Есть мнение, что произведение А.И. Куприна "Суламифь" содержит элементы детского порно. Героине произведения исполнилось лишь 13 лет, когда у нее с царем случилась любовь. В повести речь идет именно о любви, причем так сильной, какой никогда не видывал мир.

"Суламифь" не является чем-то непристойным, а является классикой мировой художественной литературы. Даже несмотря на то, что границы отнесения произведения к порнографическому меняются в разные эпохи и у разных народов, "Суламифь" никогда не относили к запрещенному контенту. Потому что цели данного произведения отличаются от целей порнографических текстов.

Сам сюжет основан на книге "Песнь песней" из Библии. Но в довольно вольном пересказе Куприна. Песнь Соломона, Песнь (всех) песней, — каноническая книга Ветхого Завета, написанная на библейском иврите и приписываемая царю Соломону. В настоящее время обычно толкуется как сборник свадебных песен без единого сюжета. Куприн попытался выстроить единый сюжет из всего этого. Примерно как если бы из десятков русских народных песен кто-то составил сюжет о любви какой-нибудь Аленушки и добра молодца Ивана, включив в него цитаты и сюжет из разных песен.

Имя Суламифь упоминается в Библии лишь вскользь и только в одном стихе. По некоторым толкованиям, имя Суламифь - всего лишь производное от местности по соседству. Как например, нарицательное название девушки "Москвичка" (из Москвы) или, например, "Смолянка" (из Смоленска).

В Библии нет таких подробностей любви, какие есть в сюжете "Суламифи" Куприна. По православной интерпретации, в книге "Песнь песней" на примере сильной любви между мужчиной и женщиной говорится о более высоких материях, в которые мы сейчас не будем вдаваться. если вкратце, то на примере такой сильной любви между девушкой и царем читателям дается шанс постигнуть Божественную Премудрость (Бог и есть Любовь)

В произведении Куприна, до встречи с Суламифью, царь имел успех у женского пола. Цитата:

Чего бы глаза царя ни пожелали, он не отказывал им и не возбранял сердцу своему никакого веселия. Семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, потому что бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных. Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине. Кроме того, любил царь многих дочерей Иудеи и Израиля.

Но всех их затмила юная девушка своей красотой и искренней любовью. Семь дней длилось их совместное счастье, только семь дней они безраздельно принадлежали друг другу. А почему они расстались вы узнаете, если захотите прочитать само произведение Куприна. Общую идею исключительно сильной взаимной любви, которая сильнее смерти, писатель хорошо передает.

Многочисленные вставки из Библии и точные указания на исторические данные делают это произведение еще более сильным. Вот пример вставки из "Песни песней", которая есть у Куприна:
"...крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она пламень весьма сильный.
Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем..."

Пост на похожую тему.

Цитаты из книги Александр Куприн - Суламифь:

«Положи меня, как печать, на сердце твоем, как перстень, на руке твоей, потому что крепка, как смерть, любовь, и жестока, как ад, ревность: стрелы ее - стрелы огненные».

«золотому яблоку в чаше из прозрачного сардоникса подобно слово, сказанное умело»

«Слово - искра в движении сердца», - так говорил царь.»

«- Все суета сует и томление духа, - так говорит Екклезиаст.

Но тогда не знал еще царь, что скоро пошлет ему Бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти.»

«Скажи, правда ли, что ягоды мандрагоры помогают в любви?

Нет, Суламифь, в любви помогает только любовь.»

«Но она сама изгибает назад спину на грудь Соломона. Губы ее рдеют над блестящими зубами, веки дрожат от мучительного желания. Соломон приникает жадно устами к ее зовущему рту. Он чувствует пламень ее губ, и скользкость ее зубов, и сладкую влажность ее языка и весь горит таким нестерпимым желанием, какого он еще никогда не знал в жизни.»

«Любовь же бедной девушки из виноградника и великого царя никогда не пройдет и не забудется, потому что крепка, как смерть, любовь, потому что каждая женщина, которая любит, - царица, потому что любовь прекрасна!»

«Стояли светлые, теплые, лунные ночи - сладкие ночи любви! На ложе из тигровых шкур лежала обнаженная Суламифь, и царь, сидя на полу у ее ног, наполнял свой изумрудный кубок золотистым вином из Мареотиса, и пил за здоровье своей возлюбленной, веселясь всем сердцем, и рассказывал он ей мудрые древние странные сказания. И рука Суламифи покоилась на его голове, гладила его волнистые черные волосы.»

«Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура, сына Иакеева, слышанные от него учениками.»

«Окруженные, осиянные молчаливым светом луны, они забывали о времени, о месте, и вот проходили часы, и они с удивлением замечали, как в решетчатые окна покоя заглядывала розовая заря.»

«Жадно внимала ему Суламифь, и когда он замолкал, тогда среди тишины ночи смыкались их губы, сплетались руки, прикасались груди. И когда наступало утро, и тело Суламифи казалось пенно-розовым, и любовная усталость окружала голубыми тенями ее прекрасные глаза, она говорила с нежной улыбкою:

Освежите меня яблоками, подкрепите меня вином, ибо я изнемогаю от любви.»

«- Жизнь человеческая коротка, но время бесконечно, и вещество бессмертно. Человек умирает и утучняет гниением своего тела землю, земля вскармливает колос, колос приносит зерно, человек поглощает хлеб и питает им свое тело. Проходят тьмы и тьмы тем веков, все в мире повторяется, - повторяются люди, звери, камни, растения. Во многообразном круговороте времени и вещества повторяемся и мы с тобою, моя возлюбленная. Это так же верно, как и то, что если мы с тобою наполним большой мешок доверху морским гравием и бросим в него всего лишь один драгоценный сапфир, то, вытаскивая много раз из мешка, ты все-таки рано или поздно извлечешь и драгоценность. Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого.»

А. Куприн и Л. Андреев обратились к библейским сюжетам почти одновременно, в начале двадцатого века. «Смутное» время в России, дарование русскому народу демократических свобод, ослабление позиций православной церкви, распространение идей мистицизма позволили этим великим писателям написать нетривиальные художественные произведения на библейские и евангельские темы, «переделать» канонические истории, что еще в конце девятнадцатого века представлялось невозможным. А. Куприн «всего лишь» дописывает великую библейскую «Песнь песней», Л. Андреев переосмысливает поступок самого великого из грешников Иуды, посягает на этические основ православия.

Повесть «Суламифь» впервые напечатана в 1908 г. в альманахе «Земля». Сам Куприн назвал ее «… не то исторической поэмой, не то легендой о любви Соломона и Суламифи». В основу вошла библейская «Песнь песней», повествующая о любви великого израильского царя Соломона, мудрейшего из людей, и Суламифи, дщери израилевой, нищей девушке из виноградника. История этой любви входит в анналы мировой любовной лирики, по праву считается одной из самых прекрасных и значимых любовных историй. Сюжет ее очень прост: царь Соломон, мудрейший из людей, полюбил юную сельскую девушку из своего виноградника в Ваал-Гамоне, где любил уединяться в часы великих размышлений, прекраснейшую из женщин, а потом покинул ее. Страдающая Суламифь ищет своего возлюбленного, страдает от ревности и неразделенной любви, затем влюбленные воссоединяются, Соломон берет девушку в свой дворец. История Соломона и Суламифи остается незавершенной, недосказанной, легкой, оставляет ощущение загадки, предполагает домысливание. Из текста «Песни песней» непонятно, осталась ли Суламифь возлюбленной царя, смерть ее, тем более, не обсуждается.

Великолепие библейского текста, самой древней и знаменитой истории любви, чудесная поэзия, обогатили литературу вечными метафорами, живописующими женскую красоту: «Как прекрасна ты, подруга моя, как ты прекрасна! Глаза твои - голуби! Волосы твои как стадо коз, что сбегает с гор Гилъада, зубы твои, как стадо стриженных овец, что вышли из купальни. Как алая нить губы твои, и уста твои милы, как дольки гранатов виски твои. Шея твоя подобна башне Давидовой, которой все любуются. Две груди твои как два олененка, как двойня газели, что пасутся среди лилий. Вся ты прекрасна, подруга моя, и нет в тебе изъяну». Слова «Песни песней» раскрывают всю силу любви и ревности: «Положи меня печатью на сердце твое, печатью на руку твою, ибо сильна, как смерть, любовь, как преисподняя - люта ревность! Стрелы ее - стрелы огненные - пламень Господень! Многие воды не смогут погасить любовь и реки не зальют ее «. И. Куприна, великого знатока и певца любви, автора «Гранатового браслета» и «Олеси», не могла не привлечь красота и сила этой истории. Ему предстояла непростая задача: создать текст, не уступающий по красоте библейскому. Повесть написана густой, сочной прозой, расцвеченной яркими деталями и красками, в своем тексте Куприн щедро использует библейские стихи, вводя их в диалоги Суламифи и Соломона, что значительно украшает его произведение.

