Заха Мохаммад Хадид – архитектор иракского происхождения, жившая и работавшая в Великобритании. Первая в мире женщина Лауреат Притцкеровской премии.

Заха родилась 31 октября 1950 года в столице Ирака в семье Мухаммада аль-Хадж Хусейна Хадида, организатора партии национал-демократов. Мать девочки Ваджиха аль-Сабунджи была родом из Мосула, занималась живописью. Родители вели буржуазный образ жизни.

Заха с детства проявляла интерес к изобразительному искусству и архитектуре. Девочка постоянно фантазировала и создавала из бумаги проекты зданий. К 22 годам Заха Хадид окончила в Бейруте факультет математики Американского университета и уехала в Лондон, где стала студенткой Архитектурной школы Ассоциации Архитекторов. Девушка поступила на курс к мастерам Рему Колхасу и Элиа Зенгелису. Учась в Великобритании, Заха подробно знакомится с творчеством Казимира Малевича и русских зодчих начала XX столетия.

Архитектура

Авангард становится для Хадид любимым направлением в искусстве, студентка начинает претворять идеи направления в своем творчестве. Рем Колхас – голландский архитектор и теоретик деконструктивизма, высоко ценил талант Захи и считал девушку лучшим учеником, который когда-либо обучался у него. Первой известной работой Захи стал проект обитаемого моста над Темзой, который она разработала в 1976 году.

В 1977 году, после окончания учебного заведения Заха Хадид становится сотрудницей бюро ОМА Колхаса, откуда уходит через два года. В 1979 году появляется самостоятельный проект Захи Хадид Zaha Hadid Architects. Вместе с выполнением заказов Заха начинает преподавательскую деятельность в Архитектурной Ассоциации, где она проработала до 1987 года. Хадид не берется за разработку стандартных построек, ее интересуют крупные знаковые объекты. Поэтому Заха в основном создает проекты на бумаге и участвует в конкурсах.

Проект спортивного клуба «Пик», Гонконг

Первой победой архитектора в международном конкурсе стал проект клуба «Пик» который Заха создавала для клиента из Гонконга, но постройка не была осуществлена из-за банкротства заказчика. В 1994 году в результате очередной победы Захи Хадид в Великобритании на лучший проект оперного театра в Кардиффе разразился скандал: общественность подвергла сильному прессингу застройщика, вынудив отказаться от авангардного проекта молодой арабки.

Еще одной яркой работой этого года считается разработка перевернутого небоскреба для английского города Лестера, который также не был реализован. Первой работой, воплощенной в жизнь, стал проект пожарной часть компании Vitra в Вайле-на Рейне. Произошло знаменательное событие в 1993 году. Но по-прежнему многие проекты Хадид оставались на бумаге, что не останавливало Заху. Архитектор настолько была увлечена любимым делом, что часто спала по 4 часа в сутки.

В 1997 году после строительства музейного комплекса Гуггенхейма в Бильбао начинается интерес к идеям Захи Хадид. В 1998-1999 годах архитектор возводит два Центра искусств в США, штате Огайо, и в Риме. Здания, выстроенные по проектам иракского архитектора становятся достопримечательностями местности. Окончательно имя Захи Хадид стало известно международному сообществу после участия в разработке проекта Центра современного искусства Розенталя в Цинциннати США, строительство которого было завершено в 2003 году.

Помимо работы с крупными формами Заха Хадид экспериментирует с объектами интерьера, театральными декорациями, выставочным пространством музеев. Дизайнер создает модель туфель для Lacoste и бразильской компании Melissa. Хадид преуспевает в проектировании мебельных коллекций. Экспериментальные работы дизайнера реализуются под брендом Sawaya & Moroni.

В 2005 году достижения Захи в дизайне отмечают первой премией на всемирной выставке Design Miami. Коллекции малых форм попадают в Музей современного искусства на Манхеттене, Немецкий музей архитектуры во Франкфурте-на-Майне. Заха Хадид читает лекции по архитектуре и искусству по всему миру.

