О фольклористичности творчества П.И. Мельникова-Печерского писали почти все исследователи, обращавшиеся к его дилогии «В лесах» и «На горах». Среди них особого внимания заслуживает работа Г.С. Виноградова, в которой дается довольно полное обозрение многообразия устно- поэтических жанров, использованных писателем в его эпопее . Однако в своей работе о фольклорных источниках романов «В лесах» и «На горах» Виноградов значительно преувеличивает роль в них «мифологического» фольклора и степень влияния на писателя «мифологической школы». Не в меньшей степени в творчестве Мельникова-Печерского наблюдается и влияние на него исторического подхода к народному творчеству. Собирание и изучение фольклора в деятельности Мельникова-Печерского имело самостоятельное значение. Оно осуществлялось задолго до начала его литературно-художественной деятельности и было связано с историческим изучением родного края - нижегородского Поволжья. Не случайно наряду с «мифологическим» фольклором в романах Мельникова важное значение имеет народный календарь. Русский земледельческий календарь, в основе которого лежат так называемые святцы, служит прямым доказательством того, что религиозный календарь в быту русского человека давно стал календарем бытовым. В романах «В лесах» и «На горах» он выполняет важные художественные функции. Во- первых, играет серьезную композиционную роль. На него писатель опирается, осуществляя движение сюжетов. Деление романа «В лесах» на части, как справедливо заметил П. О. Пилашевский , ведется по народному календарю. Все действие романа происходит за период с 6-го января (крещенского сочельника) по 22 октября.(т. е. до казанской), когда венцом девицам головы кроют. Парашу с Василием Борисычем венчают в то время, когда мать Манефа накануне Казанской уезжает с уставщицей Аркадией в Шарпан. Действие первой части романа, начавшееся накануне Крещения, кончается началом великого поста. Рассказывая о встрече Чапурина с лесниками, писатель замечает: «Но теперь великий пост, к тому же и лесование к концу. Меньше двух недель остается до Плющихи». Если учесть, что Евдокия Плющиха праздновалась первого марта, то станет ясно, что главный герой романа, Патап Максимыч Чапурин, был у лесников в середине февраля, великий пост должен был только начинаться. На первую часть приходится и завязка, и развитие сюжетной линии Настя - Алексей Лохматый. Кульминационный момент и развязка падают на вторую часть романа. Разлад между Настей и Алексеем происходит в конце великого поста, а Настя умирает на святой неделе. Третья часть романа - женитьба Алексея и любовное сочетание Параши и Василия Борисыча - охватывает петровки. Время действия четвертой части - подготовка свадьбы уходом и тайное венчание Параши - тянется от петровок до казанской. Обрядовая календарная поэзия, сопровождающая семейную и трудовую жизнь героев романа «В лесах», дала возможность писателю через описание обрядов во всем разнообразии представить различные формы национальной жизни русского крестьянина. В обрядах, сопровождающих бытовой календарь заволжанина, выступает исконная, кондовая Русь. «Представлению об отечестве, - писал М. Е. Салтыков-Щедрин, - соответствует представление о нравах и обычаях, об играх, песнях и плясках, о приметах и суевериях, о пословицах и поговорках, притчах и сказках и, наконец, о неклейменом, но, несомненно, ходячем словаре». Весь народный (религиозный) календарь в романах Мельникова-Печерского сопровождается соответствующими обрядами, чаще всего не имеющими какого-либо религиозно-ритуального значения. Более того, христианским праздникам нередко сопутствуют языческие обряды, в чем проявляется присущий народной жизни факт двоеверия. Петров день по религиозному календарю является одним из важнейших христианских праздников, но в сопровождающих его обрядах налицо остатки языческих верований. « У молодежи, - пишет Мельников. - накануне Петрова дня свои хлопоты: последняя «хмелевая ночка» подходит, завтра надо Кострому хоронить». Правдиво, с мастерством знатока народного духа передает Мельников-Печерский через фольклор те «нежащие явления» народной жизни, «которые обдают тебя теплом, когда ты мыслишь себя лицом с отечеством». Недаром Салтыков-Щедрин, расходясь с Мельниковым-Печерским во многих принципиально важных вопросах, увидел в его эпопее настоящее богатство и считал ее настольной книгой для исследователей русской народности . Вся жизнь, изображенная в романах «В лесах» и «На горах», сопровождается обрядами. Они сопутствуют всей бытовой обстановке жизни героев. Уже на первых страницах второго тома романа «В лесах» описывается обычай колядования, сопровождающий крещенский сочельник: «За околицей Осиповки бабы и девки собирали в кринки чистый «крещенский снежок» холсты белить да от сорока недугов лечить. Поглядывая на ярко блестевшие звезды, молодицы заключали, что новый год белых ярок народит, а девушки меж собой толковали: «Звезды к гороху горят, да к ягодам; вдоволь уродится: то-то погуляем в лесах да в горохах». Старухи с молитвой клали кресты над дверьми и над окнами ради отогнания нечистого и такую думу держали: « Батюшка Никола милостивый, как бы к утрею-то оттеплело, да туман бы пал на святую Ердань, хлебушка бы тогда вдоволь нам уродилось». Оставаясь верным требованиям реализма, Мельников-Печерский при передаче того или иного обычая всегда этнографически конкретен. Нравы крестьян села Луповицы, расположенного в верховьях Дона, где живет Марья Ивановна Алымова, значительно отличаются от нравов и обычаев волжан. Одним из самых популярных здесь является обычай празднования дожинок, широко распространенный в XIX в. в западных губерниях России. Три праздника в один день сошлись во время пребывания героини романа «На горах» Дуни Смолокуровой в Луповицах - разговенье, сельский храмовой праздник и «дожинки». «Накануне еще бабы и девки покончили яровое, а после обедни, обвив серпы молодою соломой, а иные остававшимися на полях и лугах цветами и высоко держа те серпы над головами, гурьбой повалили на барский двор. Еще выше несли они на руках «последний сноп», одетый в красный сарафан, разукрашенный разноцветными лентами. Все село сошлось, пришли даже толпы из окольных деревень - всякому охотно было сытно поесть, пьяно попить на барском пиру-угощенье».. Обычай празднования «последнего снопа» идет из самой глубокой древности славянского быта. Он был распространен у всех славянских народов, в числе других богов поклонявшихся особенно почитаемому Световиду, богу света, солнца и солнечного тепла, согревавшего воздух и оплодотворявшего землю. Он же считался богом жатвы и полевых работ. Важную роль в романе играют обряды, сопровождающие те или иные даты семейного календаря крестьянина - сорочины, радуницу, похороны и т. д. В романах «В лесах» и «На горах» полностью отражен похоронный обряд с сопровождающими его причитаниями. Только в романе «В лесах» Г. С. Виноградов насчитал около десятка причитаний, приуроченных к тем или иным датам и событиям семейной жизни крестьянина - к празднованию радуницы, похоронам (при выносе тела, над могилой, во время похоронного обряда). В литературе о Мельникове-Печеском много внимания уделялось выяснении источников фольклорных материалов вообще и причитаний, в частности, включенных в роман «В лесах». В результате тщательного анализа текста романа, «вмонтированных» в него причитаний К. В. Чистов пришел к выводу, что их источником для писателя послужил «Пермский сборник»(1866) и «Причитания Северного края», составленный Е. В Барсовым из текстов, записанных им от известной сказительницы XIX в. Ирины Андреевой Федосовой, образ которой, по мнению исследователя, во многом определил введение в круг действующих лиц романа «вопленицы» Устиньи Клещихи . К. В. Чистов, сопоставляя тексты причитаний из романа «В лесах» с отдельными причитаниями из сборника Барсова, убедительно доказывает влияние И. А Федосовой на Мельникова-Печерского. «В «Плаче по дочери» и в «Плаче по крестнице», записанных от И. А. Федосовой, - пишет Чистов, - оплакивались внезапно умершие девушки на «выданьи», причем одна из них, совсем как героиня романа «В лесах» Настя Чапурина, скончалась от тайной беременности. Поэтому не удивительно, что тексты причитаний, которые мы встречаем на страницах романа, представляют собой не просто некую стилизацию в духе причитаний, записанных И. В. Барсовым, но и в буквальном смысле этого слова монтаж отрывков из этих двух плачей». Безусловно Мельников-Печерский не мог не обратить внимания на вышедший в 1872 г. первый том книги Барсова, явившийся в то время выдающимся явлением в научном и литературном мире и, очевидно, использовал его при работе над романом. В то же время трудно предположить, что Мельников-Печерский, этнограф и фольклорист, не наблюдал похоронных обрядов, не слышал и не записывал причитаний «воплениц». В главе, посвященной описанию похорон Насти Чапуриной, есть намек на то, что северные причитания ему были известны. Эти «жальные причитания», раскрывая особенности национального быта русского народа, помогают писателю заглянуть в глубь веков и уловить в них отголоски древних языческих верований. «Когда вслушиваешься в эти оклички, в эти жальные причитания, - замечает он по поводу поминальных плачей, - глубокой стариной пахнет! Те слова десять веков переходят в устах народа из рода в род… Старым богам те песни поются: Грому Гремучему да Матери Сырой Земле» . Характерно, что Мельников-Печерский использует земледельческий календарь при изображении быта героев, больше связанных с кустарными промыслами, чем с земледелием. Ни Чапурин, ни Заплатин, ни Марко Данилыч Смолокуров тесно с земледельческим трудом не связаны, тем не менее их семейная жизнь движется строго по кругу земледельческого календаря с исполнением всех сопровождавших его обрядов. « Как родители жили, так и нас благословили» повторяют герои эпопеи, подчеркивая тем самым традиционность народного самосознания. Более того, использование земледельческого календаря подчеркивает, что основным героем дилогии является народная масса, у которой кустарные промыслы всегда шли об руку с земледелием. Не случайно встреча каждой важной даты календаря сопровождается описанием массовых торжеств, будь то братчина-никольщина или братчина-петровщина, празднование красной горки или встреча радуницы, семика или вешнего Микулы.
Боченков В.В. П.И. Мельников (Андрей Печерский): мировоззрение, творчество, старообрядчество. - Ржев: Маргарит, 2008. - 348 стр. с илл.
Книга эта создавалась на наших глазах. Мы с соратниками день рождения чей-нибудь отмечаем или за чашкой чая обсуждаем «пути спасения Отечества», а Витя рядом за компьютером по клавиатуре тюкает. Мы - в кино, Витя - в Ленинскую библиотеку. Мы - на «акцию» (культурную или общественную), а наш товарищ - в «келейку», в архивы. Совсем от коллектива отбился.
Девять лет, не меньше, продолжалась вся эта история. И вот - результат. Красивый том, украшенный цветочно-растительным орнаментом - в оформлении обложки использованы элементы издательского переплёта первого полного издания сочинений Мельникова-Печерского . Интересно, что же тут написал наш Витя? Всё было против него: журналистская работа, наши посиделки, неустроенный быт, наплевательское отношение государства к науке, особенно к такой - русско-гуманитарной. То есть книга была написана не благодаря, а вопреки. Против течения. С некоторым даже вызовом «общественной» моде.
Впрочем, это для друзей он - Витя, а для литературной общественности - Виктор Вячеславович Боченков, кандидат филологических наук. И книга, кстати, как можно догадаться, выросла из диссертации, кои скромные пределы не уместили огромного объема «перелопаченной» литературы, всего прочитанного и обдуманного по теме. И, открывая издание, интересно было посмотреть: не провалился ли наш товарищ в наукообразие, не ушел ли в субъективизм, не бросился ли излагать смелые гипотезы, не подкреплённые фактами? А может, для приближения книги к формату серии «Жизнь замечательных людей» он изрядно беллетризировал повествование? Для лёгкости чтения и привлечения читателей. Тем более, что начинал Виктор Боченков в пору учёбы в Литературном институте с прозы, и успехи его на этом пути даже были отмечены лауреатством за лучший рассказ.
Но книга про Мельникова-Печерского написана в самом что ни на есть традиционном жанре - научного труда. Правда, любовь к литературе, вкус к слову не спрячешь: монография эта соответствует самым высоким требованиям к книгам подобного рода (научный аппарат, ссылки, цитирование, аргументация и пр.), а всё же это живое повествование, «авторское расследование», и потому читатель не встретит здесь мёртвых слов из лексикона «литературоведов последних времен». Нет здесь зауми, научного чванства, выпячивания себя и своих «концепций» (как правило, весьма убогих), сложных словесных конструкций, призванных продемонстрировать «учёность» автора, а на самом деле наглядно показывающих неумение писать просто о простом и сложном. Автору удается на протяжении всей книги (22 печатных листа!) сохранить энергию слова, интерес к предмету, и это, конечно же, передается читателю.
Основное содержание монографии составляют 13 самодостаточных очерков-глав («Служить царю и России - служить Богу: П.И. Мельников - монархист», «Сочувствовать ли «самосгорателям»? Роль трагического и мотив «кающегося грешника» в произведениях, обличающих старообрядчество» и др.). Однако законченность каждого очерка не мешает цельному восприятию книги, в которой и жизнь, и мировоззрение, и творчество Мельникова-Печерского представлены, может быть, впервые с такой исчерпывающей полнотой. Этого крупнейшего писателя XIX века вообще трудно назвать «любимцем» наших исследователей-филологов. «Передовая» наука, так уж повелось на Руси, часто носила либеральный окрас. Мельников же был убеждённым и искренним монархистом, да ещё к концу жизни пришел к идее, что старообрядцы могут быть надёжной опорой престола. Что же касается науки советской, то и тут Мельников был не вполне ко двору - пристальный разбор его творчества неизбежно вел к проблематике религиозной, что в пору атеистического государства совсем не приветствовалось. Вот и ограничивались исследователи «системой образов», «проблемой поэтики», «особенностями лексики», «расширенными синтаксическими позициями в синтаксисе» и прочими, скажем прямо, мелочами - цельного образа писателя в этих отрывочных темах не вырисовывалась.
Но дождался Мельников-Печерский своего настоящего исследователя! Кстати, в этой истории есть сюжет для «филологического романа» - как и почему Виктор Боченков обратился к старообрядческой эпопее писателя, как это изменило его собственную жизнь и др. Но оставим этот поворот для других рецензентов. Скажем только, что с большим интересом читаются очерки о том, как чиновник по особым поручениям министерства внутренних дел П.И. Мельников начинал свою карьеру в качестве «гонителя» старообрядцев, как он «собирал материал» для своих будущих книг, занимаясь составлением, говоря по-современному, аналитических записок, как редактировал газету «Русский дневник» (замечательное название!), с каким пиететом и почтением относился к Москве, к Кремлю…
Впрочем, не только Москва того времени, но и портрет России второй половины XIX века не остался без внимания автора. Особенным украшением книги служат очерки, расширяющие восприятие заявленной темы. Например, рассказ о творческой судьбе совершенного забытого ныне писателя Фёдора Ливанова. Как и Мельников-Печерский, он создавал свои произведения на материале старообрядчества. Ливанов не брезговал «заимствованиями» из чужих романов, а литературный путь его, скандальная слава весьма напоминает нам кое-кого из современных «писательских звёзд»! Чтение весьма поучительное. А уж очерк о подпольных старообрядческих типографиях в Калужской области - это, по сути, детективная глава в отечественном книгоиздании. Впервые явленная нам, как и творческий путь Фёдора Ливанова, добросовестным исследователем Виктором Боченковым.
Разумеется, всякий честный отзыв на книгу предполагает критику в адрес автора. Рискнем предположить, что существенные замечания появятся не скоро. Потому что взыскательному критику нужно знать о предмете исследования приблизительно столько же, сколько знает автор. Но на сегодняшний день книга Виктора Боченкова - безусловная вершина в исследовании жизни и творчества Мельникова-Печерского. Дополнения, «штрихи к портрету», открытия новых архивных документов, конечно, будут. Но фундаментальную работу сделал он, «наш Витя». (Хотя мы всячески ему в этом мешали, и частенько говорили: «Брось заниматься ерундой, кому это нужно!»).
Есть в этой монографии еще одна мощная тема, в которой автора трудно будет превзойти. Литературная эрудиция - это одно, а доскональное знание истории старообрядчества - совсем другое. Между тем, Виктор Боченков подготовил к публикации документы по истории Русской Православной Старообрядческой Церкви XIX-XX вв. для журнала «Во время оно…» (4 выпуска). И, конечно, «историзм» его подхода к жизни и деятельности Мельникова-Печерского очевиден. Да и в самой монографии перед читателем вырисовывается образ «архипелага старообрядчества». Он, может быть, манит даже больше, чем образ Мельникова-Печерского. Автор дилогии «В лесах» и «На горах» был умным человеком, человеком государственным, и постоянно (как и мы на своих посиделках) размышлял о судьбах Отечества, в коих вопросы церкви и религиозности, власти и общественного устроения были первостепенными. Мельников-Печерский считал, что со временем, с развитием образования, старообрядцы вольются в официальную церковь. Ошибка? Возможно. А вот то, что «главный оплот будущего России я вижу в старообрядцах», может быть, не такое уж и заблуждение писателя? В нашу текучую эпоху, когда так легко меняются «мненья», партийные пристрастия, принципы и убеждения, когда всё чаще говорят о том, что церковь должна «модернизироваться», чтобы быть «ближе к народу», всё-таки хочется некоей фундаментальности идей, дел и поступков. Да, конечно, раскол - трагическая страница в истории нашей страны. Но как знать, не будь вот этого старообрядческого упорства стояния за древлеправославную веру, может быть, наша единая церковь «модернизировалась» бы с еще большей скоростью (по примеру католической)?
Разумеется, эти вопросы в монографии не обсуждаются, но книга нашего автора не только информирует, но и заставляет думать (что редкость даже для научных изданий). Поэтому поблагодарим автора за труд: это хорошая работа! Она будет полезна всем, кто интересуется русской литературой и русской историей… Будем надеяться так же, что трудолюбивый автор снизойдёт-таки до дружеского застолья со товарищи - теперь у «нашего Вити» для этого есть действительно весомая причина!
