Когда мне попадаются на глаза новые стихи поэта Сергея Белорусца, я предвкушаю языковые радости: я знаю, что обязательно встречусь с чýдной игрой в слова, с подвохами, загадками и неожиданными ответами на них.
Сергей Белорусец — один из тех детских (и взрослых!) поэтов, чья душа полностью погружена в море нашего языка: он, как исследователь глубин, может нырнуть на самое дно и найти какую-нибудь старинную фразу, или выловить ещё неизвестное науке словосочетание, или разыскать настоящий клад занятных рифм и выражений.
Для многих приёмов, на которых построены стихи Белорусца, существуют специальные научные определения: омофоны, омонимы, палиндромы; есть у него немало в рифму сочинённых задач и стихотворных обманок. И эта словесная эквилибристика - поистине цирковое искусство!
Сергей Белорусец придумал для своих стихотворений особое название - Смехотворения. И пояснил: «Я просто очень любил (и люблю) придумывать неологизмы, из которых порой рождаются смехотворения… Однако мои смехотворения могут рождаться и совершенно другими способами. Зачастую совершенно неведомыми для их создателя…»
Автор нескольких книжек для детей и многочисленных публикаций в газетах и журналах, альманахах и сборниках, Сергей заставляет нас вновь и вновь разбираться в устройстве языка, в его тайном механизме и учиться этим механизмом управлять. Неспроста обучающие стихотворения С. Белорусца включены в школьные хрестоматии и азбуки.
При всей своей любви к словесным играм, Сергей Маркович Белорусец - человек серьёзный: секретарь Союза писателей Москвы, лауреат нескольких литературных премий, инициатор, создатель и председатель оргкомитета Фестиваля детской литературы им. Корнея Чуковского, президент Фонда поддержки творчества разножанровых детских авторов «РАДА»…
Но этот очень серьёзный человек умеет писать смешные стихи:
Сосед наш,
Острослов Михал Михалыч -
Сатирик, юморист,
Шутник, хохмач.
Его зовём в глаза
Смехал Смехалыч,
А он - не улыбается.
Хоть плачь…
Белорусец - смеется, и мы - вместе с ним.
Диалог за партой
- Нельзя толкать меня локтём! -
Соседке заявил Артём.
- А локтем, - та спросила, - можно?
- Толкай. Но только - осторожно!..
Рыбный день
Смотаемся
На речку?.. -
Так Удочка
Спросила.
За мной
Не заржавеет! -
Ответило
Грузило…
Без ошибки
На работе
Побывал
У дяди Бори я.
Про неё
Теперь всё знаю
Без ошибки:
Называется она -
РЫБОЛАТОРИЯ -
Потому что там -
Аквариум
И рыбки!..
Пятёрка за тройку…
Стала фигурками
Галина глина:
Тройку лошадок
Слепила Галина!..
Чушь свинячья…
Посреди села
Чушка чушь несла.
- Где несла?
- В корыте…
- Что вы говорите…
Платье
- Мне это платье любо! -
Сказала Миле Люба.
- В нём смотришься ты мило! -
Ответила ей Мила…
Большой тихоня…
Большой тихоня -
Этот маленький медведь.
Вовек не станет
По-медвежьи он реветь,
Ведь он родился
Не в лесу,
Среди зверушек,
А в центре города,
На фабрике игрушек…
Новый жилец
Я щенка взяла домой.
Был - ничей. Теперь он - мой.
- Мой щенок, - сказала я.
- Мой щенка, - сказал Илья…
Моя семья
Любит мама
Нежности
Телячьи.
Любит папа -
Тапочки
Овечьи…
Я умею
Плавать
По-собачьи.
А Полкан -
Молчать
По-человечьи!..
Классная дама…
Вот,
Папочка,
Эмилия
Петровна
Кочубей.
…А как
Её
Фамилия -
Не помню.
Хоть убей!..
