Михаил Шемякин — личность парадоксальная, эпатажная, часто непредсказуемая и вместе с тем невероятно талантливая. В мировоззрении, творчестве этого художника и скульптора уживаются иногда диаметрально противоположные эстетические и этические представления о жизни. Художественная провокация мирно сосуществует со здравым смыслом и прагматизмом.
4 мая у него юбилей — Михаилу Михайловичу исполняется 70 лет. Его судьба очень интересна: начиная с происхождения и заканчивая самим творчеством мастера. Дело в том, что отец Михаила Михайловича, осиротел и был усыновлён офицером белого движения Шемякиным. После гибели приёмного отца во время гражданской войны мальчик стал сыном красноармейского пока и уже в тринадцатилетнем возрасте удостоился ордена Красного Знамени.
Впоследствии, когда Михаил Михайлович задался целью узнать своё настоящее происхождение, выяснилось, что он родом из Кабардино-Балкарии. Интересно, что мать Михаила Михайловича до войны была актрисой, она снималась в кино и играла в театре. Однажды съёмочную группу отправили в один из кабардинских аулов, который являлся родиной отца Михаила Михайловича.
Детские годы будущий скульптор прожил в Германии, где нёс службу его отец. Однажды под влиянием произведений Вашингтона Ирвинга Михаилу приснился красивый пейзаж, который он поспешил запечатлеть. Когда в зрелом возрасте Михаил Михайлович обзавёлся недвижимостью в Америке, он узнал пейзаж из своего сна: выяснилось также и то, что Ирвинг в своей книге описывал именно это место!
В 1957 году Шемякины вернулись в СССР, и там Михаил поступает в Ленинградскую среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина, откуда спустя некоторое время молодой человек был отчислен за "эстетическое развращение" однокурсников. Михаилу пришлось работать: он не чурался тяжелой, далёкой от творчества работы.
Будущего скульптора жизнь вела по ухабам, так к примеру, он оказался на принудительном лечении в психиатрической больнице. Затем Михаил Михайлович работал такелажником в Государственном Эрмитаже, которому отдал пять лет жизни. В 1967 году, спустя десять лет после возвращения в Россию, он организовал группу "Санкт-Петербург" и совместно с философом Владимиром Ивановым создал теорию метафизического синтетизма, занимаясь исследованием религиозного искусства. Позднее теория получила одобрение в научных и художественных кругах, и Михаил Михайлович был награждён званием почётного доктора университета в Сан-Франциско, Сидар-Крест Колледжа в США, Европейской академии искусств во Франции, Российского государственного гуманитарного университета, университета Кабардино-Балкарии.
В 1971 году Михаила Шемякина выслали из СССР, лишив гражданства, он поселился в Париже, где продолжал заниматься творчеством. В 1974 году он выставил на суд публики акварельный цикл "Петербургский карнавал", что мгновенно стало мировым событием. Тогда же Михаил Шемякин познакомился с Владимиром Высоцким и сделал записи его песен, которые переиздаёт и по сей день.
После десяти лет парижской жизни Михаил Михайлович уехал в Соединенные штаты, где спустя восемь лет получил американское гражданство и купил дом в Клавераке недалеко от Нью-Йорка. Его работы завоёвывают мир: Европу, Бразилию, Японию, Китай. В США Шемякина избирают действительным членом Нью-Йоркской академии наук и академиком искусств Европы.
В 1989 году Михаил Михайлович снова возвращается на родину: здесь проходят его выставки — в Москве и в Санкт-Петербурге. В Северной столице установлено несколько памятников работы Шемякина: Петру I на территории Петропавловской крепости, Архитекторам-Первостроителям Петербурга на кладбище Сампсониевского монастыря, репрессированным в годы большевизма — сфинксы на набережной Робеспьера.
Работы Михаила Михайловича нашли постоянное местожительство в стенах российских и зарубежных выставочных залов и музеев: Государственной Третьяковской галереи, Музея современного искусства в Париже и Тель-Авиве, нью-йоркского "Метрополитена". И даже скульптура Джакомо Казанова в Венеции чудесно вписалась в архитектуру этого города, без которой не обходится традиционный венецианский карнавал.
В 1993 году Михаил Михайлович был удостоен Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, в следующем году награждён французским орденом "Рыцарь искусства и литературы", в 1998 году получил медаль "Достойному" от Российской академии художеств. Шемякин был дважды женат. Первая жена — Ребекка, от которой у него есть дочь — Доротея, художница, которая сегодня живет в Греции. Вторая жена — Сара де Кэй, американка.
В 1996 году, Михаил Шемякин совместно с Вячеславом Полуниным и Терри Гиллиамом создает спектакль "Diablo / Дьявол" в жанре "философская клоунАда". Шемякин всегда мечтал создать костюмы для балета "Щелкунчик", и в 2001 году его мечта сбылась: на сцене Мариинского театра состоялась премьера этого балета, где Шемякин выступал не только в качестве художника по костюмам, но и автора декораций и даже либретто отчасти является его творением.
В 2007 году Шемякин вновь вернулся во Францию, где поселился в поместье недалеко от города Шатору. Периодически работает в Санкт-Петербурге.
В последнее время Михаил Михайловича все чаще приглашают в качестве художника -постановщика грандиозных государственных праздников.
Четверть века Шемякин живёт в Америке и на Родине бывает нечасто. Поэтому, воспользовавшись его приездом в Петербург, «Суперзвёзды» решили поговорить с художником сразу обо всём - от истории его семьи и знакомства с Высоцким до отношения к женщинам и России.
«Ностальгия не мучает»
- В ПИТЕР вас привела очередная работа с Мариинским театром - спектакль «Волшебный орех» по Гофману?
Да, но не только. Я курирую здесь также несколько благотворительных проектов. Точнее, ими вплотную занимается филиал моего Института философии и психологии творчества. А я эту работу, так сказать, направляю. Встречаюсь с чиновниками, пробиваю что-то.
Это помещение на Садовой, в котором мы с вами разговариваем, мне несколько лет назад выделил Владимир Владимирович Путин под мастерскую. Но я понял, что в связи с существующими в этой стране законами не могу ввозить книги (это слишком дорого), не могу ввозить и вывозить собственные картины - на границе меня задерживают и спрашивают: «Есть ли бумага на вывоз ваших работ?» Поэтому я решил, что гораздо легче будет продолжать работать за границей, как раньше. А здесь организовал работу фонда, чтобы помогать нуждающимся по мере сил. Например, мы выставляем и продаём работы детей-инвалидов, маленьких пациентов онкологического центра, аутичных детей, а также заключённых колонии для несовершеннолетних. У каждого из них есть свой личный счёт, и так они узнают, что, оказывается, можно зарабатывать деньги самому, а не красть чужие велосипеды.
Я и в Америке держу ситуацию под постоянным контролем. Меня часто спрашивают: «Почему вы этим занимаетесь?» Но есть такое выражение: «Если не ты, то кто?» Разумеется, по сути дела, мы занимаемся тем, чем должно заниматься государство. Но когда я вижу заброшенных детей, не могу обойти это стороной. Как не мог обойти предательство наших ребят в Афганистане. В своё время все о них забыли и оставили гнить в плену. Когда это случилось, я организовал интернациональный комитет по их спасению, чтобы обратить внимание общественности на то, что советское правительство в очередной раз совершило предательство по отношению к своим соотечественникам.
