Критик Франческо Бонами о непростых сюжетах биографии американского фотографа Роберта Мэпплторпа, о теле и телесности, классике и современности на его фотографиях.

Роберт Мэпплторп. Лягушки. 1984. © The Robert Mapplethorpe Foundation

Первой книгой издательской программы фонда V—A-C («Виктория — искусство быть современным») стала книга Франческо Бонами «Я тоже так могу. Почему современное искусство все-таки искусство» в переводе историка искусства Каринэ Мискарян. Франческо Бонами — не только известный куратор, с именем которого связаны 3-я «Манифеста» в Любляне (2000), 50-я Венецианская биеннале современного искусства (2003), 75-я биеннале музея Уитни (2010), но и блестящий критик и историк искусства, автор таких книг как «Обучение курению» (2005), «Иррационально популярное» (в соавторстве с Лукой Мастроантонио, 2008), «Сам себе Пикассо» (2010), «От Парфенона к панеттоне» (2010) и, конечно же, «Маурицио Каттелан: неавторизованная автобиография» (2011). «Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство» — первая книга Бонами, переведенная на русский язык. По сути это ироничная история искусства XX века, составленная из глав-биографий ключевых художников этого столетия. Мы рекомендуем эту книгу тем, кто только начал знакомится с современным искусством и еще с опаской поглядывает на теоретические труды и монументальные исследования. C любезного разрешения фонда V—A-C «Артгид» печатает посвященную фотографу Роберту Мэпплторпу главу «Э-э-э... Мэ-э-э... Опа!» из книги Бонами.

<…> Если серый цвет у Рихтера или формы у Капура предназначены для того, чтобы на них смотрели, то созданные фотографом Робертом Мэпплторпом образы рассчитаны на то, чтобы их хотелось потрогать.

Перед некоторыми работами Мэпплторпа только и остается, что беспомощно мямлить: «Э-э-э... М-э-э-э... Опа!» Этот легендарный американский фотограф родился в 1946 году в Лос-Анджелесе и умер от СПИДа в возрасте всего лишь 43 лет в Нью-Йорке. В скандальных фотографиях он запечатлевал отдельные части тела, которые переплетаются с такими же частями другого тела — самым, скажем так, непосредственным, но при этом нетрадиционным способом.

Однако Мэпплторп очищает эти изображения от малейшего намека на порнографию, оставляя только пластическую и скульптурную составляющую.

Его фотографии сравнивают с рисунками Микеланджело. Но не будем преувеличивать. Ну хорошо, будем — но при условии, что мы не станем принимать производное за первичное и мимолетный чих за вселенский крик.

Вот и здесь некоторая разница существует. Флорентийский гений испытывал настоящие страдания из-за конфликта духа и плоти, непроизвольных движений души и мышц. Мэпплторп же открыто и бесстыдно исследовал прежде всего сокращения плоти. И если уж продолжать сравнение, то сразу надо признать еще одно: их творческие траектории прямо противоположны.

Первый, отталкиваясь от классического стиля и опередив свое время, пришел почти к экспрессионизму в скульптуре. Второй, начав с экспрессии почти физиологического свойства, пришел в конечном счете к абсолютно классицистической фотографии. Своим non finito («недоделанным») Микеланджело напоминает нам, что жизнь не вечна, что у нее есть конечный срок, пусть у всех и разный, но неизбежный, и за его пределами — бесконечность. А сверхотделанное тело у Мэпплторпа, наоборот, — попытка заставить нас забыть о том, что лишь отдельным мышцам выпало счастье не зависеть от бесполого скелета, который со временем непременно обнажится.

