Творчество Жака Луи Давида

ГЛАВА 2. ТВОРЧЕСТВО ЖАКА ЛУИ ДАВИДА ДО НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

К началу XIX века общепризнанным лидером среди художников был Жак Луи Давид - самый последовательный представитель неоклассицизма. Свое художественное образование он начал в мастерской Вьенна, с 1766 года учился в Королевской Академии живописи и скульптуры, а в 1771 году успешно участвовал в конкурсе на Римскую премию картиной «Битва Минервы с Марсом» (1771; Лувр). Картина была написана в духе академической манеры того времени, однако же, успех картины не обеспечил Давиду желанной награды. Профессор Вьен, возможно, задетый тем, что ученик выступил, предварительно его не осведомив, в целях педагогического воздействия, отклонил премию под тем предлогом, «что для первого раза Давид может считать себя счастливым уже потому, что он понравился своим судьям». Почтительный к старшим, Давид доброжелательно объяснял поступок профессора так: «Я думаю, что Вьен говорил так для моей пользы, по крайней мере я не могу предположить никакой другой цели со стороны учителя» Замятина А.Н. Давид. С. 15. . Две следующие попытки добиться желаемого так же оказались безуспешными, и когда в 1774 году Давид за картину «Антиох, сын Селевка, короля Сирии, больной любовью, которою он проникся к Стратонике, своей мачехе, врач Эразистрат обнаруживает причину болезни» добился, наконец, долгожданной награды, то известие о победе так потрясло его, что он упал в обморок и, придя в себя, откровенно воскликнул: «Друзья мои, в первый раз за четыре года я вздохнул легко» Князева В. Ж.Л. Давид. С. 16. . Те стилистические изменения, которые заметны в этой картине по сравнению с «Боем Марса и Минервы», не являются проявлением творческой индивидуальности Давида, а лишь отражают те сдвиги, которые происходят в официальном искусстве. Господствующий стиль рококо изживает себя в эфемерном возрождении академизма и в возврате к классическим традициям XVII века: характер сюжета конкурсной картины представляет собой исторический анекдот, но приемы его разработки остались по существу теми же.

Таким образом, лишь в 1775 г. осуществляется поездка в Италию, куда он отправляется как стипендиат Академии вместе с Вьенном. Путешествие было для Давида началом нового периода его ученичества. До сих пор он затверживал приемы изображения, теперь он учится воспринимать впечатления художественных образов живописи и скульптуры. Италия раскрыла Давиду глаза на античный мир. Свое обращение к античности Давид любил связывать с именем Рафаэля: «О, Рафаэль, божественный человек, ты, поднявший меня постепенно до античности… Ты же дал мне возможность понять, что античность еще выше тебя» Шнаппер А. Давид свидетель своей эпохи. С. 37. .

Давид захотел вновь учиться, но уже противоположным методом, исходя не из изучения приемов без отношения к содержанию, но овладевая этими приемами, как средством выражения содержания, которое может быть бесконечно увлекательным и о котором надо уметь рассказать на языке живописцев. Александр Левуар так описывает поведение Давида: «Он не писал больше; как юный школьник, он принялся рисовать в течение целого года глаза, уши, рты, ноги, руки и довольствовался ансамблями, копируя с лучших статуй…» Замятина А.Н. Давид. С. 21. .

В голове Давида уже возникали творческие замыслы, в которых он стремился к такому идеалу: «Я хочу, чтобы мои работы носили бы отпечаток античности в такой мере, что если бы один из афинян вернулся в мир, они показались бы ему работой греческих живописцев» Вентури Л. Художники нового времени. С. 39. .

И уже в первой картине, показанной по возвращении из Италии, «Велизарий, узнанный солдатом, который служил под его командованием, в тот момент, когда женщина подает ему милостынго» (1781; Лилль, Дворец изящных искусств), он попытался осуществить задуманное. Показательно, что Давид берет теперь не мифологический сюжет, а исторический, хотя и овеянный легендой. Стиль искусства Давида в этой картине уже достаточно четко выявился.

Однако важно отметить, что в этом же Салоне было выставлено другое произведение Давида - портрет графа Потоцкого (1781; Варшава, Национальный музей). Поводом к написанию портрета послужил жизненный эпизод: в Неаполе Давид стал свидетелем того, как Потоцкий усмирил необъезженного коня. Пусть несколько театрален жест Потоцкого, приветствующего зрителя, но по тому, как конкретно, со всеми характерными подробностями, художник передал облик портретируемого, как нарочито подчеркнул небрежность в одежде, как противопоставил спокойствие и уверенность седока горячему беспокойному нраву лошади, видно, что художнику не была чужда передача реальной действительности в ее живой конкретности. С этих пор творчество Давида идет как бы по двум направлениям: в исторических картинах на античные темы художник в отвлеченных образах стремится воплотить идеалы, волнующие предреволюционную Францию; с другой стороны, он создает портреты, в которых утверждает образ реального человека. Эти две стороны его творчества остаются разобщенными вплоть до революции.

Так, в 1784 году Давид пишет «Клятву Горациев» (Лувр), которая явилась первым реальным триумфом Давида и которая, несомненно, была одним из предвестников Революции. В «Клятве Горациев» Давид заимствует сюжет из античной истории, для того чтобы воплотить передовые идеи своего времени, а именно: идею патриотизма, идею гражданственности. Эта картина с ее призывом к борьбе, к свершению гражданского подвига - одно из ярких проявлений революционного классицизма со всеми его стилистическими особенностями. Солдатская тривиальность принесения клятвы, мелодраматическая поза отца, манерная томность женщин мешают видеть художественные достоинства этого произведения. Но в то же время никто не может забыть, что в этом произведении в первый раз изобразительная риторика выражена с такой простотой, с таким умением подчеркнуть контраст между силой воинов и слабостью женщин.

Как бы восполняя отсутствие индивидуального, конкретного момента в художественном строе своих исторических композиций, Давид пишет портреты г-на и г-жи Пекуль (Лувр). Если в «Клятве Горациев» художник дает идеализированные, несколько абстрагированные образы, то здесь, напротив, он прибегает к утверждению материального мира без всякой его идеализации. Художник показывает некрасивые руки своих моделей с толстыми короткими пальцами, а в портрете г-жи Пекуль - ожиревшую шею, кожа которой нависает на жемчуг. Благодаря костюму и типу этой женщины в этом портрете не чувствуется ничего от классицизма. Из изучения классической формы Давид почерпнул только мощное построение, которое, с одной стороны, подчеркивает жизненную силу модели, а с другой - ее вульгарность.

Давид в своих портретах представляет то, что непосредственно наблюдает в действительности и, может быть, даже не желая этого, создает образы людей, которые довольны собой, своим богатством и охотно выставляют его напоказ.

Несколько в другой манере написан портрет «Лавуазье с женой» (1788; Нью-Йорк, Институт Рокфеллера). Красота линейных контуров, изящество жестов, грациозность, элегантность и утонченность образов должны передать обаятельный образ ученого и его жены. Современный Давиду критик писал: «...Лавуазье - один из наиболее просвещенных и великих гениев своего века, а его жена из всех женщин наиболее способна его оценить. В своей картине Давид передал их добродетель, их качества» Князева В., .Ж.Л. Давид. С. 26. . Понятие «добродетель» воплощено здесь в живых конкретных образах.