«До моего отъезда из России я был связан с церковью» (художник - слева)
Сейчас мне, например, говорят: «Найдите у себя в Америке деньги на памятник воинам, погибшим в Афгане». Но почему американцы должны собирать деньги на памятник нашим солдатам? Мне отвечают: «А у нас нет денег». И это в богатейшей стране мира!
- В России вы редкий гость. Почему?
Стараюсь приезжать сюда как можно реже, чтобы беречь свои нервы. Атмосфера здесь очень тяжёлая - отсутствие понятий о совести, стыде.
Лучшие дня
- Неужели совсем не мучает ностальгия по городу вашей юности?
Недавно я заезжал на Загородный, 64, - там у нас были две комнаты в коммуналке, с очень тяжёлыми соседями. Ностальгии по Ленинграду моей юности нет, потому что моя молодость была очень тревожной и опасной. Я уехал, вернее, меня выслали в 27 лет. Жить с ощущением, что не сегодня завтра посадят, было трудно. Особенно зная, что ты ничего преступного не совершил. Никаким «диссидентством» я не занимался, меня просто записывали в диссиденты. А я всего-навсего писал картины и пытался увидеть мир собственными глазами. Но это уже считалось преступлением. На тебя собиралось досье, и таким, как ты, полагалось сидеть в дурдоме или лагере. Когда происходили обыски, а потом меня сажали в сумасшедший дом, я воспринимал всё как что-то само собой разумеющееся.
- В своё время вас выслали во Францию. А как вы оказались в Америке?
Мне предлагали французское гражданство. А я отказался, потому что не хочу быть второсортным французом. По законам этой страны, если ты не рождён во Франции и хочешь основать бизнес, у тебя должен быть партнёр - натуральный француз. А в Америке, которую я выбрал для постоянного места жительства, любой приезжий может стать хоть министром внутренних дел, хоть губернатором, как Шварценеггер.
- В Россию, значит, несмотря на президентские подарки, насовсем не вернётесь?
Просто я хочу жить и работать в нормальной обстановке. Я с болью и с симпатией отношусь к России, но переезжать в эту криминальную державу и начинать свою жизнь сначала не собираюсь. Здесь я всё время боюсь, что меня сзади грохнут по голове и ограбят. С Аникушина, академика мировой величины, пару лет назад зимой сняли единственное тёплое пальто, на улице средь бела дня, и старик в слезах в одном пиджаке бежал домой. И никакие милиционеры, которых в Москве больше, чем элементарных урн, не помогли.
- Вы вообще по натуре пессимист?
Если бы я был пессимистом, то давно бы уже в петле болтался. С юных лет занимаюсь философией, я христианин и считаю, что всё идёт по Писанию. Когда я жил послушником в Псково-Печорском монастыре, там были затворники-иеромонахи. Они выходили на улицу раз в год - на Пасху. Помню одного старца, он был очень благодушный. Ему в ноги бухнулась женщина из одного из окрестных сёл. Заливаясь слезами, она начала жаловаться на свою жизнь и спросила, не мог бы он своими молитвами ей помочь, а то у неё не жизнь, а ад на Земле: муж пьёт и её бьёт, сын в тюрьме за убийство, а дочь - проститутка. Этот иеромонах ласково погладил её по голове и сказал: «Радуйся, раба Божья: на твоих детях сбывается пророчество Божье». Развернулся и пошёл. А эта баба так и осталась стоять с раскрытым от изумления ртом, ничего не понимая.
А это значило что? Что не за горами второе пришествие Мессии. Я думаю, что человечество приближается к катастрофе - экологической или термоядерной. Я понимаю, в какое зловещее время мы живём, но, наверное, высший разум уже всё предусмотрел.
«Терпеть не могу манекенной красоты»
- ВАША жена - американка Сара де Кей. Как вы с ней познакомились?
Лет 20 назад она работала переводчицей на документальном фильме о Высоцком - его снимали американцы. Ей сказали: «В Нью-Йорке живёт его друг, свяжись с ним». Она восприняла это пожелание буквально и осталась со мной (смеётся).
- Это была любовь с первого взгляда?
Наверное. На самом деле мы очень много работали вместе над этим фильмом. Сара - замечательный человек и отличный работник. Я женщин всегда выбирал, исходя из их выносливости. И первая жена у меня была такая, и вторая подруга, до Сары. Рядом со мной всегда идут настоящие солдаты, потому что жизнь у меня сложная, режим нечеловеческий. Порой мы с Сарой не спим по двое суток - она держится на кофе, я - на чае.
Сара знает в совершенстве русский, французский, английский, неплохо говорит по-итальянски и берёт на себя очень много, ведёт все мои дела. Согласитесь, не всякая женщина поедет с тобой в Афганистан, будет рисковать своей жизнью. Но это было её упрямство - не хотела меня одного отпускать. А там было действительно страшно, когда ты знаешь, что нелегально перешёл границу и дважды враг - во-первых, как гражданин Америки, которую моджахеды объявили представителем дьявола, а во-вторых, как человек, приехавший хлопотать за русских солдат, которые стреляли в афганцев.
- Ваша Сара - настоящая декабристка!
Да, хотя она американка французского происхождения, её предки-протестанты 300 лет назад бежали в Америку от преследований католической церкви. Я вообще к женщинам отношусь с большим уважением и пиететом. Женщины в целом больше умеют любить по-настоящему, а не на словах. Они часто намного мужественнее мужчин.
Но при выборе спутницы жизни многое зависит от тебя самого: важно понять, что перед тобой настоящая женщина, женщина-друг. А многие же раскисают при виде внешних данных, которые не всегда соответствуют тому, что внутри. Я по-иному отношусь к женщинам, терпеть не могу манекенной красоты.
«Боялся только людей»
- ЗА ЧТО вас в своё время отправили в сумасшедший дом?
Официально он назывался Экспериментальная психиатрическая лечебница имени Осипова. Там на нас, как на подопытных кроликах, испытывали новые препараты. Мне поставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и упекли на три года. Лежал я в буйном отделении, где не было ни вилок, ни ножей. Находиться среди сумасшедших было очень тяжело. Люди там попадались очень агрессивные.
Один, бывший боцман, начал рассказывать о моих прошлых жизнях, распалился, вспомнил о том, что когда-то я был римским легионером и убивал христиан, а после этого засадил мне кулаком в челюсть и сломал её. Меня вызволила мама, взявшая меня на поруки. В результате я пробыл в сумасшедшем доме всего полгода. Если бы не она, из меня бы сделали «овощ».
- Вы ушли в монастырь до психушки или после?
После. И до моего отъезда я был связан с церковью. Искал там спасения.
- А как вы оказались на Западе?
В 1971 году я был арестован, и генерал госбезопасности предложил мне сделать выбор: психушка, места, далекие от любимого города, или же я покидаю эту страну - бесшумно и навсегда. И я по сей день благодарен этому генералу. Он оказался коллекционером моих работ, на прощание попросил, чтобы я подарил ему несколько своих гравюр. И сказал мне следующее: «Мы с дочкой собираем ваши работы. Мы ваши поклонники и хотим, чтобы вы как художник выжили и развились на Западе. Постарайтесь вести себя ровно и спокойно. Россия будет меняться, и я верю, что наступит день, когда вы вернётесь». Так и произошло.