Прежде чем очертя голову броситься в омут эротического культуризма, этот фотограф начал портретировать персонажей андеграунда и своих друзей, представлявших своеобразное non finito общества, мир музыкального бунтарства Патти Смит и садомазохистских клубов Манхэттена. После, оставив в покое секс-символов мегаполиса с их гвоздями, цепями и кожаными ремнями, Мэпплторп стал изображать человеческое тело в виде идеального пейзажа с мышцами как горными вершинами, освещенными искусственным рассветом стробоскопа. Отдельная человеческая единица предстает у него как образ бесконечной природы, которую обессмертил еще один легендарный американский фотограф — Ансел Адамс. Мэпплторп достиг творческой зрелости в начале 80-х годов, в момент, когда приватная жизнь Америки и остального мира оказалась под угрозой из-за двух причин — «рейгановского гедонизма» и эпидемии СПИДа. С одной стороны, тело стало драгоценным сосудом красоты, с другой — превратилось в шаттл, доставляющий в потусторонний мир.

У Микеланджело тело тщится, но не может скинуть с себя груз материи, у неоклассициста Кановы оно своей мраморной стерильностью и стремлением к абсолютной красоте насмехается над физическим законом притяжения и над существованием души. Накачанные же тела любимых моделей Мэпплторпа — миниатюрной, чувственной Лизы Лайон и твердого, как эбеновое дерево, черного, как желание, Деррика Кросса — становятся символами совершенства и сексуальности.

Его черно-белые фотографии часто напоминают анатомическое исследование интимных частей тела, в них есть что-то и от Микеланджело, и от Кановы.

В 1990 году в Америке, с ее тогдашним пещерным ханжеством, воплощенным в лице ультраконсервативного сенатора Джесси Хелмса, в Центре современного искусства в Цинциннати открылась выставка «Роберт Мэпплторп: момент истины». Представленные там семь фотографий с садомазохистскими сценами вызвали такой скандал, что на бедного директора музея Денниса Барри даже завели дело.

Скандал докатился до Вашингтона, где Национальный фонд поддержки искусств — государственное агентство, распределяющее средства в сфере культуры, — решил сократить выделение денег на поддержку современного искусства, слишком «непристойного» и даже «дегенеративного». Но Мэпплторп дегенератом не был. Как и те тысячи туристов, что с восхищением разглядывают внушительные причиндалы «Давида» Микеланджело в галерее Академии во Флоренции. И те, кто вместе с детьми любуется «Садом земных наслаждений» Босха в мадридском музее Прадо, картиной, в которой один из персонажей засовывает в зад другого букет цветов, причем этот другой не просто не возражает, но и не скрывает удовольствия от того, что с ним проделывают.

Наш же бедный фотограф виноват лишь в том, что любит тело, его формы, его пульсацию. А еще он живет в такую эпоху, когда тем, кто явно отдает телу предпочтение перед душой и Богом, больше не грозит костер. Потрясающей силы портреты Мэпплторпа изобличают общество, где многие явно продали душу дьяволу. В 80-е годы душа и тело продавались оптом, поэтому образы Мэпплторпа, сколь бы совершенны они ни были, относятся к очень конкретному отрезку времени, столь же мимолетному, сколь коротка оказалась его жизнь и жизнь многих других, таких же, как он.

Эти образы, можно сказать, прыгают в бассейн, сделав глубокий вдох, чтобы выловить со дна часы. Им неизвестно искусство затаенного дыхания ныряльщиков с Майорки, позволяющее погрузиться в пучины мироздания, духа или искусства.

В последнем автопортрете, безукоризненно элегантный, но уже разрушенный болезнью и с черепом в руках, он смотрит сквозь объектив за пределы фотокамеры — в никуда. В этой фотографии словно сконцентрировалась судьба мира, вложившего все в акции, а не в дело, и вдруг обнаруживающего, что сейф жизни пуст. За объективом, куда вглядывается художник, перед ним раскрывается не безграничная Вселенная неведомого бога, а всего лишь тонкая и плоская поверхность негатива окружающего мира <…>

В оформлении материала использована фотография Роберта Мэпплторпа «Орхидея» (1985) Robert Mapplethorpe Foundation. Все иллюстрации к тексту подобраны «Артгидом».

