Имя: Борис Кустодиев (Boris Kustodiev)
Возраст: 49 лет
Место рождения: Астрахань
Место смерти: Санкт-Петербург
Деятельность: художник, портретист
Семейное положение: был женат
Борис Кустодиев - биография
Выдающийся русский художник Борис Кустодиев, чье 140-летие отмечается 23 февраля, сумел создать на своих полотнах удивительный мир, где живут красивые добрые люди, где вкусно пьют и едят, где ярко светит солнце, искрится ослепительно-белый снег. И чем художнику становилось хуже - в тридцать лет он оказался прикован к инвалидному креслу, - тем радостнее и красочнее была жизнь на его полотнах.
Борис Кустодиев отца почти не помнил - кандидат богословия, преподаватель Астраханской духовной семинарии Михаил Лукич Кустодиев умер через год после рождения сына. В семье помимо Бориса подрастали еще две девочки, Саша и Катя, денег не хватало, и Михаил Лукич подрабатывал уроками. Холодной осенью простудился и умер в 37 лет, оставив вдову, Екатерину Прохоровну, которой не было еще и тридцати, с четырьмя детьми - младший, названный в честь отца Михаилом, родился через несколько месяцев после смерти отца - и 50 рублями пенсии на потерю кормильца.
На учебу детей денег у матери не было, но Борису повезло - как сына умершего преподавателя его в девять лет приняли в Астраханское духовное училище, а потом в семинарию. Учился он посредственно, но по рисованию бы лучшим в классе. С пяти лет не выпускал карандаш из рук, любил изображать на бумаге все, что видел. Художником Борис решил стать в 11 лет, когда сестра Катя, увлекавшаяся искусством, взяла его на выставку картин столичных художников из Товарищества передвижных выставок.
Картины заворожили мальчика. Второй раз он испытал это чувство, когда на каникулах отправился в гости к дядюшке в Петербург и попал в Эрмитаж. И каково же было его счастье, когда Катя посоветовала ему брать уроки рисования и познакомила с выпускником Петербургской академии художеств Павлом Власовым.
Власов, больший, сильный, с зычным голосом, происходил из казаков. Несмотря на некоторую грубоватость, он отличался необыкновенной добротой, а главное, у него был особый дар - он умел распознать в ученике талант и помочь этому таланту развиться. Власов научил Бориса всюду носить альбом и карандаш и зарисовывать все интересное. Способный ученик быстро осваивал и акварель, и масляные краски. И однажды Павел Алексеевич сказал ученику: «Хватит терять время. Подавай документы в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. А не получится в Москве - езжай в Петербург, в Академию художеств».
Власов умел уговаривать, вот и Екатерину Прохоровну он убедил, что из семинарии Борису нужно уходить, в живописи его ждет блестящее будущее. Жаль, поздно это сделал. В Московское училище принимали учащихся только до 18 лет, а Борису уже исполнилось 18. Путь был один - в Петербург, в Высшее художественное училище при Академии художеств.
В столице Борис поселился у дяди, который был недоволен, что племянник бросил семинарию. Борис с горечью пишет матери после очередного скандала: «Мне думается, что я долго не проживу с ним, если это будет повторяться. Я... вчера весь день ходил... ошалелый от дядиных попреков и ругани. Осталось твоих денег у меня 20 р. 60 к. Хорошо, если поступлю в Академию.
Там ученики все избавлены от платы, да еще пользуются казенными альбомами и др.». Екатерина Прохоровна уговаривала сына: «...уйти тебе сейчас от него нет резону, уж ты потерпи немножко» - и верила в его будущее: «...нам тебя недостает, но я утешаюсь той мыслью, что когда-нибудь я увижу тебя большим и честным человеком, а может быть, и известным -чего на свете не бывает!»
В октябре 1896 года Кустодиев был принят в Академию. Сначала обучался в мастерской исторического живописца Василия Савинского, а на втором курсе был переведен в мастерскую . О Репине студенты говорили разное. Часто бывало так, что сегодня ему нравилось то, что вчера он называл бездарным. Но студенты Репину все прощали - ведь он был настоящим, большим художником.
Жизнь закрутила Бориса. Провинциальный юноша оказался в самом центре бурной артистической жизни столицы - театры, выставки, новые идеи, интересные люди. Но все-таки в Петербурге ему не очень нравилось. «Кругом все серо, все какое-то скучное, холодное - не то что река какая-нибудь с зелеными берегами да с белыми крыльями парусов, с пароходами -как Волга...» - писал он матери.
Летом 1900 года Борис предложил своему другу Дмитрию Стеллецкому поехать вместе с ним в Астрахань. Там к ним присоединился старый его приятель, тоже ученик Власова Константин Мазин, и трое художников отправились в плавание вверх по Волге - писать на пленэре. В Кинешме они сошли на берег, Мазин остановился у родни в селе Семеновском, а Кустодиев со Стеллецким - недалеко, в деревне Калганово.
Как-то молодым художникам знакомые посоветовали наведаться в усадьбу Высоково - там под опекой почтенных сестер Грек жили две очаровательные барышни, сестры Прошинские. Их родители рано умерли, и Мария и Юлия Грек, их близкие друзья, не имевшие своих детей, взяли девочек на воспитание.
Поехали без приглашения, а потому самая отважная обитательница Высокова Зоя Прошинская встретила их поначалу как незваных гостей. Поняв, что это отнюдь не какие-то там разбойники, а даже и вовсе художники, да еще из Петербурга, сестры Грек разрешили им войти в дом. Старинная мебель, посуда наполеоновских времен, пейзажи и портреты на стенах, фортепиано - все свидетельствовало о хорошем вкусе хозяев. А тут еще во время разговоров за чаем выяснилось, что Юленька, сестра Зои, занимается живописью в Школе поощрения художеств.
Прощаясь, молодые люди получили приглашение навестить Высоково вновь, чем они вполне воспользовались. Инициатором этих визитов был Борис - уж очень ему понравилась Юлия Прошинская. Ему было с ней как-то удивительно просто, весело. У них обнаружилось много общих интересов. А какие у нее были чудесные глаза. И как хорошо она смотрела на него.
Видно, и он произвел на нее благоприятное впечатление - легко краснеющий от смущения, но при этом веселый, с юмором, легким характером, он ей явно нравился. Расставаясь, Борис и Юлия договорились писать друг другу - и встретиться в Петербурге. Юлия бывала в Высокове только летом. Зимой она жила в столице, подрабатывала машинисткой в Комитете министров, занималась живописью.
Они встретились. В письмах старушкам Грек Юля рассказывала, что Кустодиев написал ее портрет, что они вместе ходили в театр, а еще в газете «Новое время» ее друга очень хвалили за портрет Билибина, который имел большой успех на выставке в Мюнхене, где его отметили золотой медалью.
Это вообще был очень хороший год, ведь весной именно этого года Репин привлек его к работе над правительственным заказом - грандиозным полотном «Торжественное заседание Государственного совета». Работая рядом с Репиным, Борис многому научился. Из сотни портретов главных сановников страны на полотне 20 написаны Кустодиевым. Тогда эти люди обладали огромной властью. Сегодня мало кто помнит их имена, а вот имена художников, запечатлевших их лица, вошли в историю российской культуры.
В июне Борис снова отправился в Костромскую губернию. Поселившись недалеко от Высокова, он мог каждый день встречаться с Юлией. А вернувшись в Петербург, писал ей каждый день письма. Сестры-опекунши не приветствовали их дружбу. Начинающий, без всякого состояния художник им совсем не нравился в качестве кандидата в мужья их обожаемой Юленьки. Ведь у нее были и другие, более обещающие претенденты.
Юлия изо всех сил старалась заставить сестер Грек переменить мнение о Борисе. «Видимся мы почти каждый день», «вчера ходили с Б. М. на большой каток вечером», «в воскресенье... была у Кустодиевых. Борис Мих. угощал чаем и конфектами», - писала она в Высоково. Ей очень хотелось показать, что ее избранник достоин уважения: «У Бор. Мих. дела недурны. Сейчас имеет два заказа портретов. Один начал сегодня, а когда кончит, будет писать даму - жену одного чиновника из Государственного совета»; «Завтра отправляемся на выставку, где выставлены 2 портрета, писанные Бор. Мих.», «Бор. Мих. очень в «Петербургской газете» хвалили...»
Они стали мужем и женой 8 января 1903 года. Об этом свидетельствует запись в метрической книге астраханской церкви Рождества Христова, той самой, где Бориса крестили: «Борис Михайлович Кустодиев сего 1903 года января 8 дня вступил в законный брак с дочерью надворного советника Юлиею Евстафьевной Прошинской, 22 лет, римско-католического вероисповедания...» Сестры Грек не дожили до этой свадьбы. Теперь у Юлии в жизни остался только ее любимый Борис.
Все складывалось замечательно. За картину «Базар в деревне» Кустодиеву присудили золотую медаль и право годичной поездки за границу, на международной выставке в Мюнхене он снова был удостоен награды - за «Портрет Варфоломеева»; корреспондент уважаемой газеты «Биржевые ведомости» взял у него интервью, в котором писал: «Молодому художнику всего 25 лет. Какая громадная жизнь впереди, и сколько он может сделать при его любви к делу и способности много работать», но главное - 11 октября у Кустодиева родился сын. Мальчика назвали Кириллом.
С ним в январе следующего года они все вместе и отправились в заграничное путешествие, пригласив в поездку и Екатерину Прохоровну помогать молодой матери. Первая остановка - Париж, который потряс Кустодиева. Борис занимался в студии знаменитого художника Рене Менара, а в остальное время с блокнотом в руках зачарованно бродил по улицам и делал зарисовки. Только в Париже могла появиться такая лиричная кустодиевская картина, как «Утро»: молодая мать купает маленького сынишку. Настоящий гимн материнству и любви...
А потом Кустодиев отправился в Испанию, а Юлия осталась в Париже, - всплакнув, она утешилась его обещанием часто писать. Обещание это было исполнено, и Борис рассказывал жене в письмах о полотнах Веласкеса, о поездке в Севилью, о боях быков, о Кордове и удивительном соборе-мечети...