Если же говорить о манере письма художника в этот первый дореволюционный период, то можно отметить, что уже в 1784 году достиг полной зрелости в ремесле искусства. Эволюция его стиля продолжается до конца жизни, но основа - его виртуозность остается неизменной. Однако, первые произведения Давида еще не были классицистическими и носили на себе печать той манерности XVIII века, крупнейшим представителем которой был Буше. Однако уже в первых произведениях Давид обнаруживает некоторую нечувствительность к цвету и живейший интерес к передаче выражения лиц. Отрывок из воспоминаний Этьена Делеклюза уточняет это: «Видите ли, мой друг, что я называл тогда не обработанной античностью. Срисовав весьма тщательно и с большим трудом голову, я возвращался к себе и делал рисунок, который вы здесь видите. Я приготовлял ее под современным соусом, как я выражался в то время. Я слегка хмурил ей брови, подчеркивал скулы, чуть-чуть приоткрывал рот, т. е. придавал ей то, что современные художники называют выражением и что сегодня я называю гримасой. Понимаете, Этьен? И все же нам трудно приходится с критиками нашего времени - если бы мы работали точно в духе принципов древних мастеров, наши произведения нашли бы холодными» Шнаппер А. Давид свидетель своей эпохи. С. 43. .

Уже в 1807 году Давид понимал, что чистое подражание древним холодно и безжизненно. И он отходит от древних образцов, вносит в рисунок выражение.

Но от передачи выражения до реализма путь не далек. Ту же настойчивость мастера, какую Давид проявлял в подражании древним, он вкладывал и в передачу объектов окружающего мира. В «Раздаче знамен» один из современников Давида восхищался правдивостью изображения солдат: «Лицо, рост, даже ляжки... характерны для данного рода оружия: приземистый пехотинец, подтянутый, с короткими ногами, какими отличаются люди, отбираемые для этих полков» Вентури Л. Художники нового времени. С. 37. . Но это был реализм поверхностный, точная передача видимой действительности, без участия воображения и с очень малым чувством. Отсюда обвинение Давида в отсутствии у него любви к людям, которое неоднократно повторялось и в дальнейшем. Но техника Давида имела решающее значение. Бланш полагает, что эта техника и есть искусство: «искусство непосредственное, вопреки кажущейся его напряженности, реалистическое, искусное ремесло добросовестного работника … нечто хорошо сделанное, скромное, но прибегающее к грубым эффектам» Князева В. Ж.Л. Давид. С. 30. . И действительно, этот далекий от искусства реализм Давида был необычайно виртуозен и подобен классицизму, стремившемуся создать чистую красоту. Менялись только изображаемые объекты - античная статуя или живая природа. Но процесс изображения в обоих случаях был тождествен, виртуозность имитации совершенна и уверенна.

Следствием этого в творчестве Давида явилась «мужественная и мощная проза», как характеризует Делакруа одну из его картин Вентури Л. Художники нового времени. С. 36. . Но все же проза, а не поэзия, крепившаяся в отношении к искусству как средству, а не цели, как средству для достижения морального, социального и политического идеалов.

Великая буржуазная революция и искусство Франции

В последней четверти XVIII в. -- в период подготовки и свершения буржуазной революции во Франции -- на первый план выдвигается искусство революционного классицизма, насыщенное антифеодальными идеями...

Культура Белоруссии в 1954-1985 гг.

В послевоенные годы продолжалась творческая деятельность Я. Брыля, С. Дергая, И. Мележа, И. Шемякина и др. В числе лучших произведений тех лет - романы И. Шемякина "Глубокое течение", И. Мележа "Минское направление", М. Лынькова "Незабываемые дни"...

«(…) одним из прекраснейших явлений той необыкновенной эпохи были празднества. (…) Стoит без предвзятости полистать планы празднеств, набросанные Давидом, и познакомиться с великими живописными и музыкальными творениями...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Революция, начавшаяся в 1789 году во Франции, потрясла всю Европу. О её роли в мировой истории написаны тома как собственно исторической, так и художественной прозы...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Когда речь идет о создании французской школы музыки, то, несомненно, первым будет названо имя «композитора революции» Франсуа Жозефа Госсека, так как именно его деятельность создала в начале революции то народное художественное движение...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Французская революция создала исключительно благоприятную почву для развития массовых песенных жанров. Острые социальные столкновения, необходимость агитировать за выдвинутые идеалы свободы, равенства и братства, убеждать...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Музыка революционной Франции создала новый законченный художественный стиль, который ознаменовал громадный рубеж в развитии мирового музыкального творчества. Его влияние на передовую музыкальную культуру последующей эпохи было огромным...

Памятные места Иерусалима

За пределами Старого города, у Сионских ворот стоит скромное здание с минаретом. На первом этаже можно увидеть могилу царя Давида. Это место во времена Давида находилось за пределами Иерусалима и, как считают многие историки...

Творчество Жака Луи Давида

Франция стала первой большой страной на Европейском континенте, где революция привела к разгрому феодального строя. Буржуазные отношения здесь утвердились в наиболее чистом виде. Вместе с тем во Франции, прошедшей через четыре революции...

Творчество Жака Луи Давида

В Салоне 1789 года, открытие которого состоялось в атмосфере революционного напряжения, внимание всех приковывает картина Давида, выставленная под названием «Брут, первый консул, по возвращении домой после того, как осудил своих двух сыновей...

Есть художники, занимающие в искусстве особое место. Их работы резко отличаются от произведений современников, но вместе с тем не являются чем-то чуждым общему процессу художественного развития, а, скорее, дополняют и обогащают его...

Творчество К.С. Петрова-Водкина

Советская эпоха открывает новый значительный период в творчестве Петрова-Водкина. Его живописная и образная системы, эволюционируя по пути углубления реалистических тенденций, получают в это время значительно больший размах...

Давид Жак Луи (1748-1825), французский живописец.

Родился 30 августа 1748 г. в Париже в семье богатого буржуа. Мальчик рано
обнаружил склонность к рисованию. В 1766 г. его приняли в Королевскую академию живописи и скульптуры, где учителем Давида стал художник Ж. М. Вьен, создававший картины на античные сюжеты. Закончив Академию, молодой живописец, как тогда было принято, отправился на стажировку в Италию. Там он провёл четыре года (1775-1779 гг.). По возвращении на родину Давид стал членом академии и регулярно участвовал в её выставках.

Уже в ранних работах мастера утверждалось торжество гражданского мужества и разума над бездумной жестокостью («Бой Минервы и Марса», 1771 г.). Теперь античные сюжеты прочно вошли в творчество художника. Романтический гражданский дух был характерен для классицизма предреволюционной эпохи во Франции. Первой работой Давида в этом стиле является полотно «Велизарий, просящий подаяние» (1781 г.). Эта подчёркнуто строгая картина, воспевающая стойкость истинного гражданина в невзгодах, сразу привлекла внимание зрителей.

Ещё большей популярностью пользовалось другое полотно Давида - «Клятва Горациев» (1784 г.) на сюжет из римской истории. Трое братьев из знатного рода Горациев одолели в битве с городом Альба-Лонга трёх своих противников. И хотя двое из братьев погибли, поединок закончился в пользу римлян, что принесло им быструю и бескровную победу.

Давид работал по государственному заказу: академия поощряла произведения, возбуждающие патриотические чувства. В 1787 г. живописец создал картину «Смерть Сократа», в 1789 г. - «Ликторы приносят Бруту тела его сыновей». Последнее полотно было выставлено в революционном Париже уже после штурма Бастилии и сразу стало очень популярно. На нём изображались такие знакомые парижанам картины - женщины оплакивают погибших.