Работа в России

31 мая 2004 года состоялось знаменательное событие в жизни Захи Хадид – архитектору присудили Прицкеровскую премию. Церемония награждения состоялась в Санкт-Петербурге, в театре Эрмитажа. С этого времени началось сотрудничество Хадид с Россией. Неоднократно она приезжала в Москву с мастер-классами, в 2005 году сотрудничала с группой проектировщиков жилого комплекса «Живописная Тауэр» в столице России.

В 2012 году Заха Хадид создает проект футуристического дома для предпринимателя Владислава Доронина, через три года – бизнес-центр «Пересвет-Плаза». В 2012 году после открытия центра в Баку, созданного по проекту Захи Хадид, архитектор получает премию Британского Музея дизайна, в номинации «Дизайн года».

Среди работ мастера интерес представляют постройки различного функционального назначения: Научный центр в Вольфсбурге, Музей искусств в Дании, отель «Пуэрто Америка» в Испании, станция фуникулера в Австрии, Центр водных видов спорта в Лондоне, проект театра в Марокко, стадион в Катаре, здание средней школы в Лондоне. Значимыми проектом 2000-х для Хахид стала постройка Музея MAXXI на окраине Рима.

В 2010 и 2011 годах Заха Хадид становится лауреатом премии Джеймса Стерлинга Королевского института британских архитекторов. Фото работ архитектора и дизайнера находятся в свободном доступе в интернете, с ними может ознакомиться каждый. Со временем здания, построенные по проектам Захи Хадид, становятся обтекаемыми, полностью теряя углы и прямые линии. Дизайнер отходит от деконтруктивизма, создав собственный стиль.

Личная жизнь

Личная жизнь так и не смогла вписаться в творческую биографию Захи Хадид. У архитектора не было семьи, Заха не оставила после себя наследников.

Собственными детьми Хадид считала проекты, над которыми постоянно работала. Дизайнер всю жизнь прожила в лондонской квартире, которая находилась недалеко от архитектурного офиса.

Смерть

В марте 2016 года Заха Хадид обратилась в клинику Майами по поводу проведения лечения бронхита. Но 31 марта архитектор скоропостижно скончалась.

Причиной смерти медики называли сердечной приступ. После смерти Хадид оставила только архитектурный бизнес.

Сейчас делом Захи Хадид занимается ее партнер по фирме Патрик Шумахер, который решил завершить 36 работ мастера, оставшиеся незаконченными. Среди новых заказов бренда – строительство Делового центра в столице Чехии и технопарк в Подмосковье.

Проекты

• Пожарная часть компании-производителя дизайнерской мебели «Витра», Вайль-на-Рейне, Германия - 1994
• Центр современного искусства Розенталя в Цинциннати, Огайо, США - 1998
• Вокзал Hoenheim-North и автостоянка, Страсбург, Франция - 2001
• Трамплин Bergisel, Инсбрук, Австрия - 2002
• Научный центр «Phæno», Вольфсбург, Германия - 2005
• Музей искусств Ордрупгаард: новое крыло, Копенгаген, Дания - 2005

• Отель «Пуэрта Америка», Мадрид, Испания - 2006
• Станция Фуникулера, Австрия - 2007
• Национальный музей искусств XXI века, Рим, Италия - 2010
• CMA CGM Tower, Марсель, Франция - 2011
• Центр водных видов спорта (Лондон), Англия - 2011
• Центр Гейдара Алиева, Баку, Азербайджан - 2012
• Бизнес-центр «Пересвет-Плаза», Москва, Россия - 2015

Архитектурное проектирование прерогатива не только мужчин. В 2004 году Притцкеровскую премию получила Заха Хадид, став первой женщиной ее удостоенной.

Притцкеровская премия — награда, присуждаемая ежегодно за достижения в области архитектуры (считается Нобелевской премией архитектуры ).

На момент получения премии Заха смогла воплотить в жизнь не более пяти скромных сооружений, но уже через десять лет фирма, которую организовала Заха Хадид в 1980 году - Zaha Hadid Architects создала 950 проектов в 44 странах мира. В настоящий момент в штате трудятся 400 архитекторов 55 национальностей.