Не всё равно!
Отличился
Наш Антон:
Написал
«АВЧАРКА»
Он…
Хоть
Овчарка
Лает
«АВ!», -
Всё равно -
Антон
Не прав!..
Он самый…
Есть врач такой -
Невропатолог.
А есть не врач -
НЕРВОМОТОЛОГ…
Я у родителей -
Он самый:
Мотаю нервы
Папе с мамой…
Мал, да удал!
Нам щеночка подарил
Сосед по даче.
Папа кличку дал щеночку:
Фаворит.
Тот - уже! -
Умеет плавать по-собачьи!
А - ещё! - он
По-собачьи говорит!..
Михаил Зайцев, Сергей Белорусец
Дом для Гвина
Сказочная история про очень редкую птицу с невероятно сложным характером
Бывают зимние истории, например, про Деда Мороза и Новый Год, бывают летние, к примеру, о поездках на дачу, некоторые любят осенние истории о походах в лес за грибами или про первое сентября, ну а мы собираемся вам рассказать весеннюю историю про очень редкую птицу.
Наша история приключилась в апреле, когда солнце уже греет, но кое-где ещё лежит снег. Началась она в обычной городской квартире, на самой обычной кухне.
Близился вечер пятницы. Дошкольница Маруся сидела за кухонным столом, а её мама Вера Михайловна музыкально гремела кастрюлями у плиты и при этом весело напевала песенку собственного сочинения:
Вера Михайловна работала поэтессой в детском журнале, она сочиняла стихи, шарады и рифмованные загадки, но больше всего Вера Михайловна любила сочинять смешные детские песенки.
– Да, чудесная песенка, – с этими вежливыми словами на кухне появился глава семьи Игорь Игоревич. Он только что возвратился со службы. Игорь Игоревич был хмур и задумчив.
– Папа, ты руки вымыл? – заботливо спросила Маруся.
– Разумеется, – послушно ответил Игорь Игоревич, присаживаясь к столу.
– Ты чего такой грустный? – спросила Вера Михайловна, помешивая ложкой кашу в кастрюльке.
– Служебные неприятности, – с неохотой признался глава семьи. – К нам в Биологический Институт коллеги-ботаники принесли гвина, который отбился от стаи, заблудился и не успел вовремя улететь на Север.
– Кого принесли? – не поняла Вера Михайловна.
– Я знаю! – обрадовалась Маруся. – Гвины – это такие редкие птицы, похожие на пингвинов! Зиму они проводят у нас, а весной улетают в Арктику!
Маруся много всего знала о птицах, животных и вообще о природе, она давно собиралась стать, когда вырастет, как папа, биологом. Правда, иногда ей хотелось стать поэтессой, как мама…
– Всё верно, – согласно кивнул Игорь Игоревич. – Гвины – дальние родственники пингвинов. А главное их отличие от пингвинов в том, что гвины умеют летать.
– Разве бывают такие птицы, которые весной улетают на Север? – удивилась Вера Михайловна.
– Бывают! – заявила Маруся и уж было собралась перечислить всех таких птиц, однако, кроме гвинов, никого больше не смогла вспомнить.
– Тепло для гвинов губительно, – вздохнул Игорь Игоревич. – Я пытался устроить найдёныша в зоопарк, да вот незадача – в зоопарке все вольеры для северных обитателей кем-нибудь заняты. Увы, для гвина просто не нашлось свободного места.
– Тогда пускай твой гвин поживёт у нас, – радушно предложила Вера Михайловна.
– Гвину жизненно необходим арктический холод, – напомнил Игорь Игоревич и уточнил: – Хотя бы периодически, на время сна.
– Будет спать у нас в холодильнике, – улыбнулась Вера Михайловна.
– Ура, у нас дома будет жить Гвин! – Маруся захлопала в ладоши от радости. – Самый настоящий, всамделишный Гвин!
