На страницах прозаических произведений мы находим своеобразную летопись войны, достоверно передававшую все этапы великой битвы советского народа с гитлеровским фашизмом.

Русская литература стала литературой одной темы - темы войны, темы Родины. Писатели дышали единым дыханием с борющимся народом и чувствовали себя “окопными поэтами”, а вся литература в целом, про выражению А. Толстого, была “голосом героической души народа”.

Советская литература военного времени была многопроблемной и многожанровой. Стихотворения, очерки, рассказы, пьесы, поэмы, романы создавались нашими писателями в годы войны.

Опираясь на героические традиции русской и советской литературы, проза времен Великой Отечественной войны достигла больших творческих вершин.

Для прозы военных лет характерны усиление ро мантических и лирических элементов, широкое использование художниками декламационных и песенных интонаций, ораторских оборотов, обращение к таким поэтическим средствам, как аллегория, символ, метафора.

Традиции литературы Великой Отечественной войны - это фундамент творческих поисков современной советской прозы. Без этих традиций, в основе которых лежит ясное понимание решающей роли народных масс в войне, их героизма и беззаветной преданности Родине, невозможны были бы успехи, которыедостигнуты советской “военной” прозой сегодня.

Свое дальнейшее развитие проза о Великой Отечественной войне получила в первые послевоенные годы. Продолжал работу над романом “Они сражались за Родину” Шолохов. Появились в первое послевоенное десятилетие и ряд произведений, над которыми плодотворно работали такие писатели, как Симонов, Коновалов, Стаднюк, Чаковский, Авижюс, Шамякин, Бондарев, Астафьев, Быков, Васильев.

Значительных успехов военная проза достигла на современном этапе своего развития.

Большой вклад в развитие советской военной прозы внесли писатели так называемой “второй войны”, писатели-фронтовики, вступившие в большую литературу в конце 50-х - начале 60-х годов. Это такие прозаики, как Бондарев, Быков, Ананьев, Бакланов, Гончаров, Богомолов, Курочкин, Астафьев.

В творчестве писателей-фронтовиков, в их произведениях 50-60-х годов, по сравнению с книгами предшествующего десятилетия усиливался трагический акцент в изображении войны.

Война в изображении прозаиков-фронтовиков - это не только и даже не сколько эффектные герои ческие подвиги, выдающиеся поступки, сколько утомительный каждодневный труд, труд тяжелый, кровавый, но жизненно необходимый. И именно в этом каждодневном труде и видели советского человека писатели “второй войны”.

Тема Великой Отечественной войны - вообще центральная в творчестве Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий Константина Михайловича Симонова (выезжал в качестве корреспондента в места боев). Свидетель и участник грандиозных событий, он почти все свои произведения посвятил событиям военного времени. Сам Симонов отмечал, что почти все, что им создано, “связано с Великой Отечественной войной” и что он “до сих пор был и продолжает оставаться военным писателем”.

Симонов создал стихотворения, вписавшие его имя в историю поэзии Великой Отечественной войны. Его перу принадлежат пьесы о войне, о себе он говорит так: “Я сам себя ощущаю прозаиком. Все главное в моей работе много лет уже связано с прозой...”

Проза Симонова многогранна и разнообразна по жанрам. Очерки и публицистика, рассказы и повести, роман “Товарищи по оружию”, трилогия “Живые и мертвые” - все говорит о ключевых моментах Великой Отечественной войны, в которых проявились мужество нашего народа, жизнестойкость государства.

Общая тенденция нашей военной прозы к более широкому и более объективному изображению Великой Отечественной войны сказалась и на творчестве писателей “второй волны”, многие из которых пришли к мысли о том, что сегодня писать о войне с позиции взводного или ротного командира уже не достаточно, что надо охватывать более широкую панораму событий.

Дистанция времени, помогая писателям-фронтовикам увидеть картину войны гораздо яснее и в большем объеме, когда появились первые их произведения, была одной из причин, обусловивших эволюцию их творческого подхода к военной теме.

Прозаики, с одной стороны, использовали свой военный опыт, а с другой - опыт художественный, позволивший им успешно реализовать свои творческие замыслы.

Подводя итог сказанному, можно отметить, что развитие прозы о Великой Отечественной войне со всей очевидностью показывает, что в кругу основных ее проблем главной, стоящей на протяжении более чем сорока лет в центре творческого поиска наших писателей, являлась и является проблема героизма. Особенно заметно это в творчестве писателей-фронтовиков, крупным планом показавших в своих произведениях героизм наших людей, стойкость солдат.

21.Литература и власть. Постановления партии и правительства 1946-1948 годов по проблемам литературы и искусства и их влияние на литературный процесс. Компания по травле писателей(Ахматова,Зощенко,Платонов и др).

Духовная жизнь советского народа. Волюнтаристский характер партийных решений по вопросам литературы и искусства в 1946-1948 гг.

Победа в Великой Отечественной войне изменила психологию советского народа. Возросло чувство собственного достоинства, пат-риотизма, проявился огромный интерес к культурным ценностям. Сталинское руководство, опасаясь потери контроля над страной, стремилось возродить атмосферу страха, идеологического диктата, характерных для конца 30-х годов. Летом 1946 г. было начато широкое наступление в области культуры, тесно связанное с именем А. Жданова.

Первыми объектами нападок стали литература, кинематограф, театр.

Один из первых ударов был нанесен по отечественной литературе. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. "О журналах "Звезда" и "Ленинград" эти издания обвинялись в пропаганде идей, "чуждых духу партии", предоставлении литературной трибуны для "безыдейных, идеологически вредных произведений". Особой критике подверглись М.М. Зощенко, А.А. Ахматова, названные в постановлении "пошляками и подонками литературы". В постановлении отмечалось, что Зощенко проповедует "гнилую безыдейность, пошлость и аполитичность" с целью дезориентации советской молодежи, "изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме", а Ахматова является типичной представительницей "чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии", пропитанной "духом пессимизма и упадочниства... старой салонной поэзии". Журнал "Ленинград" был закрыт, а в журнале "Звезда" заменено руководство.

Резкой критике были подвергнуты даже те писатели, творчество которых вполне отвечало требованиям партии. Так, руководитель Союза писателей А.А. Фадеев был раскритикован за первоначальный вариант романа "Молодая гвардия", в котором было недостаточно показано партийное руководство молодыми подпольщиками; поэт-песенник М.А. Исаковский - за пессимизм стихов "Враги сожгли родную хату". Критике подверглись драматург А.П. Штейн, писатели Ю.П. Герман и Э.Г. Казакевич, М.Л. Слонимский. Литературная критика перерастала и в прямые репрессии. В ходе борьбы с "космополитами" были расстреляны П.Д. Маркиш и Л.М. Квитко, велось следствие по "делу" И.Г. Эренбурга, В.С. Гроссмана, С.Я. Маршака.

В дальнейшем были приняты и другие постановления по проблемам литературы: "О журнале "Крокодил" (1948 г.), "О мерах по улучшению журнала "Огонек" (1948 г.), "О журнале "Знамя" (1949 г.), "О недостатках журнала "Крокодил" и мерах его улучшения" (1951 г.) и др. Итогом "борьбы за чистоту литературы" стало закрытие ряда журналов, запрещение литературных произведений, "проработка", а порой и репрессирование их авторов, а главное - застой в отечественной литературе.

В 1917 г. начался новый период в российской истории, определивший коренные преобразования в области образования и воспитания детей. Советская власть взяла курс на воспитание “нового человека”, и перед педагогами неизбежно встали вопросы: как относиться к культурному наследию, какой должна быть новая школа, как должна развиваться детская литература, какие книги нужны и полезны детям. Дискуссии по этим вопросам отражались в документах Наркомпроса и в прессе и творчестве писателей.

Можно сказать, что в начале 20-х гг.литературапереживала «трудности роста».В 1921 г. при Наркомпросе был создан Институт детского чтения , в задачу которого входило изучение психологии ребенка как читателя и рецензирование новых книг. В 1922 г. в Петрограде при Институте дошкольного образова­ния была создана студия детской литературы, и в нее вошли С. Маршак, Б. Житков, В. Бианки, Л. Пантелеев, Е. Шварц, Е. Чарушин и др. Вскоре они составили ядро журнала «Воробей» (1923-1925), позже переименованного в «Новый Робинзон». В Москве с 1925 г. издавались журналы «Пионер» и «Мурзилка», в них публиковались произведения С. Григорьева, А. Кожевникова, Л. Кассиля, стихи В. Маяковского, С.Маршака.

Но в конце 20-х гг. Комитет по детской книге Наркомпроса возглавили вульгарные социологи. Они реши­тельно отвергали литературное наследство, требовали только современной тематики для детской литературы, отрицали вымысел, фантастику, изгоняли веселые, жизнерадостные книги, сказку. Нападкам подвергались произведения С. Маршака, К. Чу­ковского, Б. Житкова, В. Бианки, В.Маяковского. В 1929 г. А. В. Луначарский выступил с докладом «Пути детской литера­туры», в котором резко критиковал тех, кто не признавал спе­цифики детской литературы и «запрещал» народную сказку для чтения детям. Против вульгарно-социологических установок выступил М. Горький. Его статьи «Человек, уши которого заткнуты ватой», «О безответственных людях и о дет­ской книге наших дней» показали несостоятель­ность педагогов, изго­нявших из детской книги игру, выдумку, смех. Так в противоборстве с враждебными тенденциями утверждались идейно-эстетичские принципы ДЛ и периодиче­ской печати. Все это помогало развитию ДЛ, сближало ее с реальной действительностью.

Постепенно развивалась проза для детей. Рассказать детям о революции, о гражданской войне было нелегко. Одной из первых книг о гражданской войне была повесть П. Бляхина «Красные дьяволята» (1923). Автор, сам участник революции и гражданской войны, описал подвиги и приключения крестьянских ребят. Миша и Дуняша - близнецы, им по пят­надцать лет. Отец ребят Иван Недоля был на фронте и вернулся домой после революции. Он стал большевиком и агитатором на селе. Ребята тоже решили воевать за Советскую власть. Их решение воевать за красных укрепилось после того, как бандиты сожгли их хату и убили старшего брата. В армии Буденного они становятся развед­чиками, Дуняша (естественно, она в мужской одежде) попадет в штаб атамана Махно, легко узнает все военные тайны, похищает портфель с важными документами, и уже приговоренная к смерти, чу­дом спасается. Такие эпизоды следуют друг за другом. В заклю­чение ребята взяли в плен атамана банды и в мешке из-под муки доставили в отряд красных партизан; пред­варительно Мишка исполнил обещание, данное отцу,- высек ата­мана. Успех повести «обеспечили» детективный сюжет, невероятная удачливость героев, их смелость, преданность делу революции. По мотивам повести в 1923 г. поставлен кинофильм, а в 1966 г. режиссер Э. Кеосаян поставил кинофильм «Неуловимые мстители». Следует сказать, что о гражданской войне не сразу появились полноценные худо­жественные произведения. В большинстве книг герои (10-13-летние дети) на фронтах гражданской войны проявляли бес­примерную храбрость, совершали подвиги, одерживали одну за другой блестящие победы, с невероятной быстротой разрабаты­вали сложнейшие планы разгрома неприятеля, в самые критиче­ские минуты приходили на помощь взрослым. Эти книги читались детьми с интересом, но они не могли дать им правильного представления о гражданской войне и Красной Армии, а приучали смотреть на войну как на веселую авантюру. Позже это явле­ние в советской детской литературе стали называть «детским авангардизмом».

Одной из первых книг, правдиво изображаю­щих жизнь людей в условиях гражданской войны, была повесть А. Неверова «Ташкент - город хлебный» (1923) . Как известно, в 1921-1922 гг. в Поволжье разразился голод. Автор рассказывает о трудном путешествии маль­чугана Мишки Додонова в далекий Ташкент за хлебом. Повесть начинается эпически спокойно: «Дед умер, бабка умерла, потом отец. Остался Мишка только с матерью да с двоими братишками. Младшему - 4 года, среднему -8. Самому Мишке -12...». Мишка запомнил, что перед смертью отец наказывал ему быть в доме за хозяина. Чувство ответствен­ности за судьбу семьи ведет подростка в неизведанный путь. Вдвоем с другом, одиннадцатилетним Сережкой, они отправляются в Ташкент за две тысячи километров. С первых страниц повест­вования писатель подчеркивает главную черту характера Миш­ки - упорство и стойкость. Просто, без всякой фальши автор описывает тяжкую пору в жизни страны и полную горя и испы­таний дорогу Мишки. На каждом шагу его подстерегает голодная смерть. Мальчик испытывает страшные терзания голода, ужас одиночества после смерти Сережки. Лишь усилием воли Мишка побеждает охватившую его тоску. Перед ним одна цель: «В Ташкент поехал, должен доехать». Ради этого он сутками, измученный голодом, ожидает поездов на холодных станциях, потом, цепляясь за подножки, дрожит от пронизывающего до когтей ветра на крышах вагонов. Ценя в Мишке смелость, решительность, упорство, терпение, честность и прямоту, автор в то же время подчеркивает, что Мишка добрался до Ташкента только потому, что ему помогли хорошие люди: машинист Кондратьев пристраивает Мишку у себя на паровозе, делится с ним скудным рабочим пайком. Тронутый вниманием и заботой, Мишка приходит к выводу: «Будь таких людей побольше, давно бы все доехали». Повесть пронизана гуманизмом. Носителями человечности в ней выступают большевики, представители рабо­чего класса. Из Ташкента Мишка привозит шесть пудов пшеницы и самое ценное - веру в коммунистов, в рабочих. Вернувшись домой, он решает: «Ладно, тужить теперь нечего, буду заново заводиться». Автор отразил процесс мужания героя, передал его мысли, переживания. Рисуя борьбу с голодом, борьбу за жизнь, а с ними и моменты неизбежного тупого озлобления, дикости, мелкой ко­рысти, автор глубоко верит в доброту простого человека. Велика сила всенародного сопротивления голоду. Повесть о Мишке - это не только «голодная му­жицкая одиссея», это - гимн жизнелюбию и стойкости народа. Повесть полна социального оптимизма. Автор использует искусные приемы композиции, чередуя удачи и неудачи героя, описывая колебания его настроения. Это придает повествованию внутрен­нюю напряженность. Книга имела огромный успех. Она выдержала много изданий, была переведена в странах Европы, экранизирована в 1968 г.

Правдиво изобразил жизнь страны в годы гражданской войны в автобиграфической повести «Школа» А.П. Гайдар . В рассказе «Р.В.С.» (1926) он психоло­гически достоверно нарисовал образы детей, ставших участниками военных событий, помощниками большевиков, спасителями красного командира Серегина.

Сказочный роман о революции«Три Толстяка» (1928) написал Ю. Олеша. Действие происходит в условной стране, где царят произвол и насилие. События изла­гаются с момента, когда оружейник Просперо и гимнаст Тибул подняли восстание и повели народ на штурм дворца Трех Тол­стяков. Силы были неравны. Оружейника Просперо взяли в плен. С героями произведения происходит много удивительных приключений. Повествование ведется весело и непринужденно. Писатель сумел рассказать юному читателю о со­циальном неравенстве, о борьбе классов, о единстве, силе и спло­ченности народа. Книга вызывает ненависть ко всякому произволу и «барству». Глубокую симпатию читате­лей вызывают участники восстания и разлученные тиранами дети, брат Тутти и его сестра, маленькая Суок, старый доктор Гаспар Арнери, помогающий Тибулу спастись от преследований. Роман-сказка оканчивается полной победой народа. Фантастическая ре­волюция помогала детям понять и почувствовать сущность реальной ре­волюции. Ю. Олеша положил начало новой традиции советской лите­ратурной сказки. В народной сказке положительный герой один вступает в борьбу с носителями зла. В этом поединке его поддерживают добрые помощники, чаще всего из мира животных. В сказке Ю. Олеши Трех Толстяков и их слуг побеждает коллектив, весь народ. В 1966 г. «Три толстяка» были экранизированы: сценаристы и режиссеры - А. Баталов и И. Шапиро.

Значительным явлением стала книга Г.Белых и Л. Пантелеева «Республика ШКИД», повествующая о судьбе беспризорников, которые обретают смысл жизни в коллективе педагогов, заменивших им родителей, в «школе им. Достоевского».

В 20-е годы было положено начало детской Лениниане : появились очерки и рассказы о В. И. Ле­нине: его сестры А. И. Улья­новой-Елизаровой «Детские и школьные годы Ильича», очерки Н. К. Крупской.