У Хадид не было сложной биографии. Она родилась в 1950 году в Ираке в семье богатого и проевропейского промышленника. Жила в одном из первых в Багдаде модернистских домов, ставшим для нее символом прогрессивных взглядов и зародившим любовь к архитектуре. После школы уехала учиться математике в Бейрут, оттуда — в Лондон, и уже практически не возвращалась на родину. В Великобритании она поступила в архитектурную школу, где ее наставником стал великий голландец Рем Колхас. Подобно учителю, обожала русский авангард: ее дипломный проект отеля-моста над Темзой 1977 года — одна большая отсылка к Малевичу. Хадид была настолько одаренной, что Колхас назвал ее «планетой на своей собственной орбите» , а сразу после выпуска из школы взял партнером в бюро OMA. Спустя три года она уйдет, чтобы начать свою практику.

Свой первый конкурс Хадид выиграла в Гонконге — в 1982 году с проектом спортивного клуба на вершине одной из местных гор. Ее предложение — отрицающая гравитацию супрематическая композиция — принесло Хадид известность среди специалистов. Оно могло бы запустить ее карьеру, но этого не случилось: клуб не построили, от проекта остались лишь красивые аксонометрии. Парадоксально, но причиной стали не технические трудности или радикализм проекта, а начавшееся обсуждение грядущей передачи города от Великобритании Китаю. Риски потери Гонконгом свободы были так сильны, что через год заказчик предпочел отменить строительство. Хадид вернулась в Лондон и на деньги, вырученные от конкурса, открыла офис и стала работать в "стол".

Первое здание она построила только через десять лет, в 1993 году — небольшую пожарную станцию для мебельной компании Vitra, которая своим летящим козырьком-крылом вполне бы могла сойти за павильон работы советских авангардистов 1920-х годов. Еще через пару лет она трижды выиграла конкурс на создание оперы в Кардиффе, но ее не построили. Перед получением Притцкера у Хадид и вовсе была одна серьезная работа — завершенный за год до премии Центр современного искусства Розенталя в провинциальном Цинциннати, названный, правда, самым важным новым зданием в США со времен завершения холодной войны.

Летом 2014 года, открывая свое новое здание в Гонконге, Заха Хадид выглядела триумфатором. Алюминиевая изогнутая Башня инноваций местного технологического университета, зажатая между эстакадами шоссе и безликими многоэтажками южного Коулуна, казалась бы чуждой в любом окружении. То ли омытая морем скала, то ли космический корабль, который сошел бы впору жокеям из «Прометея» Ридли Скотта, — ее здания выглядят передовыми технологическими продуктами , большими гаджетами, кусочками идеально просчитанного на компьютере будущего, внезапно оказавшимися на несовершенной планете. Но не это стало причиной триумфа — не здание, а сам город. Две трети своей карьеры Заха Хадид была бумажным архитектором, популярным лишь среди критиков. Виновник ее отложенного успеха именно Гонконг.

Задним числом может показаться, что награждение Захи Хадид было политическим решением притцкеровского жюри. Представьте: авангардист с неограниченной фантазией, женщина в мужской профессии (не единственная — в середине 1990-х известности уже добилась француженка Одиль Декк, — но какая разница), к тому же родом из страны третьего мира. Но, скорее, награда была выдана авансом — с надеждой, что она переосмыслит язык современной архитектуры. Начиная с 1997 года, когда Фрэнк Гери открыл в Бильбао деконструктивистский музей Гуггенхайма, мир захлестнула мода на мировых архитекторов-суперзвезд, ставших героями популярной культуры. Хадид должна была стать самой самобытной из них.

И стала: в 2010 и 2011 годах она дважды подряд выиграла престижную британскую премию Стерлинга за здания Национального музея искусств XXI века в Риме и средней школы Эвелин Грейс в Лондоне. Расположенный на севере Рима музей MAXXI и вовсе opus magnum Хадид, к которому она шла три десятилетия. Теперь Хадид больше не заботит деконструктивизм: с середины 2000-х ее постройки имеют плавные формы, а их дизайн просчитывается на компьютере как сложное уравнение, связывающее все части здания. За последнее отвечает соавтор Хадид и директор ее бюро Патрик Шумахер, являющийся главным теоретиком параметрической архитектуры. Работая в стол, они ждали, когда технологии смогут воплотить в жизнь их воображение, и вот дождались.

