§2. Ранние романтические произведения Горького

Жизнь А. М. Горького была разнообразна и противоречива. Детство было нелегкое, рано умерла мать, разорился дед, и начинается его “жизнь в людях”. От невзгод и ударов тяжелой жизни его спасет любовь к чтению и стремление стать писателем, описывать увиденное. Литература сыграла огромную роль в жизни Горького. Она помогла ему подняться над буднями быта, показав, как широка, трудна и в то же время прекрасна жизнь человека.
Первый рассказ М. Горького – “Макар Чуд-ра” – был овеян восторженным преклонением перед образом цыганки Радды, ценой своей жизни испытавшей могучее сердце Лойки Зобара. Написание этого рассказа положило начало дальнейшему его творчеству в духе героического романтизма, поскольку сам писатель искал пути к решению вечных проблем человечества, стремлению к лучшей жизни. А изменить эту жизнь в лучшую сторону, как он понимал, могли люди глубоко одухотворенные, бескорыстные, порядочные и целеустремленные, ни на минуту не задумывающиеся о своем личном благополучии, видящие в жизни ее прекрасные стороны, ее духовные ценности.
Такими героями в произведениях Горького являются Данко, Буревестник, Сокол, Челкаш и другие.
Первые строки в большинстве таких произведений Горького были призывом к геройству. В рассказе “Старуха Изергиль” устанавливается связь между легендой и реальной действительностью. Две легенды в рассказе противостоят друг другу. Лар-ра – гордец, себялюбец, эгоист, он ценит только себя и свободу. Данко стремится добыть свободу для всех. Ларра не хотел отдать людям даже частицу своего “Я”, а Данко отдает всего себя.
Сказка “Девушка и Смерть” – примечательное выражение неизменной веры писателя в способность человеческого сердца победить, выстоять в трудную минуту.
“Челкаш” – один из рассказов из цикла о людях из народа, которые несут в себе высокие эстетические качества. Конфликт связан с ситуацией скитальчества, бегства из родного дома. На дороге соучастия в преступлении сталкиваются два человека – одного приводит привычка, другого – случай. Недоверие, зависть, покорная готовность услужить, страх, подобострастие Гаврилы противостоят снисходительности, презрению, уверенности в себе, смелости, любви к свободе Челкаша. Автор подчеркивает духовное превосходство Челкаша. Однако Челкаш не нужен обществу, в отличие от маленько го хозяина Гаврилы. В этом состоит как романтический пафос произведения, так и трагический. Романтическое мировоззрение присутствует также в описании природы.
Жанр произведений “Песня о Буревестнике”, “Песня о Соколе” определен как песня. Обе песни обладают и другими жанровыми признаками – в них присутствуют черты притчи. Точка зрения главных героев: противопоставление сильной личности и общества. Природа отражает внутреннее состояние героев. В образе этих смелых и гордых птиц писатель хочет видеть как можно больше людей, стремящихся изменить жизнь людей к лучшему, чтобы все люди жили в мире и согласии.
Создавая свои ранние произведения, Горький хотел видеть в людях, которые прочитают их, стремление брать пример с его положительных героев, стремление на их примере изменять свой внутренний и духовный мир, свой облик, а в результате и саму жизнь. К этому стремится и сам писатель.

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

К творчеству А. М. Горького можно относиться по-разному. Мнение о его творчестве всегда было не однозначным: одни критики “громили” в своих статьях Горького, другие называли его гениальным писателем. Но о чем бы ни писал Горький, делал он это со страстной Read More ......
Первые произведения Горького “Макар Чудра”, “Девушка и смерть”, “Старуха Изергиль”, “Челкаш”, “Песня о Соколе” – сразу привлекли к себе внимание романтическим пафосом, изображением гордых и смелых людей, жизнеутверждающим гуманизмом. Почти одновременно с этими произведениями он пишет “Двадцать шесть и одна”, Read More ......
В своих “хождениях по Руси” М. Горький вглядывался в темные углы жизни и потратил много писательских сил на то, чтобы показать какой каторгой могут стать для людей их трудовые будни. Он неустанно искал на “дне” жизни что-то светлое, доброе, человеческое, Read More ......
Обращение к прозе – закономерный процесс, связанный с новыми явлениями в русской литературе 30-х годов. Лермонтов не мог не быть захвачен этим процессом. Его самое раннее прозаическое произведение – незаконченный исторический роман “Вадим” (1832- 1834). Роман был посвящен чрезвычайно актуальной Read More ......
Жизненные университеты Горького и творчество как крик боли. (Потрясение, испытанное Горьким, вошедшим еще мальчонкой во взрослую жизнь царской России, было так велико, что жить с этим и молчать было невозможно. После неудачного самоубийства писательство стало единственной возможностью выразить боль человека, Read More ......
Для меня в Горьком вся Россия. Как я не могу представил, себе Россию без Волги, так не могу подумать, что в ней нет Горького. К. Паустовский Горький занимает большое место в жизни каждого из нас. Он является представителем бесконечно талантливого Read More ......
Гордая непокорность судьбе и дерзкое свободолюбие. Героичность характера. Романтический герой стремится к ничем не стесняемой свободе, без которой нет для него подлинного счастья и которая дороже самой жизни. На раннем этапе творчества писатель обратился к романтизму, благодаря которому, создал ряд Read More ......
М. Горький – это псевдоним писателя. Его настоящее имя и фамилия – Алексей Максимович Пешков. Он известен как русский писатель, публицист. В романе “Мать” (1906-1907 гг.) сочувственно показал нарастание революционного движения в России. Выявив разные типы жизненного поведения обитателей ночлежки Read More ......

