Сергей Судейкин родился в Петербурге в семье жандармского офицера. В 1897 г. поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, откуда в 1902 г. был отчислен за показанные на ученической выставке работы «непристойного содержания».
Творчество Судейкина оказалось близко художникам-символистам. Судейкин сотрудничал с журналом , иллюстрировал драму М. Метерлинка «Смерть Тентажиля» (1903), участвовал в выставках (1904), Московское товарищество художников (1905), Союза русских художников (1905, 1907 — 1909), (1907, являлся одним из создателей одноименного объединения), «Венок» (1908).
В 1909 г. поступил в Санкт-Петербургскую Академию Художеств, где с 1910 г. работал в мастерской Д. Кардовского. В это же время состоялось знакомство художника с и другими «мирискусниками». В 1911 г. Сергей Судейкин становится членом объединения и постоянным участником организуемых объединением выставок. Особенно тесная дружба связывала его с , мотивы творчества которого проявляются и в работах Судейкина. Романтические сюжеты, излюбленные и другими художниками , зачастую получали у Судейкина лубочную трактовку, содержащую элементы гротеска и театрализации. , итальянская комедия становились темами его работ.
В последствии именно работа для театра стала главным делом его жизни. Художник сотрудничал со многими известными театральными деятелями. С. Мамонтов первым привлек Судейкина к оформлению оперных спектаклей в московском театре «Эрмитаж». В 1905 г. Судейкин вместе с Н. Сапуновым оформлял для Театра-студии на Поварской в Москве «Смерть Тентажиля» в постановке В. Мейерхольда. В 1909 г. в Петербурге в Новом драматическом театре Ф. Комиссаржевского создал декорации к пьесе Б. Шоу «Цезарь и Клеопатра». В петербургском Малом драматическом театре в 1911 г. оформлял балетные спектакли и комическую пьесу «Забава дев». В 1913 г. Судейкин участвовал в «Русских сезонах» в Париже, оформляя спектакли.
В 1910-х г.г. Сергей Судейкин становится одной из центральных фигур петербургской литературно-художественной жизни. Тесные отношения складываются у него с . Художник оформляет для своего друга книги стихов - «Куранты любви» (1910) и «Осенние озера» (1912), помогает В. Мейерхольду в организации (1910-1911), в 1911 г. расписывает стены театра-кабаре , в 1915 г. создает декоративные панно для «Привала комедиантов».
В 1917 г. Судейкин переезжает в Крым, затем, в 1919 г., в Тифлис. В 1920 г. уезжает в Париж.
В эмиграции работа в театре продолжает оставаться основным делом художника. Во Франции Судейкин сотрудничал с Н. Балиевым и его кабаре «Летучая мышь», с «Русской оперой», театром «Аполло», оформлял балет «Спящая красавица» для труппы

Сергей Юрьевич Судейкин (1882 -1946)

Сергей Юрьевич Судейкин - русский художник, представитель символизма, один из виднейших мастеров круга «Голубой розы», родился в Петербурге 19 марта 1882 в семье жандармского полковника Г. П. Судейкина, убитого через год народовольцами. Занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1897-1909); в 1902 был отчислен на один год за показ на студенческой выставке работ «непристойного содержания».

"Гуляние". 1906

Работа в театре Комиссаржевской свела Сергея Судейкина с Ольгой Глебовой. Он увлекся ей и начал усердно ухаживать. Ольга благосклонно принимала его поклонение и сама без памяти влюбилась в молодого художника.

В конце 1906 Сергею Судейкину нужно было ехать в Москву. Ольга пошла проводить его на вокзал, поднялась в вагон и... уехала с ним, позабыв или постаравшись забыть, что в этот самый вечер она должна была, переодевшись мальчиком, играть пажа и третьем действии "Вечной сказки" Пшибышевского. Когда беглянка возвратилась через два дня, Вера Комиссаржевская отказалась принять извинения и уволила ее из труппы.

В начале 1907 года, Ольга Глебова стала женой Сергея Судейкина. Венчание состоялось в Петербурге, в церкви Вознесения.

«Портрет Ольги Глебовой-Судейкиной». 1900-е

Поэма без героя
Второе посвящение
О.С.