П редлагаю вам, дорогие читатели, угадать время написания и фамилию автора книги, в которой содержатся вот такие сюжеты:
1. Два авантюриста с криминальным прошлым пытаются ввязать главу небольшой фирмы по торговле посудой в авантюрное предприятие по добыче золота в местных лесах. Однако, дело, спонсором которого уже готов стать этот человек, на самом деле является чистейшей фикцией. В действительности же средства доверчивого спонсора должны пойти на печатание фальшивых денег, изготовлением и сбытом которых и занимаются водящие его за нос авантюристы.
2. В провинциальной гостинице двое молодых «новых русских», желая отпраздновать выгодную сделку, в уверенности, что «с деньгами все возможно», в полночь требуют себе в номер шампанского, переполошив из-за этого всю округу.
3. Единственная дочь богатого предпринимателя оказывается вовлеченной в секту, члены которой на своих тайных собраниях занимаются развратом...
Перед нами - явно современные истории, взятые из какого-то явно современного детектива. Кто же мог его написать? Маринина? Леонов? Черкасов? Донцова? А вот и нет! Книга, где содержатся столь интригующие и актуальные для нашего времени сюжеты, была написана... во второй половине XIX века. Правда, имя ее автора вряд ли знакомо тем, кто знаком с русской литературой исключительно в пределах школьной программы. Речь идет о дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Несмотря на то, что это - два разных романа, один из них является продолжением другого. Да и герои в них - одни и те же. Поэтому я не сильно погрешила против истины, назвав эту дилогию «книгой».
Но мое обращение к романам П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» вызвано не столько тем, что содержащиеся в них описания жизни и нравов русского крестьянства и купечества XIX века странным образом оказались злободневными более столетия спустя. Гораздо важнее то, что в наше время эти книги могут помочь преподавателям светских учебных заведений рассказывать школьникам и студентам о Православии.
Мне пришлось столкнуться на практике с трудностями в преподавании студентам факультета религиоведения местного университета (бывшего педагогического института) дисциплины под названием «Введение в Православие». Оказывается, знакомить студентов с основами Православия гораздо сложнее, чем вести аналогичные занятия в воскресной школе или на богословских курсах. Там имеешь дело со слушателями уже воцерковленными. Или, по крайней мере, положительно относящимися к Православию. Но светский ВУЗ - совсем иное дело. Прежде всего, потому, что слушатели - далеко не всегда являются православными. Чаще всего они - неверующие (хотя убежденными или воинствующими атеистами их все-таки назвать нельзя), для которых Православие, к сожалению, непонятно и чуждо. А есть студенты, хотя и верующие, да только не по - православному. Стало быть, относящиеся к Православию враждебно.
Однако, и это еще не все. Коль скоро местом преподавания является не духовное учебное заведение, а кафедра религиоведения светского ВУЗа, то преподаватель «введения в Православие» связан определенными обязательствами. Свой предмет он должен излагать исключительно светским языком, без попыток обратить слушателей в Православие, критикой иных вер не заниматься, свои убеждения студентам не навязывать, быть в гражданской одежде... Парадоксально, но в результате всего этого возникает отторжение преподавателя и со стороны православных студентов, которые хотели бы, чтобы занятия вел человек, имеющий священный сан и в соответствующем облачении. Ведь по справедливости слова священника имеют среди православных слушателей большую значимость, чем речи самого умного и красноречивого мирянина. Вдобавок, для православных «нейтральное» изложение основ Православия может показаться просто оскорбительным. Справедливы размышления на этот счет диакона А. Кураева (в первых номерах журнала «Православная Беседа за 2001 г. ) о том, что лексика миссионера и язык церковного проповедника совершенно различны. Но что делать, если аудитория - смешанная? Как не оказаться в положении слона - живописца из басни С. Михалкова, который, желая угодить всем критикам сразу, превратил написанный им пейзаж в полнейший ералаш?
И здесь нас может выручить то, что оказывалось действенным еще десятилетия тому назад, во времена атеизма. Я говорю о нашем, так сказать, «литературном наследии». О произведениях русских писателей - классиков. Общеизвестно, что в них находили яркое отражение православные взгляды их авторов. Поэтому даже тогда, когда пропагандисты-антирелигиозники усиленно внушали школьникам и студентам безбожные идеи, в число книг, рекомендованных в школьной программе, все же входили такие глубоко православные произведения, как роман А. С. Пушкина «Капитанская дочка», рассказы Н. С. Лескова «Зверь» и «Неразменный рубль», «Ночь перед Рождеством» Н. В. Гоголя. Поднять руку на наследие русских классиков атеисты все-таки не дерзали. И через эти произведения воспитывавшиеся в безбожии дети все-таки могли хоть немного, да узнать о Православной вере... Времена изменились. И «воинствующий атеизм», к счастью, ушел в прошлое. Но неизменной остается роль произведений русских православных писателей-классиков в духовно-нравственном воспитании их читателей. В приобщении их к Православной вере. И романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» принадлежат как раз к числу таких книг.
Оговорюсь сразу - я не профессиональный литературовед. Я врач-невропатолог, которому приходилось и приходится заниматься преподаванием основ Православия школьникам, студентам и взрослым. В диапазоне - от воскресной школы до факультета религиоведения. И именно с этой точки зрения я и поведу речь о романах П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Общеизвестно, что дело врача - выявить симптомы заболевания и поставить диагноз, на основании которого можно начать лечение больного. И моей задачей будет - выявить и перечислить такие сюжетные линии этих книг, которыми можно воспользоваться, рассказывая о Православии. И попытаться доказать, что на примере романов «В лесах» и «На горах» можно успешно говорить о Православной вере школьникам, студентам и взрослым людям самых разных убеждений.
Прежде всего, это возможно именно потому, что перед нами - романы. Русская классика XIX века. Стало быть, исключительно «светские» литературные произведения. Вдобавок, даже объявленные литературными критиками времен атеизма «произведениями антицерковными», написанными автором, «чуждым религиозных предрассудков» (см. очерк М. П. Еремина в т. 6 соч. П. И. Мельникова-Печерского ). Насколько это утверждение соответствует истине, читатель сам сможет сделать вывод в дальнейшем. Пока же скажу, что оно может стать надежной защитой для преподавателя, использующего романы П. Мельникова-Печерского на своих занятиях. Ведь в таком случае никто не посмеет обвинить его в «религиозной пропаганде»...
Вдобавок ко всему, романы «В лесах» и «На горах» это книги с весьма увлекательным сюжетом. Приключений в них, как говорится, хоть отбавляй. Герои их ведут дела по торговле, плутуют, влюбляются, ездят на богомолья, попадают во всевозможные опасные переделки...Причем житейские проблемы и страсти не обходят стороной даже монастырские стены. Так, в последних главах романа «В лесах» описана свадьба с похищением невесты, которую организовала озорная послушница старообрядческого скита Фленушка. Короче, перед читателями развертывается пестрая и захватывающая картина жизни множества людей. Однако, несмотря на пестроту житейской круговерти, в которую втянуты герои романов «В лесах» и «На горах», глубинной сущностью их жизни все-таки является Православие. И это красной нитью проходит через все повествование. Православная вера мотивирует поступки героев. Она определяет и их духовные искания. Поэтому для того, чтобы объяснить смысл поведения Патапа Чапурина или Фленушки в той или иной ситуации, разговор о Православии станет просто необходим.
Еще одной положительной стороной романов П. И. Мельникова-Печерского является то, что они рассказывают именно о старообрядцах. Стало быть, о чем-то вроде бы далеком от «традиционного» Православия и даже чуждом ему. Тема противостояния «староверов» и «никониан» достаточно ярка в обеих книгах. Однако, несмотря на обрядовые особенности, герои романов «В лесах» и «На горах» являются православными. И главные положительные персонажи обеих книг (вроде Патапа Максимыча Чапурина) «придерживаются старинки» «потому больше, что за Волгой издавна такой обычай велся, притом... дружба и знакомство с богатыми купцами держались». А героиня романа «На горах», Дуня Смолокурова, пережив период духовных исканий, приходит к мысли, что «разница между нами и великороссийскими в одном только наружном обряде, а вера и у нас и у них одна и та же, и между ними ни в чем нет разности». Такой же вывод делает для себя и ее муж, Петр Самоквасов. Стало быть, хотя герои П. И. Мельникова-Печерского и старообрядцы, но в большинстве своем отнюдь не враждебные тем православным, которые отличаются от них не верой, а только обрядами.
Какими же темами из романов П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» может воспользоваться современный преподаватель, рассказывая о Православии в «светских» школе или ВУЗе?
Прежде всего - это тема милосердия, милости к ближним. Известно, что милосердие с давних времен было характерной чертой православных русских людей. Наиболее ярко эта тема выражена в романе «В лесах» в истории «сиротки Груни». Богатый крестьянин Патап Чапурин удочеряет девочку, оставшуюся круглой сиротой после скоропостижной смерти на ярмарке от холеры своих родителей. Он воспитывает ее наравне с родными дочерьми. Впоследствии юная Груня, не забывшая свое кратковременное сиротство, по доброй воле идет замуж за пожилого купца Заплатина, жалея его осиротевших детей. Эта удивительная история еще в дореволюционные времена оказалась включена в хрестоматию протоиерея Г. Дьяченко «Искра Божия», составленную им «для чтения в христианской семье и школе». Книга эта, впервые вышедшая в 1903 г. (в наше время она неоднократно переиздавалась), предназначалась «для девочек среднего возраста». В ней были собраны назидательные истории о благочестивых христианках разных времен и народов. В том числе - и рассказ о «Груне Богоданной». Для малышей - в пересказе. Для детей более старшего возраста - в сокращении.
Интересна и тема семейного счастья, неоднократно поднимаемая П. Мельниковым-Печерским на страницах его романов «В лесах» и «На горах». Сейчас, когда большинство молодых семей не отличается прочностью, эта проблема чрезвычайно актуальна. И стоит призадуматься над тем, почему и Патап Максимыч Чапурин с ворчливой, но доброй Аксиньей Захаровной, и Аграфена Петровна Заплатина со своим немолодым, но любимым и любящим супругом живут в ладу и согласии? Лучше всего на этот вопрос отвечает в романе «В лесах» юная Дуня Смолокурова, высказывая свои сокровенные думы о будущей семейной жизни: «замуж пойду за того, кого полюблю... Кого по мысли найду, за того и пойду, и буду любить его довеку, до последнего вздоха, - одна сыра земля остудит любовь мою...А разлюбит, покинет, на другую сменяет - суди его Бог, а жена мужу не судья. И хотя б разлюбил он меня, никому бы я не пожалобилась... А что буду делать я замужем, как стану с мужем жить - того я не знаю. Знаю одно - где муж и жена в любви да совете, по добру да по правде живет, в той семье Сам Господь живет. Он и научит меня, как поступать...» С этими словами невозможно не согласиться. Действительно, в жертвенной любви и взаимном смирении супругов друг перед другом - залог прочности семьи. И в такой семье, действительно, «Сам Господь живет».
Однако, едва ли не самым удивительным является то, что романы «В лесах» и «На горах» могут стать очень яркой иллюстрацией к теме о Промысле Божием. Напомню определение Промысла Божия из «Пространного христианского Катихизиса» Святителя Филарета: «Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает, или исправляет и обращает к добрым последствиям». При чтении романов «В лесах» и «На горах» обращает на себя внимание то, что их герои получают от Бога именно то, что они заслуживают по своим делам. Или то, что является для них наилучшим разрешением их стремлений и проблем. Смиряется, потеряв обеих дочерей, гордый и честолюбивый Патап Чапурин. Хотя на утеху его одинокой старости в доме этого доброго и участливого человека подрастает внук. Таким образом, род Чапуриных все-таки не пресекается. По заслугам попадают на каторгу фальшивомонетчик Стуколов и его приятели. Духовные искания Герасима Чубалова и Дуни Смолокуровой кончаются обретением Истины. Нравственно перерождается и возвращает себе доброе имя бывший безвольный пьяница «Микешка - волк», снова становясь всеми уважаемым «Никифором Захарычем». Бесславно, без покаяния погибает окончательно потерявший стыд и совесть Алексей Лохматов.
Как ни странно, даже в казалось бы горестной участи Насти Чапуриной и Фленушки очевидно проявление промышления и милосердия Божия о них. Вопреки утверждениям критиков советского времени, Настю Чапурину сгубил отнюдь не «дух стяжательства» ее отца. Причиной ее смерти стало сильнейшее нервное потрясение. Это произошло тогда, когда она поняла, кем в действительности оказался Алексей, которому она так поспешила довериться... Последующая история Алексея Лохматова, отказавшегося от своей семьи, обобравшего свою жену Марью Гавриловну, а под конец еще и опорочившего память о Насте, ярко свидетельствует о том, что, если бы та осталась жива, ее семейная жизнь с Алексеем оказалась бы сплошным несчастьем.
Действие Промысла Божия очевидно даже в такой на первый взгляд трагической судьбе Фленушки. Безусловно, по своему живому характеру и поведению эта «разлихая» послушница явно «не вписывалась» в мир скита, где провела свои детство и юность. «Не черницей девка глядит, не на иночество смотрит. Она ведь изо всего скиту самая затейная, самая потешная...», - так характеризовали Фленушку все, кто ее знал. Действительно, Фленушка принимает монашество среди жесточайших душевных борений. Причем дает согласие на постриг только тогда, когда узнает, что беззаветно любимая ею игумения Манефа - ее родная мать. Но стоит подумать о том, была бы Фленушка счастливее «в миру», выйдя замуж за Петра Самоквасова? К сожалению, на этот вопрос неоднократно дает отрицательный ответ она сама. «Муж жене должен быть голова, а мне такого ни в жизнь не стерпеть. Власти над собой не потреплю - сама власти хочу...» - высказывает Фленушка в девичьем кругу свои думы. Позднее, в драматичной сцене прощания с Самоквасовым, она говорит ему: «любви такой девки, как я, - тебе не снести... По себе поищи, потише да посмирнее». Таким образом, сама Фленушка понимала, что в браке с Самоквасовым не будет счастья им обоим. Как понимала и то, что ее побег из скита с любимым принесет страдания, а может, и смерть, ее матери - Манефе.
Безусловно, путь Фленушки к монашеству крайне мучителен. Но можно ли согласиться с мнением упомянутого выше М. П. Еремина, что «судьба Фленушки - это самое тяжкое обвинение против всех старообрядческих обычаев и нравов»? Отнюдь нет. Душевная «ломка» Фленушки-Филагрии вызвана тем, что, прожив в скиту до 27 лет (напомню, что в восприятии людей XIX века 50-летний возраст уже считался старческим, стало быть, «немолодой» была и Фленушка) в качестве послушницы, все это время в душе своей она была и оставалась мирянкой. «Келейницей Фленушка не глядит, больно озорна», - говорит о ней Патап Чапурин. Монастырские порядки, молитвенное делание были ей чужды. Поэтому так тяжел оказался и ее путь к иночеству. Не случайно, приняв управление скитом, Фленушка устанавливает там строжайшую дисциплину. Это - ее попытка навести порядок прежде всего в собственной душе. Вспомним наставление, которое дает монаху Преподобный Иосиф Волоцкий: «стисни свои руце, и очи смежи и ум собери». Именно это и делает Фленушка, став монахиней Филагрией. Она отсекает от себя все возможные соблазны и воспоминания о прошлой жизни. Безусловно, это дается ей тяжело. По словам автора переизданной в настоящее время дореволюционной брошюры «Доброе слово новоначальному послушнику» - «каждому приходится много претерпеть и поскорбеть в то время, когда начнут его, так сказать, переделывать из мирянина в монаха, особенно же приучать к смирению, к послушанию и отсечению своей воли». Монашеская жизнь Фленушки остается «за пределами» романа «На горах». Но можно предполагать, что, по мере углубления в нее, она обретет в ней утешение и радость. Ведь, по словам Преподобного Серафима Саровского, «по совету ли, или по власти других, или каким бы то ни было образом пришел ты в обитель, - не унывай: посещение Божие есть». Не игумения Манефа, не Самоквасов определяют судьбу Фленушки, и даже не она сама - Господь Сам избирает для нее самую лучшую для нее участь. Какой бы не печальной казалась она нам на первый взгляд, для Фленушки это действительно наилучший выход. Ведь она остается в привычной и знакомой ей с детства обстановке, с любимой матерью, которая вдобавок передала ей управление скитом. Сложно ответить на вопрос - смогла бы или нет сызмальства жившая в монастыре Фленушка стать счастливой «в миру»? Потому что, по словам Святителя Димитрия Ростовского, мир лишь «обещает злато, а дарует блато».