Летом 1904 года Кустодиевы вернулись на родину. Купив небольшой участок земли под Кинешмой, они стали строить свой собственный дом - «Терем». Дом и правда был похож на терем из русских сказок. Кустодиев с удовольствием занимался хозяйством, плотничал, вырезал наличники для окон. Юлия и Борис были так счастливы, так полны любовью друг к другу и жизни, что, когда весной 1905 года у них родилась дочь, Ирина, друзья подарили им картину-пародию на «Утро» - там в ванночке уже 12 детишек, и мамаша в ужасе смотрит на них, всплеснув руками.
Когда-то Юлия написала Борису: «...ведь такое счастье, что ты любишь меня, у нас есть на что жить, мы здоровы... я даже боюсь...» И вот несчастье пришло в их дом. В 1907-м в январе у них родился еще один сын, Игорь, который умер, не прожив и года. «С его смертью в черных волосах мамы появилась первая седая прядь», -вспоминала Ирина Кустодиева. В том же году Борис Кустодиев испытал первые боли в руке - симптомы грядущей тяжелой болезни.
Но он старался ничего не замечать и работать, работать, чтобы не уронить репутацию одного из лучших русских портретистов, ведь именно ему, а не Серову были заказаны портреты Александра II и Николая I. И именно его «Портрет семьи Поленовых», показанный на выставке в Вене, куплен музеем Бельведер. Возможно, он подозревал, что болезнь его серьезна, и старался не терять времени.
Юлия, тяжело переживавшая смерть сына, жила с детьми в основном в «Тереме», но Борис не спешил ехать к ним -он был полон своими замыслами, работой. В том же году он снова путешествовал по Европе - на сей раз это были Австрия, Италия, Германия. И новые впечатления отвлекали его от семьи, особенно очаровательные дамы, которые позировали ему в венецианских гондолах. Рассказывали, что одна русская госпожа была так усердна в позировании, что ее ревнивец-муж во время сеансов нервно бегал по суше. Но и вернувшись в Петербург, Кустодиев не спешил увидеть жену и детей.
Похоже, возмущенно писала Юлия мужу, тебе очень нравится проводить время с обнаженными натурщицами. В ответном письме Борис, в общем нисколько не чувствуя себя виноватым, сформулировал свое жизненное кредо: «Получил твое «страшное» письмо сегодня, но... что-то не очень его испугался. Как-то не верится, что ты можешь мне «задать»! Да и за что, собственно? За то, что я работаю и потому не еду? Если это так, то это очень странно, и я, значит, очень обманывался в тебе, в твоем понимании моей работы и меня самого... Работа моя - это моя жизнь...
Твое душевное состояние я вполне понимаю, но бросать из-за этого то, что я должен сделать, этого я не сделаю ни теперь и никогда в будущем. Ты это должна знать, или иначе я не тот, что ты себе представляла, и ты не та, что я думал до сих пор...» А в конце письма снова обещал, что скоро приедет в «Терем». И он приехал, привез подарки, рисовал свою подросшую дочь, а потом через полтора месяца снова оставил их одних - его жизнь была в Петербурге.
Вскоре туда, по-видимому, по настоянию Юлии, которая боялась потерять мужа, перебралось и все его семейство. Они поселились на Мясной улице. Привезли мебель из проданного Высокова - она напоминала Юлии о детстве, о старушках Грек. Оборудовали мастерскую, где работал Борис, а рядом по коридору Ирина и Кирилл носились на роликах, бегали и играли в прятки.
Снова они были рядом, Юлия и Борис, и снова она делила все его радости, успехи и неудачи. И боли. У него теперь часто руки болели, так, что пальцы не могли держать кисть, а потом стала невыносимо болеть и голова. Нужно было идти к врачам. Известный доктор Эрнест Августович Гизе осматривал художника целый час, нашел невралгию правой руки и посоветовал сделать рентгеновский снимок плеча и шеи. И поменьше работать. Да только вот без работы он совсем не мог. Заказы были один ответственнее другого.
В 1911 году Александровский лицей должен был праздновать свое столетие, и комиссия из бывших выпускников решила установить в здании мраморные бюсты царей Николая II и основателя лицея Александра I. Бюсты заказали Кустодиеву. О том, как Николай II позировал ему, Кустодиев рассказывал с явной иронией: «Был чрезвычайно милостиво принят, даже до удивления... Много беседовали - конечно, не о политике (чего очень боялись мои заказчики), а так, по искусству больше - но просветить мне его не удалось -безнадежен, увы... Что еще хорошо - стариной интересуется, не знаю только, глубоко или так - «из-за жеста».
Враг новшества, и импрессионизм смешивает с революцией: «импрессионизм и я - две вещи несовместимые» - его фраза. Расстались по-хорошему, но, видимо, сеансы ему надоели...» Весной 1911 года боли стали настолько сильными, что Борис поехал в Швейцарию, в городок Лезен недалеко от Лозанны, лечиться в частной клинике доктора Огюс-та Ролье, почетного члена всяческих европейских медицинских обществ. Ролье поставил диагноз «костный туберкулез» и заставил его приехать и осенью, прописав носить специальный корсет «неудачный, особенно при сидении... Хорошо только ходить в нем».
В этом страшном корсете, твердом, как панцирь, от шеи до талии, он и работал, снимая только на ночь. В общей сложности он пробыл в клинике более 9 месяцев, но боли, несмотря на заверения Ролье, не исчезали. В Петербурге Юлия беспокоилась за него, жаловалась на одиночество, с детьми без мужа было непросто. Все это она изливала в своих письмах. Но что он мог ей сказать? Он и сам мучился сомнениями, сам не знал, как дальше жить с этими болями, с этой растущей немощью.
«...Ты вот пишешь про чувство одиночества, и я вполне это понимаю -оно у меня еще усиливается... сознанием, что я нездоров, что все, чем другие живут, для меня почти уже невозможно... В жизни, которая катится так быстро рядом и где нужно себя всего отдать, участвовать я уже не могу - нет сил. И еще больше это сознание усиливается, когда я думаю о связанных со мной жизнях - твоей и детей. И если бы я был один - мне было бы легче переносить это чувство инвалидности». И добавлял: «Такие дивные дни и так все красиво кругом, что забываешь, что ты болен... И никогда я, кажется, не чувствовал так сильно желания жить и чувствовать себя живущим».
Рука ныть не переставала, петербургские эскулапы советовали море и солнце, и Кустодиевы, все вместе, отправились за солнцем и морем во Францию, в местечко Жуан-ле-Пэн, недалеко от Антиба. Затем они уехали в Италию, а потом отправились в Берлин - Кустодиеву многие советовали показаться знаменитому нейрохирургу профессору Оппенгейму. Герр профессор внимательно обследовал художника и сделал удивившее всех заключение: «У вас никогда никакого костного туберкулеза не было. Снимите корсет. У вас заболевание спинного мозга, видимо, опухоль в нем, срочно нужна операция...» Лечение в Швейцарии у Ролье, кстати, весьма недешевое, было напрасно.
В ноябре Кустодиев с женой снова были в Берлине. Операция состоялась 12 ноября. Профессор нашел опухоль и удалил ее, однако предупредил, что возможен рецидив и, скорее всего, операцию придется повторить. Но пока все надеялись, что болезнь удалось победить.
И снова Кустодиев был весь в работе, и все у него получалось - и живопись, и дела в театре, которым он очень увлекся. Во время работы над спектаклем «Смерть Пазухина» в Московском художественном театре Кустодиев познакомился с актрисой Фаиной Шевченко и загорелся написать ее портрет, причем в обнаженном виде. Фаина была молода и хороша собой. В МХТ она попала в 1909 году, еще совсем юной, в 16 лет. В 1914-м, когда Кустодиев с ней познакомился, она уже играла почти все ведущие роли.
Уж как он уговорил ее, серьезную актрису серьезного театра, позировать обнаженной, никто не знает, но это случилось! И он был счастлив, ведь в ней, этой милой молодой женщине, он увидел образ настоящей русской красавицы, обладательницы пышного, аппетитного тела. Эта картина, «Красавица», яркая, чуть-чуть ироничная, дерзкая, произвела настоящий фурор. Газеты писали: «Вот уж кто чудит, так это Кустодиев... Он как будто умышленно кидается из стороны в сторону.
То он пишет обыкновенные хорошие дамские портреты, а то вдруг выставляет какую-то дебелую «красавицу», сидящую на расписном с букетами сундуке... Нарочитое и выдуманное безвкусие». Но многим она нравилась, эта кустодиевская красавица, от картины было трудно отойти - она завораживала, а один митрополит, увидев ее, сказал: «Сам дьявол водил его рукой, очевидно, потому что она смутила мой покой».
Кустодиев очень много работал в то время - и был счастлив, что востребован, нужен. И, наверное, говорил он, слегка переусердствовал - снова появились боли, трудно стало ходить. Все чаще он вспоминал берлинского профессора и его слова о повторной операции, но как это сделать теперь, когда началась война и немцы - враги? Он снова лечился, ездил в Ялту за солнцем и морем, однако ничто не помогало, настроение было прескверное, и даже новые картины, имевшие успех и нравившиеся ему самому, существенно не меняли ситуацию. Стало ясно, что тянуть с операцией больше нельзя.
Кустодиева положи-ли в клинику Кауфманской общины сестер Красного креста, которую возглавлял Г.Ф. Цейдлер. Оперировал блестящий российский нейрохирург Лев Стуккей. «Дали общий наркоз на 5 часов, - рассказывала об операции Ирина Кустодиева. - Мама ждет в коридоре... Наконец профессор Цейдлер вышел сам и сказал, что обнаружен темный кусочек чего-то в самом веществе спинного мозга ближе к груди, возможно, придется перерезать нервы, чтобы добраться до опухоли, нужно решать, что сохранить больному - руки или ноги. «Руки оставьте, руки! - умоляла мама. -Художник - без рук! Он жить не сможет!» И Стуккей сохранил Кустодиеву подвижность рук. Но - только рук!