- Что на вас больше всего повлияло в жизни: церковь, дом для умалишённых или вынужденная эмиграция?
Это вопрос непростой. Вот если человек попал под трамвай и ему отрезало ногу, тут действительно непосредственное влияние. А на меня… Всё оказало. Когда я вышел из психушки, через два месяца почувствовал себя так плохо, что готов был, как Мастер у Булгакова, вернуться туда и сказать: «Колите меня опять, только выведите из состояния беспредметного страха».
Я не мог рисовать, с меня градом катился пот от бессознательного ужаса. Но, к счастью, я вспомнил истории о животных: если в деревне собаку укусила гадюка, она уходит в лес и или не возвращается, или возвращается тощая до костей, но здоровая. Я занял денег у своего друга и поехал на Кавказ, в горы. Год жил в лесу, в пещерах, как дикий человек. Спал на каменном полу в одном подряснике и не замечал температуры, хотя в горах днём жарко, а ночью очень холодно.
- Не было страшно одному среди диких зверей?
Нет, зверей я не боялся - только людей. Но змеи раздражали - они любили ночами заползать на меня, чтобы погреться. Я их разгонял палкой, но всё равно к утру весь пол в пещере был в змеях, и очень ядовитых. Но меня они не кусали. Скорпионы мешали. А так всё было нормально.
Когда почувствовал, что химия выходит из моего организма, я вернулся. Но всё равно заставлял ночевать в мастерской мать и сестру, потому что мне было необходимо присутствие людей. Я обматывал лоб полотенцем, так как холодный пот, вызванный беспредметным страхом, заливал лицо, и заставлял себя рисовать, рисовать, рисовать!
Первое время в эмиграции тоже было несладко. Мне дали с собой 50 долларов и запретили брать что-либо ещё, даже маленький чемоданчик. Никто не должен был знать, что я покидаю Родину, потому что мой отец, несмотря на то что был в запасе, оставался крупной фигурой в военных кругах. Узнав, что меня изгоняют, он мог позвонить кому-нибудь из маршалов и вернуть самолёт. Я улетал в солдатском полушубке и сапогах. Со мной был только пёс породы боксёр - единственный, кого мне позволили взять. Иначе я бы никуда не полетел.
- И куда вы отправились с 50 долларами в кармане?
В Париже меня встречала одна из богатейших женщин Франции, галерейщица Дина Верни - у неё как раз шла выставка моих работ. Она же незадолго до этого помогла выехать в Париж моей тогдашней жене Ребекке с дочкой Дорой, сославшись на то, что они якобы состоят в родстве.
- Если бы вас не выслали принудительно, вы всё равно искали бы пути бегства на Запад?
Конечно!
- А до этого вы хоть раз там бывали?
Вы забываете, в какое время мы жили! Нас окружал «железный занавес». Мои друзья, чтобы оказаться в свободном мире, 9 дней плыли на маленькой лодочке через Чёрное море. А потом сидели в турецкой тюрьме, потому что турки не могли поверить, что те смогли подобным образом переправиться на тот берег.
Но, хоть мы все и мечтали о свободе, всё равно Родина есть Родина. Я понимал, что больше никогда не увижу Питер, своих друзей и, конечно, мать и отца. Так и вышло: отец умер в 1976 году, и на его похороны меня не пустили.
Помню, как я сидел и смотрел в окно самолёта на эту унылую землю, тракторы, вмёрзшие в лёд, и подступали слёзы. От того, что я больше никогда всего этого не увижу. Но я говорил себе: «Дурень, что ты ревёшь? Сейчас самолёт вернётся, и ты будешь знать, что ни в какой Париж не летишь, а поедешь в места, далёкие не только от Парижа, но и от любимого Питера». В ту пору ведь легко возвращали самолёты. В КГБ меня даже предупредили, что, пока я не сойду на землю Франции, радоваться рано.
По приезде я всё не верил, что это свершилось. Сразу же мне был подарен небольшой замок. А на третий день был вручён 10-летний контракт, согласно которому я обязывался делать всё, что пожелает Дина Верни. «Метафизику забудь, дорогой мой, - сказала мне она. - Это на сегодняшний день не товар. Будешь делать натюрморты, они очень хорошо идут в моей галерее. Я тебе покажу весь мир, я тебе сделаю карьеру». Но я отказался: «Мадам, я не для того сбежал из одной клетки, чтобы променять её на золотую. Для меня свобода превыше всего. Я ухожу».
Поскольку она продавала мои работы, я попросил разрешения остаться на несколько дней в отеле. Но на второй день пришёл служащий и сказал: «Мадам Верни приказала вас выгнать из отеля, потому что она отказывается платить за вас». Так мы оказались на улице. Стоял мороз. Семилетняя дочка болела, у неё был жар. Мы вышли на улицу, держа сиамского кота и собаку и не зная, что делать. Безвыходное положение! Но всё равно я даже не допускал мысли, чтобы вернуться к этой бандитке.
И вдруг мы услышали крик на ломаном русском: «Миша, Рива, Дора!» Это случайно проходила мимо Сюзанна Маси, жена знаменитого писателя Роберта Маси, который написал книгу «Николай и Александра», ему за неё дали Пулитцеровскую премию, и по ней уже ставился фильм. Сюзанна и Роберт останавливались у нас, когда приезжали в Ленинград. Оказалось, они жили в Париже недалеко от отеля, из которого нас выгнали.
Сюзанна привела нас к себе, но ночевать не предложила, хотя у неё было 3 квартиры в Париже. Дочку она оставила, а нас с женой отвела в гараж к одному скульптору, где валялись грязные матрасы: на один можно было лечь, а другим укрыться. Этот художник занимался химической скульптурой из пластика, там ещё стояли машины, так что вонь была страшная. Так мы начинали свою жизнь в Париже.
Сюзанна, как сейчас помню, принесла нам какие-то рваные полотенца и… букетик цветов. Не знаю, может быть, это была какая-то месть за что-то, я так и не понял. Но она сказала: «Как вы прекрасно начинаете, мы с Робертом так прекрасно не начинали свою жизнь во Франции, когда были студентами». Правда, потом она всё-таки выклянчила для нас заброшенный бильярдный клуб без кухни, света, газа, горячей воды. Разбитые окна мы забили фанерой. Правительство Франции сдавало нам его за какие-то копейки. Полы были гнилые, можно было видеть, как внизу, на первом этаже, ходят люди. Там помещалась офортная мастерская, и все кислотные испарения поднимались к нам.
Несколько лет пришлось там прожить в довольно тяжёлых условиях. А потом меня заметили другие галерейщики, и в 74-м году у меня уже была первая выставка - помимо той, что была у Дины Верни. И всё стало приходить в нормальное состояние.
«Мне мешает моя доброта»
- КАК поживает ваша дочь Доротея? Ждёте внуков?
Дочка живёт с мамой в Греции. Ей 41 год, а внуков нет и, по всей видимости, не будет. Дора - художник, очень интересный, занимается живописью, графикой, скульптурой и мало думает о замужестве. Как и положено художнику, она странная.
- Вы, значит, тоже странный?
Наверное, для кого-то очень странный. Для психиатров в своё время был, для окружения. Время было другое - ездила машина, собирала волосатиков (так называли тех, кто носил длинные волосы), и потом им выстригали машинкой дорожки на голове. А девушкам зимой резали брюки до колена, потому что женщинам в брюках запрещалось ходить… Я отличался многим, главным образом - мышлением.
