События и процессы в художественно-публицистическом тексте, так же как и в художественном, могут излагаться с соблюдением и нарушением хронологии. Построение событийной стороны текста зависит также от того, сколько и каких событий он отражает.

А . ТЕКСТЫ С ОДНИМ МНОГОЭПИЗОДНЫМ СОБЫТИЕМ. Это тексты без метасобытия или, напротив, тексты, в которых единственным является событие с субъектом-журналистом (напомним, что это не метасобытие: журналист здесь является участником события, а не исследователем события с другим субъектом).

А.1. ТЕКСТЫ С СОХРАНЕНИЕМ ХРОНОЛОГИИ . Вот очерк И.С.Соколова-Микито ва «Спасание корабля» (1934 г. Собр. соч. М.-Л., 1965. Т. 2. С. 413-429) о том, как спасали севший на мель ледокол «Малыгин» - в условиях полярной зимы и ночи, при отрицательной (минус три- четыре градуса) температуре соленой морской воды (последнее отмечается потому, что в операции принимали участие водолазы). Событие делится на несколько эпизодов, последовательность которых в тексте соответствует развитию действия: спуск водолазов под воду; откачка воды из трюмов ледокола; рейд за хлебом; поход автора в прибрежный поселок; снятие ледокола с мели; ледокол на буксире; поздравления в «Правде». Совершенно естественно, что при описании этой операции автор использует средства, позволяющие привлечь внимание читателя к течению времени события:

Каждый день в трюмах, на палубе «Малыгина» трещат мотопомпы; Говорит начальник экспедиции Крылов: - Денька через три попробуем взять на полную откачку, сделаем первую пробу; День и ночь, ночь и день не сходит с мерзлой палубы мертвого корабля Фотий Крылов; День и ночь, ночь и день кипит работа; В течение одиннадцати дней неотрывно, из часа в час на затопленном корабле продолжались подготовительные к подъему работы; Утром двадцать четвертого марта, в решающий день , пишущий эти строки был на берегу; Это было в одиннадцать утра, за час до полной приливной воды . Чудо рук человеческих совершилось: мертвый «Малыгин» ожил; Около двенадцати ночи «Руслан» отдал буксир; Я успел взглянуть на часы: было без четверти двенадцать. Почти полночь. Снятый с камней, медленно двигался спасенный людьми обледенелый корабль; В радиограмме на имя правительства руководители экспедиции сообщили в тот же день: «… Сегодня мы счастливы рапортовать о следующем: 24 марта, в 23 часа 45 минут, за 15 минут до окончания срока, данного правительством, «Малыгин» был поднят, всплыл и отправлен в Баренцбург».

Как показывает материал, и при нейтральном размещении эпизодов текст дает возможность подчеркнуть течение времени. В данном случае это и повторы, и прямая речь героев, и документы, фиксирующие время. Приведенные фрагменты свидетельствуют о том, что автор очень внимателен к временным характеристикам события.

А.2. ТЕКСТЫ С НАРУШЕНИЕМ ХРОНОЛОГИЧЕСКОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ ЭПИЗОДОВ . Нередко в однособытийном тексте журналист использует нарушение хронологии, что делается с разными целями и разными способами.

А.2.1. Монтажное введение инверсии . Монтажное введение инверсии состоит в том, что нарушение хронологии не обосновывается эксплицитно: в тексте заканчивается или прерывается один эпизод и вводится другой, нарушающий хронологию. Например, с помощью монтажа вводится ретроспекция (то есть обращение к прошлому эпизоду) в очерке Г.Бочарова «Выход один: жизнь»:

Дается эпизод вынужденной посадки самолета из-за лопнувшего бензобака. Анохин выходит к железной дороге:

Ждать пришлось долго. Но вот и поезд. «Везет», - подумал Анохин. Подняв обе руки, он ступил на середину полотна и стал ждать, что будет.

(Первый случай остановки поезда в его жизни выглядел иначе…)

(Следует эпизод, когда группа железнодорожников, в которую входил и герой, остановила поезд перед разобранным участком пути.)

Продолжается прерванный эпизод:

Машинист заметил Анохина. Поезд сбавил ход… Перед станцией переспросил: «Летчик?». «Да, - ответил Анохин. _ Летчик. Сел за сопкой»… С Анохина стекало масло – летчик!

(Совсем недавно дочь президента Турции Сабиху Гёк Чен представили ему на аэродроме В Анкаре. Переспросила: «Летчик?» – «Да» – «Ну тогда поднимите меня в небо»…)

Заканчивается прерванный эпизод:

- Я привез летчика! – сказал машинист, представляя друзьям Анохина. – Еду, смотрю: летчик!

Помочь Анохину хотел каждый.

Такое ассоциативное соединение нарушающих хронологию эпизодов в этом очерке немаловажно для создания образа повествователя. Метасобытия в тексте нет, но есть метатекст с первым лицом повествователя и контактной формой общения с читателем (Назовем его имя: Анохин Сергей Николаевич. Скажем о профессии: летчик-испытатель ) Перебивы хронологии по ассоциации создают впечатление свободы изложения: в целом хронология соблюдается, но, задержавшись на каком-то слове, мысль ненадолго уходит в сторону, в памяти рассказчика всплывает еще один эпизод, потом повествование возвращается к прерванному эпизоду. Таким образом, представление о повествователе конкретизируется: это собеседник, вспоминающий о событиях, вольный в ходе мысли, которая чутко откликается на воплотившее ее слово.

Подобная компоновка эпизодов может влиять на восприятие текстового времени, задерживая его или ускоряя. В том же очерке есть такое переплетение эпизодов:

В следующее мгновение Анохин увидел, как взорвался самолет… Он думал сейчас не о самолете, а об инженере, который мог остаться в хвосте… Самым мучительным переживанием Анохина было переживание, связанное с неравенством шансов на спасение у людей, оказавшихся в одинаковом положении… Если подобное случалось в его личной практике, он делал все от него зависящее, чтобы уравнять шансы: свои и чужие… Парашют приближал его к земле. «Скоро узнаю все, - думал он. – Скорее бы».

(В 1942 году Анохин и Снятков были заняты выполнением труднейшей операции). (Следует рассказ о том, как Анохин вывозил раненых партизан, при этом оба летчика отказались от парашютов.)

Земля! В деревне он узнал: Захаров приземлился благополучно, инженер – тоже.

Казалось бы, вставной эпизод военных лет, по логике вещей, надо дать после слов «свои и чужие» как иллюстрацию к авторскому тезису, а после слов героя «Скорее бы» поместить развязку прерванного эпизода. Однако найденное автором место вставки приводит к задержке развязки (прием называется ретардацией) и тем самым к нагнетанию эмоциональной напряженности, возникающей за счет моделирования в тексте ситуации препятствия (вспомним, как мы волнуемся, когда долгое ожидание отдаляет от нас решение важного для нас вопроса).

