Год написания:

1924

Время прочтения:

Описание произведения:

Роман Белая гвардия, который написал Михаил Булгаков , является одним из главных произведений писателя. Булгаков создавал роман в 1923-1925 годах, и в тот момент он сам полагал, что Белая гвардия - это главное произведение в его творческой биографии. Известно, что Михаил Булгаков даже как-то сказал, что от этого романа "небу станет жарко".

Однако по прошествии лет Булгаков уже по-другому посмотрел на свое произведение и назвал роман "неудавшимся". Некоторые считают, что скорее всего задумка Булгакова состояла в том, чтобы создать эпопею в духе Льва Толстого , но этого не получилось.

Читайте ниже краткое содержание романа Белая гвардия.

Зима 1918/19 г. Некий Город, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман «всея Украины». Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры - бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живёт странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга - банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, - которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г.

В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи - поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, - взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всём виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя - была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того - пошли бы на Москву и Россию бы спасли.

Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдёт и трёх месяцев, как он вернётся в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придётся остаться в Городе.

Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский - в качестве офицеров, Турбин - в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь - с 13 на 14 декабря - гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует.

Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи. Утром 14 декабря Петлюра атакует Город; Най-Турс получает приказ охранять Политехническое шоссе и, в случае появления неприятеля, принять бой. Най-Турс, вступив в бой с передовыми отрядами противника, посылает троих юнкеров узнать, где гетманские части. Посланные возвращаются с сообщением, что частей нет нигде, в тылу - пулемётная стрельба, а неприятельская конница входит в Город. Най понимает, что они оказались в западне.

Часом раньше Николай Турбин, ефрейтор третьего отдела первой пехотной дружины, получает приказ вести команду по маршруту. Прибыв в назначенное место, Николка с ужасом видит бегущих юнкеров и слышит команду полковника Най-Турса, приказывающего всем юнкерам - и своим, и из команды Николки - срывать погоны, кокарды, бросать оружие, рвать документы, бежать и прятаться. Сам же полковник прикрывает отход юнкеров. На глазах Николки смертельно раненный полковник умирает. Потрясённый Николка, оставив Най-Турса, дворами и переулками пробирается к дому.

Тем временем Алексей, которому не сообщили о роспуске дивизиона, явившись, как ему было приказано, к двум часам, находит пустое здание с брошенными орудиями. Отыскав полковника Малышева, он получает объяснение происходящему: Город взят войсками Петлюры. Алексей, сорвав погоны, отправляется домой, но наталкивается на петлюровских солдат, которые, узнав в нем офицера (в спешке он забыл сорвать кокарду с папахи), преследуют его. Раненного в руку Алексея укрывает у себя в доме незнакомая ему женщина по имени Юлия Рейсе. На следующий день, переодев Алексея в штатское платье, Юлия на извозчике отвозит его домой. Одновременно с Алексеем к Турбиным приезжает из Житомира двоюродный брат Тальберга Ларион, переживший личную драму: от него ушла жена. Лариону очень нравится в доме Турбиных, и все Турбины находят его очень симпатичным.

Василий Иванович Лисович по прозвищу Василиса, хозяин дома, в котором живут Турбины, занимает в том же доме первый этаж, тогда как Турбины живут во втором. Накануне того дня, когда Петлюра вошёл в Город, Василиса сооружает тайник, в котором прячет деньги и драгоценности. Однако сквозь щель в неплотно занавешенном окне за действиями Василисы наблюдает неизвестный. На следующий день к Василисе приходят трое вооружённых людей с ордером на обыск. Первым делом они вскрывают тайник, а затем забирают часы, костюм и ботинки Василисы. После ухода «гостей» Василиса с женой догадываются, что это были бандиты. Василиса бежит к Турбиным, и для защиты от возможного нового нападения к ним направляется Карась. Обычно скуповатая Ванда Михайловна, жена Василисы, тут не скупится: на столе и коньяк, и телятина, и маринованные грибочки. Счастливый Карась дремлет, слушая жалобные речи Василисы.

Спустя три дня Николка, узнав адрес семьи Най-Турса, отправляется к родным полковника. Он сообщает матери и сестре Ная подробности его гибели. Вместе с сестрой полковника Ириной Николка находит в морге тело Най-Турса, и в ту же ночь в часовне при анатомическом театре Най-Турса отпевают.

Через несколько дней рана Алексея воспаляется, а кроме того, у него сыпной тиф: высокая температура, бред. По заключению консилиума, больной безнадёжен; 22 декабря начинается агония. Елена запирается в спальне и страстно молится Пресвятой Богородице, умоляя спасти брата от смерти. «Пусть Сергей не возвращается, - шепчет она, - но этого смертью не карай». К изумлению дежурившего при нем врача, Алексей приходит в сознание - кризис миновал.

Спустя полтора месяца окончательно выздоровевший Алексей отправляется к Юлии Рейсе, спасшей его от смерти, и дарит ей браслет своей покойной матери. Алексей просит у Юлии разрешения бывать у неё. Уйдя от Юлии, он встречает Николку, возвращающегося от Ирины Най-Турс.

Елена получает письмо от подруги из Варшавы, в котором та сообщает ей о предстоящей женитьбе Тальберга на их общей знакомой. Елена, рыдая, вспоминает свою молитву.

В ночь со 2 на 3 февраля начинается выход петлюровских войск из Города. Слышен грохот орудий большевиков, подошедших к Городу.

Вы прочитали краткое содержание романа Белая гвардия. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.

Роман «Белая гвардия» создавался около 7 лет. Первоначально Булгаков хотел сделать его первой частью трилогии. Писатель начал работу над романом в 1921 г., переехав в Москву, к 1925 г. текст был практически закончен. Ещё раз Булгаков правил роман в 1917-1929 гг. перед публикацией в Париже и Риге, переработав финал.

Варианты названий, рассматриваемые Булгаковым, все связаны с политикой через символику цветов: «Белый крест», «Жёлтый прапор», «Алый мах».

В 1925-1926 гг. Булгаков написал пьесу, в окончательной редакции названную «Дни Турбиных», сюжет и герои которой совпадают с романными. Пьеса поставлена во МХАТе в 1926 г.

Литературное направление и жанр

Роман «Белая гвардия» написан в традициях реалистической литературы 19 в. Булгаков использует традиционный приём и через историю семьи описывает историю целого народа и страны. Благодаря этому роман приобретает черты эпопеи.

Произведение начинается как семейный роман, но постепенно все события получают философское осмысление.

Роман «Белая гвардия» исторический. Автор не ставит перед собой задачу объективно описать политическую ситуацию в Украине в 1918-1919 гг. События изображены тенденциозно, это связано с определённой творческой задачей. Цель Булгакова – показать субъективное восприятие исторического процесса (не революции, но гражданской войны) определённым, близким ему кругом людей. Этот процесс воспринимается как катастрофа, потому что в гражданской войне нет победителей.

Булгаков балансирует на грани трагедийности и фарса, он ироничен и акцентирует внимание на провалах и недостатках, упуская из виду не только положительное (если оно было), но и нейтральное в жизни человека в связи с новыми порядками.

Проблематика

Булгаков в романе уходит от социальных и политических проблем. Его герои – белая гвардия, но к этой же гвардии принадлежит и карьерист Тальберг. Симпатии автора не на стороне белых или красных, а на стороне хороших людей, которые не превращаются в бегущих с корабля крыс, не меняют под влиянием политических перипетий своего мнения.

Таким образом, проблематика романа философская: как в момент вселенской катастрофы остаться человеком, не потерять себя.

Булгаков создаёт миф о прекрасном белом Городе, засыпанном снегом и как бы защищённом им. Писатель задаётся вопросом, от его зависят исторические события, смена власти, которых Булгаков в Киеве в гражданскую войну пережил 14. Булгаков приходит к выводу, что над человеческими судьбами властвуют мифы. Мифом, возникшим на Украине «в тумане страшного восемнадцатого года», он считает Петлюру. Такие мифы порождают лютую ненависть и заставляют одних, поверивших в миф стать его частью без рассуждения, а других, живущих в другом мифе, до смерти бороться за свой.

Каждый из героев переживает крушение своих мифов, а некоторые, как Най-Турс, умирают даже за то, во что уже не верят. Проблема утраты мифа, веры – важнейшая для Булгакова. Для себя он выбирает дом как миф. Жизнь дома всё-таки длиннее, чем человека. И действительно, дом дожил до наших дней.

Сюжет и композиция

В центре композиции – семья Турбиных. Их дом с кремовыми шторами и лампой с зелёным абажуром, которые в сознании писателя всегда ассоциировались с покоем, домашним уютом, похож на Ноев ковчег в бурном житейском море, в вихре событий. В этот ковчег со всего мира сходятся званые и незваные, все единомышленники. В дом вхожи боевые товарищи Алексея: поручик Шервинский, подпоручик Степанов (Карась), Мышлаевский. Здесь они находят морозной зимой кров, стол, тепло. Но главное не это, а надежда, что всё будет хорошо, так необходимая и самому молодому Булгакову, который оказывается в положении своих героев: «Жизнь им перебило на самом рассвете».

События в романе разворачиваются зимой 1918-1919 гг. (51 день). За это время в городе меняется власть: бежит вместе с немцами гетман и входит в город Петлюра, правящий 47 дней, а в конце бегут и петлюровцы под канонаду красноармейцев.

Символика времени очень важна для писателя. События начинаются в день Андрея Первозванного, покровителя Киева (13 декабря), а заканчиваются Сретеньем (в ночь со 2 на 3 декабря). Для Булгакова важен мотив встречи: Петлюры с красной армией, прошлого с будущим, горя с надеждой. Себя же и мир Турбиных он ассоциирует с позицией Симеона, который, взглянув на Христа, не принял участия в волнующих событиях, а остался с Богом в вечности: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко». С тем самым Богом, который в начале романа упоминается Николкой как печальный и загадочный старик, улетающий в чёрное, потрескавшееся небо.

Роман посвящён второй жене Булгакова, Любови Белозерской. У произведения два эпиграфа. Первый описывает буран в «Капитанской дочке» Пушкина , в результате которого герой сбивается с пути и встречается с разбойником Пугачёвым. Этот эпиграф объясняет, что вихрь исторических событий подробен снежному бурану, так что легко запутаться и сбиться с верного пути, не узнать, где хороший человек, а где разбойник.