- Как вы считаете, каковы ваши сильные и слабые стороны?
Я чересчур добрый - это мешает. Если бы был пожёстче, многое было бы в моей жизни по-другому. Моя слабость в том, что я начинаю кого-то жалеть. А надо быть больше ницшеанцем. У меня было очень много неприятностей из-за мягкости характера. Так что для меня это недостаток.
А ещё долгое время моей главной слабостью было пристрастие к «зелёному змию». Но однажды я понял, что доставляю слишком много хлопот тем людям, которых люблю, вспомнил об ответственности перед искусством. И бросил - без помощи всяких химических средств. Вот уже 11 лет не пью!
А до этого я зашивался 9 раз вместе с Высоцким. Это держало… какое-то время.
- А гипноз не пробовали?
С гипнозом связана очень смешная семейная история. Мой отец в состоянии опьянения был очень страшен - он был искалеченным войной человеком. Он сам хотел со всем этим покончить и обратился к знаменитому в то время кремлёвскому гипнотизёру. И вот он к нему уехал, уже вечер, ночь, а его всё нет. Утром мама поехала за ним. Ей открыла горничная и сказала, что доктор с полковником с вечера заперлись в кабинете и ещё не выходили. Мама стала туда стучаться. Молчание. Тогда она зашла в кабинет и видит: врач лежит на полу, вокруг масса пустых водочных бутылок, а отец сидит в кресле - и оба сладко храпят. Вот так загипнотизировали моего отца!
Есть же люди, которые гипнозу не поддаются. Я, видимо, из них. Когда у меня было кислое состояние, мне порой советовали обратиться к психологу. Но я отвечал: если я ему расскажу про свою жизнь, хотя бы в последние полгода, и объясню, почему пью, психологу станет плохо, и он скажет: на вашем месте я пил бы ещё больше. Так что я понял, что должен бороться с этим сам.
- Давайте поговорим о ваших сильных сторонах.
Мои достоинства… Если человек начинает себя хвалить, это уже говорит о том, что у него есть большой недостаток! Если же говорить серьёзно, то одним из достоинств, перешедших ко мне от отца, является склонность к анализу. Папа ведь был преподавателем тактики в Академии им. Фрунзе. От моих предков - кабардинцев - мне передалось почтение к старшим. В России начиная с 1917 года любят отрекаться от учителей, от близких. Уж слишком долго поощрялась склонность к предательству. Я помню, у нас был банкет в Италии по поводу выхода моего двухтомника. И мой издатель, который работал с художниками больше 40 лет и выпустил серию «Великие мастера мира», сказал: «Я первый раз сталкиваюсь с таким феноменом, когда художник отдаёт 150 цветных страниц, чтобы рассказать о своих учителях и друзьях». Это, говорит, очень немодно: все считают, что всем обязаны своему необыкновенному таланту. А я вот как раз показываю в своих книгах, от кого двигаюсь.
Я принадлежу к Кабарде, где понятие чести превыше всего, и на этом всё строилось. Мой отец, чистокровный кабардинец, горец, рано потерял близких и был усыновлён офицером Белой гвардии Шемякиным. Приёмный отец скоро погиб во время Гражданской войны. А отец стал красноармейским сыном полка, в 13 лет получил один из первых орденов боевого Красного Знамени. Но всю жизнь звался Шемякиным - и всегда гордился, что принадлежит к роду Кардановых.
Сегодня в моих родственниках числится солидная часть населения Кабардино-Балкарии и огромное количество кабардинцев, рассеянных по свету. Клан Кардановых насчитывает около 65 000 человек, среди которых известный дирижёр Юрий Темирканов. А первые следы Кардановых в России обнаружены ещё в XVI веке, когда их послы пришли к Ивану Грозному да так и остались на служение. Ещё раньше выходцы с Кавказа Карданы появились в Италии. Джероламо Кардано изобрёл карданный вал. Возможно, и Пьер Карден - мой дальний родственник.
Моя мама, актриса Юлия Предтеченская, тоже гордилась древностью своего дворянского рода (хотя в пору её молодости это, мягко говоря, не приветствовалось). Однажды ей досталась роль юной кабардинки. Съёмки проходили в том самом ауле Кызбурун, откуда был родом мой отец, хотя они встретились много позже.
Подобных мистических совпадений в моей жизни было много. Например, наша встреча с Высоцким. До этого мы даже не были знакомы, но в первый же вечер наши души словно узнали друг друга, мы оба почувствовали, будто знаем друг друга много лет. Когда меня спрашивают, почему Высоцкий посвятил мне песен больше, чем другим своим друзьям и Марине Влади, я отвечаю, что так получилось. Я ведь тоже не каждого иллюстрирую!
- А как вы встретились?
В России мы не были знакомы, потому что, во-первых, жили в разных городах. У меня был очень ограниченный круг общения - я же работал простым чернорабочим в Эрмитаже. Когда меня выгнали из художественного института, я пошёл на такую хитрость, чтобы иметь возможность изучать работы старых мастеров. И каждый день я 8 часов махал перед Эрмитажем лопатой, а потом, уставший как собака, шёл копировать. И потом, ещё больше уставший, возвращался домой.
Как-то в Париже ко мне зашёл мой приятель Миша Барышников и сказал, что хочет меня познакомить с одним замечательным певцом. Мы встретились у сестры Марины Влади актрисы Одиль Версуа (её настоящее имя - Татьяна Полякова). Она была замужем за итальянским графом и поэтому жила в роскошном особняке. И Барышников всегда у неё останавливался, потому что она была большой поклонницей балета. Тогда я впервые и увидел Володю и Марину. До 4 утра он пел свои новые песни. Я, конечно, был покорён его талантом и обаянием.
Могу рассказать ещё одну мистическую историю. В детстве я зачитывался Вашингтоном Ирвингом. Как-то мне приснился сон: необычный пейзаж, силуэт каких-то гор. Сон этот я зарисовал. А уже взрослым, покупая землю в Америке, обнаружил, что она находится в месте, которое совпадает с моим давнишним рисунком.
- Сколько вы уже живёте в Америке?
Скоро будет 25. Почти десять лет прожил в Нью-Йорке, в Сохо, а потом мне это стало не по карману. Вначале я снимал свою мастерскую за 320 долларов, а когда уезжал, она уже обходилась в четыре тысячи. И я перебрался на север, к Канаде. Пять часов езды на машине от границы, два - от Нью-Йорка. Мы живём совсем рядом с лесом - к нам заходят олени на водопой, несколько лет назад забрёл медведь. Сейчас окрестности моего дома превращены в прекрасный скульптурный парк, за что я даже получил благодарность от мэра города.
Российский и американский художник и скульптор Михаил Михайлович Шемякин родился 4 мая 1943 года в Москве в семье офицера.
В 1945-1956 годах его семья находилась в Германии, где по окончании Великой Отечественной войны отец служил комендантом в разных городах.
Совместно с философом и искусствоведом Владимиром Ивановым создал теорию "метафизического синтетизма" (соединение противоположностей).
В 1971 году художник был лишен советского гражданства и выслан из СССР. Поселился в Париже (Франция), в 1981 году переехал в Нью-Йорк (США).