Но и на этом отнюдь не исчерпываются те сюжеты из романов П.И. Мельникова-Печерского, которые можно использовать для рассказов о Православии. В романе «На горах» есть замечательный сюжет, на примере которого преподавателю можно повести разговор о враждебных Православной вере современных тоталитарных сектах. Причем не боясь навлечь на себя гнев со стороны как атеистов, так и сектантов, которые могут оказаться в числе его слушателей или коллег. Ведь речь идет всего-навсего о приключениях романной героини Дуни Смолокуровой. Да и секта хлыстов, описанная в романе П. И. Мельникова - Печерского «На горах», это отнюдь не «Нью-Эйдж» или «Свидетели Иеговы». Для нашего времени хлыстовство - «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Однако, если сравнить характеристику современных тоталитарных сект, приведенную в фундаментальном исследовании А. Дворкина «Сектоведение» с описанием секты хлыстов в романе «На горах», то они практически совпадают. Судите сами. Среди приводимых в книге А. Дворкина признаков тоталитарных сект (выделяемых христианскими западными сектоведами) выделяются следующие четыре фактора: наличие лидера (наставника, гуру), наличие организации с жесткой дисциплиной, метода (простого, но доступного исключительно при условии вступления в секту, которым в совершенстве владеет ее лидер), а также - «эзотерического разрыва». То есть «тайного учения», о котором до поры не сообщается новичкам. В числе других признаков тоталитарной секты, приводимых А. Дворкиным, выделены - ее оккультный характер и собственная терминология, постоянный контроль над сознанием сектантов. А также - свои система ценностей и мораль, зачастую идущая вразрез с принятой в обществе. Также особенностью современных тоталитарных сект является своеобразный метод вербовки в них новых членов. В секте мунитов он определяется, как «бомбардировка любовью». Вербовщик, завлекающий человека в секту, проявляет к нему максимум любви и участия. Обычно на это легко поддаются бедствующие, одинокие люди. Однако, любовь и участие сектантского вербовщика служат всего-навсего наживкой для тех, кого он пытается уловить. А под наживкой, как известно, всегда скрывается крючок.... И впоследствии руководство секты без зазрения совести использует в своих целях имущество и саму жизнь завлеченных в ее сети людей. А. Дворкин очень метко охарактеризовал современные секты, как «веру, которая убивает».
Все это можно прекрасно проиллюстрировать на примере Дуни Смолокуровой, героини романа «На горах». Эта девушка попала в секту хлыстов в состоянии тяжелой депрессии, вызванной мнимой изменой любимого ею человека. Завербовала ее в секту опытная хлыстовская «пророчица» Мария Алымова, которая разыграла искреннейшее участие в судьбе Дуни. Кстати, точно такая же «бомбардировка любовью» имела место и в случае с вербовкой ею же в секту забитой и запуганной мачехой крестьянской девушки Лукерьи. «Наставницей» Дуни в секте стала завербовавшая ее Алымова. Однако, она, в свою очередь, подчинялась главе местной хлыстовской группы (в терминологии хлыстов - «корабля»), Николаю Луповицкому. А тот оказывал повиновение сектанту более высокого ранга, «араратскому посланнику», Егору Денисову. Денисов-то и выполнял в «корабле» Луповицкого роль этакого «гуру», которому все беспрекословно подчинялись. Это - замечательная иллюстрация «трехуровневого» членства в тоталитарных сектах, описанного А. Дворкиным, где над людьми, отчасти затронутыми сектой (в нашем примере к ним относится Дуня), находятся ее постоянные члены (Алымова, Николай Луповицкий), руководимые высшим звеном секты (Егор Денисов, его наставник «араратский пророк Максим»).
Уже упоминалось, что современные сектанты верят, будто высшими «тайнами» их учения владеет именно их руководство. Это убеждение разделяют и хлысты, описанные в романе «На горах». Именно желание познать «сокровенную тайну духовного супружества» и удерживает в секте уже начинающую понимать ее бесовский характер Дуню. Вспомним, что попытка Денисова «посвятить» ее в эту якобы «тайну» чуть было не кончается для девушки бедой. Что касается оккультного характера хлыстовства, то он в романе «На горах» показан достаточно ярко. Также, подобно тому, как принято в современных тоталитарных сектах, постоянному контролю в секте хлыстов подвергалось и сознание Дуни Смолокуровой. Алымова, а также сектантки Варенька и Катенька, сверстницы Дуни, под видом участия в ее судьбе вызывали ее на откровенные разговоры. Тем самым - отслеживали помыслы девушки и внушали ей, что она - «пророчица» и «благий сосуд избранный»...Однако, П. И. Мельников-Печерский неоднократно упоминает о том, что участие хлыстов к судьбе Дуни было притворным. Оно объяснялось исключительно желанием завладеть ее капиталами. Об этом не стеснялись говорить между собою Алымова, Луповицкий и Денисов. Сама Дуня их нисколько не интересовала. Ведь та самая Мария Алымова, которой беззаветно доверяла Дуня, с целью удержать девушку в секте, отдала ее на поругание Егору Денисову...
Замечательно описан в романе «На горах» и так называемый «эзотерический разрыв» (сознательная дезинформация людей, вербуемых в секту), который, к счастью, отрезвил и заставил призадуматься совсем было впавшую в прелесть Дуню. Вербуя ее, Алымова учитывала то, что по характеру своему та была натурой созерцательной, склонной к мечтам. Поэтому, чтобы завлечь Дуню в секту, хлыстовскую ересь ей излагали как что-то исключительно духовное, светлое и привлекательное. Но, угодив в самое гнездо сектантов - Луповицы, Дуня узнала о вере, которую она поторопилась принять, совершенно иное. И то, что от нее что-то скрывают, насторожило ее. Когда же она услышала хлыстовские предания о лжехристах, увидела «радения» простолюдинов, с самоистязаниями и развратом, она поняла, что «это что-то бесовское!... Тут обман, ложь, хитрость, лукавство!... А где обман, там правды нет...И в ихней вере нет правды». А потрясение, пережитое Дуней при попытке Егора Денисова приобщить ее к «тайне духовного супружества» (а попросту говоря - надругаться над нею) окончательно и навсегда отвратило ее от хлыстовской ереси. Опять-таки в этом нельзя не усмотреть милость Божию к этой искренне и глубоко верующей девушке, которая пришла в секту не сознательно, а будучи обманутой.
Помимо истории Дуни Смолокуровой, при рассказе о современных тоталитарных сектах можно использовать и другие примеры из романа «На горах». Рассказывая о членах хлыстовского «корабля», П. И. Мельников-Печерский поведал читателям и их судьбы. А стало быть - и причины, приведшие их от Православия в эту отвратительную секту. Среди этих причин - и их тяга к «таинственному», мистическому, и неразрешимые житейские проблемы. И возникшая по разным причинам неприязнь к Православию. Вернее, к чем-то обидевшим их людям, с которыми ими ошибочно была отождествлена Православная вера. По тем же самым причинам люди уходят в секты и в наши дни. Поэтому и тут книга П. Мельникова-Печерского «На горах» остается как нельзя более актуальной.
Но наиболее ярко в романах «В лесах» и «На горах» показаны особенности мировоззрения русского православного человека. Речь идет об его постоянной неудовлетворенности житейским, земным. Об его постоянном «взыскании Бога», об его духовных поисках. Про это замечательно написал в своих «Воспоминаниях» князь Н. Д. Жевахов. Именно благодаря этому он считал П. И. Мельникова-Печерского одним из величайших российских писателей. Приведу слова Н. Д. Жевахова почти целиком:
«Много было в России разных писателей но... только два из них были столь же гениальными, сколько и поистине русскими писателями и, к стыду русских читателей, прошли почти незамеченными. Это были Павел Иванович Мельников и Николай Семенович Лесков. Первый из них написал повесть «На горах», одно из величайших произведений русской литературы, настоящий русский эпос в прозе. Вот что пишет мне по поводу этой повести русский ученый А. В. Стороженко:
«К сожалению, русские читатели плохо оценили гениальное произведение Мельникова, а критика... даже замолчала его, ибо останавливалась преимущественно на произведениях, отражавших революционные веяния... В эпической же повести П. И. Мельникова не было и не могло быть ничего революционного; иначе она не была бы эпическою.
Русское богоискательство нашло в этой повести свое вернейшее отражение и представлено в лицах, со всею выпуклостью, свойственной великим мастерам слова. Картина захватывает все слои русского народа: и высшую помещичью интеллигенцию, и средний купеческий и чиновный круг, и простонародье. Господа Луповицкие, Мария Ивановна Алымова, уездный чиновничек с прозрачной, полинялой дочкой, отставной солдат, диакон-пчеловод, разные бабы - все, по-своему, искали Бога и оказались в хлыстовском «корабле». Книжник и начетчик Герасим Силыч перепробовал что-то 8 или 10 «вер» и пришел к заключению, что только бескорыстная любовь к обнищалой семье брата может дать ему нравственное успокоение. Дуня Смолокурова родилась с порывами к неземным областям и, «чтоб сердцем возлетать во области заочны», по выражению Пушкина, и чувствуя себя оскорбленной в своей чистой любви к Пете Самоквасову, поддалась было влиянию хлыстовки Алымовой, но потом опомнилась, главным образом благодаря беседе с простеньким, но верующим приходским священником, убежала с «корабля» в мир, чтобы стать доброю женою раскаявшегося Самоквасова».
Перед читателями повести Мельникова вскрывается самая сущность русской души, а не ее революционные увлечения. Войдя в живой круг изображенных в повести Мельникова русских богоискателей, мы можем, под его руководством, произвести анализ побуждений к богоискательству в русском народе».
К этим словам можно добавить характеристику России, данную православным писателем-мучеником Е. Поселянином. В одной из своих книг он назвал Россию - «Великой Богоискательницей». Непрестанные духовные искания русских людей - признак того, что души их живы. Об этом удивительно сказано в одном из псалмов: «...взыщите Бога и жива будет душа ваша» (Пс. 68:33 ). Только русский человек может вглядываться в воды Светлояр - озера в надежде увидеть там золотые купола храмов незримого для грешных града Китежа. Или, приложив ухо к земле, пытаться услышать звон его колоколов. Так, как делают это простые крестьяне, персонажи романа «В лесах», ищущие путь в сказочный Китеж, мечтая «хоть бы часок один в том граде пребыть».
Вот как пишет П. И. Мельников-Печерский о характерной для русских людей неудовлетворенности исключительно земными делами и заботами, об их извечном стремлении найти ответы на волнующие их духовные вопросы: «Во все времена, во всех сторонах много бывало на Руси искателей правой веры. В стремлении к вечному блаженству жадно, но тщетно ищут они разрешения вопросов, возникающих в пытливых умах их и мятущих смущенную душу. Негде, неоткуда и не от кого получить ответов на такие вопросы, и пытливый человек всю жизнь проищет их...».
Где же все-таки находят положительные герои романа «На горах» ту Истину, которую они так жаждут обрести? Там, где в действительности и находили ее во все времена православные русские люди. В милосердии, в любви к ближним. В этом отношении знаменательна история одного из персонажей романа «На горах», начетчика Герасима Чубалова. Пятнадцать лет странствовал он по белу свету в поисках истинной веры, да так и не смог ее отыскать. Странствия Чубалова кончились «душевным отчаянием, злобой и ненавистью к людям и к самому себе». Но когда вернувшийся на родину Герасим Чубалов пожалел своего обнищавшего брата и принял участие в судьбе его семьи, ему открылась-таки та Истина, которую не мог найти в течение 15 лет скитаний. Ему открылось, что «Бог есть любовь». И «такую отраду, такое высокое духовное наслаждение почувствовал он, каких до тех пор и представить себе не мог. То была действенная сила любви, матери всякого добра и блага». В этом отношении напрашивается интересное сравнение судьбы Герасима Чубалова с судьбой похожего на него героя более раннего рассказа П. И. Мельникова-Печерского «Гриша». Герасим путем смирения и любви, путем служения ближним обретает Бога. А юный келейник Гриша из одноименного рассказа в результате своей гордыни и ненависти к людям все более и более впадает в прелесть, уверяясь в собственной непогрешимости. Тем самым - все более отдаляется от Господа.
Благодаря любви и смирению получает ответ на свои духовные искания и Дуня Смолокурова. Вначале это проявляется в доверии к враждебному в ее глазах (напомню, что Дуня Смолокурова, как и другие персонажи романов П. И. Мельникова-Печерского, является старообрядкой) «никонианскому» священнику отцу Прохору, который предупреждает ее об опасности пребывания среди сектантов, а впоследствии тайно увозит ее из Луповиц. Порвав с сектой хлыстов, Дуня не присоединяется к «великороссийской» Церкви. Она остается старообрядкой. Однако преодолевает тот духовный барьер, что веками разделял и делал врагами «староверов» и «никониан». И в этом ей помогают чувство благодарности, уважения и любви к жертвовавшему собой ради ее спасения отцу Прохору. А простив своего жениха, Петра Самоквасова, и став его женой, Дуня окончательно обретает душевный мир.
Истории Герасима Чубалова и Дуни Смолокуровой - это урок и всем нам, нынешним христианам. Это призыв помнить о том, что «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (1 Ин. 4:5,12 ).
Я попыталась показать, насколько актуальными и полезными для современных православных или приходящих к Православию читателей могут стать романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». А также - проанализировать те темы, которые может позаимствовать из них преподаватель, рассказывающий о Православии школьникам или студентам светского учебного заведения. Потому что эти книги, несмотря на свой, зачастую почти приключенческий, характер, являются выдающимися произведениями о русском народе. Народе православном, глубоко верующем, стремящемся жить в Боге и с Богом. И это стремление, это постоянное «взыскание вышних», оказывается в персонажах романов П. И. Мельникова-Печерского сильнее всех земных страстей и забот. Благодаря этому романы «В лесах» и «На горах» можно отнести к числу лучших произведений русских писателей-классиков о Православной России. Не случайно на могиле их автора написана следующая эпитафия:
«Тот будет жить в веках,
Кто написал «В лесах» и «На Горах».
Как не случайно то, что, находясь в сибирской ссылке, Священноисповедник Лука Крымский (Войно-Ясенецкий) просил родственников прислать ему, наряду с произведениями Ф. Достоевского и Н. Лескова, именно романы П. И. Мельникова-Печерского. Ведь в них как нельзя лучше говорится о том, что в жизни наших предков главным было отнюдь не земное, но духовное богатство - Православная вера. Поэтому думается, что и в наши дни романы П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» смогут помочь современным людям, приходящим к Православию, узнать, полюбить и принять его всем сердцем и душой.
Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"
На правах рукописи
Боченков Виктор Вячеславович
Творчество П.И. Мельникова-Печерского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века
Москва 2005
Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и славистики Литературного института им. A.M. Горького.
Научный руководитель:
доктор филологических наук профессор Минералов Юрий Иванович
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор Газизова Амина Абдуллаевна
кандидат филологических наук, доцент Завгородняя Галина Юрьевна
Ведущая организация: Государственный институт русского языка им. A.C. Пушкина
Защита состоится «У^ » 2005 года в /5 часов на заседании
диссертационного совета Д 212.109.01 в Литературном институте им. A.M. Горького по адресу: 123104, Москва, Тверской бульвар, 25, ауд.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Литературного института им. А. М. Горького.
Ученый секретарь диссертационного сове! ;кий М.Ю.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
П.И. Мельников остается малоизученным писателем в силу разных причин. Одна из них - отсутствие критики, которая оценила бы его по достоинству (а не только как писателя-этнографа) и способствовала популярности произведений. На это обстоятельство указывал в начале XX века высоко оценивавший писателя A.A. Измайлов: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего дальше внешних форм и внешних фактов мельниковского рассказа»1.
Цель исследования состоит в анализе эволюции художественных характеров в произведениях Мельникова, начиная с его рассказов рубежа 1850-60 годов («Поярков», «Гриша») и заканчивая романами «В лесах» и «На горах». В соответствии с обозначенной целью определены следующие основные задачи исследования:
1. Раскрыть мировоззренческие основы художественного изображения П.И. Мельниковым старообрядчества, создания литературных характеров, объяснить их своеобразие. Еще академик П.Н. Сакулин отметил, что мировоззрение писателя непосредственно отражается на создании художественного образа: «Мировоззрение понимается как поэтическая концепция жизни и мира. Оно проникает собою все художественное творчество поэта и школы...»2
3. Проследить влияние противостарообрядческой публицистики других авторов на создание тех или иных персонажей П.И. Мельниковым.
4. Выявить основные художественные приемы создания П.И. Мельниковым образов старообрядцев в рассказах и в романах, а также литературные источники, использовавшиеся писателем и ранее не отмеченные литературоведами.
МАТЕРИАЛОМ ИССЛЕДОВАНИЯ послужили рассказы писателя, затрагивающие старообрядческую проблематику («Поярков», «Гриша»), «Очерки поповщины», дилогия «В лесах» и «На горах». В целях сопоставления привлечены произведения И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина, О. Забытого, Ф.В. Ливанова и др.
иммнймшгври^АШмнюФ^вбрание сочинений
П И Мельникова (Андрея Печерского)" В 7 т 2-е изд - СПб, 19f9#OCl НАЦИОНАЛЬНАЯ j
2 Сакулин П Н. Филология и культурология - М., 1990 - С 141
БИБЛИОТЕКА
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ базой диссертации служат труды российских литературоведов, в частности, A.A. Потебни, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, А.Н. Веселовского, Ю.И. Минералова и др.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовских базовых лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах.
Диссертация состоит из трех глав, имеет введение и заключение. Общий объем диссертации составляет 179 е., включая библиографию.
Во введении излагается история литературно-критического изучения творчества П.И. Мельникова-Печерского с XIX века по современные дни, дана характеристика наиболее заметных критических и научных работ. Обоснована актуальность темы, ставятся цели и задачи исследования, устанавливается научная новизна, характеризуется структура работы. Кратко излагается основное содержание глав диссертации, дается обзор литературоведческих работ о П.И. Мельникове.
Отзывы критиков о П.И. Мельникове при его жизни в целом не содержали достаточно глубокого анализа его творчества. О П.И. Мельникове писали О.Ф. Миллер, А.П. Милюков, А.Н. Пыпин, С.А. Венгеров, A.M. Скабичевский, историк и друг писателя Д.И. Иловайский. Подводя итог критическим отзывам, появлявшимся в печати в течение 25 лет, истекших после смерти писателя, критик H.A. Саввин констатировал: «По странной иронии судьбы Мельников до сих пор не дождался подробного - обстоятельного - если не изучения, то разбора как писатель-беллетрист. Никто из критиков и историков литературы не дал полного освещения литературной физиономии писателя, не выяснил значения его художественных образов, не поставил его в общую связь с предшествующим литературным развитием, не указал основных приемов творчества; в большинстве случаев дело ограничивается самою общею, самою сжатою характеристикою талантливого писателя»3.
