Тема Великой Отечественной войны это не просто отраженные в литературе работы писателей, это кладезь знаний, который воспитывает, освещает правду прошлых лет и раскрывают глаза на тяжелейшие годы Великой Отечественной войны. Каждый писатель старался раскрыть всю подноготную своего времени, они не могли оставаться в стороне проблем военного времени. Часто в своих произведениях художники пера опирались на события, и используя исторические сведения и справки, чтобы будущее поколение имело возможность узнать какой ценой было завоевано мирное небо. Большую роль в этом сыграли писатели военных лет. Великая Отечественная война была настоящей трагедией для всего народа, который не сдался, а встал на защиту своей Родины. Этот трагический период нашел свое отражение в литературе двадцатого века. Тема войны отразилась в поэмах, была описана в прозе и была раскрыта очевидцами тех лет, о чем мы напишем наше на тему произведения о Великой Отечественной войне.

Великая Отечественная война в литературе

Писатели военного времени, как правило были и сами фронтовики, поэтому войну и все события тех лет видели изнутри. Авторы видели и знали, что такое тыл, армия, партизанское движение, подполье. Писатели-фронтовики не с чужих слов были наслышаны о героизме и предательстве, о подвиге, величии и драматизме победы. Опираясь на реальные события, они показывают своим читателям тяжесть военной жизни, драму человеческих судеб, когда от решения отдельного человека зависит исход для всех. Когда от поступка в определенный момент зависит смерть или жизнь. Писатели, среди которых я бы выделила Шолохова, Васильева, Бондарева, Быкова, Некрасова, оставили после себя светлую память о прошлом. Это позволяет подробно узнать о войне, о солдатской дружбе, героизме, учит патриотизму и мужеству.

Очень много произведений посвящено теме войны. Сразу вспоминаются работы «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Батальоны просят огня», «Тишина» Бондарева. Кстати особенно мне запомнилось произведение Бондарева под названием «Горячий снег», где достоверно изображается Сталинградская битва и защитники Сталинграда. Берет за душу произведение Воробьева под названием «Убиты под Москвой», которое автор написал в 1961 году. Повесть рассказывает о начале военных действий под Москвой в 1941 году. Невозможно оставаться равнодушным, читая о молодых курсантах, которые были посланы на бой без оружия, практически на верную смерть.

Какие еще рассказы о войне мне запомнились? И здесь, освещая тему Великой Отечественной войны в литературе и в своем сочинении, хочется вспомнить еще работу «Красное вино победы», написанную Носовым, где герой произведения встречает Великую Победу в госпитале. Там он и получает вместе с остальными ранеными бокал вина в честь победы над фашизмом.

(НА ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ ВЯЧЕСЛАВА КОНДРАТЬЕВА «САШКА»)

Иду туда - в изломанную рощу,

Рубеж исходный для атак,

Где быть убитым было проще,

Чем как-то раздобыть табак.

Где мы, от голода шатаясь,

Бродили, словно тени, средь убитых,

Их закопать мы даже

не пытались,

Себе - живым - окопы рыть

не в силах...

Не узнаю, но знаю - здесь

Еще полна земля следов

Той страшной и далекой были,

Она глядит глазницами

Белеющих в овраге черепов...

Не знал еще, что месяц

Деревни эти будем брать

Без подготовки артобстрелом,

По полю этому бежать.

Не будет ни взводов, ни роты,

Лишь горстка чудом вышивших ребят.

И в наступление последнее

Ходила молча... Только

двадцать пять!

Лишь двадцать пять, лишь двадцать пять

Полуребят, полумужчин.

И в наступление опять

На сотню пуль, на сотню мин

На шквал огня, на муки смерти

В деревню ту, что батальон

не взял...

Какою мерою измерить

Отчаяния нашего и мужества

Мы знали - не возьмем. Нас

слишком мало.

Но есть приказ - деревню взять!

И мы пошли! Над нами смерть

Нас на пятнадцать меньше стало,

Когда мы, матеряся,

повернули вспять.

И тишина... Дым с поля боя

Отнес весенний легкий ветерок,

И мы легли... живые...

не герои...

Но каждый сделал все, что мог.

