Автор девяти картин, включая одну короткометражную, одну телевизионную и одну неигровую, Марлен Хуциев вправе претендовать на место в книге кинематографического Гиннесса — как постоянно и на протяжении многих лет действующий режиссер с минимальным количеством снятых фильмов.

Он и впрямь всегда был режиссером действующим. Действующим активно самим своим присутствием, оказавшим куда большее влияние на окружающую кинематографическую среду, чем любой из коллег, кто выстрелил за эти полвека не одним десятком картин. Ибо каждая его работа была не просто фильмом — она была эпохой в биографии отечественного кино. Вне зависимости от своих конкретных достоинств и даже вне зависимости от момента выхода на экраны, ибо кинематограф Хуциева — искусство пролонгированного действия, прорастающее в чужих работах через годы и расстояния.

В «Весне на Заречной улице» простодушный послевоенный неореализм, а проще сказать, забытый двумя поколениями назад реализм Бориса Барнета и его соумышленников, приобретал столь естественное и родное для отечественного кинематографа обличье сентиментализма, что даже профессиональным ревнителям кинематографического целомудрия не удалось обнаружить в нем и следа тлетворного влияния итальянской заразы. Не говоря уже о «Двух Федорах», где абсолютное ощущение фактуры эпохи, жесткая заземленность поэтики гармонически сочетались с удивительным для той поры полным отсутствием каких-либо «идеологизмов», хотя как раз в этом сюжете им было где разгуляться: война, персонажи из народной гущи, морально-политическое единство… Однако в мире Хуциева подобному просто нет места, ибо он живет по своим собственным, внутренним, имманентным законам, переживает и проживает сугубо экзистенциальные драмы и трагедии, и если «идеологизмы» начинают в него вмешиваться, он просто окукливается, не сопротивляясь, уходит в себя, замирает.

Сохрани Марлен Хуциев своих героев в мире простых истин, простых чувств, простых человеческих связей — и остался бы он счастливым пророком соцреализма с человеческим лицом. Сохрани он святую веру в то, что общий для всех разумных и нормальных существ этос повседневности можно обустроить в одном отдельно взятом советском мире — и цены бы ему не было в постоттепельном кинематографе, уже готовом на уступки в приватной сфере.

Но как раз на это Хуциев решительно не был способен: кинематографическое чувствилище эпохи, ее сердечный сейсмограф, он раньше и болезненнее других ощутил неявные тектонические сдвиги в советском сознании (и подсознании тоже), свидетельствующие о том, что лелеемый шестидесятниками этос простого человека был не более чем пропагандистской пустышкой. А теперь, в столкновении с оголившейся реальностью, он оказался и вовсе иллюзией.

Впрочем, на малом сюжетном и социальном пространстве первых картин все это было еще не очевидно.

Проблемы начались с «Заставы Ильича», известной в течение четверти века под псевдонимом «Мне двадцать лет». С лирической саги о наших юных современниках, о чистоте их помыслов и глубокой идейности, о неразрывной связи поколений (лозунги эпохи я перечисляю без тени иронии, ибо Хуциев и впрямь верил, что отвечает на главный запрос времени, на благороднейший и искреннейший его социальный заказ). Но обнаружилось, что реальность, которая казалась такой простой, понятной, устроенной по законам справедливости, распадается на первоэлементы, ускользает, лицемерит, одним словом, не отвечает художнику взаимностью.

Это ощущение дисгармонии сквозило из всех пор шпаликовского сюжета, оно существовало как бы отдельно и независимо от всех его духоподъемных перипетий, уводящих действие в давнее и недавнее прошлое, и было очевидно для самого неискушенного взгляда, но Хуциев еще просто не может поверить такой реальности.