Внутренности MAXXI — это то ли кишечник странного животного, то ли русло подземной реки, вымывающей себе путь через толщи железобетона. Если модернистская архитектура XX века стремилась к небу и была отчетливо воздушной, то архитектура Хадид — «водная», она живет в мире без гравитации, а ее условные пространства без пола и потолка перетекают друг в друга. В этом есть что-то восточное, словно Хадид вспоминает родную культуру и рисует проекты как арабскую каллиграфию. Самобытно ли это? Очень. Проблема в том, что, став массовой, эта архитектура становится предсказуемой в своей необычности. Она так непривычна и так чужда европейцу, что все время выглядит на одно лицо, словно Хадид раз за разом придумывает одно и то же. Более того, оказывается, что эту самобытную архитектуру не так уж сложно скопировать: в Китае у британки уже появились пираты.

Выиграв конкурс в 2007 году в Азербайджане, Zaha Hadid Architects проектировала центр Гейдара Алиева. После обретения независимости в 1991 году, Баку стремится всеми силами уйти от архитектры советского наследия. Построенный в 2012 году центр, призван выразить чувства азербайджанской культуры и показать оптимизм нации, которая с надеждой смотрит в будущее.

Обвинения в самоповторах не самое страшное. Превратившись из бумажного в массового архитектора, Заха Хадид оказалась в ловушке: она стала модным архитектором-суперзвездой ровно тогда, когда мода на таких звезд стала сходить на нет. Оказалось, что эффект Бильбао не работает; после рецессии 2008 года в моде левизна, бережливость и социальный подход. Постройки Хадид — полная противоположность: в 2014 году ее ругают за то, что пространство в ее зданиях используется неэффективно, что ее работы дорого возводить и еще дороже обслуживать, что она строит везде, особенно в Китае и нефтяных деспотиях Ближнего Востока, где совсем не соблюдаются права человека.

Ей ставят в вину рабочих, гибнущих на строительстве похожего на вагину стадиона в Катаре. В ответ Хадид и Шумахер заявляют, что архитектор не должен думать о социальной справедливости, он должен хорошо выполнять свою работу. Они говорят, что их необычные пространства меняют коммуникацию между людьми и что благодаря этим зданиям в будущем общество станет прогрессивнее и гуманнее. Им не то чтобы верят, а притцкеровское жюри словно в шутку отдает новую премию японцу, который строит временные дома из картона для беженцев и пострадавших от землетрясений.

Впрочем, сама Хадид в этом не виновата. Весь прошлый век авангардные архитекторы продавали не здания, а надежду на прогресс и воспоминания о светлом будущем. Но технический прогресс не гарантирует социальной справедливости, и в начале XXI века человечество испытало кризис веры. Никто не полетел осваивать далекие планеты, неожиданного будущего нет — есть лишь чуть более зеленое и эффективное настоящее с продвинутыми гаджетами. Всю жизнь Заха Хадид была авангардным архитектором, но теперь ей больше нечего продавать. В 2014 году ее необычные постройки — это всего лишь здания.

О личной жизни и взглядах Захи Хадид известно немного. У нее сложный характер, она бывает эмоциональна и нетерпелива, но вряд ли ей откажешь в обаянии. Она обещала никогда не строить тюрем — «даже если это будут самые роскошные тюрьмы на свете». Из-за карьеры она так и не вышла замуж. У нее нет детей. Она говорит, что хотела бы их, но, видимо, уже в другой жизни. Хадид называет себя мусульманкой, но не то чтобы верит в бога. Она не считает себя феминисткой, но радуется, что ее пример вдохновил многих людей по всему миру. Она уверена, что женщины умные и сильные.

Квартира Захи Хадид находится неподалеку от офиса в лондонском Клеркенвелле, — и судя по тому, что говорят побывавшие там люди, это хирургически чистое пространство, заставленное авангардной мебелью. Белое, безликое и бездушное — не столько дом, сколько временное и необжитое пристанище. Хадид водит BMW, любит Comme des Garçons, иногда смотрит «Mad Men», слишком часто заглядывает в свой телефон. У нее нет личной жизни — у нее есть проекты. В 2014 году Заха Хадид в шестой раз попала в шорт-лист премии Стерлинга за Центр водных видов спорта , построенный к лондонской Олимпиаде 2012 года.