Каждый день в палату приходил Стуккей и ощупывал ноги. Нет, Кустодиев ничего не чувствовал. Да, конечно, нервы повреждены, говорил доктор, но, возможно, способность к движению появится. Нужно верить. И Борис верил, а что еще ему оставалось. И к счастью, он в этой вере, в этой борьбе за жизнь был не один - рядом с ним была его Юлия, преданная, верная жена, мать его детей, а теперь еще и сиделка. Через месяц после операции боли прошли, но теперь он страдал от неподвижности и безделья.
Он страстно хотел работать! Однако хирург строго запрещал даже малейшее напряжение. И Кустодиев стал создавать картины в уме. Только очень скоро этого ему стало мало, и он упросил жену принести ему альбом и акварельные краски. Поначалу он рисовал тайком от врачей, а когда его застали за этим занятием, заявил: «Если не позволите мне писать, я умру!» И он рисовал героев своих ночных видений.
А снилась ему раздольная русская Масленица - яркая, радостная, счастливая... Это большое полотно было показано на выставке «Мира искусства» осенью 1916 года. Среди посетителей выставки был и хирург Стуккей. Он не очень-то разбирался в живописи, но эта картина потрясла его до глубины души. «Откуда в этом прикованном к креслу человеке такая жажда жизни? Откуда такой праздник? Откуда эта невероятная сила творчества? - пытался понять врач. - Может, его искусство -это его лучшее лекарство?»
1917 год начинался и тревожно и радостно. Всем казалось, что пришла настоящая свобода и теперь все в России будет замечательно. Кустодиев в те дни сидел у окна с биноклем и без устали следил за жизнью улицы. Возбужденный происходившим, он писал в Москву другу: «Поздравляю с великой радостью! Вот Вам и Питер! ... взял да и устроил такую штуку в 3-4 дня, что весь мир ахнул. Все сдвинулось, перевернулось... - взять хотя бы вчерашних вершителей наших судеб, сидящих теперь в Петропавловке!
«Из князи да в грязи...» 27 февраля всеобщая забастовка переросла во всеобщее восстание, в марте Россия перестала быть монархией - царь отрекся от трона. А потом произошла Октябрьская революция, власть перешла в руки народа - грубых людей в бескозырках, в кожаных куртках, с маузерами в руках. Все это было невероятно, все это нужно было понять, как-то осмыслить, научиться жить в новой стране, где по ночам на улицах частенько грабили и убивали, в магазинах -пусто. И только благодаря Юлии у них в доме тепло, уютно и всегда есть чем угостить гостей - она была замечательной хозяйкой.
В 1920 году руководство Мариинского оперного театра решило поставить оперу «Вражья сила» Александра Серова, отца художника, о жизни русского купечества. Режиссером спектакля стал Федор Шаляпин, а оформлять его было решено поручить Кустодиеву, ведь кто лучше чувствовал купеческую Русь, ее характеры и нравы. И певец отправился к художнику договариваться. «Жалко было смотреть на обездоленность человечью (ноги Кустодиева были парализованы), а вот ему как будто она была незаметна: лет сорока, русый, бледный, он поразил меня своей бодростью...» - рассказывал Шаляпин.
Он приезжал к Кустодиеву каждый день, рассматривал эскизы декораций и костюмов. Они, эти двое, талантливые, сильные, подружились. С удовольствием вспоминали юность, родные места - ведь оба родились на Волге. Однажды Шаляпин пришел к Борису Михайловичу в роскошной шубе. «Пожалуйста, попозируйте мне в этой шубе, - попросил художник. - Шуба у вас больно богатая. Приятно ее писать». «А ловко ли? Шуба-то хорошая, да, возможно, краденая», - заметил Шаляпин. «Как это краденая? Шутите, Федор Михайлович!»
«Да так. Недели три назад получил ее за концерт от какого-то государственного учреждения. А вы ведь знаете лозунг: «Грабь награбленное». Кустодиев решил, что это просто замечательно - на его картине певец будет запечатлен в шубе столь сомнительного происхождения. «И актер, и певец, а шубу свистнул», - шутил он. Премьера «Вражьей силы» состоялась 7 ноября 1920 года и прошла блестяще. Актерам устроили овацию, а потом бурно аплодировали художнику - и его искусству, и его мужеству. «Домой отец вернулся возбужденный, говорил, что Шаляпин - гений и что для истории необходимо написать его портрет», - вспоминал сын художника Кирилл.
Кустодиеву эта работа давалась особенно трудно. Он задумал написать певца в полный рост, то есть высота картины должна была быть не менее двух метров. На потолке комнаты брат Михаил укрепил блок с грузом, полотно с подрамником было подвешено, и Кустодиев мог сам приближать его, отдалять, передвигать влево-вправо. Огромная картина писалась по частям - подготовительные рисунки Кустодиев переносил на картину по клеткам. Так, ценой невероятных усилий, рождалось это удивительно радостное, наполненное солнцем полотно.
Шаляпин был в восторге от портрета и купил его, как и эскизы к «Вражьей силе». Уезжая в 1922 году за границу, он взял портрет с собой. Спустя годы он писал: «Много я знал в жизни интересных, талантливых и хороших людей. Но если я когда-либо видел в человеке действительно высокий дух, так это в Кустодиеве... Нельзя без волнения думать о величии нравственной силы, которая жила в этом человеке и которую иначе нельзя назвать, как героической и доблестной».
Несмотря на тяжкие боли, Кустодиев работал вдохновенно, с радостью - писал картины, делал гравюры, литографии, занимался сценографией, иллюстрировал книги. На его полотнах очаровательные купчихи, любительницы чая, лихие извозчики, шальная Масленица, веселая ярмарка. Тут же герои прошлых лет - Степан Разин, и нового времени - например, Большевик с одноименной картины. Странная, неоднозначная эта картина -«Большевик». Казалось бы, художник воспевает революцию. Но изображенный им огромный человек, этот Большевик с бездумными глазами, безжалостно шагает по головам простых людей, по их жизням, судьбам, которые для него, похоже, совсем не важны.
Все, что делал Кустодиев, было ярко, свежо, интересно. Невозможно было поверить, что создатель этих мощных образов - тяжело больной человек, инвалид, передвигающийся в кресле-каталке. В1923 году Кустодиева снова прооперировали - в третий раз. Оперировал известный немецкий нейрохирург Отфрид Ферстер, приглашенный для лечения Ленина.
«Наркоз, - рассказывала дочь художника, - дали местный, общего не выдержало бы сердце. Четыре с половиной часа нечеловеческих страданий... Врачи говорили, что каждую минуту может быть шок и тогда - конец...» Как и предыдущие, существенного облегчения эта операция не принесла.
Последней большой картиной художника стала великолепная «Русская Венера». «Она не будет лежать обнаженной на бархате, как у Гойи, или на лоне природы, как у Джорджоне, - говорил Борис Михайлович позировавшей ему для этой картины дочери Ирине. - Я помещу свою Венеру в баню. Тут обнаженность русской женщины естественна». Ночью ему снились кошмары - «черные кошки впиваются острыми когтями в спину и раздирают позвонки», а днем он творил свою Венеру. Позируя, Ирина вместо веника держала в руках линейку, а ее брат Кирилл взбивал в деревянной бадье пену. Его дети вместе с ним создавали этот шедевр...
Предчувствуя конец, в свой последний год Кустодиев жил так, как мало кто способен, даже будучи совершенно здоровым: написал 8 портретов, несколько пейзажей, плакаты, создал десятки гравюр, иллюстраций к книгам, декорации к трем спектаклям... В 1927 году, когда стало ясно, что болезнь его обострилась, он обратился в Наркомпрос с просьбой разрешить уехать в Германию на лечение. Правительство выделило 1000 долларов, началось оформление документов. В ожидании Кустодиев попросил отвезти его в Эрмитаж, он хотел снова увидеть работы Рембрандта и Тициана.
Это натолкнуло брата художника Михаила на мысль собрать автомобиль, на котором родственники будут вывозить художника в мир здоровых людей. Квартира стала похожа на ремонтную мастерскую, но все домочадцы, и бедная Юлия, мирились с этим ужасом, зная, во имя чего это все делается. И машина была собрана. Теперь Кустодиев мог даже ездить в гости. 5 мая 1927 года, когда они с Юлией вернулись домой из Детского Села, где были у Алексея Толстого, у него поднялась температура. Решили, что простуда, машина была открытая.
Температура держалась, но 15 мая, когда праздновали его именины, Кустодиев, сидевший перед гостями в белой рубашке с бабочкой, острил и веселил всех. На следующий день ему стало плохо. Вечером 26 мая 1927 года Ирина спросила отца, можно ли ей пойти в театр - давал спектакль приехавший на гастроли в Петербург московский Камерный театр, в главной роли Алиса Коонен. «Конечно, - ответил он. - Потом расскажешь». Вернувшись домой, она уже не застала его в живых. Кустодиеву было всего 49 лет. Похоронили его на питерском Никольском кладбище. Столько нереализованных замыслов ушло вместе с ним, но и столько прекрасных картин осталось после его смерти...
Его вдова Юлия Евстафьевна прожила одна, без своего мужа, еще 15 лет, посвятив все эти годы служению его памяти, сохранению его наследия. Она умерла в блокаду, в 1942 году.
Борис Кустодиев
русский советский художник
Краткая биография
Бори́с Миха́йлович Кусто́диев (23 февраля (7 марта) 1878, Астрахань - 26 мая 1927, Ленинград) - русский советский художник. Академик живописи (1909). Член Ассоциации художников революционной России (с 1923 года). Портретист, театральный художник, декоратор.
Борис Кустодиев родился в Астрахани. Его отец, Михаил Лукич Куcтодиев (1841-1879), был профессором философии, истории литературы и преподавал логику в местной духовной семинарии.
Отец умер, когда будущему художнику не было и двух лет. Учился Борис в церковно-приходской школе, потом в гимназии. С 15 лет брал уроки рисования у выпускника Петербургской Академии художеств П. Власова.