Куда движется современное искусство, почему художники уже не могут позволить себе выставлять все, что им вздумается, и как творчество трансформируется под влиянием социальных сетей

Андрей Малахов и Франческо Бонами Фото: V-A-C

Франческо Бонами, автор знаменитой книги «Я тоже так могу. Почему современное искусство все-таки искусство», написал новую книгу, которая называется Post. Фонд V-A-C, который считает одной из своих , решил представить автора широкой публике в России. И так как в книге среди прочего утверждается, что каждый человек в XXI веке — сам по себе художник и ему только надо найти свою аудиторию, для представления Бонами был выбран формат беседы pop-up-talk в витрине ЦУМа. Собеседником Бонами стал телеведущий, журналист Андрей Малахов, страстный коллекционер совриска. Проект «Сноб» выступил информационным партнером двойного интервью.

Андрей Малахов: Впервые в жизни я беру у кого-то интервью, сидя в витрине модного магазина.

Франческо Бонами: Мы с вами становимся произведением искусства сами по себе.

АМ: В книге «Я тоже так могу. Почему современное искусство все-таки искусство» вы отвечаете на самый популярный вопрос посетителей выставок современного искусства: почему это стоит миллионы, а мой рисунок, который ничем не хуже, а, может быть, даже и лучше, пылится в ящике стола? Легко ли сегодня стать новым Энди Уорхолом, открыв миру свои таланты?

Фото: V-A-C

ФБ: В XXI веке это стало даже труднее, чем было раньше: у современного художника гораздо меньше времени на развитие своего таланта и на эксперименты. Во времена Энди Уорхола мир не был таким быстрым. Сейчас же практически невозможно бежать в ногу со временем, особенно с ростом популярности социальных сетей. Новые имена в искусстве появляются так же быстро, как исчезают: никто не спешит сразу назвать удачное произведение однозначным успехом, и я думаю, что дело обстоит так не только в сфере искусства.

АМ: А что еще кардинально изменилось в мире искусства? Не отпала ли надобность в кураторах с появлением соцсетей, позволяющих людям взаимодействовать друг с другом напрямую?

ФБ: Вообще куратор — это роль, придуманная для тех, кому не удалось стать художником. С появлением соцсетей роль куратора не исчезла — она трансформировалась, как и роль самого художника. С одной стороны, социальные сети позволяют создателю напрямую обращаться к аудитории. С другой — все больше людей интересуется искусством, а когда становится больше любителей, должны оставаться и профессионалы.

Определенные изменения коснулись и самой арт-тусовки. Я не люблю расхожую фразу о том, что «раньше трава была зеленее», потому что зачастую это не так — и не имею в виду, что арт-тусовка куда-то «скатилась». Но когда я только начинал свою деятельность, она представляла собой закрытый маленький клуб, а сейчас — огромный цирк. Даже на вечеринках люди стали меньше общаться между собой и больше внимания обращать на то, кто во что одет и кого пригласил.

Вместе с элитарностью мир искусства теряет и свою аутентичность. Так, если в 1993 году на Биеннале вполне можно было представить пустую коробку из-под ботинок, как это сделал мексиканский художник Габриэль Орозко — лично у меня было чувство, что мы выставляем чуть ли не нового «Давида» Микеланджело, — то сейчас вас, скорее всего, назовут обманщиком за то, что вы пытаетесь за деньги впихнуть зрителю пустую обувную коробку. А самому художнику после такой выходки было бы вообще опасно попадаться на глаза публике.

АМ: Если вспомнить совместные проекты известных художников с модными брендами, например, Джеффа Кунса для Louis Vuitton или Такаши Мураками для Vans, можно ли сказать, что искусство и мода влияют друг на друга?