В жанре исторической прозы успешно работала М. Ямщикова-Рокотова, издававшая книги под псевдонимом Ал. Алтаев. Ее остросюжетные повествования знакомили читателей-подрост­ков с подлинными фактами истории. Она автор свыше 100 книг для детей и юношества. В 1925 г. издан исторический роман Ю. Тынянова «Кюхля» о друге А.С. Пушкина, поэте и декабристе В.К. Кюхельбекере.

Природоведческие книги для детей пи­сали ученые, путешественники и краеведы. В 1923 г. вышла приключенческая повесть В. Арсеньева «Дерсу Узала». В 1924 г. были изданы первые рассказы и сказки В. Бианки - «Чей нос лучше?», «Кто чем поет?», «Чьи это ноги?». С 1925 г. публикуются рассказы М. Пришвина. В это время было положено начало новому жанру – научной фантастике: изданы повести В.Обручева и С. Беляева, социально-фантасти­ческие романы А.Н. Толстого «Аэлита» и «Гиперболо­ид инженера Гарина», романтические произведения А. Грина, в частности «Алые паруса» (1921).

Итак, для ДЛ 20-х гг. характерно тематическое и жанровое многообразие. Писатели стремились к со­циальному исследованию жизни, раскрытию социальных конф­ликтов. Этим определялись принципы типизации, стиль и язык произведений. Книги многих, тогда начинающих авторов (Ю. Олеши, А.Гайдара, В. Бианки, М. Пришвина, С. Маршака) вошли в золотой фонд нашей литературы и оказали влияние на ее развитие в 30-40-е гг.

Самостоятельная работа: прочитать 2-3 произведения этого периода, выделив в читательском дневнике те черты их проблематики и жанровой формы, которые ярко отражают специфику детской литературы 20-х гг. и черты характера «нового» героя.

Детская литература в 30-40-е годы: темы, жанры, герои.

30-е годы стали новым этапом в развитии литературы, призванной формировать мировоззрение юных граждан СССР. Литература для детей как часть всей литературы находилась под строгой «опекой» партии и государства, которые определяли идеологию во всех структурах образования и культуры. В 1932 г. начал издаваться журнал «Детская литература», в котором публиковались аналитические статьи критиков и читателей о новых книгах и наследии прошлого. В 1933 г. было создано специальное издательство – Детгиз, которое объединило писателей, художников, педагогов одной задачей: «создать ряд книг, которые, соединяя увлекательность и доступность изложения с высоким идейным уровнем, прививали бы детям интерес к борьбе и строительству рабочего класса и партии». В 1934 г. на I сьезде писателей с докладом «О большой литературе для маленьких» выступил С.Я. Маршак. Многие вопросы, определяющие новаторство советской детской длитературы в сравнении с дореволюционным периодом, оставались дискуссионными и отражались на судьбах отдельных книг и их авторов. Например, продолжались нападки на «безыдейные» сказки К. Чуковского, «невежество» народных сказок, «туманный романтизм» произведений А.Платонова и А. Грина.

Писатели откликнулись на призыв создавать книги о достижениях советской власти и знакомить детей с планами строительства социализма. Лучшими из книг на социальные темы можно назвать «Время, вперед!» В. Катаева, «Судьба барабанщика», «Дальние страны», «Военная тайна», «Чук и Гек» А.Гайдара, «Рассказ о великом плане» М. Ильина, «Два капитана» В. Каверина и др

В прозе 30-х годов формируется образ нового героя , воспитанного уже в условиях противопоставления старого (дореволюционного») и нового (времени). Самым популярным положительным героем стал пионер Тимур из повести А. Гайдара «Тимур и его команда » (1941). Стремление подражать его добрым делам – помогать старикам и одиноким людям - породило целое тимуровское движение, которое стало частью жизни подростков 40-60-х гг. В романе В.Каверина «Два капитана » (1940) был создан романтический образ полярного летчика Саши Григорьева. Его девиз «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» стал крылатым выражением времени и молодежи нескольких поколений. Ряд книг имели документальную основу и реальных прототипов. Это комсомолец Павел Корчагин – герой романа Н.Островского «Как закалялась сталь » (1934) и мальчик из уральского села - герой повести А.Яковлева «Пионер Павел Морозов » (1936). Для читателей своего времени эти герои воплощали лучшие черты cоветского человека – готовность подчинить свои жизненные планы интересам общества. П.Корчагин не щадил здоровья и рисковал жизнью, участвуя в сражениях гражданской войны и в трудные 20-е годы. В тридцать лет он стал инвалидом, но не жалеет о том, что вся его жизнь отдана «борьбе за освобождение человечества». Гражданский поступок Павлика Морозова, стоивший ему жизни, в то время оценивался как подвиг, достойный подражания, а во время «перестройки» стал мишенью для обвинения мальчика в предательстве отца, в безнравственности: так через полвека героизация пионеров 30-х гг. сменилась сатирой и даже карикатурой.

Книги, правдиво отразившие историю страны, заслуживают более объективной оценки и не должны быть «списаны» из библиотек и исключены из круга чтения детей XX века. Например, сохраняют свой воспитательный потенциал книги А.С. Макаренко «Педагогическая поэма» (1935) и «Флаги на башнях» (1938), повествующие о судьбах беспризорников, которые под руководством мудрых педагогов не только возвращаются к «нормальной» жизни, но и становятся сознательными строителями социализма, культурными и образованными людьми.

Жизненные идеалы подростков формировали книги о вожде революции В.И.Ленине и биографические повести о революции и гражданской войне А. Гайдара («Школа») и В.Катаева («Белеет парус одинокий»). О судьбах революционеров рассказали повести: С.Мстиславского «Грач - птица весенняя» о Н.И. Баумане, А. Голубева «Мальчик из Уржума» о детстве и юности С.М. Кирова, Ю.Германа «Железный Феликс» о Ф.Дзержинском. Героями исторических повестей были славные сыны России - полководцы, писатели, художники, ученые.

Новым направлением прозы 30-х годов была фантастика – научная и художественная. Научная фантастика поэтизировала достижения науки и техники и даже опережала их, создавая сюжеты из будущего, которое представлялось светлым, гуманным, социально справедливым, т.е. похожим на идеалы коммунизма Например, в романе А. Беляева «Звезда КЭЦ» (1936) действие происходит на космической станции, базе межпланетных кораблей, а в романе «Небесный гость» (1937) даже представлены картины жизни при коммунизме. В жанре научной фантастики писали А.Н. Толстой, В. Обручев, Г. Адамов, Г.Гребнев и другие.

Существенные изменения произошли в 30-е годы и в поэзии для детей. Тематика стихотворений была связана с социальными преобразованиями, с достижениями советской власти. Так о строительстве ДнепроГЭСа рассказал С.Я. Маршак в поэме «Война с Днепром», о перепланировке московских улиц - А.Барто («Дом переехал»), о строителях метро - Е.Тараховская («Метрополитен»). У поэтов были свои представления о героях времени, которые они воплощали иными, чем в прозе, средствами. Например, в «Рассказе о неизвестном герое» Маршака «крупным планом» показан юноша, который, рискуя жизнью, спас во время пожара в многооэтажном доме девочку и, не ожидая благодарности, «вскочил на подножку трамвая» и уехал. По описанию очевидцев этого смелого поступка, герой похож на многих молодых москвичей, поэтому найти его не могут: «ищут пожарные, ищет милиция парня какого-то, лет двадцати». Автор подводит к мысли, что подвиг скромного юноши – норма поведения советского человека и в нашей стране «к подвигу каждый готов». В поэме Э.Багрицкого «Смерть пионерки» (1931) девочка Валентинка, умирая от болезни, отклоняет просьбу матери надеть крестик, чтобы получить помощь от бога. Поэт восхищен стойкостью убеждений девочки и сравнивает ее с героями гражданской войны (Цит. «Нас водила молодость…»). В поэме С.В.Михалкова «Дядя Степа» был создан образ защитника детей и грозы хулиганов – милиционера Степана Степанова, по прозванью «Каланча». Популярными песнями среди школьников стали гражданского звучания - «Широка страна моя родная» В.Лебедева-Кумача, «Песня о Каховке», «Гренада» М.Светлова, «Тачанка» Рудермана и др.

Итак, в 30-е годы детская литература отражала преимущественно светлые, созидательные стороны жизни советского народа, взрослых и детей. Это важно понимать, оценивая период сталинских репрессий против народа в истории нашей страны в целом. Можно сказать, что не только для детской, но и для взрослой литературы, тема репрессий была запретной, смертельно опасной, и детские писатели и поэты, как и большинство родителей, избегали говорить о ней с детьми.

Серьезные проблемы из жизни страны станут обсуждаться на страницах детских книг очень скоро, с первых дней Великой Отечественной войны . Довоенное, относительно спокойное и счастливое время, оборвалось для всех 22 июня 1941 года. Уже в первые дни войны была создана песня «Священная война», ставшая для переживших войну ее символом, объединивших всех - взрослых и детей. Стихи этой песни написал В.И.Лебедев-Кумач, музыку – А.Александров. Поэты, обращаясь к юным читателям, рассказывали о подвигах их современников и ровесников. Так М. Алигер посвятила поэму «Зоя» (1942) подвигу московской школьницы З.Космодемьянской. О подвиге и мужественной смерти юной партизанки П.Лидов написал очерк, а в 1950 г. появилась документальная книга воспоминаний их матери, Л.Н. Космодемьянской «Книга о Зое и Шуре»: ее дети, дочь и сын, погибли, добровольно встав в ряды защитников страны. М.Исаковский в стих. «Летят на фронт самолеты» рассказал о подвиге летчика Николая Гастелло. В поэме К. Симонова «Сын артиллериста » создан собирательный образ юноши, сына артиллериста, который наследовал смелость отца и его жизненный девиз: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла». В стихотворении А. Твардовского «Рассказ танкиста» рассказывается о подвиге мальчика, который, рискуя жизнью, показывает путь танкистам, освобождающим город от оккупантов.

Публицистические произведения создавали детские поэты: С.Михалков (сборник «Для больших и маленьких»), С.Маршак, А.Барто («Звенигород»), К. Чуковский и др. В поэзии для детей сочеталось героическое, драматическое и лирическое начало. Хрестоматийным стало стих. К.Симонова «Родина», опубликованное в журнале «Пионер» (1942) . В образе Родины слились близкие и детям воспоминания автора:

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть… Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать.

В прозе главной былатема военного детства , новая и сложная для детской литературы. Можно сказать, что с началом войны кончилась не только мирная жизнь взрослых, но и был разрушен особый мир детства. Дети погибали и терялись по дороге в эвакуацию, вместе с матерями и стариками становились заложниками и жертвами оккупантов, оставались сиротами и рано взрослели, заменяя взрослых, на фабриках и заводах, на колхозных полях и строительстве дорог. Поэтому военное детство было трудным и тяжелым, а не беззаботным и радостным. Тем не менее, писатели находили такие сюжеты, которые утверждали веру в жизнь и надежду на помощь каждому, обиженному войной. Оптимистический пафос объединял все произведения детской литературы военного и послевоенного времени. О трудовом подвиге подростков рассказал Л. Кассиль в книге «Дорогие мои мальчишки» (1944). Повесть Л. Воронковой «Девочка из города» (1943) посвящена судьбе осиротевшей девочки, которую приютила и удочерила большая крестьянская семья. Судьбе мальчика, ставшего воспитанником отряда разведчиков, посвящена повесть В. Катаева «Сын полка». История Ванюши Солнцева заканчивается «на пороге» суворовского училища, а судьба другого юного разведчика и мстителя, героя повести В. Богомолова «Иван», оборвалась во вражеском застенке. Трагическую тональность повествования сохранил и режиссер А.Тарковский, создав в начале 60-х гг. фильм «Иваново детство». К теме военного и послевоенного детства прозаики обращались вплоть до конца XX века (М.Алексеев «Мишкино детство», А.Приставкин «Ночевала тучка золотая, В.Распутин «Уроки французского и др.)

Самостоятельная работа студентов:

Новый этап в развитии русской литературы XX в. ознаменовался окончанием мирового периода в жизни народов Европы: началась Вторая мировая война, длившаяся шесть лет. В 1945 г. она завершилась поражением гитлеровской Германии. Но мирный период продолжался недолго.

Уже в 1946 г. речь У. Черчилля в Фултоне обозначила напряженность в отношениях между бывшими союзниками. Результатом стала «холодная война», опустился «железный занавес». Все это не могло не оказать существенного влияния па развитие литературы.

В годы Великой Отечественной войны русская литература практически целиком посвятила себя благородному делу зашиты Оте­чества. Ее ведущей темой стала борьба с фашизмом, ведущим жанром - публицистика. Самое яркое поэтическое произведение тех лет - поэма А.Т. Твардовского «Василий Теркин».

Послевоенные постановления ЦК ВКП(б) (1946-1948) суще­ственно ограничивали возможности писателей. Положение существенно изменилось после 1953 г. с начатом периода, получившего название «оттепели». Значительно расширилась тематика художественных книг, открылись новые литературно-художественные журналы, обогатился жанровый репертуар литературы, были восстановлены лучшие традиции словесности предшествующего време­ни, в частности Серебряного века. 1960-е годы дали небывалый расцвет поэзии (А.Вознесенский, Е.Евтушенко, Б.Ахмадулина, Р.Рождественский и др.).

ЛИТЕРАТУРА ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

Еще до войны официальное искусство стало средством пропаганды. Песня «Широка страна моя родная» кого-то убеждала не меньше, чем черные «воронки» у подъездов и заколоченные двери арестованных по навету. Перед войной многие верили, что мы по­бедим «малой кровью, могучим ударом», как пелось в песне из снятого перед самой войной фильма «Если завтра война».

Хотя идеологические стереотипы и принципы тоталитарной пропаганды в годы войны остались без изменения и контроль над средствами информации, культурой и искусством не был ослаб­лен, людей, сплотившихся ради спасения Отечества, охватило, как писал Б.Пастернак, «вольное и радостное» «чувство общно­сти со всеми», что позволило ему назвать этот «трагический, тя­желый период» в истории страны «живым».

Писатели и поэты уходили в народное ополчение, в действую­щую армию. Десять писателей были удостоены звания Героя Со­ветского Союза. Многие работали во фронтовых газетах - А.Твар­довский, К.Симонов, Н.Тихонов. А.Сурков, Е.Петров, А.Гай­дар, В.Закруткин, М.Джалиль.

Произошли изменения, касающиеся жанрового состава худо­жественной литературы. С одной стороны, укрепились позиции пуб­лицистики и беллетристики, с другой - сама жизнь потребовала восстановления в правах лирики и сатиры. Одним из ведущих жанров стала лирическая песня. Всенарод­ными были «В прифронтовом лесу», «Огонек», «На солнечной по­ляночке». «Землянка». На фронте и в тылу возникли различные варианты «Катюши» и других популярных песен.

Не меньшим было влияние лирики. Поэты - от Д. Бедного до Б. Пастернака - откликнулись на военные события. А.Ахматова написала исполненные высокого достоинства и душевной боли за судьбу Родины стихотворения «Клятва» (1941), «Мужество» (1942), «Птицы смерти в зените стоят...» (1941). Всенародное признание получило стихотворение К.Симонова «Жди меня...» (1941).

Эпическая поэзия также не остановилась на достигнутом. К. Си­монов, А.Твардовский и другие поэты возродили жанр баллады, интересные поэмы и повести в стихах были созданы Н.Тихоно­вым («Киров с нами», 1941)т В. Инбер («Пулковский меридиан», 1941 - 1943), М.Алигер («Зоя», 1942), О.Берггольц («Ленинград­ская поэма», 1942). Высшим достижением в этом жанре стала во­истину народная поэма А.Твардовского «Василий Теркин» (1941 - 1945).

В прозе главенствовал очерковый жанр. Публицистике отдали дань М.Шолохов и Л.Леонов, И.Эренбург и А.Толстой, Б.Горба­тов и В. Василевская, многие другие прозаики. В страстных декла­рациях авторов говорилось об ужасах войны, вопиющей жестоко­сти противника, боевой доблести и патриотических чувствах со­отечественников.

Из числа наиболее интересных произведений, созданных в жанре рассказа, можно назвать вещи А. Платонова и К. Паустовского. Соз­давались также циклы рассказов - «Морская душа» (1942) Л.Со­болева, «Севастопольский камень» (1944) Л.Соловьева, «Расска­зы Ивана Сударева» (1942) А.Толстого.