Несмотря на критику в прессе, в следующем году она откроет еще пять иконических зданий в разных концах света, а через год — еще пять, и ее почти наверняка номинируют в седьмой, восьмой и миллионный раз. Сейчас Хадид 65 лет, ее партнеру Патрику Шумахеру — всего 53, почти ничто по меркам индустрии. Их бюро загружено работой на десятилетие вперед. Светлого будущего не существует, но у них все еще впереди.

В 2015 году Заха Хадид включена в список 100 самых влиятельных деятелей Европы по номером 59.

Родилась в Багдаде (Ирак), уже в 11 лет поняла, что хочет стать архитектором . В 1972 году поехала учиться в Лондон, где и осталась жить. «Планета на своей собственной орбите» - так называл свою талантливую студентку известный голландский архитектор Рем Колхас, бывший преподаватель Захи в знаменитой AA (Architectural Association School of Architecture), а после и ее первый работодатель.

Уже в 1980 году Заха Хадид открыла свое бюро Zaha Hadid Architects. Участвовала во многих конкурсах, одну за другой одерживала победы, но дальше бумаги дело не шло. Заказчиков пугали смелые идеи архитектора. Довольно долго ее бюро занималось дизайном мебели, интерьеров и даже обуви. Первым реализованным объектом Захи Хадид стала пожарная часть компании Vitra в Германии (1990 - 1993), однако широкую известность архитектор получила только в 1999 году после строительства Центра современного искусства Розенталя в Цинциннати (США). В 2004 году Заха Хадид стала первой женщиной, получившей высочайшую награду в области архитектуры - Притцкеровскую премию. Возведенные в разных точках земного шара постройки Захи Хадид выглядят как инопланетные существа. 31 марта 2016 года архитектор скончалась от сердечного приступа в Майами. Она опередила свое время, оставив много проектов, которые, надеемся, будут реализованы.

Первая постройка - пожарная часть компании Vitra в Германии (1990 - 1993) Частный особняк в Барвихе, Россия. Политехнический университет в Гонконге, Китай Многоцелевой комплекс Beko Masterplan в Белграде, Сербия Золотая станция метро в Эр-Рияде, Саудовская Аравия Небоскребы Signature Towers в Дубаи, ОАЭ Международный центр культуры и искусства Чанша, Китай 40-этажный отель в Макао, Китай Бизнес-центр премиум-класса Dominion Tower, Москва, ул. Шарикоподшипниковская, 5, стр. 1. Облицовка фасада из алюминиевых панелей меняет оттенок в зависимости от угла зрения и степени освещенности. Dominion Tower отличает удивительная атмосфера и легкость, которую создает атриум – на верхний этаж можно подняться по «парящей» лестнице или на одном из 5-ти лифтов. Фестивальный комплекс имени Бетховена в Бонне 2020, Германия. Центр Гейдара Алиева, Баку. Культурный центр имени Гейдара Алиева - постройка с трудной судьбой. Не успев открыться, она пережила пожар, но, как феникс, возродилась из пепла, не утратив своей красоты. Здание-скульптура с плавными, текучими очертаниями эффектно в любом ракурсе: не поленитесь обойти его со всех сторон. Внутри - концертный и выставочный залы, музей Алиева. Ул. Гейдара Алиева. Музей транспорта Риверсайд, Глазго. 36-метровый фасад из стекла, в котором отражается река Клайд, венчает зубчатая крыша. Несмотря на то, что строительство из-за кризиса затянулось на семь лет, оно того стоило. Этот музей в 2013 году назван лучшим в Европе. Олимпийский стадион в Токио 2020, Япония Футбольный стадион 2022, Катар

В конце сентября в Москве открылось первое российское здание великого британского архитектора Захи Хадид . Проект деконструктивистской башни Dominion Tower имеет сложную судьбу. Бизнес-центр на Шарикоподшипниковской улице был задуман десять лет назад, а его строительство началось ещё весной 2008 года. Кризис заморозил проект: постройка от архитектурной звезды оказалась слишком дорогой для компании-заказчика «Доминион-М». Впоследствии российский архитектор Николай Лютомский удешевил и доработал проект для московских условий, и в 2012 году строительство возобновилось. Теперь эпопея заканчивается, и белоснежный бизнес-центр с необычным атриумом ищет арендаторов.