ФБ: Мир моды всегда был заинтересован в мире искусства, несмотря на то что мода все-таки ближе к настоящему моменту и к телесности. Стремление моды к искусству связано, во-первых, с тем, что в мире искусства крутится много денег, а значит, и много возможностей воплощать идеи. Вторая причина менее материальна: и искусство, и моду объединяет то, что они говорят о самоопределении человека, о его идентичности.

Мир моды более изменчив, он находится в постоянном напряжении: бесконечные показы, новые коллекции, и все это надо успеть к началу сезона. Проблема в том, что сегодня искусство становится в этом смысле похожим на моду: мир художников такой же насыщенный и напряженный. Но как для моды плохо превращаться в искусство, потому что произведение искусства никто никогда носить не будет, так и художник не должен становиться модельером.

АМ: У меня есть вопрос от проекта «Сноб»: искусство — это всегда спор, а современному художнику никуда не деться от актуальной повестки дня. Как в этом контексте могли бы строиться отношения между США и Россией в 2019 году? Может ли искусство помочь выстроить эти отношения?

Фото: V-A-C

ФБ: Я не дипломат, не политик и не эксперт в отношениях между Россией и Америкой; я простой гражданин из небольшой страны и моя основная забота — вовремя оплачивать счета за воду и электричество. Конечно, искусство может помочь выстроить отношения между странами — ведь культурный обмен не прекращался даже в период холодной войны. Я с уверенностью могу сказать лишь одно: искусство — это всегда хороший способ взаимодействия, почти как футбол, это своего рода игра, в которой люди могут проигрывать и побеждать, не причиняя друг другу страданий.

АМ: Не секрет, что с принятием санкций работы современных русских художников стали хуже продаваться за рубежом. А как вы относитесь к молодому русскому искусству? Стоит ли его покупать? Кто из современных русских художников вам нравится?

ФБ: Богатые люди часто обращаются ко мне за советом, в чьи работы вкладывать деньги, при этом подчеркивая, что не хотят их потерять. Они не понимают, что инвестиции в искусство — не простые инвестиции. Это не лотерея: здесь не будет моментального успеха. Это тот случай, когда надо быть готовым к риску.

После того, как в 1980-е годы в Нью-Йорке мне посчастливилось побывать на выставке Ильи Кабакова, я активно слежу за русским искусством. У России уникальная энергетика, поэтому вполне возможно, что здесь вскоре появится целая плеяда молодых, ни на кого не похожих художников. Я не хочу называть конкретных имен, потому что может показаться, будто бы я таким образом советую покупать их работы.

В России очень много свежих, энергичных авторов: они не цепляются за историческое наследие, а по-своему его интерпретируют. Мое поколение в этом отношении переживало нечто вроде кризиса Ренессанса: как творить после Леонардо и Микеланджело? Но иногда надо отвернуться от старого мира и смотреть только в настоящий момент, чтобы потом, возможно, оглянуться назад.

Фото: V-A-C

АМ: В мае выходит ваша новая книга под названием Post. О чем она и почему так называется?

ФБ: Английское слово post привлекает меня двойственностью своего значения. С одной стороны, в привычном понимании post — это «период после», как в слове «постмодерн» — промежуток времени, который следует за модерном. С другой стороны, это слово все чаще употребляют в другом значении: глагол to post означает постить что-то, выкладывать в соцсети. С помощью постов в виртуальном пространстве молодое поколение переосмысливает реальность, и в этой новой реальности изменяется сама роль искусства для человека: больше не нужно мучительно пытаться понять произведение искусства — можно просто сделать с ним селфи, подружиться. Как раз об этом я и пишу в своей книге.

АМ: Каким вы видите своего читателя?

ФБ: Мой читатель — это человек, интересующийся искусством, но не обязательно профессионал или специалист в этой области. Для меня работа над книгой была своеобразным экспериментом: я пытался описать сложные вещи простым языком, специально чтобы читатели не переживали по поводу того, что они чего-то не понимают. Мы, профессионалы, можем тратить на выставки и их обсуждение огромное количество времени, тогда как для читателя искусство — это способ расслабиться, поэтому чтение не должно его утомлять.