Ранние произведения М. Горького

Творчество раннего Горького не следует сводить только к романтизму: в 1890‑е гг. он создавал одновременно и романтические, и реалистические по стилю произведения (среди последних, например, рассказы «Нищенка», «Челкаш», «Коновалов» и многие другие). Тем не менее именно группа романтических рассказов воспринималась как своего рода визитная карточка молодого писателя, именно они свидетельствовали о приходе в литературу писателя, резко выделявшегося на фоне своих предшественников.

Новым был прежде всего тип героя. Многое в горьковских героях заставляло вспомнить о романтической литературной традиции. Это и яркость, исключительность их характеров, выделявшая их из окружающих, и драматизм их отношений с миром обыденной реальности, и принципиальное одиночество, отверженность, загадочность для других. Горьковские романтики предъявляют миру и людскому окружению слишком жесткие требования, а в своем поведении руководствуются «безумными» с точки зрения «нормальных» людей принципами.

Два качества особенно заметны у горьковских героев‑романтиков: это гордость и сила, заставляющие их перечить судьбе, дерзко стремиться к безграничной свободе, даже если ради свободы приходится жертвовать жизнью. Именно проблема свободы становится центральной проблемой ранних рассказов писателя.

Таковы рассказы «Макар Чудра» и «Старуха Изергиль». Сама по себе поэтизация вольнолюбия – вполне традиционная для литературы романтизма черта. Не являлось принципиально новым для отечественной литературы и обращение к условным формам легенд. В чем же смысл конфликта в ранних романтических рассказах Горького, каковы специфически горьковские приметы его художественного воплощения? Своеобразие названных рассказов уже в том, что источником конфликта в них становится не традиционное противостояние «добра» и «зла», а столкновение двух позитивных ценностей. Таков конфликт свободы и любви в «Макаре Чудре» – конфликт, который может разрешиться только трагически. Любящие друг друга Радда и Лойко Зобар настолько дорожат своей свободой, что не допускают мысли о добровольном подчинении любимому человеку.

Каждый из героев ни за что не согласится быть ведомым: единственная достойная этих героев роль – главенствовать, даже если речь идет о взаимном чувстве. «Волю‑то, Лойко, я люблю больше, чем тебя», – говорит Радда. Исключительность конфликта – в полном равенстве одинаково гордых героев. Не имея возможности покорить возлюбленную, Лойко одновременно не может и отступиться от нее. Поэтому он решается на убийство – дикий, «безумный» поступок, хотя знает, что тем самым приносит в жертву гордости и собственную жизнь.

Подобным образом ведет себя в сфере любви и героиня рассказа «Старуха Изергиль»: чувства жалости или даже сожаления отступают перед стремлением остаться независимой. «Я была счастлива… никогда не встречалась после с теми, которых когда‑то любила, – говорит она собеседнику. – Это нехорошие встречи, все равно как бы с покойниками». Впрочем, герои этого рассказа включены не только и не столько в любовные конфликты: речь в нем идет о цене, смысле и разнообразных вариантах свободы.

Первый вариант представлен судьбой Ларры. Это еще один «гордый» человек (такая характеристика в устах рассказчицы – скорее похвала, чем негативная оценка). История его «преступления и наказания» получает неоднозначную трактовку: Изергиль воздерживается от прямой оценки, тон ее рассказа эпически спокоен. Приговор доверено вынести безымянному «мудрому человеку»:

«– Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такого в тысячу лет! Наказание ему – в нем самом! Пустите его, пусть он будет свободен. Вот его наказание!»

Итак, индивидуалистическая, не просветленная разумом свобода Ларры – это свобода отторженности, превращающаяся в свою противоположность – в наказание вечным одиночеством. Противоположный «модус» свободы явлен легендой о Данко. Своей позицией «над толпой», своей гордой исключительностью, наконец, жаждой свободы он, на первый взгляд, напоминает Ларру. Однако элементы сходства лишь подчеркивают принципиальную разнонаправленность двух «свобод». Свобода Данко – это свобода взять на себя ответственность за коллектив, свобода бескорыстного служения людям, способность преодолеть инстинкты самосохранения и подчинить жизнь сознательно определенной цели. Формула «в жизни всегда есть место подвигу» и есть афористическое определение этой свободы. Правда, финал рассказа о судьбе Данко лишен однозначности: спасенные героем люди аттестуются Изергиль отнюдь не комплиментарно. Любование смельчаком Данко осложняется здесь нотой трагизма.

Центральное место в рассказе занимает история самой Изергиль. Обрамляющие легенды о Ларре и Данко заведомо условны: их действие лишено конкретных хронологических или пространственных примет, отнесено к неопределенной глубокой древности. Напротив, история Изергиль разворачивается на более или менее конкретном историческом фоне (по ходу рассказа упоминаются известные исторические эпизоды, используются реальные топонимы). Однако эта доза реальности не меняет принципов раскрытия характера – они остаются романтическими. История жизни старухи Изергиль – история встреч и расставаний. Ни один из героев ее рассказа не удостаивается подробного описания – в характеристике персонажей доминирует метонимический принцип («часть вместо целого», одна выразительная деталь – вместо подробного портрета). Изергиль наделена чертами характера, сближающими ее с героями легенд: гордостью, мятежностью, непокорностью.