Переболев свой первый конфликт с властью, он пробует эту реальность на вкус и на цвет — под другим углом, в другой среде, вроде бы более ему знакомой и понятной. Надеясь, что уже там, среди своих, среди интеллектуалов, профессиональных мечтателей и толкователей, он все-таки обнаружит гармонию настоящего человека, душевность материального мира. Но «Июльский дождь» оказывается фильмом еще более беспощадным, еще более безнадежным.

И вот тогда ревнители идеологической невинности взялись за Хуциева всерьез. И не столько потому даже, что он учуял безвоздушность советского мира. Но потому, скорей, что назвал ее по имени задолго до того, как это стали позволять себе понимать даже самые смелые и отважные властители дум.

После «Июльского дождя» он снимет «Был месяц май», удивительную по чистоте и прозрачности экранизацию чужих военных воспоминаний. А потом замолкнет на целых двенадцать лет, ушедших на подготовку так и не поставленного фильма о Пушкине.

Когда на его возвращение уже мало кто надеялся, Хуциев выпустил камерный фильм-диалог, диалог поколений в замкнутом четырьмя стенами мире среднеинтеллигентской квартиры, за пределами которой реальный мир вроде бы и не существует вовсе. У этого фильма было вполне символическое название — «Послесловие», и казалось, что он и в самом деле подводит черту.

Однако пройдет еще восемь лет, и на экраны выйдет, пожалуй, самая сложная картина Хуциева «Бесконечность» — его «8½». Окликая прежние свои фильмы (темы и мотивы из «Весны на Заречной улице», «Двух Федоров», «Заставы Ильича» легко различимы в насыщенном и драматургически дробном пространстве «Бесконечности»), автор предпринимает последнюю попытку найти ускользающую гармонию отечественной реальности. Отправляет героя, своего alter ego, в прошлое — вплоть до самого начала нашего века, куда хуциевский кинематограф еще ни разу не забредал. Но и там привычно зоркий взгляд режиссера обнаруживает тот же распад, то же томление духа, ту же дисгармонию человеческого бытия.

Впрочем, зоркость этого взгляда здесь совершенно иной природы, чем прежде: впервые Марлен Хуциев открывает за реальностью физической нечто куда более существенное — реальность метафизическую, наднатуральную, определяющую перепутанные перипетии биографии героя больше, чем все мировые войны, революции и прочие социальные катаклизмы, которые ему — и нам — довелось пережить.

В сущности, довольно банальная фраза, если не знать, с кем мы пили чай под лампой-абажуром. С Марленом Мартыновичем Хуциевым. С человеком, который снял два фильма, во многом определившие судьбу моего поколения, - "Застава Ильича" и "Июльский дождь". Я очень волновался и довольно косноязычно пытался сказать ему спасибо, понимая, что второго такого случая может и не представиться. Хуциев отмахивался от моих благодарностей до тех пор, пока я не спросил его: почему "Застава Ильича" вышла в прокат под названием "Мне двадцать лет"?

Тут он внимательно посмотрел на меня и сказал: "Ну, а вы как сами думаете - почему?".

Лично я думал об этом вот что.

Там, в его фильме, был такой эпизод. В шумной молодежной компании с выпивкой главный герой вдруг предлагает тост "за картошку!". Ироничная интеллектуальная публика ёрничает: а почему не "за репу"? А потому, - отвечает герой, - что картошка спасла нас с мамой в голодное военное время (действие происходит в Москве конца пятидесятых годов). "Ты это серьезно?" - говорят ему. "Серьезно, - отвечает он. - Если в твоей жизни нет ничего, к чему можно относиться серьезно, то зачем тогда жить".- "И к чему ты лично относишься серьезно?" - спрашивают его. "К революции, к песне "Интернационал", к 37-му году, к войне, к картошке", - отвечает он, подумав.

Фильм вышел на экран в начале шестидесятых, когда страна только-только с ужасом начинала понимать, что такое сталинизм, безграничная и безответственная тоталитарная власть, когда молодежь поколения шестидесятников примеряла на себя личную ответственность за то, что происходит в стране. Это было время, когда мы искренне считали, что подлинные наши ценности - там, в далеких революционных годах, где "комиссары в пыльных шлемах", где Павка Корчагин, где светловская "Гренада", где "Ленин такой молодой"...