– Да, симпатичная идейка, – Игорь Игоревич задумчиво почесал в затылке. – Только если отдать наш холодильник гвину, то где мы будем хранить продукты?
– Себе мы купим второй холодильник, новый, – мигом нашлась Вера Михайловна.
– Я сейчас!.. – Маруся выбежала из-за стола и опрометью умчалась из кухни.
Родители сначала услышали, как хлопнула дверь в детскую комнату, потом, как Маруся бежит обратно. Девочка вернулась, не прошло и минуты. В руках Маруся держала игрушечного поросёнка – копилку, подаренную ей бабушкой. У юной пластмассовой свинки имелась прорезь на спинке, чтобы бросать внутрь монеты, а также свинчивающийся пятачок на резьбе, чтобы извлекать накопления.
Свинкин пятачок дошкольница свинтила в один момент, и на кухонный стол высыпались все Марусины сбережения: две монеты по десять рублей, один рубль и ещё пятачок, уже не свинкин…
– Этого хватит на холодильник? – деловито спросила девочка.
– Спасибо, Марусенька, – поблагодарил дочь Игорь Игоревич, нежно сгрёб монеты в кулак, после чего встал и направился к выходу.
– Ты куда? – окликнула его Вера Михайловна.
– Покупать второй холодильник, – отозвался на ходу Игорь Игоревич.
– Постой, а как же ужин? – крикнула ему вдогонку Вера Михайловна. – Для кого я ужин готовила?
– Мама! – вмешалась Маруся. – Холодильник гораздо важнее ужина!
– Тогда, чур, ты, дочка, съешь двойную порцию каши: за себя и за папу. Зря, что ли, я столько каши сварила?
Ради Гвина Маруся с удовольствием слопала бы и целую кастрюлю каши, а уж две порции и подавно!
Пока мама накладывала кашу в глубокую тарелку, Маруся сочинила короткий стишок:
Буду ложкой кашу лопать,
И в ладоши громко хлопать!
Вне всяких сомнений – девочка унаследовала от мамы талант к стихосложению.
Но вернёмся к нашей сказочной истории.
Знаете, чем отличается вечер пятницы от всех других вечеров? Тем, что он самый длинный вечер недели. Поэтому вечером в пятницу Игорь Игоревич без особого труда успел в магазин бытовой техники, где чуткие и внимательные продавцы-консультанты помогли ему выбрать замечательный новый холодильник.
Покупку доставили на другой день, утром в субботу. Грузчики вынесли старый холодильник из кухни в коридор, а на его место водрузили замечательный новый. Игорь Игоревич проверил, как работают холодильники, и отправился в Биологический Институт забирать домой гвина.
Как только папа ушёл, Маруся выглянула в окно – на улице было пасмурно, ветрено и прохладно. День выдался явно удачный для северной птицы, почти что зимний, не то, что вчера, когда вовсю светило яркое солнце и температура показывала большой плюс.
Проводив Игоря Игоревича, Вера Михайловна занялась неотложным делом: стала перекладывать продукты из старого холодильника в замечательный новый. Вере Михайловне нужно было успеть не только разобраться с продуктами, но ещё и тщательно вымыть старый холодильник, убрать из него все ставшие теперь ненужными полки, короче говоря, подготовить местожительство для гвина.
Маруся, как могла, помогала маме и одновременно мешала, отвлекая Веру Михайловну разговорами. Чтобы дочка не болтала без умолку, Вера Михайловна воспользовалась надёжным и проверенным способом: она стала загадывать Марусе свои загадки.
Первую загадку Маруся разгадала, задумавшись всего лишь на четыре минуты. Это была простая загадка:
Полыхая рыжим шаром,
Над землёй – воздушным шаром
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
СЕРГЕЙ БЕЛОРУСЕЦ
ВОЗВРАТНОЕ ЗРЕНИЕ или 1995...