Мы отправились на Дубровку и поговорили с партнёром бюро Zaha Hadid Architects Патриком Шумахером о новом проекте, работе в России и звёздной архитектуре. А главный редактор The Village Юрий Болотов объясняет, почему, несмотря на эффектный внешний вид, новое здание так и осталось в середине 2000-х годов.

Что не так?

Юрий Болотов, главный редактор The Village: «Дорогая и ладная вещь из позапрошлой коллекции, которую провинциальный житель купил в метрополии в стоке и теперь восторженно привёз в свой райцентр», – примерно так я первое московское здание Захи Хадид в своей язвительной и намеренно провокационной колонке ещё прошлым летом, когда появились первые новости о завершении проекта Dominion Tower на Шарикоподшипниковской улице. К сожалению, спустя год приходится повторить эти слова.

Изломанная башня в промзоне на Дубровке потеряла в реализации из-за традиционно неважного качества российского строительства, но всё равно удивляет своими формами. Представьте, что среди привычного постсоветского пейзажа - забор, роддом, серые пятиэтажки, машиностроительный завод - приземлился инопланетный корабль, напоминающий стопку брошенных друг на друга PlayStation 4. Вы входите внутрь бизнес-центра и видите текучий атриум, который перерезают зигзаги лестниц. Эффектно? Очень: такой вещи в России ещё не было, и очень скоро снимки этого самого атриума заполнят Instagram, а московские краеведы станут водить экскурсии к зданию.

Ново и необычно, но лишь для Москвы. Dominion Tower - это шаг назад по сравнению с тем же Центром Гейдара Алиева в Баку или любым другим новым проектом бюро. Здание проектировали и строили более десяти лет, и сейчас оно выглядит запоздалым приветом из прошлого. И дело не только во внешней форме как у ранних проектов Хадид - внутренности здания куда современнее его фасадов, - но и в самой идеологии постройки.

Несмотря на мировую известность, Заха Хадид - противоречивый и отчасти трагический персонаж . К моменту получения Притцкеровской премии в 2004 году она два десятилетия была бумажным архитектором. Хадид раз за разом выигрывала конкурсы, её необычные проекты с отсылками к Малевичу и русскому авангарду получали восторженные отзывы критики, но в итоге бюро завершило едва ли пять скромных построек. Спустя десятилетие у Хадид нет проблем с заказами: она главный архитектор на планете, и её иконические здания появляются по всему миру. Однако за прошедшее десятилетие в архитектуре произошёл тектонический сдвиг.

Авангардные проекты Нормана Фостера, Фрэнка Гери и других звёзд воспринимались на ура на рубеже веков. Но сейчас ту же Хадид критикуют за слишком сложные и дорогие постройки, добавляя, что она виновата в гибели рабочих на стройплощадке в Катаре. Последний удар по бюро - отмена масштабного строительства стадиона к токийской Олимпиаде 2020 года, на проектирование которого ушло несколько лет. Хадид - архитектурная звезда в эпоху, когда мода на архитектурных звёзд пошла на спад. Британка всю жизнь была авангардным архитектором, но к 2015 году изменилось само понимание авангарда. Масштабные и эффектные здания из железобетона - скорее прошлое, чем будущее: в 2014 году Шигеру Бан получил Притцкеровскую премию за временные постройки для беженцев, собранные из картонных труб, а в этом её должен был ныне покойный Фрай Отто за лёгкие тентовые конструкции.

Всё это применимо и к первому российскому проекту британки. Когда проектирование только начиналось в середине 2000-х, девелопер заказывал не просто эффектное здание, а образ светлого и благополучного будущего. Кризис 2008 года на несколько лет заморозил строительство, а к 2015 году всё в России изменилось настолько, что получившийся результат - скорее неоправданная роскошь, чем необходимость (и аренда в новом бизнес-центре едва ли не выше, чем в небоскрёбах «Сити»).