Ты ли, Путаница-Психея.
Черно-белым веером вея,
Наклоняешься надo мной.
Хочешь мне сказать по секрету.
Что уже миновала Лету
И иною дышишь весной.
Не диктуй мне, самая слышу:
Теплый ливень уперся в крышу,
Шепоточек слышу в плюще.
Кто-то маленький жить собрался,
Зеленел, пушился, старался
Завтра в новом блеснуть плаще.
Сплю -
она одна надо мною.
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Сплю -
мне снится молодость наша.
Та, его миновавшая чаша;
Я ее тебе наяву.
Если хочешь, отдам на память,
Словно в глине чистое пламя
Иль подснежник в могильном рву.

Анна Ахматова

В 1909 Судейкин поступил в петербургскую Академию художеств, где учился в мастерской Кардовского до 1911. Он был одним из организаторов выставки «Голубая роза» (1907)

В отличие от большинства других «голуборозовцев», Судейкин (не без влияния Сомова) исповедовал некий «иронический символизм», превращая свои картины в живописные лубки на темы искусства, фольклора либо «прекрасной старины» (Гулянье, 1906; В парке, 1907; Балет, 1910; серия собственно лубков Масленичные герои, середина 1910-х).

Эти красочные, почти что кукольные мини-спектакли с подчеркнуто «ненастоящими» фигурками и антуражем стали связующим звеном между его живописью и сценографией.

Активно работал в театре, начиная с оперной антрепризы Мамонтова в московском «Эрмитаже» (конец 1890-х). Оформил совместно с Н. Н. Сапуновым. Смерть Тентажиля Метерлинка в постановке Мейерхольда (студия на Поварской, 1905).

Пастораль. 1906

Уже первые самостоятельные работы Судейкина с их романтической наивностью, перламутровыми тонами оказались близки художникам-символистам. Он иллюстрировал драму М. Метерлинка "Смерть Тентажи-ля" (1903), сотрудничал с журналом "Весы", участвовал в выставках "Алая роза" (1904) и "Голубая роза" (1907), "Венок- Стефанос" (1908).

В 1909 Судейкин поступил в Петербургскую АХ. В это время у художника завязались творческие отношения с Бенуа, а через него и с другими "мирискусниками".

«Карусель». 1910

В 1911 Судейкин стал членом объединения "Мир искусства". Тесная дружба связывала его с Сомовым. В 1910-1911 годах он помогал Мейерхольду в организации «Дома интермедий», а в 1911 году расписывал стены знаменитого литературно-художественного кабаре «Бродячая собака».
У «Бродячей собаки» даже существовал гимн, главным героем которого стал Судейкин:
И художники не зверски
Пишут стены и камин.
Тут и Белкин, и Мещерский,
И кубический Кульбин.
Предводительствует дерзкий,
Словно ротой гренадерской,
Сам Судейкин, сам Судейкин,
Сам Судейкин господин.

Во многом от сомовских "маркиз" отталкивался Судейкин в своих работах, также воспроизводивших пасторальные сцены галантной эпохи. "Пастораль" (1905), "Сад Арлекина", "Венеция" (обе 1907), "Северный поэт" (1909), "Восточная сказка" (начало 1910-х) - характерны уже сами названия картин Судейкина. Романтический сюжет нередко получал у него наивную, примитивно-лубочную трактовку, содержал элементы пародии, гротеска, театрализации. Его натюрморты - "Саксонские фигурки" (1911), "Цветы и фарфор" (начало 1910-х) и др. - при всей их близости к натюрмортам А. Я. Головина также напоминают театральное действо, сценическую площадку. Тема театра не раз возникала в его живописи. Судейкин изображал балет и кукольный театр, итальянскую комедию и русское масленичное гулянье ("Балетная пастораль", "Гулянье", обе 1906; "Карусель", 1910; "Петрушка", 1915; серия лубков "Масленичные герои", середина 1910-х).

Парк перед замком. Эскиз декорации к «Лебединому озеру» Чайковского. 1911

Именно театрально-декорационное искусство стало главным делом художника. Он сотрудничал со многими театральными деятелями тех лет. Первым привлек его к оформлению оперных спектаклей в московском театре "Эрмитаж" С. И. Мамонтов. В 1905 Судейкин совместно с Н. Н. Сапуновым оформил "Смерть Тентажиля" в постановке Мейерхольда для Театра-студии на Поварской; в 1906 - драму Метерлинка "Сестра Беатриса" в Театре Комиссаржевской в Петербурге.