Сергей Белорусец родился в 1959 году в Москве. Окончил ГЦОЛИФК (ныне - РГУФКСиТ).
Печатался в "Знамени", "Новом мире", "Октябре", "Дружбе народов", "Арионе", "Юности", "Литературной газете" и многих других изданиях.
Автор сборников лирических стихотворений "Магический квадрат" (2007) и "Чёрно-белая книга" (2015), однотомника прозы и поэзии "Год Кота и Тигра, или Без названья..." (2015), Прозаической р е т р о п и с и "Песни для чтения" (2013), около десятка детских книжек, среди которых "Игрослов" (2003, 2005), "Весёлая аРИФМетика" (2005), "Парикмахеры травы" (2011), "Пальцем в небо!.."(2013).
Лауреат национального конкурса "Книга года" в номинации "Вместе с книгой мы растём" (2011), а также ряда литературных премий, в том числе - премии имени Корнея Чуковского в номинации "Золотой крокодил"(2013)), премии имени Самуила Маршака (2011), премии "Венец" Союза писателей Москвы (2008), премии журнала "Кольцо А" (2000).
Обладатель почётной грамоты и памятной медали Всероссийского конкурса на лучшую книгу для детей и юношества "Алые паруса" (2006).
Финалист и дипломант премии "Новая детская книга" издательства "Росмэн"(2015).
Председатель Оргкомитета Фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского.
Президент Фонда поддержки творчества РАзножанровых Детских Авторов "РАДА".
Член Русского ПЕН-центра.
Секретарь Союза писателей Москвы.
Полусухое тепло
Над самозваной Итакой.
Сколько воды утекло -
Талой, солёной и всякой -
С каждой залётной поры,
С каждой - буквально - делянки...
Пересыхают миры, -
Перетекают в останки...
Не заявленный как злодей, -
Вечно бродишь среди людей, -
Обезличенно -
под ребро -
Насаждая своё добро...
Пребывая на самом краю,
Ось незримую, область свою -
Будешь чувствовать рядом всегда.
А когда-нибудь, через года,
Может быть, обретёшь эту ось,
Чтобы в самую пору пришлось,
Сохраняя душевный баланс,
Наблюдать ускользающий шанс...
Одним глазком всего-то глянув
В мирскую глубь, - не уяснишь
Движенья планов и подпланов
По векторам размытых ниш.
Но что-то всё-таки при этом
Довоплотишь из ничего,
Владея не самим предметом,
А лишь - введением в него...
Здесь, где стоит зима, -
Город и снега тьма.
Прямо над головой -
Толикой угловой -
Струйкою - на авось -
Вьётся размыто - сквозь
Цепь гнездовых завес -
Облачный дым небес...
Частью вечного прогресса -
Под копирку и вразброд
Слеповидящая пресса
Ангажированно врёт.
Обращая лица в числа,
Смотрит соколом она.
В этом нет второго смысла,
Окромя двойного дна.
В этом есть правдивость взгляда,
Всё сводящая на нет,
Взгляда, коему не надо
Препарировать предмет...
Мы как работящие -
Жали на педали.
Ну а вы, пропащие, -
Где ж вы пропадали?
Даром объясняли, де,
Дело не в причуде -
Долго шли по наледи -
Выходили в люди...
Видит Бог - куда ни посмотри -
Все своё находится внутри:
Непосильность собственной вины -
Главное условие войны...
Каждый день, безостановочно стара,
Продолжается всеобщая игра -
Неумение нести свою вину...
Ты бродишь обособленно по свету,
Примерно соблюдая меру эту.
И как тебя в компанию ни сватай, -
Болтаешься на фоне - как распятый.
Похоже, что с единственною целью:
Не подчиниться общему веселью.
Хотя, верней всего, на самом деле -
Тебя - сродни любому - проглядели...