С 1942 г. стали появляться героико-патриотические повести - «Радуга» (1942). В.Василевской, «Дни и ночи» (1943-1944) К.Си­монова, «Волоколамское шоссе» (1943- 1944) А. Бека, «Взятие Beликошумска» (1944) Л.Леонова, «Народ бессмертен» (1942) В. Гроссмана. Как правило, их главным героем был мужественный борец с фашизмом.

Голы войны были неблагоприятны для развития романного жанра. Всплеск национального самосознания побудил писателей ради утверждения мысли о непобедимости русского народа загля­нуть в прошлое в поисках исторических аналогам («Генералисси­мус Суворов» (1941 - 1947) Л. Раковского, «Порт-Артур» (1940- 1941) А.Степанова, «Батый» (1942) В.Яна и т.п.).

Наиболее популярными историческими личностями в произве­дениях разных родов и жанров литературы были Петр Первый и Иван Грозный. Если Петру Первому в это время было посвящено всего одно произведение, хотя и очень значительное - роман «Петр Первый», написанный А. Толстым, то Иван Грозный стал глав­ным героем романов В. Костылева и В.Сафонова, пьес А.Толсто­го, И.Сельвинского, В.Соловьева. Он оценивался прежде всего как созидатель Земли русской; ему прощалась жестокость, оправ­дывалась опричнина- Смысл такой аллюзии очевиден: прославле­ние вождя в эти годы не ослабевает, несмотря на тяжелые пораже­ния в начале войны.

Прямо назвать причину бед, повлиявших на ход войны, когда страна, ослабленная тиранией, истекала кровью, художники не могли. Одни творили легенду, другие описывали прошлые време­на, третьи апеллировали к разуму современников, пытаясь укре­пить их дух. Были и такие, у кого не хватало смелости и совести, которые делали карьеру, приспосабливались к требованиям си­стемы.

Сложившаяся в 1930-е годы нормативная эстетика социалисти­ческого реализма диктовала свои условия, не выполнять которые писатель, желавший быть опубликованным, не мог. Задача искус­ства и литературы виделась в иллюстрировании идеологических установок партии, доведении их до читателя в «охудожествленной» и предельно упрощенной форме. Всякий, кто не удовлетво­рял этим требованиям, подвергался проработкам, мог быть со­слан или уничтожен.

Уже на следующий после начала войны день у председателя Комитета по делам искусства М. Храпченко состоялось совещание драматургов и поэтов. Вскоре при комитете была создана специ­альная репертуарная комиссия, которой было поручено отобрать лучшие произведения на патриотические темы, составить и рас­пространить новый репертуар, следить за работой драматургов.

В августе 1942 г. в газете «Правда» были опубликованы пьесы А. Корнейчука «Фронт» и К. Симонова «Русские люди». В этом же году Л.Леонов написал пьесу «Нашествие». Особый успех имел «Фронт» А.Корнейчука. Получив личное одобрение Сталина, пьеса ставилась во всех фронтовых и тыловых театрах. В ней утверждалось, что на смену зазнавшимся команди­рам времен гражданской войны (командующий фронтом Горлов) должно прийти новое поколение военачальников (командующий армией Огнев).

Е. Шварц в 1943 г. написал пьесу «Дракон», которую известный театральный режиссер Н.Акимов поставил летом 1944 г. Спек­такль был запрещен, хотя официально признавался антифаши­стским. Пьеса увидела свет уже после смерти автора. В притче-сказ­ке Е. Шварц изобразил тоталитарное общество: в стране, где дол­гое время правил Дракон, люди так привыкли к насилию, что оно стало казаться нормой жизни. Поэтому, когда появился странствую­щий рыцарь Ланцелот, сразивший Дракона, народ оказался не готов к свободе.

Антифашистской назвал свою книгу «Перед восходом солнца» и М.Зощенко. Книга создавалась в дни войны с фашизмом, отри­цавшим образованность и интеллигентность, будившим в челове­ке звериные инстинкты. Е.Шварц писал о привычке к насилию, Зощенко - о покорности страху, на которой как раз и держалась государственная система. «Устрашенные трусливые люди погиба­ют скорей. Страх лишает их возможности руководить собой», - говорил Зощенко. Он показал, что со страхом можно успешно бо­роться. Во время травли 1946 г. ему припомнили эту повесть, напи­санную, по определению автора, «в защиту разума и его прав».

С 1943 г. возобновилось планомерное идеологическое давление на писателей, истинный смысл которого тщательно скрывался под маской борьбы с пессимизмом в искусстве. К сожалению, деятель­ное участие в этом принимали и они сами. Весной того года в Москве состоялось совещание литераторов. Его целью явилось под­ведение первых итогов двухлетней работы писателей в условиях войны и обсуждение главнейших задач литературы, путей ее раз­вития. Здесь впервые было подвергнуто резкой критике многое из созданного в военное время. Н.Асеев, имея и виду те главы из поэмы А.Твардовского «Василий Теркин», которые к тому време­ни были опубликованы, упрекал автора в том, что это произведе­ние не передает особенностей Великой Отечественной войны. В. Инбер в августе 1943 г. напечатала статью «Разговор о по­эзии», в которой критиковала О. Берггольц за то, что она и в 1943 г. продолжала писать о своих переживаниях зимы 1941 -1942 гг. Пи­сателям ставили в вину, что они не успевают за постоянно меня­ющейся военно-политической обстановкой. Художники требовали от художников же отказа от свободы выбора тем, образов, героев, ориентировали на сиюминутность. В переживаниях О.Берггольц В.Инбер увидела «душевное самоистязание», «жажду мучениче­ства», «пафос страдания». Писателей предупреждали, что из-под их пера могут выйти строки, не закаляющие сердца, а, наоборот, расслабляющие их. В конце января 1945 г. драматурги собрались на творческую кон­ференцию «Тема и образ в советской драматургии». Выступающих было много, но особо следует выделить речь Вс. Вишневского, всег­да учитывавшего «линию партии». Он говорил о том, что теперь нужно заставить редакторов и цензоров уважать литературу и ис­кусство, не толкать художника под руку, не опекать его.

Вишневский апеллировал к вождю: «Сталин отложит в сторону все военные папки, он придет и скажет нам целый ряд вещей, которые нам помогут. Так ведь было до войны. Он первый прихо­дил к нам на помощь, рядом были его соратники, был и Горький. И та растерянность, которая владеет некоторыми людьми неизве­стно почему, - она отпадет». И Сталин действительно «сказал целый ряд вещей». Но означали ли слова Вишневского изменение политики партии в области литературы? Дальнейшие события по­казали, что надежды на это были напрасны. Уже с мая 1945 г. нача­лась подготовка к разгромным постановлениям 1946 г.

В это же время к Сталину обращались в своих многочисленных стихотворных посланиях те поэты, которых лишили возможности быть услышанными. Речь идет о творчестве узников ГУЛАГа. Среди них были и уже признанные художники, и те, кто до ареста не помышлял о литературной деятельности. Их творчество еще ждет своих исследователей. Годы войны они провели за решеткой, но обиду держали не на Родину, а на тех, кто лишил их права защи­щать ее с оружием в руках. В. Боков объяснял репрессии трусостью и лживостью «Верховного»:

Товарищ Сталин!

Слышишь ли ты нас?

Заламывают руки.

Бьют на следствии.

О том, что невиновных

Топчут в грязи,

Докладывают вам

На съездах и на сессиях?

Ты прячешься,

Ты трусишь,

Ты нейдешь,

И без тебя бегут в Сибирь

Составы скорые.

Так значит, ты, Верховный,

Тоже ложь,

А ложь подсудна.

Ей судья - история!

В лагерях вынашивали сюжеты будущих книг А.Солженицын, В.Шаламов, Д.Андреев, Л.Разгон, О.Волков, писали стихи; огромная армия «врагов» внутренне противостояла в годы войны сразу двум силам - Гитлеру и Сталину. Надеялись ли они найти читате­ля? Конечно. Их лишили слова, как и Шварца, Зощенко, многих других. Но оно - это слово - было произнесено.

В годы войны не были созданы художественные произведения мирового значения, но будничный, каждодневный подвиг рус­ской литературы, ее колоссальный вклад в дело победы народа над смертельно опасным врагом не может быть ни переоценен, ни забыт.

ЛИТЕРАТУРА ПОСЛЕВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

Война оказала большое влияние на духовный климат советско­го общества. Сформировалось поколение, ощутившее в связи с победой чувство собственного достоинства. Люди жили надеждой на то, что с окончанием войны все изменится к лучшему. Побы­вавшие в Европе воины-победители увидели совсем другую жизнь, сравнивали ее с собственной, довоенной. Все это пугало правя­щую партийную элиту. Ее существование было возможно только в атмосфере страха и подозрительности, при жестком контроле над умами, деятельностью творческой интеллигенции.

В последние годы войны были проведены репрессии против целых народов - чеченцев, ингушей, калмыков и ряда других, поголовно обвиненных в предательстве. Не домой, а в лагеря, в ссылку отправлялись бывшие военнопленные и граждане, угнан­ные на работу в Германию.

Вся идеологическая работа в послевоенные годы была подчи­нена интересам административно-командной системы. Вес сред­ства были направлены на пропаганду исключительных успехов советской экономики и культуры, будто бы достигнутых под муд­рым руководством «гениального вождя всех времен и пародов». Образ процветающей держаны, народ которой наслаждается благами со­циалистической демократии, получив отражение в, как тогда говорили, «лакировочных» книгах, картинах, фильмах, не имел ничего общего с реальностью. Правда о жизни народа, о войне с трудом пробивала себе дорогу.

Возобновилось наступление на личность, на интеллигентность, на формируемый ею тип сознания. В 1940- 1950-е годы творческая интеллигенция представляла собой повышенную опасность для партноменклатуры. С нее и началась новая волна репрессий уже послевоенного времени.

15 мая 1945 г. открылся Пленум Правления Союза писателей СССР. Н.Тихонов в докладе о литературе 1944- 1945 гг. заявил: «Я не призываю к лихой резвости над могилами друзей, но я про­тив облака печали, закрывающего нам путь». 26 мая в «Литературной газете» О.Берггольц ответила ему статьей «Путь к зрелости»: «Существует тенденция, представители которой всячески проте­стуют против изображения и запечатления тех великих испыта­ний, которые вынес наш народ в целом и каждый человек в от­дельности. Но зачем же обесценивать народный подвиг? И зачем же преуменьшать преступления врага, заставившего наш народ испытать столько страшного и тяжкого? Враг повержен, а не про­щен, поэтому ни одно из его преступлений, т.е. ни одно страдание наших людей не может быть забыто».

Через год даже такая «дискуссия» уже была невозможна. ЦК партии буквально торпедировал русское искусство четырьмя по­становлениями. 14 августа 1946 г. было обнародовано постановле­ние о журналах «Звезда» и «Ленинград», 26 августа - «О репер­туаре драматических театров и мерах по его улучшению», 4 сен­тября - о кинофильме «Большая жизнь». В 1948 г. появилось по­становление «Об опере В. Мурадели "Великая дружба"». Как ви­дим, «охвачены» были основные виды искусства - литература, кино, театр, музыка.

В этих постановлениях содержались декларативные призывы к творческой интеллигенции создавать высокоидейные художествен­ные произведения, отражающие трудовые свершения советского народа. В то же время деятели искусства обвинялись в пропаганде буржуазной идеологии: постановление о литературе, например, содержало несправедливые и оскорбительные оценки творчества и личности Ахматовой, Зощенко и других писателей и означало усиление жесткой регламентации как основного метода руковод­ства художественным творчеством.

Поколения людей составляли свое мнение об Ахматовой и Зо­щенко, исходя из официальных оценок их творчества, постанов­ление о журналах «Звезда» и «Ленинград» изучалось в школах и было отменено только сорок лет спустя! Зощенко и Ахматова были исключены из Союза писателей. Их перестали печатать, лишив заработка. Они не были отправлены в ГУЛАГ, но жить в положении отверженных, в качестве «нагляд­ного пособия» для инакомыслящих, было невыносимо.

Почему же новая волна идеологических репрессий началась именно с этих художников слова? Ахматова, которая была отлуче­на от читателя на два десятилетия и объявлена живым анахрониз­мом, в годы войны обратила на себя внимание прекрасными пат­риотическими стихами. За ее сборником 1946 г. у книжных магази­нов с утра выстраивалась очередь, на поэтических вечерах в Мос­кве- ее приветствовали стоя. Большой популярностью пользовался Зощенко. Его рассказы звучали по радио и с эстрады. Несмотря на то что книга «Перед восходом солнца» была раскритикована, до 1946 г. он оставался одним из самых уважаемых и любимых писате­лей.

Продолжались репрессии. В 1949 г. был арестован один из круп­нейших русских религиозных философов первой половины XX в. Л.Карсавин. Страдая от туберкулеза в тюремной больнице, для выражения своих философских идей он обратился к стихотворной форме («Венок сонетов», «Терцины»). Умер Карсавин в заключе­нии в 1952 г.

Десять лет (1947-1957) находился во Владимирской тюрьме выдающийся русский мыслитель, философ, поэт Д. Андреев. Он ра­ботал над своим трудом «Роза Мира», писал стихи, свидетельствую­щие не только о мужестве в отстаивании своего призвания, но и о трезвом понимании того, что происходит в стране: Не заговорщик я, не бандит.

Я - вестник другого дня.

А тех, кто сегодняшнему кадит,

Достаточно без меня.

Трижды арестовывалась поэтесса А. Баркова. Ее стихи суровы, как и та жизнь, которую она вела столько лет: Клочья мяса, пропитанные грязью,

В гнусных ямах топтала нога.

Чем вы были? Красотой? Безобразием?

Сердцем друга? Сердцем врага?..

Что им помогало выдержать? Сила духа, уверенность в своей правоте и искусство. У А.Ахматовой хранилась тетрадка из берес­ты, где были процарапаны ее стихи. Их записала по памяти одна из сосланных «жен врагов народа». Стихи униженного великого поэта помогли ей выстоять, не сойти с ума.

Неблагоприятная ситуация сложилась не только в искусстве, но и в науке. Особенно пострадали генетика и молекулярная био­логия. На сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 г. монопольное положе­ние в агробиологии заняла группа Т.Д.Лысенко. Хотя его реко­мендации были абсурдны, их поддержало руководство страны. Уче­ние Лысенко было признано единственно правильным, а генети­ка объявлена лженаукой. О том, в каких условиях приходилось ра­ботать противникам Лысенко, позже рассказал а романе «Белые одежды» В.Дудинцев.

Начато «холодной войны» отозвалось в литературе конъюнк­турными пьесами «Русский вопрос» (1946) К.Симонова, «Голос Америки» (1949) Б.Лавренева, «Миссурийский вальс» (1949) Н.Погодина. Было, например, раздуто «дело Клюевой - Роскина» - ученых, которые, издав на родине книгу «Биотерапия зло­качественных опухолей», передали рукопись американским кол­легам через секретаря Академии медицинских наук СССР В.Парина. Последний был осужден на 25 лет как шпион, а авторы вместе с министром здравоохранения преданы «суду чести» и объявлены «безродными космополитами».

Эта история моментально была использована в пьесах «Чужая тень» (1949) К.Симонова, «Великая сила» (1947) Б.Ромашова, «Закон чести» (1948) А. Штейна. По последнему произведению сроч­но был снят фильм «Суд чести». В финале общественный обвини­тель - военный хирург, академик Верейский, обращаясь к на­электризованному залу, обличал профессора Добротворского: «Именем Ломоносова, Сеченова и Менделеева, Пирогова и Пав­лова... именем Попова и Ладыгина... Именем солдата Советской Армии, освободившего поруганную и обесчещенную Европу! Име­нем сына профессора Добротворского, геройски погибшего за, от­чизну, - я обвиняю!» Демагогический стиль и пафос обвинителя живо напомнили выступления А.Вышинского на политических процессах 1930-х годов. Однако о пародировании не было и речи. Такой стиль был принят повсеместно. В 1988 г. Штейн по-другому оценивал свое сочинение: «...Мы все, и я в том числе, несем ответственность за то, что были... в плену слепой веры и доверия к высшему партийному руководству». Еще более резко обозначил причину появления подобных произведений в кино, литературе, живописи, скульптуре Е.Габрилович: «Я немало писал для кино. И все же, конечно, далеко не обо всем. Почему? Неужели (ведь именно так оправдываются сейчас) не видел того, что твори­лось? Все видел, вполне, вплотную. Но промолчал. Причина? Лад­но, скажу: не хватало духа. Мог жить и писать, но не было сил погибнуть». Участие в подобных акциях сулило немалые выгоды. Штейн за фильм «Суд чести» получил Сталинскую премию.