Наиболее полной дореволюционной работой о П.И. Мельникове стала книга П.С. Усова, открывавшая собрание сочинений писателя, издававшееся в
3 Саввин НА. II И.-Мельтпсо&А оценке литературной критики // Сборник в память П И Мельникова (Андрея Печерского). - НижнийЦовпдоц ¿ЭДО. 4 1 -С 296
1897-1898 годах М.О. Вольфом4 Она в основном носит биографический характер. В ней были впервые опубликованы многие документы, связанные с деятельностью П.И. Мельникова в Министерстве внутренних дел, с его жизнью и творчеством.
На сегодняшний день наиболее изученной стороной творчества П.И. Мельникова остается фольклорно-этнографический аспект Тема использования писателем фольклорных средств имеет обширную библиографию. Впрочем, в книге В.Ф. Соколовой «П.И. Мелышков-Печерский. Очерк жизни и творчества» проанализированы источники, послужившие основой для ряда сюжетных линий дилогии «В лесах» и «На горах», выявлены и обобщены сведения о прототипах героев, даны литературоведческие характеристики основных персонажей, имеется экскурс в творческую лабораторию писателя. Исследователи обращали внимание на художественные связи писателя с «предшествующим литературным развитием» (диссертации П.И. Лещенко «Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи)», 1971 г., Л.М. Рудневой «П.И. Мельников-Печерский в 1830-60-е годы. (Вопросы биографии и творчества)», 1996 г.), на особенноеги создания им художественного портрета (диссертация И.В. Кудряшова «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (поэтика портрета)», 2000 г.), на жанровую специфику романов (диссертация Э.Т. Какильбаевой «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (Система образов и особенности жанра)», 1990 г.). Специфика художественного изображения старообрядчества остается пока не вскрытой.
Первая глава - «Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в рассказах». В первом параграфе этой главы («Старообрядческая специфика и художественный анализ произведений П.И. Мельникова») отмечено, что художественная проза П.И. Мельникова обратила на себя внимание современников своим уникальным проникновением в обрядно-религиозную и бытовую жизнь русских старообрядцев. Это заставляет внимательно всмотреться в относящуюся сюда культурно-историческую проблематику, прежде чем перейти непосредственно к текстам произведений писателя. Мы сознательно углубляемся в эту проблематику, так как П.И. Мельников сумел создать в дилогии «В лесах» и «На горах» особый художественный образ старообрядчества; все религиозно-бытовые, этнографические реалии были переплавлены им в художественное качество. И чтобы этот образ подвергнуть анализу, чтобы реализовать поставленную цель - анализ художественного построения мира писателя, художественного мастерства и индивидуального сти-
4 Усов ЯСПИ. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П И Полное собрание сочинений- В 7 т. - СПб - М, - 1897 - Т 1. - 324 с
ля, необходимо всмотреться в аспекты, давшие материал для создания образа старообрядчества в рассказах, затем в романах. Игнорирование особенностей старообрядческого аспекта произведений писателя ведет литературоведа к ряду неточностей.
Во втором параграфе («Принципы противостарообрядческой публицистики, сформировавшиеся до П.И. Мельникова») показаны основные этапы развития противостарообрядческой публицистики. Рассмотрены основные принципы изображения старообрядчества. Одним из первых литераторов, стоявших у истоков противостарообрядческой публицистики, был Симеон Полоцкий, автор книги «Жезл сей мысленный правления, утверждения, наказания и казнения» (принято более короткое название - «Жезл правления»). Традиции «Жезла...» были продолжены епископом Димитрием Ростовским («Розыск о раскольнической брынской вере...»), архиепископом Афанасием Холмогорским («Увет духовный»), протоиереем А.И. Журавлевым («Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях») и др. На книгу А.И. Журавлева опирались И.И. Лажечников («Последний Новик»), М.Н Загоскин («Брынский лес»).
Поскольку противостарообрядческая публицистика призвана была выполнять определенный государственный заказ, то в качестве основных ее тем выделялось, в частности, обоснование антигосударственной деятельности старообрядцев. Полемисты указывают на Соловецкое восстание, Хованщину, крестьянские войны под предводительством Разина и Пугачева, в которых принимали участие староверы или выдвигались лозунги восстановления дониконов-ского церковного обряда. Все это служило якобы подтверждением противогосударственных настроений в старообрядчестве. Соответствующие ориентировки получала и художественная литература о старообрядцах. Не случайно, например, даже в конце XIX века Д.Л. Мордовцев в повести «За чьи грехи?» сводит вместе в одной из глав Степана Разина и протопопа Аввакума. Первый олицетворяет вооруженное бунтарство, второй - бунтарство духовное, сопротивление без оружия. В исторических документах нет сведений о том, что такая встреча реально имела место. Публицистика, формировавшая образ старообрядчества, пыталась доказать также, что старообрядчество держится на упрямом невежестве и безграмотности, что в старообрядчестве отсутствует положительный идеал. Именно в публицистике стало нормой, перешедшей затем и в художественную литературу, акцентирование отрицательно окрашенных качеств при изображении характера старообрядцев. В публицистике возник и был воспринят художественной литературой такой прием сатирического заострения, как использование комических, анекдотических ситуаций.
Все указанные черты и особенности старообрядчества показаны в художественной и публицистической литературе XVIII и XIX веков (Феофан Про-копович, А.Д Кантемир, Ф.Н. Слепушкин, А.Н. Муравьев, И.И. Лажечников, М.Н. Загоскин, Ф.В. Ливанов, рассказы П.И. Мельникова-Печерского).
В третьем параграфе («Литературно-художественное осмысление старообрядчества до П.И. Мельникова») продолжается анализ воплощения и влияния публицистических принципов изображения старообрядчества на художественную литературу XVIII - первой половины XIX века, на типизацию и художественное воплощение образа литературного героя. В параграфе дан анализ изображения старообрядцев в романах И.И. Лажечникова «Последний Новик» и М.Н. Загоскина «Брынский лес». Старообрядчество продолжает оставаться закрытым миром для литературы, несмотря на эпоху романтизма - при всем ее внимании к национальному, к народному, и, по сути, для натуральной школы -с ее вниманием к бытовой конкретике, человеческим типам, этнографизму. Отмечено, что, если в художественную задачу писателя не входило сатирическое изображение старообрядчества, он соответственно не прибегал к устоявшимся публицистическим канонам. Старообрядчество представало уже как совершенно неизученное, таинственное явление (В.А. Соллогуб, повесть «Тарантас»). С другой стороны, внимание к народному быту и усиление реалистических тенденций провоцировали литературное осмысление старообрядчества в контексте его настоящей, повседневной жизни, а не с опорой на тенденциозную литератуРУ-
Четвертый параграф («Формирование взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество») посвящен анализу первых самостоятельных оценок староверия писателем Материалом послужили некоторые его незавершенные и неопубликованные статьи, оставшиеся в черновиках («Первые ереси и раскольники»), письма A.A. Краевскому. Отмечено, что ранние суждения П.И. Мельникова о старообрядчестве скупы и не выходят за пределы господствовавших шаблонов. Более глубокое изучение и осмысление феномена старообрядчества начинается во время работы над отчетом «О состоянии раскола в Нижегородской губернии» (1853-54 гг.).
Вторая глава - «Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (до дилогии «В лесах» и «На горах»)». Здесь анализируются рассказы «Поярков» (1859), «Гриша» (1861), «Очерки поповщины» (1864), творчество менее известных писателей - Ф.В. Ливанова, А.В Иванова, О. Забытого и других.
В первом параграфе рассмотрены особенности интерпретации поведения героев рассказа П.И. Мельникова «Гриша». Второй параграф («Праведники» и «грешники» в «Грише») конкретизирует некоторые нюансы и особенности
изображения старообрядцев. Показано, что и авторская оценка, и отбор характеризующих персонажа свойств, заострение тех или иных его качес1в определялись П.И. Мельниковым под воздействием уже сложившихся в противоста-рообрядческой публицистике и общественном сознании стереотипов Писатель акцентирует отрицательно окрашенные качества героев (фанатизм, слепой аскетизм с презрением простых и добрых человеческих радостей, неспособность совершать добрые поступки, двуличие, глупость).
В рассказах П.И. Мельникова «Гриша» и «Поярков» не находит отражения его широкое знание старообрядческого быта, какое показал он в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии». Между тем некоторые зарисовки из «Отчета...» могли вполне послужить основой для очерков в духе натуральной школы, могли использоваться в рассказах. Однако, работая над «Гришей» и «Поярковым», П.И. Мельников оставил в стороне этот богатейший этнографический материал.
Для рассказов П.И. Мельникова о старообрядцах («Гриша», «Поярков») характерно, в частности:
Отсутствие бытописания, пристрастие к которому проявилось в «Отчете...»;
Наличие карикатурного элемента (пьяные старцы в «Грише», некоторые персонажи в «Пояркове»);
Искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к карикатурности, к изображению негативного как типического;
Внимание к крайним проявлениям, отнюдь не характеризующим все старообрядчество.
В третьем параграфе («Литературные источники образов рассказа "Гриша"») указаны источники, на которые опирался писатель, работая над рассказом. Это «Виноград российский» Семена Денисова, труд историка А.П. Щапова «Русский раскол старообрядства...», изданный в 1859 году, полемическая книга архиепископа Казанского Григория «Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь, изложение в отношении к глаголемому старообрядчеству». Наличие параллелей с целым рядом книжных источников свидетельствует о намерении писателя ориентироваться на уже сложившиеся образцы при создании художественного характера.
Сатирические аспекты рассказов П.И Мельникова рассмотрены в четвертом параграфе («Иллюзия достоверности как принцип противостарообрядче-ской сатиры П.И. Мельникова») и в пятом параграфе («П.И Мельников и Ф.В. Ливанов - два сатирика старообрядчества»).
В противостарообрядческих рассказах П.И. Мельникова и других современных ему авторов (Ф.В. Ливанов; Н. Попов и его «Сборник из истории ста-
рообрядчества»; В. Попов, «Тайны раскольников, старообрядцев, скопцов и других сектаторов») сатирическая деформация создается с помощью резкого окарикатуривания, использования ряда сатирических оппозиций, негативных авторских характеристик, шаржирования и других приемов. Борьба со старообрядчеством силой смеха потребовала обращения к комическому, на котором строится такой жанр, как анекдот, также используемый в противостарообряд-ческой сатире. Гипербола, гротеск, фантастика не использовались писателями.
В пятом параграфе проводится сравнительный анализ произведений П.И. Мельникова и Ф.В. Ливанова. Оба писателя прибегали к такому приему, как включение анекдота в рассказ. Ф.В. Ливанов предпочитает использовать целые анекдотичные истории (например, в рассказах «Пророчица раскольничья Ус-тинья Никифоровна», «Русанов - беглый раскольничий архиерей» и др.). П.И. Мельников включил в рассказ «Поярков» целую серию анекдотов.
Общее в художественной концепции характеров старообрядцев у П.И. Мельникова и Ф.В. Ливанова раскрыто в диссертации на примере ряда сатирических противопоставлений обоих писателей. Таковы, в частности:
Требования веры к образу жизни - действительный образ жизни, не соответствующий этим требованиям;
Вера - связь с уголовным преступлением и преступной деятельностью;
Грамотность как идеал - невежество и фанатизм как идеалы.
В параграфе рассмотрены также особенности сатирической поэтики обоих писателей (портретное окарикатуривание, ирония, использование оскорбительных речевых клише, стремление к житейской и бытовой достоверности, отказ от использования гротеска, фантастики). Архаические обороты речи как символ отжившего, мертвого используются обоими авторами в речевых характеристиках героев. Отмечено, что главная неудача Ф.В. Ливанова и причина его писательской несостоятельности в том, что он оказался неспособен создать убедительный и полный старообрядческий характер, пусть и отрицательный. «Разоблачать деятельность коноводов раскольничьих, особливо современных и ныне действующих, есть самое благотворное дело». Эта авторская сентенция из очерка «Пропагандист мясницкий» была его творческим кредо и общественной позицией. Для ее воплощения требовались публицистические приемы, влияющие на стиль и жанровую специфику произведений. Эта задача «разоблачать» привела к доминированию в творчестве Ф.В. Ливанова публицистики и пам-флетности, в то время как черты памфлета в рассказах П.И. Мельникова отсутствуют, авторские характеристики не страдают публицистической прямолинейностью. Публицистичность проявляется в «Очерках поповщины», где она уместна. Ф.В. Ливанов более тяготеет к смешению жанров. «Проклятый раскольничий сынок» - синтез памфлета и очерка. Рассказ «Пророчица раскольничья
Устинья Никифоровна» начинается как путевой очерк, содержит включения подлинных исторических документов, что свойственно для очерка той поры. Заканчивается рассказ по-публицистичсски эмоциональными авторскими рассуждениями о религиозной и гражданской свободе, просвещении, которые впоследствии, как и вообще книги Ливанова, стали объектом многих критических отзывов.
П.И. Мельников, опираясь на одни и те же с Ф.В. Ливановым сатирические противопоставления, избежал в своих рассказах декларативности, пам-флетности, публицистичности. Более того, к моменту создания дилогии в его творчестве наметилась совершенно особая художественная методология, не связанная с доминированием сатиры, обусловленная ориентацией писателя на этнографизм и фольклор.
Шестой параграф диссертации - «Роль трагического и мотив "кающегося грешника" в произведениях, обличающих старообрядчество». Не только комическое, но и трагическое способно усилить отрицательное отношение читателя к персонажу - объекту сатиры. В произведениях о старообрядчестве трагическое и комическое часто представляют собой тесное и сложное переплетение.
Трагический конфликт показывает, что в старообрядчестве невозможен положительный идеал, а если он есть, то обречен (смерть купчихи Гусятнико-вой в «Грише»). Эта идея нюансируется с помощью сатирических приемов, призванных рельефнее показать отрицательную сущность героев. Трагический итог выступает в качестве логического, закономерного финала противоборствующих нравственного и безнравственного начал. Причем безнравственное олицетворяется именно старообрядчеством.
В произведениях, изобличавших старообрядчество, возник особый мотив, который мы условно определяем как «мотив кающегося грешника». Он состоит в том, что герой, строго придерживаясь старообрядчества и пройдя через различные житейские испытания, убеждается в неправоте своей религиозной доктрины, раскаивается и присоединяется к господствующему вероисповеданию Отрицая с помощью введения трагического конфликта нормы старообрядческой этики и мировоззрения, писатель пытался показать, что, какой бы глубины ни достигло падение героя, оно не исключает возможности очищения. Герой-старообрядец, совершивший преступление (зачастую тяжкое, связанное с пролитием крови) или поступок, ставший причиной чьей-то смерти, приводился к покаянию. Покаяние и отречение от старообрядчества возвышало такого героя, однако выглядело искусственным. Мотив «кающегося грешника» прослеживается в произведениях И.И. Лажечникова («Последний Новик»), А В. Иванова («Самосгоратели»), Ф.В. Ливанова (рассказ «Раскольничья дочка»). Мотив кающегося грешника в рассказах П.И. Мельникова не звучит. Очевидно, писа-
тель осознавал, что для его введения требуется предельно точная художественная и психологическая достоверность, иначе не избежать искусственности, которая имела место в перечисленных выше произведениях.
Элементы трагического и комического как средство обличения старообрядчества в литературных произведениях находятся в тесном переплетении. Дабы достичь художественной цели, писатели стремились использовать и то, и другое. Однако одна из главных особенностей создания образа старообрядца состояла в способе типизации и заострении отрицательных черт характера (мировоззрения). Сильной стороной такого приема была возможность предельно конкретно выразить отношение к изображаемому характеру. Недостатком - невозможность создать многогранный, объемный образ.
Седьмой параграф второй главы посвящен историко-публицистической работе «Очерки поповщины» и принципам изображения старообрядческого священства в них (имеется в виду создание художественных характеров лиц, над которыми совершалась хиротония - епископы, священники, диаконы - и которые становились духовными лидерами в старообрядческой среде). В параграфе выделены наиболее характерные приемы изображения старообрядческого священства в «Очерках»: сатирическая заостренность ряда образов и акцентирование отрицательно окрашенных характеристик (подобный подход напрямую восходит к исканиям и принципам противостарообрядческой публицистики XVIII - XIX веков), опора на непроверенные слухи при отборе материала, вуалирование социальных причин, толкающих священников к «побегу в раскол», отсутствие «живого голоса» самих старообрядцев, своего рода «монофо-ничность» «Очерков...». П.И. Мельников всегда говорит за старообрядцев, вместо них, не давая им права высказать свою точку зрения, свое мнение, свою позицию, свой взгляд, свою правду по тому или иному вопросу. Методологические особенности изображения старообрядческого священства видны при сопоставлении их с произведениями писателей-народников (О. Забытый (Г.И. Недетовский) и его рассказ «Не угодил!», Н. Александров, роман «Пропал!»).
В восьмом параграфе («ПИ. Мельников и ослабление противостарооб-рядческих тенденций в литературе середины XIX века») констатируется появление целого ряда художественных произведений, авторы которых отказываются от принципов сатирической поэтики при изображении старообрядчества
Третья глава диссертации («Старообрядческое купечество в дилогии "В лесах" и "На горах"») посвящена соответственно романам П.И. Мельникова-Печерского и особенностям изображения купечества, так как подавляющее большинство героев дилогии принадлежит именно к этой социальной группе.