Полупроницаемый для света,
Сотовый для полного ответа,
Идентифицированный, кто ты,
Тенью заполняющий пустоты,
Нехотя живущий наизнанку,
Лёжа сохраняющий осанку -
П о л у п р е б ы в а н и е м в нирване -
На своём продавленном диване?..
Три конфорки в два ряда.
Чепуха на постном масле...
Явь качается как ясли,
Распадаясь как среда...
Лишь - мерцает в глубине -
Сквозь отрез прозрачной плёнки -
Пламя газовой колонки,
Глухо пригнанной к стене...
Перелицованы амбиции.
И остаётся - по традиции -
С тоской прислушиваться к зову их -
Амбиций нереализованных...
Жизнь адаптирована под
Коловорот и хоровод,
Под променад и кавардак, -
Чтоб можно было жить не так...
Полуистлевший спальный мешок
В пододеяльнике ветхом.
Письменный стол.
Цветочный горшок,
Небом наполненный с верхом...
Внешний сегмент - окоём труда
В призрачных рамках погоды.
Пусконаладочная страда
С видом на долгие годы...
Ближе к ночи, почти навязчиво
Загоняя себя же под гнёт,
Дом наш - в лицах - играет спящего.
Лишь блуждает путями темнот -
Полустёртая кровь и плоть его,
П о л у в з в и н ч е н н а я, как душа,
Целевая поземка противо-
тараканьего карандаша...
Вся в трещинах поверхность потолка,
Похожая от них - на паука.
Теснящийся, надрывно-скучный быт,
Который здешней жизнью не избыт...
Смешение разрозненных пластов,
Келейных и вселенских катастроф,
Михаил Зайцев, Сергей Белорусец
Дом для Гвина
Сказочная история про очень редкую птицу с невероятно сложным характером
Бывают зимние истории, например, про Деда Мороза и Новый Год, бывают летние, к примеру, о поездках на дачу, некоторые любят осенние истории о походах в лес за грибами или про первое сентября, ну а мы собираемся вам рассказать весеннюю историю про очень редкую птицу.
Наша история приключилась в апреле, когда солнце уже греет, но кое-где ещё лежит снег. Началась она в обычной городской квартире, на самой обычной кухне.
Близился вечер пятницы. Дошкольница Маруся сидела за кухонным столом, а её мама Вера Михайловна музыкально гремела кастрюлями у плиты и при этом весело напевала песенку собственного сочинения:
Вера Михайловна работала поэтессой в детском журнале, она сочиняла стихи, шарады и рифмованные загадки, но больше всего Вера Михайловна любила сочинять смешные детские песенки.
– Да, чудесная песенка, – с этими вежливыми словами на кухне появился глава семьи Игорь Игоревич. Он только что возвратился со службы. Игорь Игоревич был хмур и задумчив.
– Папа, ты руки вымыл? – заботливо спросила Маруся.
– Разумеется, – послушно ответил Игорь Игоревич, присаживаясь к столу.
– Ты чего такой грустный? – спросила Вера Михайловна, помешивая ложкой кашу в кастрюльке.
– Служебные неприятности, – с неохотой признался глава семьи. – К нам в Биологический Институт коллеги-ботаники принесли гвина, который отбился от стаи, заблудился и не успел вовремя улететь на Север.
– Кого принесли? – не поняла Вера Михайловна.
– Я знаю! – обрадовалась Маруся. – Гвины – это такие редкие птицы, похожие на пингвинов! Зиму они проводят у нас, а весной улетают в Арктику!
Маруся много всего знала о птицах, животных и вообще о природе, она давно собиралась стать, когда вырастет, как папа, биологом. Правда, иногда ей хотелось стать поэтессой, как мама…
– Всё верно, – согласно кивнул Игорь Игоревич. – Гвины – дальние родственники пингвинов. А главное их отличие от пингвинов в том, что гвины умеют летать.
– Разве бывают такие птицы, которые весной улетают на Север? – удивилась Вера Михайловна.