В 1910-х Сергей Судейкин становится одной из центральных фигур петербургской художественной жизни. Он оформляет книги стихов своего друга поэта Кузмина - "Куранты любви" (1910), "Осенние озера" (1912); участвует в постановках "Башенного театра" в доме поэта В. И. Иванова; в 1910 - 11 помогает Мейерхольду организовать Дом интермедий, в 1911 расписывает стены кабаре "Бродячая собака".

В 1911 он работал над балетными спектаклями Малого драматического театра в Петербурге и комической оперой М. А. Кузмина "Забава дев", поставленной там же; в 1912 вместе с Таировым - над пьесой "Изнанка жизни" Бенавенте в петербургском Русском драматическом театре. В 1913 Судейкин участвовал в "Русских сезонах" в Париже, выполнив декорации и костюмы к балетам "Красная маска" Черепнина и "Трагедия Саломеи" Шмидта.

Сергею Судейкину (1914)

Спокоен ход простых суровых дней, Покорно все приемлю превращенья. В сокровищнице памяти моей Твои слова, улыбки и движенья. Анна Ахматова

В 1915-м Сергей Юрьевич Судейкин создает декоративные панно для театра-кабаре "Привал комедиантов".

Кабаре «Привал комедиантов» («Моя жизнь»). 1916

Роспись в «Привале Комедиантов» была выполнена в духе наступившего времени: черные стены, черные потолки с яркой золотой лепниной, усеянной битым стеклом. Все это создавало полное впечатление мрачного царства теней.
В том же 1915 году Судейкин оформлял декорации для постановки «Женитьбы Фигаро» в московском Камерном театре, к труппе которого принадлежала актриса Вера де Боссе. Сергей Судейкин познакомился с ней в сентябре того же года, влюбился и придумал для нее специальный номер, испанский танец, и костюм, украшенный маленькими звездочками.
Роману Судейкина с Верой де Боссе Михаил Кузмин посвятил свою «Чужую поэму». Ради Судейкина Вера сначала оставила прежнего мужа Роберта Шиллинга, а потом и сцену, стремясь стать идеальной женой художника.

"Портрет Веры"

В марте 1917 Судейкин был послан на фронт. Считается, что в итоге от военных действий художника спасла болезнь. В июне 1917 года он вместе с верой уезжает в Крым.
В Ялте он участвует в выставке, организованной Сергеем Маковским вместе с Миллиоти, Сориным и другими. Затем в 1919 чета переезжает в Тифлис, где Сергей оформляет литературные кафе «Химериони» и «Ладья аргонавтов».В 1920 Сергей и Вера Судейкины с помощью Зиновия Пешкова эмигрируют в Париж.

Главные работы Судейкина, выполненные за границей, также принадлежат театральным подмосткам. Художник сотрудничал с Н. Ф. Балиевым в его возрожденном на французской земле кабаре "Летучая мышь", с "Русской оперой" М. Н. Кузнецовой, с театром "Аполло"; для балетной труппы А. П. Павловой оформил "Спящую красавицу" Чайковского и "Фею кукол" И. Байера.

Переезд в США в 1923 не изменил направленности интересов Судейкина. Он много работал для нью-йоркской "Метрополитен-опера", где оформил балеты Стравинского "Петрушка" (1924), "Соловей" (1925), "Свадебка" (1929); оперы "Садко" Н. А. Римского-Корсакова (1929), "Летучий голландец" Р. Вагнера (1930) ... Сотрудничал также с труппами Дж. Баланчина и М. М. Фокина, выполнил декорации к кинофильму "Воскресение" (по роману Л. Н. Толстого) для Голливуда (1934-35). Персональные выставки Судейкина прошли в Чикаго и Питсбурге (1929), в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Чаттануге (1934-39).
Умер Сергей Судейкин в 1946 году.
Творчество Судейкина обычно определяют как близкое символизму, но это был некий "иронический символизм". Художник превращал свои картины в живописные лубки на темы искусства, фольклора и "прекрасной старины".

Аллегорическая сцена

Сергей Юрьевич Судейкин — создатель ярких женских образов, которые отображали настроения русской интеллигенции начала прошлого века. Он был мастером аллегорий, умело обыгрывал русскую тематику в своих работах, балансируя между воспеванием и дружеской насмешкой.
Художнику посвящено стихотворение Николая Гумилева «Путешествие в Китай».