В 1896 году поступил в Петербургскую Академию художеств. Обучался сначала в мастерской В. Е. Савинского, со второго курса - у И. Е. Репина. Принимал участие в работе над картиной Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года» (1901-1903, Русский музей, Санкт-Петербург). Несмотря на то, что молодой художник снискал широкую известность как портретист, для своей конкурсной работы Кустодиев выбрал жанровую тему («На базаре») и осенью 1900 года выехал в поисках натуры в Костромскую губернию. Здесь Кустодиев познакомился со своей будущей женой - 20-летней Юлией Евстафьевной Прошинской. Впоследствии художник выполнил несколько живописных портретов любимой жены.
31 октября 1903 года закончил учебный курс с золотой медалью и правом на годовую пенсионерскую поездку за границу и по России. Ещё до окончания курса принял участие в международных выставках в Петербурге и Мюнхене (большая золотая медаль Международной ассоциации).
В декабре 1903 года вместе с женой и сыном приехал в Париж. Во время своей поездки Кустодиев побывал в Германии, Италии, Испании, изучал и копировал работы старых мастеров. Поступил в студию Рене Менара.
Через полгода Кустодиев возвратился в Россию и работал в Костромской губернии над сериями картин «Ярмарки» и «Деревенские праздники».В 1904 году стал членом-учредителем «Нового общества художников». В 1905-1907 годах работал карикатуристом в сатирическом журнале «Жупел» (известный рисунок «Вступление. Москва»), после его закрытия - в журналах «Адская почта» и «Искры». С 1907 года - член Союза русских художников. В 1909 году по представлению Репина и других профессоров избран членом Академии художеств. В это же время Кустодиеву было предложено заменить Серова на посту преподавателя портретно-жанрового класса Московского училища живописи, ваяния и зодчества, но опасаясь, что эта деятельность отнимет много времени от личной работы и не желая переезжать в Москву, Кустодиев отказался от должности. С 1910 года - член возобновившегося «Мира искусства».
- 1913 - преподавал в Новой художественной мастерской (Санкт-Петербург).
- 1923 - член АХРР (Ассоциации художников революционной России).
В 1909 году у Кустодиева появились первые признаки опухоли спинного мозга. Несколько операций принесли лишь временное облегчение; последние 15 лет жизни художник был прикован к инвалидному креслу. Из-за болезни он был вынужден писать работы лёжа. Однако именно в этот тяжёлый период жизни появляются его наиболее яркие, темпераментные, жизнерадостные произведения.
Послереволюционные годы прожил в Петрограде-Ленинграде. Был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. В 1948 году прах и памятник были перенесены на Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры.
Могила Б. М. Кустодиева на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры (Санкт-Петербург)
Семья
Жена - Юлия Евстафьевна Кустодиева, в девичестве Прошинская родилась в 1880 году. В 1900 году познакомилась с будущим мужем в Костромской губернии, куда Борис Кустодиев летом выехал на этюды. На чувства молодого художника ответила взаимностью и стала его женою, приняв фамилию мужа. В браке супруги Кустодиевы имели сына Кирилла и дочь Ирину. Третий ребёнок, Игорь, умер в младенчестве. Юлия Кустодиева пережила мужа и скончалась в 1942 году.
Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде
- 1914 год - доходный дом - Екатерингофский проспект, 105;
- 1915 - 26.05.1927 года - доходный дом Е. П. Михайлова - Введенская улица, д. 7, кв. 50.
Иллюстрации и книжная графика
В 1905-1907 работал в сатирических журналах «Жупел» (известный рисунок «Вступление. Москва»), «Адская почта» и «Искры».
Тонко чувствующий линию Кустодиев исполнил циклы иллюстраций к классическим произведениям и к творениям его современников (иллюстрации к произведениям Лескова: «Штопальщик», 1922; «Леди Макбет Мценского уезда», 1923).
Обладая твёрдым штрихом, работал в технике литографии и гравюры на линолеуме.
Живопись
Кустодиев начал свой путь как художник-портретист. Уже во время работы над этюдами к репинскому «Торжественному заседанию Государственного совета 7 мая 1901 года» студент Кустодиев проявил талант портретиста. В этюдах и портретных зарисовках к этой многофигурной композиции он справился с задачей достижения сходства с творческой манерой Репина. Но Кустодиев-портретист был ближе скорее к Серову. Живописная пластика, свободный длинный мазок, яркая характеристика внешности, акцент на артистизме модели - это были большей частью портреты соучеников и преподавателей Академии, - но без серовского психологизма. Кустодиев невероятно быстро для молодого художника, но заслуженно завоевал славу портретиста у прессы и заказчиков. Однако, по мнению А. Бенуа:
«…настоящий Кустодиев - это русская ярмарка, пестрядина, „глазастые“ ситцы, варварская „драка красок“, русский посад и русское село, с их гармониками, пряниками, расфуфыренными девками и лихими парнями… Я утверждаю, что это его настоящая сфера, его настоящая радость… Когда же он пишет модных дам и почтенных граждан, это совсем другое - скучноватый, вялый, часто даже безвкусный. И мне кажется, не в сюжете дело, а в подходе к нему».
Уже с начала 1900-х годов Борис Михайлович разрабатывал своеобразный жанр портрета, вернее, портрета-картины, портрета-типа, в котором модель связана воедино с окружающим её пейзажем или интерьером. Одновременно это обобщённый образ человека и его неповторимая индивидуальность, раскрытие её через окружающий модель мир. По своей форме эти портреты связаны с жанровыми образами-типами Кустодиева («Автопортрет» (1912), портреты А. И. Анисимова (1915), Ф. И. Шаляпина (1922)).
Но интересы Кустодиева выходили за рамки портрета: не случайно он выбрал для своей дипломной работы жанровую картину («На базаре» (1903), не сохранилась). В начале 1900-х он несколько лет подряд выезжает на натурные работы в Костромскую губернию. В 1906 году Кустодиев выступает с работами новыми по своей концепции - сериями полотен на темы ярко-праздничного крестьянского и провинциального мещанско-купеческого быта («Балаганы», «Масленицы»), в которых видны черты модерна. Работы зрелищные, декоративные раскрывают русский характер через бытовой жанр. На глубоко реалистичной основе Кустодиев создавал поэтическую мечту, сказку о провинциальной русской жизни. Большое значение в этих работах придаётся линии, рисунку, цветовому пятну, формы обобщаются и упрощаются - художник обращается к гуаши, темпере. Для работ художника характерна стилизация - он изучает русскую парсуну XVI-XVIII вв., лубок, вывески провинциальных лавочек и трактиров, народные промыслы.
В дальнейшем Кустодиев постепенно всё более смещается в сторону иронической стилизации народной и, особенно, быта русского купечества с буйством красок и плоти («Красавица», «Русская Венера», «Купчиха за чаем»).
Театральные работы
Как и многие художники рубежа веков, Кустодиев работал и в театре, перенося на театральные подмостки своё видение произведения. Декорации в исполнении Кустодиева были красочны, близки к его жанровой картине, но это не всегда воспринималось как достоинство: создавая мир яркий и убедительный, увлекаясь его вещественной красотой, художник подчас не совпадал с авторским замыслом и режиссёрским прочтением пьесы («Смерть Пазухина» Салтыкова-Щедрина, 1914, МХТ; так и не увидевшая свет «Гроза» Островского, 1918). В своих более поздних работах для театра он отходит от камерной трактовки к более обобщённой, ищет большей простоты, строит сценическое пространство, давая свободу режиссёру при построении мизансцен. Успехом Кустодиева стали его работы по оформлению в 1918-1920 гг. оперных спектаклей (1920, «Царская невеста», Большой оперный театр Народного дома; 1918, «Снегурочка», Большой театр (постановка не осуществлена)). Эскизы декораций, костюмы и бутафория к опере А. Серова «Вражья сила» (Академический (б. Мариинский) театр, 1921)
Удачными были постановки «Блохи» Замятина (1925, МХАТ 2-й; 1926, ленинградский Большой драматический театр). По воспоминаниям режиссёра спектакля А. Д. Дикого:
«Это было так ярко, так точно, что моя роль в качестве режиссёра, принимающего эскизы, свелась к нулю - мне нечего было исправлять или отвергать. Как будто он, Кустодиев, побывал в моём сердце, подслушал мои мысли, одними со мной глазами читал лесковский рассказ, одинаково видел его в сценической форме. … Никогда у меня не было такого полного, такого вдохновляющего единомыслия с художником, как при работе над спектаклем „Блоха“. Я познал весь смысл этого содружества, когда на сцене стали балаганные, яркие декорации Кустодиева, появились сделанные по его эскизам бутафория и реквизит. Художник повёл за собою весь спектакль, взял как бы первую партию в оркестре, послушно и чутко зазвучавшем в унисон».
После 1917 года художник участвовал в оформлении Петрограда к первой годовщине Октябрьской революции, рисовал плакаты, лубки и картины на революционную тематику («Большевик», 1919-1920, Третьяковская галерея; «Праздник в честь 2-го конгресса Коминтерна на площади Урицкого», 1921, Русский музей).
Галерея
портрет Ю. Кустодиевой, жены художника 1903, ГРМ
Масленица. 1903, ГРМ
На террасе. 1906, Нижегородский ГХМ
Гулянье на Волге. 1909, ГРМ
Ярмарка. 1910, Саратовский музей им. А. Н. Радищева
Интересные факты о знаменитом художнике
Фамилия художника созвучна со старославянским словом «кустодия», что означает стража Мир мог и не узнать такого художника, как Кустодиев. Родившийся в небогатой семье, Борис Михайлович готовился стать священником. Он учился в духовном училище, потом в семинарии, но увлекся искусством.
Очевидцы рассказывают, что работая акварелью, Кустодиев сначала встряхивал кисточку, а потом, облизывая губами, придавал ей нужную форму.