Эти стихи Вячеслава Леонидовича Кондратьева написаны кро­вью сердца, никогда не утихающей болью за павших в боях за деревни Овсянникове и Паново, после посещения им мест, связанных с его фронтовой юностью, в 1961 году, когда еще белели на Овсян-никовском поле неубранные черепа и кости его погибших товари­щей. «Я понял, - рассказывал Вячеслав Леонидович, - что мой долг и перед этими деревнями, которые мы так и не взяли, и перед всеми «живыми и мертвыми», воевавшими здесь, и перед ржевской землей - в меру своих сил написать об этом». Кондратьев свой долг выполнил. Его повести «Сашка», «Селижаровский тракт», «От­пуск по ранению», «Встречи на Сретенке», его рассказы донесли до нас правду о «ржевской мясорубке». Писатель Виктор Петрович Ас­тафьев назвал эти произведения «единым ржевским романом». Уча­стником этих боев подо Ржевом был и сам автор повести, двадцати­летний солдат, как и Сашка, был призван в армию еще в 1939 году на Дальний Восток и прямо с поезда попал на передовую, участво­вал в боях за деревни Овсянниково и Паново, двадцать раз ходил в атаку, был ранен, после госпиталя опять попал ша фронт, был тяжело ранен и остался инвалидом на всю жизнь. Повесть «Сашка» написал в 1979 г., почти через 40 лет после описываемых событий, но с не­обыкновенной памятливостью не только на факты, но и чувства. Та­ким образом, в повести присутствует молодой солдат, непосредст­венный участник и очевидец событий, и умудренный жизненным опытом писатель, в своем мироощущении возвысившийся над зло­бой дня и осмысливший с этой точки зрения прошедшее.

В повести «Сашка» рассказывается о двух месяцах (март, апрель 1942 г.) фронтовой жизни солдата Сашки, которого сразу по прибы­тии эшелона с Дальнего Востока, бросили в бои, потом снова и снова. В результате кровопролитных боев в Сашкиной роте из 150 человек осталось тринадцать, а в соседней - два-три человека. Все поле бы­ло покрыто неубранными трупами. Не только могилы не рыли, но и себе землянки и блиндажи: мерзлую землю не брали саперные лопат­ки, да и сил не было - «отощали и с хлебцем плохо». Даже у ротного командира так же, как и у любого бойца, «обгоревшая, заляпанная грязью телогрейка вся в дырах, брюки ватные в клочьях, из дыр на коленях просвечивали другие брюки, диагоналевые, тоже протертые, и виднелись их них бежевые теплые кальсоны, а потом уже и тело синело; ушанка, задетая пулей, тоже растерзана... и руки черные, обожженные. ... Грели их над костром, а когда задремлешь на миг, падали они в огонь безжизненно, оттого и ожоги».

Вооружение тоже не современное, в основном винтовки образца 1891 года, автоматы далеко не у всех, патронов в обрез: «Победить могли бы и ржевские деревни, - размышляет Сашка, - если бы «чуток огоньку да пару «тридцатьчетверок». Да и воевать еще не научились. Молодые командиры, выполняя приказ, гонят бойцов «все вперед и вперед!» под шквальный огонь немцев. А немцы всю ночь освещают небо ракетами, «мин и снарядов тоже не жалеют..., сильнее немец пока и воюет осторожно, людьми не раскидывается, ночами бережется».

И возникает у красноармейцев сомнение, что дело тут не в «распу­тице», на которую списывают и недостаток боеприпасов и продоволь­ствия (как будто «распутицы» нет у немцев!) и снаряжения (почему всю зиму мерзли в шинелях, а весной прибыло пополнение в овчинных по­лушубках?), а в чем-то другом. Разве война негаданная пришла? Разве зимой, до «распутицы» припасов нельзя было заготовить? «Порядка маловато»,- заключает Сашка. Но несмотря на все тяготы и сомнения, Сашка «не обезверел (не потерял веры) и делал свое солдатское дело как умел, хотя особых геройств вроде не совершил», - так думает про себя Сашка, четко выполняя тяжелую фронтовую работу. Понятие солдат­ского долга воплотилось в слове «надо». Сашка «только одно и слышал: Сашка - туда, Сашка - сюда! Сашка, бегом в штаб с донесением! Сашка, помоги раненого нести! Сашка, этой ночью придется в разведку! Сашка, бери ручной пулемет!»

Только ротный, бывало, перед тем, как приказать что-нибудь, хло­пал Сашку по плечу и говорил: «Надо, Сашок, понимаешь, надо». И Сашка понимал - надо , и делал все, что приказано , как следует . Не слепо выполнял приказ, а понимая его необходимость. Ведь он был кадровый боец, значит дисциплинированный, умелый, знающий службу и привыкший выполнять приказ . И вот это качество пример­ного красноармейца Сашки и подверглось жестокому испытанию.