Потому - "Застава Ильича", рубеж обороны, за которым то, к чему можно относиться серьезно.

Титры этого фильма шли под музыку "Интернационала", а знаменитые хроникальные кадры из Политехнического музея сохранили молодого Окуджаву, поющего

Я все равно паду на той,
на той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной".

А в середине шестидесятых вышел фильм Хуциева "Июльский дождь". Там герои - замечательный молодой интеллектуал, ученый и умная обаятельная девушка Женя - на пороге свадьбы. Но свадьбы не будет, потому что Женя постепенно понимает: у ее избранника в душе нет ничего, к чему можно относиться серьезно. Он пуст.

За несколько лет в молодом советском поколении перестали существовать заставы Ильича, революции, партии, империалистической западной угрозы. Они оказались заставами на песке. Как пел герой Владимира Высоцкого в запрещенном фильме Геннадия Полоки "Интервенция", -

Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана"...

Женя, похоже, останется с другим героем, сохранившим в душе серьезное отношение к войне, к молчаливому мужскому братству отстоявших страну.

Интересно, что и в жизни произошло то же самое: Евгения Уралова, сыгравшая Женю, и Юрий Визбор, сыгравший фронтовика, после фильма Хуциева стали мужем и женой. И застава Великой Отечественной, слава богу, и по сей день реальная застава, за которой то, к чему и сегодня можно отнестись серьезно.

Прошли годы. И вот "мое поколение" сидит и пьет чай под лампой-абажуром со своим заочным учителем. Какие заставы остались у нас сегодня? Есть ли они? Казалось бы, последняя - СССР - уже рухнула. Но кое-что осталось, кое-что есть. Что же?

Ты сам, те, кого ты любишь, те, кто от тебя зависит, кто слабее тебя, твои учителя - очные и заочные, которым ты благодарен, друзья, любимая работа, любимые места на этой земле. Не так уж и мало, если вдуматься, - наша последняя застава.

Марлен Хуциев вошёл в историю отечественного кинематографа ещё в незапамятные советские времена и по сей день остаётся в ней одним из главнейших столпов, на которых держится настоящее искусство. Его картины о войне и быте, несмотря на популярную для тех послевоенных лет тематику, всё же внесли струю свежего воздуха, поскольку поднимали вопросы, до этого редко появляющиеся на экранах. Помимо того, что картины Марлена Хуциева позволяют нам окунуться в тот далёкий и бесследно ушедший мир (а некоторым — поностальгировать за теми временами), они также заставляют зрителей думать и анализировать. Видимо, именно в этом и состоит достоинство его фильмов. Вся личная жизнь Марлена Хуциева неразрывно многие десятилетия была связана с кино.

Сегодня мэтру отечественного кинематографа уже 90, однако он по-прежнему живёт творчеством, а в голове у него — планы и сценарии, требующие реализации. Началась биография Марлена Хуциева в нынешнем Тбилиси. Его родители — коммунист-революционер и актриса. Видимо, именно от матери в режиссёре столько понимания прекрасного, любви к созерцанию и воспроизведению своих впечатлений и раздумий на экране или на сцене. Окончив школу в Тбилиси, будущий режиссёр хотел учиться дальше в местной Академии художеств, но не сумел пройти конкурс. В военные годы из-за проблем со здоровьем Марлену Хуциеву не удалось послужить в армии. В 1944 году в биографии Марлена Хуциева началось кино, которое продолжается в его жизни до сих пор. Первая его должность — ассистент художника комбинированных съёмок, ведь специального образования у режиссёра на тот момент всё ещё не было. Только в следующем году он становится студентом режиссёрского отделения ВГИКа. Дипломная работа — короткометражная картина "Градостроители". Самый нашумевший и по сей день один из самых любимых зрителями фильмов Марлена Хуциева — "Весна на Заречной улице" — увидел свет лишь через 6 лет после окончания вуза, в 1956 году. Дальнейшие работы режиссёра также высоко оценены как зрителями, так и профессионалами. Не даром Марлен Хуциев — обладатель множества почётных званий, наград и премий.