Зато второй эпиграф из Апокалипсиса предостерегает: все будут судиться по делам. Если ты выбрал неверную дорогу, заблудившись в жизненных бурях, это тебя не оправдывает.

В начале романа 1918 г. называется великим и страшным. В последней, 20 главе Булгаков отмечает, что следующий год был ещё страшней. Первая глава начинается с предзнаменования: высоко над горизонтом стоят пастушеская Венера и красный Марс. Со смерти матери, светлой королевы, в мае 1918 г. начинаются семейные несчастья Турбиных. Задерживается, а потом уезжает Тальберг, появляется обмороженный Мышлаевский, приезжает из Житомира нелепый родственник Лариосик.

Катастрофы становятся всё более разрушительными, они грозят уничтожить не только привычные устои, покой дома, но и сами жизни его обитателей.

Николка был бы убит в бессмысленном сражении, если бы не бесстрашный полковник Най-Турс, сам погибший в таком же безнадёжном бою, от которого защитил, распустив, юнкеров, объяснив им, что гетман, которого они собираются защищать, ночью убежал.

Ранен Алексей, подстреленный петлюровцами, потому что ему не сообщили о роспуске защитного дивизиона. Его спасает незнакомая женщина Юлия Рейсс. Болезнь от ранения переходит в тиф, но Елена вымаливает у Богородицы, Заступницы жизнь брата, отдавая за неё счастье с Тальбергом.

Даже Василиса переживает набег бандитов и лишается своих сбережений. Эта неприятность для Турбиных вообще не горе, но, по словам Лариосика, «у каждого своё горе».

Горе приходит и к Николке. И оно не в том, что бандиты, подсмотрев, как Николка прячет кольт Най-Турса, воруют его и им же угрожают Василисе. Николка сталкивается со смертью лицом к лицу и избегает её, а бесстрашный Най-Турс погибает, и на Николкины плечи ложится обязанность сообщить о гибели его матери и сестре, найти и опознать тело.

Роман заканчивается надеждой на то, что и новая сила, вступающая в Город, не разрушит идиллии дома на Алексеевском спуске 13, где волшебная печка, которая грела и растила детей Турбиных, теперь служит им взрослым, а единственная оставшаяся на её изразцах надпись сообщает рукой друга, что для Лены взяты билеты на Аид (в ад). Таким образом, надежда в финале смешивается с безнадёжностью для конкретного человека.

Выводя роман из исторического пласта во вселенский, Булгаков даёт надежду всем читателям, потому что пройдёт голод, пройдут страдания и муки, а звёзды, на которые и нужно смотреть, останутся. Писатель обращает читателя к истинным ценностям.

Герои романа

Главный герой и старший брат - 28-летний Алексей.

Он слабый человек, «человек-тряпка», а на его плечи ложится забота обо всех членах семьи. Он не имеет хватки военного, хотя и принадлежит к белой гвардии. Алексей – военный врач. Его душу Булгаков называет сумрачной, такой, которая любит больше всего женские глаза. Этот образ в романе автобиографичен.

Алексей рассеянный, за это чуть не поплатился жизнью, сняв с одежды все отличия офицера, но забыв о кокарде, по которой его и узнали петлюровцы. Кризис и умирание Алексея приходится на 24 декабря, Рождество. Пережив смерть и новое рождение через ранение и болезнь, «воскресший» Алексей Турбин становится другим человеком, глаза его «навсегда стали неулыбчивыми и мрачными».

Елене 24 года. Мышлаевский называет её ясной, Булгаков зовёт рыжеватой, её светящиеся волосы подобны короне. Если маму в романе Булгаков называет светлой королевой, то Елена больше похожа на божество или жрицу, хранительницу домашнего очага и самой семьи. Булгаков писал Елену со своей сестры Вари.

Николке Турбину 17 с половиной лет. Он юнкер. С началом революции училища прекратили своё существование. Их выброшенные ученики называются искалеченными, не детьми и не взрослыми, не военными и не штатскими.

Най-Турс представляется Николке человеком с железным лицом, простым и мужественным. Это человек, который не умеет ни приспосабливаться, ни искать личной выгоды. Он умирает, исполнив свой долг военного.

Капитан Тальберг – муж Елены, красавец. Он старался подстроиться к быстро меняющимся событиям: как член революционного военного комитета он арестовывал генерала Петрова, стал частью «оперетки с большим кровопролитием», выбирал «гетмана всея Украины», так что должен был убежать с немцами, предав Елену. В конце романа Елена от подруги узнаёт, что Тальберг предал её ещё раз и собирается жениться.

Василиса (домовладелец инженер Василий Лисович) занимал первый этаж. Он – отрицательный герой, стяжатель. По ночам он прячет в тайник в стене деньги. Внешне похож на Тараса Бульбу. Найдя фальшивые деньги, Василиса придумывает, как он их пристроит.

Василиса, в сущности, несчастный человек. Ему самому тягостно экономить и наживаться. Жена его Ванда крива, волосы её желты, локти костлявые, ноги сухие. Тошно жить Василисе с такой женой на свете.

Стилистические особенности

Дом в романе – один из героев. С ним связана надежда Турбиных выжить, выстоять и даже быть счастливыми. Тальберг, не ставший частью семьи Турбиных, разоряет своё гнездо, уезжая с немцами, поэтому сразу теряет защиту турбинского дома.

Таким же живым героем выступает Город. Булгаков умышленно не называет Киев, хотя все названия в Городе киевские, немного переделанные (Алексеевский спуск вместо Андреевского, Мало-Провальная вместо Малоподвальной). Город живёт, дымится и шумит, «как многоярусные соты».

В тексте много литературных и культурных реминисценций. Город у читателя ассоциируется и с Римом времён заката римской цивилизации, и с вечным городом Иерусалимом.

Момент подготовки юнкеров к защите города связывается с Бородинской битвой, которая так и не наступает.

В конце 21-го года приехал без денег, без вещей в Москву… В Москве долго мучился; чтобы поддерживать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах и возненавидел эти звания, лишенные отличий... В берлинской газете "Накануне" в течение двух лет писал большие сатирические и юмористические фельетоны. Год писал роман «Белая гвардия». Роман этот я люблю больше всех других моих вещей.
_________________________________
Михаил Булгаков. Биография, 1924 г.

«БЕЛАЯ ГВАРДИЯ» – РОМАН СНОВ В РАМКЕ ЦИТАТ ПУШКИНСКИХ И ИЗ АПОКАЛИПСИСА. Явные и скрытые библейские цитаты наряду с цитатами из классиков русской литературы изначально мелькают в ранней прозе Булгакова – часть стиля мышления прилично образованного в дореволюционное время человека. Но только Булгаков сумел превратить стиль мышления в яркий литературный стиль, потребовавший и особой формы романа.

Смолоду острый на язык, – любитель шарад и розыгрышей Михаил Афанасьевич Булгаков, по воспоминаниям современников, обладал феноменальной памятью: спонтанные цитаты из русских классиков и библейских текстов не доставляли ему труда. С другой стороны, Булгаков, как являют его произведения, всегда терзался вопросами вселенскими: смысл жизни и истории, вера и безверие, добро и зло…

Как бы ни ненавидел будущий Автор «Белой гвардии» сочинение фельетонов, – писать их ради хлеба насущного приходилось. Но ведь и стиль шлифовался! Во время такого над собой насилия надо же было как-то развлекать самое себя?! Не из этой необходимости да к ней плюс любовь к игре с языком и цитатной памяти родилась новая форма?! Её рождение можно проследить уже по ранним «безделкам».
* * *

В ФЕЛЬЕТОНЕ БУЛГАКОВА «ВОДА ЖИЗНИ» (1925 г.): «Станция Сухая Канава дремала в сугробах… В железнодорожном поселке тек мутный и спокойный зимний денек. “Все, что здесь доступно оку (как говорится), Спит, покой ценя... “» Когда же в станционную лавку завезли «очишшанное» вино – водку, то мигом «проснувшиеся» жители посёлка атаковали лавку. Но кончилась водка, и снова: «Вечером тихо лежали сугробы, а на станции мигал фонарь... И шла по разъезженной улице какая-то фигура, и тихо пела, покачиваясь: “Все, что здесь доступно оку, Спит, покой ценя”».

Едва-ли на глухой станции пьяная «фигура» в реальности распевала строки из конца стихотворения М.Ю. Лермонтова «СПОР» (Как-то раз перед толпою соплеменных гор…») Это сам Булгаков даже в жанре не дающего особо развернуться фантазии фельетона явно склонен к разного уровня противопоставлениям – параллелям. Где параллели?! Да ещё перед Лермонтовым уже само название фельетона - «ВОДА ЖИЗНИ» – есть перефразировка начала последней 22 главы Апокалипсиса: «И показал мне (ангел) чистую реку воды жизни, светлую как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца...»

ПОЛУЧАЕТСЯ, КАК БЫ ТРОЙНАЯ РАМКА ОЦЕНКИ СОБЫТИЙ: лермонтовские строки подчёркивают убогость существования на станции «Сухая канава». И за пределами текста данный уровень осмысления бытия в Апокалипсисе бросает на «Сухую канаву» уже совершенно саркастическую тень... Разумеется! все эти «теневые» сопоставления «работают» для знакомых и с поэзией Лермонтова, и с текстом Апокалипсиса. А если такую забавную форму развернуть?! Для начала получилась «Белая гвардия»

«БЕЛАЯ ГВАРДИЯ» – роман слитых воедино многих разно уровневых повествований в разных стилях речи: торжественно библейском, публицистичном, эмоционально взвинченном на грани безумия и т. д. Из многих уровней «ГВАРДИИ» две самые главные темы – рамки всего романа заявлены Автором сразу в эпиграфе: это пушкинская и из Апокалипсиса оценочные рамки происходящего.
* * *

Л И Т Е Р А Т У Р Н О Е Р О Д О С Л О В И Е Г Е Р О Е В -- «Б Е Л О Й Г В А Р Д И И».

Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Все исчезло.
– Ну, барин, – закричал ямщик, – беда: буран! – А.С. Пушкин. Капитанская дочка.