Делая из поэмы повесть, Куприн обязательно должен был изменить сюжет, наполнить его деталями, усложнить простую историю, драматизировать ее, закончить. Он делает это, привлекая другие книги Библии, например, «Притчи Соломоновы», позволившие ему выписать образ царя. Куприн не отходит от библейских оценок в описании знаменитого царя, четко следует им, используя библейский текст, допускает прямые заимствования из книг библии. Он описывает его мудрость, его богатство, благоволение к нему Бога: «За то, что ты не просил долгой жизни себе, не просил себе душ врагов, не просил себе богатства, но просил мудрости… даю я тебе сердце мудрое и разумное. Так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе.» Кроме того, он использует богатый исторический материал, позволивший ему описать Иерусалим, дворец Соломона, храмы, сосуществующие наряду с иудейским другие религиозные культы. Известно, что он долго и тщательно собирал его.

Сюжет «Песни песней» оказывается слишком незамысловатым для прозы, поэтому Куприн решил сделать из поэмы любовную трагедию. Для этого он утяжеляет повествование, заканчивает действие смертью главной героини и вводит в сюжет несуществующий персонаж, египетскую царицу Астис, жрицу богини Исиды, сладострастную злодейку, безумно влюбленную в Соломона и отравившую Суламифь из ревности. Суламифь умирает, оставляя Соломона в великой печали. В результате появляется любовная трагедия по мотивам библейской истории, однозначная, завершенная, полностью высказанная, несмотря на все мастерство Куприна, значительно уступающая оригиналу.

Можно только гадать, что заставило Куприна взяться за переписывание «Песни песней». Возможно, красота последней, заворожившая писателя. Возможно, желание популяризировать прекрасную любовную историю. А может быть и желание получить некоторые авторские дивиденды, используя столь известный неподражаемый текст, позволивший автору украсить собственную прозу неповторимыми отрывками из «Песни песней». В любом случае, его произведение следует признать значительным и красивым.

Удивительно, но к повести, которая всего лишь развивала известную библейскую историю, резко отрицательно отнеслись и «левые», и «правые». Последовательные христиане увидели в произведении Куприна излишний эротизм, попытки «приземлить» теологические символы, согласно которым Соломон есть образ Божественной мудрости, Суламифь тождественна человеческому началу, а их брак означает единение Бога и людей. Либералы и социалисты, напротив, упрекали Куприна в распространении ортодоксальных христианских идей. Повесть осталась «во втором эшелоне» прозы Куприна и до сих пор не очень популярна. Афанасьева Вера

Соломон и Суламифь

К моменту знаменитой встречи на винограднике, Соломону было приблизительно 45 лет. К этому времени этот зрелый муж был уже обременен большой семьей - 700 жен (в некоторых источниках называется более скромная цифра - 70), 300 наложниц. За его спиной была сложная и кровавая борьба за престол, многие войны и расширение границ государства.
Под знойным небом Палестины быстро взрослеют дети, и Суламифь, которой только исполнилось 13 лет, была вполне сформировавшейся девушкой «на выданье». Тяжелый труд на винограднике, яркие лучи южного солнца, сделали ее фигуру гибкой и сильной, а кожу - смуглой.

На южном склоне Горы Ваал-гомон был у царя виноградник, куда любил он уединиться в часы раздумий. Так было и в этот раз: царь приказал на заре отнести себя к горе. Покинув носилки, царь сидел в гордом одиночестве. Вдруг он услышал где-то рядом чистый и ясный женский голосок, напевающий какую-то мелодию. Вскоре перед ним оказалась девушка в лёгком платье, но она не видела царя, занятая работой. Неожиданно царь выходит к ней и произносит: «Девушка, покажи мне своё лицо». Он узнаёт, что её имя Суламифь, и она помогает своим братьям охранять эти виноградники.
Когда царь берёт её за руку, по телу её пробегает дрожь, а когда он запечатлевает на губах сладостный поцелуй, девушка понимает, что только он может быть её возлюбленным.