АМ: В каком возрасте вы поняли, что хотите профессионально заняться творчеством?

ФБ: В детстве я был обычным ребенком. Мне нравилось рисовать, но я никогда не хотел стать художником. Я даже в музее в первый раз оказался лет в десять, а не в четыре, как можно было бы подумать. Я родился и вырос во Флоренции, но когда красота окружает тебя каждый день, ты перестаешь ее замечать. В первый раз я задумался о том, чтобы профессионально заняться искусством, когда уже работал ассистентом скульптора в Канаде. Но к настоящему профессионализму я шел очень долго, причем поначалу еще и мой отец был против моего выбора.

Фото: V-A-C

АМ: Сейчас ваш отец, наверное, вами гордится?

ФБ: Ему 99, и я не уверен, что он понимает, чем я занимаюсь, но раз я не прошу у него денег, то, наверное, в целом он доволен.

АМ: Что вы думаете о сервисе Instagram? У вас есть там аккаунт? На кого из художников вы подписаны?

ФБ: Еще до Instagram я завел аккаунт в Twitter, но он был для меня чем-то вроде автоответчика: ты твиттишь — никто не отвечает. А потом один друг предложил мне зарегистрироваться в Instagram. Мой первый пост был достаточно осмысленным, даже интеллектуальным: произведение искусства с развернутым анализом в комментарии к нему. Я удивился, когда мне никто не ответил. Тогда другой мой друг посоветовал мне быть проще, публиковать какие-нибудь глупые фотографии. Я последовал его совету — и люди начали отвечать. Люди любят, когда кто-то другой выглядит глуповато.

Я часто листаю Instagram, мне кажется, что это очень интересная платформа: он дает пользователю одновременно и свободу, и ответственность. С одной стороны, вы можете делать и говорить все, что хотите, а с другой — поскольку выбор контента всецело принадлежит вам, на вас лежит вся ответственность за последствия. При этом лично я стараюсь ограничить свое пребывание в Instagram, потому что опасаюсь чувства «фальшивой аудитории»: нет никаких способов проверить, действительно ли люди с интересом смотрят ваши записи или пролистывают их от нечего делать, поэтому я подписан только на свою семью и близких друзей. Но даже это иногда может расстроить. Например, ваши близкие веселятся, а вы лежите дома — болеете или просто ничего не делаете, — и вам становится грустно от их постов.

АМ: Один из моих любимых художников, Он Кавара, в течение жизни отправлял разным людям телеграммы с одной фразой: «Я все еще жив». Это перформанс о времени и вечности, о концепции самой жизни. Как вы думаете, что бы Он Кавара делал в мире Instagram, где ход времени обретает новую форму?

Фото: V-A-C

ФБ: Здорово, что вы заговорили именно об Он Каваре, мне тоже нравится его творчество. Мне кажется, для него это было бы настоящим вызовом, потому что его время было не похоже на современное. Хотя, возможно, он был бы в восторге от Instagram и придумал бы ему такое применение, которое и не снилось современным художникам. Подумайте, ведь неплохая идея — публиковать там каждый день надпись «Я все еще жив»?

Ɔ. Если воспринимать весь мир как современное искусство, можно ли считать современного политика художником?

И искусство, и политика могут в каком-то смысле изменить вашу жизнь: иногда в лучшую сторону, иногда нет. Политиков, которые меняют вашу жизнь в худшую сторону, нельзя назвать художниками, а вот художников, которые пишут плохие картины, назвать политиками можно.

Ɔ. Как научиться понимать современное искусство?

Его не нужно пытаться понять — им нужно любоваться. Быть может, вы поймете его, но даже если нет — ничего страшного. Я вот, например, люблю есть курицу, хоть и не знаю, что у нее на уме.