И судимы были мёртвые по написанному в книгах сообразно с делами своими. – Апокалипсис Св. Ап. Иоанна Богослова. 20:12.
___________________________________________
Два Эпиграфа Михаила Булгакова к «Белой гвардии»

«БЕЛАЯ ГВАРДИЯ», Часть Первая: «ВЕЛИК БЫЛ ГОД И СТРАШЕН ГОД ПО РОЖДЕСТВЕ ХРИСТОВОМ 1918, ОТ НАЧАЛА ЖЕ РЕВОЛЮЦИИ ВТОРОЙ. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс (противостояние мира и войны!) Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь…

Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее…» «Шоколадные книги» (частый цвет хорошо переплетённых книг в то время – коричневый с золотом) – это Пушкин, Достоевский, Толстой...

ВЕСЬ ТЕКСТ «БЕЛОЙ ГВАРДИИ» ПОСТРОЕН ПО ПОДОБИЮ ВЕЩЕГО СНА – БРЕДА, мечущего между двумя пушкинскими полюсами: добрый человек и страшный человек – волк. В этом большом после пушкинском сне будут отдельно «выскакивать» гоголевские, достоевские, толстовские мотивы – в целом отражающиеся и целое отражающие зеркала.

Как и сам Автор «Белой гвардии» ее герои образованы до 1917 года. И как сам Автор каждый из героев «Гвардии» в обстановке крайнего нервного напряжения будет пытаться мыслить с детства знакомыми ему цитатами, – иногда не понятыми, иногда к действительности не совсем подходящими. Этого Автору покажется мало: на каждого из героев «Гвардии» как бы ложится тень – отсвет знакомых читателю образов великих писателей русских. Зачем?

Разнообразие человеческих характеров сводится к определённым психологическим типам. Отсюда в литературе давно уже явилось понятие «типажа» – определённого типа поведения героя: злодей, положительный в разных вариантах и т.п. С типажом мы хорошо знакомы хоть бы по «лишним людям» – Онегин, Печорин... В каждом из ярких героев отражая черты поколения, русские писатели в какой-то мере отразились в ими найденных типажах и сами, - как яркие представители своего поколения. С этим и будет играть Булгаков. Что же получится?

Получится, что наравне с Пушкиным присутствуя уже на уровне апокалиптической рамки романа, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Л. Толстой, Чехов как бы будут видеть – со своими героями спектакль в новом времени. Или даже отчасти сами играть этот спектакль: не самих себя, но ими описанные «типажи».

У Булгакова прямого прототипизма совсем нет - все образы собирательные. Например, а на уже существующие образы Андрея Болконского и Васьки Денисова из «Войны и мира» как бы наложенное подобное же высоко патриотическое поведение отдельных офицеров гражданской войны 1914 - 1922 гг. - без изменения сути из прошлого "переводит" типаж в современность.

Любя русскую литературу не пассивной, деятельной любовью, Булгаков у Пушкина и Гоголя, спрашивал, - как жить?! На примерах Андрея Болконского и Пьера Безухова "вычислял, что получится из такого поведения?..
* * *

«Но как жить? Как же жить? Алексею Васильевичу Турбину, старшему - молодому врачу - двадцать восемь лет. Елене - двадцать четыре. Мужу ее, капитану Тальбергу, - тридцать один, а Николке - семнадцать с половиной. Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете. Давно уже начало мести с севера и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже…»; «”Капитанскую дочку” сожгут в печи…» - кажется, что для культуры хуже?!
* * *
ТЕМА ГОГОЛЯ И ДОСТОЕВСКОГО В «БЕЛОЙ ГВАРДИИ». НАЧНЁМ С БРАТЬЕВ ТУРБИНЫХ: «Старший Турбин, бритый, светловолосый, постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года, во френче с громадными карманами, в синих рейтузах и мягких новых туфлях, в любимой позе – в кресле с ногами. У ног его на скамеечке Николка с вихром, вытянув ноги почти до буфета… Ноги в сапогах с пряжками. Николкина подруга, гитара, нежно и глухо: трень... Неопределенно трень... потому что пока что, видите ли, ничего еще толком не известно. Тревожно в Городе, туманно, плохо...»

СТАРШИЙ БРАТ. Из «Записок молодого врача» выросший Алексей Турбин – авторский герой. Автор Булгаков Достоевского чтил как учителя. Вот именно Алексею и снится кошмар – чёрт Ивана Карамазова, и: «Валяется на полу у постели Алексея недочитанный (и не понятый) Достоевский, и глумятся "Бесы" отчаянными словами...». На Турбине – старшем и лежит отсвет запутавшихся в идеях героев Достоевского.

МЛАДШИЙ БРАТ. «…У НОГ СТАРОГО КОРИЧНЕВОГО СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛЫ. НИКОЛКИНЫ голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито», – вместе с «вихром» эта внешность младшего Турбина Николки – Николая Васильевича – для учившихся в дореволюционных гимназиях была легко узнаваема по портретам в гимназических учебниках Николая Васильевича Гоголя. А в романе ещё и аналогия со Святым Угодником Николой!

Обще христианский святой Святитель Николай – покровитель моряков и от любой стихийной смерти, покровитель детей и невинно осужденных – в России был настолько почитаем, что сделался заступником русского народа. Так что младший Турбин – очень интересный герой: больше чем авторский.

С явными топографическими признаками Киева на Днепре место действия «Белой гвардии» автор уж верно с целью именует с заглавной буквы «Город»: как в «Ревизоре» это есть обобщение и символ России. И место действия нового романа – на родине Гоголя Украине, в Киеве. Так именно гоголевским слогом «Город» и будет описан. Почему же падает на Николку тень самого писателя – не его героев? Известные гоголевские герои, в основном типажи скорее сатирические: им подобных легко и в изобилии найдём на нижних этажах повествования «Белой гвардии» – на улицах Города, за окнами уютной турбинской квартиры:

«В ОКНАХ НАСТОЯЩАЯ ОПЕРА "НОЧЬ ПОД РОЖДЕСТВО" (Н. Римского- Корсакова по одноимённому рассказу Гоголя) – снег и огонечки. Дрожат и мерцают. Николка прильнул к окошку… в глазах – напряженнейший слух. Где (пушки стреляют)? Пожал унтер-офицерскими плечами. “Черт его знает.”» – с гоголевским отсветом, но всё же не Гоголь. Под якобы видения обоих братьев Турбиных замаскированные авторские сны – самого Булгакова – будут поданы в манере Гоголя. Значит, нужен был с гоголевским отсветом герой: им стал Николка.

ВЕРНЁМСЯ К СЮЖЕТУ РОМАНА.«Дверь в переднюю впустила холод, и перед Алексеем и Еленой очутилась высокая, широкоплечая фигура в серой шинели до пят и в защитных погонах с тремя поручичьими звездами химическим карандашом...» - из заоконной «Ночи под рождество» к Турбиным едва живой с позиций ввалившийся поручик Мышлаевский почём зря матерно ругает штабную сволочь, пославшую раздетых людей на лютый мороз защищать Город от неведомого неприятеля:

– Но кто такие? Неужели же Петлюра? Не может этого быть.
– А, черт их душу знает. Я думаю, что это местные мужички-богоносцы Достоевские!(фразой из «Бесов» Достоевского).. у-у... вашу мать!»
* * *

По СЛУЧАЮ ТОГО, ЧТО ВСЕ ЖИВЫ, У ТУРБИНЫХ ПРОИСХОДИТ ЗАСТОЛЬЕ: «Елена на председательском месте, на узком конце стола.. На противоположном - Мышлаевский... в халате, и лицо в пятнах от водки и бешеной усталости. Глаза его в красных кольцах - стужа, пережитый страх, водка, злоба. По длинным граням стола с одной стороны Алексей и Николка, а с другой - Леонид Юрьевич Шервинский, бывшего лейб-гвардии уланского полка поручик, а ныне адъютант в штабе князя Белорукова...»

Мышлаевский изрекает фразу прямо с театральной сцены из плохой драмы: «На Руси возможно только одно: вера православная, власть самодержавная!» – «Я …крикнул: "Верр-но!" …Кругом зааплодировали. И только какая-то сволочь в ярусе крикнула: "Идиот!" …Туман. Туман. Туман…» Форма сего разговора ничего не напоминает? Речи героев Достоевского в ювелирной форме чеховского разговора из «Учителя словесности» (его читали гимназисты булгаковского поколения!)

ЗДЕСЬ У БУЛГАКОВА АНАЛОГИЯ С ЗАСТОЛЬЕМ В «УЧИТЕЛЕ СЛОВЕСНОСТИ» А.П. ЧЕХОВА: «"Это хамство! – доносилось с другого конца стола. – Я так и губернатору сказал: это, ваше превосходительство, хамство!" – "Ррр... нга-нга-нга"... – послышалось из-под стула (собачье ворчанье). – "Сознайтесь, что вы не правы! ...Сознайтесь! "», – с чеховским диалогом сходство застолья у Турбиных означает наличие в «Белой гвардии» «двойных» чеховских – диалога и «подводного действия», когда не сказанное – важнее. Аналогия с пошлым разговором в рассказе Чехова снижает и для самих героев важные темы застольных бесед.

Но герои Чехова не ведут военных разговоров: истоки таковых – уже в «Войне и мире». Если в первом абзаце романа покровительницы влюблённых звезда Венера упомянута в противостоянии с олицетворением бога войны Марсом, то и разговор о «Войне и мире» непременно случится!
* * *
ПОРУЧИК МЫШЛАЕВСКИЙ – ВВЕДЁТ В РОМАН ТЕМУ «ВОЙНЫ И МИРА»: «Вот, действительно, книга. Да-с... вот-с писатель был граф Лев Николаевич Толстой, артиллерии поручик… Жалко, что бросил служить… до генерала бы дослужился», – волею автора поручик Мышлаевский и вносит в «Гвардию» из «Войны и мира» мотив неудачной для России компании 1805 года против Наполеона.

В гимназии, где формируется для защиты Города студенческий мортирный дивизион,его командир полковник Малышев для поднятия патриотичесского духа бойцов велит снять чехлы с портрета Александра Благословенного: проигравшего компанию 1805 года бесталанного полководца Александра I, - подразумевает ехидный Автор романа. Открытый портрет предсказывает белой гвардии поражение:

«В треуголке, заломленной с поля, с белым султаном, лысоватый и сверкающий Александр вылетал перед артиллеристами. Посылая им улыбку за улыбкой, исполненные коварного шарма, Александр взмахивал палашом и острием его указывал юнкерам на Бородинские полки…» Артиллеристы тут же запевают знаменитое стихотворение Лермонтова «Бородино»: «...Ведь были ж... схватки боевые?! … Да говорят, еще какие!! – гремели басы. – Не да-а-а-а-ром помнит вся Россия Про день Бородина!!»