В 1974 году впервые был показан его акварельный цикл "Петербургский карнавал", принесший Шемякину мировую славу .
Шемякин не раз устраивал коллективные экспозиции русского "неофициального искусства" за рубежом, в частности, в 1976 году он организовал выставку русского нонконформистского искусства "Современная русская живопись" в Парижском Дворце конгрессов. В 1977 году издал альманах авангардистского искусства и литературы "Аполлон-77", объединивший многих писателей и художников-нонконформистов.
Как график-иллюстратор оформлял сборник "Классическая испанская эпиграмма", книги прозаика Юрия Мамлеева и поэта Михаила Юппа.
В 1980-х годах особую популярность завоевали его графические листы по мотивам стихов и песен Владимира Высоцкого, с которым Шемякина связывала дружба. В 1988 году он выпустил полное собрание произведений Высоцкого в трех томах с комплектом из семи пластинок.
Работы Шемякина выставлялись в Европе, США, Бразилии, Японии, Гонконге.
Возвращение искусства художника в Россию началось в 1989 году, когда в Москве и Ленинграде (Санкт-Петербурге) прошли его персональные выставки.
В 1990-х годах персональные выставки Шемякина проходили в Третьяковской галерее, в галерее "Дом Нащокина" в Москве, в Эрмитаже и в Манеже в Санкт-Петербурге.
В 1991 году Шемякин создал два памятника российскому императору Петру Первому. Один из них был открыт в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, второй — в Шато де Васкей, в Нормандии (Франция).
В 1995 году в Санкт-Петербурге были открыты еще две скульптурные композиции Шемякина — "Жертвам политических репрессий" и "Архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга".
Среди наиболее известных скульптурных работ Михаила Шемякина — памятники киноактеру Савелию Крамарову (1997, Сан-Франциско), Джакомо Казанове (1998, Венеция), скульптурные композиции "Диалог между Платоном и Сократом" (1999, Нью-Йорк), "Дети — жертвы пороков взрослых" (2001, Москва), "Царская прогулка" (2003, Стрельна, Ленинградская область), надгробный памятник первому мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку (Санкт-Петербург, 2003), монумент Владимиру Высоцкому (2008, Самара), скульптура "Человек-часы" в Щелково Московской области (2014).
Работы Шемякина находятся в коллекции таких музеев, как "Метрополитен" (Нью-Йорк), Государственная Третьяковская галерея (Москва), Государственный Русский музей (Санкт-Петербург), Музей современного искусства (Париж), Музей современного искусства (Тель-Авив).
Театральная деятельность Шемякина началась в 1967 году с постановки оперы Шостаковича "Нос" в студии Ленинградской консерватории. В 1990-х годах вместе с клоуном Вячеславом Полуниным он устраивал шествия и зрелища в Санкт-Петербурге, Москве и Венеции.
Шемякин оформил несколько балетов. Он создал костюмы, маски, декорации балета "Щелкунчик" в Мариинском театре (2001). За этот спектакль художник был удостоен премии "Золотая маска" . В 2003 году он , декораций и костюмов балета "Принцесса Пирлипат, или Наказанное благородство" в Мариинском театре. В 2005 году в Мариинке художник поставил новый балет по мотивам сказки Гофмана "Волшебный орех".
В 2007 году в рамках программы Венецианского карнавала организовал "Посольство Петра Великого" на площади Сан-Марко.
В 2010 году Михаил Шемякин с хореографом Кириллом Симоновым создал новую версию балета Делиба "Коппелия" для Литовского национального театра оперы и балета в Вильнюсе.
В 2016 году по воспоминаниям Михаила Шемякина Театр Стаса Намина
Времена не выбирают
Михаил ШЕМЯКИН: «Когда Лимонов поцеловал меня в туалете, я спросил: «Лимон, что с тобой?»
Часть III
(Продолжение. Начало в № 50, № 51)
«КАЗАНОВА ОДНИМ ИЗ ПЕРВЫХ БЫЛ ИМПОТЕНТОВ»
У вас удивительный стиль одежды: вы всегда носите сапоги, галифе и фуражку. Даже в Кремле в них появляетесь, и в высоких кабинетах свой картуз не снимаете...
Меня часто спрашивают: «Почему?», а я отвечаю: «Если вы любите искусство и интересуетесь живописью, сходите в библиотеку и полистайте альбомы с автопортретами художников - их много сейчас издается». В них видно, что, начиная с XVI века, художники сооружали себе козырьки - таким образом они пытались защищать глаза, которые подвергаются неимоверным нагрузкам, поэтому, даже при встречах с Путиным или с другими президентами и премьерами, я лишь приподнимаю свой головной убор: «Приветствую вас, но простите, ношу эту фуражку всегда, потому что глаза слабые».
Когда меня спрашивают: «А почему сапоги?», опять же объясняю. Я уже около 25 лет живу в деревне, у нас парк в 26 гектаров, где живут змеи, а мне нужно постоянно гулять с собаками - у меня шесть псин, которых нужно выгуливать, поэтому я не могу ходить просто в брюках.
Когда журналисты ко мне приезжают, они удивляются: «Как, вы и дома в таком виде?». - «А вы думали, что я специально для России создаю имидж какой-то? - отвечаю. - Нет...
- ...тут столько змей»...
Да, и даже есть крокодилы.
Плюс вы же пять лет работали грузчиком - не говоря уж о том, что у всех художников проблемы с ногами. Они целыми днями стоят, а это провоцирует варикоз...
Между нами, из-за расширения вен мне вообще запрещено без сапог находиться, потому что это защита. Не дай Бог, где-то случится авария и расползется вена - мы, люди с профессиональными болезнями, можем быстро потерять много крови.
- Лимонов между тем написал, что вы носите сапоги потому, что у вас кривые ноги...
Да, очень логично (смеется), - это как если бы женщина, чтобы скрыть кривизну ног, вдруг мини-юбку надела. Будь у меня кривые ноги, я бы, наверное, носил широкие брюки, но у Лимонова Шемякин - это вообще большой бзик.
- Сколько у вас пар сапог?
Достаточно много, но я бережно к ним отношусь. Они очень мягкие, мне их делают на заказ в мастерских Мариинского театра. Есть и с заплатами, потому что я обувь чиню: слава Богу, люди все-таки поняли, что иногда и это бывает нужно, и в Петербурге меня всегда поражают вывески: «Починка и ремонт элитной обуви».
- Смотрю на ваш шрам... Если верить тому же Лимонову, вы сами порезали себя бритвой...
Безусловно, человек он очень осведомленный - так же, как в истории с кривыми ногами, но люди, которые знают, что такое шрам ножевой или бритвенный, прекрасно понимают, чем один отличается от другого. Нет, у меня ожог, и такие же есть и на руках - они были получены в результате неприятной истории на литейном заводе, когда на меня обрушилась не совсем остывшая решетка.
- Убрать этот шрам не хотелось?
Хотелось, и некоторые я убрал - их у меня было больше.
- В Венеции вы установили памятник Джакомо Казанове, а сами-то Казанова?
Понимаете, он ведь одним из первых был импотентов...
Да? Тогда это не о вас!