Подобно Данко, она живет среди людей, ради любви способна на героический поступок. Однако в ее образе нет той цельности, которая присутствует в образе Данко. Ведь череда ее любовных увлечений и легкость, с которой она расстается с ними, вызывает ассоциации с антиподом Данко – Ларрой. Для самой Изергиль (а именно она является рассказчицей) эти противоречия незаметны, она склонна сближать свою жизнь с той моделью поведения, которая составляет существо финальной легенды. Неслучайно, начавшись с повествования о Ларре, ее рассказ устремляется к «полюсу» Данко.

Однако помимо точки зрения Изергиль в рассказе выражена и иная точка зрения, принадлежащая тому молодому русскому, который слушает Изергиль, изредка задавая ей вопросы. Этот устойчивый в ранней прозе Горького персонаж, иногда называемый «проходящим», наделен некоторыми автобиографическими приметами. Возраст, круг интересов, странничество по Руси сближают его с биографическим Алексеем Пешковым, поэтому в литературоведении по отношению к нему часто используется термин «автобиографический герой». Встречается и иной вариант терминологического обозначения – «автор‑повествователь». Можно пользоваться любым из этих обозначений, хотя с точки зрения терминологической строгости предпочтительнее понятие «образ повествователя».

Нередко анализ романтических рассказов Горького сводится к разговору об условных романтических героях. Действительно, фигуры Радцы и Лойко Зобара, Ларры и Данко важны для понимания горьковской позиции. Однако содержание его рассказов шире: сами романтические сюжеты несамостоятельны, включены в более объемную повествовательную конструкцию. И в «Макаре Чудре», и в «Старухе Изергиль» легенды подаются как рассказы повидавших жизнь стариков. Слушателем этих рассказов является повествователь. С точки зрения количественной этот образ занимает немного места в текстах рассказов. Но для понимания авторской позиции его значимость очень велика.

Вернемся к анализу центрального сюжета рассказа «Старуха Изергиль». Этот отрезок повествования – история жизни героини – находится в двойном обрамлении. Внутреннюю рамку составляют легенды о Ларре и Данко, рассказанные самой Изергиль. Внешнюю – пейзажные фрагменты и портретная характеристика героини, сообщаемые читателю собственно повествователем, и его короткие реплики. Внешняя рамка определяет пространственно‑временные координаты самого «события речи» и проявляет реакцию повествователя на существо услышанного им. Внутренняя – дает представление об этических нормах того мира, в котором живет Изергиль. В то время как рассказ Изергиль устремлен к полюсу Данко, – скупые высказывания повествователя вносят в восприятие читателя важные коррективы.

Те короткие реплики, которыми он изредка прерывает речь старухи, на первый взгляд, носят сугубо служебный, формальный характер: они либо заполняют паузы, либо содержат безобидные «уточняющие» вопросы. Но сама направленность вопросов показательна. Повествователь спрашивает о судьбе «других», жизненных попутчиков героини: «А рыбак куда девался?» или «Погоди!.. А где маленький турок?». Изергиль же склонна рассказывать прежде всего о себе. Ее спровоцированные повествователем дополнения свидетельствуют об отсутствии интереса, даже равнодушии к другим людям («Мальчик? Он умер, мальчик. От тоски по дому или от любви…»).

Еще важнее, что в даваемой повествователем портретной характеристике героини постоянно фиксируются черты, ассоциативно сближающие ее не только с Данко, но и с Ларрой. К слову, о портретах. Заметим, что «портретистами» в рассказе выступают и Изергиль, и повествователь. Последний будто намеренно использует в своих описаниях старухи отдельные приметы, которыми она наделяла легендарных героев, как бы «цитирует» ее.

Портрет Изергиль дается в рассказе довольно подробно («время согнуло ее пополам, черные когда‑то глаза были тусклы и слезились», «кожа на шее и руках вся изрезана морщинами» и т. д.). Внешний облик легендарных героев представлен через выхваченные по отдельности характеристики: Данко – «молодой красавец», «в очах его светилось много силы и живого огня», Ларра – «юноша красивый и сильный», «только глаза его были холодны и горды».

Антитетичность легендарных героев задана уже портретом; однако облик старухи соединяет в себе отдельные черты того и другого. «Я, как солнечный луч, живая была» – явная параллель с Данко; «сухие, потрескавшиеся губы», «сморщенный нос, загнутый, словно клюв совы», «сухая… кожа» – детали, перекликающиеся с чертами облика Ларры («солнце высушило его тело, кровь и кости»). Особенно важен общий в описании Ларры и старухи Изергиль мотив «тени»: Ларра, став тенью, «живет тысячи лет»; старуха – «живая, но иссушенная временем, без тела, без крови, с сердцем без желаний, с глазами без огня, – тоже почти тень». Одиночество оказывается общей судьбой Ларры и старухи Изергиль.

Таким образом, повествователь отнюдь не идеализирует свою собеседницу (или в другом рассказе – собеседника Макара Чудру). Он показывает, что сознание «гордого» человека анархично, не просветлено ясным представлением о цене свободы, а само его вольнолюбие может принимать индивидуалистический характер. Вот почему финальная пейзажная зарисовка настраивает читателя на сосредоточенное размышление, на встречную активность его сознания. Здесь нет прямолинейного оптимизма, приглушена героика – господствовавший в финальной легенде пафос: «В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно… Море шумело глухо и печально». Ведущим началом горьковского стиля оказывается не эффектная внешняя изобразительность, как могло бы показаться, если в поле зрения читателя попали бы только «легенды». Внутренняя доминанта его творчества – концептуальность, напряжение мысли, хотя это качество стиля в раннем творчестве несколько «разбавлено» стилизованной фольклорной образностью и тяготением к внешним эффектам.