ПРИПОМНИМ ТЕПЕРЬ ИСТОРИЮ БЕЗ МОНАРХИЧЕСКИХ САНТИМЕНТОВ: исправляя ошибки Александра Благословенного 1905 года, Бородино выиграл великий полководец Илларион Кутузов. А в нашем романе вместо Кутузова со значимой фамилией полковник Малышев – тоже с отблесками толстовских героев человек чести, – узнав о предательстве штаба распустит дивизион: «Больше сделать ничего не могу-с. Своих я всех спас. На убой не послал! На позор не послал! – Малышев вдруг начал выкрикивать истерически, очевидно что-то нагорело в нем и лопнуло... – Ну, генералы! – Он сжал кулаки…»

Тоже из «Войны и мира» лихого командира Васьки Денисова любимое ругательство «чёртова кукла» становится в «Белой гвардии» названием валяющейся в квартире Турбиных юмористической газеты «Чёртова кукла». Из «Войны и мира» ближе всего к бреттеру Долохову, Мышлаевский – обобщённый и несколько измельчавший потомок толстовских героев:

«Голова эта (Мышлаевского) была очень красива, странной и печальной и привлекательной красотой давней, настоящей породы и вырождения. Красота в разных по цвету, смелых глазах, в длинных ресницах. Нос с горбинкой, губы гордые, лоб бел и чист… Но вот, один уголок рта приспущен печально, и подбородок косовато срезан так, словно у скульптора, лепившего дворянское лицо, родилась дикая фантазия… оставить мужественному лицу маленький и неправильный женский подбородок».

В ПРОЗЕ БУЛГАКОВА ГЛАЗА ГЕРОЕВ ВСЕГДА – ЗЕРКАЛО ДУШИ И ВСЕГО ВЫСШЕГО В ЭТОЙ ДУШЕ ОТРАЖЁННОГО. У и положительно и отрицательно значимых героев Булгаков описывает глаза. Толстовский герой и «с траурными глазами (предсказание!) кавалерист в полковничьих гусарских погонах» Най-Турс олицетворяет всё царской армии самоё лучшее – честь, верность слову, готовность отдать за родину жизнь.

ПОЛКОВНИК НАЙ-ТУРС КАРТАВИТ КАК ВАСЬКА ДЕНИСОВ В «ВОЙНЕ И МИРЕ»: «А я пг"одулся бг"ат, вчег"а, как сукин сын! - закричал Денисов, не выговаривая р. - Такого несчастия! Такого несчастия!..» На Най-Турса ложатся ещё отблески князя Андрея Болконского и скромного, не подозревающего о в соей исключительной храбрости артиллерийского капитана Тушина с «большими умными и добрыми глазами».

«Коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти никто из нас не боялся..., – рассуждает перед боем Тушин. Во сне Алексей Турбин заранее видит полковника с траурными глазами уже в раю: «Он был в странной форме: на голове светозарный шлем, а тело в кольчуге, и опирался он на меч… Райское сияние ходило за Наем облаком», – капитану Тушину как бы на его сомнения ответ.

Капитана Тушина Андрей Болконский первый раз видит в нелепом виде – босым. В перевёрнутых зеркалах «Белой гвардии» часть картавого полковника с траурными глазами в Городе единственная по погоде – по лютому морозу – обута в валенки, которые командир достал, штабному генералу угрожая пистолетом: «- “Пишите тгебование, ваше пгевосходительство, - сказал Най, - нам некогда… Непгиятель, говогят, под самым гогодом… Живей, - сказал Най каким-то похоронным голосом…”

Генерал, багровея, сказал ему: ”Я сейчас звоню в штаб командующего и поднимаю дело о предании вас военному суду. Эт-то что-то...”
- “ Попгобуйте, - ответил Най и проглотил слюну, - только попгобуйте. Ну, вот попгобуйте гади любопытства”. - Он взялся за ручку, выглядывающую из расстегнутой кобуры. Генерал пошел пятнами и онемел…».

В бою при Шенграбене батарея: Тушина «…продолжала стрелять, и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырёх ничем не защищённых пушек», – неприятель предполагал именно здесь весь центр русских. Наконец из штаба только третий приказ об отступлении доходит до забытой батареи.

В неразберихе отступления вместо заслуженной за героизм награды от наказания за, якобы, неисполнение приказа Тушина спасает только вмешательство Андрея Болконского. И поняв предательство штабных, Най-Турс без колебаний отдаст неслыханное анти – тушинское приказание: «Юнкегга! Слушай мою команду: сгывай погоны, кокагды, подсумки, бгосай огужие! ...Спасайтесь по домам! Бой кончен! Бегом магш!»

«НАЙ-ТУРС... ПОДСКОЧИЛ К ПУЛЕМЕТУ... Обернувшись к Николке с корточек, он бешено загремел: “ Оглох? Беги!” Странный пьяный экстаз поднялся у Николки откуда-то из живота… “Не желаю, господин полковник”, – ответил он суконным голосом… обеими руками ухватился за ленту и пустил ее в пулемет...». Как гибнет князь Андрей Болконский, и как заранее предсказано во сне Турбина в лице Най-Турса – всё лучшее в белой гвардии – гибнет, и этим будет как бы подписан окончательный и приговор бросившей Город на произвол судьбы «штабной сволочи», и приговор всему белому движению.(1)

Най-Турс умрёт вместо Николки, потому что сне Алексея около райских врат появлялся ещё и неизвестный кадетик – Николка. «Он умеР... знаете ли, как герой... Настоящий герой... Всех юнкеров вовремя прогнал… – Николка, рассказывая, плакал, – а сам их прикрыл огнем. И меня чуть-чуть не убили вместе с ним…». Спасшийся Николка помогает матери Ная найти и похоронить тело сына: «Старуха мать от трех огней (около гроба Ная) повернула к Николке трясущуюся голову и сказала ему: “Сын мой. Ну, спасибо тебе”». Но всё перенятое от Ная лучшее именно грозит Николке тоже гибелью. (В одной из редакций романа Николка погибал.)

ЗАТО ГЕРОЙСКАЯ ГИБЕЛЬ НЕ СЛИШКОМ ГРОЗИТ РАСЧЁТЛИВЫМ КАРЬЕРИСТАМ! «Поджарая фигура поворачивается под черными часами, как автомат…» – чего хорошего ждать уже от такой первоначальной характеристики Сергея Ивановича Тальбрга?.. «Таль-берг» – фамилия Булгаковым откровенно наполовину заимствована у из «Войны и мира» удачливого карьериста капитана Адольфа Карловича Берга, сына «тёмного лифляндского дворянина».

Подобно Германну из «Пиковой дамы» и Бергу из «Войны и мира» тоже прибалтиец (с немецкой кровью, по тогдашним понятиям), свояк братьев Турбиных не слишком удачлив: «таль» – в словаре Даля означает «залог или заложник». Тальберг – выходит заложником своей страсти сделать благополучную карьеру, что ему в дореволюционной России и удалось бы, но никак не удаётся в послереволюционной, когда «погода» меняется несколько раз ко дню.

Кроме того, ещё в пушкинское время европейски известен был Тальберг Сигизмунд (1812 – 1871) – австрийский пианист-виртуоз и композитор. Представитель салонного стиля игры, Тальберг прославился вдохновенными импровизациями - вариациями известных тем, его же собственные пьесы поражают только внешней виртуозностью. По ехидной аналогии рассуждающий о «кровавой московской оперетке» капитан Тальберг – виртуоз салонной карьеры никак не может попасть в совершенно "не салонный" тон времени.

МУЖ ЕЛЕНЫ, КАПИТАН СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ ТАЛЬБЕРГ (глаза с двойным дном!) – собирательный образ, кроме своей, особы ко всему – и к Родине, и к культуре в целом – равнодушных карьеристов. Автору романа очень нужна «роль» Тальберга: этой в ролью обосновывается неизбежность перемен в России. На пустом месте революции не происходят.

«Чуть ли не с самого дня свадьбы Елены образовалась какая-то трещина в вазе турбинской жизни, и добрая вода уходила через нее незаметно. Сух сосуд. Пожалуй, главная причина этому в двухслойных глазах капитана...» – не ладно в семье, где братья ненавидят мужа сестры.

Не ладно и во всей России: и семья Турбиных, и дом Турбиных окружающий многоликий Город, и вокруг него опасные "туманы" - всё разные лики охваченной братоубийственной гражданской войной России. Образ захватывающего Город кровавого Петлюры как бы сгущается в романе из многих «ненавистей»: роль есть, - а конкретного персонажа-носителя нет. Отсюда оказывается совершенно необходимой "роль" очистительных перемен - "роль" революции.

Убегая вслед за гетманом «крысьей перебежкой», Тальберг бросает и родину, и жену: «Тебя, Елена… я взять не могу на скитанья и неизвестность. Не правда ли? Ни звука не ответила Елена, потому что была горда…» Но будучи отрицательным героем, Тальберг в тоже время важный носитель продолжения в эпиграфе заявленной пушкинской темы встреченного Гринёвым в буране человека либо волка - зверя:

«Добрый человек!» – согласно сказанному слову Петруши Гринёва Пугачёв и оказывается добрым человеком. Когда же правительство воюет с разбойником и душегубцем – вот такого по волчьи кровожадного и получает.Согласно пушкинскому эпиграфу: человек – зверь в тексте наверняка должен явиться. Вот Тальберг в «…Гвардии» и есть – серединное звено на лестнице между человеком и зверем.

«Звериные» характеристики несимпатичного персонажа выпирают из текста. Например, когда споры о политике напоминали Тальбергу его из сана в стан карьерные перебежки, у него «тотчас показывались верхние, редко расставленные, но крупные и белые зубы, в глазах появлялись желтенькие искорки, и Тальберг начинал волноваться…» – как у ощерившихся собаки либо волка зубы – клыки.