Вот уже 37 лет режиссёр занимается преподавательской деятельностью в родном ВГИКе. В различных публикациях, посвящённых Марлену Хуциеву, неоднократно подчёркивается, что вся личная жизнь режиссёра — это кино. Однако это не полностью так. Наиболее характерная черта характера этого человека — это созерцание. Именно этим более всего любит заниматься Марлен Хуциев, прогуливаясь по улочкам родного города или общаясь с друзьями и близкими. В семейной жизни режиссёр проявил верность и преданность, присущие, наверное, лишь представителям искусства этой эпохи, долгие живя в счастливом браке с Ириной Соловьёвой. Свою вторую половинку Марлен Хуциев встретил, ещё будучи студентом ВГИКа, и с тех пор не отпускал. Жена подарила ему сына и наследника Игоря, который продолжает любимое дело отца, став режиссёром. У супругов есть также внучка Нина, которая, впрочем, не пошла по стопам родных, а окончив МГУ, уехала работать в Шанхай. Свой 90-летний юбилей Марлен Хуциев отпраздновал в Пятигорске в кругу родных и близких. К сожалению, почтенный возраст режиссёра иногда напоминает о себе, заставляя болезненно сжиматься сердца всех тех, кто вырос на его картинах.

Родился 4 октября 1925 года в городе Тбилиси. Отец - Хуциев Мартын Леванович (1900-1937), коммунист с дореволюционным стажем, погиб в годы репрессий. Мать - Утенелишвили Нина Михайловна (1905-1957), актриса. Супруга - Соловьева Ирина Семеновна, окончила ВГИК, работала членом сценарной редколлегии киностудии имени Горького. Сын - Хуциев Игорь Марленович, окончил режиссерский факультет ВГИКа, учился у М. Ромма и Л. Кулиджанова. Внучка - Хуциева Нина, окончила китайское отделение МГУ имени М.В.Ломоносова. Сестра - Хуциева Ирина, инженер-строитель.

Окончил режиссерский факультет ВГИКа, мастерскую И.А. Савченко.

Марлен Хуциев был ключевой фигурой в кинематографе 60-х годов. Этот изящный человек с негромким, чуть глуховатым голосом ничуть не похож на знаменитых режиссеров, которых не случайно сравнивают с командующими большими соединениями. Все, кто описывал этого мастера, отмечали его созерцательный характер. И это не штамп, а, действительно, самое первое характерное впечатление от встречи с ним.

Середина 60-х годов. Проносится слух, что фильм Марлена Хуциева "Застава Ильича", подвергшийся несколько лет тому назад суровой критике, переделанный, снабженный новым названием - "Мне двадцать лет", наконец выпускается на экран. И вот один из первых, пока еще закрытых просмотров. Впечатление совершенно удивительное! Его можно выразить двумя словами - фильм про меня. То есть "про меня" - не по сюжету, а по сложному ощущению жизни, которое тогда у всех у нас было. В этом ощущении смешивались тревога, радость, гордость. Гордость оттого, что мы, как нам казалось, четко определили свое отношение к прошлому и были уверены, что не повторим его ошибок. Радость - оттого, что нас много, и у нас есть свои поэты, свои песни, а теперь - свой фильм.