Облик персонажей и подробности пейзажного фона в ранних рассказах Горького созданы средствами романтической гиперболизации: эффектность, необычность, «чрезмерность» – качества любого горьковского образа. Сама внешность героев изображается крупными, экспрессивными мазками. Горький не заботится об изобразительной конкретности образа. Ему важно украсить, выделить, укрупнить героя, привлечь к нему внимание читателя. Сходным образом создается и горьковский пейзаж, наполненный традиционной символикой, пронизанный лиризмом.

Его устойчивые атрибуты – море, облака, луна, ветер. Пейзаж предельно условен, он выполняет роль романтической декорации, своего рода заставки: «…ласково блестели темно‑голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд». Поэтому, кстати, в пределах одного описания одному и тому же объекту могут даваться разноречивые, но одинаково броские характеристики. Так, например, начальное описание лунной ночи в «Старухе Изергиль» содержит в одном абзаце противоречащие друг другу цветовые характеристики. Сначала «диск луны» называется «кроваво‑красным», но вскоре повествователь замечает, что плывущие облака пропитаны «голубым сиянием луны».

Степь и море – образные знаки бесконечного пространства, открывающегося повествователю в его странствиях по Руси. Художественное пространство конкретного рассказа организуется соотнесением беспредельного мира и выделенного в нем «места встречи» повествователя с будущим рассказчиком (виноградник в «Старухе Изергиль», место у костра в рассказе «Макар Чудра»). В пейзажной картине многократно повторяются слова «странный», «фантастический» («фантазия»), «сказочный» («сказка»). Изобразительная точность уступает место субъективным экспрессивным характеристикам. Их функция – представить «другой», «нездешний», романтический мир, противопоставить его унылой реальности. Вместо четких очертаний даются силуэты или «кружевная тень»; освещение строится на игре света и тени.

Ощутима в рассказах и внешняя музыкальность речи: течение фразы неторопливо и торжественно, изобилует разнообразными ритмическими повторами. Романтическая «чрезмерность» стиля проявляется и в том, что существительные и глаголы обвиты в рассказах «гирляндами» прилагательных, наречий, причастий – целыми сериями определений. Эта стилевая манера, кстати, осуждалась А. П. Чеховым, который по‑дружески советовал молодому писателю: «…Вычеркивайте, где можно, определения существительных и глаголов. У Вас так много определений, что читателю трудно разобраться, и он утомляется».

В раннем творчестве Горького «избыточная» красочность была тесно связана с мироощущением молодого писателя, с его пониманием подлинной жизни как свободной игры ничем не скованных сил, со стремлением привнести в литературу новую – жизнеутверждающую тональность. В дальнейшем стиль прозы М. Горького эволюционировал в сторону большей сжатости описаний, аскетизма и точности портретных характеристик, синтаксического равновесия фразы

Раннее творчество Горького поражает, прежде всего, необычным для молодого писателя художественным разнообразием, смелой уверенностью, с которой он создает различные по краскам и поэтической интонации произведения. Огромный талант художника восходящего класса - пролетариата, черпающий могучую силу в «движении самих масс», выявился уже на первых порах литературной работы Максима Горького.

Выступив как глашатай грядущей бури, Горький попал в тон общественному настро-ению. В 1920 г. он писал: «Я начал свою рабо-ту возбудителем революционного настроения славой безумству храбрых». Экзаменационные вопросы и ответы. Литература. 9 и 11 выпускные классы. Учебное пособие. - М.: АСТ-ПРЕСС, 2000. - С.214. Это относится прежде всего к ранним романтическим про-изведениям Горького. В 1890-х гг. он написал рассказы «Макар Чудра», «Старуха Изер-гиль», «Хан и его сын», «Немой», «Возвраще-ние норманнов из Англии », « Слепота любви», сказки «Девушка и Смерть», «О маленькой фее и молодом чабане», «Песню о Соколе», «Песню о Буревестнике», «Легенду о Марко» и др. Все они отличаются одной особеннос-тью, которую можно определить словами Л.Андреева: «вкус свободы, чего-то вольного, широкого, смелого». Горький М. Проза. Драматургия. Публицистика. - М.: Олимп; ООО «Фирма «издательство АСТ», 1999. - С.614. Во всех звучит мотив не-приятия действительности, противоборства с судьбой, дерзкого вызова стихиям. В центре этих произведений - фигура сильного, гордого, смелого человека, не по-коряющегося никому, не-сгибаемого. И все эти произведения, как живые самоцветы, переливают-ся небывалыми красками, распространяя вокруг романтический отблеск.

Рассказ «Макар Чудра» -

утверждение идеала личной свободы

В центре ранних произведений Максима Горького - исключительные характеры, сильные духом и гордые люди, у которых, по словам автора, «солнце в крови». Эта метафора порождает ряд близких ей образов, связанных с мотивом огня, искр, пламени, факела. У этих героев - горящие сердца. Эта особенность свойственна не только Данко, но и персонажам первого рассказа Горького - «Макар Чудра». Роговер Е.С. Русская литература ХХ века. В помощь выпускнику школы и абитуриенту: Учебное пособие. - СПб.: «Паритет», 2002. - С.131.