Поскольку Тальберг – измельчавший литературный потомок пушкинского Германна, то на супругу его, сестру братьев Турбиных – Елену Васильевну тоже ложится пушкинский отсвет. Собственно, не повесть Пушкина, но опера Чайковского «Пиковая дама» служит в романе культурным символом лучшего прошлого: в опере, увидев явное на трёх картах помешательство Германна, любящая его княжна Лиза утопилась, как мы помним. Всё иначе в романе:

«НА ЛАМПОЧКУ, СТОЯЩУЮ НА ТУМБЕ У КРОВАТИ, НАДЕЛА ОНА (ЕЛЕНА) ТЕМНО-КРАСНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ КАПОР. Когда-то в этом капоре Елена ездила в театр вечером, когда от рук и меха и губ пахло духами, а лицо было тонко и нежно напудрено и из коробки капора глядела Елена, как Лиза глядит из "Пиковой Дамы". Но капор обветшал, быстро и странно, в один последний год…

КАК ЛИЗА "ПИКОВОЙ ДАМЫ", РЫЖЕВАТАЯ ЕЛЕНА, свесив руки на колени сидела... Громадная печаль одевала Еленину голову, как капор… Елена была одна и поэтому… беседовала… с капором, налитым светом, и с черными двумя пятнами окон… “Уехал…” <…> Капор с интересом слушал… Спрашивал: “А что за человек твой муж?” – “Мерзавец он. Больше ничего!” – сам себе сказал Турбин».

«Чуть ли не с самого дня свадьбы Елены образовалась какая-то трещина в вазе турбинской жизни, и добрая вода уходила через нее незаметно. Сух сосуд. Пожалуй, главная причина этому в двухслойных глазах капитана…» – неладно в семье, где братья ненавидят мужа сестры. Не ладно и во всей России.

За своё многослойное предательство Тальберг будет «лишён» Автором всех обще культурных символов: «Пианино показало уютные белые зубы и партитуру Фауста там, где черные нотные закорючки идут густым черным строем и разноцветный рыжебородый Валентин поет: “Я за сестру тебя молю Сжалься, о, сжалься ты над ней! Ты охрани ее!”

Даже Тальбергу, которому не были свойственны никакие сентиментальные чувства, запомнились в этот миг… истрепанные страницы вечного Фауста. Эх, эх... Не придется больше услышать Тальбергу каватины про бога всесильного, не услышать, как Елена играет Шервинскому аккомпанемент!»

А почему, собственно, не услышать оперы «Фауст» к концу романа письменно обнаружившемуся в Париже Тальбергу? В Париже, разве, опера не доступна?.. Вы шутите!.. Предателю не услышать на русском языке прижившуюся в России оперу. И вообще предатель отделён от истинной культуры.

И ЗДЕСЬ НАМ ПОРА ВЕРНУТЬСЯ К ТИПАЖАМ: в драме когда недостойный муж уехал, его место занимает обаятельный герой - любовник. Кроме партии любовника «обаятельный хвастун, фатоватый и нагловатый маленький «бывшего лейб-гвардии уланского полка поручик, а ныне адъютант…» Леонид Юрьевич Шервинский – своеобразный потомок Печорина – в романе ведёт ещё и лермонтовскую линию: не даром он – «Юрьевич».

* * *
В наглых глазах маленького Шервинского мячиками запрыгала радость при известии об исчезновении Тальберга. Маленький улан сразу почувствовал, что он, как никогда, в голосе, и розоватая гостиная наполнилась действительно чудовищным ураганом звуков, пел Шервинский эпиталаму богу Гименею, и как пел!
_______________________________

ШЕРВИНСКИЙ – СВОЕОБРАЗНЫЙ «ПОТОМОК» ЛЕРМОНТОВСКИХ И ПЕЧОРИНА, И – ДЕМОНА. Так Шервинский наведывается за вином в «Погреб – замок Тамары». Обладающий оперным голосом поручик исполняет партии брата Гретхен Валентина в «Фаусте» и Демона (в опере А. Рубинштейна на сюжет «Демона» Лермонтова). Во сне Елены Леонид Юрьевич так и представляется Демоном – соблазнителем Тамары... В итоге Елена второй раз выходит замуж за Демона – или за Шервинского?.. В всяком случае, замужество её почти литературное.

У Шервинского бархатный баритон: «Да, пожалуй, все вздор на свете, кроме такого голоса. Конечно, сейчас… эта дурацкая война, большевики, и Петлюра, и долг, но потом, когда все придет в норму, он бросает военную службу, несмотря на свои петербургские связи, вы знаете, какие у него связи - о-го-го - и на сцену. Петь он будет в La Scala и в Большом театре в Москве...»

Сквозь хвастуна, но талантливого певца Шервинского во втором чеховском действии как бы протекает тема вечного и вечно играющего людскими чувствами, но и облагораживающего их искусства: «Все же, когда Турбиных и Тальберга не будет на свете, опять зазвучат клавиши, и выйдет к рампе разноцветный Валентин… потому что Фауст, как Саардамский Плотник, – совершенно бессмертен». В итоге новый брак Елены с Демоном – Шервинским за пределами бытового в высоком смысле символизирует эту «совершенную бессмертность» искусства.
* * *

В СПИСКЕ ОСОБО ЭПОХАЛЬНЫХ ГЕРОЕВ ОСТАЁТСЯ «РАЗЪЯСНИТЬ» ЧАСТО НЕСПРАВЕДЛИВО ЗАБЫВАЕМОГО «ЗНАМЕНИТОГО ПРАПОРЩИКА, лично получившего в мае 1917 года из рук Александра Федоровича Керенского георгиевский крест, МИХАИЛА СЕМЕНОВИЧА ШПОЛЯНСКОГО» – «одетого в дорогую шубу с бобровым воротником и цилиндр»:

«Михаил Семенович был черный и бритый, с бархатными баками, чрезвычайно похожий на Евгения Онегина. Всему Городу Михаил Семенович стал известен… как превосходный чтец в клубе "Прах" своих собственных стихов "Капли Сатурна" и как отличнейший организатор поэтов и председатель городского поэтического ордена "Магнитный Триолет"…»

Из «Триолета» «фантомисты и футуристы» под эгидой Шполянского печатают сборник богоборческих стихов: «Бейте бога. Звук алый Беговой битвы Встречаю матерной молитвой…» – Мышлаевский это и делал, как помним. Позаимствовал Булгаков эти вирши из какого - либо журнала? Сочинил или присочинил сам?.. В любом случае «БЕГОВАЯ БИТВА» - есть, практически, синоним «БЕЛОЙ ГВАРДИИ» и предвосхищение названия пьесы «БЕГ Забвение «бога» и всего прекрасного, доброго, вечного» в разной степени присутствует на всех земных уровнях и первого романа Булгакова, и всего его творчества.

НО ВЕРНЁМСЯ К ШПОЛЯНСКОМУ: «КРОМЕ ТОГО, МИХАИЛ СЕМЕНОВИЧ не имел себе равных как оратор, кроме того, управлял машинами как военными, так и типа гражданского, кроме того, содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил Семенович, как джентльмен, никому не открывал, имел очень много денег и щедро раздавал их взаймы... пил белое вино, играл в железку, купил картину "Купающаяся венецианка", ночью жил на Крещатике, утром в кафе "Бильбокэ", днем – в своем уютном номере лучшей гостиницы "Континенталь", вечером – в "Прахе", на рассвете писал научный труд "Интуитивное у Гоголя".

Гетманский Город погиб часа на три раньше, чем ему следовало бы, именно из-за того, что Михаил Семенович второго декабря 1918 года вечером в "Прахе" заявил... следующее: ”Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик. Самое главное впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бомб…”»

ШПОЛЯНСКИЙ – ЯВНАЯ ПАРОДИЯ НА ВСЕ ПЕРЕДЕРЖКИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА. Таким образом литературная родословная цепочка персонажей «Гвардии» такова: герои с отблесками – Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, Чехова (кузен из Житомира – Лариосик) и ещё не сошедший со сцены Серебряный век.

Под похожестью Шполянского на Онегина разумеется традиция оперного грима - каким певцы обычно представляли Евгения (его «реальная» внешность неизвестна истории). В придачу к парикам и костюмам, оперные певцы – мужчины подводят глаза, красят губы, – иначе не видно лица в зале. В результате, не только в партии Демона или Мефистофеля, но и вообще оперные певцы выходили и выходят на сцену с совершенно другим – не как в жизни лицом.

И отсюда к теме «не своего» лица Шполянского текстуально «примыкает» тема проституток «в зеленых, красных, черных и белых шапочках, красивых, как куклы…» – от них сифилисом заражённых лечит доктор Алексей Турбин. Так снижается образ не только эффектного поручика, но и в какой-то мере образ Турбина.

Именно чрезмерная театральная любовь к литературной позе – к не своему лицу до полного забвения собственного и пародируется в образе Шполянского. (2) Причём в отличие от внешней якобы изощрённой новизны позы суть персонажа оказывается совсем не новой: «Михаил же Семенович Шполянский... в большой комнате с низким потолком и старым портретом, на котором тускло глядели, тронутые временем, эполеты сороковых годов» – 1840-х времени ещё не терпевшего Пушкина Николая I .

Булгаков с точки зрения культурных взглядов и этикета был, его собственному признанию – традиционалист: т.е. поклонник наследия мировой культуры – классических отработанных форм. (3) Передержки Серебряного века – вычурность языка и поведения – человеку классических вкусов не могли нравится. И в любом случае, вытянувши цепочку героев от Пушкина до время действия романа, забыть о Серебряном веке было уже нельзя. Превращения Шполянского буйно продолжаются:

«МИХАИЛ СЕМЕНОВИЧ ШПОЛЯНСКИЙ провел остаток ночи на Малой-Провальной
улице в большой комнате с низким потолком и старым портретом, на котором
тускло глядели, тронутые временем, эполеты сороковых годов. Михаил
Семенович без пиджака, в одной белой зефирной сорочке, поверх которой красовался черный с большим вырезом жилет, сидел на узенькой козетке и говорил женщине с бледным и матовым лицом такие слова:

“Ну, Юлия, я окончательно решил и поступаю к этой сволочи – гетману в броневой дивизион.” После этого женщина… истерзанная полчаса тому назад и смятая поцелуями страстного Онегина (когда это в поэме Пушкина Онегин кого целовал?), ответила так: “…Никогда я не понимала и не могу понимать твоих планов.”
Михаил Семенович взял со столика перед козеткой стянутую в талии рюмочку душистого коньяку, хлебнул и молвил: “И не нужно.”