Официально одобренные повести, романы, пьесы, фильмы, спектакли, картины, как правило, разрушали престиж культуры в народном сознании. Этому же способствовали бесконечные проработочные кампании.

В послевоенные годы продолжалась начавшаяся еще до войны борьба с «формализмом». Она охватила литературу, музыку, изоб­разительное искусство. В 1948 г. состоялись Первый Всесоюзный съезд советских композиторов и трехдневное совещание деятелей музыкального искусства в ЦК партии. В результате советских ком­позиторов искусственно разделили на реалистов и формалистов. При этом в формализме и антинародностн обвинялись самые та­лантливые - Д.Шостакович, С.Прокофьев. Н.Мясковский, В.Шебалин, А.Хачатурян, произведения которых стали мировой классикой. Созданная в 1947 г. Академия художеств СССР уже с первых лет своего существования тоже включилась в борьбу с «формализмом».

В кино и театре подобная практика привела к резкому сокраще­нию числа новых фильмов и спектаклей. Если в 1945 г. было выпущено 45 полнометражных художественных фильмов, то в 1951-м - всего 9, причем часть из них - снятые на пленку спектакли. Теат­ры ставили в сезон не более двух-трех новых пьес. Установка на шедевры, выполненные по указаниям «сверху», вела к мелочной опеке над авторами. Каждый фильм или спектакль принимался и обсуждался по частям, художники вынуждены были постоянно до­делывать и переделывать свои произведения в соответствии с оче­редными указаниями чиновников.

В литературе наступило время А. Сурова, А.Софронова, В. Кочетова, М.Бубеннова, С.Бабаевского, Н.Грибачева, П.Павленко и других авторов, произведения которых сегодня мало кто вспо­минает. В 1940-е годы они находились в зените славы, награжда­лись всяческими премиями.

Другой акцией верхов была кампания по борьбе с космополи­тизмом. При этом в гонимые попадали не только евреи, но и армя­не (например, Г. Бояджиев), русские. Космополитом оказался рус­ский критик В. Сутырин, сказавший правду о бездарных конъюнк­турных произведениях А. Штейна, о картине «Падение Берлина», где Сталин возвеличивался за счет принижения военных заслуг маршала Жукова.

В Литературном институте разоблачали студентов, которые якобы следовали в своем творчестве учению наставников-космополитов. Появились статьи против воспитанников поэта П.Антокольско­го - М.Алигер, А. Межирова. С.Гудзенко.

В театрах шли примитивные, «прямолинейные» пьесы типа «Зе­леной улицы» А. Сурова и «Московского характера» А. Софронова. Были изгнаны из своих театров режиссеры А.Таиров и Н.Акимов. Этому предшествовала статья в «Правде» «Об одной антипатрио­тической группе театральных критиков». В частности, она была направлена против критика И.Юзовского, известного своими ра­ботами о Горьком. Властям не нравилось, как он истолковывал образ Нила в «Мещанах», а главное - как непочтительно отозвал­ся о пьесах А. Сурова «Далеко от Сталинграда» и Б. Чирскова «По­бедители».

За упадочнические настроения критиковали знаменитое сти­хотворение М.Исаковского «Враги сожгли родную хату», ставшее народной песней. Написанная им в 1946 г. поэма «Сказка о правде» на долгие голы осталась «в столе».

Среди композиторов и музыковедов тоже выявляли космопо­литов.

Руководящая идея была сформулирована официозным крити­ком В. Ермиловым, утверждавшим, что прекрасное и реальное уже воссоединились в жизни советского человека. Со страниц книг, со сцены и экрана хлынули бесконечные варианты борьбы лучшего с хорошим. Литературные издания заполонил поток бесцветных по­средственных произведений. Социальные типы, модели поведения«положительных» и «отрицательных» героев, набор проблем, поломавших их, - все это кочевало из одного произведения в другое. Всячески поощрялся жанр советского «производственного» рома­на («Сталь и шлак» В.Попова).

Энтузиастами социалистического строительства изображены герои романа В.Ажаева «Далеко от Москвы» (1948). Речь в нем идет об ускоренном строительстве нефтепровода на Дальнем Во­стоке. Ажаев, сам узник ГУЛАГа, прекрасно знал, какими сред­ствами велись подобные работы, но налисал роман «как надо», и произведение получило Сталинскую премию. По свидетель­ству В.Каверина, в бригаде Ажаева был поэт Н.Заболоцкий, у которого остались иные впечатления от «ударных» зэковских строек:

Там в ответ не шепчется береза,

Корневищем вправленная в лед.

Там над нею в обруче мороза

Месяц окровавленный плывет.

Не отставала от прозы и драматургия, наводняя театральные подмостки пьесами типа «Калиновой рощи» А.Корнейчука, в ко­торой председатель колхоза спорит с колхозниками на важную тему: какого уровня жизни им добиваться - просто хорошего или «еще лучшего».

Надуманные сюжеты, откровенная конъюнктурность. Схема­тизм в трактовке образов, обязательное восхваление советского образа жизни и личности Сталина - таковы отличительные черты литературы, официально пропагандировавшейся административ­но-командной системой в период 1945- 1949 гг.

Ближе к 1950-м годам ситуация несколько переменилась: нача­ли критиковать бесконфликтность и лакировку действительности в искусстве. Теперь романы С. Бабаевского «Кавалер Золотой Звез­ды» и «Свет над землей», удостоенные всяческих наград, обвиня­лись в приукрашивании жизни. На ХТХ съезде партии (1952) сек­ретарь ЦК Г. Маленков заявил: «Нам нужны советские Гоголи и Щедрины, которые огнем сатиры выжигали бы из жизни все от­рицательное, прогнившее, омертвевшее, все то, что тормозит дви­жение вперед». Последовали новые постановления. В «Правде» по­явилась редакционная статья «Преодолеть отставание в драматур­гии» и приуроченное к столетней годовщине со дня смерти Н. Го­голя обращение к художникам с призывом развивать искусство сатиры.

В искренность этих призывов трудно было поверить - родилась эпиграмма:

Мы за смех, по нам нужны

Подобрее Щедрины

И такие Гоголи,

Чтобы нас не трогали.

Благородное искусство сатиры пытались использовать для по­исков и разоблачения очередных «врагов».

Разумеется, художественная жизнь страны в 1940- 1950-е годы не исчерпывалась лакировочными поделками. Судьба талантливых, правдивых произведений складывалась непросто.

Повесть В.Некрасова «В окопах Сталинграда», опубликованная в 1946 г., была удостоена Сталинской премии в 1947 г., но уже через год ее критиковали в печати за «недостаток идейности». Об истинной причине фактического запрещения книги очень точно сказал В.Быков: «Виктор Некрасов увидел на войне интеллигента и утвердил его правоту и его значение как носителя духовных цен­ностей».

В 1949-1952 гг. в центральных «толстых» журналах было опуб­ликовано всего одиннадцать произведений о войне. И вот в то вре­мя, когда большинство писателей, следивших за конъюнктурой, штамповали бесконечные «производственные» романы и повести, В.Гроссман принес в журнал роман «За правое дело» (первона­чальное название «Сталинград»). А.Фадеев передал писателю ука­зание «сверху» переделать произведение, якобы умаляющее подвиг сталинградцев и направляющую роль Ставки. Однако Гроссман сохранил свой замысел. Полностью воплотить его при сложившихся обстоятельствах он не мог, но продолжал работать. Так появилась дилогия «Жизнь и судьба» - эпическое произведение, которое в 1960-е годы было «арестовано и увидело» свет лишь в 1980-е.

Роман «За правое дело» обсуждался на многочисленных заседа­ниях редколлегий. Рецензенты, консультанты, редакторы настаи­вали на своих замечаниях, даже комиссия Генштаба визировала текст произведения. Пугала суровая правда, от которой Гроссман не хотел отказываться. Нападки продолжались и после публикации романа. Особенно опасными для дальнейшей творческой судьбы писателя были отрицательные отзывы в центральных партийных изданиях - газете «Правда» и журнале «Коммунист».

Административно-командная система сделана все возможное для того, чтобы направить развитие искусства и литературы в нужное ей русло. Только после смерти Сталина в марте 1953 г. литератур­ный процесс несколько оживился. В периоде 1952 по 1954 г. появи­лись роман Л.Леонова «Русский лес», очерки В.Овечкина, Г.Троепольского, начало «Деревенского дневника» Е.Дороша, повести В.Тендрякова. Именно очерковая литература позволила, наконец, авторам открыто высказать свою позицию. Соответственно в про­зе, поэзии, драматургии усилилось публицистическое начало.

Это пока были лишь ростки правды в искусстве. Только после XX съезда КПСС начался новый этап в жизни общества.

ЛИТЕРАТУРА В ГОДЫ «ОТТЕПЕЛИ»

Еще в 1948 г. в журнале «Новый мир» было опубликовано сти­хотворение Н.Заболоцкого «Оттепель», в котором описывалось обычное природное явление, однако и контексте тогдашних собы­тий общественной жизни оно воспринималось как метафора:

Оттепель после метели.

Только утихла пурга,

Разом сугробы осели

И потемнели снега...

Пусть молчаливой дремотой

Белые дышат поля,

Неизмеримой работой

Занята снова земля.

Скоро проснутся деревья.

Скоро, построившись в ряд,

Птиц перелетных кочевья

В трубы весны затрубят.

В 1954 г. появилась повесть И.Эренбурга «Оттепель», вызвавшая бурные дискуссии. Написана она была на злобу дня и теперь почти забыта, но название ее отразило суть перемен. «Многих название смущало, потому что в толковых словарях оно имеет два значения: оттепель среди зимы и оттепель как конец зимы, - я думал о последнем», - так объяснил свое понимание происходящего И. Эренбург.

Процессы, происходившие в духовной жизни общества, на­шли свое отражение в литературе и искусстве тех лет. Разверну­лась борьба против лакировки, парадного показа действитель­ности.

В журнале «Новый мир» были опубликованы первые очерки В.Овечкина «Районные будни», «В одном колхозе», «В том же райо­не» (1952-1956), посвященные селу и составившие книгу. Автор правдиво описал трудную жизнь колхоза, деятельность секретаря райкома, бездушного, спесивого чиновника Борзова, при этом в конкретных подробностях проступали черты социального обобще­ния. В те годы для этого требовалась беспримерная смелость. Книга Овечкина стала злободневным фактом не только литера­турной, но и общественной жизни. Ее обсуждали на колхозных собраниях и партийных конференциях.

Хотя на взгляд современного читателя очерки могут пока­заться схематичными и даже наивными, для своего времени они значили многое. Опубликованные в ведущем «толстом» журнале и частично перепечатанные в «Правде», они положили начало преодолению жестких канонов и штампов, утвердившихся в ли­тературе.

Время настоятельно требовало глубокого обновления. В двенад­цатом номере журнала «Новый мир» за 1953 г. была напечатана статья В.Померанцева «Об искренности в литературе». Он одним из первых заговорил о крупных просчетах современной литерату­ры - об идеализации жизни, надуманности сюжетов и характе­ров: «История искусства и азы психологии вопиют против делан­ных романов и пьес...»

Казалось бы, речь идет о вещах тривиальных, но в контексте 1953 г. эти слова звучали иначе. Удар наносился по самому «боль­ному» месту социалистического реализма - нормативности, пре­вратившейся в шаблонность. Критика была конкретна и направле­на на некоторые превозносившиеся в то время книги - романы С.Бабаевского, М.Бубеннова. Г.Николаевой и др. В.Померанцев выступил против рецидивов конъюнктурщины, перестраховки, глу­боко укоренившихся в сознании некоторых писателей. Однако ста­рое не сдавалось без боя.

Статья В.Померанцева вызвала широчайший резонанс. О ней писали в журнале «Знамя», в «Правде», в «Литературной газете» и других изданиях. Рецензии носили в большинстве своем разносный характер. Вместе с Померанцевым подвергались критике Ф.Абра­мов, М.Лифшиц, М. Щеглов.

Ф.Абрамов сопоставил романы Бабаевского, Медынского, Ни­колаевой. Лаптева и других сталинских лауреатов с реальной жиз­нью и пришел к такому выводу: «Может показаться, будто авторы соревнуются между собой, кто легче и бездоказательнее изобразит переход от неполного благополучия к полному процветанию».

М.Лифшиц высмеял «творческие десанты» писателей на ново­стройки и промышленные предприятия, в результате которых в печати появлялись лживые репортажи.

М. Щеглов положительно отозвался о романе Л.Леонова «Рус­ский лес», но усомнился в трактовке образа Грацианского, кото­рый в молодости был провокатором царской охранки. Щеглов пред­лагал истоки нынешних пороков искать отнюдь не в дореволюци­онной действительности.

На партийном собрании московских писателей статьи В. Поме­ранцева, Ф.Абрамова, М.Лифшица были объявлены атакой на основополагающие положения социалистического реализма. Был подвергнут критике редактор «Нового мира» А.Т.Твардовский, благодаря которому до читателя дошли многие значительные про­изведения.

В августе 1954 г. было принято решение ЦК КПСС «Об ошибках «Нового мира». Опубликовали его как решение секретариата Со­юза писателей. Статьи Померанцева, Абрамова. Лифшица, Щег­лова были признаны «очернительскими». Твардовского сняли с поста главного редактора. Набор его поэмы «Теркин на том свете», готовившийся для пятого номера, рассыпали, а ведь се ждали! Л. Ко­пелев свидетельствует: «Мы воспринимали эту поэму как расчет с прошлым, как радостный, оттепельный поток, смывающий прах и плесень сталинской мертвечины».

На пути новой литературы к читателю встала идеологическая цензура, всячески поддерживавшая административно-командную систему. 15 декабря 1954 г. открылся II Всесоюзный съезд советских писателей. С докладом «О состоянии и задачах советской литературы» выступил А. Сурков. Он подверг критике повесть И. Эренбурга «От­тепель», роман В.Пановой «Времена года» за то, что их авторы «встали на нетвердую почву абстрактного душеустроительства». За повышенный интерес к одним теневым сторонам жизни в адрес этих же авторов высказал упреки и К.Симонов, делавший содоклад «Проблемы развития прозы».

Выступавшие в прениях довольно четко разделились на тех, кто развивал мысли докладчиков, и тех, кто пытался отстоять право на новую литературу. И. Эренбург заявил, что «общество, которое развивается и крепнет, не может страшиться правды: она опасна только обреченным».

В. Каверин рисовал будущее советской литературы: «Я вижу литературу, в которой приклеивание ярлыков считается позором и преследуется в уголовном порядке, которая помнит и любит свое прошлое. Помнит, что сделал Юрий Тынянов для нашего истори­ческого романа и что сделал Михаил Булгаков для нашей драма­тургии. Я вижу литературу, которая не отстает от жизни, а ведет ее за собою». С критикой современного литературного процесса выс­тупили также М.Алигер, А.Яшин. О.Берггольц.

Съезд продемонстрировал, что шаги вперед были налицо, но инерция мышления оставалась еще очень сильной.

Центральным событием 1950-х годов стал XX съезд КПСС, на котором прозвучало выступление Н. С. Хрущева с докладом «О куль­те личности и его последствиях». «Доклад Хрущева подействовал сильнее и глубже, чем все, что было прежде. Он потрясал самые основы нашей жизни. Он заставил меня впервые усомниться в спра­ведливости нашего общественного строя. <...> Этот доклад читали на заводах, фабриках, в учреждениях, в институтах. <...>

Даже те, кто и раньше многое знал, даже те, кто никогда не верил тому, чему верила я, и они надеялись, что с XX съезда начинается обновление», - вспоминает известная правозащитница Р.Орлова.

События в обществе обнадеживали, окрыляли. В жизнь вступа­ло новое поколение интеллигенции, объединенное не столько возрастом, сколько общностью взглядов, так называемое поко­ление «шестидесятников», которое восприняло идеи демократизации и десталинизации общества и пронесло их через последую­щие десятилетия.