Под задумчивую мелодию плеска набегающих волн начинает свой рассказ старый цыган Макар Чудра. С первых же строк читателя охватыва-ет чувство необычного: безграничная степь слева и бесконечное море справа, старый цы-ган, лежащий в красивой сильной позе, шелест прибрежных кустов - все это настраивает на разговор о чем-то сокровенном, самом главном. Макар Чудра неторопливо ведет речь о призва-нии человека и его роли на земле. «Человек -- раб, как только родился, всю жизнь раб и все тут», - рассуждает Макар. Горький М. Проза. Драматургия. Публицистика. - М.: Олимп; ООО «Фирма «издательство АСТ», 1999. - С.18. И противопостав-ляет этому свое: «Человек родится, чтобы уз-нать, что такое воля, ширь степная, слышать говор морской волны»; «Коли жить - так ца-рями над всей землей».

Эту мысль иллюстрирует легенда о любви Лойко Зобара и Радды, которые не стали ра-бами своего чувства. Их образы исключитель-ны и романтизированы. У Лойко Зобара «очи, как ясные звезды горят, а улыбка - целое сол-нце». Там же, с.21. Когда он сидит на коне, кажется, будто выкован из одного куска железа вместе с ко-нем. Сила и красота Зобара не уступают его доброте. «Нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его из груди да тебе и отдал, только бы тебе от этого хорошо было». Там же, с.20. Подстать и красавица Радда. Макар Чудра называет ее орлицей. «О ней словами не скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно было на скрипке сыграть, да и тому, кто эту скрипку, как свою душу, знает». Там же, с.20.

Гордая Радда долго отвергала чувства Лойко Зобара, ибо воля была ей дороже любви. Когда же решила стать его женой, то поставила условие, которое Лойко не мог выполнить, не унизив себя. Неразрешимый конфликт приводит к трагическому финалу: герои погибают, но остаются свободными, любовь и даже жизнь принесены в жертву воле. В этом рассказе впервые возникаем романтический образ любящего человеческого сердца: Лойко Зобар, который мог бы вырвать сердце из груди для счастья ближнего, проверяет, крепкое ли сердце у его любимой, и вонзает в него нож. И тот же нож, но уже в руках солдата Данилы поражает сердце Зобара. Любовь и жажда свободы оказываются злыми демонами, разрушающими счастье людей. Вместе с Макаром Чудрой рассказчик восхищается силой характера героев. И вместе с ним не может ответить на вопрос, проходящий лейтмотивом через весь рассказ: как сделать людей счастливыми и что такое счастье.

В рассказе «Макар Чудра» сформулирова-но два разных понимания счастья. Первое - в словах «строгого человека»: «Богу покоряй-ся, и он даст тебе все, что попросишь». Там же, с.18. Этот тезис тут же развенчивается: оказывается бог не дал «строгому человеку» даже одежды, чтобы прикрыть голое тело. Второй тезис до-казан судьбой Лойко Зобара и Радды: воля до-роже жизни, счастье - в свободе. Романти-ческое мировосприятие молодого Горького восходит к известным пушкинским словам: «На свете счастья нет, а есть покой и воля...»

В рассказах Максима Горького романтизму уделяется много строк. Так, например, в рассказе «Макар Чудра» Горький пишет о цыганах и их любви, в его произведениях все люди честны как перед собой, так и перед обществом. Цыгане рассказывают о своей любви и о свободе, об этом рассказывает и Макар Чудра.

Макар Чудра рассказывает о том, что он не понимает, почему цыгане живут так тесно когда на земле много свободного места. Ведь можно выбрать из огромного количества степей и полей. Все люди тяжело работают на одном месте и все равно остаются бедными, а могли бы колесить по свету. Горький считает, что каждый человек может черпать силу от природы, как это делают цыгане.

Максим Горький обращается к образам природы и считает это романтической чертой. Описание природы завершает всю картину действий, что происходит с персонажами рассказов писателя. В описании бури, моря и ветра Горький находит романтические переживания. Наверное, поэтому рассказ «Макар Чудра» и заканчивается песней моря это своего рода гимн.

Во всех произведениях Горького он пишет о том, что человек природное существо, но город очень испортил понятия о любви и нежности. Горький, который пишет о босяка, считает их детьми природы, они конечно бедные, но имеют свою гордость и честь.

В рассказе «Девушка и Смерть» Максим Горький противопоставляет любовь и гибель. Горький в своих произведениях не уделяет внимание быту, в его рассказах босяки свободные люди и живут вольно по сердцу. Горький описывает своих героев так если человек злодей, то он без капли добра, а если добрый, то до последнего своего вздоха. Так Ларра является злодеем, а Данко добрый человек, который спасает людей и своим добрым сердцем освещает им жизнь.

Горький в своих произведениях всегда прославляет добро. Словно в русских народных сказках добро всегда должно побеждать зло. Ларра гордец он презирает всех людей, он полный эгоист. Его ничего не волнует кроме самого себя, в итоге цыгане его изгоняют. Данко, наоборот, в нем горит пожар любви и человеколюбие. Он готов ради других пожертвовать собой его считают героем.

Максим Горький создает героев, которыми хочется гордиться, в его рассказе «Песни о Соколе» его персонаж умирает не зря. Он пишет о героях, на которых может равняться читатель. Максиму Горькому нравится воспевать героев и стыдить злодеев. В его рассказах можно прочитать о чести, о доблести и как не стоит поступать в жизни.

Сочинение Романтизм в рассказах Горького

Алексей Пешков, он же писатель, прозаик и драматург Максим Горький, для русской и советской литературы фигура знаковая. По популярности своих произведений он мог сравниться с А.П. Чеховым и Л.Н. Толстым. Певец революции с философскими взглядами Ницше на человека и его природу. Рано осиротевший, с детства зарабатывающий себе на жизнь, Алексей Максимович познал вся тяготы жизни «на дне». Именно поэтому он выбрал себе псевдоним – Горький, который соответствовал его жизни. Позднее он напишет о своей юности, что никогда не ждал счастливого случая. Молодой Пешков рано осознал, что человека создает его сопротивление окружающей среде.