Через два дня после этого разговора Михаил Семеныч преобразился. Вместо цилиндра на нем оказалась фуражка блином, с офицерской кокардой, вместо штатского платья – короткий полушубок до колен и на нем смятые защитные погоны. Руки в перчатках с раструбами, как у Марселя в "Гугенотах"... (4) Весь Михаил Семенович с ног до головы был вымазан в машинном масле (даже лицо) и почему-то в саже…»

Неузнаваемый Шполянский произвёл в дивизионе «чудеса», вплоть до полного развала броневиков. В результате чего Петлюра на 3 часа раньше взял Город. А если бы не были выведены из строя броневики дивизиона? Всё равно Петлюра бы взял Город. Но может быть, не погиб бы Най-Турс?.. Кто знает... Ехидство Автора по поводу замашек Шполянского, однако, не переходит в презрение, как в случае с Гетманом.

Вроде бы, Автор даже любуется артистизмом Шполянского. Особенно интересно, что именно зацелованная «Онегиным» женщина с матовым лицом спасёт преследуемого петлюровцами Алексея Турбина – спрячет его, раненного, в той самой комнате, где Шполянский пил коньяк.

СПАСЁННЫЙ ТУРБИН ОЦЕНИТ СВОЁ ПРИБЕЖИЩЕ: «Он разглядел узоры бархата, край двубортного сюртука на стене в раме и желто-золотой эполет. (Как у Гоголя даже не вещи – части вещей замещают людей) Потолки такие низкие... В глубине, было темно, но бок старого пианино блестел лаком, еще что-то поблескивало, и, кажется, цветы фикусы. А здесь опять этот край эполета в раме. Боже, какая старина!.. Эполеты его приковали. Был мирный свет сальной свечки в шандале. Был мир, и вот мир убит. Не возвратятся годы... Что за странный домик?»

«СТРАННЫЙ ДОМИК» – ВРЕМЕННОЙ ПРОВАЛ ЛИБО СПАСИТЕЛЬНАЯ ДВЕРЬ В ПРОШЛОЕ (смотря по заслугам героев). По духу Алексей Турбин – не вышел из 19 века, поэтому старина его и чарует. «СТРАННЫЙ ДОМИК» – как бы в бытовом варианте спрессованное время с пушкинских времён до момента действия: прошлое заключает в себе и хорошее и плохое – надо уметь распорядиться... Ведь и семья Най-Турса - живёт на Мало - Провальной.

Погибший Най-Турс - олицетворение миновавшего лучшего прошлого русской армии. Как бы покрытая пылью забвения культура рождает желание стряхнуть эту пыль любой ценой: не потому ли Автор резко не "задвигает" Шполянского в разряд отрицательных персонажей?..

Комнаты у Шполянского – низкие, тёмные и пыльные: уже и не культура, но в театральном складе атрибуты – спящие символы прошлого. И здесь к Шполянскому через Турбиных неожиданно примыкает другой занимающий важное место в рассуждениях о культуре и на границе между добрым человеком и зверем персонаж: домохозяин Турбиных – Лисович.
* * *

ВЕРНЁМСЯ В ДОМ ТУРБИНЫХ: «Много лет… в доме N_13 по Алексеевском спуску… часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей… В ответ бронзовым… били в столовой черные стенные башенным боем… Время мелькнуло, как искра… все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос… Но часы, по счастью, совершенно бессмертны...

Мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича (1629 – 1676), с Людовиком XIV (1638-1715), нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками… бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных...» Ведь это – белые стихи – настоящая поэма о связи времён!

В «ПЫЛЬНЫХ И ПОЛНЫХ КОМНАТАХ» МОЛОДЫХ ТУРБИНЫХ ВРЕМЯ движется. У Шполянского время как бы застыло, что по аналогии с двойными часами Турбиных достигается полным непопаданием в «кадр» логова Шполянского каких-нибудь часов. В своеобразном «временном коридоре» романа логово Шполянского далеко от Турбиных. А вот сразу под ними в «нижней квартире» живёт домохозяин инженер Лисович. Напрасно! Ох, напрасно на него обращают маловато внимания, сводя всё дело только к реальному - прототипизму соседству семьи Булгаковых в Киеве.

«В ЭТОТ НОЧНОЙ ЧАС… ИНЖЕНЕР БОДРСТВОВАЛ и находился в своем тесно заставленном, занавешенном, набитом книгами и, вследствие этого, чрезвычайно уютном кабинетике. Стоячая лампа, изображающая египетскую царевну, прикрытую зеленым зонтиком с цветами, красила всю комнату нежно и таинственно, и сам инженер был таинственен в глубоком кожаном кресле. Тайна и двойственность зыбкого времени выражалась прежде всего в том, что был человек в кресле вовсе не Василий Иванович Лисович, а Василиса...

То есть сам-то он называл себя - Лисович, многие люди... называли его Василием Ивановичем, но исключительно в упор. За глаза же... никто не называл инженера иначе как Василиса. Случилось это потому, что домовладелец с января 1918 года, когда в Городе начались уже совершенно явственно чудеса... вместо определенного ”В. Лисович”, из страха перед какой-то будущей ответственностью, начал в анкетах, справках… и карточках писать ”Вас. Лис”».

СКУПОЙ ЛИСОВИЧ ТОЛЬКО-ЧТО ЗАПРЯТАЛ В ТАЙНИК ДРАГОЦЕННОСТИ И ДЕНЬГИ: «Ночь. Василиса в кресле. В зеленой тени он чистый Тарас Бульба. Усы вниз, пушистые - какая, к черту, Василиса! - это мужчина… Перед Василисой на красном сукне пачки продолговатых бумажек - зеленый игральный крап: “…50 карбованцiв” На крапе - селянин с обвисшими усами... И… предостерегающая надпись: “За фальшування караеться тюрмою”...

Со стены на бумажки глядел в ужасе чиновник со Станиславом на шее - предок Василисы, писанный маслом. В зеленом свете мягко блестели корешки Гончарова и Достоевского и мощным строем стоял золото-черный конногвардеец Брокгауз-Ефрон. Уют...»

ПОЗВОЛЬТЕ! РАЗВЕ ГОНЧАРОВ И ДОСТОЕВСКИЙ ПИСАЛИ ДЛЯ УЮТА?! Перед нами мёртвая, используемая как интерьер культура: «Василиса оглянулся, как всегда делал, когда считал деньги, и стал слюнить крап. Лицо его стало боговдохновенным (при пересчитывании денег!). Потом он неожиданно побледнел. “Фальшування, фальшування, - злобно заворчал он, качая головой, - вот горе-то. А?” Голубые глаза Василисы убойно опечалились… Всего сто тринадцать бумажек, и, извольте видеть, на восьми явные признаки фальшування. - “Извозчику завтра вечером одну, - разговаривал сам с собой Василиса, - все равно ехать, и, конечно, на базар”…» - это идеалы Достоевского?..

И русский классик Иван Александрович Гончаров упомянут тоже не просто в строку: именно Гончаров в романе «Обрыв» исследовал последствия как и потери старых добрых традиций, так и их чрезмерное давление. «ОБРЫВ» жизни в Городе - олицетворении России случился покруче, чем самые прогнозы романа «Обрыв»...

«Через десять минут полная тьма была в квартире. Василиса спал… в сырой спальне. Пахло мышами, плесенью, ворчливой сонной скукой. И вот, во сне… какие-то Тушинские Воры с отмычками вскрыли тайник. Червонный валет влез на стул, плюнул Василисе в усы и выстрелил в упор. В холодном поту, с воплем вскочил Василиса…» - сон оказался вещим! Мёртвая культура мстит за себя: в окно подсмотревшая Василисины тайные действия «волчья оборванная серая фигура» грабит домохозяина.
* * *

ТАКИМ ОБРАЗОМ, РАМКИ ДЕЙСТВИЙ -- ГРАДАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА В «БЕЛОЙ ГВАРДИИ» ЧЁТКАЯ:

– ВЕРХНИЙ ЭТАЖ – квартира Турбиных: ещё живая культура и пригодное для жизни пространство;

– ПОДВАЛЬНЫЙ ЭТАЖ – мёртвая культура в лице измельчавшего гоголевского героя Тараса Бульбы – ныне Василисы, который тоже совершенно по-гоголевски отражается в образе «селянина с обвисшими усами» с денежной бумажки.

– ЗА ПРЕДЕЛАМИ И ТУРБИНСКОГО ДОМА – ему родственное, но олицетворяющее более застывшее прошлое «логова» Шполянского – Онегина на Мало - Провальной.

– ЗА ПРЕДЕЛАМИ И ДОМА, И ГОРОДА ОПАСНОЕ ПРОСТРАНСТВО ПУШКИНСКОЙ МЕТЕЛИ – бурана, откуда приходит всё страшное: мифический кровавый Петлюра, грабитель человек – волк...
В этом буране войны проверяется понятость героями книжных идеалов. И в кровавой бойне реализованная взаимная ненависть противоборствующих сторон перерастает в исполнившиеся пророчества Апокалипсиса, среди которых повержение «в прах» германского императора Вильгельма – мелочь.(5)

ВОТ МЫ И ВЕРНУЛИСЬ К ПОЛНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ В РОМАНЕ ДВУХ ЕГО ЭПИГРАФОВ:на уровне пушкинского эпиграфа из «Капитанской дочки» ядро организованного пространства заключено в пространство Апокалиптическое – с памятью о первом братоубийстве символ возмездия за очередную брато убийственную гражданскую войну.

Реализованная реминисцентной перекличкой с этапными для нашей культуры произведениями русских писателей рамка двух эпиграфов позволяет ярко описать сложную ситуацию гражданской войны 1917 - 1922 гг.
______________________________________________________

1. Одним из исторических прообразов Феликса Най-Турса следует считать граф Фёдора Артуровича Келлер (1857 -1918, Киев) - Русской Императорской армии генерала от кавалерии, одного из руководителей белого движения на Юге России, геройски защищал Киев и убит петлюровцами после захвата города.

Как и Най-Турс граф Келлер был чрезвычайно заботлив о подчинённых, следил, чтобы люди были всегда хорошо накормлены и одеты. «Мне казалось всегда отвратительным и достойным презрения, когда люди для личного блага, наживы или личной безопасности готовы менять свои убеждения, а таких людей громадное большинство», - из предсмертного дневника Ф.А.Келлера.