Пошатнулся сталинский миф о единой советской культуре, о едином и самом лучшем методе советского искусства - социали­стическом реализме. Оказалось, что не забыты ни традиции Се­ребряного века, ни импрессионистические и экспрессионистиче­ские поиски 1920-х годов. «Мовизм» В.Катаева, проза В.Аксенова, и т.п., условно-метафорический стиль поэзии А. Вознесенского, Р.Рождественского, возникновение «Лиано­зовской» школы живописи и поэзии, выставки художников-аван­гардистов, экспериментальные театральные постановки - это яв­ления одного порядка. Налицо было возрождение искусства, раз­вивающегося по имманентным законам, посягать на которые го­сударство не имеет права.

Искусство «оттепели» жило надеждой. В поэзию, театр, кино ворвались новые имена: Б.Слуцкий, А. Вознесенский, Е.Евтушен­ко, Б.Ахмадулина, Б.Окуджава. Н.Матвеева. Заговорили долго молчавшие Н.Асеев, М.Светлов, Н.Заболоцкий, Л.Мартынов...

Возникли новые театры: «Современник» (1957 г.; режиссер - О. Ефремов), Театр драмы и комедии на Таганке (1964 г.; режис­сер - Ю.Любимов), Театр МГУ... В Ленинграде с успехом шли спектакли Г.Товстоногова и Н.Акимова; на театральные подмост­ки возвратились «Клоп» и «Баня» В.Маяковского, «Мандат» Н.Эрдмана... Посетители музеев увидели картины К. Петрова-Водкина, Р.Фалька, раскрывались тайники спецхранов, запасники в музеях.

В кинематографии появился новый тип киногероя - рядового человека, близкого и понятного зрителям. Такой образ был вопло­щен Н.Рыбниковым в фильмах «Весна на Заречной улице», «Вы­сота» и А. Баталовым в фильмах «Большая семья», «Дело Румянце­ва», «Дорогой мой человек».

После XX съезда партии появилась возможность по-новому осмыслить события Великой Отечественной войны. До истинной правды, конечно же, было далеко, но на смену ходульным обра­зам приходили обыкновенные, рядовые люди, вынесшие на сво­их плечах всю тяжесть войны. Утверждалась правда, которую не­которые критики презрительно и несправедливо называли «окоп­ной». В эти годы были опубликованы книги Ю. Бондарева «Баталь­оны просят огни» (1957), «Тишина» (1962), «Последние залпы» (1959); Г.Бакланова «Южнее главного удара» (1958), «Пядь зем­ли» (1959); К.Симонова «Живые и мертвые» (1959), «Солдатами не рождаются» (1964); С.Смирнова «Брестская крепость» (1957 - 1964) и др. Военная тема по-новому прозвучала в первом же программ­ном спектакле «Современника» «Вечно живые» (1956) по пьесе В. Розова.

Лучшие советские фильмы о войне получили признание не толь­ко в нашей стране, но и за рубежом: «Летят журавли», «Баллада о солдате», «Судьба человека».

Особое звучание в период «оттепели» приобрела проблема мо­лодежи, ее идеалов и места в обществе. Кредо этого поколения выразил В.Аксенов в повести «Коллеги» (1960): «Мое поколение людей, идущих с открытыми глазами. Мы смотрим вперед и на­зад, и себе под ноги... Мы смотрим ясно на вещи и никому не позволим спекулировать тем, что для нас свято».

Возникали новые издания: журналы «Молодая гвардия» А.Ма­карова, «Москва» Н.Атарова, альманахи «Литературная Москва» и «Тарусские страницы» и др.

В «оттепельные» годы к читателю вернулись прекрасная проза и поэзия. Публикации стихов А. Ахматовой и Б. Пастернака вызвали интерес и к их раннему творчеству, вновь вспомнили об И. Ильфе и Е.Петрове, С.Есенине, М.Зощенко, были изданы еще недавно запрещенные книги Б.Ясенского, И.Бабеля... 26 декабря 1962 г. в Большом зале ЦДЛ прошел вечер памяти М. Цветаевой. Перед этим вышел небольшой ее сборничек. Современники воспринимали это как торжество свободы.

В начале сентября 1956 г. впервые во многих городах был прове­ден Всесоюзный день поэзии. Известные и начинающие поэты «вышли к народу»: стихи читались в книжных магазинах, клубах, школах, институтах, на открытых площадках. В этом не было ниче­го общего с пресловутыми «творческими командировками» от Союза писателей прежних лет.

Стихи ходили в списках, их переписывали, заучивали наизусть. Поэтические вечера в Политехническом музее, концертных залах и в Лужниках собирали огромные аудитории любителей поэзии.

Поэты падают,

дают финты

меж сплетен, патоки

но где 6 я ни был - в земле, на Ганге, -

ко мне прислушивается

магически

раковиною

Политехнического! -

так в стихотворении «Прощание с Политехническим» (1962) опре­делил А. Вознесенский взаимоотношения поэта и его аудитории.

Причин поэтического бума было немало. Это и традиционный интерес к поэзии Пушкина, Некрасова, Есенина, Маяковского, и память о стихах военных лет, которые помогали выстоять, и гонения на лирическую поэзию в послевоенные годы...

Когда начали печатать стихи, свободные от морализаторства, публика потянулась к ним, в библиотеках выстраивались очереди. Но особый интерес вызывали «эстрадники», стремившиеся осмыс­лить прошлое, разобраться в настоящем. Их задиристые стихи бу­доражили, заставляли включаться в диалог, напоминали о поэти­ческих традициях В. Маяковского.

Возрождению традиций «чистого искусства» XIX в., модерниз­ма начала XX в. способствовало издание и переиздание, хотя и в ограниченных объемах, произведений Ф.Тютчева, А.Фета, Я.Полонского. Л.Мея, С.Надсона, А.Блока, А.Белого, И.Буни­на, О.Мандельштама, С.Есенина.

Запретные ранее темы начали интенсивно осваиваться литера­туроведческой наукой. Труды о символизме, акмеизме, литератур­ном процессе начала XX в., о Блоке и Брюсове еще нередко стра­дали социологизаторским подходом, но все же вводили в научный оборот многочисленные архивные и историко-литературные ма­териалы. Пусть небольшими тиражами, но публиковались работы М. Бахтина, труды Ю.Лотмана, молодых ученых, в которых би­лась живая мысль, шли поиски истины.

Интересные процессы происходили в прозе. В 1955 г. в «Новом мире» был напечатан роман В. Дудинцева «Не хлебом единым». Энтузиасту-изобретателю Лопаткину всячески мешали бюрократы типа Дроздова. Роман заметили: о нем говорили и спорили не только писатели и критики. В коллизиях книги читатели узнавали самих себя, друзей и близких. В Союзе писателей дважды назначали и отменяли обсуждение романа на предмет издания его отдельной книгой. В конце концов большинство выступающих роман поддержали. К. Паустовский уви­дел заслугу автора в том, что он сумел описать опасный челове­ческий тип: «Если бы не было дроздовых, то живы были бы вели­кие, талантливые люди - Бабель, Пильняк, Артем Веселый... Их уничтожили Дроздовы во имя собственного благополучия... Народ, который осознал свое достоинство, сотрет дроздовых с лица земли. Это первый бой нашей литературы, и его надо довести до конца».

Как видим, каждая публикация подобного рода воспринималась как победа над старым, прорыв в новую действительность.

Самым значительным достижением «оттепельной» прозы стало появление в 1962 г. на страницах «Нового мира» повести А.Сол­женицына «Один день Ивана Денисовича». Она произвела на А.Твардовского, который вновь возглавил журнал, сильное впе­чатление. Решение публиковать пришло сразу же, но потребовался весь дипломатический талант Твардовского, чтобы осуществить за­думанное. Он собрал восторженные отзывы самых именитых писателей - С.Маршака, К.Федина, И.Эренбурга, К.Чуковского, на­звавшего произведение «литературным чудом», написал введение и через помощника Хрущева передал текст Генеральному секрета­рю, который склонил Политбюро разрешить публикацию повести.

По свидетельству Р.Орловой, публикация «Одного дня Ивана Денисовича» вызвала необычайное потрясение. Хвалебные рецен­зии напечатали не только К.Симонов в «Известиях» и Г.Бакла­нов в «Литгазете», но и В.Ермилов в «Правде», А.Дымшиц в «Литературе и жизни». Недавние твердокаменные сталинцы, бди­тельные «проработчики» хвалили ссыльного, узника сталинских лагерей.

Сам факт выхода в свет повести Солженицына вселял надежду, что появилась возможность говорить правду. В январе 1963 г. «Но­вый мир» напечатал его рассказы «Матренин двор» и «Случай на станции Кречетовка». Союз писателей выдвинул Солженицына на Ленинскую премию.

Эренбург публиковал «Люди, годы, жизнь». Мемуарное произ­ведение казалось современнее злободневных романов. Спустя де­сятилетия писатель осмысливал жизнь страны, выходящей из не­моты сталинской тирании. Эренбург предъявлял счет и самому себе, и государству, нанесшему тяжкий урон отечественной культуре. В этом острейшая общественная актуальность этих мемуаров, ко­торые вышли все же с купюрами, восстановленными только в конце 1980-х годов.

В эти же годы А. Ахматова решилась впервые записать «Рекви­ем», который долгие годы существовал лишь в памяти автора и близких ему людей. Л. Чуковская готовила к печати «Софью Пет­ровну» - повесть о годах террора, написанную в 1939 г. Литератур­ная общественность делала попытки отстоять в печати прозу В. Шаламова, «Крутой маршрут» Е.Гинзбург, добивалась реабилитации О.Мандельштама, И.Бабеля, П.Васильева, И.Катаева и других репрессированных писателей и поэтов.

Новой культуре, только начинавшей формироваться, противо­стояли мощные силы в лице причастных к управлению искусством «идеологов» из ЦК и протежируемых ими критиков, писателей, художников. Противостояние этих сил прошло через все годы «от­тепели», делая каждую журнальную публикацию, каждый эпизод литературной жизни актом идеологической драмы с непредсказу­емым финалом.

Идеологические стереотипы прошлого продолжали сдерживать развитие литератур но-критической мысли. В передовой статье жур­нала ЦК КПСС «Коммунист» (1957 г., № 3) официально подтвер­ждалась незыблемость принципов, провозглашенных в постанов­лениях 1946- 1948 гг. по вопросам литературы и искусства (поста­новления о М.Зощенко и А.Ахматовой были дезавуированы толь­ко в конце 1980-х годов).

Трагическим событием в литературной жизни страны стала травля Б.Пастернака в связи с присуждением ему Нобелевской премии.

В романе «Доктор Живаго» (1955) Пастернак утверждал, что свобода человеческой личности, любовь и милосердие выше рево­люции, человеческая судьба - судьба отдельной личности - выше идеи всеобщего коммунистического блага. Он оценивал события революции вечными мерками общечеловеческой нравственности в то время, когда наша литература все больше замыкалась в нацио­нальных рамках.

31 октября 1958 г. в Доме кино состоялось общее собрание мос­ковских писателей. Критиковали роман, который почти никто не читал, всячески унижали автора. Сохранилась стенограмма собра­ния (она опубликована в книге В. Каверина «Эпилог»). Пастернака вынудили отказаться от Нобелевской премии. Вы­сылке автора за границу помешал звонок Хрущеву Джавахарлала Неру, который предупредил, что в этом случае дело получит меж­дународную огласку.

В 1959 г. Пастернак написал о пережитом им горькое и провид­ческое стихотворение «Нобелевская премия»:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу ходу нет.

Что же сделал я за пакость,

Я, убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба,

Верю я, придет пора, -

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.

Резким нападкам был подвергнут роман В. Дудинцева «Не хле­бом единым». Автора обвиняли в том, что его произведение «сеет уныние, порождает анархическое отношение к государственному аппарату».

Нормативная эстетика социалистического реализма была серь­езным препятствием на пути к зрителю и читателю многих талант­ливых произведений, в которых нарушались принятые каноны изоб­ражения исторических событии или затрагивались запретные темы, велись поиски в области формы. Административно-командная си­стема жестко регламентировала уровень критики существующего строя.

В Театре сатиры поставили комедию Н.Хикмета «А был ли Иван Иванович?» - о простом рабочем парне, который становится карьеристом, бездушным чиновником. После третьего показа спектакль был запрещен.

Закрыли альманах «Литературная Москва». Редакция его была общественная, на добровольных началах. Имена ее членов гаран­тировали высокий художественный уровень публикуемых произ­ведений, обеспечивали полную меру гражданской ответственно­сти (достаточно назвать К. Паустовского, В.Каверина, М.Алигер, А. Бека, Э. Казакевича).

Первый выпуск вышел в декабре 1955 г. Среди его авторов были К.Федин, С.Маршак, Н.Заболоцкий, А.Твардовский, К.Симо­нов, Б.Пастернак, А.Ахматова, М.Пришвин и другие.

По свидетельству В.Каверина, над вторым сборником работа­ли одновременно с первым. В частности, в нем напечатали боль­шую подборку стихов М.Цветаевой и статью о ней И.Эренбурга, стихи Н.Заболоцкого, рассказы Ю.Нагибина, А.Яшина, интерес­ные статьи М. Щеглова «Реализм современной драмы» и А. Крона «Заметки писателя».

Первый выпуск альманаха продавался с книжных прилавков в кулуарах XX съезда. Дошел до читателя и второй выпуск.

Для третьего выпуска «Литературной Москвы» предоставили свои рукописи К.Паустовский, В.Тендряков, К.Чуковский, А.Твардов­ский, К. Симонов, М. Щеглов и другие писатели и критики. Одна­ко этот том альманаха был запрещен цензурой, хотя в нем, как и в первых двух, не было ничего антисоветского. Принято считать, что поводом к запрещению были опубликованные во втором вы­пуске рассказ А.Яшина «Рычаги» и статья А.Крона «Заметки писателя». В. Каверин называет еще одну причину: М. Щеглов за­тронул в своей статье амбиции одного из влиятельных тогда дра­матургов.

В рассказе А. Яшина четверо крестьян в ожидании начала парт­собрания откровенно разговаривают о том, как трудно живется, о районном начальстве, для которого они только партийные «рыча­ги в деревне», участники кампаний «по разным заготовкам да сбо­рам - пятидневки, декадники, месячники». Когда пришла учи­тельница - секретарь парторганизации, их словно подменили: «все земное, естественное исчезло, действие перенеслось в другой мир». Страх - вот то страшное наследие тоталитаризма, которое про­должает владеть людьми, превращая их в «рычаги» и «винтики». Таков смысл рассказа.

А. Крон выступил против идеологической цензуры: «Там, где истиной бесконтрольно владеет один человек, художникам отво­дится скромная роль иллюстраторов и одописцев. Нельзя смотреть вперед, склонив голову».

Запрещение «Литературной Москвы» не сопровождалось все­народным судилищем, как это было сделано с Пастернаком, но было созвано общее собрание коммунистов столицы, на котором у общественного редактора альманаха Э. Казакевича требовали по­каяния. Оказывалось давление и на других членов редколлегии.

Через пять лет ситуация повторилась с другим сборником, так­же составленным по инициативе группы писателей (К.Паустов­ского, Н. Панченко, Н. Оттена и А. Штейнберга). «Тарусские стра­ницы», изданные в Калуге в 1961 г., в частности включали прозу М.Цветаевой («Детство в Тарусе») и первую повесть Б.Окуджавы «Будь здоров, школяр!». Цензоры распорядились второе издание сборника, хотя в «Тарусских страницах» уже не было резкостей и свободомыслия А.Крона и М.Щеглова из «Литературной Моск­вы». Властей насторожил сам факт инициативы писателей «сни­зу», их самостоятельность, нежелание быть «рычагами» в полити­ке партийных чиновников. Административно-командная система лишний раз пыталась продемонстрировать свое могущество, пре­подать урок непокорным.

Но группа московских писателей продолжала активную деятель­ность. Они настаивали на публикации романа А. Бека «Онисимов» (под названием «Новое назначение» роман был опубликован но вто­рой половине 1980-х годов), добивались публикации без купюр ме­муаров Е.Драбкиной о последних месяцах жизни Ленина (это стало возможным только в 1987 г.), встали на защиту романа В. Дудинцева «Не хлебом единым», провели в ЦДЛ вечер памяти А. Платонова. За доклад на этом вечере Ю. Карякин был исключен из партии. Вос­становили его в парткомиссии ЦК только после письма в его защи­ту, подписанного десятками писателей-коммунистов Москвы. От­стаивали они и В.Гроссмана в ноябре 1962 г., когда заведующий отделом культуры ЦК Д. Поликарпов обрушился на него с неспра­ведливой критикой. Роман Гроссмана «Жизнь и судьба» был уже к тому времени арестован, «главный идеолог страны» Суслов заявил о том, что это произведение будет напечатано не раньше, чем через двести лет. Писатели требовали ознакомить их с текстом арестован­ного романа, защищали честное имя автора.

