Самый северный район Дальнего Востока – Чукотский автономный округ. На его территории живет несколько коренных народов, пришедших туда тысячелетия назад. Больше всего на Чукотке самих чукчей – около 15 тысяч. С давних пор они кочевали по всему полуострову, пасли оленей, охотились на китов и жили в ярангах.
Сейчас многие оленеводы и охотники превратились в работников ЖКХ, а яранги и байдарки сменили на обычные дома с отоплением.
Огурцы по 600 рублей за килограмм и десяток яиц за 200 – современные потребительские реалии отдаленных районов Чукотки. Пушное производство закрыто, так как не вписалось в капитализм, а добыча оленины, хотя и идет до сих пор, дотируется государством – оленье мясо не может конкурировать даже с дорогостоящей говядиной, которую привозят с «большой земли». Похожая история – с ремонтом жилого фонда: строительным компаниями невыгодно браться за ремонтные подряды, так как львиная доля сметы – расходы на транспортировку материалов и рабочих по бездорожью. Молодежь, уезжающая из сел, и серьезные проблемы со здравоохранением – советская система рухнула, а новая толком не создана.

Предки чукчей появились в тундре еще до нашей эры. Предположительно, они пришли с территории Камчатки и нынешней Магаданской области, затем двинулись через Чукотский полуостров в сторону Берингова пролива и остановились там.

Столкнувшись с эскимосами, чукчи переняли их морзверобойный промысел, впоследствии вытеснив их с Чукотского полуострова. Оленеводству на рубеже тысячелетий чукчи научились у кочевников тунгусской группы – эвенов и юкагиров.

«Сейчас попасть в стойбища оленеводов Чукотки не легче, чем во времена Тана Богораза (известного российского этнографа, который в начале XX века описывал жизнь чукчей).
В Анадырь, а затем в национальные поселки можно долететь на самолете. Но потом из поселка добраться до конкретной оленеводческой бригады в нужное время очень сложно», – объясняет Пуя. Стойбища оленеводов постоянно перемещаются, причём на большие расстояния. Дорог, чтобы доехать до мест их стоянки нет: передвигаться приходится на гусеничных вездеходах или снегоходах, иногда на оленьих и собачьих упряжках. Кроме того, оленеводы строго соблюдают сроки перекочевок, время своих обрядов и праздников.

Владимир Пуя

Потомственный оленевод Пуя настаивает, что оленеводство – «визитная карточка» региона и коренного народа. Но сейчас чукчи в основном живут не так, как раньше: промыслы и традиции уходят на второй план, а на смену им приходит типичная жизнь отдаленных регионов России.
«Наша культура сильно пострадала в 70-е годы, когда власти посчитали, что в каждом селе дорого содержать средние школы с полным набором преподавателей, – рассказывает Пуя. – В районных центрах построили школы-интернаты. Их причисляли не к городским заведениям, а к сельским - в сельских школах зарплаты в два раза выше. Я сам учился в такой школе, качество образования было очень высоким. Но детей отрывали от жизни в тундре и приморье: мы возвращались домой только на летние каникулы. И поэтому теряли комплексное, культурное развитие. Национального воспитания в интернатах не было, даже чукотский язык не всегда преподавался. Видимо, власти решили, что чукчи - советские люди, и свою культуру нам знать ни к чему».

Жизнь оленеводов

География проживания чукчей сначала зависела от передвижения диких оленей. Люди зимовали на юге Чукотки, а летом уходили от жары и гнуса на север, до берегов Ледовитого океана. Народ оленеводов жил родовой системой. Они селились по озерам и рекам. Чукчи обитали в ярангах. Зимняя яранга, которую шили из оленьих шкур, натягивалась на каркас из дерева. Снег из-под нее вычищался до земли. Пол укрывался ветками, на которые настилали шкуры в два слоя. В углу устанавливалась железная печка с трубой. Спали в ярангах в кукулях из шкур животных.

Но Советская власть, пришедшая на Чукотку в 30-х годах прошлого века, была недовольна «бесконтрольным» перемещением людей. Коренным жителям указывали, где строить новое – полустационарное – жилище. Это делалось для удобства перевозки грузов морским транспортом. Точно так же поступали и со стойбищами. При этом, возникали новые рабочие места для коренных жителей, а в поселениях появились больницы, школы, дома культуры. Чукчей обучили письменности. А сами оленеводы жили чуть ли не лучше всех других чукчей – вплоть до 80-х годов XX века.

Сейчас жители Конергино отправляют письма на почте, закупаются в двух магазинах («Норд» и «Катюша»), звонят «на материк» с единственного на весь поселок стационарного телефона, иногда ходят в местный клуб культуры, пользуются врачебной амбулаторией. Впрочем, жилые дома села находятся в аварийном состоянии и капитальному ремонту не подлежат. «Во-первых, денег нам много не выделяют, во-вторых, из-за сложной транспортной схемы трудно доставлять материалы в село», – рассказывал несколько лет назад глава поселения Александр Мыльников. По его словам, если раньше жилфонд в Конергино ремонтировали коммунальщики, то теперь у них нет ни стройматериалов, ни рабочей силы. «Доставлять стройматериалы в село дорого, подрядчик тратит около половины выделенных средств на транспортные расходы. Строители отказываются, им невыгодно работать с нами», – жаловался он.

В Конергино живет около 330 человек. Из них около 70 детей: большинство учатся в школе. В ЖКХ работает полсотни местных жителей, а в школе – вместе с детским садом – заняты 20 воспитательниц, учителей, нянь и уборщиц. Молодежь в Конергино не задерживается: школьные выпускники разъезжаются на учебу и работу в другие места. Депрессивное состояние села иллюстрирует ситуация с традиционными промыслами, которыми славились конергинцы.

«Морского зверобойного промысла у нас уже нет. По капиталистическим правилам он не выгоден, – говорит Пуя. – Зверофермы закрылись, и пушной промысел быстро забыли. В 90-х годах производство пушнины в Конергино схлопнулось». Осталось только оленеводство: в советское время и до середины нулевых, пока Роман Абрамович оставался на посту губернатора Чукотского АО, оно было здесь успешным.

В Конергино работает 51 оленевод, из них 34 – в бригадах в тундре. По словам Пуи, доходы оленеводов крайне низкие. «Это убыточная отрасль, денег на зарплату не хватает. Государство покрывает недостаток средств, чтобы зарплата была выше прожиточного минимума, он у нас равняется 13 тысячам. Оленеводческое хозяйство, в котором состоят работники, выплачивает им примерно 12,5 тысяч. Государство доплачивает до 20 тысяч, чтобы оленеводы не умерли с голоду», – сетует Пуя.

На вопрос, почему нельзя платить больше, Пуя отвечает, что себестоимость производства оленины в разных хозяйствах варьируется от 500 до 700 рублей за килограмм. А оптовые цены на говядину и свинину, которые завозят «с материка», начинаются от 200 рублей. Продавать мясо по 800-900 рублей чукчи не могут и вынуждены устанавливать цену на уровне 300 рублей – себе в убыток. «Нет смысла капиталистического развития этой отрасли, – говорит Пуя. – А ведь это последнее, что осталось в национальных селах».

Евгений Кайпанау, 36-летний чукча, родился в Лорино в семье самого уважаемого китобоя. «Лорино» (по-чукотски – «Льаурэн») переводится с чукотского как «найденное становище». Поселение стоит на берегу Мечигменской губы Берингова моря. В нескольких сотнях километров расположены американские острова Крузенштерна и Святого Лаврентия; до Аляски тоже совсем близко. Но до Анадыря самолеты летают раз в две недели – и то если погода хорошая. Лорино прикрыто с севера сопками, поэтому здесь больше безветренных дней, чем в соседних селениях. Правда, несмотря на относительно хорошие погодные условия, в 90-х годах почти все русские жители из Лорино уехали, и с тех пор там живут только чукчи – примерно 1500 человек.

Дома в Лорино – покосившиеся деревянные строения с облезлыми стенами и выцветшей краской. В центре села стоят несколько коттеджей, построенных турецкими рабочими, – теплоизолированные здания с холодной водой, что в Лорино считается привилегией (если по обычным трубам пустить холодную воду, то зимой она замерзнет). Горячая вода во всем поселении есть, потому что местная котельная работает круглый год. А вот больницы и поликлиники здесь нет – уже несколько лет людей отправляют за медпомощью санитарной авиацией или на вездеходах.

Лорино известно морзверобойным промыслом. Не зря в 2008 году тут снимали документальный фильм «Китобой», получивший приз ТЭФИ. Охота на морского зверя для местных жителей по-прежнему важное занятие. Китобои не только кормят семью или зарабатывают деньги, сдавая мясо в местную общину зверобоев, – они еще и чтут традиции предков.

С детства Кайпанау знал, как правильно забивать моржей, ловить рыбу и кита, ходить в тундру. Но после школы он уехал в Анадырь учиться сначала на художника, а затем на хореографа. До 2005 года он, живя в Лорино, часто ездил на гастроли в Анадырь или Москву – выступать с национальными ансамблями. Из-за постоянных разъездов, перемены климата и перелетов Кайпанау решил окончательно перебраться в Москву. Там он женился, его дочери – девять месяцев. «Свое творчество и культуру я стремлюсь прививать жене, – говорит Евгений. – Хотя раньше ей многое казалось диким, особенно когда она узнала, в каких условиях живет мой народ. Я и дочке прививаю традиции и обычаи, например, показываю национальную одежду. Хочу, чтобы она знала, что она потомственная чукча».

Евгений теперь редко появляется на Чукотке: гастролирует и представляет культуру чукчей по всему миру вместе со своим ансамблем «Кочевник». В одноименном подмосковном этнопарке «Кочевник», где работает Кайпанау, он проводит тематические экскурсии и показывает документальные фильмы о Чукотке, в том числе Владимира Пуи.

Но жизнь вдалеке от родины не мешает ему знать о многих вещах, происходящих в Лорино: там осталась его мать, она работает в городской администрации. Так, он уверен, что молодежь тянется к тем традициям, которые теряют в остальных регионах страны. «Культура, язык, навык охоты. Молодежь на Чукотке, включая молодежь и из нашего поселка, учится добывать китов. У нас люди живут этим постоянно», – говорит Кайпанау.

В летний сезон чукчи охотились на китов и моржей, в зимний – на тюленей. Охотились с помощью гарпунов, ножей и копий. Китов и моржей добывали все вместе, а тюленей – поодиночке. Чукчи ловили рыбу сетями из китовых и оленьих сухожилий или из кожаных ремней, сачками и удилами. Зимой – в проруби, летом – с берега или с байдарок. Кроме того, до начала XIX века с помощью лука, копий и ловушек охотились на медведей и волков, баранов и лосей, росомах, лисиц и песцов. Водоплавающую дичь убивали метательным орудием (болой) и дротиками с метательной дощечкой. Со второй половины XIX века начали использовать ружья, а затем – огнестрельное китобойное оружие.

Продукты, которые завозят с материка, стоят в селе огромных денег. «Привозят «золотые» яйца по 200 рублей. Про виноград я вообще молчу», – добавляет Кайпанау. Цены отражают печальное социально-экономическое положение в Лорино. Мест, где можно показать профессионализм и университетские навыки, в поселении мало. «Но положение народа в принципе нормальное, – сразу уточняет собеседник. – После прихода Абрамовича (с 2001 по 2008 год) стало намного лучше: появилось больше рабочих мест, отстроились дома, наладили фельдшерско-акушерские пункты». Кайпанау вспоминает, как его знакомые китобои «приехали, бесплатно забрали у губернатора моторные лодки для промысла и уехали». «Теперь живут и наслаждаются», – говорит он. Федеральные власти, по его словам, тоже помогают чукчам, но не очень активно.

У Кайпанау есть мечта. Он хочет создавать на Чукотке образовательные этнические центры, где коренные народы смогли бы заново узнавать свою культуру: строить байдарки и яранги, вышивать, петь, танцевать.
«В этнопарке многие посетители считают чукчей необразованным и отсталым народом; думают, что они не моются и постоянно говорят «однако». Мне даже иногда заявляют, что я не настоящий чукча. А ведь мы – настоящие люди».

Каждое утро 45-летняя жительница села Сиреники Наталья (попросила не указывать её фамилию) просыпается в 8 утра, чтобы пойти на работу в местную школу. Она – вахтер и технический работник.
Сиреники, где уже 28 лет живет Наталья, расположены в Провиденском городском округе Чукотки, на берегу Берингова моря. Первое эскимосское поселение здесь появилось примерно три тысячи лет назад, и в окрестностях села до сих пор находят остатки жилищ древних людей. В 60-е годы прошлого века к коренным жителям присоединились чукчи. Поэтому названия у села существует два: с экимосского оно переводится как «Долина солнца», а с чукотского – «Каменистая местность».
Сиреники окружены сопками, и добраться сюда сложно, особенно зимой – только снегоходом либо вертолетом. С весны по осень сюда заходят морские суда. Сверху село выглядит, как коробка с разноцветными конфетами: зеленые, синие и красные коттеджи, здание администрации, почта, детский сад и амбулатория. Раньше в Сирениках было много ветхих деревянных домов, но многое изменилось, рассказывает Наталья, с приходом Абрамовича. «Мы с мужем жили раньше в доме с печным отоплением, посуду приходилось на улице мыть. Потом Валера заболел туберкулезом, и его лечащий врач посодействовал, чтобы нам по болезни выделили новый коттедж. Теперь у нас евроремонт».

Одежда и пища

Чукчи мужчины носили кухлянки из двойной оленьей шкуры и такие же брюки. Торбазу из камуса с подошвами из нерпичьей кожи они натягивали на чижи – чулки из собачьей шкуры. Шапку из двойного пыжика окаймляли спереди длинношерстным мехом росомахи, не смерзающимся от дыхания человека ни при каком морозе, а меховые рукавицы носили на сыромятных ремешках, которые втягивались в рукава. Пастух был словно в скафандре. Одежда на женщинах облегала тело, ниже колен она завязывалась, образуя что-то вроде штанов. Надевали её через голову. Поверх женщины носили широкую меховую рубаху с капюшоном, которую надевали её по особым случаям вроде праздников или перекочевок.

Пастуху всегда приходилось беречь поголовье оленей, поэтому животноводы и семьи питались летом как вегетарианцы, а если и ели оленя, то полностью, вплоть до рогов и копыт. Мясо предпочитали вареное, но часто ели и сырое: у пастухов в табуне попросту не было времени на готовку. Оседлые же чукчи питались мясом моржей, которых раньше убивали в огромных количествах.

Как живут в Сирениках?

По уверениям Натальи – нормально. Безработных в селе сейчас около 30 человек. Летом они собирают грибы и ягоды, а зимой ловят рыбу, которую продают или меняют на другие продукты. Муж Натальи получает пенсию в 15700 рублей, при этом прожиточный минимум здесь – 15000. «Я сама тружусь без подработок, в этом месяце получу около 30000. Мы, бесспорно, живем средне, но что-то я не ощущаю, что зарплаты повышаются», – сетует женщина, вспоминая о завезенных в Сиреники огурцах по 600 рублей за килограмм.

Купол

Сестра Натальи работает вахтовым методом на «Куполе». Это золотоносное месторождение, одно из крупнейших на Дальнем Востоке, находится в 450 км от Анадыря. С 2011 года 100% акций «Купола» владеет канадская компания Kinross Gold (нашим же не до такой мелочовки).
«Сестра раньше работала там горничной, а сейчас выдает маски горнякам, которые спускаются в шахты. У них там есть и спортзал, и бильярдная! Платят в рублях (средняя зарплата на «Куполе» 50 000 рублей – DV), переводят на банковскую карточку», – рассказывает Наталья.

Женщина немного знает о добыче, зарплатах и инвестициях в регион, но часто повторяет: «”Купол” нам помогает». Дело в том, что канадская компания, владеющая месторождением, еще в 2009 году создала Фонд социального развития, он выделяет деньги на социально значимые проекты. Не менее трети бюджета идет на поддержку коренных малочисленных народов автономного округа. Например, «Купол» помог издать словарь чукотского языка, открыл курсы языков коренных народов и построил в Сирениках школу для 65 детей и садик для 32.

«Мой Валера тоже получил грант, – говорит Наталья. – Два года назад «Купол» выделил ему 1,5 млн рублей на огромную 20-тонную морозильную камеру. Ведь китобои зверя добудут, мяса много – испортится. А теперь эта камера спасает. На оставшиеся деньги муж с коллегами купил инструменты на строительство байдарок».

Наталья, чукча и потомственный оленевод, считает, что национальная культура сейчас возрождается. Рассказывает, что каждый вторник и пятницу в местном сельском клубе проводятся репетиции ансамбля «Северное сияние»; открываются курсы чукотского и других языков (правда, в окружном центре – Анадыре); проводятся конкурсы вроде Кубка губернатора или регаты в Баренцевом море. «А в этом году наш ансамбль приглашают на грандиозное событие – международный фестиваль! Пять человек полетят на танцевальную программу. Это все будет на Аляске, та оплатит перелет и проживание», – говорит женщина. Она признает, что и российское государство поддерживает национальную культуру, но «Купол» она упоминает гораздо чаще. Отечественного фонда, который бы занимался финансированием народов Чукотки, Наталья не знает.

Другой ключевой вопрос – здравоохранение. На Чукотке, как и в других северных регионах, говорит представитель Ассоциации малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (АМКНСС и ДВ РФ) Нина Вейсалова, очень распространены болезни органов дыхания. Но, по имеющейся информации, в национальных поселках закрываются тубдиспансеры. Много онкобольных. Существующая ранее система здравоохранения обеспечивала выявление, наблюдение и лечение больных лиц из числа малочисленных народов, что было закреплено законодательно. К сожалению, сегодня такая схема не работает. На вопрос о закрытии тубдиспансеров власти не отвечают, а лишь сообщают, что в каждом районе и населенной пункте Чукотки сохранены больницы, врачебные амбулатории и фельдшерско-акушерские пункты.

В российском обществе существует стереотип: народ чукчей спился после того, как на территорию Чукотки пришёл «белый человек» – то есть с начала прошлого века. Чукчи никогда не употребляли спиртного, в их организме не вырабатывается фермент, расщепляющий спирт, – и из-за этого влияние алкоголя на их здоровье более пагубно, чем у других народов. Но по словам Евгения Кайпанау, уровень проблемы сильно завышен. «С алкоголем [у чукчей] всё, как и везде. Но пьют меньше, чем где-либо еще», – утверждает он. При этом, говорит Кайпанау, у чукчей действительно в прошлом отсутствовал фермент, расщепляющий спирт. «Сейчас, хотя фермент и выработался, народ все равно не пьет так, как слагают легенды», – резюмирует чукча.

Мнение Кайпанау поддерживает доктор медицинских наук ГНИЦП Ирина Самородская, один из авторов доклада «Смертность и доля умерших в экономически активном возрасте от причин, связанных с алкоголем (наркотиками), ИМ и ИБС от всех умерших в возрасте 15-72 лет» за 2013 год. Согласно данным Росстата, говорится в документе, наиболее высокий уровень смертности от причин, связанных с алкоголем, действительно в Чукотском АО – 268 человек на 100 тысяч. Но эти данные, подчеркивает Самородская, относятся ко всему населению округа. «Да, коренное население тех территорий – чукчи, но там живут не только они», – поясняет она. Кроме того, по словам Самородской, Чукотка стоит по всем показателям смертности выше, чем остальные регионы – и это не только алкогольная смертность, но и другие внешние причины. «Сказать, что именно чукча умер именно от алкоголя сейчас нельзя, так устроена система. Во-первых, если люди не хотят, чтобы в свидетельстве о смерти их умершего родственника выставлялась причина смерти, связанная с алкоголем, она не будет выставляться. Во-вторых, подавляющее число смертей происходят на дому. А там свидетельства о смерти часто заполняются участковым врачом или даже фельдшером, из-за чего в документах могут указываться другие причины – так легче написать»

Наконец, еще одной серьезной проблемой региона, по мнению Вейсаловой, является взаимоотношение промышленных компаний с коренным местным населением. «Люди приходят, как завоеватели, нарушая мир и покой местных жителей. Я думаю, что должен быть регламент о взаимодействии компаний и народов», – говорит она.

Язык и религия

Чукчи, живущие в тундре, называли себя «чавчу» (оленный). Те, кто жил на берегу, – «анкалын» (помор). Существует общее самоназвание народа – «луораветлан» (настоящий человек), но оно не прижилось. 50 лет назад на чукотском языке говорили примерно 11 тысяч человек. Сейчас их число с каждым годом сокращается. Причина проста: в советское время появились письменность и школы, но тогда же проводилась политика уничтожения всего национального. Отрыв от родителей и жизнь в школах-интернатах вынуждали чукотских детей все меньше знать родной язык.

Чукчи издавна верили, что мир делится на верхний, средний и нижний. При этом, верхний мир («облачная земля») населён «верхним народом» (по-чукотски - гыргоррамкын), или «народом рассвета» (тнаргы-рамкын), а верховное божество у чукчей не играет серьезной роли. Чукчи считали, что их душа бессмертна, верили в реинкарнацию, у них был распространен шаманизм. Шаманами могли быть и мужчины, и женщины, но особенно сильными у чукчей считались шаманы «превращенного пола» – мужчины, выступавшие в роли хозяек, и женщины, перенимавшие одежду, занятия и привычки мужчин.

Все выводы сделает время и сами чукчи.

Часть 5. Чукчи Арктики

Древние арктические чукчи живут на полуострове Чукотка. В отличие от других коренных народов Сибири, они никогда не были покорены российскими войсками. Их среда и традиционная культура сильно пострадали за годы советской власти ввиду промышленного загрязнения и непрерывных испытаний новых вооружений.

«От того, как вы относитесь к своей собаке в этой жизни, зависит ваше место на небесах».

Ввиду сурового климата и трудностей жизни в тундре, гостеприимство и щедрость высоко ценятся среди чукчей. Они считают, что все природные явления одухотворены и персонифицированы. У чукчей до сих пор сохраняется традиционный образ жизни, который, тем не менее подвержен влиянию современной цивилизации.

Арктическая тундра, Ванкарем, Чукотка

Древние легенды и археологические данные позволяют предположить, что чукчи заселяли Чукотку далеко не мирным путём.

В отличие от других коренных жителей Сибири, они были отчаянно воинственны и никогда не подвергались завоеванию русскими войсками. При советской власти население Чукотки пережило массовые чистки и разрушение их традиционной культуры.

Люди из Второй бригады

Чукчи – это древний арктический народ, проживающий в основном на полуострове Чукотка. От прочих народов Севера они отличаются наличием двух различных культур: кочевые оленеводы Чаучу (Chauchu), живущие в глубине полуострова, и оседлые прибрежные морские зверобои Анкалины (Ankalyn), которые живут вдоль берегов Северного Ледовитого океана, а также Чукотского и Берингова морей.

Владилен Каври (Kavri)

Субпродукты, употребляемые в пищу жителями полуострова, поставляются оленеводами: вареная оленина, оленьи мозги и костный мозг, а также суп из оленьей крови.

Одно традиционное блюдо, «рилкиль» (rilkeil), готовят из полупереваренного мха из желудка убитого оленя с примесью крови, жира и кусков вареного оленьего кишечника. Рацион прибрежных чукчей включает варёное мясо моржа, тюленя, китовое мясо/жир и водоросли. Обе группы едят замороженную рыбу, съедобные листья и корни.

Традиционная кухня теперь дополняется овощными консервами и другими продуктами питания, приобретаемыми в магазинах.

Народное искусство

Скульптура и резьба по кости и моржовому клыку – наиболее развитые формы народного искусства у чукчей. Традиционными темами являются пейзажи и сцены из повседневной жизни: охотничьи вылазки, оленеводство и коренная живность Чукотки. В соответствие с традицией, только чукчи-мужчины могут заниматься этой деятельностью. Чукотские женщины – мастерицы шитья и вышивания.

Вторая бригада оленеводов

Хотя представители обоих полов делят ответственность за ведение домашнего хозяйства, задачи перед ними стоят разные.

Чукчи-мужчины ездят на оленях в поисках растительности, а также наведываются на край тайги для охоты на морских млекопитающих и сбора дров и рыбы.

Женская работа – это уборка и ремонт яранги, приготовление пищи, шитье и ремонт одежды и подготовка оленьих или моржовых шкур.

Чукотка

Прибрежные чукчи, как и их соседи-эскимосы, любят подбрасывать друг друга в воздух на одеялах из моржовых шкур. Чукчи всех возрастов традиционно очень любят петь, танцевать, слушать народные сказки и произносить скороговорки.

Чукотские традиции

Традиционное платье чукотских женщин – «керкер» – комбинезон до колен, сделанный из оленьих или тюленьих шкур и расшитый мехом лисы, росомахи, волка или собаки. На праздники и в особых случаях женщины носят халаты из палевых шкур, разукрашенные бисером, вышивкой и меховой выделкой.

Мужчины во время важных традиционных мероприятий надевают свободные рубахи и брюки, изготовленные из того же материала.

Вячеслав и Олеся

Загрязнение, военные испытания, добыча ископаемых, чрезмерное использование промышленного оборудования и транспортных средств нанесли большой вред природе Чукотки. Традиционный образ жизни и деятельности чукчей находится под угрозой исчезновения.

Яранга – вторая бригада

На протяжении нескольких сотен лет конусообразная яранга оставалась традиционным жилищем чукчей-оленеводов. На изготовление яранги требуется около 80 оленьих шкур. В настоящее время все меньше и меньше чукчей живут в ярангах. Прибрежные чукчи традиционно пользуются собачьими упряжками и лодками из кожи для перевозок, в то время как в глубине полуострова чукчи разъезжают на санях, запряженных оленями. Эти традиционные методы транспортировки широко распространены, но все чаще дополняется воздушным транспортом, моторными лодками и снегоходами.

Вторая бригада, Чукотка

Чукчи, которые называют себя Лигораветлат (Lygoravetlat) – «истинные люди» – насчитывают в настоящее время чуть более 15 тысяч. Их территория – это, в основном, безлесная тундра. Климат суров, зимние температуры порой снижаются до — 54°С. Лето на Чукотке прохладное: температура колеблется в районе + 10°C.

Чукчи

Традиционные чукотские виды спорта – это гонки на оленьих и собачьих упряжках, борьба и бег. Спортивными состязаниями часто сопровождаются оленьи жертвоприношения в материковых областях Чукотки и подношения морскому духу у чукчей приморья.

Загадка

Чукотские верования и практики – это разновидность шаманизма. Животные, растения, небесные тела, реки, леса и другие природные явления наделены своими собственными духами. Во время своих ритуалов чукотские шаманы впадают в транс (иногда с помощью

галлюциногенных грибов) и общаются с духами, позволяя духам вещать через них, предсказывать будущее и произносить различные заклинания.

Наиболее важными традиционными праздниками у чукчей являются фестивали, в ходе которых совершаются жертвоприношения духам, отвечающим за благополучие и выживание народа.

Чукотские традиции

Вследствие сурового климата и трудностей жизни в тундре, гостеприимство и щедрость высоко ценятся среди чукчей. Отказывать в крове и пище нельзя никому, даже чужому.

Община обязана обеспечивать детей-сирот, вдов и бедняков.

Скупость считается худшим человеческим недостатком.

Устное народно творчество.

Фольклор чукчей включает мифы о сотворении Земли, Луны, Солнца и звезд, сказки о животных, анекдоты и шутки о глупцах, истории про злых духов, ответственных за болезни и другие несчастья, и рассказы о шаманах со сверхъестественными способностями.

Чу́кчи или луораветланы (самоназвание - ԓыгъоравэтԓьэт , оравэтԓьэт ) - немногочисленный коренной народ крайнего северо-востока Азии, разбросанный на огромной территории от Берингова моря до реки Индигирки и от Северного Ледовитого океана до рек Анадыря и Анюя. Численность по данным Всероссийской переписи населения 2002 года - 15767 человек, по данным Всероссийской переписи населения 2010 года - 15908 человек.

Численность и расселение

Численность чукчей в России:

Численность чукчей в населённых пунктах (2002 г.)

село Средние Пахачи 401

Происхождение

Своё название, которым их называют русские , якуты и эвены - адаптированное в XVII в. русскими землепроходцами чукотское слово чаучу [ʧawʧəw ] (богатый оленями), каковым именем чукчи-оленеводы называют себя в противоположность чукчам приморским - собаководам - анкальын (приморские, поморы - от анкы (море)) . Самоназвание - оравэтԓьэт (люди, в единственном числе оравэтԓьэн) или ԓыгъоравэтԓьэт [ɬəɣʔoráwətɬʔǝt ] (настоящие люди, в единственном числе ԓыгъоравэтԓьэн [ɬəɣʔoráwətɬʔǝn ] - в русской передаче луораветлан). Соседи чукчей - юкагиры , эвены, якуты и эскимосы (на берегу Берингова пролива).

Смешанность типа (азиатско-американского) подтверждается некоторыми преданиями, мифами и различиями в особенностях быта оленных и приморских чукчей: у последних, например, собачья запряжка американского образца. Окончательное решение вопроса об этнографическом происхождении зависит от сравнительного изучения чукотского языка и языков ближайших американских народностей. Один из знатоков языка, В. Богораз , находил его близкородственным не только с языком коряков и ительменов , но и с языком эскимосов. До самого последнего времени по языку чукчей причисляли к палеоазиатам, то есть к группе окраинных народов Азии, языки которых стоят совершенно особо от всех остальных лингвистических групп Азиатского материка, вытесненных в очень отдалённые времена из середины материка на северо-восточные окраины.

Антропология

История

Добровольная смерть - обычное явление среди чукч. Человек, желающий умереть, заявляет об этом другу или родственнику, и тот должен исполнить его просьбу… Мне известно два десятка случаев добровольной смерти… [Так] один из приехавших после посещения русской казармы почувствовал боль в желудке. Ночью боль усилилась настолько, что он потребовал, чтобы его убили. Его спутники исполнили его желание .

Предвидя многие спекуляции, этнограф пишет:

Поводом к добровольной смерти стариков служит отнюдь не недостаток хорошего отношения к ним со стороны родственников, а скорее тяжёлые условия их жизни. Эти условия делают жизнь совершенно невыносимой для каждого, кто не способен заботиться о себе. Не только старики прибегают к добровольной смерти, но также страдающие какой-нибудь неизлечимой болезнью. Число таких больных, умирающих добровольной смертью, не меньше, чем число стариков .

Фольклор

У чукчей богатое устное народное творчество, которое выражено и в искусстве каменной кости. Основные жанры фольклора: мифы, сказки, исторические предания, сказания и бытовые рассказы. Одним из главных персонажей был ворон - Куркыль , культурный герой . Сохранилось много легенд и сказок, как «Хранитель огня», «Любовь», «Когда киты уходят?», «Бог и мальчик». Приведём пример последней:

В тундре жило одно семейство: отец, мать, и двое детей, мальчик и девочка. Мальчик пас оленей, а девочка помогала матери по хозяйству. Как-то утром отец разбудил дочь и велел, чтобы она развела костер и заварила чай. Вышла девочка из полога, а бог поймал ее и съел, а потом отца и мать съел. Вернулся мальчик из стада. Прежде чем зайти в ярангу, посмотрел в дырку, что там делается. И видит - бог сидит на потухшем очаге и играет в золе. Мальчик крикнул ему: - Эй, чего делаешь? - Ничего, иди сюда. Зашел мальчик в ярангу , стали они играть. Играет мальчик, а сам смотрит по сторонам, ищет родных. Понял он все и говорит богу: - Поиграй один, я до ветра схожу! Выбежал он из яранги. Отвязал двух самых злых собак и побежал с ними в лес. Забрался на дерево, а собак привязал под деревом. Играл, играл бог, есть захотел и пошел разыскивать мальчика. Идет он, нюхает след. Дошел до дерева. Хотел вскарабкаться на дерево, а собаки поймали его, разорвали на куски и съели. А мальчик пришел домой со своим стадом и стал хозяином .

Исторические предания сохранили рассказы о войнах с соседними эскимосскими племенами .

Народные танцы

Несмотря на тяжёлые условия жизни, народ находил время и для праздников, где бубен был не только ритуальным, но и просто музыкальным инструментом, напевы на который передавались из поколения в поколение. Археологические свидетельства дают основания утверждать, что танцы существовали у предков чукчей ещё в I тысячелетии до н. э. Об этом свидетельствуют петроглифы , обнаруженные за Полярным кругом на Чукотке и исследованные археологом Н. Н. Диковым .

Ярким примером обрядо-ритуальных танцев было празднование «Первого убоя оленя»:

После еды снимают все принадлежащие семье бубны, висевшие на шестах порога за занавеской из сырых шкур, и начинается обряд. В бубны бьют в продолжение всего остатка дня по очереди все члены семьи. Когда кончают все взрослые, их место занимают дети и в свою очередь продолжают бить в бубны. Во время игры на бубнах многие взрослые призывают «духов» и стараются побудить их войти в их тело… .

Также были распространены подражательные танцы, отображающие повадки зверей и птиц: «Журавль», «Журавль высматривает пищу», «Полет журавля», «Журавль осматривается», «Лебедь», «Танец чайки», «Ворон», «Бой быков (оленей)», «Танец уток», «Бой быков во время гона», «Высматривание», «Бег оленя» .

Особую роль играли торговые пляски, как вид группового брака, как пишет В. Г. Богораз, они служили с одной стороны новой связью между семьями, с другой укрепляются прежние родственные узы .

Язык, письменность и литература

См. также

• Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации

Примечания

1. Официальный сайт Всероссийской переписи населения 2010 года. Информационные материалы об окончательных итогах Всероссийской переписи населения 2010 года
2. Всероссийская перепись населения 2002 года . Архивировано из первоисточника 21 августа 2011. Проверено 24 декабря 2009.
3. 
4. [http://std.gmcrosstata.ru/webapi/opendatabase?id=vpn2002_pert База микроданных Всероссийской переписи населения 2002 года
5. В. Г. Богораз. Чукчи. Ч.1. Ленинград 1934 стр.3
6. МОНГОЛОИДНАЯ РАСА
7. Чукотское письмо
8. Якутское войско
9. Описание гаплогруппы N1c1-M178
10. БСЭ (2-издание)
11. Блюда из кухни чукчей
12. Пища для влюбленных северян
13. Чукча-мореход
14. В. Г. Богораз. Чукчи. Ч.1. Ленинград 1934 стр. 106-107
15. Там же стр. 107-108
16. Чукчи Сказки и легенды
17. Этнография Камчатки
18. Чукчи, песни и танцы
19. также встречается наименование приморские чукчи
20. См.подр: Н. Н. Чебоксаров, Н. И. Чебоксарова. Народы, расы, культуры. М.: Наука 1971
21. В. Г. Богораз. Чукчи и религия. ГЛАВСЕМОРПУТИ Л., 1939 стр.76
22. Сектор фольклора
23. Там же стр. 95

Галерея

Ссылки

Рукопись К. Г. Мерка, посвященная чукчам, была в 1887 г. приобретена Императорской Публичной библиотекой и до сих пор хранится в ее рукописном отделе. Эти записки о походе через Чукотский полуостров (от губы Св. Лаврентия до Ниже-Колымского острога) представляют собой описание края и этнографию населяющих его народов.

Рукопись К. Г. Мерка, посвященная чукчам, была в 1887 г. приобретена Императорской Публичной библиотекой и до сих пор хранится в ее рукописном отделе. Эти записки о походе через Чукотский полуостров (от губы Св. Лаврентия до Ниже-Колымского острога) представляют собой описание края и этнографию населяющих его народов.

Мы предлагаем вашему вниманию лишь отдельные выдержки из рукописи исследователя.

Чукчи разделяются на оленных и оседлых. Оленные все лето до самой осени живут по несколько семей вместе, вблизи стойбищ оседлых, а стада свои угоняют на пастбища ближе к морскому берегу на расстояние нескольких дней пути от своих временных поселений. […] Те из оленных чукчей, которые селятся около оседлых, питаются все лето только мясом морских животных, сберегая тем самым свои стада. Чукчи запасают на зиму мясо и жир (ворвань) морских животных, а также их кожи, китовый ус и другое, в чем у них оказывается потребность. […] Хотя оленные чукчи и дают оседлым за полученные от них припасы мясо оленей, которых они специально для них закалывают, однако это, собственно, не является обменом, а скорее некоторого рода компенсацией по их усмотрению. […]

По языку оседлые чукчи также отличаются от оленных. Язык последних близок к корякскому и лишь незначительно отличается от него. Оседлые же чукчи хотя и понимают корякский язык, но имеют свой собственный, разделяющийся на четыре наречия и совершенно отличный от корякского. […]

Что касается бога, то они верят, что в небе живет божество, которое раньше находилось на земле, последнему они приносят жертвы ради того, чтобы оно удерживало земных дьяволов от причинения людям вреда. Но они, кроме того, приносят жертвы с той же целью и самим дьяволам. Однако их религиозные понятия очень несвязные. Можно скорее впасть в заблуждение, расспрашивая об этом чукчей, чем наблюдая собственными глазами за их жизнью. Однако можно утверждать, что они больше боятся дьяволов, чем доверяют какому-нибудь высшему существу. […]

Что касается жертвоприношений, то оленные чукчи приносят в жертву оленей, а оседлые - собак. При закалывании они берут в пригоршню кровь из раны и бросают по направлению к солнцу. Часто встречал я таких жертвенных собак на берегу моря, лежащих головой к воде, со шкурой, оставленной только на голове и ногах. Это дар оседлых чукчей морю ради его умиротворения и получения счастливого плавания. […]

Их шаманы шаманят к ночи, сидя в своих оленьих юртах в темноте и без особой одежды. Эти действия надо рассматривать как зимнее времяпрепровождение в часы досуга, которому, между прочим, предаются и некоторые женщины. Однако не все умеют шаманить, а только некоторые из оленных чукчей и несколько больше из оседлых. В этом искусстве они отличаются тем, что умеют во время своих действий отвечать или заставлять отвечать других измененным или чужим глухим голосом, чем они обманывают присутствующих, изображая, как будто дьяволы собственными устами отвечали на их вопросы. При болезнях или других обстоятельствах, когда к ним обращаются, шаманы могут так направлять воображаемые предсказания духов, что последние всегда требуют в жертву одного из лучших оленей стада, который и становится их собственностью с кожей и мясом. Голову же такого оленя выставляют напоказ. Бывает, что некоторые из шаманов набегаются по кругу в трансе, ударяя в бубен, а затем, чтобы показать свое умение, надрезают себе язык или дают колоть себя в тело, не щадя своей крови. […] У оседлых чукчей я встречался с фактом, по их словам не столь редким, что мужчина-шаман, полностью переодевшись в женскую одежду, жил с мужчиной в качестве доброй хозяйки.

Их жилища называются ярангами. Когда чукчи летом и зимой остаются дольше на одном месте, то яранги имеют больший объем и соответствую числу пологов, вмещающихся в них, что зависит от количества родственников, живущих вместе. Во время перекочевок чукчи разделяют ярангу на несколько более мелких частей, чтобы легче было ее установить. […] Для своих теплых пологов чукчи используют шесть или восемь, а зажиточные до 15 оленьих шкур. Пологи представляют собой неровный четырехугольник. Для входа приподнимают переднюю часть и вползают в полог. Внутри можно стоять на коленях или согнувшись, почему в нем только сидят или лежат. […] Нельзя отрицать, что даже в простых пологах при самом большом холоде можно сидеть голыми, согреваясь от тепла лампы и от испарений людей. […]

В противоположность ярангам оленных чукчей яранги оседлых покрыты моржовыми кожами. Теплые пологи оседлых чукчей плохие, и в них всегда есть насекомые, так как чукчи не могут часто обновлять пологи, а иногда вынуждены пользоваться и уже брошенными.

Чукчи-мужчины носят короткие волосы. Они смачивают их мочой и режут ножом, как для того, чтобы освободиться от вшей, так и для того, чтобы волосы не мешали при борьбе.

Что касается одежды мужчин, то она плотно прилегает к телу и теплая. Чукчи обновляют ее большей частью к зиме. […] Чукчи носят обычно штаны из тюленьих шкур, реже из обработанной оленьей кожи, с исподними штанами, большей частью из шкур молодых оленей. Носят они также штаны, сшитые из кусков кожи с волчьих лап, на которых даже остались когти. Чукотские короткие чулки сделаны из тюленьих шкур и чукчи носят их шерстью внутрь, пока не холодно. Зимой же они носят чулки из длинношерстного камуса. Летом носят короткие сапоги из тюленьих шкур волосами внутрь, а против сырости - из оленьих шкур. Зимой носят большей частью короткие сапоги из камусов. […] В качестве стелек в сапогах чукчи используют сухую мягкую траву, а также стружку от китового уса; без таких стелек сапоги никакого тепла не дают. Чукчи носят две меховые кухлянки, нижняя остается у них на всю зиму. […] Голову чукчи часто оставляют непокрытой все лето, осенью и весной, если только позволяет погода. Если же они хотят прикрыть голову, то носят повязку, спускающуюся на лоб с оторочкой из волчьего меха. Также защищают чукчи голову малахаями. […] поверх малахая надевают, особенно зимой, капюшон, который закругленно лежит поверх плеч. Носят их, однако, более молодые и зажиточные мужчины, чтобы придать себе более красивый вид. […] Еще носят некоторые чукчи на голове вместо малахаев содранную с головы волка шкуру с мордой, ушами и глазницами.

При дождливой погоде и сыром тумане, который бывает у них большую часть лета, чукчи одевают поверх своей одежды дождевики с капюшонами. Эти дождевики представляют собой сшитые поперек четырехугольные кусочки тонкой кожи от кишок китов и имеют вид мешка в складку. […] Зимой свою одежду чукчи вынуждены выколачивать каждый вечер колотушкой, вырезанной из рогов, перед входом в юрту, чтобы очистить ее от снега. Колотушку они возят с собой в нартах. В своей облегающей и хорошо закрывающей все части тела одежде чукчи не боятся никакого холода, хотя из-за жесточайших у них морозов, особенно с ветром, они отмораживают себе лицо. […]

Занятия мужчин у оленных чукчей весьма ограниченны: наблюдать за своим стадом, охранять животных ночью и днем, гнать во время перекочевок стадо за поездом, отделять упряжных оленей, вылавливать последних из круга, запрягать оленей, загонять оленей в корали, курить табак, разводить слабый огонь, выбирать удобное место для перекочевок. […]

Однолетних оленей, которых чукчи предназначают для упряжки, они кастрируют различными довольно примитивными способами. При забое сосунков осенью у самок еще три-четыре дня имеется немного молока. Молоко чукчи принесли нам в завязанной кишке. Доят они самок высасыванием, так как другого способа доения не знают, а это способ снижает вкус молока. […]

Также приучают чукчи своих ездовых оленей к моче, как и коряки. Напиток этот олени очень любят, дают себя им приманить и этим приучаются узнавать своего хозяина по голосу. Говорят, если умеренно поить оленей мочой, то они становятся выносливее при перекочевках и меньше устают, почему чукчи возят с собой большой таз из кожи, чтобы в него мочиться. Летом оленей мочой не поят, так как у них нет к ней охоты. Зимой же олени так сильно хотят пить мочу, что их надо удерживать от ее употребления в большом количестве в то время, когда женщины выливают или выставляют сосуды с мочой рано утром из своих яранг. Двух чрезмерно напившихся мочой оленей я видел в таком опьянении, что один из них был похож на дохлого,.. а второго, который сильно вздулся и не мог стоять на ногах, чукчи потащили сначала к огню, чтобы дым разжал ему ноздри, потом привязали его ремнями, зарыли до головы в снег, царапали ему нос до крови, но так как все это нисколько не помогло, то они его закололи.

У чукчей стада оленей не так многочисленны, как у коряков. […] Коряки также умеют лучше охотиться на диких оленей и лосей. Что касается стрел и лука, то они у чукчей всегда при себе, но ловкостью попадания они не обладают, так как почти никогда не упражняются в этом, а довольствуются тем, как выйдет. […]

Занятия оседлых чукчей составляют главным образом охота на морских животных. В конце сентября отправляются чукчи на охоту на моржей. Они убивают их так много, что даже белые медведи не в состоянии за зиму их всех пожрать. […] На моржей чукчи идут вместе по несколько человек, бегут на них с криком, бросают при помощи бросалки гарпун, в то время как другие тянут за прикрепленный к гарпуну ремень длиною в пять саженей. Если подраненному животному удается уйти под воду, чукчи настигают его и добивают в грудь железными копьями. […] Если чукчи закалывают животное на воде или если раненое животное бросается в воду и там околевает, то они берут только его мясо, а скелет остается большей частью с клыками и погружается вводу. Между тем можно было бы вытащить скелет с клыками и обменять на табак, если бы чукчи не жалели на это труда. […]

На медведей охотятся они с копьями и утверждают, что белых медведей, за которыми охотятся на воде, легче забить, чем бурых, которые значительно поворотливее. […]

Об их военных походах. Набеги свои чукчи направляют главным образом против коряков, вражду с которыми еще не могут забыть, а в прежние времена выступали против юкагиров, которые с их помощью почти уничтожены. Цель их - грабеж оленей. Нападения на яранги противника начинают всегда на рассвете. Одни бросаются арканами на яранги и стараются их разрушить, выдергивая стойки, другие в это время колют копьями полог яранги, а третьи, подъехав быстро на своих легких нартах к стаду, делят его на части и угоняют. […] Ради той же цели, то есть грабежа, переезжают оседлые чукчи на своих байдарах в Америку, нападают на стойбища, убивают мужчин и забирают женщин и детей в качестве пленных; в результате нападения на американцев получают они частично и меха, которые они обменивают у русских. Благодаря продаже американских женщин оленным чукчам и прочим торговым сделкам оседлые чукчи превращаются в оленных и могут иногда кочевать вместе с оленными, хотя со стороны последних никогда не пользуются уважением.

Встречаются также у чукчей коряки и единичные юкагиры в качестве работников. Чукчи женят их на своих бедных женщинах; а оседлые также берут зачастую в жены пленных американок. […]

Волосы женщины заплетают по бокам в две косы, которые они большей частью связывают концами сзади. Что касается их татуировки, то татуируют женщины железными, частью трехгранными иглами. Удлиненные куски железа прокалывают над лампой и придают форму иглы, опуская острие в вываренный и смешанный с жиром мох от ламп, затем в протертый с мочой графит. Графит, которым чукчи натирают нитки из жил при татуировке, они находят в изобилии кускам и на реке поблизости от их стойбища Пуухта. Татуируют иглой с выкрашенной нитью, в результате чего чернота остается под кожей. Несколько опухшее место намазывают жиром.

Еще до десяти лет татуируют они девочек сначала в две линии - вдоль лба и по носу, затем следует татуировка на подбородке, затем - на щеках, а когда девочки выходят замуж (или около 17 лет), татуируют снаружи предплечья до шеи различными линейными фигурами. Реже обозначают татуировку у женщин на лопатках или на лобке. […]

Женская одежда облегает тело, опускается ниже колен, где и завязывается, образуя как бы штаны. Надевают ее через голову. Рукава у нее не сужаются, а остаются свободными. Они, как и вырез, оторочены собачьим мехом. Эту одежду носят двойной. […] поверх упомянутой одежды носят чукчи широкую меховую рубаху с капюшоном, доходящую до колен. Надевают ее в праздники, при поездке в гости, а также во время перекочевок. Они надевают ее шерстью внутрь, а более зажиточные носят еще и вторую - шерстью наружу. […]

Занятия женщин: забота о съестных припасах, обработка шкур, шитье одежды.

Их пища - от оленей, которых они закалывают поздней осенью, пока эти животные еще жирны. Чукчи сохраняют мясо оленей кусками про запас. Пока живут на одном месте, коптят мясо над дымом в своих ярангах, употребляют мясо и мороженым, разбивая его на маленькие кусочки на камне каменным же молотком. […] Костный мозг свежий и замороженный, жир и язык считают они самыми вкусными. Также используют чукчи содержимое желудка оленя и его кровь. […] Из растительности чукчи используют ивы, которых здесь имеется два вида. […] У ив того и другого вида сдирают они кору корней, реже кору стволов. Они едят кору с кровью, китовым жиром и мясом диких животных. Вареные ивовые листья сохраняют в тюленьих мешках и едят зимой с салом. […] Для выкапывания разных корней пользуются женщины мотыгой из моржового клыка или куском оленьих рогов. Также собирают чукчи морскую капусту, которую едят с кислым салом, кровью и содержимым желудка оленей в вареном виде.

Брак у чукчей. Если сватающийся получил согласие родителей, то он спит с дочкой в том же самом пологе; если ему удается завладеть ею, то тем самым брак заключен. Если же у девушки нет расположения к нему, то она приглашает к себе на эту ночь нескольких своих подружек, которые борются с гостем женским оружием - руками и ногами.

Корячка иногда заставляет своего ухажера страдать продолжительное время. Жених в течение нескольких лет напрасно старается достигнуть своей цели, хотя и остается в яранге, таскает дрова, сторожит стадо и не отказывается ни от какой работы, причем другие, чтобы испытать жениха, дразнят его, даже бьют, что он терпеливо переносит, пока момент женской слабости не вознаграждает его.

Иногда чукчи допускают половые отношения между детьми, которые растут у родителей или родственников для дальнейшего вступления в брак.

Чукчи как будто не берут себе больше четырех жен, чаще по две или три, а менее зажиточные удовлетворяются одной. Если умирает жена, то муж берет ее сестру. Младшие братья женятся на вдовах старших, но брать старшему вдову младшего - противоречит их обычаям. Бесплодную жену чукчи вскоре выгоняют без всяких претензий со стороны ее родственников, и часто встречаешь молодых еще женщин, которые таким образом доставались уже четвертому мужу. […]

При родах чукотские женщины никакой помощи не имеют, и, говорят, нередко при этом умирают. Во время менструации считают женщин нечистыми; мужчины воздерживаются от общения с ними, считая, что от этого получаются боли в спине.

Обмен женами. Если мужья сговорятся таким образом скрепить свою дружбу, то спрашивают согласия жен, которые не отказывают им в их просьбе. Когда обе стороны таким образом договорились, спят мужчины, не спрашиваясь, вперемешку с чужими женами, если они близко живут друг от друга, или когда приходят друг к другу в гости. Обмениваются своими женами чукчи большею частью с одним или двумя, однако случаются примеры, когда они получают подобное родство одновременно с десятью, так как их жены, по-видимому, не считают такой обмен нежелательным. Зато женщины, особенно у оленных чукчей, реже оказываются склонными к измене. Они обычно не терпят чужих шуток на этот счет, принимают все всерьез и плюют в лицо или дают волю рукам.

Коряки не знают такого обмена женами; они ревнивы и измену мужу наказывали когда-то смертью, теперь - только изгнанием.

Дети чукчей при таком обычае повинуются чужим отцам. Что же касается взаимного питья мочи при обмене женами, то это вымысел, поводом к которому могло послужить мытье лица и рук мочой. Во время скудных осенних перекочевок такой гость часто приходил к нашей хозяйке, причем муж ее тогда отправлялся к жене последнего или спал в другом пологе. Оба они мало церемонились, и если хотели удовлетворить свои страсти, то выпроваживали нас из полога.

Оседлые чукчи также меняются между собой женами, но оленные не меняются женами с оседлыми, также оленные не женятся на дочерях оседлых, считая их недостойными себя. Жены оленных никогда не согласились бы на обмен с оседлыми. Однако это не препятствует тому, чтобы оленные чукчи спали с женами оседлых, на что их собственные жены не смотрят косо, но оленные чукчи не разрешают оседлым делать то же самое. Еще предоставляют оседлые чукчи своих жен чужеземцам, но это не доказательство их дружбы к ним и не из желания получить от чужеземцев потомство. Это делается из корысти: муж получает пачку табаку, жена нитку бус на шею, несколько ниток бисера на руку, а если хотят роскошествовать, то еще и серьги, и тогда сделка заключена. […]

Если мужчины-чукчи чувствуют приближение смерти, они чаще велят себя заколоть - обязанность друга; как братья, так и сыновья не огорчаются его смертью, скорее радуются, что он нашел в себе достаточно мужества не ожидать женской смерти, как они выражаются, а сумел уйти от мучений дьяволов.

Труп чукчи одевают в одежду из белого или пятнистого меха оленей. 24 часа труп остается в яранге, и, прежде чем его оттуда вынесут, пробуют несколько раз голову, поднимая ее, пока не находят ее легкой; а пока голова тяжелая, им кажется, что покойник забыл что-то на земле и не желает покидать ее, почему ставят перед покойником кое-что из еды, иголки и тому подобное. Труп они выносят не через дверь, а рядом с ней, поднимая край яранги. При выносе покойника один идет и выливает на дорогу оставшийся жир из лампы, которая горела 24 часа у трупа, а также краску из коры ольхи.

Для сжигания труп отвозят за несколько верст от яранги на возвышенность, перед сжиганием вскрывают его таким образом, что выпадают внутренности. Это делают, чтобы облегчить сжигание.

В память о покойнике обкладывают место, где сожгли труп, в форме овала камнями, что должно напомнить фигуру человека, в изголовье и к ногам кладут по более крупному камню, из которых верхний лежит на юг и должен изображать голову. […] Оленей, на которых отвозили покойника, тут же на месте закалывают, поедают их мясо, обмазывают головной камень снизу костным мозгом или жиром и оставляют рога в той же куче. Каждый год чукчи вспоминают своих покойников; если чукчи стоят в это время поблизости, то они на этом месте закалывают оленей, а если далеко - едут ежегодно на это место от пяти до десяти нарт родственников и знакомых, добывают огонь, бросают в огонь костный мозг, причем говорят: «Ешьте это», угощаются сами, курят табак и кладут на кучу очищенные рога.

Чукчи скорбят о своих умерших детях. В нашей яранге незадолго до нашего приезда умерла девочка; мать оплакивала ее каждое утро перед ярангой, причем пение сменял вой. […]

Чтобы еще кое-что добавить об этих туземцах, скажем, что чукчи чаще среднего роста, но не так редко встречаются чукчи, рост которых достигает шести футов; они стройные, сильные, выносливые и доживают до глубокой старости. Оседлые в этом отношении мало уступают оленным. Суровый климат, жестокие морозы, которым они постоянно подвергаются, их частью сырая, частью слегка подваренная пища, которая у них почти всегда в изобилии, и физические упражнения, от которых они не уклоняются почти ни на один вечер, пока позволяет погода, их немногочисленные занятия дают им преимущество силы, здоровья и выносливости. Среди них не встретишь жирного брюха, как у якутов. […]

Эти мужчины храбры, когда им противостоит масса, меньше боятся смерти, чем трусости. […] В общем, чукчи свободны, занимаются обменом, не думая о вежливости; если им что-либо не нравится или предлагаемое в обмен кажется слишком незначительным, то они с легкостью плюют на это. В воровстве они достигли большой ловкости, особенно оседлые. Быть вынужденным жить среди них - это настоящая школа терпения. […]

Чукчи кажутся любезными и услужливыми и требуют взамен все, что видят и хотят; они не знают того, что называется свинством; они отправляют свою нужду в своих пологах, и что самое неприятное при этом - они принуждают и чужеземцев, часто даже с толчком, сливать мочу в чашку; они давят вшей зубами наперегонки со своими женами - мужчины из штанов, а женщины из волос.

Еще немного о чукотских красавицах. Женщины оленных чукчей целомудренны по привычке; женщины оседлых представляют им в этом полную противоположность, однако природа снабдила последних более красивыми чертами. И те, и другие не очень стыдливы, хотя и не понимают этого. В заключение еще добавление о коряках. Эти туземцы неприглядны, малы и даже на лицах их отображены их тайные козни; всякий дар забывают они тотчас по получении - оскорбляют смертью, подобно чукчам, и вообще это кажется более свойственным Азии. Надо всегда сообразовываться с их настроением, чтобы не сделать их врагами; приказами и жестокостью от них ничего не получишь; если они иногда наказываются побоями, то от них не услышишь ни криков, ни просьб. Оленные коряки считают удар хуже смерти; лишить себя жизни для них все равно что пойти спать. […] Эти туземцы трусливы; они не только оставляли на произвол судьбы казаков местных острогов, попавших в беду, когда последние не раз вынуждены были выступать из-за коряков против чукчей, но даже и в тех случаях, когда казаки должны были с ними спасаться бегством, коряки отрубили им пальцы, чтобы казаки не могли держаться за нарты. Как сообщают письменные свидетельства, в общем коряки убили гораздо больше казаков спящими, чем чукчи днем своими стрелами и копьями.

Однако не является ли причиной их поведения то, что казаки этих отдаленных областей рассматривают их больше как созданных для них рабов, чем как подданных, стоящих под скипетром величайшей монархии, и соответствующим образом обращаются с ними. Вдумчивые начальники должны были бы препятствовать этому, если бы они не думали легче удовлетворять свои собственные интересы.

Их женщины, по-видимому, никогда не причесывают волос. Загрязненность одежды должна как будто служить гарантией их целомудрия для ревнивых мужей, хотя их лицо, которое редко может претендовать хотя бы на тень прелести, никогда не улыбается при взгляде на чужеземца.

К. Г. Мерк перевод с немецкого З. Титовой

Праздник байдары

Согласно старинным представлениям чукчей, все, что окружает человека, имеет душу. Есть душа у моря, есть - у байдары, лодки, обтянутой моржовой кожей, на которой еще и сегодня бесстрашно выходят в океан морские арктические зверобои. Вплоть до недавнего времени каждую весну, для того чтобы море приняло байдару, охотники устраивали специальный праздник. Начинался он с того, что лодку торжественно снимали со столбов из челюстных костей гренландского кита, на которых она хранилась долгой чукотской зимой. Затем приносили жертву морю: бросали в воду куски вареного мяса. Байдару подносили к яранге - традиционному жилищу чукчей, - и все участники праздника обходили вокруг яранги. Первой шла самая старая женщина в семье, затем хозяин байдары, рулевой, гребцы, остальные участники праздника. На следующий день лодку переносили на берег, снова совершали жертвоприношение морю и лишь после этого байдару спускали на воду.

Праздник кита

В конце промыслового сезона, поздней осенью или в начале зимы, береговые чукчи устраивали праздник кита. В его основе лежал обряд примирения охотников с убитыми животными. Люди, облаченные в праздничные одежды, в том числе в специальные непромокаемые плащи из моржовых кишок, просили прощения у китов, тюленей, моржей. «Это не охотники убили вас! Камни скатились с горы и убили вас!» - пели, обращаясь к китам, чукчанки. Мужчины устраивали поединки борцов, исполняли танцы, воспроизводившие полные смертельной опасности сцены охоты на морских животных.
На празднике кита непременно приносились Жертвы Кэрэткуну - хозяину всех морских зверей. Ведь это от него, считали жители Чукотки, зависит успех на охоте. В яранге, где проходил праздник, вывешивали сплетенную из сухожилий оленя сеть Кэрэткуна, устанавливали вырезанные из кости и дерева фигурки зверей и птиц. Одна из деревянных скульптур изображала самого хозяина морских животных. Кульминацией праздника было опускание в море китовых костей. В морской воде, считали чукчи, кости превратятся в новых зверей, и на следующий год у берегов Чукотки снова появятся киты.

Праздник молодого оленя (Кильвэй)

Так же торжественно, как у береговых жителей праздник кита, отмечался в континентальной тундре Кильвэй - праздник молодого оленя. Его устраивали весной, во время отела. Начинался праздник с того, что пастухи пригоняли стадо к ярангам, а женщины раскладывали священный костер. Огонь для такого костра добывали только трением, так, как это делали люди многие сотни лет назад. Оленей встречали громкими криками и выстрелами, чтобы отпугнуть злых духов. Этой цели служили и бубны-ярары, на которых поочередно играли мужчины и женщины. Нередко вместе с оленеводами в празднике принимали участие жители береговых селений. Их заранее приглашали на Кильвэй, и чем зажиточнее была семья, тем больше гостей съезжалось на праздник. В обмен на свои дары жители прибрежных селений получали оленьи шкуры и оленину, которая считалась у них деликатесом. На празднике молодого оленя не только веселились по случаю рождения оленят, но и выполняли важную работу: отделяли важенок с телятами от основной части стада, чтобы пасти их на самых обильных пастбищах. В ходе праздника часть взрослых оленей забивали. Это делалось для того, чтобы заготовить мясо впрок для женщин, стариков и детей. Дело в том, что после Кильвэя обитатели стойбища делились на две группы. Пожилые люди, женщины, дети оставались на зимних стоянках, где ловили рыбу и собирали летом ягоды. А мужчины отправлялись с оленьими стадами в дальний путь, на летние стоянки. Располагались летние пастбища к северу от зимних кочевий, неподалеку от побережий полярных морей. Длительный переход со стадом был трудным, нередко опасным делом. Так что праздник молодого оленя - это еще и прощание перед долгой разлукой.