Тогда же, более 30 лет назад, в Москву на Международный кинофестиваль на демонстрацию своей новой картины "Восемь с половиной" приехал Федерико Феллини. Сразу же по приезде он попросил о встрече с Марленом Хуциевым, на которой сказал о том, что хуциевский фильм "Мне двадцать лет" показался ему удивительно близким по духу. "Знаете, когда едешь в незнакомую страну, всегда опасаешься, что твои побуждения не разделят, не поддержат и не поймут. Вот почему меня радует такое совпадение мотивов". А Хуциев ответил, что фильм Феллини помог ему лучше понять самого себя и что настоящий кинематограф - это глубочайшее философское раздумье над жизнью. Последние слова можно поставить эпиграфом ко всему творчеству Марлена Хуциева. Его имя широко известно в России и за рубежом. Высокая художественность, психологическая достоверность, внимание к внутренней духовной жизни героев - всегда личностей ярких, неординарных - отличают фильмы этого высокого мастера своей профессии. Каждая новая картина М. Хуциева становилась заметным событием не только кинематографической, но часто и общественной жизни. Хуциев не просто кинематографист в узком смысле этого понятия, его фильмы - это особый мир, особое мировосприятие, свой взгляд на окружающую нас действительность. Мастер уникального лирического дарования, существующий в изобретенной им системе образов и характеров, он дарит нам свои открытия, которые так легки и органичны, что уже не один десяток лет киноведы и кинокритики занимаются анализом этих фильмов, ищут секрет их обаяния и долголетия. А зрители просто смотрят, как будто они сделаны сегодня.

Основная тема творчества М. Хуциева, всех его фильмов, - это стремление людей к душевной общности и взаимопониманрию, даже в самых драматических ситуациях он утверждает веру в жизнь и доброту людей. Все работы Хуциева объединяет одно: правдивость и достоверность, глубина, умение эмоционально донести до зрителя замысел, раскрыть сложные характеры героев. Его творчество всегда воспевает прекрасные человеческие качества человека: доброту, терпимость, сочувствие к ближнему, любовь к Родине и всегдашнюю тревогу за ее судьбу. Он вполне наделен природой и всем последующим развитием своей жизни способностью различать, выделять важнейшие черты окружающей жизни, характеров людей, а также способностью доказывать свое стремление к истине не в декларациях, а в художественной форме.

В самом начале своего профессионального пути, учась во ВГИКе, он привлекал внимание окружающих своей особой сосредоточенностью, и многим думалось, что он станет заниматься научными исследованиями бытия, что это будет художник-ученый, но он оказался человеком очень тонкой эмоциональной структуры. Это стало понятно по его дипломной работе - фильму "Градостроители". Уже в ней чувствовались большие возможности его таланта. Следующей работой, которая сразу поставила Хуциева в ряд талантливых мастеров отечественной режиссуры, стала "Весна на Заречной улице", снятая совместно с его однокурсником Феликсом Миронером. Фильм отличала неповторимая поэтическая интонация и тонкая манера сопереживания героям. "Весна на Заречной улице" была первой картиной о рабочих, сделанной без ложного пафоса и морализаторства. Недаром вот уже много лет все смотрят с особым чувством эту нежную, лирическую ленту. За ней последовали: "Два Федора" - одна из первых (если не самая первая) правдивая картина о послевоенной жизни, где дебютировал Василий Шукшин; "Застава Ильича" - первая настоящая современная картина, открывшая многие приемы сюжетосложения, актерской манеры и пластического решения, при котором камера проникает в гущу изображаемой жизни. Эта работа впервые подняла вопросы молодежи "как жить?".

"Июльский дождь" - новое открытие на современном материале. С годами эта картина не только не стареет, а становится все современнее, столько было там угадано и предсказано о сегодняшней жизни. В этой мягкой, неторопливой картине обществу был поставлен резкий и нелицеприятный вопрос: "Что же с нами происходит?". И зрители ищут, и порой находят ответ.

"Был месяц май" - фильм о том, что не все вопросы, заданные войной, решены, не все узы развязаны. Это фильм о Памяти и Забвении, и от столкновения этих двух понятий рождается тема, к которой наш кинематограф прикоснулся впервые. Мы ничего не забыли и не забудем, как бы причудливо не изменялась жизнь.