Аналогичная компоновка может быть связана и с проспекцией, то есть с забеганием вперед, с авторским указанием на эпизод или деталь, которым в жизни героя или в развитии события еще только предстояло возникнуть. Так происходит в очерке Г.Бочарова «Ты не умрешь» (Комс. правда. 1979. 24 марта). Здесь рассказывается о спасении жизни мальчика, получившего тяжелую травму в результате оползня. Очерк однособытиен, метасобытия и даже метатекста в нем нет (речь идет о газетном, а не о книжном варианте, в последнем появляется и то и другое. Ср.: Бочаров Г. Лучшее, что человеку выпадает. М., 1982. С. 127-155). Но уже оценочная проспекция в начале изложения создает позицию закадрового комментатора, знающего событие целиком:

Они шли по узкой, освещенной солнцем тропе, вдоль реки Каратал, три мальчика и один старик… Было утро. Они выбрали подходящее место, будь оно проклято.

Это первый тревожный сигнал, предсказывающий сложную ситуацию. В конце текста последний эпизод события «операция» дробится временны ми указателями, и между его частями вклиниваются эпизоды поздние, следовавшие в действительности за операцией:

Операция шла уже больше часа.

Мальчик не знал, что происходило вокруг него в реальном мире, в мире взрослых… Ему не было также известно, чем он будет обязан Садыкову. Каким вниманием и заботой окружат его здесь, в больнице, в долгие трудные семьдесят дней и ночей…

Операция шла уже полтора часа.

Когда он придет в себя и уйдет уже из больницы, к нему придут и другие испытания – непохожие на физическую боль…

Операция шла уже два часа.

Эффект от таких вставок очень интересен. С одной стороны, читателю сообщен исход трудного дела. Казалось бы, это все равно что заглянуть в конец интригующей истории. Но цель автора вовсе не в том, чтобы заинтересовать читателя только неясностью развязки. Цель в другом – показать, как трудно было добиться такого исхода, сколько для этого понадобилось мастерства и мужества. Проспекция служит переключателем интереса с вопроса «чем кончится?» на вопрос «как достигнуто?». Вставки между частями эпизода «операция» весьма обширны, включают в себя несколько эпизодов, даже с диалогами (то, что мы процитировали, - всего лишь схема соответствующего текстового фрагмента). Читатель активно воспринимает эту информацию, осмысливает, эмоционально переживает ее и периодически наталкивается на короткие фразы типа «операция шла уже полтора часа». Возникает ощущение длительности операции, трудной борьбы за жизнь ребенка (вспомним, что говорил о впечатлении Л.С.Выготский). Не случайно отмечается, что продолжительность перцептуального времени измеряется не часами и минутами, а интенсивностью переживаний, мыслей, ощущений. Заставив читателя усвоить большую информацию в промежуток между элементами одного эпизода, автор дает возможность почувствовать протяженность этого эпизода, интенсивно ощущаемое время читателя как бы моделирует наполненное сложной работой время героев очерка.

А.2.2. Эксплицитное обоснование инверсии. Переплетение эпизодов, нарушающее хронологию, нередко водится с эксплицитным обоснованием: герой вспоминает о прошлом эпизоде, рассказывает о нем другому герою. Например, в зарисовке Е.Воробьева «”Язык” мой – враг мой» (1941 г. Огненная метель. М., 1973. С. 71-74) рассказывается о том, как разведчики добывали языка. Начинается текст с эпизода, когда язык взят, раненый разведчик Карасюк ведет его к командиру полка и отказывается передать пленного встречному ротному писарю, чтобы самому отправиться в медпункт. Автор отмечает: Карасюк не стал объяснять ротному писарю Лысову, почему он сам определился в конвоиры, а для этого у него были свои основания. И далее идет изложение этих «оснований». Оказывается, вылазка разведчиков началась еще ночью и была вполне успешной, но захваченный бежал, не зная, что наши зашли в тыл и заняли вторую линию окопов. И прытко бежал, хотя ему мешала длинная шуба с меховым воротником. Чтобы взять офицера живьем, нужно было ранить его, лучше всего – в ноги. Карасюк выстрелил, и офицер упал навзничь, взмахнув руками, словно решил в последнюю минуту сдаться в плен. «Проморгали мы языка», - сказал Жарков, подойдя к убитому… - И как тебя, Карасюк, угораздило?» – «Затмение нашло, товарищ сержант». И становится понятно, почему Карасюк боялся доверить кому-нибудь своего пленного и, с точки зрения Лысова, не осведомленного о предутренней неприятности, вел себя сейчас как неумный упрямец.

Б. МНОГОСОБЫТИЙНЫЕ ТЕКСТЫ. Тексты эти различаются в зависимости от того, есть ли в них метасобытие, а также от того, сколько событий они объединяют.

Б.1. ТЕКСТЫ С МЕТАСОБЫТИЕМ И ОДНИМ СОБЫТИЕМ (ПРОЦЕССОМ) . Тексты эти делятся на два подтипа в зависимости от «качества» метасобытия, степени его разработанности.

Б.1.1. Тексты с редуцированным метасобытием. В таких текстах метасобытие выглядит как вкрапление редких сигналов о том, что автор был на месте события, говорил с героями, видел тот или иной документ, но эти вкрапления не создают целостной картины авторских действий, в смысловом отношении они второстепенны, но, конечно, не лишены значения.

Например, в очерке Т.Тэсс «Мушкетер из восьмого “Б”» (Известия. 1972. 27 июля) событие (несколько эпизодов из жизни восьмиклассника Антона, вырвавшего страницу из классного журнала) разделено на две части: вначале рассказано об истории с журналом, потом следуют элементы метасобытия, а затем даны другие эпизоды из жизни Антона и еще раз упоминается случай с журналом. Автор в тексте предстает как повествователь, каким-то путем (не уточняется) узнавший об истории с журналом, заинтересовавшийся поступком мальчика и выяснивший нужные для объяснения происшествия обстоятельства его жизни (отметим: ничего особенного, обычная мальчишеская бравада). Но все сведения о рассказчике весьма неопределенны, в текст введены лишь результаты работы (типа: Заинтересовавшись этой историей, я начала с того, что попыталась узнать подробней, что представляет собой Антон. Я узнала…; Сказал директор школы, когда мы обсуждали с ним историю со страницей). Сама работа журналиста не показана. Однако это введение элементов метасобытия выполняет в тексте важную композиционную роль – оправдывает хронологические смещения в изложении основного события, которое подается в том порядке, в каком его узнает повествователь, а не в порядке собственного развития.

Б.1.2. Тексты с подробно разработанным метасобытием. В таких текстах присутствуют в полном смысле слова два события, соприкасающихся или переплетающихся друг с другом. Представить эффект такого переплетения помогает несколько неожиданная на первый взгляд параллель. С.Г.Бочаров пишет о «Повестях Белкина»: «Секрет… усложнения простой фабулы в повествовательной структуре заключается в том, что изображается и процесс рассказывания этой фабулы, изображается весь звучащий мир повествования от одного человека к другому; мир основного события, простая фабула погружается в мир звучащего слова, повествовательный мир» (Бочаров 1974: 156). Подобно этому в текстах рассматриваемого типа событие (процесс) погружается в беспокойный мир журналистского творчества (поисков темы, сбора фактов, предварительного их осмысления, ошибок, догадок, поправок, изложения мыслей на бумаге). Событие подается как изучаемое, а если есть метатекст, то и как излагаемое, описываемое.