Хотите ощутить дух этого года? Отправляйтесь в , в котором голландец дал новую жизнь типовой советской архитектуре 1960-х годов. Успейте до закрытия во временное пространство « , сделанное быстро и дёшево. Покатайтесь на качелях на обновлённой . А Dominion Tower, увы, совершенно несвоевременна. Здание от этого не становится хуже, но осадок остаётся.

Забавный факт для конца: единственный нынешний арендатор элитного бизнес-центра - Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства. Госкомпания, занимающая первые три этажа башни, курирует расселение ветхого жилья».

Патрик Шумахер

Что говорят архитекторы?

Патрик Шумахер, партнёр Zaha Hadid Architects: « Меня полностью устраивает получившееся здание, и я завидую людям, которые будут работать в такой хорошей среде. Мы считаем, что проект ещё очень современный, несмотря на то, что на его реализацию ушло десять лет. Постройка полностью соответствует курсу бюро и отвечает тому, что мы делаем сегодня. За последние десятилетия у нас сложился очень стабильный подход к идеологии и разработке пространства. Мы любим открытость, пространственный динамизм, нам нравится идея пространственного полёта. Например, когда вы стоите в атриуме здания, то видите всё, что происходит наверху, внизу, по бокам - у вас создаётся глобальное осознание пространства. Для нас это очень современный и актуальный подход к архитектуре.

Во время работы над этим проектом мы сотрудничали с российской стороной, которая отвечала за то, чтобы здание соответствовало принятым в России нормативам, готовила всю окончательную конкурсную документацию и осуществляла технический контроль за площадкой. В свою очередь мы сделали основной проект, проработали все детали и отвечали за создание внешнего облика здания. Все проекты, которые выполняет бюро, инициируются мной и Захой Хадид, включая эту постройку. Мы делаем очень общие скетчи, и после этого проектировщики воплощают идеи в более конкретные формы. Это превращается во внутренний конкурс, соревнование внутри бюро. Мы даём молодым талантам возможность поучаствовать в креативном процессе.

На протяжении всего процесса строительства бюро постоянно проводило контроль качества - и мы продолжаем сейчас осуществлять этот контроль. Конечно, в России есть области, в которых работать трудно, и приходилось иногда многое переделывать. Но это обычное дело при любом строительстве, в абсолютно любой стране. Мы указываем на ошибки и требуем, чтобы всё было сделано хорошо, и клиент нас очень поддерживает в этом: они сами будут занимать это здание в будущем.

Иногда помещения продаются ещё на стадии рисунка, девелопер получает деньги уже до начала работ и теряет интерес к объекту. От этого очень страдает качество строительства, потому что нет стимула поддерживать его на высоком уровне. Однако я заметил, что сейчас в России ситуация улучшается - как и в любой стране, которая выходит на новый уровень развития. В 1990-е годы у вас только начали появляться разные проекты, а новые вещи вводились очень быстро, поэтому не приходилось ожидать высокого качества строительства. Но, приезжая сюда не в первый раз, я вижу, что качество постепенно улучшается.

О работе в России

В середине 2000-х годов мы спроектировали жилую башню на Живописной улице для «Капитал Груп». У этого задания на Москве-реке были особенная идея и дизайн, и мне больше всего жаль, что проект не осуществился. Но мы надеемся, что у нас ещё появится возможность воплотить его в жизнь.

Наш проект коттеджа на Рублёвке для Наоми Кэмпбелл ещё не закончен, и поэтому мы о нём пока не говорим. Сейчас мы работаем над интерьером, и я отправлюсь туда проверить, как идёт строительство. Это тот случай, когда мы взяли на себя всю художественную работу и разрабатываем абсолютно все детали до последней мелочи. Мы проектируем даже водопроводные краны, камины и мебель - редкая возможность осуществить проект дома мечты. И, как вы понимаете, наш клиент не Наоми, а господин Доронин (Владислав Доронин, бизнесмен, совладелец компании «Капитал Груп». - Прим. ред.) , он платит деньги.