"Послесловие" - один из самых пророческих и горьких фильмов. Может быть первый раз на экране с такой ненавязчивой силой прозвучала тема отчуждения как в "Июльском дожде", фильм открывал новый тип молодого прагматика, как-бы заглядывая в будущее. В этом фильме сыграл одну из своих лучших ролей Р.Я. Плятт.

"Бесконечность" - об этом фильме можно говорить долго, его разбирали, его объясняли, толковали и анализировали. Можно сказать, что этот фильм своеобразный учебник кинорежиссуры, который Марлен Мартынович все никак не соберется написать. В этом фильме длинном и сложно построенном возникает образ Надежды, - столь необходимой нам сегодня. И наконец завораживающий финал - это философский взгляд на быстро текущую жизнь, которым делится с нами несуетливый и мудрый мастер.

Картины Хуциева симфоничны, каждый кадр - сложный аккорд, в котором один инструмент, без поддержки остальных, обеднит мелодию, и лишь все вместе они создадут необходимую гармонию. Если продолжить сравнение, то можно сказать, что режиссер одинаково внимателен и к партии первой скрипки и к партии ударника. Герои его лент далеки от благополучного спокойствия. Они в поиске самих себя и своего назначения, а это не дается без разлада и может - надолго или ненадолго - привести к несозвучности с окружающей обстановкой, к той несозвучности, первопричина которой не всегда определима четкой формулой. Но мир его фильмов - мир гармоничный, все в нем соотнесено и соразмерено, все имеет значение: и как будто незначащая реплика, и выбор места действия, и партитура шумов. Фильмы М. Хуциева неоднократно представляли отечественный кинематограф за рубежом и отмечены призами на международных и отечественных кинофестивалях. Но главное - их полюбил зритель. Они завоевали его любовь и признание за искреннюю доброту и внимание к человеку, за желание режиссера всегда отстаивать высокие нравственные принципы.

Более 20 лет Хуциев преподает во ВГИКе, выпустил пять режиссерских мастерских. Многие его ученики сегодня активно работают в кино и на телевидении. Профессор М. Хуциев заведует во ВГИКе кафедрой режиссуры художественного фильма. Среди его учеников очень много талантливых людей. У них по разному складывается судьба: у одних более успешно, у другие - менее. Но их наставник, по его собственному признанию, пытается даже не учить, но ориентировать, внушать, что они не должны делать ничего гадкого и пошлого.

В 2008-2009 годах Хуциев оказался в центре скандала, связанного с выборами главы Союза кинематографистов (СК) России. С декабря 1997 года эту должность занимал кинорежиссер Никита Михалков (с октября 2005 года находился в творческом отпуске). Деятельность Михалкова на посту главы Союза вызвала недовольство большого числа российских кинематографистов и фактически разделила их на два враждующих лагеря. Председателя СК обвиняли в том, что он препятствовал развитию кино, уличали в финансовых злоупотреблениях, в частности в укрывании доходов от распродажи имущества, принадлежавшего Союзу кинематографистов СССР, и извлечении личной выгоды из эксплуатации здания Киноцентра. Предпринятые в 2004 году попытки сместить Михалкова успеха не имели.

Легитимность седьмого съезда СК, состоявшегося в декабре 2008 года, Михалков поставил под сомнение из-за нарушения порядка его созыва и приглашения делегатов. Однако большинство делегатов признало съезд законным, а новым председателем Союза кинематографистов тогда избрали Хуциева. Тем не менее в феврале 2009 года Министерство юстиции РФ отказало в государственной регистрации решений, принятых съездом, по причине предоставления ведомству «не должным образом оформленных документов». Таким образом, Хуциев не был зарегистрирован в качестве председателя Союза. Сразу после этого Михалков заявил о намерении созвать внеочередной съезд кинематографистов. В свою очередь, упрекнув Михалкова в раздувании ситуации, Хуциев подчеркнул, что такой съезд будет нелегитимен.