И все же произведения обруганных авторов продолжали печа­тать. Твардовский в «Новом мире» опубликовал очерки Е. Дороша, повесть С.Залыгина «На Иртыше», где впервые в нашей литерату­ре была легально сказана правда о раскулачивании, появились первые произведения В.Войновича, Б. Можаева, В.Семина и дру­гих интересных писателей.

30 ноября 1962 г. Хрущев посетил выставку художников-аван­гардистов в Манеже, а потом на встрече руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией зло говорил об ис­кусстве, «непонятном и ненужном народу». На следующей встрече удар пришелся по литературе и литераторам. Обе встречи готови­лись по одному сценарию.

Однако писателей, почувствовавших, как нужно их слово на­роду, трудно было заставить замолчать. В 1963 г. Ф. Абрамов в очерке «Вокруг да около» писал об изнанке половинчатых и сумасброд­ных преобразований в деревне, долго страдавшей от «беспаспорт­ного» рабства. В результате Абрамов, как и опубликовавший за два месяца до него очерк «Вологодская свадьба» А.Яшин, вызвали на себя шквал разгромных рецензий, многие из которых были напе­чатаны в оппозиционном «Новому миру» и другим прогрессив­ным изданиям журнале «Октябрь» (редактор В. Кочетов). Именно с этим печатным органом были связаны тенденции сохранения идеологических установок недавнего прошлого и продолжения административного вмешательства в культуру, что прослеживалось прежде всего в подборе авторов, в «идейно-художественной» (ха­рактерный термин того времени) направленности публикуемых произведений.

С середины 1960-х годов стало очевидно, что «оттепель» не­отвратимо сменяется «заморозками». Усилился административный контроль за культурной жизнью. Деятельность «Нового мира» встре­чала все больше препятствий. Журнал стали обвинять в очерни­тельстве советской истории и действительности, усилился бюро­кратический нажим на редакцию. Каждый номер журнала задер­живался и приходил к читателю с опозданием. Однако смелость и последовательность в отстаивании идей «оттепели», высокий ху­дожественный уровень публикаций создали большой обществен­ный авторитет «Новому миру» и его главному редактору А. Твар­довскому. Это свидетельствовало о том, что высокие идеалы рус­ской литературы продолжали жить, несмотря на сопротивление административно-командной системы.

Понимая, что произведения, затрагивающие основы существу­ющего строя, не будут опубликованы, писатели продолжали рабо­тать «в стол». Именно в эти годы создал многие произведения В.Тендряков. Только сегодня можно по достоинству оценить его рассказы о трагедии коллективизации («Пара гнедых», 1969- 1971, «Хлеб для собаки», 1969-1970), о трагической судьбе русских воинов («Донна Анна», 1975-1976 и др.).

В публицистической повести «Все течет...» (1955) Гроссман ис­следовал особенности структурной и духовной природы сталиниз­ма, оценив его в исторической перспективе как вид национал-коммунизма.

В редакции «Нового мира» уже лежала в это время рукопись книги А. Солженицына «В круге первом», где не только репрессив­ная система, но и все общество, возглавлявшееся Сталиным, со­поставлялось с кругами Дантова ада. Шла работа над художественно-документальным исследованием «Архипелаг ГУЛАГ» (1958 - 1968 гг.). События в нем прослеживаются начиная с карательной политики и массовых репрессий 1918 г.

Все эти и многие другие произведения так и не дошли до своего читателя в 1960-е годы, когда они так нужны были современникам.

1965 год - начало постепенного отвоевывания неосталинизмом одной позиции за другой. Из газет исчезают статьи о культе лично­сти Станина, появляются статьи о волюнтаризме Хрущева. Редак­тируются мемуары. В третий раз переписываются учебники исто­рии. Из издательских планов спешно вычеркиваются книги о ста­линской коллективизации, о тяжелейших ошибках периода войны. Задерживается реабилитация многих ученых, писателей, полко­водцев. В эту пору так и не были изданы прекрасные образцы «за­держанной» литературы 1920- 1930-х годов. Русское зарубежье, куда в скором времени суждено будет отправиться многим из поколе­ния «шестидесятников», по-прежнему оставалось вне круга чте­ния советского человека.

«Оттепель» заканчивалась грохотом танков на улицах Праги, многочисленными судебными процессами над инакомыслящи­ми - И. Бродским, А.Синявским и Ю.Даниэлем, А. Гинзбургом, Е. Галансковым и другими.

Литературный процесс периода «оттепели» был лишен есте­ственного развития. Государство строго регламентировало не толь­ко проблемы, которых можно было касаться художникам, но и формы их воплощения. В СССР запрещали произведения, пред­ставлявшие «идеологическую угрозу». Под запретом были книги С.Беккета, В.Набокова и др. Советские читатели оказались отре­занными не только от современной им литературы, но и от мировой литературы вообще, так как даже то, что переводилось, часто имело купюры, а критические статьи фальсифицировали истинный ход развития мирового литературного процесса. В результате усиливалась национальная замкнутость русской литературы, что тормозило творческий процесс в стране, уводило культуру с магистральных путей развития мирового искусства.

И все же «оттепель» многим открыла глаза, заставила задумать­ся. Это был лишь «глоток свободы», но он помог нашей литературе сохранить себя в следующие двадцать долгих лет стагнации. Период «оттепели» явно носил просветительский характер, был ориентирован на возрождение гуманистических тенденций в ис­кусстве, и в этом его основное значение и заслуга.

Литература

Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. - М., 1996.

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Дисциплина «История русской литературы ХХ века (20-е-50-е гг)» имеет статус специальной дисциплины, предназначенной для чтения студентам IV курса филологического факультета очной, заочной и очно-заочной форм обучения.
Основной целью курса является формирование у студентов системные знания и представления об истории русской литературы ХХ века советского периода, о закономерностях и взаимообусловленности процессов, протекающих в ней.
Задачи курса заключаются в том, чтобы способствовать овладению студентами гуманитарными знаниями, позволяющими обогатить и раскрепостить сознание, приобщиться к общечеловеческим ценностям, углубить и расширить представления о предмете, составляющем основу их профессиональной подготовки, выработать навыки филологического мышления и сформировать умение разбираться в обилии литературоведческих, технологических концепций, развить самосознание будущих специалистов, побудить их к самоисследованию своего личностного и профессионального потенциала и его совершенствования.
Курс «История русской литературы ХХ века» рассчитан на выработку у студентов специальных конкретных знаний, практически значимых умений и навыков филологического литературоведческого мышления, развитию профессиональной компетентности. Курс читается в тесной связи с другими филологическими дисциплинами: лингвистическими, теоретико-литературными, по истории зарубежных литератур, а также с дисциплинами по истории обществ, культур и религий.
Студенты, завершающие обучение по программе, должны:
а) знать русскую литературу ХХ века в их историческом развитии и современном состоянии, а сопряжении с гражданской историей и историей культуры России;
б) понимать закономерности литературного процесса, художественное значение литературного произведения в связи с общественной ситуацией и культурой эпохи, определять художественное своеобразие произведений и творчества писателя в целом;
в) уметь пользоваться основными методами литературоведческого анализа;
г) уметь пользоваться научной, справочной, методической литературой на русском и иностранном языках;

В результате изучения курса студенты должны четко представлять себе характер историко-литературного процесса русской литературы 1920-1950 годов, хорошо знать обязательные художественные тексты и учебные пособия, проявлять достаточную осведомленность в научной литературе, углубить навыки литературоведческого анализа.
Программой курса предусматривается изучение характерных особенностей историко-литературного процесса 1920-1950 годов, которые должны быть усвоены студентами-филологами.
Лекционный курс и практические занятия приведены в целостную систему, взаимодополняют друг друга.
В лекциях раскрываются в первую очередь наиболее существенные и трудные проблемы, например, выявление основных тенденций развития русской литературы XX века, литературные направления и течения в их типологическом и историко-генетическом освещении, эстетические взгляды ряда писателей и их художественные открытия, вопросы о судьбах модернистских групп и течений, природа соцреализма. Значительное внимание уделяется негативному воздействию идеологии правящей партии на развитие литературы. Ряд лекционных занятий отводится литературе русского зарубежья.
Практические занятия посвящаются изучению художественных текстов, особенно М. Булгакова, Б.Пастернака, А.Ахматовой, М.Цветаевой, Л.Леонова, И.Бабеля, М.Горького, М.Зощенко, А.Платонова. Почти все они представлены в программе по литературе для средней общеобразовательной школы. Некоторые практические занятия проводятся по типу семинара: заслушиваются ранее намеченные короткие доклады (сообщения) студентов (к примеру, о публицистике периода революции и гражданской войны, о соцреализме, об оценке романа Б.Пастернака «Доктор Живаго» в критике). Информация о новых работах по курсу русской литературы XX в. делает либо сам преподаватель, либо это поручается наиболее подготовленным студентам.

Тема 1 . Закономерности развития русской литературы

1920-50-х гг.

«Два потока» русской литературы: литература СССР и русского зарубежья. Писатели русского зарубежья о творчестве писателей СССР.

Судьбы дооктябрьских направлений, школ в литературе СССР и русского зарубежья.

Литературные группы и объединения в СССР: «скифы», комфуты, Леф, «Серапионовы братья», конструктивисты, имажинисты, обэриуты, «Перевал», Пролеткульт, «Кузница», «Октябрь», ассоциации пролетарских писателей, Всероссийское общество крестьянских писателей, «неокрестьянские» писатели и др. Их философские, политические и эстетические платформы. Позиции журналов «На посту», «На литературном посту», «Красная Новь», «Новый мир», «Печать и революция», «Земля Советская». Особенности развития реализма и модернизма в литературе 1920-х гг.

Приоритетные темы в литературе 1920-х гг. Концепция нового мира и нового человека. Формальная школа. Вульгарный социологизм в литературоведении и литературной критике. Литературная политика партии в 1920—1930 гг. Роспуск РАПП и других литературных объединений. Первый съезд писателей. Социалистический реализм: политические и эстетические принципы, история возникновения. Соцреализм в творчестве А. Серафимовича, Д. Фурманова, А. Фадеева, Н. Островского и др. Судьба журнала «Литературный критик». Теоретические концепции «вопрекистов». Дискуссии 1930-х гг. о методе, мировоззрении, о языке, о формализме. Дискуссии о новом человеке. Теория бесконфликтности.

Репрессии 1930-х гг. и личные судьбы писателей. Литература СССР в годы Великой Отечественной войны. Основные темы. Принципы патриотизма и народности в освещении войны. Критические выступления и дискуссии о ложной патетике и лакировке, об эстетизации войны («Ленинградская история» К. Паустовского), о публикации в ж. «Октябрь» «Перед восходом солнца» М. Зощенко, о пьесе А. Корнейчука «Фронт» и др. Нормативность в эстетике 1940—1950-х гг. Принцип унификации в идеологической и литературной политике партии. Произведения соцреализма. Творчесво А. Ахматовой, М. Зощенко, А. Платонова, Б. Пастернака. Постановление ЦК "О журналах «Звезда» и «Ленинград»"

Дискуссия о положительном герое и теории бесконфликтности. Вто­рой съезд Союза писателей.

Литература 17, 24, 30, 38, 48, 61,62, 89, 94

Тема 2. Проза 1920-30-х годов

Роман «Голый год» Б. Пильняка — первая крупная попытка освоить материал современности. Разрушение традиционной романной целостности, основанной на логике взаимоотношений персонажей; прием «смешанных планов». Стиль. Героическая повесть. Создание условного обощенно-поэтического образа народной жизни («Падение Даира» А. Малышкина, «Партизанские повести» Вс. Иванова).

Эпопея и роман-эпопея. «Железный поток» А. Серафимовича. Обобщенный образ народа, героические характеры, многоголосье. Эпо-пейное начало в героических повестях А. Малышкина, Вс. Иванова.

«Конармия» И. Бабеля. Особенности изображения гражданской войны. Проблема гуманизма. Рассказчик и его место в цикле. Сказовые новеллы. Межновеллистические связи и проблема авторской позиции. Экспрессионистская манера изображения.

«Донские рассказы» М. Шолохова и их место в литературном процессе. М. М. Зощенко: «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова». Обращение к форме сказа. Фигура рассказчика. Расцвет творческого мастерства М. Зощенко (вторая половина 20-х годов). Своеобразие комической новеллы М. Зощенко. Объект сатиры М. Зощенко в трактовке критики 20—30-х годов и современного литературоведения. Проблема «чужого» слова в творчестве М. Зощенко. Пародийное начало в его творчестве.

«Зависть» Ю. Олеши в контексте дискуссий 1920-х гг. о личности. Кавалеров — художественный парадокс Ю. Олеши. От сказочных «толстяков» к «толстяку» Андрею Бабичеву. Проблема жанра.

«Роман воспитания». Проблема героического характера и ее решение в романах Н. Островского, А. Макаренко. Утверждение обыкновенной жизни и обыкновенного человека как эстетически ценной и исторически значимой (М. Пришвин, К Паустовский. А. Платонов, И. Катаев).

Сатирические романы И. Ильфа и Н. Петрова «Двенадцать стульев», «Золотой теленок».

Исторический роман. Исследование предыстории революции («Разин Степан» А. Чапыгина, «Одетые камнем» О. Форш). Нравственно-философские проблемы в романах Ю. Тынянова («Кюхля», «Смерть Вазир-Мухтара»). Проблема взаимосвязи истории и современности в исторической прозе. Жанрово-композиционные искания.

Литература: 17,24,30,37,38,48,61,62,89,94

Тема 3. Поэзия 1920-х годов

Творчество А. Белого: искания, достижения в поэме «Христос Воскрес». Поэтическая концепция прошлого (поэма «Первое свидание»). Трагические мотивы в поэзии. Пересмотр собственного творческого наследия и идей символизма: работа над собранием стихотворений, новые редакции прежних произведений.

Заключительный этап в творческой эволюции В.Брюсова.

Неосимволизм в творчестве Д. Андреева. Поэтическое наследие Д. Андреева: лирика, поэмы, «Железная мистерия». Образ-символ Навны-души России. Символика демонических сил. Поэтическое мастерство Д. Андреева.

Футуризм в 1918—1921 гг. Литературные произведения: антология «Ржаное слово», поэмы и стихотворения В. Хлебникова, В. Каменского и др.

Акмеизм. Проявление творческой активности акмеистами второго поколения после 1917 года.

Творчество Н. Гумилева после 1917 года. Пролетарская поэзия: романтизм и традиции революционной поэзии начала века. Идеология пролетарского коллективизма. Утопия «нового мира» и «восставшей вселенной». Урбанистические мотивы.

Поэзия Н. Тихонова, сборники «Орда», «Брага». Романтико-герои-ческий пафос. Тема интернационализма.

Крестьянская поэзия. Православные и языческие мотивы в поэзии С. Клычкова конца 1910—1930-х гг. «Волчий» цикл С. Клычкова. Концепция революции в поэме А. Ганина «Сарай». Образ вольницы у А. Ширяевца. Творчество С. Есенина. «Крестьянский уклон» в концепции революции и социализма. Творчество Н. Клюева. Религия и революция. «Песнослов», «Четвертый Рим». Эсхатологическая концепция мира («Погорельщина», «Песнь о Великой Матери»). Мотивы гибели русского рая и демонов России в цикле «Разруха».

Лирика середины 1920-х гг. Тема столкновения идеалов и действительности, мотив неоправдавшихся надежд. Кризисное состояние лирики в условиях советской действительности и его отражение в творчестве А. Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама.

Поэзия обэриутов. Эффект бессмыслицы, логической абсурдности и неадекватности. А. Введенский. Ирония и пародия в поэзии Н. Олейникова. Сборник Н. Заболоцкого «Столбцы». Гротеск и анекдот в поэтике Д. Хармса.

Литература: 2, 3, 13, 25, 32, 43, 99

Тема 4 . Литература Русского зарубежья

Литература первой волны русской эмиграции. Творчество Д.Мережковского, З.Гиппиус, М.Осоргина, А.Андреева, В.Набокова, И.Бунина и др. Поэзия русского зарубежья.