Казанова писал о своей любви очень много, но, изучив эти записи, сексологи и психологи пришли к заключению, что больше одного раза иметь что-нибудь с женщиной он не мог. Давно замечено: люди, которые много говорят, обычно мало на что способны... В России вот есть такой Никас Сафронов, который называет себя Казановой, перечисляет неимоверное количество любовниц и пишет ужасные картины. Уезжая из СССР, я думал, что пошлее Ильи Глазунова ничего не может быть создано, но, оказывается, пошлость, как и глупость человеческая, безгранична, и когда я приехал и увидел какие-то афиши этого жуткого мазилы (художником его сложно назвать), понял, что Илья по сравнению с ним просто Тициан.
«МОЖЕТ, ТЕПЕРЬ, КОГДА ЛУЖКОВА СНЯЛИ, ГЕИ ПОЙДУТ ПО МОСКВЕ, А ЛИМОНОВ ИЗМЕНИТ СВОИ ВЫСКАЗЫВАНИЯ»
- Ваша жена Сара де Кей француженка, но прекрасно говорит по-русски, а как вы познакомились?
На самом деле она американка - 300 лет назад ее предки бежали из Франции, поскольку были гугенотами, протестантами, за океан, поэтому недавно Сара вернулась на свою историческую родину, а познакомил нас, как ни странно, Высоцкий.
- Поразительно!
Когда после его смерти американцы делали о нем фильм, Саре, которая работала в съемочной группе переводчицей, сказали: «Вам обязательно нужно связаться с русским художником, который был ближайшим другом Высоцкого». Это она восприняла в прямом смысле: пришла и со мной связалась. Вот уже 25 лет, как мы связаны, - у нас уже серебряная свадьба была.
- Ваша дочь от первого брака Доротея тоже художница: где она сейчас живет?
Она и художница, и скульптор, и ювелир, а живет в часе езды от меня (причем в очень интересном месте - на территории музейного королевского замка в городе Лош) со своей мамой. Они часто к нам приезжают, мы в замечательных отношениях.
- Вы дружите с бывшей супругой?
Ребекка Борисовна тоже художница, скульптор...
- Простая русская женщина...
Вы правы: простая русская женщина, но папа юрист (смеется).
Возвращаюсь опять к Лимонову: он раззвонил по всему миру, что одно время был в вас влюблен и даже в туалете поцеловал - что это за сортирные страсти такие?
Ну, сейчас этот человек любит утверждать противоположное: «Вы знаете, Достоевский - это же не Раскольников, он никого топором не убивал». Не надо, мол, путать писателя и его персонажа...
Да, он мне так и сказал, что половой акт Эдички Лимонова с негром на пляже - это любовные метания героя, но не автора...
Я понимаю, почему он сегодня так заявляет, хотя, в принципе, еще немного и, как говорится... Здесь недавно уже был парад сексуальных меньшинств и, может, теперь, когда Лужкова сняли, геи пойдут по Москве, а Лимонов все-таки изменит свои высказывания. Конечно, это большая трагедия, что он исчерпался... Лимонов, на мой взгляд, человек одной грандиозной книги, которая являлась воплем души и буквально написана кровью: все остальное - повторы. Да, любопытно, талантливо, но это уже не та литература, которую мы от него ждали.
- Вы тем не менее чувствовали, что он был в вас влюблен?
Во всяком случае, когда он поцеловал меня в туалете...
- Ничего себе! Как это было? Он зашел к вам в кабинку или..?
Нет-нет, мы просто в ресторане сидели и спустились, как бывает, вместе в отхожее место, о чем-то болтали... Вдруг он подошел и чмокнул меня.
- В губы?
Нет, в щеку. Я спросил: «Лимон, что с тобой?», а он произнес: «В новом своем романе я напишу, что первый раз я его поцеловал в туалете». Я плечами пожал: «Первый, но и последний»(смеется).
«У МЕНЯ БОЛЬШОЕ ПОДОЗРЕНИЕ БЫЛО, ЧТО БУШ ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ ПОПАЛ НА БАЛЕТ»
- Это правда, что когда Лимонов сидел в тюрьме, вы лично хлопотали за него перед Путиным?
Да, совершенно верно, и он вышел из тюрьмы раньше срока только благодаря вмешательству Путина, с которым мы о нем говорили. Однажды я участвовал в программе, по-моему, у Александра Гордона под названием «Хмурое утро». Выхожу после интервью, а мне говорят: «Кто-то вас ждет». Подскакивает молодой парень (он представился, но я забыл имя) и говорит: «Только что я был в тюрьме у Эдуарда Лимонова, и он, зная, что вы знакомы с Путиным, очень просил помочь ему в освобождении».
Ну а буквально через несколько дней представился случай. В беседе с Путиным я сказал, что это позор для России, когда писатель, который уже вошел во все литературные справочники, галлимары, сидит в застенках - нужно срочно что-то делать, чтобы он вышел. Как сейчас помню, Путин задумался, а потом спросил: «Слушай, а у него с головой все в порядке, у него тараканов нет?».
- Путин с вами на ты?
Да, ну конечно. Я: «Тараканы, как и у каждого интеллигентного человека, есть, но он очень умный, нормальный, и если поговорить с ним, может быть совершенно вменяемым». Его должны были выпустить 11 сентября, когда в Нью-Йорке террористы башни-«близнецы» протаранили, и враги Лимонова, разумеется, этим воспользовались, но о том, что он выходит на свободу, по радио уже было объявлено, и пусть с серьезной задержкой, но Лимонов был-таки освобожден. Повторяю: Путин - человек, который всегда держит слово, иначе свои 14 лет Эдик бы отсидел (если бы за решеткой выжил).
Сейчас Лимонов бухтит: «Я Шемякина не просил...», и когда меня спрашивают, что я думаю о самом Лимонове, о каком-то его поступке поганом или некорректном (это еще мягко) высказывании, я всегда отвечаю одной фразой: «Лимон есть Лимон - таким родился, таким и умрет, так что давайте принимать его таким, какой есть».
Я наслышан о том, что, посмотрев в Мариинке спектакль «Щелкунчик» с вашими декорациями, президент США Джордж Буш-младший долго хлопал вас по плечам и называл великим художником и человеком...
По-русски это звучит красиво - просто, представляя меня Бушу, Путин сказал: «Он и наш, и ваш», и тот, узнав, что я американский подданный, хлопал меня по плечу, как настоящий ковбой, и повторял: «Great man, great man! Great show». У меня, если честно, большое подозрение было, что он первый раз в жизни попал на балет.
В заключение я очень хочу пожелать вам вдохновения, хотя, наверное, в этом нет смысла - оно вас не покидает. Надеюсь, вы и дальше будете потрясать нас своими блестящими... Собирался сказать - гениальными произведениями, но решил проявить сдержанность - только история расставит всех по местам...
Вдохновения у меня хватает: лучше здоровья мне пожелайте (оно необходимо для творчества) - и, как говорят поляки, немножко пенензов, чтобы государство поняло, наконец, кто же такой Шемякин, и поддержало меня и мою мастерскую.
Киев - Вильнюс - Киев
Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Его с полным правом можно назвать «гражданином мира». Шемякин начал жизнь пилигрима не по своей воле, но не жалеет об этом. Сегодня он вряд ли сможет сказать, сколько раз облетел земной шар.