У художника была замечательная зрительная память. Он помнил, каким был фонарь на том или ином перекрестке, мог точно восстановить все вывески над лавками торговых рядов и даже какого-нибудь витиеватого дракона на конце водосточной трубы в Астрахани.
На первый свой гонорар – 16 рублей – начинающий художник купил «штаны и холст для работы».
__________________
С 15 лет Борис Кустодиев брал уроки рисования у выпускника Императорской Академии художеств Павла Власова – основателя астраханского художественного училища.
__________________
В Петербурге Борис Михайлович занимался в мастерской Ильи Репина и настолько преуспел, что учитель пригласил его к себе в помощники для работы над картиной «Заседание Государственного совета».
__________________
Картина «Извозчик» Бориса Кустодиева продана за $7 млн на аукционе в 2012 году. Это новый рекорд среди проданных картин Кустодиева. По данным на 2015 год Борис Кустодиев входит в семерку российских художников по уровню привлекательности для коллекционеров. Общая стоимость проданных картин составляет 26,9$ млн, а средняя цена одной картины – 3,4$ млн
__________________
Борис Кустодиев создал иллюстрации к произведениям Пушкина, Гоголя, Некрасова, Толстого, Островского, Лескова. Кроме того, у него был четкий штрих позволяющий делать талантливые литографии.
Б.М. Кустодиев. Иллюстрация к повести «Дубровский» А.С. Пушкина
__________________
Для всемирно известной «Купчихи за чаем» позировала Галина Владимировна Адеркас, студентка первого курса медицинского факультета (кстати, натуральная баронесса из рода, ведущего свою историю от одного ливонского рыцаря).
В жизни студентка-первокурсница обладала значительно меньшими формами. Увеличила их фантазия художника. Работал Кустодиев как правило быстро, и эту картину закончил за несколько дней. Позже Галина Адеркас окончила университет и проработала недолго хирургом. В двадцатые годы она бросила профессию и занялась искусством: сначала пела в русском хоре, участвовала в озвучивании фильмов, а потом еще и стала выступать в цирке.
__________________
Из-за болезни Кустодиев не мог ходить последние 11 лет своей жизни, но продолжал работать, сидя в инвалидном кресле. На многих его картинах в этот период присутствует неудержимая тройка, символизирующая движение – то, чего был лишен художник.
Б.М. Кустодиев. Масленица. 1919 г.
__________________
Перед (повторной) операцией Кустодиев написал в своей записной книжке: «Каждое существо хочет жить, даже таракан.»
Даже в инвалидном кресле Кустодиев посещал театры, а также совершал дальние поездки. Художник посещает Финляндию, Крым, Астрахань, Кострому. Он постоянно работает: выполняет много графических и живописных портретов, делает эскизы праздничного оформления Петрограда, рисунки и обложки для книг и журналов, изготовляет настенные панно, оформляет 11 спектаклей.
__________________
В астраханском доме, где жила семья Кустодиева, расположен сегодня его имени, единственный в мире. Здесь хранится немало уникальных предметов и подлинных картин художника.
__________________
На протяжении всего творчества Кустодиев пишет свою горячо любимую жену. Портреты супруги – это особая тема, поскольку эти работы согреты необычайно искренним чувством к Юлии Евстафьевне, находящейся с ним и в радости, и в горе. Она была его музой, подругой, советчицей, помощницей.
Утро. 1904. На картине изображена супруга художника Юлия Евстафьевна и их первенец Кирилл (1903-1971)
__________________
Кирилл Борисович Кустодиев пошел по стопам отца, став известным театральным художником. Однако до наших дней дошли талантливые работы его, как живописцы и графика.
__________________
Однажды он написал в письме: «Я бы теперь и десять Ялт, и столько же Черных морей не променял бы на Астрахань. Думаю, что у меня и душа-то по природе астраханка». Ни на миг не забывал он родной город и воспевал его в своих картинах по памяти.
__________________
Не все знают, что помимо живописи Борис Михайлович страстно увлекался фотоискусством. В его музее в Астрахани хранится около двухсот авторских фотографий, которые Кустодиев делал во время своих путешествий по стране и за ее пределами.
__________________
Понятие «кустодиевская женщина» появилось благодаря Борису Михайловичу — на своих картинах он изображал женщин с пышными формами, величавых, статных. В историю вошли два художникат- Кустодиев и Рубенс, воспевавших красоту пышнотелых, цветущих женщин.
КУСТОДИЕВ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ
(род. в 1878 г. - ум. в 1927 г.)
Трудно найти российского художника, работы которого были бы столь же колоритными и жизнеутверждающими, как у Бориса Михайловича Кустодиева. Он создал мир народных праздников, веселья и бесшабашности, существующий рядом с миром тягот и лишений, нашедшим свое отражение на полотнах передвижников. В последние годы художник писал фантастические картины, которые в то же время были абсолютно реалистичны и составляли разительный контраст с живописью русского авангарда.
Мало кому столько доставалось от художественной критики и коллег-живописцев, сколько Кустодиеву. Футуристы и декаденты ругали мастера за несовременность и нежелание «разорвать пуповину реализма». «Серьезные» критики 10-х годов XX в. считали работы Кустодиева «лубочными» и недостаточно реалистичными. А художник был одинаково далек как от авангардных веяний, так и от строгого реализма. В 20-е годы искусствоведы навесили на живописца ярлык «последнего певца купеческо-кулацкой среды» - притом, что Кустодиев восторженно принял революцию, создав яркие образы в своих картинах.
О художнике забыли на многие десятилетия, так же как о Нестерове, Верещагине, Маковском и других мастерах русской живописи, хотя Кустодиев - по-настоящему народный художник. Его работы переполнены бьющей через край яркой, «масленичной» Россией. Чего стоят знаменитые «кустодиевские» женщины, являющие собой народный идеал красоты. Кустодиева хрупкие прелестницы не вдохновляли, несмотря на то что в жизни все было наоборот: его совершенно не привлекали румяные, белотелые и дебелые красавицы. Рассказывают, что некий митрополит чуть не свихнулся, увидев один из женских портретов кисти Кустодиева: «Диавол водил дерзкой рукой художника, ибо смутил он навек покой мой. Узрел я прелесть и ласковость «Красавицы» и забыл посты и бдения. Иду в монастырь замаливать грехи свои».
Сегодня Кустодиев входит в моду - устраиваются грандиозные выставки, его полотна раскупаются на аукционах, работы художника принято хвалить, рассуждая о «карнавальном» мировосприятии живописца, царстве света и воздуха в его картинах. И за всем этим шквалом эмоций - от когдатошней уничижительной критики до сегодняшнего обожания - забывается, что все эти веселые, жизнеутверждающие картины были написаны полупарализованным человеком, которому с огромным трудом давалось каждое движение.
Борис Михайлович Кустодиев родился в Астрахани 7 марта 1878 года. Отец, Михаил Лукич, учитель словесности, умер от скоротечной чахотки, когда мальчику было чуть больше года. 25-летняя вдова, Екатерина Прохоровна, тянула четверых детей на пенсию в 30 рублей. Сумма была незначительной, и она брала на дом вышивание, играла на фортепиано в зажиточных домах. Воспитывать детей и вести хозяйство ей помогала няня, Прасковья Васильевна.
Жила семья во флигеле, снятом у местного купца. Как писал биограф Кустодиева В. Воинов: «Весь уклад богатой и изобильной купеческой жизни был как на ладони. Все крупные события, все семейные и церковные праздники справлялись по известному ритуалу, освященному традициями. <.> Тут сеновал, голубятня, каретный сарай и конюшня, интересные разговоры с кучером. То и дело на двор заходил разнообразный люд, представлявший калейдоскоп, странную смесь типов Востока и Руси».
Считалось, что Борис станет артистом: он копировал друзей и знакомых, дворовый люд, персонажей виденных им спектаклей. Борису едва исполнилось шесть лет, когда он впервые попал в театр - давали оперу «Жизнь за царя». С тех пор он влюбился в мир сцены и через много лет с восторгом писал декорации, эскизы костюмов и реквизит к спектаклям.
Кустодиев по-настоящему увлекся рисованием, когда ему было девять лет. В 1887 г. до Астрахани добралась выставка Товарищества передвижников, и мальчик увидел полотна Репина, Сурикова, Поленова, Крамского, Шишкина. Тогда он и предположить не мог, что Илья Репин станет его учителем, а Суриков будет писать о нем хвалебные рецензии.
Пятнадцати лет Борис начал заниматься у астраханского художника П. А. Власова, который создал Астраханский художественный кружок. Кружок был любимым местом собраний молодежи, и Власов отдавал ему все силы. Он сумел воспитать в Борисе Кустодиеве любовь к искусству и понимание его основ. Влияние Власова было так велико, что Кустодиев позже писал: «Я <.> нашел у Вас то, что сделало меня художником».
Эти занятия определили будущее юноши, который в то время учился в семинарии за казенный счет как сын преподавателя. Кустодиев понял, что будет живописцем и никем иным. Сыграла роль и поездка к родственникам в Петербург, главным событием которой стало посещение Эрмитажа.
В 1896 году после многих треволнений Борис сдал экзамены в Академию художеств в Петербурге. В это время у него появляются первые признаки болезни, которая впоследствии приведет его к инвалидности. Но Борис пока не обращает внимания на боли в плече и руке, напряженным трудом борясь с недугом.
Академия ставила жесткие требования к начинающим художникам, и с первых дней учебы Кустодиев много пишет с натуры, овладевая техникой рисунка и колористикой. Развивая мастерство, Кустодиев все больше проявляет мощную творческую индивидуальность, и через два года его взял в ученики И. Е. Репин. «На Кустодиева я возлагаю большие надежды, - говорил знаменитый художник. - Отличительные черты его дарования: самостоятельность, оригинальность и глубоко прочувствованная национальность; они служат залогом крепкого и прочного успеха».
Впоследствии Б. Кустодиева часто называли художником, близким к Репину по тематике и характеру исполнения работ. Сам Борис Кустодиев особенно восхищался В. Серовым, преклонялся перед Суриковым, который был для него воплощением русского духа.