Внеочередной чрезвычайный съезд кинематографистов состоялся 30 марта 2009 года. На нем собравшиеся, выдвинув кандидатуру Михалкова на пост главы союза, обратились к кинорежиссеру с просьбой «не бросать СК на произвол судьбы». Выдвигались и другие кандидатуры, в том числе и кандидатура Хуциева. После того как кандидаты, кроме отсутствовавшего на съезде Хуциева, взяли самоотвод, состоялось голосование, по результатам которого Михалков вновь занял пост главы Союза кинематографистов РФ. После его избрания адвокаты Хуциева заявили о намерении обжаловать результаты чрезвычайного съезда Союза.

В тот же период скандал возник и во ВГИКе: 29 мая 2009 года решением руководства вуза режиссер был выведен из состава ученого совета (официальной причиной исключения называлось отсутствие на работе в течение длительного времени), тогда же появилась информация, что он может быть уволен с должности заведующего кафедрой режиссуры игрового кино. Тем не менее 6 июля того же года Хуциев был избран почетным членом ученого совета ВГИКа, а 6 августа режиссер написал заявление по собственному желанию с просьбой освободить его от должности завкафедрой режиссуры игрового кино.

М.М. Хуциев - Народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, президент Гильдии кинорежиссеров России со дня ее основания. Он неоднократно избирался секретарем Союза Кинематографистов СССР; является секретарем обоих Союзов - Московского и Российского. В 1994 году избран Действительным членом Российской Академии гуманитарных наук. Марлена Хуциева давно и общепризнанно считают классиком отечественного кино.

Кино - самое главное увлечение в жизни М.М. Хуциева. В свободное время он любит просто побродить по городским улицам; очень хорошо запоминает топографию города. Музыкальные пристрастия - классическая музыка, джаз, русские и грузинские песни, песни военных и довоенных лет. Книги, общение с друзьями - не простое увлечение, это сама жизнь.

Хуциев женат на Ирине Семеновне Соловьевой, с которой познакомился еще в студенческие годы, когда оба они учились во ВГИКе. Сын Хуциева, Игорь, также окончил режиссерский факультет ВГИКа (в интервью газете «Московский комсомолец» в 2002 году Хуциев рассказывал, что его сын «делает на радио программы по рассказам советских писателей 1920-1930-х годов, пишет»). Внучка режиссера, Нина, стала выпускницей Института стран Азии и Африки при МГУ, по данным на 2002 год, работала в Шанхае.

19 марта 2019 года умер советский, российский кинорежиссёр Марлен Хуциев. Он скончался в Боткинской больнице города Москвы в возрасте 93 лет.

Фильм, который планировался к выходу в 1962-м году, был жестоко раскритикован на самом высоком, практически государственном уровне.

…Даже наиболее положительные из персонажей фильма - трое рабочих парней - не являются олицетворением нашей замечательной молодежи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться.
Серьезные принципиальные возражения вызывает эпизод встречи героя с тенью своего отца, погибшего на войне. На вопрос сына о том, как жить, тень отца в свою очередь спрашивает сына - а сколько тебе лет? И когда сын отвечает, что ему двадцать три года, отец сообщает - а мне двадцать один... и исчезает. И вы хотите, чтобы мы поверили в правдивость такого эпизода? Никто не поверит!
Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни?»

Из речи Н. С. Хрущева на встрече руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства. 8 марта 1963 г.

Существует версия, что Хрущев вовсе не смотрел «Заставу Ильича», а ненавистью к картине проникся после язвительного пересказа кого-то из коллег Хуциева по режиссерскому цеху. В любом случае, в результате столь ожесточенных нападок на фильм, от режиссера стали требовать внести в картину значительные изменения.