Литература: 64,73,95

Тема 5 . Литература 1940-1950-х годов

Мотивы Родины и народа, природы и истории в лирике периода войны. Своеобразие их поэтического воплощения у К. Симонова («Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»), Д. Кедрина («Весь край этот, милый навеки...»), П. Шубина и др. Тема борьбы с фашизмом, защиты культуры и цивилизации. Идеи активного гуманизма в стихах А. Суркова («Человек склонился над водой...»), И. Сельвинского («Я это видел»), М. Светлова («Итальянец»). Трагическое лицо войны, трагедийные и героические мотивы в творчестве А. Твардовского, А. Ахматовой, Б. Пастернака, П. Антокольского, Н. Ушакова. Тема любви и верности у К. Симонова (цикл «С тобой и без тебя»), С. Щипачева («Строки любви»), М. Алигер, О. Берггольц и др.

Пути развития лиро-эпического жанра. Жанрово-стилевое многообразие поэм («Киров с нами» Н. Тихонова, «Февральский дневник» О. Берггольц, «Пулковский меридиан» В. Инбер, «Зоя» М. Алигер, «Сын» П. Антокольского, «Россия» А. Прокофьева.). «Василии Теркин» А. Твардовского - произведение народно-героического эпоса.

Послевоенная поэзия. Концепция победы и жертвы в войне, тема родины в стихах А. Твардовского («Я убит подо Ржевом»), М. Исаковского («Враги сожгли родную хату»). Тема воинского и трудового подвига народа в книге Я. Смелякова «Кремлевские ели», в стихах поэтов фронтового поколения (С. Орлова, С. Наровчатова, А. Межирова, Е. Винокурова и др.).

Развитие жанра поэмы. «Лирическая хроника» А. Твардовского. «Дом у дороги» — произведение о судьбах родины и народа. Тема возвращения к мирному труду, созидательной деятельности советских людей в поэмах А. Недогонова «Флаг над сельсоветом», М. Луконина «Рабочий день». Описательность, риторика и иллюстративность в ряде произведений поэмного жанра.

Сложность и противоречивость поэтического развития послевоенных лет. Вред, принесенный поэзии догматической критикой, ее несправедливые нападки на произведения А. Ахматовой, Н. Асеева, Л. Мартынова, М. Исаковского, С. Орлова и др. Признаки обновления, наметившиеся в поэзии к середине 50-х гг.

Литература : 1,8,17,24,28,30,32,38,48,61,62,94

Тема 6 . М.Булгаков

Формирование общественной позиции писателя, его художественного метода и творческой индивидуальности. Творчество М. Булгакова какпродолжение традиций русской классики. «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» и проблемы утопии и антиутопии в прозе 20-х гг. Гротеск у Булгакова. Развитие традиций Н. Гоголя, М. Салтыкова-Щедрина, Ф. Достоевского. Сатира М. Булгакова на засилие невежества и грубости в послереволюционной действительности.

«Белая гвардия». Творческая история романа. Автобиографический, конкретно-исторический материал и проблема его пересоздания. Эпиграфы, их связь с проблематикой романа. Жанровая природа произведения, взаимопроникновение исторического и семейного начал.

Пьеса «Дни Турбиных» и ее место в истории театра 20-х гг.; полемика вокруг пьесы.

«Бег». Жанровая природа «Бега»; трагифарсовое начало в пьесе. Проблема выбора и чувство родины как важнейший критерий художественного содержания «Бега». Психологическая углубленность характеристик и острота гротеска. Постановка проблемы «художник и общество» в романе «Жизнь господина де Мольера» и в пьесах «Кабала святош» («Мольер»), «Последние дни» («Пушкин»).

Особое значение литературной и театральной среды в жизни и творчестве Булгакова; изображение этой среды в «Театральном романе».

«Мастер и Маргарита». Творческая история романа. Многоплановость композиции; взаимодействие двух потоков времени; прием «роман в романе». Проблемы реализма и модернизма; сочетание конкретно-исторической и гротескно-фантастической образности. Критическое изображение литературной среды 20—30-х гг. Образ Мастера. Судьба проповедника гуманизма Иешуа и мотив трагической судьбы гуманистов в истории человечества. Жанровая уникальность. Дискуссии о романе в критике 60—80-х гг.

Литература: 15, 37, 38, 72, 74, 75, 83, 93, 100,101,102

Тема 7 . М. Горький

«Мои университеты» и автобиографические рассказы М. Горького 20-х годов. Активизация в творчестве Горького малых эпических форм (очерка, рассказа, лит. портрета): «Заметки из дневника»; «Воспоминания»; «Рассказы 1922—1924 гг.». Новые аспекты концепции личности. Интерес к сложным, противоречивым характерам. Проблема героя. Становление новой жанровой формы — серии произведений малой формы, тяготеющих к единству цикла.

Дискуссия о «новом Горьком». Литературные портреты в творчестве Горького 20-х годов.

Роман «Дело Артамоновых». Характеры главных персонажей, типическое и индивидуальное в них. Композиционная градация персонажей. Социально-исторический и философский аспекты проблематики.

«Жизнь Клима Самгина». Творческая история романа. Жанр и композиция. Элементы исторической хроники, проблемного романа, романа воспитания в «Жизни Клима Самгина» и проблема жанровой целостности произведения.

Драматургия Горького советских лет. Жанр «семейной драмы» у Горького. Идейно-художественная сущность образа Егора Булычева. Природа драматического конфликта, жанровое своеобразие пьес Горького.

Литература: 17,30,48,61,62,76,80,81

Тема 8 . Е. Замятин

Жизненный и творческий путь.

Повесть «Островитяне», сатирический гротеск и его философская природа. Сочетание конкретно-исторического и общечеловеческого.

Общественная и культурно-просветительная деятельность Замятина в первые годы революции. Литературно-критические выступления начала 20-х годов: концепция революции, обоснование принципов «фантастического реализма».

Роман «Мы». Философская проблематика. Роман «Мы» и русский модернизм. Жанр. Дневниковая форма повествования, своеобразие психологизма; образы главных героев. Судьба романа «Мы». Влияние романа на развитие антиутопии в мировой литературе (О. Хаксли, Дж. Оруэлл и др.).

Новеллистика Замятина («Пещера», «Рассказ о самом главном», «Русь», «Елка», «Наводнение» и др.). Особенности художественного повествования в прозе Замятина; использование притчи, иносказания, анекдота, сказки.

Литература 16, 20, 23, 33, 37, 68, 69,70, 96, 97

Тема 9 . Л. Леонов

Тематическое и жанровое разнообразие творчества Леонова начала 20-х гг. Сказка, сказ, восточная легенда и пр. («Бурыга», «Гибель Егорушки», «Туатамур» и др.). Тема интеллигенции и революции («Конец мелкого человека»), послеоктябрьской деревни («Петушихинский пролом»), «окуровской» Руси («Записки Ковякина»).

«Барсуки». Философское и социально-бытовое содержание романа. Особенности композиции, языка и стиля.

Психологическая драма человека в романе «Вор» (1-я редакция 1927 года). Пацифизм и гуманизм романа. Архитектоника произведения.

Роман «Сотъ», его социально-философская проблематика. Тема интеллигенции в романе «Скутаревский», проблемы науки и искусства.

Особенности изображения подвига народа в Великой Отечественной войне в повести «Взятие Великошумска»: реальные и символические аспекты повествования.

«Русский лес» — синтез многолетних художественных исканий Леонова. Тема исторических судеб народа, русской науки и культуры. «Многослойное» построение романа, мастерство психологического портрета, роль реалистической детали и символики. Полемика вокруг «Русского леса».

Любовь к родине и трагедия разрыва с ней в повести «Evgenia Ivanovna ».

Драматургия Леонова. Пьеса «Унтиловск» — первый драматургический опыт писателя. Жанр философской драмы у Леонова («Метель»).

Пьеса «Нашествие». Сущность главного драматического конфликта. Национально-патриотические мотивы. Тема подвига и героизма. Народно-поэтическая основа пьесы «Ленушка». Пьеса «Золотая карета», ее первая, вторая и третья редакции. Нравственно-философская проблематика, своеобразие драматического конфликта.

Работа Леонова (с начала 70-х годов) над романами «Мироздание по Дымкову», «Последняя прогулка». Проблема познания вселенной в философском аспекте. Тревога перед угрозой для человечества. Философское содержание романа «Пирамида». Леонов как наследник и продолжатель традиций классической литературы (Гоголя, Достоевского).

Литература: 34,47,77,89

Тема 10 . А. Платонов

Рассказы и повести середины 1920-х гг. Историческая притча «Епи-

фанские шлюзы».

Роман «Чевенгур». Конкретно-историческая и философская проблематика романа. Жанрово-композиционное своеобразие. Трагическая концепция мира и комическое у Платонова.

«Усомнившийся Макар». Сомнения в гуманистических ценностях революции, идея враждебной народу государственности, темы «научного человека».

«Котлован». Утопия нового человека и земного рая в интерпретации Платонова.

Коллективизация в «бедняцкой хронике» «Впрок». Роль хроники в дальнейшей творческой судьбе Платонова.

Резкая критика Платонова в печати конца 1920-х — начала 1930-х гг.

Поездка в Среднюю Азию в 1933—1934 гг. «Такыр», «Джан». Проблематика повести «Джан». Стихийно-мифологическое мироощущение.

Творчество Платонова в годы войны («Одухотворенные люди», «Счастливый корнеплод» и др.). Тема борьбы с фашизмом. Рассказ «Возвращение» («Семья Ивановых»): гуманизм, высокая нравственность, простота стиля. Несправедливая критика рассказа в печати.

Платонов-драматург. «Шарманка», «Дирижабль», «Высокое напряжение». Трагедия-мистерия «14 Красных Избушек»; тема богозабвения и реальности «нового человека».

Литература: 12, 35, 56, 86, 91, 98

Тема 11 . М. Пришвин

«В краю непуганых птиц». «Этнографический путь» в литературе. Стиль раннего Пришвина.

Повесть «Мирская чаша». Поиски жизненной и художественной правды. Роман «Кащеева цепь»: становление личности, автобиографическая основа. «Журавлиная родина» — книга о творчестве. Философская концепция гармонического человека в «Родниках Берендея».

Формирование концепции отношений человека и природы.

«Жень-шень» — повесть о смысле жизни. Поэма в прозе «Фацелия». Проблема индивидуального начала в контексте современного общественного сознания.

Творчество 1940—1950-х гг. Философские и моралистические начала. Личность и общество. Роман «Осударева дорога».

Литература: 39,58,82

Тема 12 . М.Шолохов

Творческая история романа «Тихий Дон» — романа-эпопеи, раскрывающего историческую судьбу донского казачества на переломных этапах жизни всей нации и народа. Народ и революция, проблема социальной справедливости. Катаклизмы социальной истории и устойчивость традиций крестьянского труда и быта. Мир людей и мир природы в романе. Народ и личность в «Тихом Доне». Типичное и исключительное в характерах и судьбах героев. Семья Мелеховых. Образ Григория Мелехова. Истоки его трагедии. Проблема трагического в «Тихом Доне» и споры о ней в исследовательской и критической литературе.

Творческая история «Поднятой целины». Система образов в романе, характер разрешения конфликта и проблема художественной правды.

Рассказ «Наука ненависти». Начало работы над романом «Они сражались за Родину» и ее продолжение в послевоенное время. Многообразие характеров русских солдат. Соединение патетико-героического и комически-бытового стилевых пластов. Черты эпичности и особенности лиризма. Рассказ «Судьба человека» и военная проза 50—60-х гг.

Литература: 9, 19, 29, 67

Тема 13 . А. Ахматова

Поэзия A . Аматовой в годы революции и гражданской войны. Лирическая книга «Подорожник». Патриотические мотивы в книге («Мне голос был. Он звал утешно»). Книга «Anno Domini MCMXXI ». Лирическая концепция современности. Новый духовный облик лирического «я». Усиление трагического пафоса в поэзии. Тема любви. Ахматова и «женская поэзия» начала века.

Творческий подъем со второй половины 30-х гг. Работа над 6-й книгой лирики, ее место в сборнике «Из шести книг». Тема творчества

в стихах, посвященных поэтам.

Поэма-цикл «Реквием», творческая история, время публикации. Глубина трагического постижения народного горя в поэме.

Поэзия Анны Ахматовой в годы Великой Отечественной войны. Тема родины в цикле «Ветер войны» и других стихах. Героизм и трагизм защитников Ленинграда в военной лирике. Тема борьбы с фашизмом и спасения цивилизации. Лирический образ победы.

Усиление творческой активности в 50 — начале 60-х гг. Завершение творческих замыслов (цикл «Северные элегии», «Поэма без героя»). Целостность и внутреннее единство художественного мира. Основные черты поэтики поздней Анны Ахматовой.

«Поэма без героя». Творческая история. Творческое преображение исторического и биографического, «сплав миров» в поэме. «Голоса» и голос автоа. Художественно-смысловая активность композиции. Особенности поэтики. Литературные традиции в поэме. Связь поэмы с лирикой.

Литература: 3,13,14,21,27,51,87

Тема 14 . С. Есенин

Метафизика революции в поэмах 1916—1918 гг. Утопия Третьего Завета. Образ России — нового Назарета. Еретические мотивы в поэме «Инония». Марксистская и эмигрантская критика о поэме «Инония». «Кобыльи корабли»: антиутопические мотивы, покаянные настроения.

Эстетика С. Есенина. «Ключи Марии», «Отчее слово», «Быт и искусство». Теория метафоры. Проблемы космизма и национального искусства. Общее и различное в эстетике С. Есенина и теоретиков имажинизма.

«Пугачев» и пушкинская традиция в изображении пугачевского бунта, сходство и различие.

«Страна негодяев». Оппозиционные настроения С. Есенина. Драма обманутой революцией личности, концепция народного героя.

«Москва кабацкая». Мотивы Ф. Вийона. Мотивы А. Пушкина. Тема крушения идеалов социалистического рая. Особенности образа лирического героя. Тема «осенней» любви в цикле «Любовь хулигана».

«Персидские мотивы». Особенности персидской лирики в есенинской версии искусства любви. Традиции лирики А. Пушкина и М. Лермонтова в «Персидских мотивах» (романтический сюжет о любви «дикарки» и северянина, исцеление «души своей опальной»). Миф о голубой и веселой стране. Ностальгические мотивы.

Мотивы лирики 1920-х гг.: покой, «все принимаю», изгойство, отверженность, покаяние. Элегические настроения и мотив смерти. Трагическая трактовка образа крестьянской России, тема противостояния города и деревни, конфликт между «живым» и «железным».

«Анна Снегина». Лирическое и эпическое начала. Импрессионизм в художественном решении лирической темы. Некрасовские традиции в решении эпической темы. Деревня и революция. Тема двойственности национального характера.

«Черный человек». Влияние «Моцарта и Сальери» А. Пушкина, Б. Пастернак о моцартовском начале в личности С. Есенина («Люди и положения»). Тема преодоления поэтом раздвоенности.

Литература: 6, 25, 31, 42, 49, 63

Тема 15 . В.Маяковский

Лирика в период революции («Ода революции», «Левый марш» и др.). Осмысление новой роли поэта в мире («поэт-рабочий»). Романтизм и утопия в поэзии периода гражданской войны. Борьба двух миров в «Мистерии-буфф» и поэме «150 000 000». Обобщенно-условный характер образов в творчестве этих лет. Соединение героики и сатиры. Элементы революционного максимализма, формализма в поэме «150 000 000».

Поэмы «Люблю», «Про это». Личное и общественное в поэмах. Трагические мотивы в поэме «Про это».

Лирика. Основные темы и мотивы. Идейно-художественное многообразие и нравственное содержание. Концепция лирики у Маяковского, ее развитие. Эволюция лирического «я». Роль циклизации в лирике. Основные лирические жанры, их развитие и трансформация.

Сатира («О дряни», «Прозаседавшиеся»). Политическая сатира. Галерея сатирических типов («Помпадур», «Служака», «Подлиза» и др.). Традиции Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Мастерство Маяковского-сатирика.

Драматургия. Пьесы «Клоп» и «Баня». Дискуссии вокруг пьес. Основные сатирические образы в пьесах. Роль картин будущего в драматургии Маяковского. Принципы типизации и роль условности. Комическое и трагическое в пьесах. Киносценарии поэта.

Литература: 11,18,43,44,46,53,55,79,92

Тема 16 . Б. Пастернак

Представление о лирике у раннего Б. Пастернака.

Книга «Сестра моя — жизнь». Концепция бессмертия души и бесконечности бытия. Вечность и повседневность.

Концепция «мертвого» послереволюционного времени. «Детство Люверс» — повесть о живой душе. Единый мир в сознании героини.