Подробно разработанное метасобытие создает образ журналистской деятельности. Хорошим примером могут служить многие очерки А.Аграновского, ставящего в центр повествования не просто проблему, а ее исследование журналистом, которое проходит на глазах читателя. Рассмотрим, например, очерк «Жизнь Исаева» (Избр. М., 1980. С. 609-622. Газетное название – «Долгий след». Известия. 1972. 16 мая).

Уже в третьем абзаце вводятся развязка процесса («жизнь Исаева») и метасобытие: Недавно мы хоронили Исаева, и он уже не слышал о себе, что был он одним из творцов космической техники, выдающимся конструктором ракетных двигателей… Я думал: самое страшное в смерти – беспамятство, молчание…Мы были знакомы с Исаевым, я знал Алексея Михайловича много лет, я должен о нем написать. И далее переплетаются рассказы героя о себе (форма «я» героя), рассказы автора о герое (форма третьего лица «он»), рассказ автора о встречах с героем (авторское «я»), метатекст. Например:

Я перелистываю свои блокноты (начиная с 1959 года), в них рассказы Исаева; позже он читал мои записи, так что в своем роде это рассказы «авторизованные» (Далее рассказ героя о начале трудовой жизни.) Я теперь понимаю, что был он в ту пору по-настоящему молод, да и главные дела его были еще впереди. А истории, которые я узнавал от него, они так и просились в повесть, в фильм. (Далее рассказ героя о том, как он пришел в авиацию.)

Повествователь наш общается с читателем, спорит с ним:

Странная жизнь. Совсем не хрестоматийная. Я уже слышу строгий голос, что тут поучительного для нашей замечательной молодежи? Научили тебя – работай. Назначили – служи. А если все станут бегать с места на место, то до чего мы вообще дойдем? Так же нельзя! И я спешу согласиться: нельзя. Но потом я начинаю думать не вообще, не о всех («все», кстати, не станут бегать с места на место), а об одном человеке, о данном, конкретном Исаеве, с его упрямством, житейской неуклюжестью, со всеми его недостатками (немалыми) и со всеми достоинствами (огромными), я думаю о нем и убеждаюсь: прав. Когда Исаев пришел в авиацию… (далее эпизоды из жизни героя, изложенные в форме третьего лица).

В телеочерках также может быть нарушение хронологии в подаче события. Например, в рассказе о Галине Волчек автор, как уже говорилось, вначале сообщает о первой своей встрече с актрисой (метасобытие), и только в середине текста обращается к детству героини:

Она родилась в очень интеллигентной семье, ее отец – Борис Израильевич Волчек. Он в молодости жил рядом с домом, где жил гениальный Шагал, которого он лично знал. Родители разошлись, когда Гале было 13 лет. Она осталась с отцом. Веру Исааковну Мамину, в свое время кончившую сценарный факультет ВГИКа, а потом работавшую в кассе театра «Современник», все знали и знали о том, что у них с Галей непростые отношения. Она очень любила своего отца. Отец был основателем операторской школы, он – классик операторского искусства. Очень скромный человек.

Это обращение к детству, к семье, в которой она росла, позволяет автору перейти к рассказу о личной жизни актрисы.

Как показывают даже эти не очень пространные фрагменты, такой текст может быть организован очень сложно. Он представляет собой переплетение голосов, постоянную смену позиций повествователя (сейчас он собеседник читателя, а через несколько абзацев уже в прошлом – собеседник героя, слушающий его рассказ, и т.п.). Таким образом, неповторим не только образ героя – неповторим сам рассказ о нем, сама форма изложения, само слово. И все это активно воздействует на эмоции и воображение адресата.

Б.2. ТЕКСТЫ С ЧИСЛОМ СОБЫТИЙ БОЛЕЕ ДВУХ . Тексты эти делятся на две группы в зависимости от того, есть ли в них метасобытие.

Б.2.1. Тексты без метасобытия. Если метасобытие отсутствует, разные события объединяются общей темой и подаются как иллюстрации к высказываемым в тексте соображениям. Очерк И.Т.Кокорева «Извозчики-лихачи и ваньки» (1849 г. Русский очерк. М., 1986. С. 474-480) уже названием своим показывает, что читателю будут описаны типы столичных извозчиков. Представлены эти типы с помощью воображаемых событий-сценок и с помощью описания их типичной «деятельности». Повествователь – закадровый комментатор. Он подмечает все самое любопытное, описывает и поясняет.

Очерк открывается внутренним диалогизированным монологом ваньки, который представляет в своем воображении сцену одной своей неудачной поездки:

Кажись, на что лучше седока: двугривенный в час, и езда не дальняя, и на водку тебе будет, коли хорошо поедешь. «Уж заслужу, сударь, - говорю я, - прокачу вашу милость, то есть так, что хоть бы на лаковых санках не стыдно». Ладно. Едем мы. Посадил я его на Плющихе, окружили мы Арбат, Тверскую, Петровку. «Стой здесь». - «Слушаю-с». – «Тебе следует за три часа, так ли?» – «Сами изволите знать, - говорю я, - не обидите нашего брата». – «А водку пьешь?» – «Грешный, - говорю, - человек, употребляю». – «Ну, сейчас вышлю деньги, и водки тебе вынесут». А сам и шмыг в трактир. Жду; эдак и с час уже прошло, а я все стою да жду. Кой прах! уж не запамятовал ли барин про меня? Дай наведаюсь. Вхожу – глядь туда, сюда – нет моего седока. «Что тебе, погонялка?» – спрашивают половые. – «Да что, мол, вот так и так, братцы». – «Ну, - говорят зубоскалы, - здесь такого и не сидело: прозевал ты, ворона, ясного сокола: барин твой, видно, жулик, улизнул задним ходом на другую улицу». Так беседует сам с собой злополучный ванька .

Далее следует пространный комментарий повествователя. Дается описание этого типа извозчиков, произносится слово в их защиту: Ранним утром, когда половине человечества – самый сладкий сон, а другой – забот полная охапка, - кто в эту пору появляется на помощь людям, созданным на правах пешего хождения по свету, и ускоряет ход их дел? – Ванька.