Молодой художник так и не принял европейской столицы; Санкт-Петербург казался ему холодным и отстраненным, «застегнутым на все пуговицы, как чиновничий мундир». Отдушиной были каникулярные поездки «на натуру» - на Волге, в Крым, на Кавказ.
Летом 1898 года молодой художник попал в Кинешму и сделал темой своей дипломной работы тамошнюю ярмарку («Ярмарка»). Там же была написана картина «Из церкви». Позже, собирая материал для конкурсной работы «Базар в деревне», Кустодиев попал в село Семеновское-Лапотное Костромской губернии. Там он познакомился с Юлией Прошинской, которая через несколько лет стала его женой.
Вернувшись в Санкт-Петербург, Кустодиев написал несколько историко-бытовых композиций и портретов, обративших на себя внимание специалистов и публики. В 1902 г. портрет И. Я. Билибина принес художнику серебряную медаль Международной выставки в Мюнхене.
Успехи ученика радовали И. Е. Репина, который, получив заказ написать полотно к 100-летнему юбилею Государственного совета, пригласил в помощники двух своих лучших студентов - Кустодиева и Куликова.
Работа над картиной «Торжественное заседание Государственного совета» была сопряжена с большими трудностями. Во-первых, она имела циклопические размеры; во-вторых нужно было добиться единства стиля исполнения, поскольку Репин с учениками писали разные части картины. Сюжет исключал возможность свободы поз и жестов, регламентировал костюм. Кустодиев блестяще справился с поставленной задачей, доказав, что глубоко усвоил уроки учителя. Однако в своих самостоятельных портретных работах того времени Кустодиев ближе к В. Серову, чем к И. Репину.
1903 год был для художника счастливым: он женился, у него родился первенец Кирилл, он закончил академию с золотой медалью и получил право на годичную поездку за границу. Они с женой и сыном отправились в Париж, оттуда в Мадрид, Севилью, Кордову, а потом возвращаются в Россию раньше назначенного срока. За время путешествия Б. Кустодиев пишет картины «Утро» (1904) и «Автопортрет (на охоте)» (1905). Первая написана в Париже, вторая - по возвращении на родину, и вместе они образуют портрет семьи художника.
Кустодиевы вернулись на родину в год первой российской революции. Художники не остался в стороне от политических событий. Кустодиев рисовал для «Календаря русской революции», сатирических журналов «Жупел» и «Адская почта», создал галерею шаржей на высших сановников.
Подавление революции Кустодиев показал в живописной аллегории смерти. В рисунке «Москва. Вступление» (1905) над крышами беснуется смерть, солдаты расстреливают баррикаду. Смятение неравного боя, красный цвет флагов, пожаров и крови - картина просто ошеломляет зловещим торжеством смерти. Совсем в ином духе выполнен рисунок «Февраль. После разгона демонстрации» (1906) - черно-серый тон, голые зимние улицы Петербурга, тишина и пустота, спины уходящих строем солдат, мертвые тела. И снова торжество смерти, на этот раз подчеркнутое минимумом цвета и движения.
Постепенно жизнь входила в обычное русло. В Костромской губернии Кустодиевы купили землю, и художник построил деревянный «Терем». Летом Юлия Евстафьевна, теперь уже с двумя детьми - сыном Кириллом и дочкой Ирочкой, подолгу ждет его приездов. Кустодиев стал признанным мастером, на него сыплются заказы, медали, награды, но он при первой возможности стремится сбежать в свой «Терем» - единственное место, где по-настоящему счастлив. Он носит Иру в грибной корзинке в лес, а сыну, будущему театральному художнику, объясняет изменчивую красоту облаков.
1908–1910 годы ознаменовались увлечением художника скульптурой. Какое-то время это занятие кажется ему более важным, чем живопись, но позже он бросает скульптуру, перенеся пластичность форм на свои полотна.
Кустодиев пишет портреты и сцены народной жизни. Борис Михайлович любил народное искусство: лубок, Городецкую роспись, вятскую игрушку, жостовские подносы, цветастые полушалки. Он понимал и чувствовал очарование русской природы, «дыхание» русской архитектуры, неповторимость народных обычаев.
Однако художник не был «квасным» патриотом, он знал и любил западно-европейское искусство, ценил голландцев, фламандцев, испанцев и итальянцев. Его любимыми художниками были Веласкес, Рембрандт, Рубенс, Тинторетто. «Необходимо сохранить в себе нечто свое, родное и делать в этом нечто большое и равноценное тому крупному, что дает Запад», - говорил Б. Кустодиев.
Его тяготение к цвету, вообще характерное для искусства начала XX века, было рождено не только общими тенденциями живописи, но и ориентацией на народное искусство. Художник отмечал: «…я считаю пестроту, яркость именно весьма типичной для русской жизни». В отличие от передвижников, Кустодиев обратился не к тяжелым будням жизни, а к праздничной ее стороне и создал картины: «Ярмарка» (1906); «Провинция» (1906); «Праздник в деревне» (1907); «Гулянье» (1909); «Деревенский праздник» (1910); «Хоровод» (1912); «Деревенский праздник. Осень» (1914).
В 1909 г. Кустодиев был избран академиком живописи - его творчество признали коллеги. И в это же время стало понятно, что от обострившихся болей в руке и шее, которые появились много лет назад, отмахнуться не удается. Они все усиливались, и настал момент, когда художнику пришлось признать: «Страдаю очень, особенно по утрам. Подлая рука моя болит вовсю, и вместо улучшения - с каждым днем чувствую себя все хуже и хуже». К болям в руке, из-за которых Борис Михайлович не мог спать по ночам, прибавились сильнейшие, до рвоты, головные боли. Приходилось по нескольку дней лежать, закутав голову теплым платком.
И страшный диагноз - боли обусловлены опухолью спинного мозга. С тех пор жизнь художника превратилась в непрерывное преодоление болезни. Накануне первой операции он пишет своему другу и коллеге М. Добужинскому: «Завтра ложусь под нож, будет операция, и не знаю, останусь ли жив. Сегодня иду. насладиться, быть может, в последний раз Веласкесом и нашим любимым Вермеером».
Кустодиев выжил, и если до тех пор он писал превосходные вещи, то после операции создал свои лучшие произведения. В 1911 году художник провел несколько месяцев в швейцарской клинике. Как ни тяжело его положение, оптимизм и жизнелюбие не покидают Кустодиева. «Каждое существо хочет жить, даже таракан», - пишет он и снова начинает работать. Вслед за эскизами к «Горячему сердцу» А. Островского Кустодиев пишет картину «Купчихи» (1912) - собирательный образ русских красавиц.
4 марта 1916 года он ложится на повторную операцию. Недавно у него умер третий ребенок - сын Игорек скончался одиннадцати месяцев от роду. Тогда в волосах жены появилась первая седая прядь. Операция мужа стоила ей новой седины и нескольких лет жизни - операция на спинном мозге и сегодня является одной из самых сложных. Она длилась пять часов, и все это время Юлия Евстафьевна провела в больничном коридоре.
Борис Михайлович лежал под наркозом на операционном столе, когда хирург обнаружил, что для удаления опухоли нужно перерезать часть нервных окончаний. Это означало, что или руки, или ноги художника будут парализованы, но если оставить все как есть, то мастер проживет считанные дни. Юлия Евстафьевна попросила: «Оставьте руки. Художник без рук жить не сможет.»
Следующие полгода Борис Михайлович провел в больнице. Ему было категорически запрещено работать - навсегда. И этот мягкий и застенчивый человек в ответ заявил: «Если не позволите мне писать, я умру», - и начал работать еще в больнице. По его признанию, голова пухла от будущих картин, графики, декораций.
Болезнь изменила образ жизни художника. Кончились его странствия по России, верховые прогулки, охота, все, что он страстно любил. Вместо этого - лечение, мучительные операции, долгое пребывание в клиниках за границей. С 1916 г. парализованный Кустодиев был прикован к креслу, и все-таки художник ездил в Финляндию, Астрахань, Крым, Кострому. Как-то он ехал из Выборга в Петроград в инвалидной коляске, из-за чего был помещен в «собачий» вагон. Что должен чувствовать всемирно знаменитый художник в вольере с животными? Всю дорогу Борис Михайлович рисовал псов, был счастлив - ему никто не мешал, да и сам он не доставлял никому неудобств.
Мир его сузился, но в отместку судьбе творческий дух восторжествовал над неподвижностью. Память творца хранит множество впечатлений - и знакомые с детства сцены провинциальной жизни, купеческого быта, народных гуляний и праздников приобретают в его картинах необычайную выпуклость, яркость. Гнетущий, уродливый, страшный быт не находил места на его полотнах, и в русском искусстве возникает новый пленительный мир.
Любое суждение о Кустодиеве уже не может оспорить того, что этот мир с ярмарками и масленичными катаньями, с неторопливостью сельского труда и уютом провинциальных городков, с роскошью купеческого чаепития и просторами полей и лугов, с волжскими далями действительно существует. Здесь все фантазия и быль. Быт, провинциальный ли, купеческий ли, при всех его реальнейших приметах на картинах Кустодиева превращается в такую же условность, как «купеческая дочь», «добрый молодец», «царевна» да «царь с царицей» в русских сказках.
Кустодиев сам поражался той радостной тональности, которой пронизаны все его творения. Из швейцарского санатория он пишет жене: «Я иногда удивляюсь. своей <.> несмотря ни на что, радости жизни, - просто вот рад тому, что живу, вижу голубое небо.». И через год режиссеру МХАТа Лужскому: «Только ради бога, Виталий Васильевич, не говорите о моей болезни никому, напротив, я здоров, а главное, весел, впрочем, это правда, несмотря на ужасные боли, - я сам удивляюсь на свою жизнеспособность и даже жизнерадостность. Уж очень люблю, видно, жить!»