Соломон договаривается о свидании на следующую ночь у стен дома девушки. Вечером продала она ювелиру своё единственное украшение - праздничные серьги и купила у продавца благовоний на вырученные деньги. Суламифь, эта прекрасное тринадцатилетняя девушка, хотела, чтобы её тело пахло сладостью мирры, когда будет его касаться её возлюбленный. В страхе и надежде побежала она к винограднику, счастью её не было предела: царь ждал её и протягивал к ней свои руки. Губы их сливаются в поцелуе.

Утром царь забирает Суламифь во дворец. Семь дней и шесть ночей наслаждаются они любовью друг с другом. Семь дней царя освещает радость, и осыпает он Суламифь драгоценностями с ног до головы. В это время царица Астис, верховная жрица, задумывает черное дело. С тех пор, как царь охладел к ней, в ее сердце поселилась ненависть. Астис подзывает к себе Элиава, начальника царской стражи, она приказывает ему умертвить Суламифь. Он идет ко дворцу Соломона и прячется у дверей царской спальни. В эту седьмую ночь душу девушки гложет печаль, она говорит царю, что рядом с ней смерть. Неожиданно раздается шорох, вскочившая с ложа Сламифь оказывается пронзенная мечом. Соломон приказывает убить Элиава, а царицу Астис отправить в Персию. Сам Соломон сидит возле тела Суламифь и о том, какие мысли посещают его не знает никто….

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!
Глаза твои голубиные.
О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен!
И ложе у нас - зелень, кровли домов наших - кедры,
потолки наши - кипарисы.
Что лилия между тернами,
то возлюбленная моя между девицами.
Что яблоня между лесными деревьями,
то возлюбленный мой между юношами.
Положи меня, как печать, на сердце свое,
как перстень на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…

(из книги «Песнь песней» Царя Соломона)

11 июля 2018, в 12:41

Царь Соломон - тот самый мудрейший из мудрых, имя которого упоминается в Библии, властелин сильного царства, многоопытный полководец, выигравший множество войн. Именно во времена царя Соломона были построены Иерусалимский храм и дворец - грандиознейшие постройки своего времени. Казалось бы, такому человеку должно быть подвластно все… кроме парящего в небе орла да змеи в расщелине скал.

Когда Соломон случайно встретил в винограднике простую девушку по имени Суламифь, он уже познал любовь и страсть многих женщин, в том числе и прославленной царицы Савской. По одним источникам, у Соломона, который считался не только умнейшим, но и красивейшим мужчиной своего времени, было триста жен и наложниц, по другим - семьсот. Но сколько бы ни было красавиц в гареме великого царя, лишь одной было суждено оставить свое имя рядом с его именем на века. И не оттого, что, как утверждают некоторые, сорокапятилетний царь к тому времени был утомлен капризами и яркой красотой цариц и наложниц, а скорее потому, что на сей раз это было настоящее чувство, какое настигает большинство людей хотя бы раз в жизни. И еще: все эти женщины знали, кто такой Соломон, и любили в нем не столько человека, сколько властителя, наделенного безграничной властью, и царя, который владел несметными богатствами.

Однако скромной девочке из виноградника, перед которой Соломон предстал в обличье пастуха, был нужен только он сам. И она отдала ему сокровища, которыми владела, - свои чистоту, невинность, ум и свое тело. Отдала не торгуясь, не выпрашивая драгоценностей и других наград.

Суламифи было только тринадцать лет, когда они встретились с Соломоном, но женщины в библейские времена взрослели быстро. И возраст, с которого девушек выдавали замуж - двенадцать лет, - она перешагнула. Братья ее уже подумывали, за кого им просватать сестру, которую тяжелый труд на винограднике сделал стройной, гибкой как тростинка и загорелой, как большинство тех, кто был вынужден трудиться целыми днями под палящим солнцем Палестины.