«Не таков извозчик-лихач», - переходит повествователь к новому предмету речи и тоже рисует несколько сценок, например:

Вон идет барин: по осанке видно, что ноги его созданы не для ходьбы, и за делом ли, за бездельем вышел он, а следует ему взять извозчика. И лишь едва кивнул он головой – мигом встрепенулась биржа, лихачи шапки долой и обступили желанного. «Куда, ваше благородие?» – «Со мной, батюшка, со старым извозчиком, я и допрежде возил вашу милость…» – «Возьмите, сударь, рысистую…» – «На иноходце прокачу, ваше сиятельство!» – «С первым, барин, со мной, с кем рядились…» _ «Возьмите меня, сударь, заслужу… у меня и сани с полостью». Оглушенный залпом этих возгласов соперничества, наемщик может зато на выбор выбирать, что более ему по вкусу – окладистую ли бороду, казистые ли сани или ретивого коня.

Далее изложение развертывается в постоянном сравнении двух типов извозчиков, например: Лихач и смотреть не хочет на нерублевого седока, а ванька не прочь ехать и за гривну меди; московского хвата разве калачом выманишь со двора в непогодь, а деревенский труженик тут-то и выручается.

Как видим, без использования авторского «я» несколько событий связываются друг с другом за счет обрисовки явления, в которое события эти включены как картинки к авторским суждениям. Если же используется авторское «я», техника объединения в тексте различных событий становится более гибкой и разнообразной.

Б.2.2. Тексты с метасобытием. Второй тип многособытийных текстов – это тексты с метасобытием.

Если в тексте использован ракурс повествователя-исследователя, то адресат имеет метасобытие, изучаемое автором событие, а другие события включаются либо потому, что о них рассказывают повествователю герои, либо потому, что повествователь сам вспоминает что-то «из другой оперы» по ассоциации. В очерке А.Аграновского «Вишневый сад» (Известия. 1973. 4 апр.) повествователь исследует событие в селе Доброалександровка Одесской области: мальчишку, воровавшего вишни в совхозном саду, бригадир Доброжан запер в ядохимикатный склад. Метасобытие разработано подробно:

Приехал я туда, мне показалось, неудачно: третий день в селе играли свадьбу; Появился Доброжан, действительно, что называется, ни в одном глазу. Был он черноволосый, плотный, краснолицый мужчина лет пятидесяти, в добротной куртке, крепких сапогах. Держался ровно, смотрел прямо, как человек, который знает свою правоту; вдвоем мы отправились в сад, чтобы поговорить без помех (в разговоре всплывают разные детали исследуемого события); Однодневный запас ядов хранился в пристройке, тому свидетели есть. Тракторист Ключко (далее его слова). Рабочая садовой бригады Розгон (далее ее слова).

В рассказах людей, с которыми разговаривает повествователь, воссоздается картина события. Журналист размышляет по поводу увиденного и услышанного и по ассоциации вспоминает еще одно событие:

Ожесточились мы, что ли? Вот случай: в санатории «Солнышко» под Ленинградом детская няня Болдырева избила до кровоподтеков девочку четырех лет. Всякому нормальному ясно, что ее близко к детям нельзя подпускать, что надо ее прежде всего из этого «Солнышка» выгнать. А Сестрорецкий народный суд, обсудив все и взвесив, постановил: шесть месяцев принудработ… по месту работы. Сам читал, черным по белому. Да что она, добрее станет, выплачивая 10 процентов зарплаты? Бедные дети!

Размышляющий повествователь волен в своем тексте по ассоциации, по логике своей мысли привлекать любые события. Говоря об очерке Н.Г Гарина-Михайловского «Жизнь и смерть», мы обратились только к одному событию, в нем изложенному, - к рассказу о докторе Константине Ивановиче Колпине. Однако автор создает не портретный, а проблемный очерк, в котором доказывает следующую мысль: Не поколения, а тот дух, который несет с собой культура, то служение общественному долгу, на которое она одна вооружает нас, те идеалы, которые несет она в себе, одни могут вдохнуть энергию и веру в жизнь. Эта мысль вытекает из рассказа о жизни доктора Колпина и влечет за собой еще одну иллюстрацию – рассказ о гибели американского полярного исследователя Георга-Вашингтона Дюлонга, начальника североамериканской экспедиции, замерзшего со своими товарищами у нас в Сибири, на пустынных берегах Оби. Если позволите, - говорит повествователь, - я вам напомню некоторые подробности этой славной смерти… И далее идет подробный рассказ об этом, завершающийся так:

Великий человек двигался до последнего мгновения. Вечно вперед. Да, вперед, но не назад, не туда, куда зовет граф Л.Н.Толстой, куда когда-то звал людей так заманчиво Жан-Жак Руссо, о котором Вольтер говорил: «Читая Руссо, так и кажется, что уже растут лапки, на которых, став на четвереньки, побежишь назад в лес… но не побежишь».

В этой форме нередко выполняются фельетоны. А мы здесь рассмотрим фельетон-рецензию В.Сухнева «Погавкай на меня, Букет!» (Литературная газета. 1981. 9 сент.). Рецензия открывается воображаемым метасобытием: повествователь-редактор отбивается от автора, пытающегося пристроить в издательство рассказ с совершенно неправдоподобным мелодраматическим сюжетом, Рассерженный отказом, незадачливый писатель идет в библиотеку и приносит редактору толстые журналы, наполненные рассказами, мало отличающимися от его собственного. Редактор читает эти рассказы – так и начинается собственно рецензия, как обычно, включающая в себя пересказы обсуждаемых произведений (для нас это те событийные элементы, которые и создают многособытийный текст). Метасобытие здесь типично фельетонное, а функция его обычная для рассматриваемой группы текстов: оно мотивирует компоновку событий, отобранных журналистом для анализа и публикации.

Итак, событийная сторона текста предоставляет журналисту богатейшие возможности выразительного письма. Отбор реальных событий, изображение собственной деятельности, сколь угодно фантастические воображаемые действия фельетонного повествователя, хронологические смещения, монтаж эпизодов, их дробление и повтор – все это позволяет писать живо и разнообразно. При одном условии: событийные факты надо уметь собрать. Протокольно сухое перечисление биографических данных, производственных достижений, разводов и все новых и новых браков никогда не заменит яркого эпизода, который способен больше сказать о человеке, чем все его личное дело из отдела кадров. Поэтому для событийной стороны художественно-публицистического текста самое главное – добротный фактический материал. Умение собрать такой материал связано с разнообразными приемами журналистской работы – живым общением, внимательным анализом документов, с настойчивостью в выяснении нужного вопроса. И это также главный источник материала для полноценного, яркого метасобытия, которое лишь в таком случае будет не назойливым яканьем, а важным текстовым элементом, объединяющим факты и их интерпретацию и по-особому представляющим их читателю (в виде журналистской лаборатории, процесса журналистского творчества).

Бочаров Олег

Олег Бочаров

Разговор соседок на скамейке АО Кукеp и Кукеp Клокс Изготовляйтед пpедлагает Hi-End модели ГАСТЕЛЛО ГЛАВHОЕ СОБЫТИЕ, ТОЧHЕЕ СОБИТИЕ XX ВЕКА, ОЧЕHЬ ГРУСТHАЯ ИСТОРИЯ Еще одна моя статья, котоpуя я наваял только-что. КАК МЫ В ПОДВАЛ ХОДИМШИСЬ И ПОЧТИ В ЖИВЫХ ОСТАМШИСЬ ПОПСА КАК КОHЕЧHЫЙ ПРОДУКТ ЦИВИЛИЗАЦИИ В общем, я уже почти месяц маюсь без вдохновения... FAQed BOCHAROF! Все фидо голосует за Феду ПОВЕСТЬ О МАЛЬЧИШЕ-КИБАЛЬЧИШЕ И КАРЛСОHЕ По просьбе некрослушателей, повторяю краткую биографию Аси Калясиной Hашел свою старую заметку для какой-то газеты Shit Parade - III Subj: Щит-парады старые А это творение моих студенческих дофидошных лет. SHIT PARADE 5 Pennywise РЕБЗЯ КАК КОНЕЧНЫЙ ПРОДУКТ ЦИВИЛИЗАЦИИ РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ ГОСПОДИНА ЭНДОКРИНОЛОГА СЦЕHАРИЙ ФИЛЬМА УЖАСОВ СМЕРТЬ В КАБИНЕТЕ ВРАЧА ПАРОЧКА СЛОВ О КОНЦЕ СВЕТА О ТОМ, ПОЧЕМУ НЕПРИЛИЧНО ЕСТЬ АПЕЛЬСИНЫ В ПУБЛИЧНОМ БОРЬБА С ХРАПОМ ОХОТА НА СКАУТОВ В УСЛОВИЯХ ЧЕРНОЗЕМЬЯ О СЕКСЕ В СТРАНАХ ТРЕТЬЕГО МИРА ДАВHИШHЕЕ ТВОРЧЕСТВО ТРЕЗВОГО БОЧАРОВА: О ВРЕДЕ СУХАРЕЙ О ДЕВСТВЕННОСТИ КАК ИЗГОHЯТЬ ДЬЯВОЛА РАССКАЗ НАПИСАННЫЙ ДЛЯ ДЕТЕЙ ПОДПИСЧИКОВ ФИДОНЕТА ДРЕВО ДОБРА РАСПУСКАЕТ ПЛОДЫ, ПИЩЕВОЙ БИЗНЕС ВДУМЧИВАЯ ОХОТА НА ФИФОХУЗОВ ИЗ НЕОКОНЧЕННОГО Я - ФИДОШHИК (pимейк) ИЗ СТАРОГО (ДО ФИДОШНЫЙ ПЕРИОД) СОДЕРЖАНИЕ ТЕЛЕСЕРИАЛА "БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ" О ТОМ, КАК ЖЕНЩИНЫ ЛЮБЯТ ЭПИЛЯТОРЫ С УСИКАМИ БЕТХОВЕН ВЕРСУС ФРАНКЕНШТЕЙН РЕЗНЯ В КРОВАВЫХ ПРЕРИЯХ БРЯНЩИНЫ ЖИЗНЬ ЦЕРКОВНАЯ, ЖИЗНЬ ЗАГАДОЧНАЯ: КАК ГОТОВИТЬ ГЛИHТВЕЙH Пpодолжаю публиковать повесть пpо незадачливого сисопа и дpугих... БЕССТРАШНЫЕ И ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ПОКОРИТЕЛИ КОСМОСА ЗАРИСОВКА ИЗ ЖИЗНИ КОМПЬЮТЕРЩИКА-МОДЕМЩИКА ОДИН В ПОЛЕ ВОИН ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАHИЯ КОМПЬЮТЕРОМ САГА О ХРАБРОМ БОГАТЫРЕ И НАВОЗЕ КУЛЬТУРА, БЛЯХА-МУХА ШТИРЛИЦ. БЕДНЯГА, В КОТОРЫЙ РАЗ УЖЕ? Моя новая статья для ROCK CITY. For PUNX only!! Бред в рабоечее время КАК МЫ В ГЕЛЕHДЖИК ПОЕХАМШИ И БЕЗ ЕДИHОГО ТРУПА ОБРАТHО ПРИЕХАМШИ КАК ЗАHЯТЬСЯ СЕКСОМ (пособие для начинающих и ни разу не кончивших) Как пpавильно чесать свои яйца? Свежая гадость THE ALMOST BEST OF OLEG BOCHAROFF

Разговор соседок на скамейке: - Я не знаю никого, кто сильней бы любил животных, как Клава - она топит своих котят только в теплой воде.

Главврач при обходе спрашивает сестру: - Какая утренняя температура больного из семнадцатой палаты? - Я точно не знаю, доктор... - Что значит не знаю - это Ваша обязанность! - Дело в том, что ночью его от нас перевели... - Куда? - В морг.

Что, Гриша умер? - Да, еще вчера. - То-то я смотрю он в гробу лежит!

Психиатр говорит своей знакомой: - Как поживает Ваш муж? - Доктор, но я не замужем. - Да, значит Ваш муж холостяк.

В начале года учительница знакомится с учениками. Спрашивает у одного из них: -Как твоя фамилия? -Штирлиц. -Ты что, смеешься надо мной? Бегом за родителями! Приходит отец. Учительница жалуется: -Что же это такое? Я спрашиваю фамилию вашего сына, а он отвечает: "Штирлиц"! Отец сконфуженно: -Стесняется он. Борманы мы...

Две санитарки разговаривают в роддоме: - Кто это там так громко плачет? Hе та ли тройня, что родилась сегодня ночью? - Hет, это их отец в коридоре.

Игоpь Гyбеpман на cвоем вечеpе pаccказал cлyчай пpоизшедший в дейcтвительноcти, пpоcто анекдот: В анкете для отъезжающих в CША на поcтоянное меcто жительcтва еcть пyнкт о половой пpинадлежноcти лица, задаетcя он по-англицки- SEX. Бyдyщий эмигpант(БЭ) из маленького гоpодка под БАКУ на него ответил- 2 pаза в неделю. Работник поcольcтва: ВЫ должны здеcь отметить-мyжчина или женщина. БЭ: Это мне- безpазлично!

Звонок по телефону: - Ало, Изя еще дома? - Дома, дома, а венки уже вынесли.

В военном гоpодке женщина сообщает соседке: - Вчеpа кто-то весь огоpод вытоптал. - Может пpапоpщики? - Да ну, какие пpапоpщики, следы-то человеческие.

Пpивозят в больницу покалеченного мужика. Доктоp: Фамилия? Мужик: Иванов. Доктоp: Женат? Мужик: Hе, это я под машину попал.

Два дитя в садике после Hового Года: - А мне на Hовый Год подаpили машинку такую pадиоупpавляемую на кнопочках, а еще pужье такое пульками стpеляет, и еще коpобку конфет и и еще много чего... А тебе что подаpили? - Воздушный шаpик... - И все??? - Hу не у всех же pак кpови...

У кандидата спрашивают: -Почему вы решили балотироваться? -Да вы посмотрите, что творится! Власть погрязла в роскоши, коррупции, безделье! -А, так вы хотите со всем этим бороться? -Hу что вы! Я хочу во всем этом участвовать!

Изобpел, значит, один ученый аппаpат, пpевpащающий двух негpов в одного белого и начал всех желающих пеpеделывать: всех вpоде пеpеделал, но остался один негp, котоpому не хватило паpы. Думал негp, думал (хочется ведь белым стать:) и pешил гоpиллу себе в паpу взять. Hу ладно, ученый согласился его с гоpиллой смешать и посмотpеть, что же получится (наука тpебует жеpтв). Итак, пpопустили их чеpез аппаpат, и достали из него какое-то стpанное создание с белой кожей, то тут, то там покpытой волосами.. Ученый - в шоке. Подходит он к созданию, тpогает волосы на гpуди и пpоизносит: (Уч.): Какой интеpесный волосяной покpов! (Соз): Вах, слюшай, нэ тpогай, да!

Два друга каждую субботу заходили в бар и отдыхали за рюмкой виски от повседневных забот. Hо однажды одному из приятелей пришлось на долгое время уехать в другой город. Чтобы не нарушать традицию, друзья договорились в определенное время каждый в своем городе заходить в ближайший бар и выпивать рюмочку. В первую же субботу уехавший друг (УЕ) зашел в бар и заявил бармену: - Две рюмки виски, пожайлуста! Бармен удивился: - Может быть, я буду наливать по одной? - Hет, суть в том, что я пью одну за себя, а вторую за друга, который сейчас в другом городе делает тоже самое. Прошло несколько месяцев. (УЕ) заходит в бар и говорит бармену: - Сегодня мне только одну рюмку, Билли. - Как, неужели ваш друг умер? - Hет, просто я бросил пить.

Мужик приходит к гадалке. Та смотрит на его ладонь: - Какой ужас! Ваша жена умрет через два дня! - Знаю, знаю, а меня-то поймают?

Заставляют значится десантников в армии в самолет погружаться, типа прыжки тренировочные, все люди как люди а один перед прапором ломаться начинает: -Hе полечу, суеверные страхи... Hу прапору разумеется пофигу запихал он его и взлетели бойцы. Пришло время прыгать - народ не задумываясь вниз кидается, а суеверный (C) опять уперся: -Hе полечу! Прапор (П) его и спрашивает: П: Ты чего это командира не слушаешь су$а, БЫСТРО ПРЫГАЙ!!! C: Hе могу тов.прапорщик, мне сон приснился, а внем моя покойная бабушка сказала, что мой парашут сегодня не раскроется, что хотите делайте а прыгать не буду... П: Ах ты сукин сын, давай быстро свой парашут, а мой забери себе!!! Все так и происходит, солдат прыгает затем дергает за кольцо... парашут благополучно раскрывается, успокоившись солдат начинает рассматривать землю, как вдруг мимо него пролетает прапор, отчаянно дергая за кольцо и истошно вопя: П: Будь проклята твоя бабушка!!!

Борис Бочаров

Ты что же бабушке наябедничал на меня? – спрашивает дед своего внука.
- Дедушка, но ты ведь курил? – в свою очередь переспрашивает внук.
- Курил, и что? Я же взрослый.
- Взрослый, а хуже маленького…, тебе доктор, что сказал, будешь курить – умрёшь. А я не хочу, что б ты умирал, мне тебя жалко.
- А бабушку не жалко? Ты же её расстроил, а у неё сердце больное. Видишь, пошла капли пить. Ты думал, она сейчас как задаст мне, и я испугаюсь так, что курить сразу и брошу, да?
- Да, ты угадал. Ты же доктора не слушаешься, а меня подавно…, сколько я тебе говорил, что курить тебе запретили, а с тебя как с гуся вода, всё куришь и куришь…, а бабушку ты боишься. Боишься ведь, правда?
- Никого я уже не боюсь. Просто не хочу причинять ей боли. Она переживает за всех нас – за тебя, за твоих родителей, теперь вот за моё здоровье, а своё не бережёт. Расстраивается по всяким пустякам, а потом за сердце хватается.
- Дедушка, не кури, тогда никто расстраиваться не будет.
- А ты не будь энкэвэдэшником…
- А кто такой энкэвэдэшник?
- Это такой человек, у которого всякие ябеды в почёте, да и сам он на них похож.
- А он курит?
- Еще как курит, но больше прикурить даёт и папиросами угощает, - рассмеялся дед. Потом он погладил внука по голове, ласково потрепал его за кудряшки и стал оправдываться:
- Тебе бабушка говорила, наверное, что я добрый, непутёвый и последнюю рубашку с себя готов отдать совсем чужому человеку?
- Да, было такое, - ответил внук.
- Ну, так вот, в каждом человеке всегда есть доброе начало и злое. Если доброго начала больше, то в целом этот человек хороший, потому что добрый. Если в нём больше зла, то этот человек злой. Но может быть и так, что того и другого поровну. Тогда получается, что этот человек никакой, и в каждом конкретном случае поступки его будут нести то, что в нём самом победит – добро или зло. Мне моё добро уже стало вредить, вот поэтому я добавляю немного яду, как бы разбавляю добро злом. Никотин ведь это яд, вам, наверное, в школе уже объясняли. Вот я этого зла чуть-чуть и добавляю.
- Дед, все ты выдумываешь…, я не такой маленький, что бы меня обманывать такими сказками.
- Ну, хорошо. Курить я пока не брошу. Это единственное удовольствие, которое у меня осталось в жизни. Да и жить-то осталось…, но обещаю тебе, что папиросами буду себя ограничивать. Сегодня 20 штук в день, через месяц - 19, через два - 18 и так далее, понимаешь меня, надеюсь. А придёт время - и совсем брошу.
- Дедушка, а когда это время придёт, ну…, тогда, когда ты совсем курить бросишь?
- Когда, когда…, заладил..., вот почую, что помирать пора, и брошу…, тогда и курить не захочется.
- Нет, дедушка, не помирай…, тогда уж лучше кури, только живи, я бабушке больше ничего про тебя не скажу.
- Вот те и н-а-а, – проворчал, улыбаясь, дед, - а говорят, что стар да млад, по-мужски договориться не смогут.
Прошло несколько лет. Внук подрос и превратился в смышленого старшеклассника, а дед его еще больше постарел, и болеть стал чаще. Особенно мучил его кашель, приступы которого просто изводили и не давали уснуть по ночам. В одну из таких ночей внук как-то заходит в его комнату и спрашивает:
- Дедуль, что совсем плохо?
- Да, как-то не очень…видать, вот она пора и пришла…, уже и курить бросил, а кашель всё давит и давит, дышать совсем нечем, - ответил дед и печально усмехнулся.
- Дедуль, может воды…, таблетку какую-нибудь от кашля…, я мигом. Только не умирай…, подожди, я сейчас бабулю разбужу.
- Не надо, она и не спит, скоро сама пришмыгает…, лучше присядь и послушай. Ты, не переживай за меня..., мне умирать не страшно …, а потом, я всегда буду с тобой рядом, хочешь ты этого или нет…. Особенно тогда, когда задумаешь что-то совершить, и не дай тебе Бог, плохое... Я буду наблюдать за тобой "оттуда"…, и удерживать от дурного, и помогать в добром…, ты сам это почувствуешь, а теперь иди, мне надо побыть одному.
- Хорошо, дедуль. Только давай об этом пока не будем, а лучше попытайся уснуть, - произнес внук и, поправив одеяло, потихонечку вышел из комнаты.
А утром деда не стало. Потом прошли годы и десятилетия, и внук сам стал дедом. Вот только ни один из трёх внуков ему не может сказать: «Дедушка, не кури». Младшие говорить пока не научились, а старшему внуку - это и вовсе не к чему, так как дед ещё после армии сам курить бросил. Говорит, что знак ему подал дед его..., якобы "оттуда", чтобы жить долго и не расстраивать внуков. А вообще-то и вы бросайте, ничего в этой дурной привычке хорошего нет, а польза для здоровья большая, да и расстраивать никого не надо - ни родных..., ни близких.

Москва, май 2009.

Рецензии

В дидактическом плане ты убедителен - бросайте курить!!
А меня задело другое: умейте любить дедов!!
Как же ты хорошо это передал..
Санькин (сын) дед курил до 82. бабушка до 80...Причём до последних дней Беломорканал. Когда отец лежал в больнице, я рыскала по городу в поисках этих папирос..Я понимала это его последняя радость.Врачи мне разрешали..
И тот и другой бросали недели за две до смерти..И становилось страшно...
Ни я, ни брат никогда не курили. А сын увы! курит...
Когда очень прошу..ответ один: помнишь, как бабушка тебя просила о последней затяжке...
Боря! Ты, конечно, прав, абсолютно прав. Но если бы разум мог разрулить все наши пороки.
Давай зачётку: отл. Д.ИВАН,
Очень понравился рассказ.
Повезло-то как мне сегодня.
Всё в яблочко!!
Пока.

Стоит ли жениться и венчаться, если твоя злокачественная опухоль прогрессирует? А если рак у обоих? Александр Бочаров познакомился со своей женой в московском онкоцентре и проводил ее в последний путь в немецком.

Не ждать выздоровления

Со своей супругой я познакомился в больнице, где проходил химиотерапию из-за саркомы. Она тоже болела саркомой – только другого типа и очень сложной локализации. Я впервые услышал Аню по телефону и сразу понял: это моя жена. А когда впервые ее увидел, то в этом внутреннем ощущении утвердился.

Наши отношения сразу стали складываться ближе, чем дружеские. Она из Красноярска, к тому времени уже лечилась около полугода, у нее был свой опыт болезни. Не было понимания, как будут идти эти отношения, но на расстоянии, в моменты разлуки, они только крепли.

За время нашего знакомства я несколько раз побывал на грани жизни и смерти. А в такие моменты вся чешуя отваливается, и ты видишь жизнь ясно. Аня во все эти трудные моменты была рядом, и я почувствовал, что хочу видеть ее рядом всегда: и в тяжелые дни, и в радостные.

Уже было понятно, что нужно жениться. С другой стороны, ничего понятно не было: непонятно, как я буду жить, если из-за вырезанного легкого, например, не могу в метро ездить - там душно, да и в другом общественном транспорте тоже.

Потом я понял: чтобы жениться, не нужно ждать выздоровления, а то можешь не дождаться. Брак и семья – логичный этап отношений между расположенными друг к другу мужчиной и женщиной - я и это понимал, и с духовником советовался, и владыку Панкратия, игумена Валаамского монастыря, однажды спрашивал. Все благословили, обещали за нас молиться, но я еще несколько месяцев собирался. Собрался.

Предложение я делал интересным способом. Долго выбирал красивое место и романтичные обстоятельства… А когда Аня приехала из Красноярска, я заболел. Когда у тебя вырезано одно легкое, любая простуда может закончиться летальным исходом, и я бы унес предложение с собой. В итоге пришлось плюнуть на романтику и лежа у себя дома, едва дыша, сказать обо всем. Она, не раздумывая, сразу согласилась. «Я давно знала, что он сделает предложение, и просто терпеливо ждала», — сказала Аня подругам потом.

Моих родителей я поставил перед фактом. Мы поехали в Красноярск говорить Аниным родителям и расписываться. И мои родители, и ее реагировали одинаково: мамы опешили, а папы отнеслись нормально. Ее мама спрашивала, куда мы торопимся, но не остановила.

Негде жить – будем лечиться в Германии

Пожениться надо было за десять дней, потому что появилась возможность обследоваться и полечиться в Германии.

Если есть угроза жизни одного из супругов, можно расписаться быстро. В ЗАГСе сотрудница сначала говорила, что это невозможно - зря, мол, самый загруженный ЗАГС города выбрали. Но когда узнала нашу историю, так расчувствовалась, что даже уговаривала срочно сделать торжественную регистрацию.

На все про все неделя – а мы только платье выбирали четыре дня, да еще родители сказали, что без банкета дело не пойдет. Потом и венчание в Москве организовывали не без искушений, и банкет на 60 человек устраивали в трапезной Николо-Кузнецкого храма. На Крестовоздвижение мы расписались, а на Веру, Надежду и Любовь в воскресенье венчались. На свадьбу нам подарили машину - так решилась моя проблема с метро.

Был вопрос, где жить – в Москве или в Красноярске, но уже через две недели после венчания проблема решилась. Мы улетели в Германию на обследование и лечение, которое решили проводить Ане. За нее врачи уже тогда волновались больше, чем за меня. Мы госпитализировались ровно в ту ночь, когда у нее начались сильные боли – это было резкое прогрессирование.

Немцы, без шуток, сотворили чудо. Кроме химиотерапии, у них была и лучевая. Как Аня выдержала это после стольких курсов лечения в России? Но они дали нам еще одну ремиссию, пусть и недлинную.

Мы жили в общежитии при больнице, мы были вдвоем и были счастливы, хотя Аня очень тяжело переносила терапию, собирала все побочные эффекты – и те, которые называются частыми, и редкие, и «ультраредкие». Мы утешались тем, что если она собрала «ультраредкие» осложнения, то, может, войдет и в маленький процент излечений. Наша начавшаяся совместная жизнь нас очень вдохновила, Господь нас как-то покрывал, мы переносили все нельзя сказать что «легко», но сил хватало.

За время нашего знакомства и общения Аня, которая до этого не задумывалась о вере, воцерковилась. Это было непросто, были периоды от принятия веры до жесткого отрицания, но в итоге она стала исповедоваться и причащаться.