«Темы и вариации». Трансформация пушкинских мотивов. Новое в поэтике. «Девятьсот пятый год», «Лейтенант Шмидт», «Спекторский». Революция и народ, революция и личность. Тема личного выбора и исторической предопределенности. Лирическое и эпическое начала в поэмах. Опыт романа в стихах («Спекторский»).

Проза 1920—начала 1930-х гг. Эстетические концепции искусства, рожденного природой, определение гения. Пастернак и Маяковский — творческое взаимодействие и взаимоотталкивание.

Стихи «Второго рождения»: тема принятия «миров разноголосицы».

Книга «На ранних поездах». Философия внутреннего покоя, согласованности творчества поэта с творчеством природы. Многоликость образа России. Стихи о Великой Отечественной войне: патриотические и христианские мотивы.

«Доктор Живаго». Творческая история. Евангельские мотивы. Концепция жизни и смерти в контексте философии бессмертия души. Концепция личности, ее соотношение с историей и вселенной. Стихи Юрия Живаго и тема голгофского пути Христа.

Стихи «Когда разгуляется». Темы «рождений, скорбей и кончин», бесконечности Божьего мира.

Литература: 2, 5, 10, 22, 52

Тема 17 . М. Цветаева

Внегрупповая литературная позиция М. Цветаевой. Первые книги «Молитва», «Волшебный фонарь», «Из двух книг». Импрессионистич-ность поэтики Цветаевой. Дневниковость лирики Цветаевой. Поэзия 1913—1915 гг.: от условности к реальности, особенности логического ударения, экспрессия. Фольклорные мотивы в лирике периода первой мировой войны.

«Лебединый стан». Трансформация романтического образа вольности в o браз свободы-отравы.

Проза о революционной России. «Октябрь в вагоне». «Вольный проезд». Мотив опричнины.

Интимная лирика 1920-х гг. Любовный диссонанс в поэзии Цветаевой и Ахматовой. Тема родины.

Романтические пьесы («Червонный валет», «Метель», «Фортуна», «Приключение», «Каменный ангел», «Феникс»).

Литература: 39,50,64,65,73,95

Тема 18 . Драматургия. Е. Шварц

Драматургия 1920-1930-х годов. Творчество Н.Эрдмана, В.Маяковского и др. Два стилевых течения в драматургии 1930-х гг.

«Тень» — первая «взрослая» пьеса Шварца; философский характер конфликта, своеобразие его драматургического воплощения, его трагедийные аспекты. Ученый и Тень. Образ человека культуры, мотив героического сопротивления абсурдности окружающей действительности. Проблема личной ответственности. Условность художественного мира пьесы; сплав сатирического и героического, лирического и комического начал.

«Дракон». Место пьесы в ряду «антифашистских» сказок Шварца. Нравственно-философская проблематика. Осмысление трагических противоречий истории на основе принципа романтизма. Жанрово-стилевое многообразие. История сценического воплощения пьесы; театральная постановка 1962 г. на сцене Ленинградского театра Комедии; влияние пьесы на развитие общественного сознания 60-х гг.

Литература: 90

Художественные тексты

Андреев Д. Русские боги,

Ахматова А. Лирика 20—60-Х годов. Реквием. Поэма без героя.

Бабель И. Конармия.

Багрицкий Э. Дума про Опанаса. Бек А. Волоколамское шоссе.

Блок А. Двенадцать. Скифы. Ингеллигениия и Революция. Крушение гуманизма. Владимир Соловьев и наши дни.

Булгаков М. Белая гвардия. Собачье сердце. Дни Турбиных. Бег. Кабала святош (Мольер). Мастер и Маргарита.

Волошин М. Демоны глухонемые. Стихотворения 1919—29 гг. Владимирская Богоматерь.

Гладков Ф. Цемент.

Горький M . Несвоевременные мысли.

Грин А. Алые паруса. Крысолов. Бегущая по волнам.

Гумилев Н. Огненный столп.

Есенин С. Лирика 1917—1925 гг. Пугачев. Анна Снегина. Черный человек.

Заболоцкий Н. Столбцы. Вторая книга. Стихотворения 40—50-х годов.

Замятин Е. Мы. Пещера. Рассказ о самом главном.

Зощенко М. Рассказы 20—50-х годов.

Иванов Вс. Бронепоезд 14—69.

Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок.

Исаковский М. Лирика военных лет.

КазакевичЭ. Звезда.

Катаев И. Молоко.

Кириллов В. Мы. Матросы. Железный мессия.

Клюев Н. Стихотворения 20—30-х годов. Погорельщина.

Кузмин М. Форель разбивает лед.

Лавренев Б. Сорок первый.

Леонов Л. Вор. Нашествие. Золотая карета. Русский лес.

Макаренко А. Педагогическая поэма.

Малышкин А. Падение Даира. Люди из захолустья.

Мандельштам О. Лирика 20—30-х годов.

Некрасов В. В окопах Сталинграда.

Олеша Ю. Зависть.

Панова В. Спутники.

Пастернак Б. Лирика 1920-50-х гг. Доктор Живаго. Лейтенант Шмидт.

Пильняк Б. Голый год.

Платонов А. Епифанские шлюзы. Усомнившийся Макар. Котлован. Чевенгур. Ювенильное море. В прекрасном и яростном мире. Река Потудань. Фро. Джан. Мусорный ветер. Возвращение.

Пришвин М. Мирская чаша. Кащеева цепь. Жень-шень. Глаза земли.

Светлов М. Гренада.

Серафимович А. Железный поток.

Сологуб Ф. Лирика 20-х гг.

Тихонов Н. Орда. Брага.

Тынянов Ю. «Кюхля». Подпоручик Киже. Пушкин.

Толстой А. Голубые города. Хождение по мукам. Петр I .

Фадеев А. Разгром.

Федин К. Города и годы.

Хармс Д. Стихотворения.

Хлебников В. Поэзия 1917-20 гг.

Ходасевич В. Путем зерна. Европейская ночь.

Цветаева М. Лирика 20-30 гг. Поэма конца. Крысолов.

Шварц Е. Тень. Дракон. Обыкновенное чудо.

Шолохов М. Донские рассказы. Тихий Дон. Поднятая целина. Судьба человека.

Эрдман Н. Мандат. Самоубийца.

1. Агеносов В. В. Творчество М. Пришвина и советский философский роман. М., 1989.

2. Альфонсов В. В. Поэзия Бориса Пастернака. JI. 1990 .

3. Ахматовские чтения. Сб. научн. трудов.Тверь, 1991.

4. Бopoвиков С. Алексей Толстой. Страницы жизни и творчества. М., 1984.

5. Баевский В. С. Пастернак-лирик. Основы поэтической системы. Смоленск, 1993.

6. Базанов В. Г. Сергей Есенин и крестьянская Россия. Л., 1982.

7. Баранов В. Революция и судьба художника. А. Толстой и его путь к социалистическому реализму. М., 1983.

8. Белобровцева И. Поэт R13 и другие Государственные поэты // Звезда. 2002. № 3.

9. Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Шолохова. М.,1980.

10. «Быть знаменитым некрасиво» //Пастернаковские чтения. Вып. 1. М., 1992.

11. В мире Маяковского: Сб. Кн. 1 2. М., 1984.

12. Васильев В. В. Андрей Платонов. Очерк жизни и творчества.М., 1990

13. Виленкин В. В сто первом зеркале. М., 1987.

14. Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой.

15. Вулис А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». М., 1991.

16. Галикова В.А. Крик еретика (Антиутопия Евг. Замятина), //Вопросы философии 1991. № 1.

17. Голубков М.М. Русская литература XX века: После раскола: Учебное пособие для вузов. М., 2001.

18. Гончаров Б. П. . Поэтика Маяковского. М., 1983.

19. Гура В.В. Как создавался «Тихий Дон». М., 1989.

20. Давыдова Т.Т. Образность и язык романа Е.И. Замятина «Мы» // Русская словесность. 2001.№ 1.

21. Добин Е. Поэзия Анны Ахматовой. – Л., 1968.

23. Евсеев В.Н. Роман «Мы» Е. И. Замятина (Жанровые аспекты). Ишим. 2000.

24. Ершов Л.Ф. История русской советской литературы. М., 1982.

25. Есенин и русская поэзия. Л., 1967.

26. Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама: Материалы к биографии. Новые стихии. Комментарии. Исследования: Сб. Воронеж, 1990.

27. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.

28. Жолковский А.К. Михаил Зощенко: поэтика недоверия. М.: Школа «Языки русской литературы», 1999.

29. Залесская Л.И. Шолохов и развитие советского многонационального романа. М., 1991.

30. История русской советской литературы. В 4 т. М., 1965.

31. Карпов А. С. Поэма Сергея Есенина. – М., 1989.

В последнем номере журнала «Новое литературное обозрение» (НЛО , 2009, №97) опубликовано исследование, посвященное советским школьным учебникам по литературе в 1940-е - 1950-е гг. - «Учебник патриотизма» . В нём прослеживаются изменения трактовок, касающиеся отдельных писателей и всего концепта «русская советская литература» в целом, которые напрямую отражают перемены официальной идеологии. Основой для изложения курса литературы, оценок писателей и характеристик литературных персонажей становится в этот период идея патриотизма. Однако, став ядром идеологической системы, само понятие «патриотизм» размывается и превращается в «обязательный муляж всего позитивного»; в этом виде оно, похоже, сохраняется и сегодня.

В статье показывается, каким образом можно проследить единую линию развития школьных учебников по литературе с середины 1940-х по конец 1960-х. Если для 1930-х характерен классовый подход (в том числе к литературе: история литературы как история политической борьбы групп внутри господствующего класса), то в 40-е годы классовая теория сменяется национальной. Распространение получает имперская патриотическая идеология, имеющая ряд особенностей:

1. Патриотизм как абсолютная ценность.
Патриотизм (жертвенность во имя народа, свободолюбие, революционная борьба, предвидение светлого будущего) становится не характеристикой мысли того или иного автора, а абстрактным положительным мерилом деятельности писателя вообще. Любое положительное качество интерпретируется как частный случай патриотизма (и наоборот: любые отрицательные стороны литературного процесса рассматриваются как происки врагов-непатриотов. См., например, сюжеты, связанные со смертью «хороших» писателей, внимание к «Смерти поэта» Лермонтова как речи общественного обвинителя). Главная задача писателя - служить образцом патриотизма.

2. Отсутствие содержательной динамики в истории литературы.
Писатели, древние и современные, застывают в лучах всегда тождественного себе патриотизма. Исчезновение иерархии между писателями (русский писатель либо великий, либо не русский писатель). Изложение биографий разных авторов уподобляется друг другу: «Величайший русский поэт А.С. Пушкин был верным сыном своего народа и горячо любил свою родину. Он любил русскую природу…Пушкин преклонялся перед вековой мудростью своего народа… В прошлом родины внимание Пушкина привлекали всегда героические события, свидетельствующие о силе народа, об умении в трудные для отечества минуты напрягать всю свою мощь и давать богатырский отпор врагу» («Пушкин и родина», 1941 г.)

3. Русское как всемирное. Всемирное как советское.
Все, что связано с Россией, оказывается, по определению, передовым. Идея всеевропейского руководства (Россия освобождает страны Европы, Россия показывает пример, Россия как избавитель) проецируется вглубь истории. Сначала в учебниках акцентируется международная значимость авторов, но постепенно мировая литература уходит в приложение, а затем вовсе исчезает. Изучение литературы становится изучением русской советской литературы. Советская литература ведет мировые литературы за собой.

4. Использование скрытой аналогии с современностью и приёма «заражения» учащегося энергетикой изучаемого материала.

Изложение биографий писателей и литературных деятелей становится зависимым от современных политических обстоятельств. Ломоносов, например, боролся с немцами, которые вели себя в Академии наук как фашисты на оккупированной территории. Радищев «понял истинный характер американской «демократии» и заклеймил ее как лживую» (1954), хотя ранее, в 1943 году, когда США воспринимались как союзник, в учебниках писали, что «Радищев, горячо приветствуя войну за освобождение североамериканского народа, приведшую к установлению государства США , выражает уверенность, что русский народ тоже поднимет восстание и, победив, устроит свою жизнь на началах свободы и счастья».

5. Отказ от собственно содержательного (эстетического) анализа литературы; отождествление писателя и положительного литературного героя.

Слияние автора и героя в семантическом поле вечного служения родине позволяло герою сойти со страниц литературного произведения и «выйти в жизнь», стать (как предлагали методисты в психологическом плане восприятия текста) «близким другом миллионов читателей». И автор, и герой проверяются войной и являют собой пример патриотического поведения.

6. Русская литература как отражение единства нации и неустанное восхваление российской государственности.

Есть все основания полагать, что многие из перечисленных особенностей были характерны не только для школьных советских учебников по литературе, но и учебников по истории (биографии исторических деятелей как жития, нагнетание патриотизма и т.д.).

В качестве иллюстрации к статье Пономарёва «Учебник патриотизма» мы бы хотели привести школьное сочинение Зои Космодемьянской о героическом эпосе и Илье Муромце, написанное в 1939 году (). Если, анализируя учебники, можно восстановить встроенные в них пропогандистские конструкции, то в сочинениях школьников проявляются уже результаты усвоения и действия этих конструкций.

Зоя Космодемьянская. Илья Муромец - богатырь земли русской.

«В далекие времена… передавались былины о богатырях, отражавших набеги кочевников и обладавших великой силой. Среди этих богатырей был Илья Муромец. Много героев-богатырей в русских былинах, но Илья Муромец - первый среди них.

Илья Муромец - это не историческое лицо, это сам народ, творение народа, отражающее все лучшее, что было в нем самом. Народ верил в своего героя, награждая его своими лучшими качествами. В былинах мы видим мечты и желания народные. Недаром В. И. Ленин писал о фольклоре: «Какой интересный материал… На этом материале можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях, ожиданиях народных».

Богатырская застава… вместе - как бы маленькая дружина из трех человек… И числится старый казак Илья Муромец, сын Иванович, из города Мурома, со славного села Карачарова, атаманом…

«Сиднем сидел» Илья тридцать три года, да вдруг приходит к нему нищая братия, растормошили его, велели принести чашу вина, да потом чтобы он ее выпил. Говорят калики перехожие: «Будешь ты, Илья, великий богатырь, и смерть тебе на бою не писана…»

И стал Илья после этого богатырем и выполнил завет отца: не убивал даже врага понапрасну… побеждает он и Идолище поганое, и Соловья-разбойника (олицетворяющих южные дикие орды), и Калин-царя, и «нахальщиков». Сильный и мужественный он призывает и других богатырей сражаться за землю русскую, за народ… И народ относится к нему в былине ласково, жалея его…

Скромный, неподкупный и честный, он не терпит обиды даже от князя… Спрятал неумный князь Владимир Илью Муромца в погреб, да не кормил, и не поил его. Но пришло время, когда ни Владимир, ни Русь не могут обойтись без Ильи - наступал враг сильный. И сказал тогда Илья, что не вышел бы он для князя Владимира из погреба, а вышел он за родную землю русскую. Шли века за веками, но народ в своем устном творчестве донес до наших дней героический эпос, в котором Илья Муромец, любимец-богатырь, борется со всеми врагами своего народа.

Теперь былые столетия позади. А наш народ родил двух сильнейших из сильнейших богатырей, теперь уже не легендарных, а действительных - Ленина и Сталина, сумевших, как нигде на планете, сделать революцию и на одной шестой части земли установить диктатуру пролетариата. »

__________________

Источник фотографии обложки книги «Пушкин и родина» (Томашевский, Б. В., Грушкин А.И. Пушкин и Родина. - М. - Л. : АН СССР , 1941. - 35 с. - (Оборонная серия)) - сайт Центральной Городской Детской Библиотеки им. Пушкина. К книге здесь дана следующая аннотация:

«Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, а 10 сентября 1941 года была подписана к печати книга Б. В. Томашевского и А. И. Грушкина «Пушкин и Родина». Она учила читателей любви к Родине.
Данное издание рассказывает о любви Александра Сергеевича Пушкина к народной поэзии, к русским народным сказкам, к историческому прошлому нашей Родины. Авторы рассматривают отношение великого русского поэта к Российской империи, к родственным нам славянским народам. Книга была создана для тех, кто в упорных и кровопролитных боях с фашистами отстаивал независимость отечества, а значит и великую народную культуру, одним из лучших и ярчайших представителей которой был Пушкин».