С этого момента Давид стал признанным художником Французской революции. Картина «Клятва в зале для игры в мяч» (1791 г.) не была закончена мастером, так как большинство её героев - депутатов парламента - уже через год либо оказались в эмиграции, либо пали жертвами якобинского террора. В 1793 г. Давид пишет композиции «Убитый Лепелетье» и «Смерть Марата», совмещая в них черты портрета и исторического полотна. Сам художник являлся депутатом Конвента, участвовал в создании новых революционных праздников. Именно ему была поручена организация Национального музея в Лувре. После прихода к власти Наполеона I Давид стал главным придворным живописцем. Он оказался необыкновенно плодовит, сделал множество портретов императора («Наполеон при переходе через Сен-Бернар», 1800 г., и др.), его жены Жозефины, придворных («Мадам Рекамье», 1800 г.; портреты четы Серизиа, 1795 г.) и генералов, а также запечатлел торжественные события («Коронация», 1805-1807 гг).

После поражения Наполеона Давид был вынужден уехать в Брюссель (1816 г.), где и умер 29 декабря 1825 г.

Жак Луи Давид — представитель мелкой буржуазии, близкой народу, с которым он оставался социально и морально солидарным.
Он стал художником Французской революции, а затем официальным живописцем наполеоновского двора. Этот автопортрет был написан во время пребывания в тюрьме Люксембургского дворца, куда Давид был заключен после падения Робеспьера и где провел почти год.

АНТИЧНАЯ МАТРИЦА СМЕРТЬ МАРАТА 1793
Брюссель, Королевские музеи изящных искусств (холст, масло, 175 х 136)
Жак Луи Давид — ведущий представитель французского классицизма, главный выразитель истории Революции и наполеоновского правления. Сформировавшись в Италии под влиянием художественного языка Рафаэля (1483 — 1520), Караваджо (1571 — 1610) и Никола Пуссена (1594 — 1665), он отходит от придворной живописи, от вкуса рококо, причудливых форм и змеевидных линий в сторону канона, вновь утверждающего принципы античного искусства.

БОЖЕСТВЕННЫЙ МАРАТ
Свисающая из ванны рука, слабеющие пальцы, еще удерживающие перо, пронзенная грудь, — Марат только что испустил последний вздох.
На соседней странице представлен оригинал картины, который теперь находится в Брюсселе; наверху — одна из двух копий, хранящаяся в Версале.
Наиболее явное различие между ними состоит в отсутствии в последнем случае подписи художника на ящике, который видим на первом плане.

Жан Поль Марат(1743- 1793), выходец из мелкой буржуазии, врач в личной гвардии брата короля, графа д’Артуа, с приближением Революции занял открыто антимонархическую и революционную позицию, которая затем найдет выражение в политике партии якобинцев.
ФРИГИИСКИЕ КОЛПАКИ И САНКЮЛОТЫ
Картинка показывает толпу, приветствующую Марата. Одинаковое одеяние — фригийский колпак и длинные штаны — делают зримым единение интеллектуала с народными массами.
«ГРАЖДАНИН» МАРАТ
Человек неистового темперамента, склонный к крайностям, Марат, решив поставить свой талант на службу Революции, не знает предела даже в самом этом служении.
Давид изображает Марата убитым в момент его «сражения»: интеллектуал продолжал «сражаться» пером даже в момент ухода за своим телом.
которая вместе с газетой ОтецДюшен Эбера поведет за собой Революцию и окажет огромное влияние на народные массы.
Марат избирается в Конвент и составляет его самое крайнее крыло. Он голосует за смерть Людовика XVI и королевы Марии Антуанетты, атакует с еще более радикальных позиции партию жирондистов — республиканскую партию, выражавшую интересы буржуазии, - и добивается ее падения. Устав от тягот политики, он слагает с себя полномочия депутата и уходит в отставку, приобретя в глазах народа роль железного цензора революционной политики и гаранта республиканских установлений.
ГОЛОВА МЕРТВОГО МАРАТА
(1793. Версаль, Национальный музей) Давид делает рисунок у смертного одра Марата. Он вновь достигает впечатления значительности, но также и пиетизма религиозной иконы, предназначенной для народного поклонения: это голова страждущего Христа или обезглавленного Иоанна Крестителя.

МАРИЯ АНТУАНЕТТА НА ПУТИ К ЭШАФОТУ
(1792. Париж, Лувр, Кабинет рисунков)
Обычно Давид не изображал уличную жизнь: убегающее мгновение чуждо масштабу его живописи.
Но он свидетель выдающегося исторического события: он видит Марию Антуанетту, дочь Марии Терезии Австрийской, жену Людовика XVI, которую везут к эшафоту в убогой телеге.
Простой, обобщенной линией он изображает женщину в ее трагической судьбе.

Спустя несколько часов после смерти революционного политика Давид приходит в его дом и рисует пером портрет, который затем перенесет в композицию на холсте. Позже тело Марата будет установлено в церкви Кордельеров, и ему воздадут почести в длинной официальной церемонии, которая пример вид светского культового обряда.
Набальзамированный, с обнаженным торсом, чтобы была видна рана, и распростертый на ступенях церкви Марат будет показан народу вместе с эмблематическими предметами, изображенными на картине.

Слова Бодлера — обратите внимание на высокопарность его слога — призывают нас прочитать изображение, как «роман Бальзака»: «Божественный Марат еще слабо держит свое последнее перо, его грудь пронзена святотатственной раной, на положенном перед ним зеленом столике другая рука еще сжимает коварное письмо.

Обнаженный характер картины и бедность предметов придают жертве род мистической строгости. Ассигнация и листок со словами «Вы отдадите эту ассигнацию матери пятерых детей, муж которой умер, защищая родину» выделяются на треснутом ящике.
Похороны Марата примут вид самого настоящего литургического обряда.
Это произойдет 16 июля, и звук барабанов, отбивающих ритм кортежа, смешается с патриотическими песнями. В пять часов пополудни тело революционера-якобинца будет сожжено в саду тогда упраздненной церкви Кордельеров, и его сердце будет помещено в пурпурную урну.

Давид посетил Марата за день до убийства и застал его, когда тот писал, сидя в ванне. Таким образом, поза, выбранная художником для своего персонажа, вполне естественна. Прежде всего, он обозначает в композиции образ «героя» Французской революции, определяя жест правой откинутой руки и наклоненную в сторону голову, как это сделал Караваджо в своем Положении во гроб. Затем он добавляет атрибуты сражающегося интеллектуала: перо, листок бумаги и ящик справа от ванны, фиксируя первые цветовые пятна, выявляющие объемы фигуры и предметов.
На второй стадии процесса компоновки Давид занимается окончательной передачей объемов и поиском цветового решения. Коричневый цвет дерева, зеленый — драпировки и бледность тела искусно согласованы с фоном, который явственно сгущается вокруг головы.
Смерть Марата - наивысшая точка в творчестве Давида. Общественное признание персонажа освящено его смертью, и событие, изображенное с гипнотическим реализмом, придает религиозную окрашенность его политическому служению. В период, когда испанец Франсиско Гойя (1746 - 1828) срывает маски с облика людей и изучает их инстинкты, Давид переживает во Франции события, призывающие его воплотить силу и милосердие сострадания.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК
Погребальные почести Марату в церкви Кордельеров (1793. Париж, Музей Карнавале) Картина запечатлела торжественную атмосферу, в которой проходило прощание с Маратом, как ранее — похороны философа Вольтера. Жак Луи Давид был организатором этой церемонии и ее хореографии.