Большинство произведений автора отражают тяжелую судьбу низших социальных слоев. За что его однажды резко раскритиковал Л.Н. Толстой, у которого эта тема вызывала раздражение. Ранние же рассказы, отмеченные влиянием романтизма, резко отличаются от его зрелой прозы. Они объединены общей идеей и впоследствии были оформлены в единый сборник. Сюда относятся: «Старуха Изергиль», «Макар Чудра», «Девушка и смерть», «Песня о Соколе», «Челкаш» и несколько других.

Признаки романтического направления в рассказах М. Горького:

живые образы природы, она не только фон, но и полноправная участница процесса;
рассуждения о добре и зле;
поиск смысла жизни;
форма притчи, легенды;
особенности композиции;
любовь героев к людям;
тема героизма и самопожертвования.

Окружение автора и литературные критики долго не принимали этих произведений. Когда М. Горький показал свой рассказ «Старуха Изергиль» В.Г. Короленко, тот был шокирован и воскликнул: «Дорогой мой, это же романтизм! А он давно скончался. Вы поете не своим голосом». И действительно, время романтизма, казалось бы, давно прошло.

Рассказ «Старуха Изергиль» был написан в 1894 году. Для него автор выбирает формую обрамления. Книга по своей композиции напоминает слоеный пирог: легенда о Ларре, факты из жизни самой героини, легенда о Данко. В таком соседстве история Изергиль тоже напоминает романтическую притчу. У трех «слоев» этого рассказа общая фабула – поиск смысла человеческой жизни и разные подходы к ней. Изергиль, как и Данко, всегда жила любовью к людям и способна на жертвенные поступки ради любви. Ларра противопоставлен Данко, первый герой гордый, эгоистичный, за что и был наказан.

Рассказ «Челкаш» повествует нам о судьбе «честного» и принципиального вора Григория. Честный вор, в принципе, понятие парадоксальное. М. Горького привлекали такие люди. Он всегда с интересом относился к ворам и карточным шулерам, считая их сродни актерам и художникам.

В рассказе «Песнь о Соколе» М. Горький восклицает: «Рожденный ползать, летать не сможет». Это становится своеобразным приговором для человечества. Алексей Максимович не верит в то, что люди могут измениться. Это не хорошо и не плохо. Он за последовательность поступков. Не должен злой пытаться совершать добро и наоборот. Эта же мысль звучит и в другом его рассказе, где вор, скрываясь от погони, находит младенца, подкидыша. Жертвуя собой, мужчина несет ребенка в полицейский участок, где оказывается, что малыш уже мертв. Пытаясь его согреть, вор задушил младенца.

При этом М. Горький верит в величие человека. Сразу в нескольких его произведениях звучит мысль: «Человек – это звучит гордо».

Цикл романтических рассказов занимает важное место в творческом наследии писателя.

Также читают:

Популярные сегодня темы

Сочинение Образ Герды в сказке Снежная королева и ее характеристика
Написал однажды Г-Х. Андерсен волшебную сказку - «Снежная Королева». И это произведение запомнится каждому, кто его прочитает хотя бы один раз.

Первый снег – это самая настоящая сказка для меня. Он выпадает всегда неожиданно и несет с собой особый уют, спокойствие и доброту. Когда я вижу первые снежинки за окном, мне сразу хочется

Анализ произведения Утиная охота Вампилова
«Утиная охота» была написана Вампиловым в 1970 году. Сейчас это время называют «эпохой застоя». Уже в ремарках можно найти описание заурядной типовой квартиры, с однотипной мебелью.

Творчество раннего Горького не следует сводить только к романтизму: в 1890-е гг. он создавал одновременно и романтические, и реалистические по стилю произведения (среди последних, например, рассказы «Нищенка», «Челкаш», «Коновалов» и многие другие). Тем не менее именно группа романтических рассказов воспринималась как своего рода визитная карточка молодого писателя, именно они свидетельствовали о приходе в литературу писателя, резко выделявшегося на фоне своих предшественников.

Два качества особенно заметны у горьковских героев-романтиков: это гордость и сила, заставляющие их перечить судьбе, дерзко стремиться к безграничной свободе, даже если ради свободы приходится жертвовать жизнью. Именно проблема свободы становится центральной проблемой ранних рассказов писателя.

Таковы рассказы «Макар Чудра» и «Старуха Изергиль». Сама по себе поэтизация вольнолюбия — вполне традиционная для литературы романтизма черта. Не являлось принципиально новым для отечественной литературы и обращение к условным формам легенд. В чем же смысл конфликта в ранних романтических рассказах Горького, каковы специфически горьковские приметы его художественного воплощения? Своеобразие названных рассказов уже в том, что источником конфликта в них становится не традиционное противостояние «добра» и «зла», а столкновение двух позитивных ценностей. Таков конфликт свободы и любви в «Макаре Чудре» — конфликт, который может разрешиться только трагически. Любящие друг друга Радда и Лойко Зобар настолько дорожат своей свободой, что не допускают мысли о добровольном подчинении любимому человеку.

Каждый из героев ни за что не согласится быть ведомым: единственная достойная этих героев роль — главенствовать, даже если речь идет о взаимном чувстве. «Волю-то, Лойко, я люблю больше, чем тебя», — говорит Радда. Исключительность конфликта — в полном равенстве одинаково «гордых» героев. Не имея возможности покорить возлюбленную, Лойко одновременно не может и отступиться от нее. Поэтому он решается на убийство — дикий, «безумный» поступок, хотя знает, что тем самым приносит в жертву гордости и собственную жизнь.