Подготовила Ксения Праведная

Современное искусство возникло на Западе в ответ на торжество модернизма сравнительно недавно, не более полувека назад, и продолжает развиваться и эволюционировать. В отгороженном «железным занавесом» СССР современное искусство игнорировали, называя его проявлением буржуазного загнивания Запада. Поэтому к нам современное искусство стало проникать сравнительно недавно, и судя по реакции публики, оно пока не нашло в России широкого понимания и многими все еще воспринимается как психиатрический симптом или повреждение ума. На самом деле это довольно сложное художественное и культурное явление, которое рядовому зрителю бывает трудно адекватно осмыслить и понять без помощи критиков и специалистов-толкователей. Причем многие наверняка ловят себя на мысли, глядя на произведения современного искусства: «Я тоже так могу! И даже лучше!»

Тем не менее, критики решительно уверяют, что эти странные произведения являются шедеврами, и они вовсе не так просты, как кажется. Коллекционеры готовы тратить астрономические суммы на приобретение картин, кажущихся непонятной мазней, и скульптуры, напоминающие бессмысленные груды металлолома. Невольно возникает вопрос: а искусство ли это вообще? Тем более, что дело доходит до таких странных художественных явлений, когда художник-авангардист объявляет своим главным произведением очередь зрителей на свою выставку.

Итальянский куратор и художественный критик Франческо Бонами предлагает взглянуть на современное искусство без штампов и предрассудков. Он пытается простым и доступным языком объяснять, чем великий художник отличается от посредственного. Почему Марсель Дюшан, выставивший в 1917 году на выставке в Париже писсуар, назвав это произведение «Фонтан», и Энди Уорхол, нарисовавший изображение консервной банки с томатным супом, и Йозеф Бойс, заснявший на видео показ своих произведений мертвому зайцу, выдержали испытание временем и почему многие работы других современных художников переоценены и достойны только насмешки. И хотя на протяжении прошлого века искусство изменилось до неузнаваемости, Бонами дает читателю ясно понять, когда и почему перед нами настоящее искусство и ничто иное. И к этому странному современному искусству, хотя художники зачастую забросили кисти и краски, и занимаются инсталляциями, перформансами и хеппенингами, применяют фотографию, компьютерную технику и цифровые технологии, следует относиться так же серьезно и со столь же высокими критериями, как к искусству прошлого.

Франческо Бонами — искусствовед и известный куратор выставок, с именем которого связаны 3-я «Манифеста» в Любляне (2000), 50-я Венецианская биеннале современного искусства (2003), 75-я биеннале музея Уитни (2010). Он также блестящий критик и историк искусства, автор таких книг как «Обучение курению» (2005), «Иррационально популярное» (2008), «Сам себе Пикассо» (2010), «От Парфенона к панеттоне» (2010) и «Маурицио Каттелан: неавторизованная автобиография» (2011). Он художественный директор фондов Sandretto Re Rebaudengo, Enel Contemporanea и Pitti Discovery. С 2012 года — официальный руководитель программы развития современного искусства департамента культуры Милана. Он главный редактор журнала TAR.

«Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство» — первая книга Франческо Бонами, переведенная на русский язык. Эта книга не только содержит много любопытной и малоизвестной информации, систематизирующей базовые знания о современном искусстве, но она также полна юмора и иронии. Автор не строит из себя большого ученого или эксперта, он говорит о собственном восприятии современного искусства. По сути это ироничная история искусства, составленная из глав, в которых представлены биографии ключевых художников. Полагаю, эта книгу полезна всем тем, кто только начинает знакомиться с современным искусством. На этой стадии мы обычно с опаской глядим на толстые теоретические труды и монументальные исследования. Книга Бонами является отличным и не слишком тяжеловесным путеводителем по этой неизведанной и интригующей территории.