В своей картине Давид демонстрирует тщательное изучение освещения.
Свет падает слева к захватывает символически значимые участки композиции: лицо, откинутую руку и письмо в другой, левой руке.
Жак Луи Давид родился в Париже в 1748 году, на набережной Межиссери, расположенной между Лувром, Национальным дворцом и Отель де Виль — городской ратушей. Он происходил из семьи ремесленников и коммерсантов. Вскоре после рождения Давида его отец был убит на дуэли, и семья матери представила мальчика знаменитому родственнику, Франсуа Буше (1703- 1770), первому живописцу короля.
Быстро став одним из самых модных художников французской аристократии, влиявшим на стиль одежды, причесок и мебели, Давид после своей поездки в Рим переживает творческий подъем. Исторические сюжеты он трактует в формах, навеянных античной традицией.
В годы Французской революции он был в первых рядах ее участников. Новые политические и социальные идеалы нашли идеальное выражение в его классицизме.
Обладавший живым темпераментом, чувствительный, склонный к патетике, одаренный талантом живописца и виртуозно владевший техникой, Давид станет великим примером для грядущих поколений французских художников. Мир живописи Давида с ее приглушенным звучанием, тихими грезами, поэтическим богатством до сих пор еще не полностью понят. Его выразительность связана с уроками классической меры, воспринятой как моральный образец. В эпоху бурных перемен его стиль сумел придать упорядоченность неистовству, согласовать в образе, полном достоинства, страсть и смерть.
Очарованный сильной личностью Наполеона Бонапарта, ставшего его героем, Давид принимает должность официального художника императора и разделяет его судьбу в победах и поражении. В период «ста дней» он остается верным ему и с установлением Реставрации удаляется в добровольное изгнание в Брюссель. Там он и умирает от последствий банального несчастного случая, произошедшего при выходе его из театра в 1825 году.

ЖИЗНЬ КАК СЦЕНИЧЕСКАЯ ПОСТАНОВКА

Жак Луи Давид — один из самых выдающихся представителей живописи, которая восходит к техническому мастерству великой традиции прошлого. Чрезвычайно одаренный в разработке композиционного замысла, в выборе и распределении красок, он создает в высшей степени законченную живопись, которая стремится перевести в образы значимые события истории.
Особенно поражает в его творчестве внимание к деталям, к совершенному расположению лучей света, к тщательному отбору поз. Все в картинах художника является воплощением мастерства сценографии — искусства театрального, стремящегося убедить риторически. Никто до Давида так отчетливо не понимал пропагандистскую силу живописи, никто не считал возможным возбуждать толпу с помощью изображений.
«Короли, не будучи в состоянии узурпировать в храмах место божества, захватывали портики храмов. Он осознает, как образы могут стать самым подходящим орудием распространения идеологических убеждений, влиять на сознание: в конце XVIII века французский народ уже выходит из состояния векового угнетения, но имеет низкий уровень культурной подготовки, и, чтобы достичь политической сознательности, по мнению Давида, не следует прибегать к изощренным речам. Неизбежный успех изображений, напротив, основан на непосредственности их воздействия.
Жак Луи Давид выдвигает новые принципы иконоборчества против власти прошлого, основанной на силе внушения старых образов. Он создает иконографию, в которой весь народ может узнать себя в качестве главного героя истории, при этом художник использует фигуры мифологии и античных героев для иллюстрации и возвышения событий современности.

РАЗДАЧА ИМПЕРАТОРСКИХ ЗНАМЕН
(1808. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) На рисунке присутствует Победа, доминирущая в сцене, но она будет исключена из окончательной версии полотна, которое теперь находится в Версале. Первоначально же должна была быть изображена императрица Жозефина, с которой Наполеон затем развелся.

ПОРТРЕТ госпожи БЮРОН
(1769-1770. Чикаго, Художественных институт) Тетя Давида изображена здесь в интимной обстановке,
продиктованной глубокой привязанностью художника к модели. Поза явно продумана: женщина как бы защищается от света падающего на нее слева, и тени на лице придают ему выразительность. Взгляд обращен не на раскрытую для чтения книгу, но направлен за пределы картины.

В 1757 году отец Давида Морис был убит на дуэли, и маленький Жак Луи был отдан на попечение материнской семьи. Его мать, Мария Женевьева Бюрон, которая предпочла бы для сына военное поприще, не принимала участия в его образовании. Но Давид очень рано проявил интерес к рисунку, и тетя решила показать его своему родственнику - Франсуа Буше, прославленному живописцу короля и большому любимцу маркизы Помпадур.
Переживавший в это время творческий упадок, Буше отражал и прославлял своей напыщенный и манерной живописью рокайльный вкус французского двора, он был одним из наиболее востребованных декораторов Парижа. Его аллегорические и мифологические сцены очень нравились аристократии, и его первенство в художественной жизни того времени было непререкаемым. Несмотря на родственные отношения, Буше занимал слишком высокое положение, чтобы взять на себя тяготы обучения родственника - одаренного, но еще неумелого — и отказал ему. Однако первые произведения Давида показывают несомненный интерес к композиционному строю полотен Буше — мастера антиклассического по призванию.
Среди людей, определивших судьбу Жака Луи Давида в искусстве, наиболее важным был Жак Франсуа Демезон.
Он также являлся именитым родственником Давида. Демезон был принят в Академию художеств в 1762 году и в 1769 году получил титул королевского архитектора. Покровительство столь могущественного лица обеспечивало юному художнику престижное будущее. Ему надлежало отправиться в Рим и пойти по стопам Давида Леруа, известного пропагандиста классической эстетики.
Давид поступил сначала в знаменитый Коллеж Бове, затем в Коллеж Четырех наций. Но предание представляет его посредственным учеником,
нерадиво относившимся к занятиям. Давид чувствует, что в нем зарождается великое призвание, которое не соответствует столь тщательно запрограммированному академическому образованию.
Переворот происходит в 1764 году, когда юноша встречает Жозефа Мари Вьена (1716 — 1809), преподавателя Академии в Париже. Этот художник, пусть и небольшого дарования, обладал хорошей технической выучкой. В его мастерской Давид начал учиться заново: он пишет первые мифологические картины, где грациозность рококо сменяется театральной высокопарностью.

КОПИРОВАТЬ КЛАССИКОВ
Начиная с 1747 года в залах Лувра каждые два года с большой торжественностью открывается Салон. Это учреждение полностью контролируется Академией, продвигающей через него искусство, созданное по ею же самой установленным правилам. Соответственно здесь торжествует историческая живопись. Исторический жанр находился на вершине иерархии; в основе ее лежало поощрение технического мастерства. С другой стороны, она была продиктована запросами церкви и двора, которые оставались основными заказчиками картин. За исторической живописью следовали портрет, пейзаж и натюрморт.
Компоновка произведений на исторический, мифологический или религиозный сюжет требует большого умения, но в то же время опирается на воображение: исторический живописец должен преобразить события, идеализировав их и обратив к настоящему моменту. Портрет не требует ничего, кроме наблюдательности, трактовка пейзажа зависит от передачи атмосферных изменений, натюрморт воспроизводит материальные свойства предметов; исторический же жанр, напротив, соперничает с мифами, преображая образы повседневности в живописи.
Молодой дебютант Жак Луи Давид в своих амбициях стремится достичь вершины иерархии в искусстве. Для этого он должен учиться в Риме, дышать в настоящем атмосферой античности. Выиграть Римскую премию, чтобы — согласно распоряжениям короля — получить право на пребывание на Вилле Медичи, становится его главной целью. Он достигает ее после упорных усилий в 1774 году.
Второго октября 1775 года он отправляется в Рим вместе со своим учителем Вьеном, который только что получил назначение на постдирректора отделения Академии. Во время римского путешествия Давид заполнил рисунками двенадцать альбомов.
Все свои дни он проводит, изучая и копируя античные статуи, то в Капитолийском музее, то те, что украшают роскошные аристократические и папские дворцы. Определяющей в римский период стала для него также встреча с живописью Рафаэля, Микеланджело, Гвидо Рени (1575 — 1642), Доменикино (1581 -1641) и братьев Карраччи. Композиции Караваджо поразили Давида реализмом и театральными эффектами.