Подобным образом ведет себя в сфере любви и героиня рассказа «Старуха Изергиль»: чувства жалости или даже сожаления отступают перед стремлением остаться независимой. «Я была счастлива... никогда не встречалась после с теми, которых когда-то любила, — говорит она собеседнику. — Это нехорошие встречи, все равно как бы с покойниками». Впрочем, герои этого рассказа включены не только и не столько в любовные конфликты: речь в нем идет о цене, смысле и разнообразных вариантах свободы.

Первый вариант представлен судьбой Ларры. Это еще один «гордый» человек (такая характеристика в устах рассказчицы — скорее похвала, чем негативная оценка). История его «преступления и наказания» получает неоднозначную трактовку: Изергиль воздерживается от прямой оценки, тон ее рассказа эпически спокоен. Приговор доверено вынести безымянному «мудрому человеку»:

«— Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такого в тысячу лет! Наказание ему — в нем самом! Пустите его, пусть он будет свободен. Вот его наказание!»

Итак, индивидуалистическая, не просветленная разумом свобода Ларры — это свобода отторженности, превращающаяся в свою противоположность — в наказание вечным одиночеством. Противоположный «модус» свободы явлен легендой о Данко. Своей позицией «над толпой», своей гордой исключительностью, наконец, жаждой свободы он, на первый взгляд, напоминает Ларру. Однако элементы сходства лишь подчеркивают принципиальную разнонаправленность двух «свобод». Свобода Данко — это свобода взять на себя ответственность за коллектив, свобода бескорыстного служения людям, способность преодолеть инстинкты самосохранения и подчинить жизнь сознательно определенной цели. Формула «в жизни всегда есть место подвигу» и есть афористическое определение этой свободы. Правда, финал рассказа о судьбе Данко лишен однозначности: спасенные героем люди аттестуются Изергиль отнюдь не комплиментарно. Любование смельчаком Данко осложняется здесь нотой трагизма.

Центральное место в рассказе занимает история самой Изергиль. Обрамляющие легенды о Ларре и Данко заведомо условны: их действие лишено конкретных хронологических или пространственных примет, отнесено к неопределенной глубокой древности. Напротив, история Изергиль разворачивается на более или менее конкретном историческом фоне (по ходу рассказа упоминаются известные исторические эпизоды, используются реальные топонимы). Однако эта доза реальности не меняет принципов раскрытия характера — они остаются романтическими. История жизни старухи Изергиль — история встреч и расставаний. Ни один из героев ее рассказа не удостаивается подробного описания — в характеристике персонажей доминирует метонимический принцип («часть вместо целого», одна выразительная деталь — вместо подробного портрета). Изергиль наделена чертами характера, сближающими ее с героями легенд: гордостью, мятежностью, непокорностью.

Подобно Данко, она живет среди людей, ради любви способна на героический поступок. Однако в ее образе нет той цельности, которая присутствует в образе Данко. Ведь череда ее любовных увлечений и легкость, с которой она расстается с ними, вызывает ассоциации с антиподом Данко — Ларрой. Для самой Изергиль (а именно она является рассказчицей) эти противоречия незаметны, она склонна сближать свою жизнь с той моделью поведения, которая составляет существо финальной легенды. Неслучайно, начавшись с повествования о Ларре, ее рассказ устремляется к «полюсу» Данко.

Однако помимо точки зрения Изергиль в рассказе выражена и иная точка зрения, принадлежащая тому молодому русскому, который слушает Изергиль, изредка задавая ей вопросы. Этот устойчивый в ранней прозе Горького персонаж, иногда называемый «проходящим», наделен некоторыми автобиографическими приметами. Возраст, круг интересов, странничество по Руси сближают его с биографическим Алексеем Пешковым, поэтому в литературоведении по отношению к нему часто используется термин «автобиографический герой». Встречается и иной вариант терминологического обозначения — «автор-повествователь». Можно пользоваться любым из этих обозначений, хотя с точки зрения терминологической строгости предпочтительнее понятие «образ повествователя».

Нередко анализ романтических рассказов Горького сводится к разговору об условных романтических героях. Действительно, фигуры Радды и Лойко Зобара, Ларры и Данко важны для понимания горьковской позиции. Однако содержание его рассказов шире: сами романтические сюжеты несамостоятельны, включены в более объемную повествовательную конструкцию. И в «Макаре Чудре», и в «Старухе Изергиль» легенды подаются как рассказы повидавших жизнь стариков. Слушателем этих рассказов является повествователь. С точки зрения количественной этот образ занимает немного места в текстах рассказов. Но для понимания авторской позиции его значимость очень велика.

Вернемся к анализу центрального сюжета рассказа «Старуха Изергиль». Этот отрезок повествования — история жизни героини — находится в двойном обрамлении. Внутреннюю рамку составляют легенды о Ларре и Данко, рассказанные самой Изергиль. Внешнюю — пейзажные фрагменты и портретная характеристика героини, сообщаемые читателю собственно повествователем, и его короткие реплики. Внешняя рамка определяет пространственно-временные координаты самого «события речи» и проявляет реакцию повествователя на существо услышанного им. Внутренняя — дает представление об этических нормах того мира, в котором живет Изергиль. В то время как рассказ Изергиль устремлен к полюсу Данко, — скупые высказывания повествователя вносят в восприятие читателя важные коррективы.