Однако своим внутренним обликом Суламифь резко отличалась и от крестьян, и от пастухов - ведь не зря же она привлекла к себе внимание самого Соломона, притчи о мудрости которого пережили бренный прах их обоих. Ум ее был живым, а язык - образным. И по характеру Суламифь была под стать любому царю - великодушная и решительная, мечтательная и бескорыстная. Свою единственную драгоценность - золотые сережки - перед свиданием с Соломоном она выменяла на благовония, чтобы натереть ими свое тело и доставить радость возлюбленному…

Соломон забрал Суламифь во дворец, одел в лучшие одежды, окружил невиданной роскошью и заботой. Однако любовь Соломона и девушки из виноградника длилась недолго - всего семь дней… Семь длинных и семь коротких дней. Семь ночей, исполненных страсти, ласк и взаимных клятв в верности. Казалось бы, ничто не могло омрачить счастья царя и его юной возлюбленной, но… там, где пускает свои корни любовь, непременно расцветает и ядовитый цветок ревности.

Суламифь была убита по приказу одной из цариц, убита безжалостно, прямо на глазах у Соломона. Но, прежде чем умереть, эта бесстрашная девочка нашла в себе силы улыбнуться возлюбленному и сказать слова благодарности за все, что он сделал для нее. За любовь, которую он ей подарил. За счастье быть любимой. За радость, когда мир вокруг вдруг расцвел яркими красками. Пока смерть не затуманила глаза его ненаглядной, Соломон, стоя на коленях в крови той, которую любил больше жизни, не выпускал ее руки из своих…

Суламифь пронеслась по жизни царя Соломона, как ослепительная комета, как падающая звездочка, пронеслась - и растаяла. После ее смерти царь прожил еще долгие годы. Однако больше в его жизни не было таких ярких мгновений, такого полного единения сердец и тел, которое было между ними - всесильным царем и юной девушкой из виноградника.

Соломон скорбел, и сердце его обливалось кровью - такой же горячей, как та, что струилась по его телу, когда он держал на руках свою умирающую возлюбленную. Однако горе должно было найти выход - и царь, который обладал даром не только полководца, но и поэта, написал «Песнь песней», дошедшую до наших дней и увековечившую Суламифь. И до сегодняшнего дня образ девушки из «Песни песней» - один из самых нежных, глубоких и прекрасных образов Библии. Поэтика этого образа настолько сильна, пронзительна и остра, что буквально сжимается сердце, когда читаешь написанные Соломоном строки:

Запертый сад - сестра моя, невеста,

заключенный колодезь, запечатанный источник:

рассадники твои - сад с гранатовыми яблоками,

с превосходными плодами, киперы с нардами,

нард и шафран, аир и корица со всякими

благовонными деревами, мирра и алой

со всякими лучшими ароматами; садовый

источник - колодезь живых вод и потоки с Ливана.

Так недолго, но так самоотверженно любившая его девушка олицетворяла для царя все самое лучшее и драгоценное: благовония и приправы, ценившиеся тогда на вес золота, воду в пустыне - источник жизни, сад, взлелеянный старательным садовником… Ушла Суламифь, и все потеряло свою ценность: высох сад, затерялся в песках источник, иссушающий ветер развеял запах благовоний, смешав его с пылью веков… Но осталась «Песнь песней», а с ней жива и любовь.

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!

глаза твои голубиные.