ПОРТА САН ПАОЛО
(1775. Стокгольм, Национальный музей) Рисунки, сделанные Давидом во время его поездки в Рим, станут основным репертуаром тем и форм для его последующего творчества. В этом подкрашенном акварелью рисунке с римскими воротами и пирамидой Цестия ясно ощутимы уроки Пиранези.

РИМСКИЙ ПЕЙЗАЖ
(1775-1780. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) Здесь не просто запечатлен момент
из хроники путешествия — этот рисунок обнаруживает специфические качества рисунка Давида- рисовальщика в трактовке пейзажа. В нем видны решительная склонность к синтезу, интерес к геометрическим формам и врожденное чувство величия.

ПРОЕКТ ПЕРЕСТРОЙКИ ЛОДЖИИ ДЕИ ЛАНЦИ
(Париж, Музей декоративного искусства) Это вклад Давида в проект обновления лоджии на Пьяцца делла Синьория во Флоренции. Пребывание в этом городе стало одним из наиболее важных моментов для формирования молодого художника во время его итальянского путешествия. Проект демонстрирует дарование Давида как театрального сценографа.

ДАНЬ УВАЖЕНИЯ АНТИЧНОСТИ

Одобрение Академии дает Жаку Луи Давиду право на собственную официальную мастерскую в Лувре. Он часто посещает его, имеет там даже квартиру. Для замысла произведений такому художнику, как Давид, требуется большая сосредоточенность; Лувр, столь богатый историческими и художественными памятниками, является идеальным местом для этого. Устройство мастерской, которой суждено было стать впоследствии учебным заведением, в идеальном месте для размышлений позволило ему развить свою манеру до высокого уровня и создать совершенно новую живопись.
Созданные в мастерской картины написаны на исторические и мифологические сюжеты. Наиболее значительная серия относится к историям, заимствованным из Илиады. Давид придал ей энергию, драматизм и строгость. Он изображал героизм обычных людей, их страдание отражается на лицах, в которых преобладает серьезное и напряженное выражение. Осознающие свою жестокую участь Брут, Андромаха, Сенека, Велизарий, Гектор представляют прославление патриотических добродетелей, — этих предвестников революционных идеалов.
Французская революция сделает из мастерской в Лувре некое подобие дома науки, морали и культуры. Это место, хранитель коллективной памяти и наивысших достижений искусства, полностью поглотит внимание Давида.
Один из учеников знаменитого художника, Делеклюз оставил подробное описание его мастерской: «В эту часть Лувра можно попасть по двум лесенкам, одна слева, с Рю дю Кок, другая — темная и крутая, со стороны церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа. Собственно ателье выходит на колоннаду северного фасада Лувра, к Отелю д’Анживийер. В нем около сорока пяти футов длины и тридцать ширины. Потрескавшиеся стены покрашены в серо-оливковый цвет, и свет проникает из одного оконного проема, выходящего на большую колоннаду Лувра. На двух длинных боковых стенах висят слева от входа Горации и Брут, в то время, как справа — картина с умирающим обнаженным мальчиком, который прижимает к сердцу трехцветную кокарду, это юный Виала… Любопытна и мебель мастерской, необычного характера: сидения из темного красного дерева покрыты подушками красной шерсти, украшенными черными пальметтами по краям, по подобию изображений на так называемых этрусских вазах».

ЖАН АНРИ КЛЕСС
Предполагаемая мастерская Давида в Лувре
(1810. Париж, Музей Карнавале)
Этот поздний рисунок, сделанный двадцать лет спустя после Французской революции, представляет, возможно, мастерскую Жака Луи Давида в Лувре в золотой период творчества художника.
На стене хорошо видна картина Гектор (1778, Монпелье, Музей Фабра). Даже после смерти маэстро его мастерская оставалась местом встречи многих поколений художников, которые следовали наставлениям и классицистической эстетике Давида.

ВИКТОР ЖАН НИКОЛЬ
Вид на Новый мост из Лувра
(Париж, Музей Карнавале) Париж, каким его можно было увидеть из мастерской Давида в Лувре, — это кусочек Сены и Нового моста. Посреди комнаты «два больших кресла, из цельного дерева, украшенных позолоченной бронзой, выполненные самым лучшим краснодеревщиком времени, Жакобом, в подражание античности. Именно ими можно восхищаться на картинах Сократ, Горации, Брут, Елена и Парис».
Так по описанию Делеклюза, ученика Давида, выглядела его мастерская в период высшей славы художника.

Наиболее знаменитые полотна Жака Луи Давида - это те, которые созданы в период революционного движения 1789 года. В творчестве мастера прославление Революции наследует театральность римской империи с ее светской и монументальной иконографией. Люди революции воплощены в картинах Давида в суровых и мудрых фигурах; художник восхваляет их благородство, честность и героизм.

ЛИКТОРЫ ПРИНОСЯТ БРУТУ ТЕЛА ЕГО СЫНОВЕЙ
(1789. Париж, Лувр) Картина была заказана Людовиком XVI и закончена Давидом как раз в дни взятия Бастилии. Выбор одной из наиболее откровенно республиканских героических тем римской истории обеспечил огромный успех полотна, которое вскоре наделяется определенным политическим значением. Во встрече Искусства и Истории заключено высоко риторическое отображение новой доблести (virtus).

Гробницы королей в церкви Сен- Дени были выкопаны из земли, и почти в три дня толпа разрушила более пятидесяти королевских памятников.
Подобно гильотине руки темного народа сносили ризницы, алтари, капеллы.
Уничтожение прежних угнетателей рассматривается как акт справедливости, но гораздо важнее истребить то, что они создали и чем владели. В то время как революционный пыл беспощадно разрушает символы власти аристократии, а дворцы и замки лишаются обстановки, идут с молотка, и всякое королевское изображение, эмблема или герб уничтожаются, Давиддостигает вершины своего живописного творчества. Он не разрушает, он создает.
В этот период художник пишет множество портретов главных действующих лиц, воплощающих в себе свободный и сильный дух первого периода Революции. Он сам — в первых рядах, рядом с Маратом и Робеспьером. В 1789 году, когда была взята Бастилия, явный символ деспотизма, его картина Ликторы приносят Бруту тела его сыновей была показана на выставке и встречена с одобрением. Депутат Конвента, член Комитетов Общественной безопасности и Народного просвещения, Давид входит в ряды революционеров.
Когда девятого Термидора, после государственного переворота, он был приговорен к гильотине наравне с Робеспьером, то спасся только благодаря своей великой славе художника и упорной защите Тибодо и Лежандра. Заключенный сперва в тюрьму Отеля де Ферм, а затем Люксембургского дворца, он написал из-за решетки окна камеры свой единственный пейзаж, считающийся одним из первых романтических произведений.

КЛЯТВА ГОРАЦИЕВ
(1784-1785. Париж, Лувр)
Тема полотна, с большим успехом экспонированного в Салоне 1785 года, взята из трагедии Корнеля, поставленной на парижской сцене в 1782 году. Горации воплощают идеалы приближающейся Французской революции.

САБИНЯНКИ — эскиз картины (1799. Париж, Лувр, Кабинет рисунков), происходящий из собрания художника Жана Огюста Доминика Энгра.

САБИНЯНКИ
(1799. Париж, Лувр) Полное цитат из Рафаэля, Гвидо Рени и Пуссена, это полотно свидетельствует о возвращении к историко-мифологическим сюжетам после годов интенсивного творчества, вдохновленного идеалами Революции. После выхода из тюрьмы, вновь за работой в своей луврской мастерской, Давид первым создает именно это полотно.
Верный дорогой для него атмосфере героизма, художник отдает предпочтение в этой картине чувству неизбежности, ведущей все персонажи к общей участи: сознательному бегу к смерти. Художнику удается прекрасно сочетать красоту обнаженных тел с жестокостью оружия. Расположение сюжета в грандиозном пейзаже напоминает Пуссена, также трактовавшего эту тему.