Кроме того, мы ведём переговоры ещё с двумя российскими клиентами: один проект - в Твери, другой в Казани, оба будут находиться у Волги. Пока мне бы не хотелось делиться подробностями. Но могу сказать, что сейчас всем приходится работать в период сильных колебаний валют, и это представляет большую трудность для нас. Наши гонорары уже совершенно недоступны для российских компаний.

О звёздной архитектуре

Часто говорят, что эпоха звёздных архитекторов завершается. Я не совсем согласен с этим. Мы живём в эпоху глобализации, и многие бренды становятся всё более важным элементом нашей жизни. Поэтому звёздные архитекторы никуда не денутся, и будут появляться новые звёзды. Просто период их влияния станет короче, чем раньше. Если мы говорим о крупных зданиях - новых аэропортах, олимпийских стадионах, крупных небоскрёбах, - то эти проекты должны осуществляться большими и опытными организациями. Однако, с одной стороны, не во всех странах есть такие компании. А с другой стороны, чтобы быть устойчивыми, большим компаниям нужен глобальный рынок. Нет-нет, эра звёздных архитекторов не закончится ещё очень долго.

Мы работаем на всех пяти континентах, и у нас в бюро 400 архитекторов. Мы хотели бы работать в странах, которые находятся на разных этапах развития. У нас нет никакого морального превосходства, которое мы бы чувствовали по отношению к странам с разными социальными условиями. В любой стране существуют проблемы, которые могут стать объектом критики, особенно на политическом уровне. Но у каждой страны есть возможность иметь первоклассные институты, и каждая страна принимает своё участие в развитии мировой культуры.

У нас есть замечательные инновационные проекты в Китае, Азербайджане, Саудовской Аравии. Иногда нас очень сильно критикуют за работу в странах с тяжёлыми условиями труда, в которых не соблюдаются строительные нормы и не такая техника безопасности, как в Великобритании. Но всё равно важно продолжать работать в этих странах для того, чтобы у них был шанс развиваться. Так что наша совесть чиста».

Ровно 13 лет назад Заха Хадид стала первой в истории женщиной, получившей престижную Притцкеровскую премию. Google почтил ее память специальным дудлом, на котором знаменитый британский архитектор изображена на фоне Центра Гейдара Алиева в Баку, созданного по ее проекту. Esquire вспоминает пять дорогостоящих проектов Хадид.

1. Многофункциональный комплекс City of Dreams, Макао, Китай

Компания Захи Хадид занималась проектом одной из четырех башен многофункционального игорно-гостиничного комплекса «Город грез». Это 40-этажная гостиница на 780 номеров с ресторанами, магазинами и казино, которая откроется в 2017 году. Общая стоимость строительства комплекса City of Dreams оценивается в $2,4 млрд.

2. Центр водных видов спорта в Лондоне

Одно из основных мест проведения летних Олимпийских игр в Лондоне. Это крытый объект на 2500 мест с двумя 50-метровыми бассейнами и одним 25-метровым бассейном для дайвинга. Его строительство обошлось в £269 миллинов (около $347 млн).

Кстати, Заха Хадид спроектировала еще один спортивный объект, пожалуй, самый скандальный в ее карьере — стадион «Аль-Вакра» в Катаре, в котором пройдут матчи чемпионата мира по футболу в 2022 году. Сначала проект раскритиковали в СМИ, найдя в его дизайне ассоциации с женской анатомией. Потом на архитектора обрушился шквал критики из-за гибели нескольких сотен рабочих, занятых в строительстве. Да и сам чемпионат из-за коррупционного расследования в ФИФА иначе как скандальным не назовешь.

3. Мост шейха Зайда, Абу-Даби

Мост длиной 842 метра назван в честь бывшего президента Объединенных Арабских Эмиратов, чей фонд спонсировал строительство множества культурных объектов, и обошелся в $300 миллионов.

4. Центр Гейдара Алиева, Баку.

Этот проект в 2014 году получил премию «Дизайн года» и стал одной из самых узнаваемых работ Захи Хадид. По данным СМИ, власти Азербайджана потратили на строительство $250 миллионов.