Те короткие реплики, которыми он изредка прерывает речь старухи, на первый взгляд, носят сугубо служебный, формальный характер: они либо заполняют паузы, либо содержат безобидные «уточняющие» вопросы. Но сама направленность вопросов показательна. Повествователь спрашивает о судьбе «других», жизненных попутчиков героини: « А рыбак куда девался?» или «Погоди!.. А где маленький турок?». Изергиль же склонна рассказывать прежде всего о себе. Ее спровоцированные повествователем дополнения свидетельствуют об отсутствии интереса, даже равнодушии к другим людям («Мальчик? Он умер, мальчик. От тоски по дому или от любви...»).

Портрет Изергиль дается в рассказе довольно подробно («время согнуло ее пополам, черные когда-то глаза были тусклы и слезились», «кожа на шее и руках вся изрезана морщинами» и т.д.). Внешний облик легендарных героев представлен через выхваченные по отдельности характеристики: Данко — «молодой красавец», «в очах его светилось много силы и живого огня», Ларра — «юноша красивый и сильный», «только глаза его были холодны и горды».

Антитетичность легендарных героев задана уже портретом; однако облик старухи соединяет в себе отдельные черты того и другого. «Я, как солнечный луч, живая была» — явная параллель с Данко; «сухие, потрескавшиеся губы», «сморщенный нос, загнутый, словно клюв совы», «сухая... кожа» — детали, перекликающиеся с чертами облика Ларры («солнце высушило его тело, кровь и кости»). Особенно важен общий в описании Ларры и старухи Изергиль мотив «тени»: Ларра, став тенью, «живет тысячи лет»; старуха — «живая, но иссушенная временем, без тела, без крови, с сердцем без желаний, с глазами без огня, — тоже почти тень». Одиночество оказывается общей судьбой Ларры и старухи Изергиль.

Таким образом, повествователь отнюдь не идеализирует свою собеседницу (или в другом рассказе — собеседника Макара Чудру). Он показывает, что сознание «гордого» человека анархично, не просветлено ясным представлением о цене свободы, а само его вольнолюбие может принимать индивидуалистический характер, Вот почему финальная пейзажная зарисовка настраивает читателя на сосредоточенное размышление, на встречную активность его сознания. Здесь нет прямолинейного оптимизма, приглушена героика — господствовавший в финальной легенде пафос: «В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно... Море шумело глухо и печально». Ведущим началом горьковского стиля оказывается не эффектная внешняя изобразительность, как могло бы показаться, если в поле зрения читателя попали бы только «легенды». Внутренняя доминанта его творчества — концептуальность, напряжение мысли, хотя это качество стиля в раннем творчестве несколько «разбавлено» стилизованной фольклорной образностью и тяготением к внешним эффектам.

Облик персонажей и подробности пейзажного фона в ранних рассказах Горького созданы средствами романтической гиперболизации: эффектность, необычность, «чрезмерность» — качества любого горьковского образа. Сама внешность героев изображается крупными, экспрессивными мазками. Горький не заботится об изобразительной конкретности образа. Ему важно украсить, выделить, укрупнить героя, привлечь к нему внимание читателя. Сходным образом создается и горьковский пейзаж, наполненный традиционной символикой, пронизанный лиризмом.

Его устойчивые атрибуты — море, облака, луна, ветер. Пейзаж предельно условен, он выполняет роль романтической декорации, своего рода заставки: «...ласково блестели темно-голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд». Поэтому, кстати, в пределах одного описания одному и тому же объекту могут даваться разноречивые, но одинаково броские характеристики. Так, например, начальное описание лунной ночи в «Старухе Изергиль» содержит в одном абзаце противоречащие друг другу цветовые характеристики. Сначала «диск луны» называется «кроваво-красным», но вскоре повествователь замечает, что плывущие облака пропитаны «голубым сиянием луны».

Степь и море — образные знаки бесконечного пространства, открывающегося повествователю в его странствиях по Руси. Художественное пространство конкретного рассказа организуется соотнесением беспредельного мира и выделенного в нем «места встречи» повествователя с будущим рассказчиком (виноградник в «Старухе Изергиль», место у костра в рассказе «Макар Чудра»). В пейзажной картине многократно повторяются слова «странный», «фантастический» («фантазия».), «сказочный» («сказка»). Изобразительная точность уступает место субъективным экспрессивным характеристикам. Их функция — представить «другой», «нездешний», романтический мир, противопоставить его унылой реальности. Вместо четких очертаний даются силуэты или «кружевная тень»; освещение строится на игре света и тени.

Ощутима в рассказах и внешняя музыкальность речи: течение фразы неторопливо и торжественно, изобилует разнообразными ритмическими повторами. Романтическая «чрезмерность» стиля проявляется и в том, что существительные и глаголы обвиты в рассказах «гирляндами» прилагательных, наречий, причастий — целыми сериями определений. Эта стилевая манера, кстати, осуждалась А.П.Чеховым, который по-дружески советовал молодому писателю: «...Вычеркивайте, где можно, определения существительных и глаголов. У Вас так много определений, что читателю трудно разобраться, и он утомляется».

В раннем творчестве Горького «избыточная» красочность была тесно связана с мироощущением молодого писателя, с его пониманием подлинной жизни как свободной игры ничем не скованных сил, со стремлением привнести в литературу новую — жизнеутверждающую тональность. В дальнейшем стиль прозы М.Горького эволюционировал в сторону большей сжатости описаний, аскетизма и точности портретных характеристик, синтаксического равновесия фразы.