КОРОНАЦИЯ
(1805. Париж, Лувр) Полотно представляет Наполеона на вершине власти. Грандиозная сценография вносит вклад в прославление абсолютизма. Действующие лица изображены в обрамлении торжественной архитектуры, и ритм вертикалей придает изображению статичность.

Жак Луи Давид, переживший кризис Французской революции, напротив, авантюру Наполеона хотел представить как эпопею. Бонапарт вывел нацию из беспорядка к свободе, создал империю с постоянно расширяющимися границами, устремленную в неутомимом марше вперед.
Французский император — это выражение динамической энергии, он воплощает миф.
Восхождение Наполеона на заре XIX века - одно из наиболее победоносных в современной истории. Великие завоеватели лавировали среди предательств, укоров совести
и сомнений, Наполеон остался цельным, верным своему честолюбию. Напротив, его собственное честолюбие предало его.
Давид передает в образе Наполеона двойственность его натуры.
Обольщенный и очарованный человеком, который определил судьбу Франции, завершив Революцию, а затем пожертвовав ею, художник соглашается стать официальным живописцем наполеоновского режима и показывает через образы параболу его истории от истоков к коронации и до самого поражения. Но в этой новой роли он постепенно становится независимым, а не просто осуществляет обязанность официально представлять главного героя исторических событий.
В своей живописи он творит миф, оспаривая первенство реальности.

НАПОЛЕОН В СВОЕМ РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ
(1812. Версаль, Национальный музей) Серией портретов Наполеона Давид создал до тех пор не существовавшую типологию историко-героического портрета.
Несмотря на то, что французский император позировал мало и неохотно, художник получил от него урок стиля.

Портретирование - это область, в которой выразительность живописи Жака Луи Давида достигла своего наивысшего уровня. Помимо отражения исторических изменений, новых социальных идеалов, обновления правящего политического класса, его картины сразу же стали влиять на одежду, прически и мебель Парижа того времени. Аристократы наперебой заказывали ему портреты или рисунки, чтобы по ним сделать себе мебель или одежду.
Давид любил посещать салоны богатой буржуазии, воплощавшей в себе наиболее показательный дух эпохи: общество, где рождаются художники, философы, писатели, «спорщики», которые станут первыми жертвами революции. В изысканных портретах буржуа художник подчеркивал значимость индивидуума, его ум и талант. Помимо отражения личности модели, представленной всегда в удобной позе, Давид возвращает ей непринужденный, естественный характер и остроту самосознания, воплощенные в элегантных и нередко монументализированных сценариях.

Поездка в Рим
В книге «Звезды судьбы» историк искусства Мариза Вольпи рассказывает о превратностях жизни девяти художников — главных фигур в истории современной живописи. Среди них центральное место принадлежит Жаку Луи Давиду. В написанном ею «портрете с натуры» Вольпи воссоздает среду и эпоху, в которую жил и работал Давид. Все диалоги происходили в действительности и документированы. В приведенном отрывке говорится о приезде Давида в Рим — колыбель античного мира.
В 1775 году двадцатисемилетний Давид, наконец получивший первую премию Французской академии, приезжает в Рим. Он путешествует вместе с новым директором Академии Жозефом Мари Вьеном, крепким шестидесятилетним мужниной. Этот художник следует моде на помпейское искусство. Давид кажется еще юношей двадцати лет, и энергия, накопленная им в ожидании Италии, заставляет учителя, который восхищается им, но одновременно сдерживает, следит за его настроением, называть его «пылким». Вьены становятся для Луи семьей, где терпимы к мятежам и умеют заботиться о том, чтобы он не потерял голову. С карандашом в руке он буквально бросается рисовать в музеях: новом Музее Пио Клементино, собраниях Альбани, Боргезе, и, несмотря на изменчивый климат, работает на открытом воздухе на Вилле Адриана, в античной Остии, на Палатинском холме. В свои альбомы он переносит фигуры античных мистерий с барельефов, шлемы, кирасы, мебель, он созерцает левкои и высокие травы посреди развалин, покрытых мхом, панорамы, изрезанные сухими тенями ясных дней, колонны, лестницы, внимание его задерживается и на небесах, в которые врезаются кипарисы и зонтики пиний. В противовес излишествам барокко изображенный Давидом Рим отражает аскетический взгляд и создает основу для жесткой твердости рисунка. Материя воплощенного им мира — из бронзы, даже на Юге с его свободной лазурью Давид стремится выработать «стиль, который бы превосходил все остальные». Рим в эти годы — это центр космополитизма. Как никогда прежде город заполнен толпами живописцев и скульпторов, мечтателей, гениальных дилетантов. Голодные взгляды пожирают великое искусство прошлого. Здесь дают волю своим сумасбродствам и мечтам. Чувственная природа места и следы истории преображают всякого, кто смотрит вокруг и делает зарисовки.
В своем рвении Давид, сам не осознавая того, стремится извлечь из классицизма род вечной эмблематики. Он воодушевляется и падает духом, как это свойственно его характеру, однако тут же подчиняется железной дисциплине. В течение пяти лет он копирует множество произведений, даже приносит в мастерскую слепки с Колонны Траяна. Он начинает долгую войну против своего дара легкости исполнения, против своей приспособляемости к манерам: он учится, как новичок.

В последний год непрерывного обучения в Риме экзальтация художника сопровождается бредом, маниями, и это беспокоит Жозефа Вьена. Он предостерегает Давида об опасности потерять себя в бесконечных повторениях мотива, в постоянном — целыми днями и даже месяцами — пребывании на Форуме или в коллекциях. Голову его любимого ученика населяют призраки, воспламенный ум не дает ему покоя. Депрессия следует за крайним возбуждением. Вьен, который относится к нему по-отечески, предлагает юноше развлечься, ободряет его, когда тот мучится сомнениями. И Давид признается ему, а также Пейрону, Венсану, своим товарищам по Академии: «Я хочу, чтобы мои произведения имели античный характер до такой степени, что афинянин, будь он в состоянии вернуться в мир, принял бы их за творения греческого живописца»».

Один из самых известных историков итальянского искусства — Джули о Карло Арган рассматривает в контексте истории связь Жака Луи Давида с политикой того времени. В XVIII веке отделение культуры от церкви делает искусство носителем социально-политической функции. Давид был убежден, что живопись обладает внутренней рациональностью и потому играет позитивную гражданскую роль, независимо от системы, выражением которой она является.
овременник Гойи, Давид был его противоположностью. Один жил во Франции распутной, анархической, а затем торжествующе имперской, другой в Испании вечно несчастной, суеверной, бредовой, но и тот и другой по-своему чувствовали, что отныне искусство, как и вся культура, освободившись от церкви, делается полностью светским и в данных исторических условиях получает социальное основание стать политической необходимостью. Что и произошло в действительности. Отношение этих художников к власти было различным: саркастический, едкий, часто неистовый Гойя и всегда ровный, сдержанный Давид, иногда склонный к панегирикам, но никогда не раболепствующий. Как архитектура для Булле и Леду, так и живопись для Гойи и Давида заключала в себе собственную рациональность, занимавшую место внутри глобальной рациональности системы, но не подчиненную ей. Будучи «правильной» как живопись, она не могла не выполнять правильно социально-политическую функцию.
Давид имел идеал, но не идеологию. С несомненной последовательностью он работал для монархии, республики, империи. Он был революционером и бонапартистом больше по долгу, нежели по убеждению: были ученые, политики, генералы, поступившие так же, как он. Депутат Конвента, он голосовал за смертный приговор королю, для которого написал Клятву Горациев и Брута: поступок, согласующийся с духом этих картин. Это был героический поступок в духе Сен-Жюста: долг без тени страсти».