– Бывают! – заявила Маруся и уж было собралась перечислить всех таких птиц, однако, кроме гвинов, никого больше не смогла вспомнить.
– Тепло для гвинов губительно, – вздохнул Игорь Игоревич. – Я пытался устроить найдёныша в зоопарк, да вот незадача – в зоопарке все вольеры для северных обитателей кем-нибудь заняты. Увы, для гвина просто не нашлось свободного места.
– Тогда пускай твой гвин поживёт у нас, – радушно предложила Вера Михайловна.
– Гвину жизненно необходим арктический холод, – напомнил Игорь Игоревич и уточнил: – Хотя бы периодически, на время сна.
– Будет спать у нас в холодильнике, – улыбнулась Вера Михайловна.
– Ура, у нас дома будет жить Гвин! – Маруся захлопала в ладоши от радости. – Самый настоящий, всамделишный Гвин!
– Да, симпатичная идейка, – Игорь Игоревич задумчиво почесал в затылке. – Только если отдать наш холодильник гвину, то где мы будем хранить продукты?
– Себе мы купим второй холодильник, новый, – мигом нашлась Вера Михайловна.
– Я сейчас!.. – Маруся выбежала из-за стола и опрометью умчалась из кухни.
Родители сначала услышали, как хлопнула дверь в детскую комнату, потом, как Маруся бежит обратно. Девочка вернулась, не прошло и минуты. В руках Маруся держала игрушечного поросёнка – копилку, подаренную ей бабушкой. У юной пластмассовой свинки имелась прорезь на спинке, чтобы бросать внутрь монеты, а также свинчивающийся пятачок на резьбе, чтобы извлекать накопления.
Свинкин пятачок дошкольница свинтила в один момент, и на кухонный стол высыпались все Марусины сбережения: две монеты по десять рублей, один рубль и ещё пятачок, уже не свинкин…
– Этого хватит на холодильник? – деловито спросила девочка.
– Спасибо, Марусенька, – поблагодарил дочь Игорь Игоревич, нежно сгрёб монеты в кулак, после чего встал и направился к выходу.
– Ты куда? – окликнула его Вера Михайловна.
– Покупать второй холодильник, – отозвался на ходу Игорь Игоревич.
– Постой, а как же ужин? – крикнула ему вдогонку Вера Михайловна. – Для кого я ужин готовила?
– Мама! – вмешалась Маруся. – Холодильник гораздо важнее ужина!
– Тогда, чур, ты, дочка, съешь двойную порцию каши: за себя и за папу. Зря, что ли, я столько каши сварила?
Ради Гвина Маруся с удовольствием слопала бы и целую кастрюлю каши, а уж две порции и подавно!
Пока мама накладывала кашу в глубокую тарелку, Маруся сочинила короткий стишок:
Буду ложкой кашу лопать,
И в ладоши громко хлопать!
Вне всяких сомнений – девочка унаследовала от мамы талант к стихосложению.
Но вернёмся к нашей сказочной истории.
Знаете, чем отличается вечер пятницы от всех других вечеров? Тем, что он самый длинный вечер недели. Поэтому вечером в пятницу Игорь Игоревич без особого труда успел в магазин бытовой техники, где чуткие и внимательные продавцы-консультанты помогли ему выбрать замечательный новый холодильник.
Покупку доставили на другой день, утром в субботу. Грузчики вынесли старый холодильник из кухни в коридор, а на его место водрузили замечательный новый. Игорь Игоревич проверил, как работают холодильники, и отправился в Биологический Институт забирать домой гвина.
Как только папа ушёл, Маруся выглянула в окно – на улице было пасмурно, ветрено и прохладно. День выдался явно удачный для северной птицы, почти что зимний, не то, что вчера, когда вовсю светило яркое солнце и температура показывала большой плюс.