Праздником будут те недели,
Что проведем на корабле…
Ты ли не опытен в пьяном деле,
Вечно румяный, мэтр Раблэ?

Грузный, как бочки вин токайских,
Мудрость свою прикрой плащом,
Ты будешь пугалом дев китайских,
Бедра обвив зеленым плющом.

Будь капитаном. Просим! Просим!
Вместо весла вручаем жердь…
Только в Китае мы якорь бросим,
Хоть на пути и встретим смерть!

Николай Гумилёв

,
США США

Суде́йкин, Серге́й Ю́рьевич (Георгиевич) ( , Санкт-Петербург - , Найак, штат Нью-Йорк , США) - русский художник - живописец , график , художник театра.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге в семье подполковника Отдельного корпуса жандармов Георгия Порфирьевича Судейкина . Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества ( –). Учился у А. Е. Архипова , А. С. Степанова , А. М. Васнецова , Н. А. Касаткина , Л. О. Пастернака (однако за демонстрацию на студенческой выставке весьма фривольного содержания рисунков, в манере, «не входившей в учебную программу», был отчислен сроком на один год вместе с М. Ф. Ларионовым и А. В. Фонвизиным).

Начало карьеры Сергея Судейкина, как театрального художника связано с московским театром «Эрмитаж» в Каретном Ряду , так в 1902 году совместно с Н. Н. Сапуновым он работает здесь над оформлением целого ряда оперных постановок в их числе «Орфей» К. В. Глюка и «Валькирия » Р. Вагнера .

В 1903 году он (также вместе с Н. Сапуновым) иллюстрирует драму М. Метерлинка «Смерть Тентажиля».

В дальнейшем Судейкин оформляет постановки для Малого драматического , Русского драматического и театра Комиссаржевской в Петербурге. Помимо этого, как художник он сотрудничает с журналами «Весы », «Аполлон », «Сатирикон » и «Новый Сатирикон».

Работы художника находятся во многих известных российских и зарубежных музеях, таких как: Государственная Третьяковская галерея , ГМИИ им. А. С. Пушкина , Государственный Русский музей , Саратовский художественный музей имени А. Н. Радищева , Бруклинский музей в Нью-Йорке и других.

Сергею Судейкину посвящено стихотворение Николая Гумилёва «Путешествие в Китай» .

Библиография

• Коган Д. Сергей Судейкин.- М., 1974.
• Энциклопедия искусства XX века /Сост. О. Б. Краснова. - М: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
• Художники русского зарубежья 1917-1939: Биографический словарь / Сост.: О. Л. Лейкинд, К. В. Махров, Д. Я. Северюхин. СПб.: Нотабене, 1999. С. 547-548.
• Боулт Д. Сергей Судейкин: Жизнь в ближней эмиграции // В. Э. Борисов-Мусатов и «Саратовская школа»: Материалы 7-х Боголюбовских чтений. Саратов, 2001. С. 161-165.
• Муза. Отрывки из дневника и другие тексты Веры Судейкиной (Стравинской) / См.: Experiment / IMRC. Vol. 13: Los Angeles, 2007.
• The Salon Album of Vera Sudeikin-Stravinsky / Ed. and tr. by J.E. Bowlt. Princeton: Princeton University Press, 1995.
• Судейкина В. Дневник 1917-1919. М.: Русский путь, 2006.

Напишите отзыв о статье "Судейкин, Сергей Юрьевич"

Примечания

Ссылки

• Джон Э. Боулт, профессор университета Южной Калифорнии, США

Отрывок, характеризующий Судейкин, Сергей Юрьевич

– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.

Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.

Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».

Художник Сергей Юрьевич Судейкин

Художник после Октябрьской революции два года прожил в Крыму, затем год в Тифлисе и Баку, после чего эмигрировал во Францию - путь его лежал из Батуми, через Марсель, и в 1919 г. художник переехал в Париж. Там он становится сценографом: сотрудничает с театрами "Летучая мышь" и "Балаганчик". Всем своим существованием деятельность этих театров была обязана Судейкину. Д.З.Коган, занимавшийся исследованием наследия художника, отмечает что творческие принципы художника во многом воздействовали и определяли деятельность театра. «Здесь легкий жанр с претензией на многозначительное «придуривание», и стилизация, и облегченный гротеск, и острота сдвигов и смещений, и путаница театра и жизни, правды и лжи, и соединение приземленности и возвышенности» . Эскизы и программки, оформленные им, пользовались популярностью среди русской эмиграции в основном благодаря «русскому национальному стилю».