В роли Главнокомандующего Украинской и Северной армиями граф находился всего неделю и отставлен с поста гетманом Скоропадским. После бегства гетмана Келлер вновь взял на себя руководство обороной в уже безнадёжном для белой армии положении. Покинуть Киев и уже после его взятия Петлюрой спрятаться или хотя-бы снять погоны Келлер отказался. И был арестован и убит как офицер.

Соответственно вместе с Наем Келлер мог бы произнести:«Най-Турс развел ручки, кулаком погрозил небу, причем глаза его налились светом, и прокричал: "Ребят! Ребят!.. Штабные стегвы!.."» Но для Келлера едва-ли приемлим приказ Най-Турса кадетам: «лЮнкегга! Слушай мою команду: сгывай погоны, кокагды, подсумки, бгосай гужие!...Гвите документы по догоге, пгячьтесь, гассыпьтесь, всех по догоге гоните с собой-о-ой!»

Были у графа и ещё черты не подошедшие Булгакову: в 1905 г. временно исполняя обязанности Калишского генерал-губернатора, Келлер во время усмирения народных волнений применял обычные репрессивные меры: разгон демонстраций оружием, розги и т.п. Никак иначе не и не мог действовать преданный императору офицер! За что был приговорён к смерти боевой организацией Польской партии социалистов (два покушения на К. в 1906 г. не удались).

Кроме всего Келлер званием и официальной ролью несравнимо выше полковника Ная, и последнему по возрасту годится в отцы: 61 год было Келлеру на момент гибели. После взятия Киева Петлюрой в полной форме и погонах ожидая ареста, Келлер, видимо, ясно понимал: белое движение проиграно, а в эмиграции ему в его возрасте и с его убеждениями делать нечего. Келлер слишком любил Родину и жил для неё. И достойная смерть всегда входила в неписанный кодекс чести настоящего русского офицера.

Всё это указывает, что перевешивает собирательная "родословная" Ная от - Андрея Болконского, капитана Тушина и Васьки Денисова и после уже с чертами личности Келлера. Полковник Най-Турс - высоко поэтичный идеализированный образ командира царской армии, у которого в "Белой гвардии" в его обстоятельствах - было - увы! - два пути: эмиграция и гибель. Можно считать, что Автор романа наградил Ная геройской гибелью. А вот Хлудов в "Беге" будет в эмиграции страшно мучим тоской по родине.

2. Шкловский Виктор Борисович (1893 -1984) - русский писатель, литературовед, критик и киносценарист. После 1918 г. Шкловский уехал из Петрограда в Киев, где богемную жизнь совмещая со службой в 4-м автопанцирном дивизионе, участвовал в неудачной попытке свержения гетмана Скоропадского. Это дало повод Булгакову вывести Шкловского в лице нового Евгения Онегина - ловкача поручика Шполянского, что, обидев Шкловского, вызвало с его стороны печатные нападки на повесть Булгакова "Роковые яйца".

Бурная биография Шкловского кроме «Белой гвардии» дала повод для отражения его черт в не одном произведении: О. Д. Форш «Сумасшедший корабль» (под именем - Жуканец); В. А. Каверина «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове» («Некрылов»); В. Н. Иванов «У» («Андрейшин»)и др.

Теперь в исследованиях мелькают туманные строки, что питая к Шкловскому неприязнь на почве любовного соперничества, Булгаков и представил соперника в образе Шполянского в своём романе... Если бы Булгаков использовал свои произведения для мелкого сведения счётов, они едва ли были до сих пор читаемы: частные "любовные счёты" и Шкловский - в чём-то эталон своего времени - это разный уровень осмысления, - согласитесь?.

3. Новаторский театр Меерхольда Булгаков ехидно осмеивал в «Роковых яйцах», в серии фельетонов «Столица в блокноте» – VI. «Биомеханическая глава».

4. Опера композитора Джакомо Мейербера «Гугеноты» (1836 г.) на сюжет из эпохи религиозных войн по роману Проспера Мериме «Хроники времён Карла 9». Марсель (басовая партия) – слуга главного героя гугенота. Первая советская постановка «Гугенотов» прошла в 1922 в Свободной опере Зимина. В 1925 опера ставилась в Большом театре.

5. Кайзер Вильгельм II (Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Прусский; 1859 – 1941) последний император Германии и король Пруссии с 15 июня 1988 г. – 9 ноября 1918 г. потерявший контроль над ситуацией в стране император отрёкся под сильным давлением оппозиции.

В романе «Белая гвардия» писатель обращается ко многим серьезным и вечным темам. С первых же страниц романа звучат актуальные во все времена темы семьи, дома, веры, морального долга - как начала всех начал, источника жизни и культуры, залога сохранения лучших традиций и нравственных ценностей.

Булгакову выдалось жить в трудное для России время. Революция, а затем и Гражданская война заставили людей переосмыслить все усвоенные ранее ценности. Писатель тяжело переживал происходящие события и всей душой пытался понять окружающую его действительность. И он осознавал, что главная беда России - в падении уровня нравственности, в бескультурье и невежестве, что, по его мнению, было связано с уничтожением интеллигенции, которая в течение долгого времени выступала основным носителем нравственных ценностей.

Герои романа «Белая гвардия», как и сам писатель, представители интеллигенции. Далеко не вся русская интеллигенция приняла и поняла великие свершения Октября. Опасения за судьбу культуры страны играли важную роль в неприятии этих свершений, путь к достижению которых был сложным и нередко противоречивым. Главная тема романа, которую принято связывать с трагическим мотивом разочарования героев, с ощущаемой ими необходимостью порвать со своим прошлым, раскрывается по-новому. Прошлое, в котором осталось счастливое детство героев, не только не разочаровывает их, но всячески сберегается ими в обстановке, когда кажется, «все разрушено, предано, продано».

Весь роман пронизан чувством катастрофы. Герои еще поют гимн «Боже, царя храни», произносят тост за здоровье уже несуществующего монарха, но в этом проявляется их отчаяние. Все, что происходит с ними, предстает как трагедия людей, которые верой и правдой служили этому строю, раскрывшему вдруг всю свою несостоятельность, лицемерие, фальшь. Позиция булгаковских героев не могла быть иной, потому что сам писатель не испытывал ностальгии в отношении старой, буржуазной России, ее монархического прошлого.

Дом и Город - два главных героя романа. Дом Турбиных на Алексеевском спуске, изображенный со всеми чертами семейной идиллии, перечеркнутой войной, дышит и страдает, как живое существо. Когда на улице мороз, тревожно и страшно, в доме идет задушевная беседа, от изразцов печи исходит тепло, слышится башенный бой часов в столовой, бренчание гитары и знакомые голоса Алексея, Елены, Николки и их веселых гостей. И Город, истерзанный бесконечными боями и обстрелами, наполненный толпами солдат, также живет своей жизнью. «Прекрасный в морозе и тумане...» - этот эпитет открывает повествование о Городе и становится доминирующим в его изображении. Образ Города излучает необыкновенный свет - свет жизни, который поистине неугасим. Булгаковский Город находится под Божьим покровительством: «Но лучше всего сверкал электрический белый крест в руках громаднейшего Владимира на Владимирской горке, и был он виден далеко, и часто... находили по его свету... путь на Город...»

Под утро Турбину стал сниться Город. Он не назван нигде Киевом, хотя приметы его ясны, это просто Город, но с большой буквы, как нечто обобщенное, вечное. Подробно он описан в сновидениях Алексея Турбина: «Как многоярусные соты, дымился и шумел и жил Город. Прекрасный в морозе и тумане на горах, над Днепром. Улицы курились дымкой, скрипел сбитый гигантский снег... Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира... Зимою, как ни в одном городе мира, упадал покой на улицах и переулках и верхнего Города, на горах, и Города нижнего, раскинувшегося в излучине замерзшего Днепра... Играл светом и переливался, светился и танцевал и мерцал Город по ночам до самого утра, а утром угасал, одевался дымом и туманом». В этой символической картине соединились воспоминания юности, красота Города и тревога за его будущее, за судьбу каждого.

«Вечному золотому Городу» противопоставлен Город 1918 года, существование которого заставляет вспомнить библейскую легенду о Вавилоне. В городе царят неразбериха и суматоха, что писатель нередко подчеркивает повторением слов: «Немцы!! Немцы!! Немцы!!», «Петлюра. Петлюра. Петлюра. Петлюра», «Патрули, патрули, патрули». Автор не может оставаться равнодушным к тому, что происходит в Городе (мобилизация, слухи, гетман, близость Петлюры, воровство, убийства, бестолковые распоряжения начальников, обман, таинственная Москва на северо-востоке, большевики, близкая стрельба и постоянная тревога). Благодаря выразительным авторским характеристикам, читатель оказывается во власти своеобразного эффекта присутствия: дышит воздухом Города, впитывает его тревоги, слышит голоса юнкеров, чувствует страх Елены за братьев.

С началом войны под сень Владимирского креста стеклась разномастная публика: бежавшие из столицы аристократы и банкиры, промышленники и купцы, поэты и журналисты, актрисы и кокотки. Постепенно облик Города теряет цельность, становится бесформенным: «Город разбухал, ширился, лез, как опара из горшка». Естественное течение жизни нарушается, привычный порядок вещей распадается. Почти все горожане оказываются втянутыми в грязный политический спектакль.

Тема сбережения духовных, нравственных и культурных традиций проходит через весь роман, но наиболее ярко она претворена в образе дома. Жизнь в этом доме идет наперекор окружающим беспорядкам, кровопролитию, разрухе, жестокости. Хозяйкой и душой дома является Елена Турбина-Тальберг - «прекрасная Елена», олицетворение красоты, доброты, Вечной Женственности. Из этого дома уходит двуличный приспособленец Тальберг. А друзья Турбиных находят здесь приют, залечивают в нем свои израненные тела и души. И даже приспособленец и трус Лисович ищет здесь защиты от грабителей.

Дом Турбиных изображен в романе как крепость, которая находится в осаде, но не сдается. Его образу автор придает высокий, почти философский смысл. По убеждению Алексея Турбина, дом - это высшая ценность бытия, ради сохранения которой человек «воюет и, в сущности говоря, ни из-за чего другого воевать ни в коем случае не следует». Единственная цель, позволяющая браться за оружие, по его мнению, - охранять «человеческий покой и очаг».