В этой книге, посвященной изобразительному искусству и скульптуре, нет ни одной иллюстрации. Поначалу это казалось мне странным. Но потом, после встречи с каждым новым для меня именем, я немедленно отправлялся в Google и Википедию за дополнительными сведениями, чтобы посмотреть на произведения и дополнить возникший дефицит информации. Наверное, только так и следует писать книги о современном искусстве, так как художественный мир быстро меняется, а в книгу невозможно вставить исчерпывающее количество иллюстраций. Да и зачем это нужно в эпоху интернета? Книга Франческо Бонами прекрасно справляется со своим предназначением — это начальный гид в мире современного искусства.

Франческо Бонами. Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство. / Перевод с итальянского Каринэ Мискарян. — М.: V-A-C press, 2013. — 208 с. — Тираж 1500 экз.

Художественный критик Оссиан Уорд в этой книге делится своим опытом и предлагает простой алгоритм действий, как лучше всматриваться в современное искусство, чтобы его понять. Для удобства он делит искусство на несколько видов: «Искусство как развлечение», «Искусство как конфронтация», «Искусство как событие», «Искусство как шутка» и другие. Автор приводит примеры сложных, на первый взгляд, современных картин и фотографий, перформансов и инсталляций, видеороликов и скульптур, и анализирует их так, будто видит их вместе с читателем впервые. Также без стеснения рассказывает, с чем приходится сталкиваться, если работаешь художественным критиком: например, «надевать грузные костюмы и закрывающие обзор маски, которые еще с шестидесятых пахнут плесенью, и ложиться в тесные сферические капсулы, где тебя подвергают обстрелу из вспышек стробоскопа и пульсирующих шаров». У издания плотная эластичная обложка, а внутри оно выглядит, как стильный журнал - на каждой странице иллюстрация и запоминающаяся верстка.

Когда я веду мастер-классы по абстрактной живописи в Стэнфорде в качестве художника-преподавателя, студенты проводят со мной почти весь день. Моя техника — это чистый цвет, упорядоченные мазки на холсте и линии, перетекающие из одного объекта в другой. Все эти компоненты призваны гармонизировать пространство на холсте. Когда мы со студентами стараемся определить, что же такое современное искусство, я часто рекомендую именно эти пять книг, которые мне кажутся важными и актуальными. Все они ориентированы на широкую аудиторию, хотя некоторые полны захватывающих закулисных историй из мира искусства. Они порождают желание узнать больше о некоторых художниках и произведениях и скорее сходить в художественный музей или галерею современного искусства.

Филип Хук «Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я»

Издательство: «Азбука»

Эта книга подарила мне совершенно новое видение понятия «искусство». Ее автор — человек, который много лет находится в самой гуще английского арт-рынка. — известный искусствовед и сотрудник знаменитых аукционных домов Sotheby’s и Christie’s . Доскональное знание вопроса и тонкое чувство юмора позволяют ему так мастерски преподносить информацию, что полезной книга может быть как для простого обывателя, решившего расширить кругозор в области искусства, так и для довольно искушенного читателя. Вы узнаете из этой книги о том, как образ жизни мастера и причина его смерти влияют на стоимость картин, что такое «личный бренд» художника и откуда берутся заоблачные цены на шедевры. Книга содержит и более практическую информацию — о том, кто такие коллекционеры и арт-дилеры или как организованы торги на аукционах. Филип Хук пишет без напыщенности и пафоса, щедро делится богатством своих знаний и опыта. Погружаться в мир арт-рынка с таким проводником интересно, приятно и познавательно.

Сэм Филлипс «...Измы. Как понимать современное искусство»

Издательство: Ad Marginem Press

пресс-служба издательства Ad Marginem Press

Если вам необходим добротный путеводитель по современному искусству, эта книга послужит вам великолепно. В ней собраны описания ключевых стилей и течений начиная с конца ХIX века и заканчивая сегодняшним днем. Листая книгу, можно проследить всю эволюцию искусства, узнать имена и отличительные особенности основных авторов и увидеть их ключевые работы. Мне очень понравилось, что в конце есть указатель художников, всех необходимых терминов, а еще — удобная хронологическая таблица стилей, групп и школ.