В первом параграфе («Образ старообрядчества и стилевые особенности дилогии») оговаривается, что исследование опирается на определение термина
«художественный стиль», данное А.Ф. Лосевым. Оговаривается задача, которую поставил себе П.И. Мельников, приступая к работе над дилогией: «...изобразить быт великороссов в местностях при разных развитиях, при разных условиях общественного строя жизни, при разных верованиях и на разных ступенях образования». В параграфе и далее в главе показано, что для того, чтобы ее выполнить, писатель был вынужден искать особый стиль, способный отобразить и воссоздать совсем другой, особый образ старообрядчества, который не мог быть реализован в художественном слове при помощи уже сложившейся сатирической поэтики изображения старообрядцев. Для воплощения своих идей П.И. Мельникову потребовалась иная поэтика, особая система изобразительных средств, позволяющие адекватно воплотить в художественных образах культуру, ценностные ориентиры (в том числе и авторские), религиозно-бытовой уклад всех социальных слоев, представленных в дилогии, и главным образом старообрядческого купечества. Художественное воплощение образа старообрядческого Поволжья требовало от произведения иных стилевых доминант, иных подходов к системе персонажей дилогии, особых приемов создания отдельных героев.
Организующими принципами и стилевыми доминантами дилогии стали описательность и жизнеподобие, позволяющие наиболее полно воплотить в художественных образах поставленную писателем задачу. Отличительная особенность принципа жизнеподобия в дилогии состоит в том, что здесь он в огли-чие от рассказов («Поярков», «Гриша»), не служит сатирическим задачам или для дискредитации конкретных лиц, как в «Очерках поповщины». Описательность в дилогии предполагает не только детально точное художественное воспроизведение особенностей скитской и купеческой жизни, этнографических особенностей старообрядцев Поволжья, регионального колорита, она, безусловно, оказывает заметное влияние на приемы создания особых человеческих характеров. Описательность и жизнеподобие диктуют особое использование народной лексики, диалектизмов, областничеств. Описательность как стилевая доминанта подчиняет себе и композицию дилогии, что проявляется, в частности, в особенностях сюжетостроения.
Чтобы создать убедительный художественный образ старообрядчества с его народным веропониманием, П.И. Мельников отсылает читателя к культуре той среды, откуда вышел герой. Стилевые доминанты дилогии работают на то, чтобы создать и воплотить своеобразный, неповторимый образ старообрядчества в его неразрывной связи с народным миропредставлением, образ целого старообрядческого Поволжья с его культурой, экономикой и прочими особенностями. Старообрядчество представлено разнохарактерными героями, оно показано многогранно и не схематично. Система персонажей дилогии выстроена
также исходя из принципа описательности. Персонаж важен П.И. Мельникову не как участник сюжетного действия, а скорее как средство для раскрытия художественного содержания, для воссоздания и раскрытия не только индивидуального характера, но более широкого, значительного образа, единого в своем разнообразии - образа народа, нации, населения Поволжья.
В качестве основных подходов писателя к художественному изображению главных действующих лиц (старообрядцев) можно выделить совмещение противоречий, многогранность характера, демонстрацию неприятия церковно-иерархической системы современного старообрядчества, тесную связь героя и культурной среды. Теперь от образа-схемы писатель переходит к образу-характеру. В дилогии появляется положительный герой-старообрядец. Однако существенной особенностью его изображения является либо декларирование героем разрыва со старообрядческой средой, либо постоянная ее критика.
Тем не менее впервые в русской литературе образ героя-старообрядца был показан на широком культурном фоне, с которым этот герой кровно связан и который нюансирует какие-либо особенности персонажа.
Двойственность некоторых характеров обусловлена неоднозначным отношением писателя к старообрядчеству. Художественная концепция П.И. Мельникова заключалась в том, чтобы воссоздать образ поволжского старообрядчества во всем многообразии человеческих типов, а также и в том, чтобы показать его обреченность, необходимость воссоединения с «великороссийской церковью» (так называют ее герои дилогии) и способность в этом случае положительно повлиять на общество П.И. Мельников не просто открыл и показал положительный характер в старообрядческой среде - он показал его как идеал национальный, погруженный в религиозно-бытовую атмосферу старообрядчества, с нею сроднившийся. Таким идеалом в первую очередь писатель мыслил Патапа Чапурина и Манефу. Их противопоставление было бы неверным. Олицетворяя мирское и духовное, Чапурин и Манефа в то же время прообразуют собой их единство: они кровные брат и сестра. Они - разные стороны одной медали.
Двойственность героя в дилогии бывает разного рода. Если в характере Патапа Чапурина уживаются ироническая насмешливость над старообрядчеством и неразрывная принадлежность к нему, то в характере Якима Стуколова аскетическая религиозность сочетается с преступной деятельностью, не вступая в противоречие. Религиозность и способность обмануть, ведя торговые дела, -черты Марко Данилыча Смолокурова. Тот же Василий Борисыч, с одной сторо-
ны, предстает как «великий начетчик», который «старинные книги как свои пять пальцев знал», с другой - как заурядный ловелас.
Сочетание противоположностей не находит у П.И. Мельникова психологического осмысления, не показано оно писателем посредством внутренних монологов или иными художественными приемами. Психологизм не является стилевой доминантой дилогии, хотя те ее страницы, где автор говорит о душевных переживаниях героев, их настроениях, убеждают в тонком мастерстве психологического анализа. В целом же герои дилогии мало склонны к самооценке, к самоанализу. Психологизм как стилевая доминанта потребовал бы от автора иного построения сюжета, композиции, обращения к особым приемам изображения персонажей, их эмоций, изъятия из повествования статистических моментов и подробной детализации, потребовал бы иных законов организации вещного мира дилогии, работающих на отражение внутреннего мира героев. Психологизм в отличие от описательности как стилевой доминанты не позволил бы решить поставленную П.И Мельниковым задачу «изобразить быт великороссов...». На наш взгляд, в этом также заключается одна из причин, заставляющих писателя оставить в стороне объяснение механизма сочетания разных противоположностей в характерах героев.
Положительного героя П.И. Мельникова огличает патриархальность. Вместе с тем изображение поведения положительных героев определяется принципом создания «раздвоенного» характера. П.И. Мельников сопереживает такому герою-старообрядцу, который, являясь носителем старого и стойкого русского мироощущения, может порвать со старообрядческой средой (Чубалов, Дуня Смолокурова, совершающая венчание в единоверческой церкви) или не ощущает себя целиком и полностью принадлежащем этой среде. По крайней мере он должен противостоять мертвой религиозной догме, быть открытым для чувства (Фленушка).
В третьем параграфе («"Русский хозяин" в системе персонажей дилогии "В лесах" и "На горах"») анализируются образы купцов, объединенные в особый тип - «русские хозяева» (использовано определение старообрядческого публициста В.П. Рябушинского). «Хозяев» характеризует патриархальный уклад, особенное домостроевское мировосприятие, зиждущееся на осознании своей 01ве1С1венности перед Богом за богатство, особое отношение к предпринимательству, семейному быту, религии. Образы изуверов, подобных Грише из одноименно рассказа, отходят в дилогии на второй план. Изуверство показано одной из отличительных черт хлыстовства, а не старообрядчества («На горах»). Выбор купечества как основной социальной группы, к которой принадлежат главные герои дилогии, носил для писателя принципиальный характер. Решение проблемы развития России было связано для него именно с русским купе-
чеством, не утратившим национальных корней. Одной из художественных заслуг П.И. Мельникова является то, что он ввел в литературу совершенно оригинальных героев - купцов-старообрядцев Поволжья, создав особый художественный образ поволжского старообрядчества. В параграфе подвергнуты критике анализ системы персонажей романов П.И. Мельникова и попытка их классифицировать, предпринятые литературоведом Л.М. Багрецовым в работе «Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» (1904 г.).
Четвертый параграф носит название «Другие типы старообрядцев в дилогии». Здесь рассмотрены особенности и функции образов тех героев, которые не относятся к группе «хозяев». Ото Стуколов, Алексей Лохматый, купцы Снежковы, Василий Борисыч. Отмечен и проанализирован факт использования писателем противостарообрядческой публицистики при создании образа Василия Борисыча (анонимная статья «Как мы ездили за миром в Белую Криницу», опубликованная в № 3 «Русского вестника» за 1864 год).
В заключении подводятся итоги исследования.
Творческие принципы писателя при создании художественного образа старообрядчества и старообрядцев претерпевали эволюцию. Так, на рубеже 1850-1860-х гг. данные образы олицетворяют «недостатки русского народа», подлежащие искоренению. Положительный герой-старообрядец только в дилогии стал объектом художественного изображения. Проанализированный в диссертации этнопсихологический образ русских, обрисованный писателем в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии» (во многом наивный), был, однако, «переплавлен» П.И. Мельниковым в художественное качество при работе над рассказами «Поярков» и «Гриша».
Идейные подходы к изображению старообрядчества у писателя взаимодействовали с уже вошедшими в литературу из публицистики подходами, закрепившимися, например, в творчестве И.И. Лажечникова, М Н. Загоскина. Отсутствие бытописания, наличие карикатурных элементов, анекдотичных вставок, искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к изображению негативного в старообрядчестве как типического, - отличительные черты рассказов П.И. Мельникова.
Составить полную классификацию персонажей дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» весьма проблематично в силу немалого их числа и сложности в определении критериев. Имевшие место попытки, ставившие во главу угла степень искренности и преданности героев старообрядчеству (например, попытка Л.М. Багрецова), неубедительны. Однако в своих романах П.И. Мельников воссоздал особый тип литературного героя, который по ряду критериев может быть условно определен как «русский хозяин» (выражение
В.П. Рябушинского) и выделен в качестве особой группы в общей системе персонажей.
В дилогии «В лесах» и «На горах» писатель сумел отойти от устоявшихся шаблонов изображения старообрядчества, которым следовал некогда и сам. Его герои предстают здесь как целостные, убедительные характеры, а не схемы ГШ. Мельников показал своих героев в неразрывной связи с той культурной средой, к которой они принадлежат, и при этом усмотрел и обрисовал в старообрядческой среде национальный положительный идеал.
1. Боченков В.В. «Очерки поповщины» П.И. Мельникова-Печерского как произведение публицистики и изображение старообрядческого священства в них - В кн. Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы VI научно-практической конференции. - М., 2002. - С. 365 - 372. (0,5 пл.).
2. Боченков В.В. Национальный идеал в дилогии П.И. Мельникова-Печерского. - В кн. Три века русской литературы- актуальные аспекты изучения. Межвузовский сборник научных трудов - Вып. 6 - М., Иркутск. - 2004. -С. 128- 134.(0,5 пл.).
3. Боченков В.В. Мельников Павел Иванович. - В кн. Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русская литература. - М.: Институт русской цивилизации. - 2004. - С.643 - 645. (0,4 пл.).
4. Боченков В.В. Роль трагического и мотив «кающегося грешника» (П.И. Мельников-Печерский, И.И. Лажечников, А.В Иванов, Ф.В. Ливанов). -В кн. Три века русской литературы: актуальные аспекты изучения. Межвузовский сборник научных трудов - Вып. 9. - М., Иркутск. - 2004. - С. 152 - 157. (0,4 пл.).
Для заметок
Ошечатано в копицентре «СТ ПРИНТ» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. vvv\ vv.stprint.ru e-mail: [email protected] тел 939-3338 тираж 100 экз. Подписано в печать 07. 02. 2005 г.
РНБ Русский фонд
»-2АС 1 2005-4
ГЛАВА I. Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в рассказах
1.1 .Старообрядческая специфика и художественный анализ произведений
П.И. Мельникова
1.2.Принципы противостарообрядческой публицистики, сформировавшиеся до П.И. Мельникова
1.3.Литературно-художественное осмысление старообрядчества до П.И. Мельникова;
1 .^Формирование взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество,
ГЛАВА II. Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (до дилогии «В лесах» и «На горах»)
2.1.Рассказ «Гриша»: к проблеме интерпретации поведения персонажей
2.2.«Праведники» и «грешники» в «Грише»
2.3.Литературные источники образов рассказа «Гриша»
2.4.Иллюзия достоверности как принцип противостарообрядческой сатиры
П. И. Мельникова
2.5.П.И. Мельников и Ф.В. Ливанов - два сатирика старообрядчества
2.6.Роль трагического и мотив «кающегося грешника» в произведениях, обличающих старообрядчество;
2.7.«Очерки поповщины» в аспекте публицистики и изображение старообрядческого священства в них
2.8. П.И. Мельников и ослабление противостарообрядческих тенденций в литературе середины XIX века
ГЛАВА III. Старообрядческое купечество в дилогии «В лесах» и «На горах»
3.1. Образ старообрядчества и стилевые особенности дилогии
3.3. «Русский хозяин» в системе персонажей дилогии «В лесах» и «На горах»
3.4. Другие типы старообрядцев в дилогии
Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Боченков, Виктор Вячеславович
П.И. Мельников остается малоизученным писателем в силу разных причин. Одна из них - отсутствие критики, которая оценила бы его по достоинству (а не только как писателя-этнографа) и способствовала бы популярности произведений. На это обстоятельство указывал в начале XX века высоко оценивавший писателя A.A. Измайлов: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего дальше внешних форм и внешних фактов мельниковского рассказа»1. A.A. Измайлов в своем критико-биографическом очерке обосновывал художественную состоятельность произведений писателя.
Отзывы критики о П.И. Мельникове при его жизни в целом не содержали достаточно глубокого анализа его творчества. О П.И. Мельникове писали О.Ф. Миллер, А.П. Милюков, А.Н. Пыпин, С.А. Венгеров, A.M. Скабичевский, историк и друг писателя Д.И. Иловайский. Подводя итог критическим отзывам, появлявшимся в печати в течение 25 лет, истекших после смерти писателя, H.A. Саввин констатировал: «По странной иронии судьбы Мельников до сих пор не дождался подробного - обстоятельного - если не изучения, то разбора как писатель-беллетрист. Никто из критиков и историков литературы не дал полного освещения литературной физиономии писателя, не выяснил значения его художественных образов, не поставил его в общую связь с предшествующим литературным развитием, не указал основных приемов творчества; в большинстве случаев дело ограничивается самою общею, самою сжатою характеристикою талантливого писателя»2. I
После смерти П.И. Мельникова зазвучали негативные оценки его творчества. Например, отрицательно отзывался о дилогии A.M. Скабичевский: «В романах этих
1 Измайлов A.A. П.И. Мельников-Печерский (критико-биографический очерк) // Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского): В 7 т. 2-е изд. - СПб., 1909. - Т. 1. - С.5.
2 Саввин H.A. П.И. Мельников в оценке литературной критики // Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). - Нижний Новгород., 1910. - 4.1. - С. 296. нечего и искать каких-либо художественных достоинств, равно как и психологической правды. Быт поволжских раскольников, составляющий содержание этих романов, изображается в них с одной внешней, этнографической стороны.»3 «Мельников любил показывать свой товар лицом, то есть обставить свой материал поэффектнее, прикрасить археологическими редкостями, выисканными народными выражениями и т.п., и действительно этнографическая картина очень интересная. Но какое мировоззрение лежит в ее подкладке? Насколько собственные истолкования и комбинации автора объясняют изображенный быт? В этом смысле результат рассказов очень невелик», - пишет А.Н. Пыпин4. Давая подобные оценки, критики, как было уже отмечено, вскользь анализировали художественное мастерство писателя, резкий тон их оценок обусловлен несовпадением взглядов на некоторые социально-общественные явления, бывшие тогда актуальными.
Наиболее полной дореволюционной работой о П.И. Мельникове стала книга П.С. Усова, открывавшая собрание сочинений писателя, издававшееся в 1897 - 1898 годах М.О. Вольфом5. Она в основном носит биографический характер. В ней были впервые опубликованы многие документы, связанные с деятельностью П.И. Мельникова в Министерстве внутренних дел, с его жизнью и творчеством. Однако в целом в дореволюционном литературоведении за П.И. Мельниковым прочно закрепилась репутация «писателя-этнографа». Именно эту сторону в его творчестве выделяли, кроме A.M. Скабичевского, А.Н. Пыпин («Рассказ "На горах" есть наполовину произведение с художественными намерениями, наполовину этнография»)6 и С.А. Венгеров,7 H.A. Янчук8.
Литературоведческое осмысление творчества писателя начинается в советскую эпоху. В 1928 году вышла статья П.О. Пилашевского «К вопросу о композиции и
3 Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. 7-е изд. - СПб., 1909. - С.225.
4 Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. - СПб., 1891.-Том2. -С.401.
3 Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полное собрание сочинений: В 7 т. - СПб. - М., - 1897 - Т. 1. - 324 с. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. - СПб., 1891. - Том 2. - С.400.
7 Венгеров С. Мельников Павел Иванович // Энциклопедический словарь (издатели Ф.А. Брокгауз и H.A. Ефрон). - СПб., 1896. - Т. 19. - С.46 - 48.
8 Янчук H.A. Мельников как художник-этнограф // История русской литературы XIX века. - М., 1910. - T.IV. стиле романа П.И. Мельникова "В лесах"»9. Затем статья Г.С. Виноградова «Фольклорные источники романа Мельникова-Печерского "В лесах"», открывшая этот роман, выпущенный издательством «Academia» в 1936 году. Автор статьи доказывал, что использование фольклорных и этнографических элементов - это средство создания художественных образов, необходимое также для точного и реалистичного изображения народного быта. Но, оценивая в целом положительно эти и другие работы о писателе, в 1957 году Д.А. Марков вынужден был констатировать: «Язык и стиль Мельникова-Печерского мало изучен.»10
Заметный вклад в изучение творчества П.И. Мельникова внесла JI.M. Лотман11, i рассматривая творчество писателя в контексте общего развития русской литературы XIX века в сопоставлении с творчеством современников П.И. Мельникова.
На сегодняшний день наиболее изученной стороной творчества П.И.