Кустодиевская манера создавала впечатление волшебной легкости. Он не делал набросков, эскизов и даже не размечал линии будущей композиции на полотне. Он попросту писал пейзаж или интерьер и «заселял» его, подчиняясь художественной прихоти. Он брал, к примеру, этюд с видом из окна санатория в финской Куоккале и превращал его в пейзаж средней полосы России: в нем появлялась «церковь вдали, река под горой с группой купальщиц, разговор у окна молодого человека и девушки» и т. д.
Таково же происхождение одной из его многочисленных «маслениц». «В основе ее лежит этюд, сделанный им из окна квартиры. Этот этюд долго висел в мастерской, пока художнику не пришла в голову мысль использовать его для картины; он сначала убрал правую часть, уменьшил трактир, проложил новую улицу, а затем появились экипажи, люди и веселая жизнь закипела на некогда пустом этюде», - пишет В. Воинов.
Был ли Кустодиев выдающимся иллюстратором и театральным художником - вопрос праздный, хотя он может возникнуть в силу того, что эти стороны его таланта менее известны. Еще в студенчестве Кустодиев обращался к произведениям Гоголя, пробуя свои силы как иллюстратор. В 1904 году он иллюстрирует «Мертвые души», а в 1905 году - повести «Коляску» и «Шинель». За этими иллюстрациями последовали другие, среди которых выделяются рисунки к стихотворениям и поэмам Некрасова, к произведениям Лескова «Штопальщик» (1922) и «Леди Макбет Мценского уезда» (1923).
Театральность была органично присуща искусству Кустодиева, и потому он с радостью работал над декорациями. Находясь в Швейцарии, получил приглашение написать декорации к «Горячему сердцу» А. Островского - одной из самых веселых комедий русской сцены. Успех декораций и костюмов был только началом. Через год он готовит «Смерть Пазухина» Салтыкова-Щедрина. Художнику близки и самый дух пьесы, и поставленные задачи: яркое и сочное, созвучное Щедрину изображение быта, отражение сатирического характера спектакля.
Старейший член коллектива МХАТ Л. Гремиславский вспоминает участие Кустодиева в подготовке к спектаклю: «Каждый эскиз представлял особый глубокий, содержательный, совершенно законченный портрет, а не только внешний материал для портного. Это была одна из первых постановок, где искусство грима целиком подчинилось художнику».
Следующей пьесой, в которой дарование Кустодиева выразилось столь же ярко и вместе с тем совсем по-новому, была «Гроза». Оформление готовилось для МХАТ, но постановка не состоялась, работа продолжилась для Новгородского театра, где спектакль сыграли в 1922 году.
В 1924 году Кустодиев пишет эскизы к спектаклю «Блоха» по Лескову для МХАТ’а, а несколько позже - вариант оформления для Большого драматического театра в Ленинграде.
В статье «Как я работал над Блохой» Кустодиев рассказывает: «.Все происходит как бы в балагане, изображенном на лубочной народной картинке, все яркое, пестрое, ситцевое, «Тульское»: и «Питер», и сама «Тула», и «Англия». Отсюда особо роскошный дворец царя, игрушечная Тула и ненашенская диковинная Англия, весьма смахивающая на Англию, как ее изображали в балаганах на народных гуляньях. Веселый и крепкий язык пьесы требовал таких же красок: красный кумач, синий ситец в белый горошек (он же снег), платки с алыми цветками - вот мой фон, на котором движется пестрая вереница баб, англичан, мужиков, гармонистов, девок, генералов с глуповатым царем на придачу».
Режиссер спектакля А. Д. Дикий писал: «Это было так ярко, так точно, что моя роль в качестве режиссера, принимавшего эскизы, свелась к нулю. <.> Я, кажется, впервые познал, что такое принципиальное единство в театре, когда все компоненты спектакля бьют и бьют по единой цели».
Кустодиев сам следил за исполнением всех предметов реквизита, он жил в театре, и комната его всегда была полна народа. Прикованный к креслу, больной художник был источником неистощимого веселья.
События 1917 г. он встретил с восторгом. Никогда еще не сетовал он так на свою болезнь, мешавшую ринуться на улицу, где бурлила толпа, возбужденно жестикулировали ораторы. «Ведь такой улицы надо столетиями дожидаться», - писал он В. В. Лужскому. Часть событий наблюдал он из своего окна, но и этого было достаточно, чтобы появилась первая в русской живописи картина на революционную тематику - «27 февраля 1917 года». В 1919–1921 гг. он создает композицию «Большевик» - символ свершившейся революции.
По заказу Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов он пишет картины «Праздник на площади Урицкого в честь открытия Конгресса Коминтерна» (1920–1921) и «Ночной праздник на Неве» (1920–1923).
В 1922 году Кустодиев приспосабливает старый холст (новый взять было негде) так, чтобы его можно было по мере надобности то наклонять, то опускать, и пишет на его оборотной, неиспользованной стороне знаменитый портрет Шаляпина на фоне нижегородской ярмарки.
В 1924 году он создает эскиз картины «Похороны вождя», где впервые у художника толпа недвижима. В дальнейшем Кустодиев иллюстрирует сборники «Детям о Ленине», «Ленин и юные ленинцы», «Один день с Лениным». По заказу Госиздата Кустодиев выполнил в 1925 году рисунки для обложек произведений Горького.
Кустодиева волнует тема современности. В рисунках для календарей и обложек, эскизах оформления улиц, революционных постановок он воплощает образы своей эпохи. Хозяев новой жизни он изображал в эскизах оформления Площади мира в Петрограде (1918) для праздника годовщины Октября - и это в условиях Гражданской войны и голода.
Тем временем болезнь прогрессирует, особенно тяжело Кустодиев переносит военные условия, и даже не может самостоятельно повернуться в постели. Но семью надо кормить, и он учится писать шрифты для собственных книжных обложек.
В нем поражает не только жажда творчества, но и «.отсутствие всякой сентиментальности и горечи по утраченному». Художник говорит сыну: «Ты счастливый, доживешь и увидишь сам всю красоту предстоящей жизни, а в жизни самое главное - труд и право на отдых после труда. Это и завоевано сейчас самим народом, раньше этого не было, жить было трудно, унизительно, мерзко».
Если он и сетует, то только на недостаток личных творческих впечатлений, на то, что некоторые современные художники «пропускают мимо себя жизнь, не фиксируют интересных деталей текущего быта, а между тем какой богатый материал для истории великой ломки могли бы дать такие картины».
Если он и негодует, то только по поводу ниспровергателей искусства. Особенно его тревожит обстановка в Академии художеств: «Непостижимо, что там делается! Развал, неразбериха. Какое самомнение, какая бестолковость». И тут же: «Был в Эрмитаже, и совсем раздавили меня нетленные вещи стариков. После этой поездки я как будто выпил крепкого, крепкого вина, которое поднимает и ведет выше всех этих будней нашей жизни! Хочется работать много, много, и хоть бы одну написать картину за всю свою жизнь, которая могла бы висеть в передней Музея Старых Мастеров». Кустодиев писал это за год до смерти - в Эрмитаж его несли на руках.
В последние годы жизни Кустодиев создал много портретов, уделяя все больше внимания лицу модели. В это время написаны «Портрет профессора В. В. Крамера» (1923); «Портрет Н. С. и Г. A. Кук» (1924); «Портрет H. Н. Семенова и П. Л. Капицы» (1921). За год до смерти Б. М. Кустодиев закончил большое полотно «Русская Венера» (1925–1926).
Творческое горение Кустодиева не прекращалось до самого конца. Он был полон замыслов. По словам И. Грабаря, «.ему хотелось расписать фресками версты степных пространств, он нехотя занимался «мелочью», небольшими графическими работами. <.> В последние месяцы он снова был поглощен большим замыслом - картиной-триптихом, заказанной ему в ознаменование 10-летия Октябрьской революции».
Во время работы над эскизами Кустодиев заболел воспалением легких. Когда силы окончательно покинули его, Кустодиев произнес: «Больше я не могу работать и не хочу». Художник умер 26 мая в возрасте пятидесяти девяти лет.