И была седьмая ночь великой любви Соломона. Странно тихи и глубоко нежны были в эту ночь ласки царя и Суламифи. Точно какая-то задумчивая печаль, осторожная стыдливость, отдаленное предчувствие окутывали легкою тенью их слова, поцелуи и объятия. Глядя в окно на небо, где ночь уже побеждала догорающий вечер, Суламифь остановила свои глаза на яркой голубоватой звезде, которая трепетала кротко и нежно. — Как называется эта звезда, мой возлюбленный? — спросила она. — Это звезда Сопдит, — ответил царь. — Это священная звезда. Ассирийские маги говорят нам, что души всех людей живут на ней после смерти тела. — Ты веришь этому, царь? Соломон не ответил. Правая рука его была под головою Суламифи, а левою он обнимал ее, и она чувствовала его ароматное дыхание на себе, на волосах, на виске. — Может быть, мы увидимся там с тобою, царь, после того как умрем? — спросила тревожно Суламифь. Царь опять промолчал. — Ответь мне что-нибудь, возлюбленный, — робко попросила Суламифь. Тогда царь сказал: — Жизнь человеческая коротка, но время бесконечно, и вещество бессмертно. Человек умирает и утучняет гниением своего тела землю, земля вскармливает колос, колос приносит зерно, человек поглощает хлеб и питает им свое тело. Проходят тьмы и тьмы тем веков, все в мире повторяется, — повторяются люди, звери, камни, растения. Во многообразном круговороте времени, и вещества повторяемся и мы с тобою, моя возлюбленная. Это так же верно, как и то, что если мы с тобою наполним большой мешок доверху морским гравием и бросим в него всего лишь один драгоценный сапфир, то, вытаскивая много раз из мешка, ты все-таки рано или поздно извлечешь и драгоценность. Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и с восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого. — Нет, царь, нет! Я помню. Когда ты стоял под окном моего дома и звал меня: «Прекрасная моя, выйди, волосы мои полны ночной росою!» — я узнала тебя, я вспомнила тебя, и радость и страх овладели моим сердцем. Скажи мне, мой царь, скажи, Соломон: вот, если завтра я умру, будешь ли ты вспоминать свою смуглую девушку из виноградника, свою Суламифь? И, прижимая ее к своей груди, царь прошептал, взволнованный: — Не говори так никогда... Не говори так, о Суламифь! Ты избранная богом, ты настоящая, ты царица души моей... Смерть не коснется тебя... Резкий медный звук вдруг пронесся над Иерусалимом. Он долго заунывно дрожал и колебался в воздухе, и когда замолк, то долго еще плыли его трепещущие отзвуки. — Это в храме Изиды окончилось таинство, — сказал царь. — Мне страшно, прекрасный мой! — прошептала Суламифь. — Темный ужас проник в мою душу... Я не хочу смерти... Я еще не успела насладиться твоими объятиями... Обойми меня... Прижми меня к себе крепче... Положи меня, как печать, на сердце твоем, как печать, на мышце твоей!.. — Не бойся смерти, Суламифь! Так же сильна, как и смерть, любовь... Отгони грустные мысли... Хочешь, я расскажу тебе о войнах Давида, о пирах и охотах фараона Суссакима? Хочешь ты услышать одну из тех сказок, которые складываются в стране Офир?.. Хочешь, я расскажу тебе о чудесах Вакрамадитья? — Да, мой царь. Ты сам знаешь, что, когда я слушаю тебя, сердце мое растет от радости! Но я хочу тебя попросить о чем-то... — О Суламифь, — все, что хочешь! Попроси у меня мою жизнь — я с восторгом отдам ее тебе. Я буду только жалеть, что слишком малой ценой заплатил за твою любовь. Тогда Суламифь улыбнулась в темноте от счастья и, обвив царя руками, прошептала ему на ухо: — Прошу тебя, когда наступит утро, пойдем вместе туда... на виноградник... Туда, где зелень, и кипарисы, и кедры, где около каменной стенки ты взял руками мою душу... Прошу тебя об этом, возлюбленный... Там снова окажу я тебе ласки мои... В упоении поцеловал царь губы своей милой. Но Суламифь вдруг встала на своем ложе и прислушалась. — Что с тобою, дитя мое?.. Что испугало тебя? — спросил Соломон. — Подожди, мой милый... сюда идут... Да... Я слышу шаги... Она замолчала. И было так тихо, что они различали биение своих сердец. Легкий шорох послышался за дверью, и вдруг она распахнулась быстро и беззвучно. — Кто там? — воскликнул Соломон. Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с блестящим мечом в руке. И тотчас же, пораженная насквозь коротким, быстрым ударом, она со слабым, точно удивленным криком упала на пол. Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный. Молодой воин под взглядом Соломона поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса исказило его черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его, сказав только три слова: — Кто принудил тебя? Весь трепеща и щелкая зубами, с глазами, побелевшими от страха, молодой воин уронил глухо: — Царица Астис... — Выйди, — приказал Соломон. — Скажи очередной страже, чтобы она стерегла тебя. Скоро по бесчисленным комнатам дворца забегали люди с огнями. Все покои осветились. Пришли врачи, собрались военачальники и друзья царя. Старший врач сказал: — Царь, теперь не поможет ни наука, ни бог. Когда извлечем меч, оставленный в ее груди, она тотчас же умрет. Но в это время Суламифь очнулась и сказала со спокойною улыбкой: — Я хочу пить. И когда напилась, она с нежной, прекрасной улыбкою остановила свои глаза на царе и уже больше не отводила их; а он стоял на коленях перед ее ложем, весь обнаженный, как и она, не замечая, что его колени купаются в ее крови и что руки его обагрены алою кровью. Так, глядя на своего возлюбленного и улыбаясь кротко, говорила с трудом прекрасная Суламифь: — Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику. Дай мне поцеловать твои руки, не отнимай их от моего рта до тех пор, пока последнее дыхание не отлетит от меня. Никогда не было и не будет женщины счастливее меня. Благодарю тебя, мой царь, мой возлюбленный, мой прекрасный. Вспоминай изредка о твоей рабе, о твоей обожженной солнцем Суламифи. И царь ответил ей глубоким, медленным голосом: — До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью. К утру Суламифи не стало. Тогда царь встал, велел дать себе умыться и надел самый роскошный пурпуровый хитон, вышитый золотыми скарабеями, и возложил на свою голову венец из кроваво-красных рубинов. После этого он подозвал к себе Ванею и сказал спокойно: — Ванея, ты пойдешь и умертвишь Элиава. Но старик закрыл лицо руками и упал ниц перед царем. — Царь, Элиав — мой внук! — Ты слышал меня, Ванея? — Царь, прости меня, не угрожай мне своим гневом, прикажи это сделать кому-нибудь другому. Элиав, выйдя из дворца, побежал в храм и схватился за рога жертвенника. Я стар, смерть моя близка, я не смею взять на свою душу этого двойного преступления. Но царь возразил: — Однако, когда я поручил тебе умертвить моего брата Адонию, также схватившегося за священные рога жертвенника, разве ты ослушался меня, Ванея? — Прости меня! Пощади меня, царь! — Подними лицо твое, — приказал Соломон. И когда Ванея поднял голову и увидел глаза царя, он быстро встал с пола и послушно направился к выходу. Затем, обратившись к Ахиссару, начальнику и смотрителю дворца, он приказал: — Царицу я не хочу предавать смерти, пусть она живет, как хочет, и умирает, где хочет. Но никогда она не увидит более моего лица. Сегодня, Ахиссар, ты снарядишь караван и проводишь царицу до гавани в Иаффе, а оттуда в Египет, к фараону Суссакиму. Теперь пусть все выйдут. И, оставшись один лицом к лицу с телом Суламифи, он долго глядел на ее прекрасные черты. Лицо ее было бело, и никогда оно не было так красиво при ее жизни. Полуоткрытые губы, которые всего час тому назад целовал Соломон, улыбались загадочно и блаженно, и зубы, еще влажные, чуть-чуть поблескивали из-под них. Долго глядел царь на свою мертвую возлюбленную, потом тихо прикоснулся пальцем к ее лбу, уже начавшему терять теплоту жизни, и медленными шагами вышел из покоя. За дверями его дожидался первосвященник Азария, сын Садокии. Приблизившись к царю, он спросил: — Что нам делать с телом этой женщины? Теперь суббота. И вспомнил царь, как много лет тому назад скончался его отец, и лежал на песке, и уже начал быстро разлагаться. Собаки, привлеченные запахом падали, уже бродили вокруг него с горящими от голода и жадности глазами. И, как и теперь, спросил его первосвященник, отец Азарии, дряхлый старик: — Вот лежит твой отец, собаки могут растерзать его труп... Что нам делать? Почтить ли память царя и осквернить субботу или соблюсти субботу, но оставить труп твоего отца на съедение собакам? Тогда ответил Соломон: — Оставить. Живая собака лучше мертвого льва. И когда теперь, после слов первосвященника, вспомнил он это, то сердце его сжалось от печали и страха. Ничего не ответив первосвященнику, он пошел дальше, в залу судилища. Как и всегда по утрам, двое его писцов, Елихофер и Ахия, уже лежали на циновках, по обе стороны трона, держа наготове свертки папируса, тростник и чернила. При входе царя они встали и поклонились ему до земли. Царь же сел на свой трон из слоновой кости с золотыми украшениями, оперся локтем на спину золотого льва и, склонив голову на ладонь, приказал: — Пишите! «Положи меня, как печать, на сердце твоем, как перстень, на руке твоей, потому что крепка, как смерть, любовь и жестока, как ад, ревность: стрелы ее — стрелы огненные». И, помолчав так долго, что писцы в тревоге затаили дыхание, он сказал: — Оставьте меня одного. И весь день, до первых вечерних теней, оставался царь один на один со своими мыслями, и никто не осмелился войти в громадную, пустую залу судилища.