Из школы его исключили в 18 лет и за «идеологическую несовместимость» поместили в советскую экспериментальную психиатрическую клинику. Выписавшись оттуда, Шемякин сбежал из дома и после полугодовых скитаний по Кавказу стал послушником в Псково-Печорском монастыре. Позднее Михаил устроился в Государственный Эрмитаж, где проработал пять лет такелажником. Все это время он занимался самообразованием, писал картины и был участником нескольких выставок, которые закрывались через день-два после экспонирования.
В 1971 году его друзья устроили выставку картин Шемякина во Франции. После этого под угрозой очередного ареста и заключения Михаил был вынужден эмигрировать. С этого и начались многолетние путешествия Михаила Шемякина. Во Франции художник прожил десять лет, а в 1981 году переехал в Нью-Йорк. Там его избрали действительным членом Нью-Йоркской академии наук и академиком искусств Европы. В 1989 году, приняв американское гражданство, Михаил Шемякин поселился в небольшом городке Клаверак в окрестностях Нью-Йорка. Сегодня он живет там со своей гражданской женой, филологом Сарой де Кей.
Михаил, со стороны кажется, что у вас счастливая судьба. Вы художник мирового уровня, живете в Штатах, объездили весь мир. На ваш взгляд, путешествие по жизни сложилось успешно?
Я не считаю, что у меня все сложилось успешно. Наоборот, я не предполагал, что будет столько сложностей. Знал, что жизнь будет нелегкой, но не думал, что до такой степени. Сложностей у меня в жизни хватает. Бывает, конечно, и хуже. Это единственное, что утешает.
- Первые шаги в путешествии по жизни у нас происходят благодаря родителям. Они вам помогли в выборе вашего пути?
- Отец хотел, чтобы я стал военным. После того как я избрал карьеру художника, он со мной до самой своей смерти почти не общался. Мама - актриса, она мечтала, чтобы я был актером. Мой выбор в семье никого не удовлетворял. Я же занимался нонконформистским искусством, и все, что я делал, пока был в России, мою маму очень раздражало. Ей казалось, что я занимаюсь не тем, чем надо. Состоявшимся в профессии отец меня так и не увидел, а мама, конечно, пережила немало приятных минут, присутствуя при вручении мне докторатов и на моих больших вернисажах. Когда она приехала на Запад и увидела отношение ко мне галерейщиков, университетов, это ее утешило.
- Вы много проводите выставок?
В последнее время выставляюсь мало. Я порвал с галереями, устал от этого довольно нечистоплотного бизнеса. Если у меня и проходят выставки, то в основном в музеях. Мотаться по свету, конечно, приходится, и это не туристические вояжи. Я объездил весь земной шар, и не один раз. Но города рассматривать не удается. Нет возможности знакомиться близко с теми странами, в которых бываю.
- Где вы побывали на своем веку?
Все перечислить сложно. Это и Япония, и Сингапур, и европейские страны. Легче назвать места, где я не был. В Индии, скажем, не был. Из экзотических стран - бывал в Афганистане, Пакистане.
В Афганистан вы поехали вызволять наших пленных и рискнули подставить голову под пули. Как вы на это решились? Это был поступок сентиментального человека, самопиар или что-то другое?
Говорить о пиаре нелепо. Афганистаном я начал заниматься после того, как советское правительство совершило очередное предательство, не сказав на Женевской конференции ни слова о наших пленных. А их тогда уже было более трехсот. Поэтому я организовал международный комитет, чтобы привлечь внимание Запада к этой проблеме. У меня был выход на афганских командиров. Я познакомился с некоторыми деятелями афганской общины еще когда на их проблемы никто не обращал внимания: ни Западная Европа, ни Америка.
И мы тогда устроили аукцион, где были проданы мои работы на десятки тысяч долларов. Эти деньги я передал на радио «Свободный Афганистан». Так и подружился с афганцами, которые, в отличие от русских, умеют помнить добро. Если помните, моджахеды дали клятву не вести никаких переговоров с советским правительством до вывода войск. Вскоре советское правительство попросило меня выступить в роли посредника. А когда все зашло уже очень далеко, пришлось туда ехать. Не скажу, что я туда рвался. Поездка была опасной. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Сработали мои чисто мужские амбиции, мои понятия о чести.
- В дальнейшем вы встречались с людьми, которых удалось вызволить из плена?
Я поддерживал отношения с некоторыми русскими пленными. Но с теми, которых именно мы освободили, я позже не сталкивался. Мы ведь тогда буквально выклянчили несколько человек у Раббани. Многие из них потом остались на Западе, а некоторые и в Афганистане. Когда мы встречались с Раббани, он рассказывал, что едет на свадьбу одного украинца, принявшего ислам.
- Начальник службы охраны Ахмада шах Масуда тоже был из бывших русских пленных.
С Масудом нам встретиться не удалось, хотя я и тогда и сейчас отношусь к нему с большим уважением. Он был серьезный, честный человек и настоящий солдат.
Полезно ли для художника постоянно менять вокруг себя страны, людей, условия быта или это может размыть его внутренний стержень?
Художники - существа разноплановые. Одним это помогает. А Рембрандт, например, говорил, что если ты будешь внимательно вглядываться в вещи твоего дома, тебе хватит, чтобы работать в нем всю жизнь. Путешествуй по своему дому, как говорил Рембрандт.
В 28 лет вы оказались в Париже. Что вас поразило, удивило, вдохновило, кроме, разумеется, полных полок в магазинах?
Столкновение с западным миром после советской серости оказалось ошеломляющим. Удивляло все: раскрепощенность людей, то, как они свободно, мило и со вкусом одеваются. Отсутствие закомплексованности. Поражали архитектура, да и сам быт, весьма отличный от нашего угрюмого советского бытия.
- К жизни во Франции привыкли быстро?
Долго привыкал. Было столько новых вещей, которых я не знал, включая еду, материалы, бумагу, книги. Потребовались годы, чтобы приспособиться. Долго вел полунищенское существование, не мог привыкнуть к французской кухне. Хотя по большому счету я не гурман. Единственное - скучал по черному хлебу.
- Первое время жили в гостинице?
Несколько дней я жил в роскошном замке, который мне подарила галерейщица Дина Верни. Но когда мне был предложен абсолютно кабальный контракт, я ушел от нее навсегда и жил в довольно сложных условиях. «Сите Дезар» - Город искусств - организация, куда Россия не входила, дала мне как нищему российскому художнику помещение заброшенного бильярдного клуба, без всяких удобств.
Там я и начинал свое бытие изгнанника. Первый контракт я получил в 1974 году. Три года приходилось выживать. Потом появилась квартира, первая более-менее нормальная мастерская. Появились первые коллекционеры, но друзей было мало - французским я тогда не владел.
Говоря о Франции, нельзя не вспомнить Марину Влади , актрису и жену Владимира Высоцкого . Вы с ней дружили?
С ней сложно дружить. Что касается наших отношений с Высоцким, то это была большая серьезная творческая дружба. А дружил я в основном с русскими цыганами, Алешей Дмитриевичем, Володей Поляковым, Лидой Гулеско и еще несколькими людьми. Они работали в известных русских кабаках, и общение с ними нередко приводило к большим загулам.
- Шрамы у вас на лице - результат драк? Вы «горячий» человек?
Есть два типа людей, служащих Бахусу. Это алкоголики и пьяницы. Я принадлежал к пьяницам, то есть к людям, страдающим запоями. Как хорошо известно всем русским, когда уходишь в запой, случаются и драки.