БИОГРАФИЯ
1748. У Луи Мориса Давида и Мари Женевьев Бюрон родился сын — Жак Луи Давид.
1757. Отец убит на дуэли.
1771. Давид учится у Жозефа Мари Вьена и получает вторую премию Академии живописи за картину Битва Минервы и Марса.
1772. После ряда неудач пытается покончить жизнь самоубийством.
1774. Получает первую премию Академии живописи за картину Эрасистрат обнаруживает причину болезни Антиоха.
1775. Второго октября вместе со своим учителем Вьеном отбывает в Рим, где остается до 1780 года. Пишет свои первые получившие известность полотна: Портрет графа Потоцкого и Велизарий.
1782. Женится на Шарлотте Пекуль, дочери крупного подрядчика.
1783. Родился его первый сын — Шарль Луи Жюль.
1784. Родился второй сын — Эжен. Давид второй раз едет в Рим, где пишет свою картину Клятва Горациев.
1786. Рождение дочерей-близнецов — Эмили Фе- лисите и Полина Жанна.
1789. В самые горячие дни Французской революции пишет наиболее знаменитые свои картины.
1792. Избирается депутатом Национального конвента и является одним из самых радикальных его представителей.
1793. Голосует за казнь короля и способствует упразднению Академии живописи.
1794. После падения Робеспьера арестован и проводит один год в тюрьме.
1800. Наполеон Бонапарт, Первый консул, предлагает Давиду стать официальным художником правительства.
1804. Назначается первым живописцем императора.
1805. Начинает писать Коронацию, законченную в 1807 году.
1808. Начинает полотно Раздача императорских знамен.
1815. В период «Ста дней» становится на сторону Наполеона. С наступлением Реставрации Давид уезжает в Швейцарию.
1816. Выбирает для добровольного изгнания Бельгию, где снова пишет картины на мифологические и элегические сюжеты. Отклоняет приглашение короля Пруссии приехать в Берлин.
1824. Становится в Брюсселе жертвой несчастного случая: его сбивает экипаж. С его женой случается апоплексический удар.
1825. Выходя из театра, который часто посещал в Брюсселе, сильно простудился. 29 декабря симптомы болезни усиливаются, и Жак Луи Давид умирает.

Жак Луи Давид художник французской революции

СМЕРТЬ СЕНЕКИ (1773. Париж, Лувр) Полотно, написанное для конкурса на Римскую премию, особенно интересно торжественной аранжировкой сцены. Мощные колонны своей статичностью уравновешивают драматизм развития действия, отмеченного театральной эффектацией. ВИКТОР ЖАН НИКОЛЬ Вид на Новый мост из Лувра (Париж, Музей Карнавале) Париж, каким его можно было увидеть из мастерской Давида в Лувре, — это кусочек Сены и Нового моста. Посреди комнаты «два больших кресла, из цельного дерева, украшенных позолоченной бронзой, выполненные самым лучшим краснодеревщиком времени, Жакобом, в подражание античности. Именно ими можно восхищаться на картинах Сократ, Горации, Брут, Елена и Парис». Так по описанию Делеклюза, ученика Давида, выглядела его мастерская в период высшей славы художника. ЖАН АНРИ КЛЕСС Предполагаемая мастерская Давида в Лувре (1810. Париж, Музей Карнавале) Этот поздний рисунок, сделанный двадцать лет спустя после Французской революции, представляет, возможно, мастерскую Жака Луи Давида в Лувре в золотой период творчества художника. На стене хорошо видна картина Гектор (1778, Монпелье, Музей Фабра). Даже после смерти маэстро его мастерская оставалась местом встречи многих поколений художников, которые следовали наставлениям и классицистической эстетике Давида. КЛЯТВА ГОРАЦИЕВ (1784-1785. Париж, Лувр) Тема полотна, с большим успехом экспонированного в Салоне 1785 года, взята из трагедии Корнеля, поставленной на парижской сцене в 1782 году. Горации воплощают идеалы приближающейся Французской революции.
КОРОНАЦИЯ (1805. Париж, Лувр) Полотно представляет Наполеона на вершине власти. Грандиозная сценография вносит вклад в прославление абсолютизма. Действующие лица изображены в обрамлении торжественной архитектуры, и ритм вертикалей придает изображению статичность. ЛИКТОРЫ ПРИНОСЯТ БРУТУ ТЕЛА ЕГО СЫНОВЕЙ (1789. Париж, Лувр) Картина была заказана Людовиком XVI и закончена Давидом как раз в дни взятия Бастилии. Выбор одной из наиболее откровенно республиканских героических тем римской истории обеспечил огромный успех полотна, которое вскоре наделяется определенным политическим значением. Во встрече Искусства и Истории заключено высоко риторическое отображение новой доблести (virtus). НАПОЛЕОН В СВОЕМ РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ (1812. Версаль, Национальный музей) Серией портретов Наполеона Давид создал до тех пор не существовавшую типологию историко-героического портрета. Несмотря на то, что французский император позировал мало и неохотно, художник получил от него урок стиля. НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК Погребальные почести Марату в церкви Кордельеров (1793. Париж, Музей Карнавале) Картина запечатлела торжественную атмосферу, в которой проходило прощание с Маратом, как ранее — похороны философа Вольтера. Жак Луи Давид был организатором этой церемонии и ее хореографии.
ПОРТА САН ПАОЛО (1775. Стокгольм, Национальный музей) Рисунки, сделанные Давидом во время его поездки в Рим, станут основным репертуаром тем и форм для его последующего творчества. В этом подкрашенном акварелью рисунке с римскими воротами и пирамидой Цестия ясно ощутимы уроки Пиранези. ПОРТРЕТ госпожи БЮРОН (1769-1770. Чикаго, Художественных институт) Тетя Давида изображена здесь в интимной обстановке, продиктованной глубокой привязанностью художника к модели. Поза явно продумана: женщина как бы защищается от света падающего на нее слева, и тени на лице придают ему выразительность. Взгляд обращен не на раскрытую для чтения книгу, но направлен за пределы картины. АНТИЧНАЯ МАТРИЦА СМЕРТЬ МАРАТА 1793 Брюссель, Королевские музеи изящных искусств (холст, масло, 175 х 136) Жак Луи Давид — ведущий представитель французского классицизма, главный выразитель истории Революции и наполеоновского правления. Сформировавшись в Италии под влиянием художественного языка Рафаэля (1483 — 1520), Караваджо (1571 — 1610) и Никола Пуссена (1594 — 1665), он отходит от придворной живописи, от вкуса рококо, причудливых форм и змеевидных линий в сторону канона, вновь утверждающего принципы античного искусства. ПРОЕКТ ПЕРЕСТРОЙКИ ЛОДЖИИ ДЕИ ЛАНЦИ (Париж, Музей декоративного искусства) Это вклад Давида в проект обновления лоджии на Пьяцца делла Синьория во Флоренции. Пребывание в этом городе стало одним из наиболее важных моментов для формирования молодого художника во время его итальянского путешествия. Проект демонстрирует дарование Давида как театрального сценографа.
РАЗДАЧА ИМПЕРАТОРСКИХ ЗНАМЕН (1808. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) На рисунке присутствует Победа, доминирущая в сцене, но она будет исключена из окончательной версии полотна, которое теперь находится в Версале. Первоначально же должна была быть изображена императрица Жозефина, с которой Наполеон затем развелся. РИМСКИЙ ПЕЙЗАЖ (1775-1780. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) Здесь не просто запечатлен момент из хроники путешествия — этот рисунок обнаруживает специфические качества рисунка Давида- рисовальщика в трактовке пейзажа. В нем видны решительная склонность к синтезу, интерес к геометрическим формам и врожденное чувство величия. САБИНЯНКИ — эскиз картины (1799. Париж, Лувр, Кабинет рисунков), происходящий из собрания художника Жана Огюста Доминика Энгра.