Да, человеку давно и безнадежно интересующемуся современным искусством, справочник может показаться слишком компактным. Но, по моему мнению, британский искусствовед, журналист и редактор блога Королевской академии искусств Сэм Филлипс очень качественно структурировал и отобрал самое важное и интересное. Эта книга дает импульс к изучению и познанию.

Сара Торнтон «Семь дней в искусстве»

Издательство: «Азбука»

пресс-служба издательства «Азбука»

Этой книге почти десять лет, и она до сих пор актуальна и очень мной любима. В ней разобраны самые разные стороны арт-рынка и существования в нем художника. Британский журналист и социолог Сара Торнтон помогает лучше разобраться в самом понятии современного искусства, в механизмах, которые им движут, в тех ожиданиях, которые предъявляет художнику современный мир.

Книга интересна еще и тем, что в ней собраны интервью со многими успешными и яркими деятелями искусства, среди которых не только художники, но и владельцы галерей, критики, коллекционеры и другие влиятельные представители этого рынка. Достаточно полезной стала для меня информация о таких аспектах индустрии, как аукционы, биеннале, ярмарки. Автор помогает погрузиться, нет, не в творческую атмосферу, а скорее в «кухню» индустрии. Эта книга будет полезна самим художникам, особенно тем, кто не имеет агента, но хочет разобраться, как не только создать очередное произведение, но и сделать его великим.

Дональд Томпсон «Как продать акулу за 12 миллионов долларов. Скандальная правда о современном искусстве и аукционных домах»

Издательство: «Центрполиграф»

пресс-служба издательства «Центрполиграф»

Реально ли продать скульптуру пятиметровой рыбы за $12 млн? Вполне, если найти двух миллионеров! Книга Дональда Томпсона о том, как создать то, что будет продаваться, и как продавать то, что уже создано.

Автор книги — настоящая акула экономики и искусства, а эта книга для многих художников и специалистов в области арт-рынка просто обязана стать настольной. Лично у меня долгое время так и было. Честно, бескомпромиссно, порой жестко и даже шокирующе профессор Гарварда Дональд Томпсон рассказывает о том, как все устроено в мире художников, галеристов, коллекционеров и дилеров.

Автор оперирует огромным количеством цифр и фактов, которые красочно иллюстрируют то, как можно за бешеные деньги продать совершенно заурядную пустую вещь. Просто маркетинг и ничего личного. У меня есть стойкое ощущение, что эта книга не столько про арт-рынок, сколько про то, какое количество иллюзий, подпитываемых мнением окружающих, наполняет нашу повседневную жизнь.

Франческо Бонами «Я тоже так могу! Почему современное искусство все-таки искусство»

Издательство: V-A-C press

пресс-служба издательства V-A-C press

И напоследок ответ на главный вопрос о современном искусстве. Думаю, каждый из нас когда-то недоуменно смотрел на репродукцию в книге или дотошно изучал оригинал в музее и никак не мог понять, как «это» может быть признанным произведением искусства. Ведь пятилетняя соседка рисует лучше. Признаюсь, меня саму иногда посещали такие мысли.

Эта книга ценна тем, что там разложено по полочкам, что есть настоящее искусство, а что — лишь его подобие. Почему одного художника называют посредственностью, а другого, который «рисует почти так же» — признают гением. Автор книги — куратор и арт-критик Франческо Бонами. Он с невероятной проницательностью умеет отделить «зерна от плевел» и талантливо, доходчиво доносит свою точку зрения до читателя. Но я не призываю читателя принимать на веру все, что там написано. Эта книга — провокатор. Она создана для того, чтобы размышлять, изучать и спорить, а также разрушать собственные стереотипы.