- Драки происходили в Париже?
И в России бывали. Я начал пить уже после выхода из монастыря, где был послушником. До монастыря я к алкоголю не прикасался. Вообще же шрамы на моем лице от ожогов, от чисто производственной травмы.
- Париж - город любви и женщин. Романов много было?
Жизнь была сложная, было не до романов. Нужно было выживать.
- В 1981 году вы уехали из Парижа в Нью-Йорк. Чем вас поразил и удивил этот город?
Когда я впервые приехал в Нью-Йорк, то был просто потрясен этим городом, его динамикой, красотой, необычностью. Раскрепощенностью людей, их доброжелательностью. И я понял, что этот город мне, как творческому человеку, необычайно близок, и я просто должен в нем жить. Восемь лет я снимал мастерскую в Сохо. Но вскоре Сохо стал очень модным и очень дорогим.
Там открылась масса роскошных галерей, магазинов, стали подниматься цены на мастерские, и художникам пришлось покинуть район, который именно они и сделали интересным. Это произошло не только с художниками-эмигрантами, но и художниками- американцами. Пришлось искать какое-то большое место, и оно нашлось в Клавераке.
- Соседи к вам как относятся? Вы с ними общаетесь?
Я даже не знаю, кто у меня соседи. Я ведь человек не очень коммуникабельный. Соседи знают, что рядом живет художник и скульптор, но никаких вторжений на мою территорию не происходит. И я в свою очередь никому не наношу дружеских или враждебных визитов. Правда, однажды мои собаки, здоровенные неаполитанские мастифы, забежали к соседке. Мило поздоровавшись с ней, они ее отбросили метров на десять, при этом сломали руку. Пришлось платить деньги за лечение, и после этого мы поставили проволочный забор, чтобы предотвратить выход моих «монстров» на чужую территорию. Но вообще строить заборы в Америке не принято. Это дурной тон и к тому же дорого стоит.
- Как вы общаетесь с внешним миром, не зная английского языка?
В основном через Сару. И машину водит Сара, потому что я был человеком запойным и понял, что за руль мне лучше не садиться.
Сара де Кей - фактическая жена Михаила Шемякина, хотя сам он ее называет подругой. Сара хорошо говорит по-русски, с Шемякиным она познакомилась, когда переводила тексты Владимира Высоцкого для американского фильма. Михаил всегда и везде ездит вместе с Сарой, она ведет его картотеку, финансовые дела и переговоры.
В конце 1980-х произошло ваше триумфальное возвращение в Россию. Была громкая выставка, много прессы. Что вы ощутили, когда приехали?
Я когда приехал, сначала подумал, что у меня что-то произошло с глазами. Потом понял, что из цветного кинофильма попал в черно-белый. Все было серое, люди ходили в черном, сером, ни одного яркого или светлого пятна. За долгие 18 лет я отвык от этой тональности. При этом поразила теплота, с которой встретили мою выставку в зале на Крымском Валу. Совершенно неожиданное столпотворение людей, пришедших на мой вернисаж. Мне пришлось даже сбежать, столько поклонников на меня набросилось. Они мне чуть не выбили глаз моим же каталогом. Милиция вывела меня через черный ход и отправила в отель. Глаз болел, но на душе было радостно.
- Пребывание в каких странах на вас произвело наиболее сильное впечатление?
Более всего я люблю Венецию и Рим. Бродский любил те же места. У него есть знаменитые «Римские элегии», часть из которых я даже знаю наизусть, хотя никогда не заучиваю стихи. Он тоже обожал Венецию, он там и похоронен. Для людей, рожденных и выросших в Петербурге, любовь к Венеции естественна.
- Где вы отдыхаете, на каких курортах?
Я практически никогда не отдыхаю. У меня нет понятий «поехать отдыхать», «в отпуск», «на зимний курорт». Лет тридцать я вообще не отдыхал, нигде не был. Работа, работа и только работа.
- А рыбалкой или охотой занимаетесь?
Нет, я не охотник. Когда-то в свое время рыбачил, но последние годы у меня рука не поднимается на рыб. Я все больше и больше вхожу в состояние дзен-буддизма. Терпеть не могу убивать насекомых, всегда спасаю пауков, когда они падают в ванную или в умывальник.
- Михаил, у вас есть джентльменский набор путешественника и что в него входит?
Пижаму я не ношу, и теплых тапочек у меня нет. Белые однажды надену, но, надеюсь, в отдаленном будущем. С собой беру прежде всего книги и то, что связано с моей работой, художественной или театральной.
- В еде предпочтения есть? Готовите вы или Сара?
Когда бывал в запоях, я готовил сам. Правда, все животные норовили убежать на улицу, из окон валил дым. Как-то раз Сара мне сказала, что нашла на месте моей готовки груду таблеток аспирина. Я вываливал все, что находил в шкафах, все подливы, все кетчупы, и свою стряпню густо посыпал таблетками. Хотя мои собутыльники говорили, что никто так вкусно не готовит, как я. Что мы ели, я не понимаю. Так что иногда я занимался поварским искусством. А гурманство мне чуждо.
- В Америке свой менталитет и свои блюда, не очень родственные русскому желудку.
В Америке, слава Богу, существует очень много японских ресторанов, это моя любимая еда. Однажды в Токио у меня была выставка в музее Мицукуши, и директор пригласил нас с Сарой на обед. Я сказал, что хочу настоящей японской кухни. Директор поморщился, но согласился. Нам принесли два громадных раскаленных камня, на которые великолепно одетые японские дамы в париках клали кусочки рыбьего жира, водорослей, отчего поднималась немыслимая вонь.
Есть это было невозможно. Когда мы с кислыми улыбками поблагодарили директора музея за доставленное удовольствие, он сказал, что сегодня мы отведали пищу настоящих самураев. Тогда я спросил, где же суши, сашими. Он рассмеялся и ответил, что это поздняя кухня и никакого отношения к подлинно японской она не имеет.
Вы подсознательно ассоциируетесь у меня с мудрым удавом Каа из сказки «Маугли». Но ведь ни одно жизненное путешествие не обходится без столкновений с ненавистью, с завистью, и не только собратьев по творчеству, но и обычных людей. Как вам удается с этим справляться?
Я с детских лет увлекаюсь философией, поэтому на многие неприятные вещи смотрю философски. Я знаю по личному опыту, что ни одно доброе дело безнаказанным не остается. Да и предательств по отношению ко мне было предостаточно. Например, мой галерейщик однажды заказал какому-то дилетанту 12 вариантов моих скульптур и торговал, выдавая их за мои.
- Мемуары писать не планируете?
Когда вспоминаешь ухабы своей жизни, начинаешь представлять, какой предстоит труд. У меня было много женщин, бывали срывы, ошибки. Обнажать себя как Лимонов - ни к чему. А показать себя ангелом -все равно не поверят. Я был и гулякой, и драчуном. Книгу нужно писать искренне, а это непросто.
- Дайте совет, как выдержать испытания огнем, водой и медными трубами?
Древние говорили - ничто так не портит человека, как власть. Поэтому искушение властью и деньгами, мне кажется, самое страшное.
Я наблюдал в своей жизни метаморфозы, которые происходили с людьми из-за этих искушений. Их следует избегать. И больше читайте.
Беседовал Евгений Данилов 2822
