Центральный социально заостренный образ офортов Кольвиц – страдающая мать, борющаяся с голодом и нищетой во имя своих детей. Безмолвная скорбь о смерти ребенка с проникновенной глубиной запечатлена в офорте «Нужда» (серия «Восстание ткачей», 1897–1898). Сгущающаяся до мрака воздушная среда рождает атмосферу трагической безысходности в жалких лачугах ткачей. Пробивающийся во мгле свет резко выделяет измученное лицо матери, подавленной горем, но не сломленной. В личном горе семьи художник находит социально-типические явления. Страшная нужда в рабочих кварталах – причина не только смерти, но и восстаний. Листы Кольвиц – суровое социальное обличение.

Пафос действия и протеста присущ большим драматическим циклам, к которым обращается Кольвиц. Грозен цикл «Крестьянская война» (1903–1908), с глубоким историческим чутьем раскрывший трагедию крестьянской войны в Германии 1625 года, историю борьбы угнетенных веками поколений («Прорыв», или «Штурм», 1903) – это кульминация, бунт, взрыв долго сдерживаемых страданий. Гневная толпа восставших крестьян с оружием в руках, с исступленной стремительностью несется на врага. Поражает силой душевного порыва образ женщины, призывающей к борьбе. Художник чувствует характер грозной эпохи, верно передает неуловимую, неповторимую в своем своеобразии атмосферу истории. Язык мужественного искусства Кольвиц немногословен, суров, прост и ясен, типические образы рабочих и крестьян наделены конкретными индивидуальными и социальными чертами, композиции монументальны, очищены от повседневно-бытовой среды, психологические и эмоциональные характеристики заострены. Манера экспрессивна, живописна и основывается на сочетании разнообразных по фактуре то энергичных, то мягких штрихов и сочных, легких, прозрачных пятен различной насыщенности. Яркие вспышки света резко переходят в густые черные тени.

В 1919 году в Германии свершилась революция. В период временного подъема пролетарской революции искусство Кольвиц становится гражданственным (серия гравюр на дереве «Войны», 1920–1923). Опыт Великой Октябрьской революции оказал огромное воздействие на ее творчество. Кете Кольвиц приветствовала победу Советской страны. В связи с голодом в Поволжье Кольвиц создала плакат «Помогите России!» (1921), литографию «Хлеба!» (1924). Рисунок художницы приобрел призывную силу, обобщенность и соответствовал монументальной форме плаката. Центральный образ произведений Кольвиц – безымянная женщина-работница, в непосредственной близости к которой Кольвиц прожила всю жизнь. Ее мы находим и в галерее ярких и выразительных портретных образов, наделенных чертами обобщения. Творческий путь Кольвиц был подвигом художника-гражданина, беззаветно преданного народу, смело выступившего в его защиту. Кете Кольвиц скончалась 22 апреля 1945 года в саксонском городе Морицбург.

В глубь выставочного пространства уходят изображения кёнигсбергского порта. В детские годы Кете Кольвиц любила гулять по его территории и смотреть, как разгружают баржи или как танцуют матросы с портянками, намотанными на ноги. Именно тогда девочка с задатками великого художника почувствовала интерес к жизни простых рабочих и их тяжёлому труду. Образ порта на выставке в большей степени представлен картинами немецких и советских графиков и живописцев – Адольфа Шевченко, Нины Крымовой, Эдуарда Андерсона и других. Во время Второй мировой войны порт практически не пострадал и в 50-е годы стал основной темой для приезжих мастеров, которые по заданию партии прославляли развитие присоединённой территории Восточной Пруссии. В 80–90 годы это индустриальное место продолжало вдохновлять художников.

На старых фотографиях Кёнигсберга начала XX века изображены улочки, исхоженные в юности Кете Кольвиц вдоль и поперёк, Королевский замок, в северном крыле которого она однажды ужинала в ресторанчике «Блютгерихт», и памятник Иммануилу Канту, её названному дедушке. Родной дед Юлиус Рупп, богослов и преподаватель Альбертины, горячо поддерживал идеи философа. Поэтому заметное место на выставке занимает огромное – во всю стену – изображение Канта, выполненное калининградским стрит-художником Глебом Михайловым. Он же стал автором внушительного по размерам портрета Кете Кольвиц, написанного на противоположной по диагонали стене.

Ровно сто лет назад в здании Кёнигсбергской биржи прошла выставка Кете Кольвиц в честь её 50-летия. Ранние работы художника, созданные с 1890 по 1912 годы, были специально ей отобраны для того события и вошли в так называемую папку Рихтера. Сегодня эти листы представлены в одном из экспозиционных блоков: знаменитые серии «Восстание ткачей» (1897–1898), «Крестьянская война» (1903–1908) и подготовительные рисунки к ним, а также графика, посвящённая теме женщины, матери и ребёнка.

Кете Кольвиц стала свидетелем трёх политических систем – Германской империи, Веймарской республики и национал-социализма. Она пережила три войны: в детстве Немецко-французскую войну 1870–1871 годов, в зрелом возрасте Первую мировую, а на склоне лет встретила Вторую мировую. Поэтому одной из основных тем, над которыми Кете Кольвиц трудилась на протяжении творческого пути, оказалась тема революций и войн.

Серия «Восстание ткачей» стала художественным откликом на запрещённую пьесу Герхарта Гауптмана «Ткачи» (1892), которая была посвящена Силезскому восстанию 1844 года, когда рабочие впервые масштабно выступили против владельцев мануфактур. Жестокость и несправедливость события побудили Кете Кольвиц подробно изучить исторические документы событий 50-летней давности. Результатом стало создание серии из шести листов, на которых художник сумела передать нужду, смерть ребёнка от голода, отчаяние, надежду на улучшение и постигшее разочарование.

Уважаемые Горожане! Идея создания этого поста возникла после просмотра портретов цикла «Афтографы войны», размещенных на Город Томск.ру несколько дней назад. Признаю, что учитывая тематику представленных работ, столь категоричная их оценка была не вполне этична с моей стороны. Хотелось бы отметить, что я ни к коей мере не хотела оскорбить ни героев портретов, ни событий отечественной истории. Мои оценки касались портретов как произведений изобразительного искусства.

Хочу представить работы немецкой художницы Кете Кольвиц, содержащие несколько ИНОЙ ВЗГЛЯХ на войну (в широком смысле), отражающие несколько ИНОЙ её РАКУРС, выполненные В ИНОЙ ТЕХНИКЕ, с использованием ИНЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРИЁМОВ и в совершенно ИНОМ ЖАНРЕ.

P.S. Для части работ, представленных в посте не нашла названий и года создания.

Кете Кольвиц (урождённая Шмидт) родилась в 1867 году. Изобразительному искусству Кете училась в Берлине и в Мюнхене.

В 1892 году Кольвиц получила медаль на конкурсе в Дрездене, где ее гравюры были приобретены гравюрным кабинетом Дрезденской галереи. Это была большая честь, поскольку при жизни художника такие приобретения обычно не делались.

В 1902 году К. Кольвиц приступила к работе над циклом "Крестьянская война", после создания которого она попала в первые ряды немецких художников-графиков.

1. Цикл "Крестьянская война", "Прорыв".

2. Цикл "Крестьянская война", "За точкой косы", офорт, 1905 г.

3. "Поле битвы", из цикла "Крестьянская война", 1907 г.

В последующие годы творческая манера Кольвиц менялась, композиции становились более продуманными и цельными: "Я нахожу, что я должна в своих работах следить за тем, чтобы они во все более лаконичной форме содержали то, что в них сейчас несколько излишне детализировано".

4. Памяти Карла Либкнехта, гравюра на дереве, 1919-1920 г.г.

Наступил 1914 год и вместе с ним война. После того как через два дня пребывания на фронте умер Петер, любимый сын Кете Кольвиц, у художницы произошел кризис мировоззрения. Горе поставило перед ней новую важную задачу в творчестве. Она захотела создать сыну памятник. Сначала она предполагала, что памятник должен быть возведен только в память о Петере, потом решила посвятить его добровольцам и, наконец, вообще молодежи, обманутой и бесцельно принесенной в жертву.

В 1919 году Кольвиц избрали действительным членом Прусской академии художеств.

20-е годы были для Кете временем активной творческой и общественной деятельности. Она создавала антивоенные плакаты, листовки. В 1921 году вместе с Горьким, А. Франсом и другими вошла в Международный комитет помощи голодающим России. В 1922 году начала работу над новым циклом, в котором переосмысливала еще свежие страшные переживания последней войны, от которых никак не могла освободиться.

5. Женщина с мёртвым ребёнком, 1903 г.

В 1924 году предприниматели начали наступление на восьмичасовой рабочий день, с таким трудом завоеванный рабочими в первые послевоенные годы. Инфляция достигла высшей точки. Нужда простых людей была неописуемо велика. В этих условиях Кольвиц создала плакат "Дети Германии голодают".

Полны тревоги и созданные в 1924-1925 годах гравюры Кете Кольвиц из серии "Пролетариат". Теперь она достигла в своей манере такой простоты, которую может себе позволить только гений. В этой серии, как уже и в более ранних работах, едва ли не основную роль играют руки изображенных.

В 1927 году по приглашению советского правительства Кольвицы посетили СССР, где ранее прошел ряд выставок художницы.

В начале 1931 года на весенней выставке в Академии был показан «Памятник павшим», над которым так долго работала Кете. Окончательный вариант - две отдельные фигуры, изображавшие мать и отца. Лицу матери художница придала свои черты, а лицу отца - черты своего мужа. Обе фигуры получили высокую оценку коллег.

С приходом к власти нацистов для обоих Кольвицей, как и для многих других антифашистов, настали плохие времена. Как и Генрих Манн, Кете Кольвиц вынуждена была выйти из Академии и покинула свою мастерскую на Харденбергштрассе, была подвергнута яростному шельмованию и травле в нацистской прессе. К этому прибавилось и личное горе: тяжелая болезнь глаз мужа, которому требовалась срочная операция.

Последние годы жизни художницы были отмечены болезнями, войной и личными трагедиями. В 1940 году умер муж, погиб на фронте внук.

В 1942 году как восклицательный знак появилась последняя графическая работа Кольвиц - литография, на которой изображена мать, защищающая своих детей. Для подписи к рисунку она взяла цитату из "Поучения" Гете: "Семена для посева не должны быть перемолоты".

Ке́те Ко́львиц (также Кэте , нем. Käthe Kollwitz , урожд. Шмидт (Schmidt ); 8 июля , Кёнигсберг , Пруссия - 22 апреля , Морицбург , Саксония) - немецкая художница , график и скульптор .

Биография

Кете Кольвиц скончалась 22 апреля 1945 года на 77 году жизни. Похоронена вместе с мужем в семейной могиле на Центральном кладбище Фридрихсфельде .

Жизни и творчеству художницы посвящён фильм «Кете Кольвиц – Картины жизни» (1986) немецкого режиссёра Ральфа Кирстена , заглавную роль в котором исполнила Ютта Ваховяк .

Напишите отзыв о статье "Кольвиц, Кете"

Литература

• Пророкова С. Кэте Кольвиц. Жизнь замечательных людей , М.: Молодая гвардия, 1967
• Нагель Отто . Кэте Кольвиц. М.: Изобразительное искусство, 1971
• Кэте Кольвиц. Дневники, письма, воспоминания современников, М. Искусство, 1980
• Недошивин Г. Кете Кольвиц // Художники XX века. По страницам журнала «Творчество». М. Советский художник, 1974. С. 12-20

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кольвиц, Кете

Я до сих пор очень хорошо и с очень большой теплотой помню те «великие и загадочные» приготовления: пахнущее свежими дрожжами тесто, всю ночь поднимавшееся в глиняном горшке у плиты, а утром превратившееся в десятки белых кружочков, разложенных на кухонном столе и ждущее, когда же уже настанет час его чудесного превращения в пышные пахнущие пироги... И бабушка с белыми от муки руками, сосредоточенно орудующая у плиты. И ещё я помню то нетерпеливое, но весьма приятное, ожидание, пока наши «жаждущие» ноздри не улавливали первых, изумительно «вкусных», тончайших запахов пекущихся пирогов…
Это всегда был праздник, потому что её пироги любили все. И кто-бы в этот момент не заходил, ему всегда находилось место за большим и гостеприимным бабушкиным столом. Мы всегда засиживались допоздна, продлевая удовольствие за «чаепитным» столом. И даже когда наше «чаепитие» заканчивалось, никому не хотелось уходить, как будто вместе с пирогами бабушка «впекала» туда частичку своей доброй души и каждому хотелось посидеть ещё и «погреться» у её тёплого, уютного домашнего очага.
Бабушка по-настоящему любила готовить и что бы она ни делала, это было необыкновенно вкусно всегда. Это могли быть сибирские пельмени, пахнущие так, что у всех наших соседей вдруг появлялась «голодная» слюна. Или мои любимые вишнёво-творожные ватрушки, которые буквально таяли во рту, оставляя надолго изумительный вкус тёплых свежих ягод и молока… И даже её самые простые квашеные грибы, которые она каждый год квасила в дубовой кадушке со смородиновыми листьями, укропом и чесноком, были самыми вкусными которые я когда-либо ела в своей жизни, несмотря на то, что на сегодняшний день я объездила больше половины света и перепробовала всевозможные лакомства, о которых, казалось бы, можно было только мечтать. Но тех незабываемых запахов одурительно вкусного бабушкиного «искусства» никогда не смогло затмить никакое, даже самое изысканно-рафинированое заграничное блюдо.
И вот, имея такого домашнего «чародея», я, к всеобщему ужасу моей семьи, в один прекрасный день вдруг по-настоящему перестала есть. Теперь я уже не помню, был ли для этого какой-либо повод или это просто произошло по какой-то мне неизвестной причине, как это обычно происходило всегда. Я просто начисто потеряла желание к любой мне предлагаемой пище, хотя никакой слабости или головокружения при этом не испытывала, а наоборот – чувствовала себя необычайно легко и совершенно великолепно. Я пыталась объяснить всё это моей маме, но, как я поняла, она была сильно напугана моей новой очередной выходкой и ничего не хотела слышать, а только честно пыталась заставить меня что-то «глотать».
Мне становилось очень плохо и от каждой новой порции принимаемой пищи рвало. Только лишь чистая вода принималась моим истерзанным желудком с удовольствием и легко. Мама уже была почти что в панике, когда к нам совершенно случайно зашла, наш тогдашний семейный врач, моя двоюродная сестра Дана. Обрадованная её приходом, мама, конечно же, тут же рассказала ей всю нашу «ужасную» историю о моём голодании. И как же я обрадовалась, когда услышала, что «ничего такого уж страшного в этом нет» и что я могу на какое-то время быть оставлена в покое без насильственного запихивания в меня еды! Я видела, что моя заботливая мама в это совсем не поверила, но деваться было некуда, и она решила оставить меня в покое хотя бы на какое-то время.
Жизнь сразу стала лёгкой и приятной, так как чувствовала я себя абсолютно прекрасно и больше уже не было того постоянного кошмарного ожидания спазмов желудка, которые обычно сопровождали каждую малейшую попытку принятия какой-либо пищи. Это продолжалось примерно около двух недель. Все мои чувства обострились и восприятия стали намного ярче и сильнее, как бы выхватывалось что-то самое важное, а остальное уходило на второй план.
Мои сны изменились или вернее, я стала видеть один и тот же, повторяющийся сон – как-будто я вдруг поднимаюсь над землёй и иду свободно не касаясь пятками пола. Это было настолько реальное и невероятно прекрасное чувство, что каждый раз просыпаясь, мне немедленно хотелось обратно. Этот сон повторялся каждую ночь. Я до сих пор не знаю, что это было и почему. Но это продолжалось и после, спустя много, много лет. И даже теперь, перед тем, как проснуться, я очень часто вижу тот же самый сон.
Как-то, папин брат приехал в гости из города, в котором он в то время жил и во время разговора сказал папе, что недавно он видел очень хороший фильм и начал его рассказывать. Каково же было моё удивление, когда я вдруг поняла, что уже наперёд знаю, о чём он будет говорить! И хотя я совершенно точно знала, что никогда не видела этот фильм, я могла его рассказать от начала до конца со всеми подробностями... Я никому об этом не сказала, но решила понаблюдать проявится ли что-либо подобное в чём-то ещё. Ну и естественно, моё обычное «новенькое» не заставило себя долго ждать.

Кете Кольвиц. «Автопортрет с профилем, повернутым вправо». 1938. Фото: MOMA

Творчество Кете Кольвиц (1867-1945) привлекает все большее внимание специалистов. Причины тому — качество ее работ и новый взгляд на женщин, составляющих меньшинство в арт-сообществе, где каждая выдающаяся художница считается скорее исключением, только подтверждающим правило.

Книга Käthe Kollwitz in Dresden («Кете Кольвиц в Дрездене») — поистине новый вклад в историю искусств. В ней исследуется не только творчество Кольвиц, главным образом произведения на бумаге — гравюры и рисунки, но и ее профессиональные отношения с ученым, знатоком искусства Максом Лерсом (1855-1938), директором Гравюрного кабинета, где хранились эстампы, рисунки и фотографии из Государственных художественных собраний Дрездена. Сам Лерс был выдающимся экспертом по ранней нидерландской гравюре, но горячо приветствовал современное искусство. Он систематически покупал работы Кольвиц, собрав коллекцию из нескольких сотен гравюр и десятков рисунков. Художественные собрания Дрездена стали первым государственным музеем, где аккумулировалась печатная графика этой художницы, и покровительство со стороны государства в лице Лерса оказалось решающим фактором в упрочении ее репутации. В книге впервые опубликованы избранные письма из их обширной переписки.

Кольвиц говорила, что хочет оказывать влияние на общество; по горькой иронии судьбы она, пацифистка, потеряла сына в Первую мировую войну и внука — во Вторую. Ее художественная образность созвучна проблемам обездоленных и наполнена сильнейшими эмоциями. Кольвиц блестяще режиссировала сцены с изображением толпы, но воздействие ужасов, которыми проникнуты ее циклы «Восстание ткачей» (1892) и «Крестьянская война» (1903), на сегодняшнего зрителя явно притуплено частой демонстрацией подобных жутких сцен в средствах массовой информации.

Книга изобилует великолепными репродукциями рисунков, литографий и гравюр разных периодов, с 1889 по 1922 год, с подробными комментариями. Глядя на них, невольно приходишь к мысли, что Кольвиц сама была лучшей своей моделью: ее автопортреты (в целом их более сотни) стоят в ряду наиболее выдающихся работ в этом жанре. Она была красива, при этом отсутствие претенциозности и позы делает ее автопортреты чрезвычайно эмоционально заряженными, мы почти чувствуем, что находимся рядом с ней.

Petra Kuhlmann-Hodick, Agnes Matthias, Alexandra von den Knesebeck and Hannelore Fischer. Käthe Kollwitz in Dresden. Paul Holberton Publi ing. 176 с. £30, €35, $40. На английском языке
Frances Carey and Max Egremont. Portrait of the Artist: Käthe Kollwitz. The British Mu-seum Press and Ikon Gallery. 156 с. £20. На английском языке

Однако авторы книги рассматривают эту тему в совершенно новом ключе. Они предлагают подробное описание галереи с одной из лучших в стране исторических коллекций, где намеренно, с сознательной решимостью занимались собиранием этих, в то время еще современных, работ. Дело Лерса, начатое его руководителем Карлом Воерманом, заключалось в том, «чтобы уделить современному искусству графики то внимание, которого оно заслуживает». В этом сборнике очерков в подробнейших деталях описывается то, каким образом благодаря сотрудничеству ученых и коллекционеров формируются публичные собрания из наследованных и приобретенных работ; нам предоставлена возможность рассмотреть с близкого расстояния процесс подбора рисунков и литографий, созданных этой необыкновенной, противоречивой художницей, собственные взгляды которой учитывались при коллекционировании. Такой подход был экономически выгоден, тем более что частных коллекций в этой области еще не существовало. Более того, собрание формировалось в определенных исторических обстоятельствах: влияние на творчество Кольвиц оказывали и возникшая в конце XIX века пикториальная фотография, и талантливые художники-граверы, от Макса Клингера до Макса Либермана. Значительная часть переписки Кольвиц с Лерсом ныне утрачена, но сохранившиеся письма показывают, какое значение для нее имела его практическая и моральная поддержка и насколько важно ей было работать с кем-то, кто понимал и восхищался ее достижениями.

А в книге Portrait of the Artist («Портрет художника») представлена коллекция из 40 гравюр Кете Кольвиц, показ которой проходит сейчас в разных городах Англии и состоится в Лондоне в 2019 году. Это наследие легендарного куратора Кэмпбелла Доджсона (1867-1948), друга и коллеги Лерса (в то время Британский музей не мог покупать современные произведения). Здесь представлены все элементы творчества Кольвиц: социальный протест, материнская тема, замечательные автопортреты. Репродукции сопровождаются великолепным биографическим очерком Макса Эгремона и замечательным рассказом Фрэнсис Кэри о творческом пути художницы.

Многие работы Кольвиц проникнуты трагизмом, ее творчество неотступно преследует скорбная тема материнского горя. В силу личных причин и социальной осознанности она была едва ли не поглощена темой смерти, но при этом продолжала жить яркой, насыщенной жизнью.