Из книги Плен в своём Отечестве автора Разгон Лев ЭммануиловичИВАН МИХАЙЛОВИЧ МОСКВИН Нет, не о знаменитом артисте я собираюсь рассказывать. Не о том Москвине, о котором написаны книги, созданы фильмы, чье мопсообразное лицо размножено бесчисленными картинами, фотографиями, карикатурами, статуэтками… Этого Москвина я тоже хорошо
Из книги Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда автора Вишневский Борис ЛазаревичВишневский Борис Лазаревич Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда Автор выражает свою глубокую признательностьМихаилу Амосову, Юрию Флейшману, Владимиру Борисову, Константину Селиверстову, Вере Камше, Андрею Болтянскому, Ольге Покровской, Юрию Корякину, Николаю
Из книги Лариса Рейснер автора Пржиборовская ГалинаЛев Михайлович Рейснер Екатерина Александровна не останется без воспитанника. Новый пойдет уже в Ларинскую гимназию, будет учиться музыке и рисованию. В 1919 году, семнадцати лет, получая паспорт, возьмет отчество Михайлович и фамилию Рейснер. И никто из его будущих друзей,
Из книги 100 великих психологов автора Яровицкий Владислав АлексеевичТЕПЛОВ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ. Борис Михайлович Теплов родился 20 октября 1896 г. в Туле, где и провел детские и юношеские годы. В 1914 г. он поступил на философское отделение филолого-исторического факультета Московского университета, но учеба была прервана службой в армии. В
Из книги Во имя Родины. Рассказы о челябинцах - Героях и дважды Героях Советского Союза автора Ушаков Александр ПрокопьевичЛАПТЕВ Григорий Михайлович Григорий Михайлович Лаптев родился в 1915 году в поселке Рудничный Саткинского района Челябинской области в рабочей семье. Русский. В поселке окончил школу, а затем саткинскую школу ФЗО. Работал бурильщиком в геологоразведочной партии
Из книги Моя фронтовая лыжня автора Геродник Геннадий ИосифовичДмитрий Михайлович Есть кроме меня в нашем батальоне еще один педагог - преподаватель истории в средней школе Федоров. Я подружился с ним по пути в полк, в эшелоне. Когда мы остаемся вдвоем, то называем друг друга по имени-отчеству.Но впервые услышал я об учителе Федорове
Из книги Кустодиев автора Кудря Аркадий ИвановичАркадий Кудря. Кустодиев Глава I. ФОРПОСТ РОССИИ Борис Михайлович Кустодиев оставил сравнительно немного работ, посвященных родной Астрахани. Одна из картин написана в голодном Петрограде в 1918 году. Полупарализованный художник, почти лишенный возможности общения с
Из книги Явка до востребования автора Окулов Василий Николаевич7. ШАЛВА МИХАЙЛОВИЧ Утром приходит ко мне седовласый, всеми уважаемый в колонии человек. Остроумный, гостеприимный и доброжелательный грузин, занимавший высокую должность в одной из крупных международных организаций.- У меня случилось несчастье, уважаемый Василий
Из книги Автопортрет: Роман моей жизни автора Войнович Владимир НиколаевичГригорий Михайлович Левин Тут среди собравшихся прошел шум: в холле появился пожилой, как мне казалось (ему было тридцать девять лет), человек в потертом сером пальто, с всклокоченной седоватой прической, в очках с толстыми стеклами. Это был Григорий Михайлович Левин,
Из книги Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны автора Раззаков ФедорОтец. Борис Михайлович Пугачев За веселый нрав все близкие называли Бориса Михайловича Пугачева Василием Теркиным. Так что своим чувством юмора Алла Пугачева была обязана отцу. И широтой натуры тоже. Он же научил ее никогда и ни перед кем не пасовать, что тоже здорово
Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р автора Фокин Павел Евгеньевич Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел Евгеньевич Из книги автораКУСТОДИЕВ Борис Михайлович 23.2(7.3).1878 – 26.5.1927Живописец, график, театральный художник. Член «Союза русских художников» (с 1907), «Мира искусства» (с 1911). Живописные полотна «Ярмарка» (1906, 1908), «Портрет священника и дьякона» (1907), «Монахиня» (1908), «Деревенский праздник» (1910),
Из книги автораЛОПАТИН Лев Михайлович 1(13).6.1855 – 21.3.1920Философ. Председатель Московского психологического общества (с 1899). Редактор журнала «Вопросы философии и психологии» (соред. в 1894–1905; ред. в 1906–1918). Сочинения «Положительные задачи философии» (ч. 1–2, М., 1886–1891), «История древней
«Знай, что ты не одна и твое здоровье и ты сама нужны еще многие годы для человека, который тебя любит и видит в тебе ту, которую ему послала судьба!»
«Как мне скучать, когда я каждый день пишу, а вечером с Юликом моим дорогим разговариваю. Напротив, я переживаю теперь самую лучшую пору моей жизни - пишу картину и чувствую, что я люблю и что меня любят… „-Б.М.Кустодиев.
Познакомились они осенью 1900 года, когда Борис Кустодиев вместе с сокурсником по Академии художеств отправился на этюды в Костромскую губернию.
Юлия Прошинская училась в школе Общества поощрения художников, много читала. Все в этой девушке молодому художнику казалось необычным и значительным. Рожденная в польской семье, она рано осталась без отца и подобно пушкинской Татьяне, “в семье своей казалась девочкой чужой». Мать, оставшаяся без средств уделяла мало времени детям и Юлию взяли на воспитание сестры Грек из богатой семьи обрусевших англичан. Окончила (в 1898) Александровское училище при Смольном институте. Повзрослев, она служила в Петербурге машинисткой, чтобы хоть как-то заработать на жизнь.
Уже через несколько дней художник задумал написать ее портрет. Рисунок готов и был подарен позировавшей Юлии. И ей показалось, что это не просто портрет, а робкое признание и надежда. Так оно и было...
Он открыл для себя в Кинешме «вторую родину». Здесь он построит дачу и назовет ее «Терем» и проведет самые счастливые свои дни. Подруга Юлии Елена Полевицкая, позже ставшая известной актрисой, оставила портрет Кустодиева того времени: «Это был молодой человек среднего роста, нежного сложения, блондин, с мягкими, легкими, слегка рыжеватыми волосами, с белой кожей лица и рук, со здоровым румянцем на щеках. Расцветка радужной оболочки его глаз была интересна тем, что сероватый тон ее не смешивался с желтоватым - они лежали рядом, что создавало впечатление искорок, которые тем ярче вспыхивали, чем веселее был Борис Михайлович. Характер у него был мягкий, склонный к незлобливому юмору, к радостному, заразительному смеху.»
Любовь пришла к художнику, когда он только делал первые шаги в искусстве, и дала ощущение яркости и полноты бытия: «Я переживаю самую лучшую пору моей жизни - пишу картину и чувствую, что я люблю и что меня любят...»;
Молодой человек нашел свою суженую, художник нашел свою землю. Через три года (8 февраля 1903 г.) они обвенчались, а через две недели после свадьбы Кустодиев, его соученик Куликов и их мастер Илья Ефимович Репин закончили гигантскую картину «Торжественное заседание Государственного Совета ».
Мало у кого была столь стремительная карьера: вчера он еще носил комбинированные носки, сегодня он пишет портреты людей, вершивших судьбы России. К 1910 году Борис Михайлович становится всемирно известен и представляет русское искусство за рубежом. Золотые медали сыплются как из рога изобилия. А он все это время пишет портреты своей ненаглядной Юлии, ставшей в замужестве Кустодиевой.
Медали, триумфы, а он сбегает от сиятельных заказчиков в свой «Терем», и там, и только там, он по-нашему счастлив… В октябре 1903 г. родился сын Кира. Вместе с женой и двухмесячным сыном художник отправляется в путешествие по Франции, Испании, Италии. Именно в это недолгое, беззаботно-счасливое время в Париже написана новая картина - «Утро»: молодая мать, купающая своего сына…
В 1905 году у молодых супругов, после возвращения на родину, родилась дочь Ирина. Но была и досада, о которой хотелось поскорее забыть. Еще в 19 лет он обронил в письме к матери: «Опять что-то поет, как это у меня иногда бывает ». Забывал, когда удавалось забывать. Но в 31 год отмахнуться уже не удавалось боли в руке и шее все усиливались, не прошло и года, как он вынужден признаться:
Болезнь все чаще и чаще давала себя знать… врачи долго не могли поставить диагноз и лечение шло вслепую. Наконец врачи сошлись на одном: надо на лечение ехать в Швейцарию, на курорт. Отныне он носит жесткий корсет от подбородка до поясницы. Из швейцарского города Лейзен, где лечился, он рвется в Кострому. В 1913 году художника оперировал известный немецкий хирург, предупредив, что через год надо сделать операцию на спинном мозге. Но началась Первая мировая война…
Елена Плевицкая: «По ночам он кричит от боли, а за утренним завтраком - до отъезда в театр - рассказывает нам с мужем, что его мучит один и тот же кошмар: черные кошки впиваются ему в спину раздирают позвонки. » Но днем, совладавши с болью, он работал над портретом Полевицкой, и она потрясена его доброй лучезарностью… Катастрофа приближается.
… Из его записной книжки: " Каждое существо хочет жить, даже таракан. " 4 марта 1916 года он ложится на повторную операцию. Операция на спинном мозге и по нынешним временам не шутка, а уж тогда… Общий наркоз на 5 часов.
Юлия Евстафьевна сидит в коридоре. В коридор выходит сам профессор и сообщает: подтверждена опухоль спинного мозга, но чтобы добраться до нее, нужно перерезать нервные окончания. Больной без сознания, поэтому вам решать, что сохранить ему: руки или ноги. Девушка из Смольного института, счастливая некогда возлюбленная, женщина, увековеченная на десятках картин, Юлия Евсафьевна, знающая, что в лучшем случае ее ждет судьба сиделки при паралитике, эта подруга и советчица говорит: «Оставьте руки. Художник - без рук, он жить не сможет… »
Полгода Борис Михайлович провел в больнице. Ему категорически запрещено работать. Столь же категорично этот мягкий и застенчивый от природы человек заявляет: «Если не позволите мне писать, я умру ».
По его признанию, голова пухла от будущих картин, графики, скульптуры, театральных декораций. Так в 38 лет он стал инвалидом.
Товарищи-художники сконструировали для него специальный мольберт - навесной. Картину укрепляли горизонтально, и ее можно было передвигать взад и вперед. Таким образом в поле зрения обездвиженного художника попадал то один, то другой кусок полотна. Так он и работал. Юлия Евстафьевна с помощью кресла-каталки вытащила мужа из постели и постепенно он сам стал в пределах дома передвигаться и управляться.
Жена создала для художника идеальный дом - единственный, где художник мог жить и работать. Она, по отзывам современников, «хлебосольная хозяйка и хорошая кулинарка». Даже в голодные петроградские годы в доме всегда было чем попотчевать многочисленных гостей - пусть даже и незатейливыми коврижками, испеченными из сухарей и клюквы. Близкие друзья называли ее «неутомимой Юлией».
А художник был почти беспомощным. Что было в его силах в это смутное и голодное время? Только одно рисовать. И он когда в кресле-каталке, когда лежа, превозмогая страшные боли, снова и снова брался за кисть. За создание агитационных плакатов и советских лубочных картинок полагались продуктовый паек, уголь и дрова.
Последние месяцы, что оставались ему на земле были уже не жизнью, а умиранием. Умирал 49-летний молодой человек: неподвижные ноги, прошиваемые адской болью, высохшая, совсем ослабевшая рука, из которой падал карандаш. Она была рядом. ДО КОНЦА...«Я терпелива...»
Солнечным майским днем 1927 года вся семья Кустодиевых выбралась на прогулку за город. К вечеру у художника поднялась температура. Он умер на следующий день от скоротечного воспаления легких. Умер Борис Кустодиев 26 мая 1927 года.
Юлия Евстафьевна умерла в 1942 году, в суровые дни Блокады. Ее образ остался навсегда в портретах замечательного художника - Бориса Михайловича Кустодиева.