Центральный эпизод повести - это взятие Сашкой «языка» и конвоирование его в штаб бригады. Через него раскрывается харак­тер героя. Его ценность и глубину мы постигаем постепенно, через «диалектику души» героя, подмечаем все нюансы меняющегося его отношения к немцу, фашисту, заклятому врагу, виновнику гибели его товарищей-однополчан. Но «шлепнуть» его он мог в бою, а те­перь это пленный и безоружный «фриц». И не такой Сашка человек, «чтобы над пленным и безоружным издеваться», тем более, что наши листовки обещали пленным сохранить жизнь.

Постепенно Сашка, внимательный и чуткий, начинает от внешнего человека-врага проникать к его внутренней сущности. Оказывается, на вид немец прямо русский, то есть, такой же человек, как и он, такого же возраста, лет двадцати-двадцати двух. Похож на деревенского дружка Димку. Бывший студент (штудьент) как ротный командир.

А пожалел Сашка пленного еще раньше, когда брал его как языка - не может под обстрелом перевернуть его на спину, чтобы унять кровь из носу, хотя перед этим в единоборстве с немцем так ударил его по лицу, что «костяшки пальцев до сих пор болят». Постепенно Сашка проникается уважением к пленному, когда тот с достоинством, как подобает вежливому человеку, предлагает сигареты, зажигалку; на допросе не отвечает, не выдает своих - также, как и Сашка, верен присяге; не повторяет за Сашкой «Гитлер капут» - это было бы не­правдой, ведь перевес пока на стороне немцев. Сашка думает, что, по­пади в плен, он вел бы себя так же. «Немец не трус», - делает вывод Сашка и уже другими глазами смотрит на врага; сочувствуя ему, заме­чает, что он «без шинелишки, в коротеньком мундирчике».

Потом закурили. Как-то сблизились, захотелось поговорить, узнать по-человечески , как у немцев с кормежкой, сколько сигарет дают, почему перебоев с минами нет?

Сашка увидел во враге человека . «Ненависть к фашистам поче­му-то не переносилась на этого пленного». В бою эти серые, страш­ные нелюди были враги, которых надо уничтожать. «Но когда он брал этого фрица, дрался с ним, ощущая тепло его тела, силу мышц, показался он Сашке обыкновенным человеком, таким же солдатом, как и он, только одетым в другую форму... Потому и мог разговаривать с ним по-человечески, принимать сигареты, ку­рить вместе».

И еще ощутил Сашка тяжкое бремя ответственности «от свалив­шейся на него почти неограниченной власти над другим человеком ».

Немец чувствует опасность, исходящую от конвоира, который может в любую минуту расправиться с ним. А Сашка, видя, как ме­няется лицо пленного, покрываясь смертельной бледностью, и ка­кими «помертвелыми» становятся его глаза, - глубоко страдает.

И вот этого немца комбат, опьяневший от горя и от водки, толь­ко что похоронивший любимую девушку, погибшую от немецкой пули, приказывает Сашке расстрелять: «Немца - в расход».

И здесь наступает момент, когда Сашка должен сделать выбор: выполнить приказ комбата, поступив против своей совести, или сде­лать все возможное, чтобы сохранить жизнь пленному и довести его до штаба бригады. Безнадежными оказались поиски офицера, кото­рый1 мог бы отменить приказ комбата, остается выполнить приказ - это долг каждого бойца. Конфликт долга и совести разрешается в мучительной внутренней борьбе. «Ведь он никогда никого не обма­нывал. А тут обманул в самом главном»: он обещал жизнь немцу и теперь должен свое слово нарушить. Обещание он давал не только от своего имени, но как бы и от имени своей страны - ведь это же было обещано и в листовке. «Значит, и там ложь?»

«Ничего-то пока Сашка не решил, но знал - есть у него в »душе заслон какой или преграда, переступить которую он не в силах ». Убить другого человека - это все равно, что убить себя. И здесь конвоир и пленный как бы сравнялись в судьбе. «Немец всю дорогу слюну глотал часто, и дергался у него кадык, и у Сашки тоже в горле комок давит, дышать мешает. Оба - перед лицом смерти. Либо Сашке под трибунал идти, либо шлепнет его комбат на месте за невыполнение приказа».

Выдержит ли правда Сашки испытание смертью?

И когда перед ними оказался комбат и «уперся в него своим немигающим взглядом», - «Сашка не сник, не опустил глаза, а, ощутив вдруг, как отвердилось, окрепло в нем чувство собственной правоты, встретил взгляд комбата прямо, без страха, с отчаянной решимостью не уступить - ну, что будешь делать? Меня стрелять? Ну, стреляй, если сможешь, все равно, я правый, а не ты... Ну, стреляй... Ну...

И отвернул глаза капитан.

Немца отвести в штаб бригады. Я отменяю свое приказание.»

Поединок комбата и солдата закончился победой правды и справедливости и возвысил в наших глазах не только Сашку, но и комбата. «Сашка же вздохнул глубоко, полной грудью... и подумал: коли живой останется, то из всего, им на передке пережитого, будет для него этот случай самым памятным, самым незабываемым*.».

Этот эпизод и в повести несет заряд большой нравственной силы, потому что он говорит о той высоте человеческого духа, который позволяет ему возвысится над злобой и ненавистью и проявить человечность и милосердие.

Беззаветно храбрый в бою и гуманный к побежденному - таков Сашка, один из многих. Ведь и комбат сумел стать выше своих амбиций командира, выше своей ненависти и понять общую правду, так самоотверженно отстаиваемую простым солдатом. Общей правдой, силой правоты объединены в повести фронтовой дружбой и бойцы, и командиры, которая тоже скреплена кровью, общей опасностью, особенно на передовой. Ротный спас Сашке жизнь; Сашка по-родственному заботится о своем командире: пополз на нейтральную полосу, чтобы снять валенки с убитого немца. «Ротного жалко. Его пимы насквозь водой пропитались.» Во время боя Сашка отдает ротному запасной автоматный диск, сам оставшись почти безоружным. Раненный, Сашка возвращается на передовую, чтобы отдать своим автомат, обменяв его на винтовку.. Ради этого сто метров под огнем прошел - туда и обратно.

По пути в санчасть обещал тяжелораненому бойцу прислать санита­ров, но и сам вернулся вместе с ними, чтобы помочь найти солдата. Но мог и не возвращаться. «А ведь он слово дал. Умирающему - слово!»

Честь, честное слово, честное исполнение долга - стержень харак­тера Сашки, органическое свойство его натуры. И еще совесть, которая заставляет брать на себя все самое трудное и опасное. «Языка»-то он взял по собственной инициативе, потому что «упустить нельзя», да к то­му же «скольких ребят из разведки положили, пока за «языком» лази­ли», Сашка знал. В трудную минуту звать на помощь не стал - «как бы не прибило кого». Жизнь товарищей он ценит больше своей. И страдает, вспоминая погибших, как будто в чем-то виноват перед шили. Они мертвые, а он живой пока что . И понимает, что и ему вряд ли придется уцелеть в этой войне, в пехоте, на передовой.

Еще одно испытание пришлось вынести Сашке - испытание любовью.

Горячо полюбил он Зину, медсестру, встретив ее на пути на пере­довую, спас ее, прикрыв от пуль своим телом, «ну, поцеловались не­сколько раз», сразу расстались и встретились в санбате только через два месяца, когда Зина уже потеряла надежду увидеть его живым.

Для Сашки любовь к Зине стала духовной силой, с ее именем он поднимался в атаку, «готов для этой девчушки в шинели сделать все, что угодно, лишь бы было ей хорошо и покойно!» Он жил наде­ждой на встречу.

Оказавшись в госпитале после ранения, он встретил там Зину, кото­рая полюбила лейтенанта. Догадавшись об этом, Сашка понял, что ее чувство к нему было продиктовано благодарностью за спасение. Не же­лая мешать ее счастью, он покидает госпиталь. Способность к самопо­жертвованию ради любимого человека - признак великого сердца.

В Сашке воплотились лучшие черты человека и солдата великой армии, отстоявшей нашу независимость. Сила ее была в том мораль­ном духе, который объединял и солдата, и командира, и весь народ.

Вячеслав Леонидович Кондратьев (1920-1993 г.) завещал раз­веять его прах на Овсянниковском поле. Завещание это осталось не­выполненным. Но на могилу писателя была привезена земля из той самой рощи, где погибала его поределая рота, каска да саперная ло­патка одного из его погибших товарищей.

А памятником погибшим безымянным героям боев под городом Ржевом стало знаменитое стихотворение Александра Трифоновича Твардовского «Я убит подо Ржевом», написанное в 1946 году.

Проза о войне заняла особое место в послевоенной литературе. Она стала не просто темой, а целым континентом, материком в литературе, где на специфическом жизненном материале нашли решение едва ли не все идейные и эстетические проблемы современности.

Сейчас можно со всей полнотой проследить эволюцию жанров военной прозы: от самых малых форм до многотомных эпопей. Такое развитие обусловлено проблемами, с которыми столкнулись народы при внезапном нападении фашистских войск, а также пятилетним сроком тяжелейших испытаний для миллионов людей.

Начиналась военная проза с кратких лозунгов, призывов, имевших своей целью мобилизовать людей. Многие писатели с горечью отмечают растерянность людей в первые дни войны. Официальная пропаганда тех лет утверждала, что с Германией подписан мирный договор, что немцы наши друзья, а Сталин, ослепленный собственным величием, не верил в возможность нападения Гитлера на СССР. В трилогии К. Симонова «Живые и мертвые», в романе М. Шолохова «Они сражались за Родину» и многих других произведениях описаны первые дни войны, когда советские солдаты психологически не могли стрелять в немецких солдат, не было в их душах ненависти. И только когда перед их глазами предстали горящие поля хлеба и сожженные фашистами деревни, в их сердцах начала подниматься ненависть к врагу.

Как правило, большинство писателей и журналистов в дни войны стали военными корреспондентами. Именно им выпало сообщать о событиях с фронта и формировать правильное отношение к врагу. Началом их деятельности стали короткие заметки, небольшие очерки, описывающие зверства фашистов и мужество русских солдат и населения, оказавшегося на оккупированных территориях. Ситуация требовала адекватных изобразительных и жанровых средств. Жанр очерка идеально подходил для многостороннего охвата событий. Военные годы принято называть первой волной прозы о войне. Основной ее задачей было поддержание мужества и стойкости людей, их воли к победе, с чем авторы успешно справились.

Позже, когда стало очевидным, что гитлеровцам не удалось молниеносно завоевать страну, у писателей появилась возможность шире и глубже осмыслить ситуацию, используя жанр рассказа. При этом очерк продолжал выполнять функцию пристального слежения за биением пульса страны.

Второй волной развития военной прозы стали послевоенные годы. Первый всплеск произошел сразу же после смерти Сталина в 1954-1955 годах. Советский Союз, вынесший на своих плечах все тяжести войны, победивший фашистскую Германию и освободивший полмира, не мог продолжать существовать в режиме лагерей. Наступало время собирать камни и подводить итоги. Достоверная информация о боевых событиях, облеченная в художественную форму, стала наиболее востребована в литературе. Уже в первых рассказах и повестях этого периода наблюдается нарастание новых качеств, в том числе интерес к документальной прозе, к подлинным свидетельствам участников военных действий. Сюда можно отнести очерк С. Смирнова «Герои Брестской крепости» (1954), положивший начало документальной повести «Брестская крепость», завершенной десять лет спустя.

В 1957-1959 годах появились рассказы «Судьба человека» М. Шолохова, «Иван» В. Богомолова, повести Ю. Бондарева «Батальоны просят огня», «Пядь земли» Г. Бакланова, роман К. Симонова «Живые и мертвые» и многие другие. Аналогичный взлет переживал и кинематограф. Появились фильмы «Летят журавли», «Баллада о солдате», «У твоего порога». Это время кульминации военной прозы: своего предела достиг тонкий лирический психологизм, основанный на реальных фактах, судьбах, историях. Отличительными чертами второй волны военной прозы считаются образы и детали, максимально приближенные к реальному фронтовому бытию, смелые и резкие подробности, пристальный психологизм, изображение событий и людских судеб в их противоречивой сложности, интерес к восстановлению имен и событий, незаслуженно остававшихся в тени, осознание всей меры утрат, причиненных войной. Заметно возрос общий уровень достоверности изображаемых событий.

Новые произведения дополняли ту правду, которая была сказана и в годы войны, но новаторство заключалось в том, что привычные жанровые формы наполнялись новым содержанием. В военной прозе получили развитие две ведущие концепции: концепция исторической правды и концепция человека.

Принципиально важную роль в становлении новой волны сыграл рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (1956). Значительность рассказа определяется уже через само жанровое определение: «рассказ-трагедия», «рассказ-эпопея», «эпос, сжатый до размеров рассказа». Благодаря этому рассказу военная проза перешла от подчеркивания эпитета настоящий человек к повествованию о судьбе человека. В дальнейшем писатели последовательно осваивали весь спектр проблем военного времени. Теме извлечения горьких уроков из трудных ситуаций войны, особенно на первом этапе, посвящены повести и романы «Неудача» Ю. Гончарова (1964), «Июль 41 года» Г. Бакланова (1965), «Наш комбат» Д. Гранина (1967).

Изображению психологии предателей посвящены «Дезертир» Ю. Гончарова, «Бездна» Л. Гинзбурга. Тема деревни в годы войны освещена в народно-эпических повествованиях «Братья и сестры» и «Две зимы и три лета» Ф. Абрамова, «Ивушка неплакучая» М. Алексеева и других. Книгами о военном детстве были «Иван» В. Богомолова, рассказы Веры Пановой «Валя» и «Володя». Появились лирико-драматические автобиографические произведения «Где-то гремит война» В. Астафьева, «Когда отец ушел на фронт» Ю. Щеглова, «Ранние журавли» Ч. Айтматова и другие. В этой прозе главенствовали три основных мотива: трагедийность войны, быстрое гражданское возмужание детей и гуманистическое неприятие войны.

Изображение любви на войне отражало способность сохранить и оценить чистое чувство, любовь была своеобразным вызовом войне, символом жизни. Сюда относятся такие произведения: «Звездопад» и «Пастух и пастушка» В. Астафьева, «Зося» В. Богомолова, «Красное вино победы» Е. Носова и другие.

Широкое развитие получила «воспитательная» военная проза: «До свидания, мальчики» Б. Балтера, «Повторение пройденного» С. Баруздина, «От дома до фронта» Е. Ржевской, «Один из нас» В. Рослякова. Материал с сайта

Наиболее резко новые начала военной прозы проявились в произведениях психологического драматизма. К шедеврам этого направления принадлежат произведения «Мертвые сраму не имут» Г. Бакланова, «Убиты под Москвой» К. Воробьева, первые повести В. Быкова «Журавлиный крик», «Третья ракета», «Фронтовая страница» и другие. Их герои, как правило, молодые солдаты или лейтенанты, лишь внешне были схожи с персонажами зарубежных романов о «потерянном поколении». Однако внутренне они полемизировали с героями Первой мировой войны. Из новой войны наши солдаты выходили закаленными, нравственно возмужавшими, уверенными в своей правоте.

Рядом с прозой психологического драматизма развивалась эпическая проза, но уже в новом качестве. Произведения, нацеленные на широкий панорамный охват действительности, разделились по типу повествования на три группы.

Первый тип можно назвать информативно-публицистическим: в романе множество персонажей, действующих на фронте и в тылу. Это сочетается с показом деятельности Ставки и высших штабов. Лучший пример — это пятитомная «Блокада» А. Чаковского, действие которой перебрасывается из Берлина в маленький городок Белокаменск, из бункера Гитлера в кабинет Жданова, на дачу Сталина и в комитет партии. Позже из такого типа повествования возник политический роман.

Вторую ветвь составили романы панорамно-семейные: «Истоки» Г. Коновалова, «Вечный зов» А. Иванова, «Судьба» П. Проскурина.

Третьим типом эпического полотна явился новый тип батального монументального романа. Это трилогия К. Симонова «Живые и мертвые», в которой, как нигде, зримо показана динамика победы.

Для нас военная проза ценна тем, что показывает противоборство двух систем, двух идеологий, которое актуально и в наше время. Развитие военной прозы вступило в новый «виток». Оказалось, что не все трагические страницы этой страшной книги-войны прочитаны, не все тайны раскрыты.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• военная проза 20 века рубцов
• жанры военной прозы
• сочинение как жилось детям в военные годы из рассказа иван зося
• военнная проза 20й век
• Русская военная проза ХХ в

Литература и история неотделимы друг от друга. Творческие люди в любую эпоху берут ручку с бумагой и пишут о том, что происходит в их душе на фоне глобальных перемен. Поэты и писатели Серебряного века говорили в своих произведениях о революции, авторы 90-х годов – о перестройке. Но, несомненно, наибольший след в отечественной литературе ХХ века оставила так называемая «военная проза». Романы, рассказы и повести, написанные участниками Великой Отечественной Войны, должны занимать отдельную полку в библиотеке тех людей, которые помнят и ценят подвиг советских людей.

Война для многих солдат стала не временным испытанием, не трагическим эпизодом жизни, а местом встречи со смертью. Когда тебе 22 года, ты вряд ли задумываешься о том, что дни твои сочтены, что не будет у тебя светлого будущего, любви, детей, внуков, открытий и подвигов. И когда смерть уже рядом, ты думаешь про долг родине и последний выбор, а не про несбывшиеся мечты…

Главному герою повести В.Быкова «Дожить до рассвета» было именно 22 года. И он героически погиб в одиночестве, раненый, в полубессознательном состоянии, но вложив пусть маленькую, но личную лепту в победу.

В этом произведении от имени лейтенанта Ивановского рассказывается о том, как отряд из десяти человек зимней холодной ночью пробирается в немецкий тыл для того, чтобы взорвать базу с боеприпасами. Главный герой, несмотря на молодость, руководит отрядом и готов любой ценой выполнить задачу.

А цена оказалась высокой: Ивановский героически погибает в конце повести. Базу с боеприпасами взорвать не удалось, поскольку ее успели перебазировать. Ивановский, оставшийся в живых, сумел добраться до дороги и убить только одного рядового немца.

Сам Ивановский прямо никого не винит в этом, он просто выполняет свой долг, но, читая повесть, из отдельных авторских фраз становится понятно, что отряд не был подготовлен к походу должным образом. Смелым и крепким духом мужчинам не хватало тренировки. Руководству не хватало осведомленности. Спешка, суета, неопределенность, слабая подготовка к походу, нетщательный подбор людей для ответственного задания – все эти факторы сказались на результате. Ивановский понимал, что «очень важно было держать всех в одном кулаке, в такой ситуации разобщенность граничит с бедой». Но как он ни пытался подгонять и подбадривать солдат, они уставали и отставали.

Значительное место в повести занимают размышления и воспоминания Ивановского. Находясь в тылу врага, в чудом найденной деревянной баньке, в непосредственной близости с немцами, главный герой спросил у Пивоварова: «Жить, хочешь?». Простой, казалось бы, вопрос, на который можно ответить только «Да!». Однако, война меняет слишком многое в сознании человека. Пивоваров ответил: «Жить? Не худо бы. Но…» С одной стороны у этих ребят желание жить обычной жизнью с «немудрящими, но такими нужными человеку радостями». А с другой – обыденные военные будни, где смерть ходит настолько рядом, что к этому начинаешь привыкать и перестаешь бояться. Боязнь ничего не сделать для победы больше боязни смерти. Ивановский и весь его отряд жили не для того, чтобы радоваться жизни, а для того, чтобы сделать победу реальностью. «Разумеется, чтобы выжить, надобно было победить, но победить можно было, лишь выжив, - в такое чертово колесо ввергла людей война», - размышлял главный герой.

Однако, человек и на войне остается человеком. В десятой главе взрослые мужчины, Иваненко и Пивоваров вспомнили, что у них есть родители. Теплота, с которой Пивоваров говорил о матери, в очередной раз убеждает нас, что на войне начинаешь понимать важность простых человеческих чувств. Забота, приготовленный обед, переживания из-за детских болезней – все это безусловная материнская любовь, которую осознаешь только тогда, когда жизнь ставит тебя перед лицом смерти. У Иваненко, наоборот, не было матери, но был отец. Не такой заботливый, как женщина, но по-мужски любящий своего сына. И оба героя поняли: если их убьют, то в первую очередь будет жаль родителей. С которыми, к сожалению, даже не удалось нормально попрощаться перед фронтом…

На мой взгляд, самым напряженным в повести является заключительный эпизод, когда лейтенант Иваненко с нечеловеческими усилиями добирается до дороги, по которой должны ездить немецкие генералы. Раненый, замерзший, с ускользающим сознанием, один в холодной зимней ночи он ждет врага, зажав гранату. Ближе к рассвету он начал мучительно понимать, что по этой дороге вряд ли поедет кто-то из командования. На исходе сил он видит повозку с двумя рядовыми немцами. «Но ведь должна же его мучительная смерть, как и тысячи других не менее мучительных смертей, привести к какому-то результату в этой войне», - размышляет автор повести. Ценой неимоверных стараний Иваненко взрывает гранату, умирает сам и забирает с собой в мир иной одного из немцев. «Хоть какой-то» результат достигнут. Но жизнь 22-летнего мужчины оборвалась насовсем…

Сейчас, спустя 65 лет после Победы, война кажется нам больше похожей на приключение, где человек может проявить смелость, мужество и отвагу, совершить подвиг, которому нет места в мирной жизни. Цифры статистики из учебников истории тоже не передают целостную картину. Количество сбитых самолетов и потраченных боеприпасов не покажут ужас войны в жизни отдельно взятого человека. И только рассказы участников войны дают нам возможность понять, что это такое. Только так мы можем хотя бы на сотую долю узнать, о чем думали люди, умирая в тылу врага.

Повесть В.Быкова «Дожить до рассвета» была экранизирована в 1975 году. Пока мы, молодое поколение, читаем и смотрим такие книги и фильмы, память о великом подвиге наших бабушек и дедушек живет вместе с нами.

Тема Великой Отечественной войны в литературе. Ве­ликая Отечественная война 1941-1945 гг., унесшая жизни многих миллионов, стала одним из самых трагических фактов истории XX в. Такое событие, как война, Л. Н. Толс­той определял как “противное человеческому разуму и всей человеческой природе”. Военное лихолетье, человек на войне, память потомков о подвиге солдат – тематика многих художественных произведений, созданных как в военные годы, так и после Победы, разнообразна: К. Си­монов “Живые и мертвые”, В. Некрасов “В окопах Ста­линграда”,

В. Быков “Альпийская баллада”, “Сотников”, Б. Васильев “В списках не значился”, “А зори здесь тихие…”, К. Воробьев “Убиты под Москвой”, В. Кондратьев “Сашка” и другие.

Повесть Б. Васильева “А зори здесь тихие…”. Страдания и беды войны ложатся не только на плечи воюющих мужчин – не обходят они стороной и хрупких женщин. Так, например, С. Алексиевич назвала свою книгу “У войны неженское ли­цо”, отразив в заглавии основную мысль: убийства против­ны женской сущности, главному назначению женщины на земле – дарить жизнь.

Подвигу девушек-зенитчиц посвящена повесть

Б. Ва­сильева “А зори здесь тихие…” (1969). В центре произведе­ния – пять женщин с разными характерами, разными судьбами. Они даже на войне не перестают быть девушка­ми, не теряют своего неповторимого очарования: Соня Гурвич любит поэзию Блока, Рита Осянина постоянно ду­мает о своем маленьком сыне, красотой Жени Комельковой, получавшей наряды за стремление отстоять свое пра­во оставаться женщиной на войне, любуются остальные девочки. Под командованием старшины Васкова пять дев­чонок отправляются на перехват двух диверсантов, а их оказалось два десятка. Вернуться из этого похода было не суждено солдатам Гурвич, Комельковой, Осяниной, Бричкиной и Четвертак. Стремление не пропустить фашистов, любой ценой остановить захватчиков, отомстить за пору­шенную любовь, уничтоженные семьи, придает хрупким девчонкам недюжинную силу духа. Попрание правил чело­веческого общежития ставит самих фашистов вне всяче­ских законов, а потому подвиг зенитчиц обретает общече­ловеческое значение.

Трагичен образ старшины, стремившегося спасти своих “солдат”, но не сумевшего защитить их. Мысль о том, что с них, с мужчин, спросится после войны, терзает совесть Вас­кова: “Что же вы, мужики, мам наших от пуль защитить не смогли? Со смертью их оженили?”

Символичность финала повести (Васков выполняет обе­щание, данное Рите, позаботиться о ее сынишке) вводит в произведение тему памяти.

Повесть легла в основу знаменитого художественного фильма С. Ростоцкого, а в последние годы была снята ки­тайская версия. Тема Великой Отечественной войны еще долгие годы будет находить свое отражение в литературе, кино, живописи. Память – это то, что отличает человека от других живых существ. Пока жива память, подвиг пав­ших в годы войны будет предостерегать потомков от страшных и жестоких войн, от бессмысленного кровопро­лития.

Глоссарий:

• вов в литературе 20 века
• Великая Отечественная война в литературе 20 века
• сочинение на тему великая отечественная война в произведениях писателей 20 века
• сочинение великая отечественная война в литературе 20 века

(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

1. По повести К. Д. Воробьёва “Убиты под Москвой” С каждым годом всё меньше и меньше остается среди нас тех, кто встретил роковой рассвет 22 июня...
2. Почему песня “Священная война” стала эмблемой патрио­тизма советского народа в годы Великой Отечественной войны? В песне “Священная война” В. Лебедева-Кумача выразилась вся сила ненависти к...
3. Подготовка к ЕГЭ: Сочинение о Великой Отечественной Войне, годы Великой Отечественной Войны, рассуждение о войне О Великой Отечественной Войне сказано многое. Я же хочу сказать,...