Мельникова остается фольклорный аспект. Исследование фольклора в произведениях П.И. Мельникова затрагивало изучение и стилевых особенностей творчества писателя. В работах, ставящих целью исследование и функционирование
9 Пилашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова «В лесах» // Известия Нижегородского университета, 1928. - Вып. 2. - СЗЗО - 347. ■
10 Марков Д. А. Язык и стиль Мельникова-Печерского в оценке русской критики // Московский областной педагогический институт. Ученые записки. - М., 1957. - Т. XLVIII. - Вып. 4. - С.56. Лотман JI.M. Мельников-Печерский // История русской литературы. - М. - JL, 1956. - Т.9. - 4.2. С. 198 - 227; ее же - Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). - JI. 1974. - 352 е.; ее же - Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2-х т. - М. - JL, 1964. - Т.2 - С.405 - 415; ее же - Русская историко-филологическая наука и художественная литература второй половины XIX века (взаимодействие и развитие) // Русская литература. 1996. - №1 - С.19 - 44.
11 Воронина М.Ф. Источники китежской легенды в романе П.И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» - в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1979. - С.48 - 54; Виноградов Г.С. Фольклорные источники романа Мельникова «В лесах». - В кн.: Мельников-Печерский П.И., «В лесах», М. - JL, 1936. - С. VIII - LXVII; Его ¿<,е -Опыт выяснения фольклорных источников романа Мельникова-Печерского «В лесах». - в кн.: «Советский фольклор». №2 - 3. М. - JL, 1936. - С. 341 - 368; Власова З.И. П.И. Мельников. - В кн.: Русская литература и фольклор. (Вторая половина 19 в.), - JL, 1982; Коренова К.Е. Фольклор народов Поволжья в историко-этнографических работах П.И. Мельникова-Печерского. - в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа. 1976., -Вып 3. - С. 161 - 167. Курдин Ю.А. Идейно-композиционные функции фольклора в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / Моск. гос. пед. ин-т им.В.И.Ленина. - М., 1986. - 25 с. Его же -Художественная функция фольклора в романах П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Проблемы интерпретации художественных произведений. - М., 1985. - С. 116-122. Его же - Постоянные эпитеты в авторской речи П.И. Мельникова-Печерского («В лесах») // Проблемы взаимовлияния фольклора и литературы. - М., 1986. - С. 100 -109. Его же - Традиции народной сатиры в творчестве П.И. Мельникова-Печерского // Фольклорные традиции в русской и советской литературе. - М., 1987. - С. 100 -111. Макаров В.Г. Об особенностях функционирования пословиц и поговорок в романе П.И. Мельникова-Печерского «На горах» // Частные вопросы общего языкознания. - Чебоксары, 1993. - С. 17-30; Марков А.В. Мельников-Печерский как собиратель былин // Этнографическое обозрение. - 1908. - Кн. 79.- №4. - С.134 - 135; Кудряшов И.В.; Курдин Ю.А. Эстетика и поэтика народной поэзии в портретных описаниях персонажей дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горвх» // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. - Арзамас, 2001. -С. 130-139. фольклора в произведениях писателя, затрагивались вопросы создания образов старообрядцев с помощью фольклорных средств. Исследователи обратили внимание на художественные связи писателя с «предшествующим литературным развитием» (диссертации П.И. Лещенко «Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи)», Л.М. Рудневой «П.И. Мельников-Печерский в 1830 - 60-е годы. (Вопросы биографии и творчества)», на особенности создания им художественного портрета (диссертация И.В. Кудряшова «Дилогия ТТ И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (поэтика портрета)»), на жанровую специфику романов (диссертация Э.Т. Какильбаевой «Дилогия П.И. Мельникова-Печерского "В лесах" и "На горах" (Система образов и особенности жанра)»). Тем не менее специфика художественного изображения старообрядчества остается пока не вскрытой.
В советские годы вышло два собрания сочинений П.И. Мельникова. Первое, шеститомное, под редакцией, с примечаниями и критико-биографическим очерком М.П. Еремина, увидело свет в 1963 году. Второе собрание, в восьми томах, также подготовленное М.П. Ереминым, - в 1976 году. Ссылки на произведения П.И. Мельникова даются в диссертации по восьмитомному собранию сочинений (первая цифра - номер тома, вторая - страница).
Во вступительных статьях М.П. Еремина, Ф.М. Левина (его статья «Эпопея
П.И. Мельникова» открывает переизданный в 1956 году роман «На горах») рассматривалась обзорно служебная и литературная деятельность писателя. Статьи содержат ряд ценных замечаний, однако специфика отношения к религии в то время, когда они увидели свет, оказывает влияние на общий тон оценок многих эпизодов дилогии, ведет к субъективной их трактовке. В силу той же причины не получили переоценки противостарообрядческие установки писателя, и резко отрицательное, сатирическое изображение, например, скитской жизни однозначно расценивалось как
13 Левин Ф.М. Эпопея П.И. Мельникова // Мельников П.И. На горах. - М., 1956. - Кн. 1. - С. 3 - 27. достоинство дилогии, одна из «правдиво нарисованных картин жизни»14. На наш взгляд, изображение старообрядчества в творчестве писателя оставалось достаточно субъективным, что нельзя не учитывать.
Из работ последних лет о писателе самой полной остается книга В.Ф. Соколовой «П.И. Мельников-Печерский. Очерк жизни и творчества». Здесь проанализированы источники, послужившие основой для ряда сюжетных линий дилогии «В лесах» и «На горах», выявлены и обобщены сведения о прототипах некоторых героев, даны литературоведческие характеристики основных персонажей, экскурс в творческую лабораторию писателя.
Художественный анализ произведений П.И. Мельникова должен, на каш взгляд, соотноситься с особенностями развития взглядов писателя на старообрядчество, с учетом влияния на творчество писателя противостарообрядческой публицистики.
Писатель обычно наделяет литературного героя теми или иными чертами характера: односторонними или многосторонними, цельными или противоречивыми, статичными или развивающимися, вызывающими уважение или презрение и т.д. ЦЕЛЬ работы состоит в анализе эволюции художественного характера старообрядца в произведениях Мельникова, начиная от его рассказов рубежа 1850-60 годов («Поярков», «Гриша») и заканчивая романами «В лесах» и «На горах».
В соответствии с обозначенной целью определены следующие ЗАДАЧИ исследования:
1.Раскрыть мировоззренческие основы изображения старообрядчества, создания художественных характеров, объяснить их своеобразие. Мы считаем важным остановиться именно на этом аспекте, поскольку солидарны с мыслью П.Н. Сакулина о том, что мировоззрение писателя непосредственно отражается на создании художественного образа. «Мировоззрение понимается как поэтическая
14 Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70 - 90-е годы. - М., 1983. - С. 74. концепция жизни и мира. Оно проникает собою все художественное творчество поэта и школы.»15
3.Проследить влияние противостарообрядческой публицистики на создание тех или иных персонажей.
4.Выявить основные художественные приемы создания П.И. Мельниковым образа старообрядца в рассказах и в дилогии, а также некоторые литературные источники, использовавшиеся писателем и ранее не отмеченные литературоведами.
АКТУАЛЬНОСТЬ работы обусловлена слабой изученностью перечисленных аспектов творчества П.И. Мельникова.
МАТЕРИАЛОМ ИССЛЕДОВАНИЯ послужили рассказы писателя, затрагивающие старообрядческую тематику («Поярков», «Гриша»), «Очерки поповщины», дилогия «В лесах» и «На горах». В целях сопоставления привлечены произведения И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина, О.Забытого, Ф.В. Ливанова и др.".
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ базой диссертации служат труды A.A. Потебни, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, А.Н. Веселовского, Ю.Б. Борева, Ю.И. Минералова и др.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовских базовых лекционных курсах, спецкурсах, спецсеминарах, при работе над комментариями к произведениям писателя.
По СТРУКТУРЕ диссертация, кроме введения, состоит из трех глав и заключения. Структура определяется вышеназванными целями работы и спецификой материала.
Первая глава - «Становление взглядов П.И. Мельникова на старообрядчество и их отражение в его рассказах». Здесь намечены основные этапы развития противостарообрядческой публицистики (в том числе и до П.И. Мельникова) и
15 Сакулин П.Н. Теория литературных стилей. - в кн.: «Филология и культурология». - М., 1У90. - С.141. показано ее влияние на художественную литературу первой половины XIX века, затрагивающую старообрядческую тематику. Отмечено, что изображение старообрядчества строится в соответствии с определенной публицистической заданностью, «социальным заказом», в соответствии со сложившимися в публицистике и в общественном мнении стереотипами. Таковы, например, образы старообрядцев в «Последнем Новике» И.И. Лажечникова, «Брынском лесе» М.Н. Загоскина. Старообрядчество продолжает оставаться закрытым миром для литературы, несмотря на эпоху романтизма при всем ее внимании к национальному, к народному, и, по сути, для натуральной школы с ее вниманием к бытовой конкретике, человеческим типам, этнографизму. Рассказы П.И. Мельникова «Поярков», «Гриша» также несут на себе заметный отпечаток сложившихся к тому времени публицистических стереотипов с характерным акцентированием негативных черт характера старообрядца, мотивов поведения.
В ПЕРВОЙ главе анализируется сложившаяся у П.И. Мельникова в первой половине 1850-х годов так называемая концепция «недостатков русского народа», изложенная в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии». Эта концепция - своеобразная попытка обрисовать этнический образ русских старообрядцев. Концепция П.И. Мельникова во многом наивна, шатка, неполна, зачастую слабо аргументирована. Тем не менее это был определенный этап в его личном осмыслении национальных особенностей русского народа, плод его наблюдений, раздумий, размышлений. Эта концепция, к которой литературоведы не обращались, позволяет уточнить некоторые особенности изображения героев рассказа «Гриша», по-новому взглянуть на него. Образы героев рассказа (а художественный образ, как известно, всегда несет в себе обобщение, то есть имеет типическое 3 значение) олицетворяют те или иные «недостатки русского народа», обозначенные П.И. Мельниковым в «Отчете.». Зависимостью от концепции «Недостатков.» объясняется ряд странностей в поступках персонажей, концепция позволяет решить вопрос интерпретации поведения героев этого произведения.
В первой главе определены также основные особенности произведений ГШ. Мельникова рубежа 1850 - 60-х годов, касающихся старообрядчества.
Во ВТОРОЙ ГЛАВЕ («Особенности изображения старообрядчества в творчестве П.И. Мельникова (первая половина 1860-х гг.)») рассмотрены особенности противостарообрядческой сатиры П.И. Мельникова. Выявлены основные сатирические противопоставления, используемые писателем. Особенности сатирического изображения старообрядцев сопоставлены с творчеством Ф.В. Ливанова, чьи взгляды на старообрядчество отличались крайним консерватизмом и резким неприятием этого религиозного течения. Хотя эти писатели, безусловно, разного дарования, в их творчестве можно выявить некоторое сходство мотивов, обличительно-сатирических приемов и, конечно, различия.
В главе анализируется также роль элементов трагического в противостарообрядческой сатире и так называемый мотив «кающегося грешника». Он состоит в том, что герой, строго придерживаясь старообрядчества и пройдя различные житейские перипетии, убеждается в неправоте своей религиозной доктрины (часто под влиянием какого-нибудь сильного потрясения), раскаивается и присоединяется к господствующему вероисповеданию. Отрицая с помощью введения трагического конфликта нормы старообрядческой этики, некоторые писатели (И.И. Лажечников, A.B. Иванов) пытались показать, что какой бы глубины ни достигло падение героя, оно не исключает возможности очищения. Герой-старообрядец, совершивший преступление (зачастую тяжкое, связанное с пролитием крови) или ставший причиной чей-то смерти, приводился к покаянию. Покаяние и отречение от старообрядчества возвышало такого героя, однако выглядело искусственным. Осознавая, что введение мотива кающегося грешника требует большой психологической достоверности, П.И. Мельников с его художественным чутьем избегал использовать его и не решался описывать резкие, драматические повороты судеб своих героев.
Отдельный параграф второй главы посвящен историко-публицистической работе «Очерки поповщины» и принципам изображения старообрядческого священства в ней. Они сопоставляются с художественной манерой писателей, близких к народническому лагерю, - О. Забытого (Г.И. Недетовский), Н. Александрова.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА диссертации («Старообрядческое купечество в дилогии "В лесах" и "На горах"») посвящена, соответственно, особенностям изображения купечества. Поскольку отношение П.И. Мельникова к старообрядчеству менялось, то претерпевала изменения и система изобразительных средств, образная структура произведений. П.И. Мельников был вынужден искать особый стиль, способный отобразить и воссоздать совсем другой, особый образ старообрядчества, нежели тот, что создавался при помощи сатирической поэтики. В дилогии действуют совсем иные герои. От образа-схемы писатель переходит к образу-характеру. В дилогии появляется положительный герой-старообрядец. Однако существенной особенностью его изображения является декларирование героем разрыва со старообрядческой средой либо постоянная ее критика. Правоту старообрядчества и каноничность восстановления белокриницкой церковной иерархии П.И. Мельников поручает отстаивать Стуколову, герою отрицательному, авантюристу.
Отходят на второй план образы изуверов (Гриша). На первый выдвигается купец-старообрядец, инициативный хозяин, организатор производства. Иными словами, та группа людей, с которой писатель связывал развитие страны. Пользуясь выражением старообрядческого публициста В.П. Рябушинского, в третьей главе мы выделяем особую группу героев дилогии - «русский хозяин». При этом оговаривается, что в силу разноплановости, индивидуализированное™ характеров, в I силу других особенностей системы персонажей дилогии предложить их полную, стройную классификацию едва ли возможно. Подвергнута критике классификация Л.М. Багрецова, предложенная им в работе «Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского» (1901 г.), в основу которой положен критерий, предполагающий необходимость учитывать степень искренности отношения персонажей к старообрядчеству (случайные «представители раскола», истинные «ревнители древлего благочестия», переходные типы).
В заключение обобщаются итоги исследования, формулируются выводы, обоснованные в главах диссертации.
Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество П.И. Мельникова-Печорского и изображение старообрядчества в русской литературе XIX века"
П.И Мельников не отставал от своего времени, и это касается художественного осмысления старообрядчества. Его изучение шло во взаимосвязи с проблемой исторического предназначения России, русского народа, которая решалась писателем с позиций, очень близких к славянофильским.Вначале, в 1850-е годы, взгляды П.И. Мельникова на старообрядчество ничем не отличались от общепринятых; авторская оценка, характер персонажей испытали влияние сложившихся еще с конца XVII века в противостарообрядческой публицистике стереотипов. Типические качества персонажей «Пояркова» и «Гриши» фанатизм, неспособность творить добро, двуличие, лицемерие, глупость, оправдание греха религиозными аргументами. Положительный герой-старообрядец не стал объектом художественного изображения. Старообрядчество олицетворяет собой «недостатки русского народа», подлежащие искоренению. Концепция «Недостатков...», изложенная в «Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», во многом наивная, была «переплавлена» в художественное качество при работе над рассказами «Поярков» и «Гриша».Старообрядцам - героям этих рассказов - свойственны легковерная податливость к различным абсурдным религиозным толкам, склонность к нарушению закона. Эти качества рас1фываются при помощи анекдотичных ситуаций, характеристик, вложенных в уста героев, авторских характеристик, при помощи сатирического заострения тех или иных черт характера персонажа. Сатирическое изображение старообрядцев доминирует над описательным. В «Отчете о современном состоянии...» мы встречаем эпизоды, в которых тщательно и детально описан старообрядческий быт (домашнее убранство, особенности одежды, речи) и которые могли бы использоваться в художественном произведении, например, для характеристики героя, его семьи, для усиления эффекта правдоподобия. Но П.И. Мельников не реализовал в своих рассказах эти богатейшие наблюдения, хотя сочетание сатирической и бытоописательной задач было вполне возможным. Это удалось, например, М.Е. Салтыкову-Щедрину в очерках «Матушка Мавра Кузьмовна» и «Странник» из цикла «Губернских очерков». Сатирическое в целом изображение старообрядцев выполнено здесь в тесной связи с точной, в духе натуральной школы, обрисовкой их быта. Но если щедринский чиновник из «Матушки Мавры Кузьмовны», от лица которого написан очерк, - это зоркий наблюдатель, способный подмечать разные бытовые мелочи, то мельниковский становой Поярков склонен к злой насмешке над старообрядцами, передает рассказчику анекдоты о скитах, не считая важным охарактеризовать закрытый мир старообрядчества через быт, не искаженный карикатурным деформированием.Отсутствие бытописания, наличие карикатурных элементов, анекдотичных вставок, искусственность ситуаций и характеров, обусловленная стремлением к изображению негативного в старообрядчестве как типического - отличительные черты рассказов П.И. Мельникова «Поярков» и «Гриша». Идейные подходы к изображению старообрядчества у писателя совпадали с уже вошедшими из публицистики в лрггературу подходами, закрепившимися, например, в творчестве И.И. Лажечникова, М.Н. Загоскина. Общность этих подходов заметна также при сравнительном анализе рассказов П.И. Мельникова (рубежа 1850 - 1860 гг.) с произведениями его современника Ф.В. Ливанова, несмотря на большое различие их дарований.Необходимо отметить, что, принадлежа к «обличрггелям раскола», П.И. Мельников избежал некоторых расхожих художественных приемов, которые использовали его современники, создавая образ старообрядца. В сюжетной линии его рассказов отсутствует движение героя-старообрядца от преступления к покаянию с последующим присоединением к «великороссийской церкви». Подобный сюжетный ход (мотив) отмечен в произведениях А.В. Иванова, Ф.В. Ливанова, из более известных писателей - у И.И. Лажечникова. Изображение религиозной переориентации героя, изменений в его внутреннем мире требовали иных стилевых доминант, отказа от сатирической карикатурности в пользу психологизма, чего ни один из перечисленных авторов не сделал. Поэтому мотив кающегося грешникастарообрядца выглядел в их произведениях искусственным, надуманным. П.И. Мельников отказался от него; в то же время и психологизм не стал стилевой доминантой его произведений. Внутренний мир героя, его переживания, чувства, помыслы, поступки раскрываются при помощи само- и взаимохарактеристик, писем, различных фольклорных средств (стилизация под народную песню, использование поговорок, пословиц). Но в целом персонажи П.И. Мельникова как в рассказах, так и в романах мало склонны к рефлексии, к самоанализу. Старообрядческие легенды, поверья, жития широко используемые в дилогии, призваны отражать особое мировосприятие героев, не только особенности психологических состояний, склада и движений души. Указав на особенности изображения старообрядцев, мы солидарны с выводом Л.М. Лотман: «Сочетание наиболее традиционных средств художественной изобразительности с реалистическими методами характеристики человека и его внутреннего мира, выработанными литературой XIX века и не чуждыми устному народному творчеству новых времен, было одной из неотъемлемых особенностей творчества Мельникова, наложившее особенный отпечаток на образную систему романов»*"^.В то же время необходимо указать на особенности изображения реальных старообрядцев в историко-публицистических произведениях П.И. Мельникова, иначе данная характеристика, относящаяся лишь к художественному творчеству писателя, будет не совсем достаточна, чтобы представить себе в целом его подходы к созданию образа старообрядцев. Писатель нейтрально относился к личностям, событиям старообрядческой истории, ушедшим в далекое прошлое. В то же время современное старообрядчество остается под прицелом жесткой сатиры. Эта особенность сохраняется в дилогии «В лесах» и «На горах». Достаточно посмотреть, с какой симпатией П.И. Мельников пересказывает, использует в художественном пространстве романов, «Очерков поповщины» старообрядческие легенды, эпизоды "^" Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского) // Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур. - Алма-Ата, 1988. - 36." " Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман. - В кн.: «История русского романа». - Л. -
М., 1964.-Т.2.-С.413.ЖИТИЙ подвижников «древлего благочестия». Но когда необходимо ввести в очерк, упомянуть в романе реальное лицо (будь то священник, оставшийся верным старообрядчеству, активный деятель старообрядчества (как, например, Афоний Кочуев, архиепископ Антоний, в дилогии - Василий Борисыч), в ход идут ирония, акцентирование негативных характеристик героя, их сатирическое заострение, а порой и непроверенные домыслы, касающиеся личности того или иного лица. Одним из средств убеждения в публицистике является факт; мы установили, что писатель, к сожалению, излишне доверял непроверенным фактам, поспешно хватаясь за них.Стиль его «Очерков поповщины» представляет оригинальный сплав документальной публицистики, исторического исследования с художественными приемами изображения героев и событий, выражающими субъективное, эмоциональное отношение автора к предмету изображения.Проблема развития и укрепления России поставила перед писателем задачу определить, с каким социальным слоем это будет связано. Залог будущего страны писатель видел в «старообрядцах, которые не раскольниками будут». Идейный замысел дилогии с ее многоплановостью не мог быть реализован в рамках уже сложившейся сатирической поэтики изображения старообрядчества. П.И. Мельников нашел особый подход к изображению своих художественных идей, связанных со старообрядчеством. Он характеризуется тем, что герои произведений неотделимы от своей культурной среды, не могут быть из нее вырваны. Доминирование сатиры идет на убьшь. Герои характеризуют эту среду, она в свою очередь их. Принцип погружения в среду, в старообрядческую культуру был опробован еще в «Заузольцах» и «Грише». Здесь герои выступали номггелями старообрядческих преданий, в которые они безусловно веррши, которые оказывали влияние на их действия. Детальное изображение быта, этнографических и ментальных особенностей было воплощено в дилогии. Образ старообрядчества складывае1)^десь из образов различных действующих лиц, главных и второстепенных, он характеризуется с помощью фольклорных средств, вещным миром дилогии, авторскими отступлениями.комментариями (зачастую негативными), взаимохарактеристиками героев. Этой задаче служат даже авторские пояснения в сносках.Организующими стилевыми доминантами дилогии «В лесах» и «На горах» стали описательность и жизнеподобие. Особенность принципа жизнеподобия в том, что он не служит сатирической задаче, как в «Пояркове» и «Грише», в тех «Очерках поповщины», что посвящены современному старообрядчеству.Эволюция образов старообрядцев в произведениях П.И. Мельникова обусловлена изменением его взглядов на историческую миссию старообрядчества. От схематичного персонажа, созданного по канонам, зародившимся в противостарообрядческой публицистике, П.И. Мельников шел, освобождаясь от этих канонических условностей, к созданию сложного, многогранного, индивидуального характера, в котором был бы воплощен национальный идеал. Тот или иной герой важен писателю как средство рас1фытия более широкого, чем индивидуальный характер образа, - образа народа, старообрядческого Поволжья. Он складывается и нюансируется введением в художественное пространство дилогии множества второстепенных персонажей, что придает ему особую неповторимость и оригинальность.В дилогии можно выделить особую группу героев, условно назвав ее «хозяева». Этих поволжских купцов характеризует особое отношение к Ьредпринимательству, семейному быту, религии.Дилогия «В лесах» и «На горах» стала вершиной художественного наследия П.И. Мельникова. Ее своеобразие в том, что, во-первых, писатель сумел убедительно показать неизвестный, обособленный мир - мир старообрядчества, где по устоявшимся традициям не принято делиться информацией, открываться. И более того - мир, о котором Россия знала лишь по тенденциозным публикациям. Во-вторых, старообрядчество, эта «отечественная Атлантида», было представлено убедительными человеческими характерами, где индивидуальное и типическое представляли сложный синтез, несмотря на ряд особенностей авторского подхода к созданию положительного образа старообрядца. В начале XX века литературовед Л.М. Багрецов точно подметил, что действующие лица дилогии «...живут полной жизнью людей, занимающих определенное общественное положение, вступающих в отношения семейные - людей с известным умственным складом, характером, наклонностями, одним словом - с известной индивидуальностью»"*". Мастерство и художественный талант П.И. Мельникова проявились, в частности, в том, что писатель стремился отойти от устоявшихся шаблонов изображения старообрядчества, которым следовал некогда и сам. Его герой мыслится именно как целостный, убедительный характер, а не схема. Дилогия показала также неисчерпаемые возможности русского фольклора. Фольклор, используемый П.И. Мельниковым в авторской речи, не выглядит чужеродным, он органически вписывается как в речь героев, так и в речь автора, являясь одной из основ индивидуального творческого сознания П.И. Мельникова. Писатель опирался на фольклорные образы и символы, аккумулировал свои идеи и мысли с помощью народных пословиц, поговорок, д?же когда работал над критическими статьями, - в жанре, казалось бы, от фольклора далеком. Кроме того, уникальна сама по себе жанровая природа дилогии, сочетающая признаки семейного, авантюрного, бытового романа. В дилогии нельзя выявить одну доминирующую тему, можно говорить о системе тем. П.И. Мельников совершенно подорвал принципы художественного изображения старообрядчества, обозначив в старообрядческой среде положительный идеал. Более того, он нашел и обрисовал в этой среде национальный идеал."" Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского.СПб., 1904.-С.2.
Список научной литературыБоченков, Виктор Вячеславович, диссертация по теме "Русская литература"
1. Денисов С. Виноград российский, или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. -М„ 1906,-С!ЧД^94^5.
2. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. Полное собрание сочинений в 15 т.-М„ 1947. - Т.З. - С.18.
3. Борее Ю.Б. Комическое, или О том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970. - С.81.Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М., 2СС1. - Стб. 938.
4. Гиляров-Платонов Н.П. Логика раскола // Сборник сочинений. М., 1899. - Т.2 - С.196.
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М, 1989. - Т.1. - С.17.
7. Ливанов Ф.В. Пропагандист мясницкий // Раскольники и острожники. СПб., 1868. - Т. 1. - С.260.
8. Ливанов Ф.В. Раскольничьи ходоки // Раскольники и острожники. СПб., 1868. - Т.1. - С.305.
9. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. - С.74 - 75.
10. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий // Известия общества русского языка и словесности. 1918. Т.23. кн. 1.-С.232.
11. Есин Б.А. Принципы и приемы анализа литературного произведения. 3-е изд. М., 2000. - С.68.
12. Боченков В.В. Годы и приходы. М., 2001. - С.ЗЗ - 35.
13. О.Забытый (Г.И.Недетовский) Не угодил II Миражи. М., 1988. - С.401.
14. Русский листок. 1891." №№ 240 267,269 - 274,276 - 278,280,281, 283 - 287,289 - 295, 297 - 300.
15. Русский листок. 1891 №№301, 302, 304-309, 311,314- 316, 318 - 323, 325 - 330, 332 - 337, 339, 341 - 343, 346,347,351,353,354, 356-360.
16. Русский листок. 1892. №№ 270, 247, 277, 281, 284, 288, 291, 295, 298, 302, 305, 309, 312, 316, 319, 323, 326, 330, 333,337, 340, 344,351.
17. Русский листок. 1892. -№№158, 164, 171, 184.
18. Русский листок. 1893.-№№146, 150, 153, 157, 160, 164, 165, 167, 171, 174.
19. Денисов J1. Ценою веры. М., 1896. - 212 с.
20. Мотеюнайте И. В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. Мельникова «В лесах» и «На горах» // Филологические науки. 2000. - №2. - С.ЗЗ.
21. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» в кн.: «Проблемы русской литературы». - М., 1973. - С.138.149 Там же. С.138 - 139.
22. Русские писатели 1800 -1917 гг. Биографический словарь. М., 1994. - T.3 - С.581.
23. Дунаев М.М. Павел Иванович Мельников-Печерский в кн.: «История русской литературы XIX века 70 - 90-е годы». - М., 2001. - С.256.
24. Например, старообрядческий архиепископ Аркадии Славский. См. о встрече с ним письмо П.И. Мельникова к В.М. Лазаревскому. (Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород, 1910. -4.1.-С. 186- 188.
25. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. СПб., 1891. - Том 2. - С. 401.
26. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л., 1974. - С. 137.
27. Рябушинский В.П. Там же. С. 6 7.
28. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. - С.205.
29. Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского) // Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур. Алма-Ата, 1988. - С.36.
30. Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб., 1904.-С.2.БИБЛИОГРАФИЯСочинения П.И. Мельникова
31. Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского). СПб. - М., 1897 - 1898. - Вольф. - Т.1 - 14.
32. Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского). СПб., 1909. -Маркс.-Т.1 -7.
33. Собрание сочинений. В 6 томах. Под ред. и с примеч. М.П. Еремина. М., 1963.
34. Собрание сочинений. В 8 томах. Сост., общ. ред. и вступит статья М.П. Еремина. -М., 1976.Авторефераты
35. Володина В.А. Творческий путь П.И. Мельникова-Печерского. Душанбе, 1966. -23 с.
36. Какильбаева Э.Т. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» (Система образов и особенности жанра). -1 М., 1990.
37. Кудряшов КВ. Дилогия П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». (Поэтика портрета). Волгоград, 2000. - 14 с.
38. Курдин ЮЛ. Фольклор в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». М., 1988. - 16 с.
39. Лещенко П.И. Ранний период творчества П.И. Мельникова-Печерского (истоки и взаимосвязи). Киев, 1971. - 21 с.
40. Макарова Е.А. Старообрядческая культура в эстетическом сознании Н.С. Лескова. -Томск, 1992.-21 с.
41. Марков Д. А. Особенности лексики романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах»: Автореф. дисс. доктора филол. наук. М., 1962. - 42 с.
42. Мотеюнайте И.В. Поиски «цельного человека» в русской литературе 1870 80 гг. -Новгород, 1998.-16 с.
43. Найденова Л.П. Мир человека на Руси в XVI веке (по Домострою и памятникам 5 права). М., 1998. - 23 с.
44. Приходъко В.С. Тема старообрядчества и раскола в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка 80-х гг. XIX века. Л., 1982 - 21 с.
45. Руднева Л.М. П.И. Мельников-Печерский в 1830 60-е годы. (Вопросы биографии и творчества). - Саратов, 1996. - 20 с.
46. Соколова В.Ф. Романы П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Творческая история. Л., 1971. - 17 с.Литературоведческие работы, исследования о П.И. Мельникове, художественные произведения о старообрядчестве
47. Авсеенко В.Г. Художественное изучение раскола // Русский вестник. 1874. №1. -С.352 - 378.
48. Александров Н. Пропал! Роман из быта сельского духовенства и раскольников. -СПб., 1875.-202 с.
49. Аннинский Л.А Три еретика. М., 1988. - 350 с.
50. Анцупова Е.А. К проблеме характеров в романах П.И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» и «На горах» в кн. «Проблемы русской литературы. - М., 1973.-С.123 - 139.
51. Багрецов Л.М. Раскольничьи типы в беллетристических произведениях П.И. Мельникова-Печерского. СПб., 1904. - 19 с.
52. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 2-е изд. - 444 с.
53. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий // Известия общества русского языка и словесности. 1918. Т.23. кн. 1.
54. Богданович А.И. Годы перелома. СПб., 1908. - 458 с.
55. Борее Ю.Б. Комическое, или О том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970. - 269 с.
56. Борее Ю.Б. О комическом. М., 1957. - 232 с.
57. Борее Ю.Б. О трагическом. М., 1961. - 392 с.
58. Борисов В.В. Мои воспоминания. (Из жизни в расколе). М., 1891. - 55 с.
59. Борисов В.В. Как мы ездили за миром в Белую Криницу // Русский вестник. 1864.№3. С. 42 - 78.
60. Воронина М.Ф. Источники китежской легенды в романе П.И. Мельникова (А. Печерского) «В лесах» в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1979. - С.48 -54.
61. Боцяноеский В.Ф. Островский и Мельников-Печерский. // Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика A.C. Орлова. Л., 1934. - С.67 - 74.
62. Введение в литературоведение / Под ред. J1.B. Чернец. М., 1999. - 556 с.
63. Венгерое С. Мельников Павел Иванович // Энциклопедический словарь (издатели
64. Ф.А. Брокгауз и H.A. Ефрон). СПб., 1896. - Т. 19. - С.46 - 48.
65. Веселовский А.Н. Историческая поэтика М., 1989. - 404 с.
66. Виноградов Г.С. Фольклорные источники романа Мельникова «В лесах». В кн.: Мельников-Печерский П.И., «В лесах», М. - Л., 1936. - С. VIII - LXVII.
67. Виноградов Г.С. Опыт выяснения фольклорных источников романа Мельникова-Печерского «В лесах». в кн.: «Советский фольклор». №2 - 3. М. - Л., 1936. - С. 341 -368.
68. Власова З.И. П.И. Мельников. В кн.: Русская литература и фольклор. (Вторая половина 19 в.), - Л., 1982.я
69. Волков И.Ф. Теория литературы. М., 1995. - 256 с.
70. Володихин Д.М. «Увет духовный» как попытка ранней антистарообрядческой полемики // Мир старообрядчества. Вып. 2. Москва старообрядческая. М., 1995. -С. 97-102.
71. Воропонтое Ф. Мысли о терпимости к расколу // Современная летопись.- 1860. -№43.
72. Гегель. Эстетика: В 4 томах. М., 1968 - 1973.
73. Гиляров-Платонов Н.П. Логика раскола// Сборник сочинений. М., 1899. - Т.2 -С. 193-235.
74. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979. - 224 с.
75. Горшков А.И. Русская стилистика. М., 2001. - 367 с.
76. Григорий, архиепископ Казанский. Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь, изложение в отношении к глаголемому старообрядчеству. -СПб.,-Ч. 1 -2.-1855.
77. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1999. - 453 с.
78. Даль В.И. Полное собрание сочинений: В 8 томах. М., 1995.
79. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. - Т. 1 - 4.
80. Демин A.C. «Жезл правления» и афористика Симеона Полоцкого. В кн. Русскаястаропечатная литература (XVII первая четверть XVIII в.). Симеон Полоцкий иего книгоиздательская деятельность. М., 1982. - С. 60 - 92.
81. ДенисовЛ. Ценою веры. - М., 1896. - 212 с.
82. Денисов С. Виноград российский или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие, написанный Симеоном Дионисьевичем (князем Мышецким). М., 1906. - 269 с.
83. Дземидок. Б. О комическом. М., 1974.- 223 с.
84. Дзюбенко М.А. Роман М.Н. Загоскина «Брынский лес» в историческом контексте // Старообрядчество: история, культура, современность. 2004. - №10. С.46 - 54.
85. Дневник Алексея Сергеевича Суворина. London. - М., 1999. - 665 с.
86. Добровольский JI.M. Запрещенная книга в России. 1825 1904. Архивно-библиографические разыскания. - М., 1962. - 254 с.
87. Домострой. М, 1990. - 303 с.
88. Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература в XVII -XX вв. М., 2002. - 1056 с.
89. Ежов И.С. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Мельников П.И. В лесах. М., 1955.-Кн. 1.-С.З- 10.
90. Ест А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 2000. -С.
91. Жуков Д.А., ПушкаревЛ. Н. Русские писатели XVII века. М., 1972. - 336 с.
92. Журавлев А.И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях. -СПб., 1799.-430 с.
93. Загоскин М.Н. Брынский лес; Русские в начале осьмнадцатого столетия: Романы.3 М., 1993.-461 с.
94. Зморович А.И. О языке и стиле произведений Мельникова. М., 1916. - 20 с.
95. Иванов А. В. Самосгоратели. Драматические сцены в 4-х картинах // Библиотека для чтения. 1864. - №8. - С. 1 - 40.
96. Измайлов А.А. П.И. Мельников-Печерский (критико-биографический очерк) // Полное собрание сочинений П.И. Мельникова (Андрея Печерского): В 7 т. 2-е изд. -СПб., 1909.-Т. 1.
97. Измайлов А А. Бытописатель «взыскующих града» // Нива. Ежемесячное литературное и популярное приложение. 1908. - №11. - С. 454 - 482.
98. Иловайский Д. П.И. Мельников и его 35-летняя литературная деятельность // Русский архив. 1875. - №1. - С. 77 - 85.
99. Ипполитова Н.Б. Изобразительно-выразительные средства в публицистике. -Саранск., 1988. 79 с.
100. История романтизма в русской литературе. 1790 1825. - М., 1979. - 312 с.
101. История русского романа. В 2 т. JI. - М., 1962 - 1964.
102. История русской литературы XIX века. 70 90-е годы. / под ред. В.Н. Аношкиной, Л.Д. Громовой, В.Б. Катаева. - М., 2001. - 800 с.
103. Каминский В.А. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Русский филологический вестник. 1908. - №2. - С.374 - 380.
104. Кантемир АД. Собрание стихотворений. 2-е изд. JL, 1956. - (Серия «Библиотека поэта»). - 545 с.
105. Кельсиев В.И. Раскольники и острожники. Очерки и рассказы. Сочин. Фед. Вас. Ливанова // Заря 1869. - №6. - С. 133 - 158.
106. Кириллов H.A. О сущности старообрядчества // Слово церкви. -1917. №5.
107. Кондратьев И.К. Раскольничьи гнезда. М., 1896. - 208 с.
108. Коренова К.Е. Фольклор народов Поволжья в историко-этнографических работах П.И. Мельникова-Печерского. в кн.: «Фольклор народов РСФСР». - Уфа, 1976. -Вып. 3. - С. 161-167.
109. Кудряшов И.В.; Курдин Ю.А. Эстетика и поэтика народной поэзии в портретных описаниях персонажей дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горох» // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. Арзамас, 2001. -С. 130- 139.
110. Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70 90-е годы. - М., 1983. -400 с.
111. Курбатов В. Энциклопедия русского быта: (Перечитывая П.И. Мельникова) // Енисей. Красноярск., 1988. - №3. - С. 57 - 64.
112. Курдин Ю.А. Идейно-композиционные функции фольклора в дилогии П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / Моск. гос. пед. ин-т им. Ленина. М., 1986. - 25 с.
113. Курдин Ю.А. Художественная функция фольклора в романах П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» // Проблемы интерпретации художественных3произведений. М., 1985. - С. 116 -122.
114. Курдин Ю.А. А.М. Горький о П.И. Мельникове-Печерском // Горьковские чтения, 1990. Н. Новгород, 1992. - Вып. 2. - С. 108 -113.
115. Лажечников И.И. Последний новик // Собр. соч. в 6 т. М., 1994. - Т.З.
116. Пайщиков А.П. П.И. Мельников (Андрей Печерский) // Мельников-Печерский П.И. Бабушкины россказни. М., 1989. - С. 3 - 16.
117. Левин Ф.М. Эпопея П.И. Мельникова // Мельников П.И. На горах. М., 1956. - Кн. 1.-С. 3-27
118. Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11т.- М., 1958.
119. Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники: В 4 т. СПб., 1868 -1874.
120. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. -М. 2001.- 1600 стб.
121. Липатов В. А. Житие и сказ (о соотношении устной и письменной традиции в романе П.И. Мельникова «В лесах»). В кн.: Русская литература. 1870 - 1890 гг. -Свердловск, 1977.-С.106- 115.
122. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994. - 285 с.
123. Лотман Л.М. Мельников-Печерский // История русской литературы. М. - Л., 1956. - Т.9. - 4.2. С.198 - 227.
124. Лотман Л.М. Роман из народной жизни. Этнографический роман // История русского романа: В 2-х т. М. - Л., 1964. - Т.2 - С.405 - 415.
125. Лотман Л.М Русская историко-филологическая наука и художественная 5 литература второй половины XIX (взаимодействие и развитие) // Русскаялитература. 1996. №1 - С. 19 - 44.V
126. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (истоки и эстетическое своеобразие). Л. 1974. - 352 с.
127. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. - 271 с.
129. Макаров В.Г. Об особенностях функционирования пословиц и поговорок в романе П.И. Мельникова-Печерского «На горах» // Частные вопросы общегоязыкознания. Чебоксары, 1993. - С. 17-30.
130. Максимов С.В. Собрание сочинений: В 20 т. СПб., 1908 - 1913.
131. Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1958.
132. Марков A.B. Мельников-Печерский как собиратель былин // Этнографическое обозрение. 1908. - Кн. 79.- №4. - С.134 - 135;
133. Марков Д. А. Язык и стиль Мельникова-Печерского в оценке русской критики // Московский областной педагогический институт. Ученые записки. М., 1957. - Т. XLVIII. - Вып. 4. - С.43 - 57.
134. Марков Д.А. Заметки о диалектизмах в романе Мельникова-Печерского «В лесах». Материалы для областного словаря. В кн.: «Орехово-Зуевский педагогический институт. Труды кафедры русского языка». - М., 1960. - С. 101 -141.
135. Мельников П.И. Записки о Нижегородской губернии // Москвитянин. 1851. -Кн.5. - С.
136. Мельников П.И. По поводу внутреннего обозрения в «Современнике». // Северная пчела. 1862. - №. 142.
137. Миллер О. Ф. Русские писатели после Гоголя. СПб.-М., 1913-1915.- 6-е изд. -Т. 1 - 2.
138. Минералов Ю.И. Из лекций по русской словесности XVIII века // Вестник Литературного института им. A.M. Горького. 1999. - №2.
139. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М., 1999. - 281 с.
140. Мордовцев ДЛ. За чьи грехи? Великий раскол. М., 1990. - 624 с.
141. Мотеюнайте И.В. Память коллективная и личная в дилогии П.И. МельниковаВ лесах» и «На горах» // Филологические науки. 2000. - №2. - С.32 - 40.
142. Муравьев А.Н. Раскол, обличаемый своею историею. СПб., 1854. - 392 с.
143. Невзоров Н.К. Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), его жизнь и литературное значение. Казань, 1883. - 20 с.
144. Николаева Е.В. Перечитывая эпопею Мельникова-Печерского // Литература в школе.- 1999. №7. - С.26 - 34.
145. О.Забытый (Г.И.Недетовский) Не угодил // Миражи. М., 1988. - С.391 - 475.
146. Перевозчикова Н.Г. Старообрядец Семеновского уезда П.Е. Бугров на страницах дилогии «В лесах» и «На горах» // Старообрядчество: история,зкультура, современность. Тезисы. - М., 1997. - С.89 - 91.
147. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. М., 1964. - 400 с.
148. Пшашевский П.О. К вопросу о композиции и стиле романа П.И. Мельникова» «В лесах» // Известия Нижегородского университета, 1928. Вып. 2. - С.ЗЗО - 347.
149. Помяловский Н.Г. Сочинения: В 2 т. М.-Л. - 1965.
150. Попов В. Симеон Полоцкий как проповедник. М., 1886. - 98 с.
151. Попов В. Тайны раскольников, старообрядцев, скопцов и других сектаторов. -СПб., 1874.425. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. - 271с.
152. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М., 1976. - 614 с.
153. Потехин A.A. Река Керженец. В кн. «Русские очерки». - М., 1956. - Т.1. -С.443 - 468.
154. Пыпин А.Н. История русской этнографии: В 4 т. СПб., 1890 - 1892.
155. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб., 1992. - (Серия «Литературные памятники») - 671 с.
156. Розыск о раскольнической брынской вере. М., 1824. - 643 с.1
157. Русские писатели 1800 1917 гг. Биографический словарь. - М., 1994. - Т.1 - 4.
158. Рыскин С.Ф. Купленный митрополит или рогожские миллионы. М., 1893. -416 с.
159. РябушинскийВ.И Русский хозяин. М., 1998. - 48 с.
160. Саввин H.A. П.И. Мельников в оценке литературной критики // Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород., 1910. - 4.1. -С. 295 - 306.
161. Сакулин П.Н. Филология и культурология. М., 1990. - 239 с.
162. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т.- М., 1965 1977.
163. Сборник в память П.И. Мельникова (Андрея Печерского). Нижний Новгород, 1910.-672 с.
164. Скабичевский А.М. История новейшей русской литературы. 7-е изд., исп. И доп.-СПб., 1909.-487 с.
165. Скуленко М.И. Убеждающее воздействие публицистики (Основы теории). -Киев, 1986. 176 с.
166. Слово и образ. Сборник статей. М., 1964. - 288 с.
167. Смирнов A.B. П.И.Мельников. Биографический очерк. Владимир, 1908. - 33 с.
168. Смирнов В.Г. Феофан Прокопович. М., 1994. - 221 с.3
169. Соллогуб В.А. Повести. Воспоминания. JL, 1988. - 717 с.
170. Соколов КБ. Анекдот и официальная картина мира // Между обществом и властью: массовые жанры от 20-х к 80-м годам XX века. М., 2002. - 125 - 141 с.
171. Соколова В.Ф. П.И. Мельников (Андрей Печерский). Очерк жизни и творчества. Горький, 1981. - 191 с.
172. Соколова В.Ф. История Керженских и Чернораменских скитов и ее воспроизведение в творчестве П.И. Мельникова-Печерского // Старообрядчество: история, культура, современность. Тезисы. - М., 1997. - С.181 - 183.
173. Соколова В.Ф. Династия купцов Бугровых на страницах русской литературы: (В.И. Даль, П.И. Мельников-Печерский, М. Горький) // Максим Горький и XX век: Горьковские чтения, 1997 год: Материалы междунар. конф. Н. Новгород, 1998 -С. 199-203.
174. Старикова А. О психологизме романов П.И. Мельникова (Андрея Печерского).- В кн.: «Творческая индивидуальность писателя и взаимодействие литератур».зАлма-Ата, 1988. С.34 - 38.
175. Старикова М.Н. П.И. Мельников-Печерский и В.И. Даль // Художественное творчество и взаимодействие литератур. Алма-Ата, 1985. - С. 43 - 50.
176. Старикова М.Н. К проблеме женских типов в произведениях Мельникова, Островского, Лескова // Художественное творчество и взаимодействие литератур.- Алма-Ата, 1985. С. 56 - 61.
177. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. - 285 с.
178. Троицкий В.Ю. Духовность слова. М., 2001. - 184 с.
179. Усов П.С. П.И. Мельников, его жизнь и литературная деятельность // Мельников П.И. Полное собрание сочинений: В 17 т. СПб. - М., - 1897 - Т.1. -324 с.
180. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. - 352 с.
181. Фролов Г.В., Фролов А.Г. По следам героев Мельникова-Печерского // Прошлое далекое и близкое. Казань, 1993. - С. 22 - 34.
182. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002. - 437 с.
183. Храмова-Гневковская Е.В. Некоторые особенности поэтики романа П.И.зМельникова (Андрея Печерского) «На горах»: (Структура повествования)) // Грехневские чтения: Сб. науч. тр. Н. Новгород, 2001. - С.53 - 56.
184. Христолюбова О.В. М.Н. Загоскин как исторический романист. Пенза, 1999. -37 с.
185. Феофан Прокопович. Оправдание поливательного крещения. М., 1913
186. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. -Полное собрание сочинений в 15 т. М., 1947. - Т.З. - 884 с.
187. Шахов М.О. Философские аспекты староверия. М., 1998. - 208 с.
188. Шешунова C.B. Бытовое поведение в изображении П.И. Мельникова (Печерского) // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1987. -№2. -С.71 -74.
189. Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связх* с, внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и впервой половине XVIII. Казань, 1859. - 547 с.
190. Янчук H.A. Мельников как художник-этнограф // История русской литературы XIX века. M., 1910.-T.IV.
Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский) – выдающийся русский писатель XIX века, ярко отразивший в своих произведениях быт и характер русского народа.
Хотя критики часто относят его ко «второму ряду» общенациональной классики, его романы «В лесах» и «На горах» пользуются неизменной популярностью у читательской аудитории.
Его называли и писателем-этнографом, и чиновником по вопросам раскола, случайно попавшим в литературу, и глубоким знатоком истории России и русского церковного раскола.
Как писал критик Л. Аннинский: «Романы Печерского – уникальный и вместе с тем универсально значимый опыт русского национального самопознания. И потому они переходят рамки своего исторического времени, переходят границы авторского мировоззрения, переходят пределы музейного краеведения и вырываются на простор народного чтения, конца которому не видно».
Павел Иванович Мельников родился в 1818 году в Нижнем Новгороде. В 1834 году он поступил в Казанский университет на словесный факультет, который закончил в возрасте восемнадцати лет. После окончания университета он был оставлен на факультете для подготовки к профессорству, но за слишком вольное поведение был отправлен в Пермь (в 1838 году), где поступил на службу учителем истории и статистики. Он посвящал свое время не только преподаванию, но и изучению Приуральского края, знакомился с бытом русского народа.
Во время путешествий по губернии он пишет «Дорожные записки», которые появляются в печати в конце 1839 года.
Вернувшись в Нижний Новгород, Мельников занимается преимущественно русской историей, изучает архивы Археографической комиссии, беседует со знатоками русского раскола.
В 1849 году происходит знакомство Мельникова с В.И. Далем, поселившимся в Нижнем Новгороде. Даль посоветовал Мельникову взять псевдоним Андрей Печерский, так как писатель жил на Печерской улице, в доме Андреева. Под влиянием Даля Мельников отправил в журнал «Московитянин» написанную им ранее повесть «Красильниковы».
Особое место в жизни Мельникова-Печерского занимало изучение раскола, как изучение книжное, так и непосредственное наблюдение над жизнью раскольников, с которыми он сталкивался во время поездок по России. Долгое время он был правительственным чиновником, занимавшимся проблемами раскола.
Вначале раскол и старообрядцы интересовали Мельникова как государственная, политическая и общественная проблема. Он даже высказывал предположение, что если бы Наполеон вместо того, чтобы превращать кремлевские соборы в конюшни, объявил бы в России восстановление старой веры и старого быта, война 1812 года имела бы совсем другой ход.
В 1852-1853 годах он возглавлял статистическую экспедицию по изучению Нижегородской губернии. Мельников-Печерский собрал огромный жизненный материал и стал крупнейшим знатоком современного ему народного быта и языка.
Постепенно интерес Мельникова-Печерского к старообрядчеству превратился из интереса государственного чиновника в интерес историка и писателя.
Наибольшую известность Мельникову-Печерскому принесла дилогия «В лесах» и «На горах», опубликованная в «Русском вестнике» в 1871-1875 гг. (роман «В лесах») и в 1875-1881 гг. (роман «На горах»). Работу надо романом «В лесах» писатель начал в 1968 году.
Как пишет исследовательница творчества Мельникова-Печерского В.Ф. Соколова: «Со страниц эпопеи встает перед читателями и старая Русь с ее дедовскими свычаями и обычаями, с кустарными промыслами и старообрядческими скитами, и Россия XIX века в момент исторического перелома в жизни народа, перехода от патриархального быта к промышленному капитализму».
Роман «На горах» был написан как продолжение романа «В лесах». Многие сюжетные линии, завязанные в первом романе, находят свое разрешение во втором. В романе широко освещается быт старообрядческого купечества и крестьянства, рассказывается о падении раскольничьих скитов и постепенном разрушении веками устоявшегося старообрядческого жизненного строя.
Мельников-Печерский блестяще владел мастерством устного рассказа и язык, которым разговаривают герои его романов, очень близок к устной народной речи.
Лексика романов Мельникова-Печерского поразительно многообразна – это общенародная лексика, лексика народно-поэтическая, старообрядческая лексика и диалектизмы. Присутствуют в лексике романов и устаревшие слова, и жаргонизмы и просторечие. Употребление этих слов автором всегда подчинено художественной задаче. Для романов «На горах» и «В лесах» писатель широко использовал разнообразные диалектизмы, собранные им самим в поездках по России.
Наиболее широко автор использует собственно-лексические и этнографические диалектизмы, часто вводит их в речь персонажей и авторскую речь. Минимальное количество фонематических диалектизмов свидетельствует о высоком языковом мастерстве писателя.
Автор также использует диалектизмы – фразеологические обороты (божие милосердие, лесной боярин, пятное крыло, пирог с молитвой и др.). Он также включает их в речь персонажей и в авторскую речь.
Мельников-Печерский в своем романе использует диалектизмы различных тематических групп. Наиболее широко представлена бытовая лексика, лексика, связанная с рыболовным промыслом и лексика, называющая предметы и явления окружающей природы.
Наряду с диалектизмами, зафиксированными только в Поволжском регионе, он вводит в свои романы лексику широкого территориального распространения (боры, гамза, голица, гребтеть, животы и др.).
Мельников-Печерский широко вводит диалектизмы в авторскую речь, использует их в описаниях пейзажа, авторских зачинах, лирических отступлениях, в авторском повествовании, связанном с героями. В языке персонажей диалектизмы используются в с целью характеристики героев и индивидуализации их языка. Интересно, что в речи образованных купцов Меркулова и Веденеева диалектизмы встречаются реже, чем в речи других героев романа.
Основным способом введения диалектных слов в текст художественного произведения являются авторские подстрочные примечания. Автор часто сопровождает диалектизмы подробными пояснениями. Как правило, толкования Мельникова-Печерского оказываются более обстоятельными и подробными, чем те, которые приводятся в словарях.
Рецензии
Альфа! Милая, доброе утро!
Какое же Вам спасибо за Мельникова-Печерского! Действительно, замечательный автор. По его произведениям можно изучать историю русского народа, его характера, взглядов и непоколебимого "слово купца"-)).
Я ещё чуть-чуть поскриплю?
У меня сформировалась библиотека. Что-то приобреталось, удалялось и пр.пр.Теперь у меня в собеседниах те авторы, которые любы мне. И среди них - Мельников-Печерский. И периодически мы с ним ведём долгие беседы.
Просто замечательно! Благодарю, Альфа-Омега!
С весенними хлопотами, Вас!
С хорошим настроением от общения с Вами,
Эрна