В Париже оформляет балетные спектакли для труппы А. Павловой (балеты «Фея кукол» и «Спящая красавица»). Участвует в русской групповой выставке в парижской галерее "Денси". В эмиграции работа в театре продолжает оставаться основным делом художника.
Затем с труппой Балиева Судейкин переезжает в США, где в 1922 г. обосновывается в Нью-Йорке. На данном этапе творческого пути важно отметить его участие в русских выставках в Бруклинском музее в Нью-Йорке и в Институте Карнеги в Питтсбурге.

В 1920-е - 1930-е гг. художник работает главным образом для театров: Метрополитен-опера: балеты И.Ф. Стравинского, оперы H.A. Римского-Корсакова, Р. Вагнера, М.П. Мусоргского, В. Моцарта. Кроме того, сотрудничает с труппами Дж. Баланчина, М. Мордкина и М. Фокина. Театральные постановки, которые Судейкину довелось оформлять в эти годы, отражают его стремление быть в тренде передовых европейских течений и наглядно демонстрируют попытки приспособить новые приемы к своей деятельности. Одна из таких тенденций - это слияние театра и повседневной жизни когда «быт театрализовывался», а «театр обытовлялся». У художника это выражалось в следующем: он одновременно тяготел к жизненной конкретности на грани объективизма и к максимальной театральной условности. Существенное место в работе художника заняло оформление произведений И.Ф.Стравинского. «Петрушка» был особенно близок художнику благодаря своему мироискусническому характеру и балаганной природе. Данной постановке «характерна и пряная, напряженная, дразнящая, зазывная яркость судейкинских красок, сверкающих в своей искусственности и искусности».
При оформлении «Волшебной флейты» для Метрополитен-опера хорошо заметен сказочный, фантастический мир, сочетание аристократического искусства и народного, лирики и иронии. Характер изобразительного решительно соединил в себе стилизацию немецкого и французского рококо и барокко с мотивами Древнего Египта.

На протяжении 30-х гг. Судейкин сохраняет репутацию плодовитого театрального художника.
Кроме театра Серей Судейкин занимался станковой живописью, делал декоративные панно, писал портреты. В его творчестве сложно переплетаются принципы "Мира искусства", кубизма и экспрессионизма. В целом станковое творчество Судейкина претерпевает все те же процессы что и театрально декорационное. Здесь он также старается пройти через все соблазны современного искусства. Среди известных станковых работ художника особое место занимают: «Депрессия», «Русская идиллия», «Американская панорама». Своеобразным итогом творческого пути художника стало полотно «Моя жизнь» (1940-ые, частное собрание, Нью-Йорк). Финальный аккорд биографии художника за рубежом, завершающий штрих к картине его жизни: мастер перед мольбертом, жизнь как театр, соратники в лице С.П. Дягилева, Н.Ф.Балиева, а также Анна Павлова в палитре художника.

Далее важными событиями в жизни художника следует отметит две выставки:
1929 - персональная выставка в Институте Карнеги;
1933 - персональная выставка в Публичной библиотеке Бруклинского музея.
1934-39 - проводит ряд персональных выставок в галереях Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.

В 1934-35 г. художник исполнил декорации для голливудской экранизации "Воскресения" Л.Н. Толстого. Судя по фотографиям эскизов, художнику наиболее удачно удалось передать черты быта русской провинции, однако впечатление от тюрьмы несколько «американизированное» и архитектура Петербурга кажется неправдоподобной. Отсутствие должной выразительности и правильного прочтения романа вероятно стало следствием долгого пребывания художника вдали от Родины, приведшего к появлению отчужденности.
Последние годы жизни Судейкин тяжело болел. В 1946 году художник скончался.
Похоронен на Бруклинском кладбище в Нью-Йорке. Одним из его последних желаний было передача всего его творческого наследия на Родину.

Коган Д.З. Сергей Юрьевич Судейкин: 1884-1946. М.:1974. С.140