Проводив Игоря Игоревича, Вера Михайловна занялась неотложным делом: стала перекладывать продукты из старого холодильника в замечательный новый. Вере Михайловне нужно было успеть не только разобраться с продуктами, но ещё и тщательно вымыть старый холодильник, убрать из него все ставшие теперь ненужными полки, короче говоря, подготовить местожительство для гвина.
Маруся, как могла, помогала маме и одновременно мешала, отвлекая Веру Михайловну разговорами. Чтобы дочка не болтала без умолку, Вера Михайловна воспользовалась надёжным и проверенным способом: она стала загадывать Марусе свои загадки.
Первую загадку Маруся разгадала, задумавшись всего лишь на четыре минуты. Это была простая загадка:
Полыхая рыжим шаром,
Над землёй – воздушным шаром
Конец ознакомительного фрагмента.
Белорусец С. Парикмахеры травы: стихотворения и смехотворения / Сергей Белорусец; художник Иван Александров; [предисл. П. Крючкова; послесл. Ю. Герчука]. - Москва: Самокат, 2011. - 79 с. : ил.
Книга стихов «Парикмахеры травы» удалась в первую очередь как оригинальное художественное решение. Художник Иван Александров делает основой своих иллюстраций буквенные символы и игру с текстом. Для этого он обращается к опыту конструктивистов начала XX века, используя их эстетику лаконичных цветов и форм, а также продуманную организацию пространства. В итоге рисунки выходят по-детски весёлыми своей необычной игрой и по-взрослому ценными талантливо переосмысленной традицией.
К сожалению, виртуозное оформление прилагается к довольно специфическим текстам. Стихи Сергея Белорусца в большинстве своём тяжёлые, странные отсутствием в них живости мысли, неуютные некрасивостью звука.
«Парикмахеры травы» - это книга про буквы. Про то, что они такое и как можно или нельзя с ними обращаться. Поскольку книгу создавали два человека - поэт и художник - то и взгляда два: на букву как на конструирующий элемент текста и на букву как на графический объект.
Результата, в общем-то, тоже получается два - абсолютно разных.
Для Сергея Белорусца буквы - это составляющие слов, которые можно смещать с их привычных мест. А звуки - случайные сочетания, которые можно слышать и интерпретировать по-своему. Такое понимание языка, конечно же, располагает к игре с ним. Однако, как выясняется, к игре слишком вольной и легкомысленной.
То, что, играя буквами, можно творить новые созвучия, слова и смыслы, - довольно важное для ребёнка сообщение. Но стихи в «Парикмахерах…» скорее дают понять, что не всегда это следует делать. Они иллюстрируют обратное: пластичность и цельность языка неслучайны. Просто расковыривать язык в поисках натянутых совпадений или корявых нелепиц - занятие гораздо менее осмысленное, чем, например, оформить уже существующими словами по-настоящему живое наблюдение. А этого-то стихи Белорусца обычно и не делают.
Чтобы не быть голословными, приведём конкретный пример. Стихотворение про тритона:
На этом многоточии стихотворение заканчивается. Всего в нём два заявления: одно - явная неправда, другое - совсем неинтересное, так как то, сколько Сергей Белорусец не знает
о тритоне, ничего не добавляет ни уму, ни сердцу. А ведь тритон - это удивительное (и притом лёгкое) существо, о котором стоило бы узнать и рассказать побольше.
По подобному принципу НЕсообщения («Ведь мы (а вы?) / Пожарника пока / Не видели… Увы… » ) или отказа («Кать! / С ума-то / Не сходи. / Захотелось - / Расхоти…» ) построены в книге многие стихотворения. И это признак их бессилия: игра есть, рифма есть, а события - и, следовательно, стихотворения - нет. Как говорит сам автор в одном из своих текстов (про столярные инструменты): «Толик в руки их не брал, / Лишь словами поиграл. / Вышло неизвестно что: долоток и молото!..» .
То-то и оно.