В Германии мы тоже познакомились с батюшкой и часто исповедовались и причащались. Мы нашли там и новых друзей – и из числа русских, и из числа немцев. Нас очень поддержала прекрасная немецкая пара – дедушке 85, а бабушке 74, у них шестеро детей. Аня лежала в одной палате с бабушкой, и они стали называть Аню своей седьмой дочерью. Мы до сих пор общаемся – я недавно встречался с Герхардом. Вообще за границей психологически тяжелее, чем в России: друзья далеко, языковой барьер, родственники к тебе приедут, но не столько и не так надолго, как в России. Поддержки мало, и та, которая есть, становится еще дороже.

В Москве и Красноярске мы после лечения в Германии успели побывать только один раз – у Ани была короткая ремиссия, она даже сделала ремонт в своей комнате. Я снова поступил в университет на специальность, связанную с экономикой. Пришлось сдавать ЕГЭ, причем много, потому что я поступал в три института сразу, и два экзамена там совпадали, а третий в каждом был свой.

Пока я летом летал на сессию, Аня была в Красноярске с родителями. Потом мы съездили в Дивеево, а потом – вернулись на проверку в Германию и обнаружили у Ани прогрессирование опухоли.

Умирать и не жалеть

Дело шло к паллиативу. Аня не хотела умирать в Германии, но мы снова уехали туда на «экспериментальное лечение» – больше для успокоения Аниной мамы. Мы понимали, что уже не вернемся вдвоем - для Ани это будет последним лечением… Но ее мама была нецерковная и не могла принять ее умирания, хотела, чтобы мы использовали все возможности лечения, даже призрачные, а профессор из Германии сам вышел на связь и предложил поучаствовать в его эксперименте.

Несмотря на все сложности в начале Аниного воцерковления, в конце именно она поддерживала меня, хотя в последние месяцы ей пришлось много претерпеть. Я знаю, как проходили этот путь многие мои друзья – и они показывали огромное мужество. Сама Аня тоже вряд ли думала, что сможет быть такой твердой в конце. Но она знала, что Господь встретит, что там не будет боли, что там будет хорошо, что наше общение не кончается здесь, а продолжается в молитве, и что там мы не потеряемся и будем вместе.

Ее тело потихоньку отказывало. В последний месяц она могла говорить и все понимала, но глотательного рефлекса уже не было, она могла дышать только ртом, все пересыхало… В целом ей было очень больно и трудно.

Мы с ней много говорили о смерти, и в какой-то момент духовник нас даже останавливал: не нужно бравировать этим, не нужно забалтывать. Пока ты себя чувствуешь хорошо, ты можешь легко говорить, но чуть ты чувствуешь себя хуже – и сразу ой как страшно становится. Только вера может дать силы, чтобы все принять и претерпеть. Конечно, страх полностью не уйдет, но Бог дает силы его понести.

По ночам мы с ее родителями менялись рядом с Аней в палате, однажды батюшка даже служил Литургию в больнице. Из запасных Даров у него было только Тело, а Ане можно было только провести лжицей с Кровью под языком. Своего храма в том немецком городе у православных нет, православная служба проходит не чаще раза в месяц в католических часовнях. Чтобы причастить Кровью, пришлось служить прямо в больнице. Врач – сам атеист – разрешил.

В предпоследнюю ночь мы обсудили, на каком кладбище Аню нужно хоронить, в каком храме отпевать. Не без сложностей, но все в последний момент удавалось организовать. Господь учил доверять Ему, хотя неоднократно бывало, что руки опускались. Мы видели участие Бога в нашей жизни – Он вмешивается не тогда, когда ты сидишь, опустив руки, а когда ты делаешь все возможное и даже чуть больше, делаешь даже тогда, когда понимаешь, что не получится.

Мы с Аней в последнее время часто говорили, что ни о чем не жалеем и бесконечно рады – не смерти, конечно, а тому, что встретились и поженились, что были вместе эти два года, несмотря на болезнь. В предпоследнюю ночь она говорила, что бесконечно счастлива и нисколько не жалеет, что мы поехали в Германию, что она всем благодарна. «Я не жалею о том, что я заболела, я не представляю, как сложилась бы моя жизнь, если бы этого не случилось», — говорила она.

Все фото из архива Александра Бочарова

Примчался вихрь сырой,
Он с юга жар и влагу нес.
Он тучи гнал перед собой,
Как гонит волк овец иль коз.
Подмел равнины, с мерзлых вод
Сорвал враждебный жизни лед.

И на горах растаял снег,
Разливом залило поля.
Река, забыв свой мирный бег,
Помчалась, яростно бурля.
И, словно щепки, глыбы льда
Крутила шумная вода.

Громадным черным горбылем
Вздымался мост над глубиной.
И жил таможенник на нем:
С дочуркой маленькой, с женой
В хибарке коротал свой век.
"Беги, несчастный человек!"

Это был последний неприятельский выстрел. Канонада стихла. Слышнее стали крики людей. И что было особенно удивительно - раздавались голоса уток. Истомленные неволей в тесной клетке на корабле, эти птицы очутившись на просторе, крякали с какой-то особенной радостью, не подходящей к этим жутким минутам гибели людей. Вода, приносившая всем страдания и мучения, была для уток родной стихией.
... А кругом, выбиваясь из сил и дрожа от холода, люди прощались друг с другом, молились богу, проклинали свою судьбу. Сильные и крепкие моряки, легко держась на воде, помогали спасаться товарищам и передавали им более надежные средства для плавания. Некоторые неунывающие люди даже и в эти страшные минуты сохраняли присутствие духа, шутили, смеялись над своим бедственным положением. Один из матросов плавал с папироской за ухом.
- Братцы, нет ли у кого спички закурить? - спрашивая он матросов с такой мольбой, как будто от этого зависело его спасение.
Из воды вдруг высунулись босые ноги. Сгибаясь в коленях, они дрыгали, как будто делали гимнастические упражнения. Первым подплыл к ним машинист Григорий Скопов. Он без труда выправил потерявшего равновесие человека. Это оказался опрокинувшийся вниз головой кочегар Семен Минеев, у которого спасательный нагрудник был подвязан слишком низко. Вместе они поплыли дальше.
Только через два часа подошли два японских крейсера : "Ивате" и "Якумо". Спустив шлюпки, они приступили к спасанию людей. К этому времени пловцов разнесло волнами в разные стороны, далеко от места затопления «Ушакова». Пока подбирали из воды людей, стемнело. Последних пловцов, еле живых и окоченевших, искали уже лучами прожекторов. Этим несчастным в темноте было тяжелее, чем на броненосце в боях. Там снаряд мог пролететь и мимо, а здесь они уже захлебывались в холодной пучине моря. Каждому хотелось, чтобы именно на него скорей упал луч прожектора, а луч скользил по сторонам, оставляя многих незамеченными. Ужасала мысль, что они не попадут на шлюпку.
Спасение закончилось в полной темноте около девяти часов вечера. Из четырехсот сорока двух человек всего экипажа «Ушакова» на оба крейсера попало живыми триста тридцать девять человек. Среди них не было доблестного командира. Он остался в море и умер как герой.