В доме Турбиных все красиво: мебель старого красного бархата, кровати с блестящими шишечками, кремовые шторы, бронзовая лампа с абажуром, книги в шоколадных переплетах, рояль, цветы, икона в древнем окладе, изразцовая печь, часы с гавотом; «скатерть, несмотря на пушки и на все это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна... Полы лоснятся, и в декабре на столе в матовой вазе стоят голубые гортензии и две мрачные и знойные розы, утверждающие красоту и прочность жизни». Атмосфера дома одухотворена музыкой и вечно живым искусством. Кузен Лариосик из Житомира, нашедший приют в доме Турбиных, благословляет семейный уют простодушным признанием: «Господи, кремовые шторы... за ними отдыхаешь душой... А ведь наши израненные души так жаждут покоя...» Турбины и их друзья читают по вечерам и поют под гитару, играют в карты, любят и переживают, и свято хранят семейные традиции.

Война для каждого из героев романа становится испытанием, проверкой нравственных основ личности. Не случайно в эпиграфе к роману Булгаков помещает знаменитые строки из Апокалипсиса: «и судим будет каждый сообразно с делами своими». Главной темой романа становится тема возмездия за свои поступки, тема моральной ответственности за выбор, который делает каждый человек.

Среди защитников монархии оказались разные люди. Булгакову ненавистны высокопоставленные лица, думающие не о спасении Отечества, а о спасении собственной шкуры. Не скрывает он и своего отношения к приспособленцу Тальбергу с «двухслойными глазами», трусливому и жадному инженеру Лисовичу, беспринципному Михаилу Семеновичу Шполянскому.

Но если Тальберг - «чертова кукла, лишенный малейшего понятия о чести», убегающий прочь с тонущего корабля, бросающий братьев и жену, то главные герои романа - воплощение лучших рыцарских качеств. Рядовые участники белого движения, по мнению автора, выступают наследниками боевой славы Отечества. Когда сформированный для защиты Города Мортирный полк прошел в марше по коридорам Александровской гимназии, в вестибюле прямо перед ним будто «вылетел сверкающий Александр», указывая на Бородинское поле. Зазвучавшая песня на слова лермонтовского «Бородино», по мысли автора, является символом доблести, отваги, чести, то есть всего того, что отличает Турбиных, Мышлаевского, Малышева от прочих «господ офицеров».

Офицерская честь требовала защиты белого знамени, верности присяге, отечеству и царю. В обстановке, когда кажется «все разрушено, предано, продано», с недоумением и болью спрашивает себя Алексей Турбин: «Нужно защищать теперь... Но что? Пустоту? Гул шагов?» И все-таки он не способен оставаться в стороне от грозных событий, нарушить свой долг офицера и спешит к тем, кто пытается спасти Отечество, не отдав его судьбу в нечистые руки Петлюры или гетмана Скоропадского. Законам чести и благородства следует и Най-Турс. Прикрывая юнкеров, он вступил в неравный поединок, оставшись один со своим пулеметом перед наступающими кавалеристами. Человеком чести является и полковник Малышев. Осознав всю бессмысленность сопротивления, он принимает единственно правильное решение в создавшейся ситуации - распускает по домам юнкеров. Эти люди готовы быть с Россией в ее бедах и испытаниях, готовы защищать Отечество, Город и Дом. Встречая новых гостей Города, каждый из них жертвует своей жизнью. Сам Всевышний берет их под свою защиту. С легкой иронией изобразил Булгаков в романе царство Божие, где апостол Петр принимает погибших. Среди них и полковник Най-Турс в светозарном шлеме, кольчуге, с рыцарским мечом со времен крестовых походов. Рядом с ним и вахмистр Жилин, погибший еще в Первую мировую войну, и большевики с Перекопа, и еще многие другие, кто хватал «друг друга за глотку», а теперь успокоился, навоевавшись за свою веру. Господь Бог произносит вещие слова: «Все вы у меня... одинаковые - в поле брани убиенные». Поднимаясь над схваткой, автор искренне скорбит обо всех погибших: «Заплатит ли кто-нибудь за кровь? Нет. Никто. Просто растает снег, взойдет зеленая украинская трава, заплетет землю... выйдут пышные всходы... задрожит зной под полями и крови не останется и следов. Дешевая кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет. Никто».

Булгаков верил в естественный человеческий порядок на земле: «Все будет правильно, на этом построен мир». В романе «Белая гвардия» писатель показал, как страшны и необратимы последствия отступления от принятых норм плохого и хорошего, освященных не одним тысячелетием человеческой культуры. В этом отступлении писатель видел наибольшую опасность человечества. Своих читателей он призывает соблюдать верность главным принципам человечности, преданность идеалам Справедливости, Добра и Красоты.

Роман М. Булгакова «Белая гвардия» был написан в 1923- 1925 годах. В то время писатель считал эту книгу главной в своей судьбе, говорил, что от этого романа «небу станет жарко». Спустя годы он называл его «неудавшимся». Возможно, писатель имел в виду, что той эпопеи в духе Л.Н. Толстого, которую он хотел создать, не получилось.

Булгаков был свидетелем революционных событий на Украине. Свой взгляд на пережитое он изложил в рассказах «Красная корона» (1922), «Необыкновенные приключения доктора» (1922), «Китайская история» (1923), «Налёт» (1923). Первый роман Булгакова со смелым названием «Белая гвардия» стал, может быть, единственным в то время произведением, в котором писателя интересовали переживания человека в условиях бушующего мира, когда рушится основа миропорядка.

Один из важнейших мотивов творчества М. Булгакова - ценность дома, семьи, простых человеческих привязанностей. Герои «Белой гвардии» утрачивают тепло домашнего очага, хотя отчаянно пытаются сохранить его. В молитве Богородице Елена говорит: «Слишком много горя сразу посылаешь, мать-заступница. Так в один год и кончаешь семью. За что?.. Мать взяла у нас, мужа у меня нет и не будет, это я понимаю. Теперь уж очень ясно понимаю. А теперь и старшего отнимаешь. За что?.. Как мы будем вдвоём с Николом?.. Посмотри, что делается кругом, ты посмотри... Мать-заступница, неужто ж не сжалишься?.. Может быть, мы люди и плохие, но за что же так карать-то?»

Роман начинается со слов: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Тем самым как бы предлагаются две системы отсчёта времени, летосчисления, две системы ценностей: традиционная и новая, революционная.

Вспомните, как в начале XX века А.И. Куприн изобразил в повести «Поединок» российскую армию - разложившейся, прогнившей. В 1918 году на полях сражений Гражданской войны оказались те же люди, что составляли дореволюционную армию, вообще российское общество. Но на страницах романа Булгакова перед нами не купринские герои, а скорее чеховские. Интеллигенты, ещё до революции тосковавшие по ушедшему миру, понимавшие, что надо что-то менять, оказались в эпицентре Гражданской войны. Они, так же как и автор, не политизированы, живут своей жизнью. И вот теперь оказались в мире, в котором нет места людям нейтральным. Турбины и их друзья отчаянно защищают то, что им дорого, поют «Боже, царя храни», срывают ткань, скрывающую портрет Александра I. Как чеховский дядя Ваня, они не приспосабливаются. Но, как и он, они обречены. Только интеллигенты Чехова были обречены на прозябание, а интеллигенты Булгакова - на поражение.

Булгакову нравится уютная турбинская квартира, но быт для писателя ценен не сам по себе. Быт в «Белой гвардии» - символ прочности бытия. Булгаков не оставляет читателю иллюзий относительно будущего семьи Турбиных. Смываются надписи с изразцовой печки, бьются чашки, потихоньку, но необратимо рушится незыблемость быта и, следовательно, бытия. Дом Турбиных за кремовыми шторами - их крепость, убежище от вьюги, метели, бушующей снаружи, но уберечься от неё всё равно невозможно.

В роман Булгакова входит символ метели как знак времени. У автора «Белой гвардии» вьюга - символ не преображения мира, не сметания всего отжившего, а злого начала, насилия. «Ну, думается, вот перестанет, начнётся та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится всё страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли». Метельная сила разрушает жизнь семьи Турбиных, жизнь Города. Белый снег у Булгакова не становится символом очищения.

«Вызывающая новизна романа Булгакова состояла в том, что спустя пять лет после окончания Гражданской войны, когда не утихли ещё боль и жар взаимной ненависти, он осмелился показать офицеров белой гвардии не в плакатной личине “врага”, а как обычных, хороших и плохих, мучающихся и заблуждающихся, умных и ограниченных людей, показал их изнутри, а лучших в этой среде - с очевидным сочувствием. Что же нравится в этих пасынках истории, проигравших свой бой, Булгакову? И в Алексее, и в Малышеве, и в Най-Турсе, и в Николке он больше всего ценит мужественную прямоту, верность чести», - замечает литературовед В.Я. Лакшин. Понятие о чести - та точка отсчёта, которая определяет отношение Булгакова к своим героям и которая может быть взята за основу в разговоре о системе образов.

Но при всей симпатии автора «Белой гвардии» к своим героям задача его не в том, чтобы решить, кто прав, а кто виноват. Даже Петлюра и его приспешники, по его мнению, не являются виновниками происходящих ужасов. Это порождение стихии бунта, обречённое на быстрое исчезновение с исторической арены. Козырь, бывший плохим школьным учителем, никогда не стал бы палачом и не знал о себе, что его призвание - война, если бы эта война не началась. Очень многие поступки героев вызваны к жизни Гражданской войной. «Война - мать родна» для Козыря, Болботуна и других петлюровцев, которым убийства беззащитных людей доставляют удовольствие. Ужас войны в том, что она создаёт ситуацию вседозволенности, расшатывает основы человеческой жизни.

Поэтому для Булгакова не принципиально, на чьей стороне его герои. В сне Алексея Турбина Господь говорит Жилину: «Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые: сейчас друг друга за глотку, а что касается казарм, Жилин, то тут так надо понимать, все вы у меня, Жилин, одинаковые - в поле брани убиенные. Это, Жилин, понимать надо, и не всякий это поймёт». И представляется, что этот взгляд очень близок писателю.

В. Лакшин отмечал: «Художественное зрение, склад творческого ума всегда объемлет более широкую духовную реальность, чем можно удостоверить свидетельством в простом классовом интересе. Есть пристрастная, имеющая свою правоту классовая истина. Но есть общечеловеческая, бесклассовая мораль и гуманизм, выплавленный опытом человечества». На позициях такого общечеловеческого гуманизма стоял М. Булгаков.