Андромаха оплакивает Гектора. 1783

Жак Луи Давид (David) (30.8. 1748, Париж, - 29.12. 1825, Брюссель), французский живописец. Учился у исторического живописца Ж. М. Вьена в Королевской академии живописи и скульптуры в Париже (1766-1774). Ранние работы Давида, в которых ощутимы отзвуки рококо и влияние идей сентиментализма, традиционно академичны ("Бой Минервы и Марса", 1771, Лувр, Париж). В 1775-1780 годых Давид учился в Италии, где открыл для себя античность, восприняв её как пример гражданственности художественного творчества. Публицистическая направленность, стремление выразить героические свободолюбивые идеалы через образы античности характерны для классицизма предреволюцонной эпохи, крупнейшим представителем которого стал Давид. Впервые у Давида принципы классицизма намечаются в картине "Велизарий, просящий подаяние" (1781, Музей изящных искусств, Лилль), отличающейся строгостью композиции и четкостью ритмической структуры, и находят своё полнейшее выражение в насыщенной мужественным драматизмом "Клятве Горациев" (1784, Лувр) - исторической картине, воспринятой общественностью как призыв к борьбе. Произведения Давида 1780-х годов ("Смерть Сократа", 1787, Метрополитен-музей, Нью-Йорк; "Ликторы приносят Бруту тело его сына", 1789, Лувр) присущи возвышенность замысла, сценическая торжественность образного строя, барельефность в построении композиции, а также преобладание объёмно-светотеневого начала над цветом. В портретах 1780-х - начала 1790-х годов, где подчёркивается социальная сущность моделей, воплотились классицистические представления об энергичном и волевом человеке ("Врач А. Леруа", 1783, Музей Фабр, Монпелье). Воодушевлённый героикой Великой французской революции, Давид стремится к созданию исторической картины на современную тему ("Клятва в зале для игры в мяч", не осуществлена; сохранился эскиз, сепия, 1791, Лувр). Картины "Убитый Лепелетье" (1793, не сохранилась, известна по гравюре П. А. Тардьё, Национальная библиотека, Париж, и по рисунку Ф. Девожа, Музей Маньен, Дижон) и особенно "Смерть Марата" (1793, Музей современного искусства, Брюссель), с её трагическим звучанием, суровым лаконизмом, аскетической сдержанностью цвета и скульптурной монументальностью форм, становятся памятниками героям революционной эпохи, совмещая в себе черты портрета и исторической картины. Давид был активным деятелем революции, членом якобинского Конвента, организовывал массовые народные празднества, создал Национальный музей в Лувре; под его руководством была упразднена консервативная Королевская академия живописи и скульптуры (членом которой Давид был с 1784 года). После контрреволюционного термидорианского переворота с конца 1790-х годов Давид вновь обращается к драматическим событиям античной истории, выделяя в них тему примирения противоречий, воссоздавая античность как мир идеальной красоты и чистой гармонии ("Сабинянки, останавливающие сражение между римлянами и сабинянами", 1799, Лувр). В его искусстве нарастают черты отвлечённости и рассудочной повествовательности. С 1804 года Давид был "первым художником" Наполеона; в заказанных Наполеоном холодно-эффектных, пёстрых по цвету и перегруженных по композиции картинах ("Коронация", 1805-1807, Лувр) ощутимо равнодушие художника к изображаемым событиям, однако он стремится к выразительной характеристике отдельных персонажей. В 1790-1810-х годах Давид пишет многочисленные портреты, как парадные ("Наполеон при переходе через Сен-Бернар", 1800, Национальный музей Версаля и Трианонов; "Мадам Рекамье", 1800, Лувр), так и более реалистические, приближающиеся к интимным (портреты четы Серизиа, 1795, Лувр). В 1816 году, после реставрации Бурбонов, Давид был вынужден уехать в Брюссель. Давид был учителем А. Гро, Ф. Жерара, Ж. О. Д. Энгра и многих др.

Жак-Луи Давид (Jacques-Louis David) - яркий представитель французского классицизма в живописи. Он вышел из семьи оптового торговца железом, но благодаря влиянию родственников-архитекторов стал пробовать себя в живописи.

В юном возрасте Жак-Луи Давид проходил обучение у представителя художественной культуры рококо Франсуа Буше. Но после обучения в Риме поддался влиянию искусства древней империи и стал работать в эпической манере. Это сыграло свою положительную роль в судьбе художника. В 80 годы XVIII века во Франции центральными были свободолюбивые идеалы и идеи. И когда Давид вернулся на родину, он сразу оказался во главе течения, которое ставило своей целью выразить все эти идеалы в героической ипостаси, соединив их с «вольностями» рококо. В этот период он создавал поистине эпические полотна, воспевавшие героизм и самопожертвование.

Славу Жаку-Луи принесла картина «Клятва Горациев», написанная в 1784 году. Сюжетом полотна является сцена из римской легенды. По приданию, между двумя враждующими городами - Римом и Альба Лонгом - разгорелся спор, и три брата из одного города пошли сражаться с тремя братьями из другого. Горации, братья из Рима, победили Куриациев, после чего был создан союз между двумя городами. Художник же изобразил, как три брата дают священную присягу своему отцу, который благословляет их на поединок.

Жак-Луи разделял идеи Великой Французской революции. Он принимал активное участие в политической жизни, был организатором массовых народных празднеств, а также создал Национальный музей в Лувре. Он был настолько заметной личностью, что в 1804 году был назначен Наполеоном «первым художником». Давид же прославил императора в целом ряде картин, перейдя от классицизма к романтизму.

Но после возвращения Бурбонов художнику пришлось уехать в Брюссель. Забавным и трагичным фактом является то, что дочь аристократа Лепелетье, будучи ярой роялисткой, скупила все репродукции «Лепелетье де Сен-Фаржо на смертном одре» и уничтожила их. Причиной такого поступка стал тот факт, что Давид подал решающий голос за казнь короля. Уничтожив все репродукции, юная аристократка добралась до оригинала. Она потратила огромные деньги, чтобы выкупить его у сына художника, и затем сожгла подлинник. От внимания фанатичной девушки случайно ускользнула только одна репродукция ученика Жака-Луи, и благодаря этому нам известно, как выглядело полотно.

Все картины французского живописца дышат пафосом и эпическим размахом действий, происходящих на холсте. В качестве примера можно обратиться к картине «Сабинянки, останавливающие битву между римлянами и сабинянами», написанной в 1799 году. Уже само название говорит о том, что изобразил Жак-Луи Давид.

Женщины, в надежде прекратить битву, приносят в центр сражения своих детей, загораживая ими воинствующие стороны. Центральным женским персонажем становится Герсилия, жена Ромула. Она встала между отцом и мужем, который уже занес копье, стремясь поразить отца.

Художник воспевает силу и красоту человеческого тела и восхваляет смелость женщин, изображая в деталях их эмоции и ужас, который толкнул их на такой отчаянный поступок.

Античные мотивы, столь умело воплощенные Давидом в живописи, восхищают нас и по сей день, позволяя вернуться в те далекие времена и погрузиться в эпические сражения древних народов.