Точно так же, как, ломая логические связи, Белорусец не может создать нового смысла, он, пытаясь работать с созвучиями, совершенно не чувствует собственной фонетики. «Пылемётчики», «крикоделицы», «швейцари» встают из его стихов армией щёлкающих коверканных уродцев, с которыми, казалось бы, надо играть, но почему-то совсем не хочется… Они щиплются и застревают ещё во рту, при попытке выговаривания - каких усилий стоит одно только слово «рыболатория»!
Страшно представить, что все они вдруг материализовались бы, если б их вовремя не обезвредил художник Иван Александров.
Он подхватывает игру «в слова» и делает буквы и понятия основой своих иллюстраций. Элементы, из которых создаются изображения, - синтаксические знаки, прямые линии и печатные символы. Персонажи стихов составлены из своих же названий. Все детали рисунков - это шрифтовые значки: скобки для изображения ряби на воде, запятые для крокодильих когтей, буква «О» для открытого рта, маленькие разбросанные буковки для клубящейся пыли.
Пользуясь такими строгими средствами, Иван Александров создаёт детские иллюстрации легко и изобретательно. Он может поставить букву «У» вместо лица, и, тем не менее, на нём будут видны и улыбка, и добродушное выражение. При этом задачей «рисовать буквами» Иван Александров не ограничивается. В своём оформлении он придумывает ещё множество увлекательных ходов.
Например, явно отсылая к конструктивистам (в частности, к Элю Лисицкому, как подмечено Еленой Герчук в содержательной статье
об оформлении «Парикмахеров»), он подтверждает своё «цитирование» похожей работой с цветом. Начинается книга типичным «пролетарским» красным в сочетании с чёрным (см. опять же иллюстрации к «Для голоса»
Лисицкого), но постепенно, сохраняя сочетание одного простого цвета с чёрным, обращается и к другим, более нейтральным по смыслу: зелёному, синему, жёлтому. Таким образом в книге получаются цветовые разделы, которые, слегка пересекаясь и заигрывая, сменяют друг друга и возвращаются к конструктивистскому красному.
Много у художника и других придумок: уникальные шрифты, странички-плакаты, страничка - вырезное объявление, страничка-зеркало, фотография жука (в подтверждение того, что он-то пожарника видел)…
Всё это не просто соответствует заявленной игре с буквами, но и дополняет её. Оформление книги превращается в любопытное исследование того, как текст может быть подчинён большой художественной задаче, как он может стать одним из средств её воплощения. Это именно то, что никак не удаётся в «Парикмахерах…» Сергею Белорусцу, у которого заигравшиеся буквы отнимают возможность более интересного и нужного высказывания.
Ольга Виноградова
Заметка на полях рецензии
Поэзия не всегда очевидна…
Нет, не так. Далеко не всегда происходит встреча
поэта и читателя. Пожалуй, так можно было бы начать, а потом долго и нудно объяснять, что Сергей Белорусец - поэт своеобразный, и неукротимые игры словами и в слова наглядно раскрывают это его своеобразие.
Но надо ли? Поэта необходимо просто услышать: включиться в его поэтические игры, чтобы не только понять их правила, но, усвоив их, получить удовольствие.
Так, собственно, и поступил художник Иван Александров. Его иллюстрации, его графический «конструктор» настолько совпал со словесным «конструктором» Сергея Белорусца, что их общая книжная игра получила почти идеальное воплощение. Вот только художника почему-то хвалят буквально все, а поэту предъявляют претензии, забывая о том, что начал игру именно он; именно его поэтические строки увлекли художника, его придумки открыли возможности для головокружительных шрифтовых фантазий и прочих оригинальных экспериментов Ивана Александрова.
И если талантливый художник понял и оценил поэта, то, может быть, и нам не следует торопиться со столь категоричными оценками…
Во всяком случае, наверняка стоит прислушаться к мнению самого Сергея Белорусца:
