Аркадий Петрович Голиков, ныне всемирно известный своей фамилией Гайдар (1904 – 1941), по праву все советское время считался самым популярным детским писателем. Его жизнь и по современным меркам достойна увлекательнейшего триллера, да и в годы гражданской войны в России подобные биографии были единичными.
Безумный красный командир
Аркадий Голиков родился в небольшом уездном городке Льгов, Курской губернии в семье учителей - Петра Исидоровича Голикова (1879-1927) и Натальи Аркадьевны Сальковой (1884-1924), дворянки, дальней родственницы Михаила Юрьевича Лермонтова.
Его родители участвовали в революционных беспорядках 1905 г. и, опасаясь ареста, уехали в провинциальный Арзамас. Там будущий детский писатель учился в реальном училище и впервые опубликовал свои стихи в местной газете «Молот».
Когда Аркаша учился в первом классе, он решил «пешком уйти на войну» (на Первую Мировую Войну), вслед за отцом. И ушел! Пропадал два дня и был возвращен жандармом. После четырех классов решительно порвал со школой и в 14 лет вступил в ряды Красной армии добровольцем, скрыв свой возраст. На этом детские «цветочки» заканчиваются и начинаются «ягодки» уже совсем другой школы.
В 1919 г. он вступил в Красную армию и в РКП(б), стал помощником командира отряда красных партизан, действовавших в районе Арзамаса. Скрыв свой возраст, учился на командных курсах в Москве и Киеве, затем командовал ротой красных курсантов. Воевал на Польском и Кавказском фронте.
Неизвестно за какие подвиги, но в 1919 году военачальник Михаил Тухачевский назначил рядового Голикова командиром 58-го отдельного полка. В 1921 как командир запасного Воронежского полка отправлял маршевые роты на подавление Кронштадского восстания. Летом того же года, командуя 58-м отдельным полком, участвовал в подавлении Тамбовского крестьянского восстания. Столь высокое для семнадцатилетнего возраста назначение сам Голиков объяснял тем, что «много из высшего комсостава арестовано за связь с бандами», т. е. с повстанцами.
Молодой Голиков старался оправдать оказанное ему доверие. После уничтожения непокорных крестьян и матросов Гайдар продолжил службу в карательных частях особого назначения (ЧОН) - сначала в Тамьян-Катайском районе в Башкирии, затем в Хакассии. Так как его поле деятельности располагалось далеко от Москвы и ближе к Саянским горам, многие его дела до последнего времени оставались малоизвестными. А когда пришла всесоюзная слава детского писателя, о них просто "забыли".
Ему было приказано уничтожить отряд "императора тайги" И. Н. Соловьева, состоявший из местных крестьян и колчаковских офицеров. Не сумев справиться с этой задачей, Гайдар обрушился на местное население, не поддержавшее большевиков. Людей без суда и следствия расстреливали, рубили шашками, бросали в колодцы, не щадя ни стариков, ни детей. Известен случай, когда, несмотря на приказ доставить пленных в штаб для допроса, Аркадий Петрович расстрелял их - потому что не хотел якобы давать людей для конвоя.
Владимир Солоухин, написавший "Солёное озеро", уверял, что в Хакасии Гайдара называли палачом, и сообщал, что его друг хакас Михаил Кильчаков рассказал ему о том, как Гайдар посадил в баню заложников и поставил им условие, что если они к утру не скажут ему, где скрываются бандиты, - расстрел. А те просто не знали. И вот утром юный Аркадий Петрович стал выпускать их из бани по одному и лично стрелял каждому в затылок.
Но мало ли что могли болтать несознательные аборигены. А вот строка из анкеты, заполненной самим Гайдаром: в графе «партийность» он написал – «исключен на два года за жестокое обращение с пленными». Командующий губернскими частями особого назначения Владимир Какоулин приказал «заменить и отозвать» ретивого комиссара. "Мое впечатление: Голиков по идеологии - неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений" - такую резолюцию наложил по «делу 274» В.Какоулин. Заметим: это говорил человек, который был призван наводить революционный порядок в губернии, и сам он мягкостью нрава не отличался.
После приезда в Красноярск «для выяснения обстоятельств» Аркадий Голиков был направлен на психиатрическое освидетельствование. Было даже заведено уголовное дело, но суд так и не состоялся. Будучи допрошенным в Государственном политическом управлении при НКВД РСФСР, он показал, что все расстрелянные им люди были бандитами или их пособниками, признал себя виновным лишь в несоблюдении некоторых формальностей: писать протоколы допросов и расстрельные приговоры было некому.
Его внук Егор Гайдар в книге "Дни поражений и побед", ссылаясь на своего отца, написал, что дед "всегда отказывался рассказывать что-либо о гражданской войне". Судя по дневникам, его мучило нечто, что он обозначал словами "тревога", "совесть", "вина", "болезнь". Гайдар оказался болезненно совестливым человеком, для которого содеянное им в Хакасии в столь юные годы обернулось жизненной трагедией.
Впрочем, биограф Аркадия Гайдара Борис Камов в книге «Игра в наперсток. (Расследование одного литературного преступления)» рассказывает о том, как о горячо им любимом писателе рождались мифы и небылицы. Он считает, что злобные, циничные по форме и вымышленные по содержанию гипотезы о «кровавом прошлом» Аркадия Гайдара, запущенные в оборот писателем Владимиром Солоухиным, - это настоящее злодеяние. Солоухинские измышления, на его взгляд, - всего лишь выдуманная сенсация. Борис Камов, тщательно исследовавший военный период гайдаровской биографии, побывал в Хакасии, работал в местных архивах, и он уверяет: «Все здесь сплошной подлог и вымысел, подтасовка фактов», подтверждая это документально.
Кому верить?
Владимир Солоухин вроде бы тоже приводит документальные записи, ссылается на архивные материалы. Сам Гайдар – сам! – пишет: "Снятся мне убитые мною в юности на войне люди".
Наверное, своя правда есть и у Камова, и у Солоухина. Только вот один исследователь прекраснодушно строит цельный, незамутнённый образ, а другой – намеренно сгущает краски, выстраивая тип эдакого красного монстра.
Ясно, что в бойне гражданской войны трудно было оставаться белым и пушистым. Гайдар ничем не отличался от других представителей красной военщины, переносящих свою ненависть к вооружённому и сражающемуся противнику на окружающее население, которое их не поддерживало. Он был винтиком в системе красного террора, который оказался для большевиков решающим средством удержания власти.
Страшные сны барабанщика
Отстраненный от должности, Голиков попросил отпустить его на уче6у в Москву. Разрешение было получено, но в Академию Генштаба он не попал. На медицинской комиссии будущему писателю поставили диагноз «травматического невроза». Симптомы болезни в пору обострения были весьма характерными: «стойкое нарушение сна, временное снижение интеллектуальных способностей, возбудимость, склонность к жестоким поступкам». Приступы психического расстройства начинались с того, что у него беспричинно портилось настроение. Поначалу депрессию удавалось «лечить» вином. Но самолечение нередко приводило к запою. Когда же перестало помогать и вино, «Аркадий Петрович в преддверии приступа причинял сам себе острую физическую боль: он делал на теле надрезы ножом. Иногда в присутствии людей. Но все заканчивалось клиникой.
Такой оказалась расплата за “мальчишеские годы”, проведенные на войне». Борис Закс, близко знавший Гайдара, сообщает в своих "Заметках очевидца": "Но видал я и иную ситуацию – когда эксцессы его гнева были направлены на него самого... Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим... Увезли его в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью... При этом не похоже было, что он стремится покончить с собой; он не пытался нанести себе смертельную рану, просто устраивал своего рода “шахсей-вахсей”. Позже, уже в Москве, мне случалось видеть его в одних трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь - один к одному - покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз..."
В те годы послевоенной разрухи и новой экономической политики с лозунгом "Обогащайтесь!" не велись разговоры о социальной и психологической адаптации фронтовиков. Их судьбы были непредсказуемы. Каждый адаптировался, как умел.
Аркадий два года мотался по военным госпиталям и санаториям, а после увольнения в запас три дня, как шальной, бродил по Москве. Он не нашел пристанище в семье. Родители, воевавшие на различных фронтах, разошлись.
Отец, вернувшись с войны, встретил и полюбил другую женщину, женился на ней. "Два с половиной года прошло с тех пор, как я порвал всякую связь, мой друг, с тобою, - писал 23 января 1923 г. Аркадий Петрович отцу. - За это время я не получил ни одного письма, ни одной весточки от тебя, мой славный и дорогой папа... Я ушел в армию совсем еще мальчиком, когда у меня, кроме порыва, не было ничего твердого и определенного. И, уходя, я унес с собой частицу твоего миропонимания и старался приложить его к жизни, где мог..." Аркадий не принял ни новую семью отца, ни его совет не бродяжничать, а стать по его примеру "краскупом" - красным купцом.
А.П. Гайдар с матерью, потомственной дворянкой Натальей Аркадьевной Сальковой. Алупка, 1924 год
Новая семейная жизнь мамы, безнадежно подорвавшей здоровье, была недолгой. Наталья Аркадьевна умерла в 1924 году от скоротечной чахотки в должности заведующей губздравотделом в Киргизии. Она гордилась своим сыном-командиром и на смертном одре писала, что завещает ему не щадить своей жизни в борьбе за власть Советов.
Творчество
В 21 год – при таком образе жизни почти «старость»! – Аркадию захотелось рассказать о пережитом. Аркадий Голиков переехал в Пермь, где активно публиковался в газете «Звезда». Здесь увидело свет первое его произведение «Угловой дом», подписанное псевдонимом Гайдар.
Весна 1926 года. Группа работников редакции.
А. П. Гайдар второй справа - штатный сотрудник газеты "Звезда"
Одна из версий происхождения в последующем столь популярной фамилии такова: "Хайдар?" в переводе с хакасского – "Куда? В какую сторону?". Якобы так спрашивали местные жители, когда видели, что Голиков отправляется в очередной карательный поход в поисках неуловимого врага советской власти в Хакасии атамана Ивана Соловьева, чтобы предупредить соседей о неминуемой кровавой расправе. А прилепилось это прозвище к нему потому, что он сам поначалу у всех спрашивал: "Хайдар?" То есть куда ехать? Он ведь других хакасских слов не знал.
Есть и вторая версия происхождения псевдонима Гайдар.
"Г" - это первая буква фамилии Голиков; "АЙ" - первая и последняя буквы имени; "Д" - по-французски - "из"; "АР" - первые буквы названия родного города. Кстати, во французском языке приставка "д" указывает на принадлежность или происхождение, скажем, д"Артаньян - из Артаньяна. Получаем: Г-АЙ-Д-АР: Голиков Аркадий из Арзамаса.
Но немало сторонников и у версии, которую выдвинул писатель Лев Кассиль. Он художественно переосмыслил легенду о том, что у монгольского народа был всадник-разведчик, который мчался впереди всех и в случае опасности предупреждал остальных. Гайдар, по Льву Кассилю, - это всадник, скачущий впереди.
Вскоре писатель стал классиком детской литературы, прославившись произведениями об искренней дружбе и боевом товариществе. В 30-е годы выходят самые известные произведения Гайдара: «Школа», «Дальние страны», «Военная тайна», «Дым в лесу», «Голубая чашка», «Чук и Гек», «Судьба барабанщика», в 1940 году - уже упомянутая повесть о Тимуре. И почти все его произведения проникнуты эхом войны, чувством войны, предчувствием войны. Его юные герои в «Школе» и «Судьбе барабанщика» начинают свою взрослую жизнь с выстрела в противника. Причем писатель не ужасается такому повороту судьбы, он принимает выстрел как должное, необходимое, важное и справедливое дело. Романтизирует борьбу, сражения, войну.
В 1940 году во время встречи с преподавателями Московского библиотечного института Гайдара спросили: "Аркадий Петрович, как воспитывать у ребят ненависть к врагам? Ведь это непросто". Он ответил: "А зачем воспитывать ненависть? Воспитывайте любовь к родине. И тогда, если кто-нибудь посягнет на родину, родится у человека великая и праведная ненависть". Кажется, этот вопрос возник не случайно: уж очень страстно герои Гайдара ненавидят врагов, слишком четко разделяя мир на "своих и чужих". А чужих нужно уничтожать...
В своих текстах он был по-своему поразительно цельным человеком. В то, что писал, Гайдар верил. И навряд ли он был неискренним в своих дневниках и письмах, не предназначенных для посторонних глаз.
Произведения писателя вошли в школьную программу, активно экранизировались, переведены на многие языки мира. Повесть «Тимур и его команда» фактически положила начало уникальному тимуровскому движению.
Кадр из фильма "Тимур и его команда"(1940)
Личная жизнь
Его самостоятельная личная жизнь тоже началась очень рано. Сегодня про молодого Аркадия Гайдара сказали бы: он настоящий мачо. Волевой, решительный. За плечами Гражданская война, командование полком, ранения. В ноябре 1925-го статный 21-летний красавец приехал в Пермь, где устроился фельетонистом в газету «Звезда».
Вскоре Аркадий познакомился с семнадцатилетней Рувой-Лией Соломянской, которая организовывала в городе пионерское движение. В 1932 году он писал: "...Вспоминаю смутно -- Пермь. Голубой дом. Лильку -- девчонку в ярком сарафане". Они поженились.
Лия Соломянская
Сын Тимур родился в декабре 1926 года в Архангельске, где Лия работала на радио журналисткой. Аркадий тогда жил в Москве и увидел сына только через два года.
Вот этот странный факт из биографии Гайдара и породил версию о том что Тимур не является родным сыном Аркадия Гайдара. И вот чем аргументируется ее достоверность. "Согласно официальной биографии, к декабрю 1925 года они (Аркадий Гайдар и Лия Соломянская) уже жили вместе. И если иметь в виду, что Тимур Гайдар родился в декабре 1926 года, то молодые родители зачали его примерно в середине апреля. Но и тут выходит нестыковка. В апреле Аркадий был далеко от Перми. На гонорары от опубликованных повестей он решил поехать в Среднюю Азию... То есть получается, что в момент, когда был зачат Тимур, его рядом с Лией не было. А осенью Соломянская уезжает к родителям в Архангельск, где 23 декабря и рожает сынишку. Тимура он впервые увидел двухлетним, когда все-таки решился на переезд в Архангельск, где потом работал на радио вместе с Лией."
Как бы там ни было, вскоре семья переезжает в Москву. Но жить вместе долго им не пришлось. Обаятельный и жизнелюбивый писатель был очень сложным человеком в быту, страдающим психическим расстройством и тяжелой формой алкоголизма.
Вот что рассказал в интервью газете «Известия» его внук Егор Гайдар:
"Бабушка, Лия Лазаревна Соломянская, от него ушла. Кто виноват - не нам судить. С одной стороны, конечно, дед был человеком, нелегким в быту - особенно во время приступов... С другой - бабушкин характер - тоже не сахар, ее-то я помню."
В результате – развод. Она, забрав ребенка, ушла к журналисту «Комсомольской правды» Самсону Глязеру. А в 1932 году Гайдар рванул из Москвы. Не от тяги к перемене мест, а от нужды и неустроенности. Денег было мало, старая контузия выливалась в головные боли и алкогольные срывы, с литературой складывалось непросто. Вдобавок распалась семья. Благо еще, что коллега позвал в Хабаровск, корреспондентом в газету. По правде сказать, Гайдар поехал бы куда угодно - лишь бы подальше от Москвы.
Запись из дневника Аркадия Гайдара: "28 октября 1932. Москва
Выступал по радио - о себе.
А, в общем, - сутолока, вечеринки. И оттого, что некуда мне девать себя, не к кому запросто зайти, негде даже ночевать... В сущности, у меня есть только три пары белья, вещевой мешок, полевая сумка, полушубок, папаха - и больше ничего и никого, ни дома, ни места, ни друзей.
И это в то время, когда я вовсе не бедный, и вовсе уже никак не отверженный и никому не нужный. Просто - как-то так выходит. Два месяца не притрагивался к повести "Военная тайна". Встречи, разговоры, знакомства... Ночевки - где придется. Деньги, безденежье, опять деньги.
Относятся ко мне очень хорошо, но некому обо мне позаботиться, а сам я не умею. Оттого и выходит все как-то не по-людски и бестолково."
Аркадий Гайдар, Хабаровск, 1932 год
Гайдар болезненно переживал разлуку с сыном. "Наконец-то получил первую за 4 месяца телеграмму из Москвы. Тимур у Лили. Милый мой славный маленький командир," -- писал он в 1932 году. Буквально через месяц пришло письмо от сестры Натальи: "Твое письмо Тимуру прочла Лиля, и почему-то плакала. Очень странно". Потом он запишет в дневнике: "Ничего странного нет. Жили все-таки долго, и есть о чем вспомнить. А в общем, дело прошлое".
Выписавшись, Гайдар навсегда покинул Дальний Восток. "А все-таки в Москву я приеду не тем, каким уехал. Крепче, тверже и спокойнее", - записал он 24 августа
В 1936 году, когда Лию вслед за мужем арестовали и отправили в лагеря, Гайдар, выпив для храбрости, даже звонил Ежову, требуя отпустить «его Лийку». Ее освободили лишь в 1940-м.
Стоит упомянуть что брак с Соломянской у Аркадия Гайдара не был первым. В Личной регистрационной карточке, заполняемой лицами командного и административно-хозяйственного состава, 5 сентября 1921 года Голиков Аркадий Петрович в графе «Семейное положение» собственноручно записал: «Женат, Мария Плаксина, жена». Почему Гайдар расстался с первой женой? Об этом можно только догадываться. У пары родился сын Евгений, умерший во младенческом возрасте. Может быть эта семейная трагедия и стала причиной разрыва?
После разрыва с Соломянской холостым, всё же, он оставался недолго. Статный, светловолосый и голубоглазый, он нравился женщинам. Опять женился, встретив поэтессу Анну Трофимову, которая была на шесть лет старше. Его не пугало и то, что она растила двух дочек – Свету и Эру. Писатель любил детей и уделял им много времени. А перед войной он и с ней расстался – переехал в подмосковный Клин, где снял комнату в доме Чернышовых. Глава семейства имел частную сапожную мастерскую в Клину и небольшую фабрику в Москве. А через месяц писатель женился на дочери Чернышова – Доре Матвеевне, у которой была дочь Женя.
Аркадий Гайдар с женой Дорой Матвеевной и дочкой Женей. 1937 г.
Постепенно личная жизнь наладилась. Гайдар удочерил Женю, возил ее и Тимура в Крым, сорил деньгами. После ареста матери Тимур остался с отцом, рос и воспитывался в семье Доры Матвеевны. В эти годы к Гайдару пришла настоящая всесоюзная слава: страна читала "Тимура и его команду", "Чук и Гек","Судьба барабанщика", "Дым в лесу", "Комендант снежной крепости", "Клятва Тимура". Семья помогла ему справиться с психологическими проблемами. И все же, нет-нет, да появится в дневнике запись: "Туман мозга. Не могу писать".
Сам Аркадий Петрович носил двойную фамилию – Голиков-Гайдар, но Тимур, получая паспорт (а по некоторым сведениям, до совершеннолетия был Соломянским), взял в качестве фамилии лишь литературный псевдоним отчима. Эту звучную фамилию носил его сын, известный реформатор Егор Гайдар, а теперь внуки – Мария и Петр.
Лия Соломянская с сыном Тимуром и внуком Егором
Аркадий Гайдар, 1940 год.
Тайна гибели Гайдара
Когда началась Отечественная война, Гайдар получил заказ на киносценарий по повести "Тимур и его команда". Он написал его за 12 дней, а сразу за ним -- заявление с просьбой отправить его на фронт. Ответ был таким: "По состоянию здоровья призыву не подлежит". Но он все равно добился своего и стал военным корреспондентом "Комсомольской правды". Перед отъездом Гайдар сказал своему другу, уходившему добровольцем: "Мне мало быть рядовым. Я могу быть командиром". Он прибыл туда, где когда-то начинал свой боевой путь -- на Юго-Западный фронт, в Киев. И действительно, кроме обязанностей военного корреспондента, часто помогал советами. Как-то напросившись в разведку в немецкий тыл, подсказал расположение боевого охранения и как правильно брать "языка". Когда советская армия оставила Киев, Гайдар мог вылететь самолетом в Москву, но отказался. В составе большого отряда он оказался в тылу у немцев, а в октябре попал в партизанский отряд.
История гибели Гайдара вошла во все хрестоматии. После разгрома партизанского отряда Гайдар с несколькими партизанами отправились на разведку и попали в засаду возле железнодорожной насыпи. Гайдар встал во весь рост перед вражескими пулеметами и крикнул своим товарищам: "Вперед! За мной!" Его сразила пулемётная очередь. По другим источникам, на полотне железной дороги близ деревни Леплява он погиб, прикрывая отход своих товарищей. Случилось это 26 октября 1941 года. Смерть в бою. Как он и мечтал. Немцы тут же сняли с погибшего партизана его орден, верхнее обмундирование, забрали тетради, блокноты. Тело Гайдара захоронил путевой обходчик...
Но гибель Аркадия Гайдара, в общем-то, не до конца ясная история. Биограф писателя Борис Камов провел небольшое расследование. Поговорив с партизанами, он пришел к выводу, что Гайдар мог спастись -- совсем не обязательно ему было криком предупреждать других. Но истину установить не удалось. И тем не менее, в 1979 году киевский журналист Виктор Глущенко попытался расследовать обстоятельства гибели Гайдара заново. Жительница села Тулинцы (в нескольких десятках километров от Леплявы, где по официальной версии погиб писатель) Христина Кузьменко утверждала, что осенью 1941 года она прятала в своем доме от немцев Гайдара и еще одного партизана. Гайдара женщина узнала по фотографии в библиотечной книге и утверждала, что Аркадий часто вспоминал о сыне Тимуре. По ее словам Гайдар с товарищем прожили у нее до весны 1942, а затем решили пробираться к линии фронта, но их схватили полицаи. Партизанам удалось бежать, и еще два дня они прятались в лесу возле села. Еду им туда носила соседка Христины Кузьменко, Ульяна Добренко. Глущенко написал в Каневский музей Гайдара и в Военно-исторический архив Советской армии в Москве. Ответ был лаконичным: "Дата и место гибели Аркадия Петровича Гайдара установлены на государственном уровне. Для их пересмотра нет оснований".
Автор добрых, светлых, романтических произведений «Чука и Гека», «Тимура и его команды» испытывал муки совести, пытался покончить с собой, пьянствовал запойно и проходил лечение в психиатрических клиниках. Тайна окружает юные годы детского писателя. Кто же он: садист и каратель или жертва гражданской войны?
«Раньше я был уверен, что всё пустяки. Но, очевидно, я на самом деле болен. Иначе откуда эта легкая ранимость и часто безотчетная тревога? И это, очевидно, болезнь характера. Никак не могу понять и определить, в чем дело? И откуда у меня ощущение большой вины. Иногда оно уходит, становится спокойно, радостно, иногда незаметно подползает, и тогда горит у меня сердце и не смотрят людям в лицо глаза прямо»,
- запись из дневника Аркадия Гайдара.
Аркадий Гайдар (Голиков) – писатель, чья личность вызывает массу вопросов. Его биография превратилась в миф. А точнее в несколько мифов. Загадочный Голиков имеет противников и заступников. У него армия поклонников и личные знаменитые «киллеры».
Совершенно точно известно, что детство Аркадия Голикова прошло в Арзамасе. Там четырнадцатилетний мальчишка вступил в партию. Там у него появился первый пистолет (по одной из версий он его купил, по другой оружие подарил мальчику отец). Там он ходил в ночной патруль и стрелял по окнам храма. Любимой книгой Аркадия было собрание сочинений Гоголя. Эти факты известны из воспоминаний самого писателя. А затем он ушёл в Красную армию. На его детские годы выпали Первая мировая, революция и гражданская. С того момента, как он покинул дом, начинается взрослая жизнь подростка Аркадия Голикова. Биографы до сих пор не договорились о том, какой же она была.
Версия первая. Солёная
В августе 1918 года Голиков подаёт заявление в комитет партии коммунистов. Ему тесно в маленьком городе и в декабре он уходит в Красную армию, чтобы бороться «за светлое царство коммунизма». Мальчишка командовал ротой на петлюровском фронте, в 17 лет стал командиром отдельного полка по борьбе с бандитизмом. Сначала он кроваво подавил восстание тамбовских крестьян, а затем восемнадцатилетнего Голикова командировали в Хакасию. Вот об этом много написано. Особенно подробно этот период жизни, а точнее злодеяний молодого Голикова описал Владимир Солоухин в книге «Солёное озеро». В Хакасии по версии Солоухина Голиков-Гайдар проявил себя как садист. Его задачей было найти и уничтожить народного командира Соловьёва, который с крестьянскими солдатами засел в тайге. Для того, чтобы узнать, где прячется Соловьёв, Голиков пугал, пытал и убивал хакасов. Вот цитата из этого очерка:
«Утром он из бани по одному выпускал и каждого стрелял в затылок. Всех шестнадцать человек перестрелял. Своей рукой. А то еще, собрал население целого аила, ну, то есть целой деревни... Семьдесят шесть человек там было. Старухи и дети, все подряд. Выстроил их в одну шеренгу, поставил перед ними пулемет. "Не скажете, всех перекошу". Не сказали. Сел за пулемет и... всех... А то еще в Соленом озере, да в Божьем озере топил. В прорубь под лед запихивал… под лед сам лично пихал почти живых людей еще. Много, очень много, шибко много».
«Солёное озеро» Солоухина опубликовали в 1994 году. Писатель деревни ненавидел советскую власть. Героев своей книги он вывел в контрастных цветах. Крестьянский атаман Соловьёв – белый и в белом. Народный заступник, человек благородный, смелый и гордый. А вот фигуру Голикова Солоухин окрасил в кровавый – цвет революции, наделив его худшими качествами. Не человек, а зверь. Моральный урод. Маньяк. Садист. Опирался писатель на свидетельства местных жителей. В книге он приводит фамилии рассказчиков. Не мало журналистов и литераторов с мнением Солоухина согласны. В 90-е и 2000-е вышло множество статей на эту тему. Но есть и заступники. Вот как отреагировал критик Бенедикт Сарнов:
«Пожалуй, ни на кого из развенчиваемых ныне классиков советской литературы не вылили столько помоев, как на Аркадия Гайдара. <...> О Гайдаре пишут с какой-то прямо-таки патологической злобой и ненавистью. Владимир Солоухин сочинил на эту тему даже целую повесть: документальную, как он её называет».
Документы
В архивах подтверждения этим страшным обвинениям не найдено. Хотя в том, что в начале жизни Голиков видел смерть и убивал сам, сомневаться не приходится. Из донесений солдат на своего командира известно, что Аркадий Голиков расстреливал военнопленных по причине того, что их нечем было кормить или не было условий для содержания. Так же занимался мародёрством. Молодой командир отбирал у хакасов скот и съестные припасы.
«Драгоценное в Гайдаре то, что ему очевидно огромного самообладания стоило забыть ту кровь, которую он сам пролил. Гайдар этого достиг. То ли горло резали, то ли живьём топили, такого плана я слышал рассказы. Собственного расследования я не проводил, собственных улик у меня нет. Но, я допускаю, что это могло быть», - поделился мнением в телеинтервью доктор филологических наук Сергей Небольсин.
Подлинно известно, что на Голикова было заведено несколько дел. Причиной было превышение должностных обязанностей. Ни одно расследование не было доведено до конца. Из-за серьёзной травмы Аркадий Голиков был уволен из Красной армии и всю жизнь лечился от страшных мигреней. Сильнейшая боль сопровождалась приступами, он резал вены безопасной бритвой и его несколько раз вытаскивали из петли.
Версия вторая. Заступничество
Главным демифологизатором Гайдаровской биографии был Борис Камов. Самым преданным биографом Камов стал по велению сердца. Писатель вырос на книгах Гайдара и своим долгом посчитал изобличить Солоухина и доказать, что «Солёное озеро» - подлый вымысел. Борис Камов изучал архивы и увлечённо вникал в биографию Гайдара в течение 20-ти лет.
«Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров» - написана языком пафосным. Камов строит её как опровержение. Он использует цитаты статей и повести Солоухина, спорит с авторами и приводит свои доказательства. Книга Камова убеждает, что все обвинения против Гайдара – ложь. «Гайдар стал жертвой грандиозного мошенничества». Правда, рассуждения Бориса Камова не всегда основаны только на документальных фактах. Писатель часто уходит в пространные рассуждения о всемирном заговоре. Камов утверждает, что компания против Гайдара не что иное, как оружие психологического поражения. Цель – лишить народ идеалов. Спонсор, конечно, - Запад.
«На россиянах были опробованы давно заготовленные технологии дезинформации, приемы организации массовой паники и массовой истерии. Этот "психологический пластид" поступил из заграничного арсенала. Он был заготовлен на случай Третьей мировой войны и впервые в таких обширных масштабах его опробовали на бывших советских гражданах», - из книги «Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров».
Другое мнение
Сам Камов избежать истерии в своих текстах не смог. Но его исследования документально опровергли многие мифы об Аркадии Гайдаре. На Камова ссылаются современные литературоведы. Дмитрий Быков, например, опирается на книги биографа. Писатель и журналист объясняет: срывы Гайдара, попытки резать руки, страшные головные боли и запои – посттравматический симптом. Возможно, именно от послевоенного синдрома Гайдар пытался спастись в своих добрых и светлых текстах. Создать идеальный мир и счастливое детство, которого у него не было.
«Для того, чтобы стать детским писателем, подозреваю я, нужно действительно с самого детства нести в себе огромный запас непонятости и одиночества. К детям обращаешься тогда, когда тебя предали и продали взрослые. Вот с Гайдаром случилась примерно такая история»,
В 41-ом Аркадий Гайдар добился разрешения уйти на фронт в качестве военного корреспондента. Домой он не вернулся. Писатель погиб в 37 лет, сражаясь за Родину.
Звонкий псевдоним и всенародная слава не спасли писателя Аркадия Гайдара от памяти о собственном прошлом - расправах, которые чинил в свое время над мирным населением юнец Аркадий Голиков с ушибленной головой и всесильной должностью комбата ЧОН - Частей особого назначения. Но как тот же самый человек в недолгие периоды между пребыванием в психушке и тяжкими запоями умудрился создать светлых героев романтичной книжной страны Гайдарии - вот удивительная литературная загадка, над которой биографы писателя бьются по сей день.
Снились люди, убитые мной в детстве
В тридцатые годы прошлого века зимними вечерами на огонек московской квартиры писателя Рувима Фраермана неизменно собирались молодые литераторы - обменивались новостями, читали друг другу свое, только что из-под пера, яростно спорили и просто веселились. Одним из завсегдатаев был Аркадий Гайдар. Это он, как бы пародируя пушкинский «Арзамас», обозвал литературные посиделки Конотопами: ежевечерний тесный круг - Малый Конотоп, раз в неделю сборище побольше - Средний Конотоп, а уж когда раз в месяц набегало человек до двадцати - Большой Конотоп.
По воспоминаниям К. Паустовского, «возникало поразительное соревнование эпиграмм, рассказов, неожиданных мыслей, поражавших своей щедростью и свежестью… Сюжеты, темы, выдумки и наблюдения бродили в нас, как молодое вино… Гайдар всегда приходил с новыми шутливыми стихами. Я помню одно, где Гайдар в очень трогательных тонах предавался размышлениям о своей будущей смерти: «Конотопские женщины свяжут На могилу душистый венок, Конотопские девушки скажут: Отчего это вмер паренек…» Стихи кончались жалобным криком: «Ах, давайте машину скорее! Ах, везите меня в Конотоп!» Смех порой не затихал до утра».
Никто не подозревал, что шутка Гайдара невзначай приоткрывала тоску о невозможном - о забвении такой тьмы в дремучих глубинах его души, что и самому было жутко заглядывать. Мало кто из его приятелей знал о странных припадках, когда хватал он вдруг бритву и начинал полосовать себя. «Я был молод, ничего подобного отроду не видывал, и та страшная ночь произвела на меня ужасающее впечатление,
- решился лишь через полвека поведать об этом в зарубежной публикации журналист и писатель Борис Закс, - Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Попросился в уборную, заперся, не отвечает. Взломали дверь, а он опять - режется, где только раздобыл лезвие. Увезли его в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью… Я думал, он не выживет… При этом не похоже было, что он стремится покончить с собой, он не пытался нанести себе смертельную рану, просто устраивал своего рода «шахсей-вахсей» (религиозное самоистязание. - Ред.). Позже мне случалось видеть его в трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь - один к одному -покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз».
В дневниках Гайдара об этих припадках
- ни слова. Для секретных записей он придумал шифр. Записывал, к примеру, что вновь мучили его повторяющиеся сны, и дальше лишь помечал: сны «по схеме 1», «по схеме 2»… Но как-то потерял, видно, контроль над собой, и прорвалось открытым текстом: «Снились люди, убитые мной в детстве».
В рамках официальной биографии этот вопль души не слишком выпадал из контекста. Известно было, что с детства Аркадий Гайдар, тогда - Голиков, воспринимал жизнь как захватывающую игру в войнушку. Иное дело, что война шла настоящая - кровавая, братоубийственная - гражданская. Лишь в новейшее время выяснилось: юнец так страшно заигрался, ошалевший от данного ему права казнить и миловать, что его вынуждены были круто остановить его же начальники, отнюдь не отличавшиеся кротким нравом, сами имевшие на счету груды жертв в той мясорубке. Так которые из убитых снились Гайдару?
Печать на крови
То, о чем хотел и не мог забыть Гайдар, открылось более чем через полстолетия на разоблачительной волне 80-х. В память людей - свидетелей красного террора в Хакасии черными буквами впечаталось имя Голикова. Об этом - в книге В. Солоухина «Соленое озеро».
Есть в Хакасии озеро - когда-то его называли Божьим, потом стали звать просто Большим. В нем местные рыбу не ловят начиная с 20-х, когда появился в тех краях Аркадий Голиков, восемнадцатилетний комбат ЧОН - Частей особого назначения. Страшным правом наделяло «особое назначение» его полномочного представителя. По приказу Голикова в прорубь под лед живьем заталкивали местных жителей - так он расправлялся с заложниками за то, что не мог ни от кого добиться, где скрывается банда Соловьева, на уничтожение которой его сюда направили. Столько людей было утоплено в том озере, рассказывали старожилы, что ловля рыбы, кормившейся человечиной, стала здесь негласным табу на многие десятилетия. Так которые из убитых снились Гайдару? Может быть, те, утопленные в озере?
А может быть, снилось попавшее под распаленную его ярость население целой деревни, семьдесят шесть человек - среди них были старухи и дети, которых он «выстроил в одну шеренгу, поставил перед ними пулемет: «Не скажете, всех перекошу». Не сказали. Сел за пулемет и… всех…»
Сколько же их, собственноручно или по его приказу застреленных и замученных, должно было сниться Гайдару, если опыт подобных расправ он набирал с пятнадцати лет!
Он родился в 1904 году. В 1818-м ушел в Красную армию, было ему всего четырнадцать. А уже следующим августом 1919-го в его послужном списке обозначена должность, дававшая несовершеннолетнему пацану право на беспощадный террор: «Комиссар отряда курсантов, усмирявших кубанских казаков». Не осталось свидетельств о действиях Голикова той поры, но публикуемые во множестве документы о так называемом «расказачивании» дают представление, какую «доблесть» следовало проявить в отношении казаков и их семей, чтобы получить еще более широкие полномочия. А он получил: в семнадцать лет приказом командующего войсками Тамбовской губернии Михаила Тухачевского был назначен командиром 58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом.
Из Солоухина: «…Издал Свердлов декрет «О расказачивании России». То есть об истреблении донских и кубанских казаков. И окружены были области Войска Донского и кубанское казачество, и жгли станицы и расстреливали за одну ночь все население той или иной станицы вместе с детьми и женщинами. Две недели длилось это бесчинство. Кто же это все делал? Не строевые, не полевые, не боевые части Красной армии. Это делали Части особого назначения. Сокращенно - ЧОН…
Не успели отгреметь залпы расстре-ливателей на Дону и Кубани, восстало крестьянство в Тамбовской губернии. Не выдержали грабежа, продразверстки, продотрядов, голода, доводившего до людоедства и детоедства, - восстали. В Тамбовском восстании участвовало около двухсот тысяч человек, а возглавил его тридцатичетырехлетний А. С. Антонов.
Против тамбовских мужиков двинули регулярную армию под командованием Тухачевского. Но так как главным средством борьбы с восставшими была система заложничества, то Тухачевский не мог обойтись без Частей особого назначения. Делалось так. Ушел мужчина из семьи к Антонову, арестовывалась вся его семья. Ушли из деревни к Антонову несколько мужчин, арестовывалась (а то и просто сжигалась) вся деревня. А ведь заложников надо потом расстреливать. Как же тут обойтись без ЧОНа? К Тухачевскому послали Аркадия Голикова. У голиковского биографа об этом написано: «…разговор с Тухачевским вышел короткий. Михаил Николаевич сказал, что пригласил его (Голикова) поближе познакомиться, что хотя мятеж как таковой в целом ликвидирован, работы все равно еще много…» Ну, к такой работе Голикову, несмотря на молодость лет, было уже не привыкать…»
К тому времени юный Голиков успел получить травму, повлиявшую не лучшим образом на состояние его психики - ударной волной от взрыва снаряда его сбросило с лошади, и он сильно ушиб правую часть головы. С недолеченной контузией, зато с «боевым» опытом, твердо усвоивший, что нет мирного населения в гражданской войне - только свои и враги, а с врагами следует поступать беспощадно, после Тамбовщины он был направлен в Хакасию для уничтожения повстанческого отряда Соловьева.
Из Солоухина: Свидетельствует Г. Ф. Топанов, хакасский писатель. «Ранним весенним утром 1922 года в наш аул Тогыр Чул, что прилепился к отрогам Кузнецкого Ала-Тау, въехало пятеро вооруженных всадников. Остановившись на дороге, они позвали моего отца, стоявшего у калитки. Я играл в соседнем дворе. Побежал на шум. Кричал один из всадников на моего отца. Это был высокий, совсем молодой парень. На голове папаха, очень нам знакомая по фото и картинкам времен Гражданской войны. Она была сдвинута набок. Таким мне запомнился легендарный герой, «всадник, скачущий впереди», красный командир Аркадий Голиков-Гайдар. Он размахивал нагайкой. Потом он выхватил маузер, выстрелил. Отец упал. Раздался еще один выстрел. Всадники тут же развернулись, ускакали по дороге. Помню, я присел около отца, смотрел на его окровавленное лицо. Вот и все, что помню об отце. Потом говорили, что наша бабушка собирала мозги своего сына в деревянную чашку…»
Занесся молодой комбат, возомнил себя вершителем судеб и, видно, удивился, когда из Красноярска получил от начальства предписание явиться в центр для выяснения неких обстоятельств. Оказалось, что даже по чоновским меркам он превысил допустимый уровень кровопускания. Солоухин предполагает, что кто-то наверху сообразил: действия Голикова - беспредел политический, ибо настраивает хакасов враждебно по отношению к русским, а ведь советская власть воспринималась как власть русская. Срочно придумали смехотворный по тем временам повод - комбат должен был направить неких пленных в центр, но преступно расстрелял их, ибо не нашел свободных людей для конвоя. Повод этот дал потом возможность биографам горячо спорить: скольких же пленных он расстрелял. Одни называли 16 человек, другие - вполовину меньше, третьи - что пустил он в расход «всего» четверых. Как будто это число что-то меняло в устроенной чоновцами бойне.
Из Солоухина: «Нет стенограмм разбирательства этого дела, но есть заключение по делу № 274. В этом заключении командующий ЧОН губернии В. Какоулин написал: «Мое впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений»… Председатель одной из проверочных комиссий, а именно т. Виттенберг, потребовал для Голикова суда и высшей меры наказания, то есть расстрела. Биографы Голикова утверждают, что суд не состоялся. Научный сотрудник Института истории Хакасии Сергей Михайлович Тодышев уверял меня, что суд был и что Голикова приговорили к расстрелу, но что Тухачевский, находясь в то время на высоте государственного положения, спас своего бывшего подчиненного, отозвав его из Красноярска в Москву «для лечения». И то и другое правдоподобно, ибо к этому времени всем стало ясно, что Голикова нужно лечить. Что он не просто убийца (все чоновцы -убийцы), но что он убийца - псих, что он убийца - маньяк».
О том, что с головой у Голикова было не все в порядке, подозревали и те, кто оказывался очевидцем странного ритуала, которым тот сопровождал перевербовку захваченных им лазутчиков Соловьева. Рассказывают, что он писал на куске полотна (бумаги не было): такой-то «состоит у меня разведчиком. Начальник боерайона ЧОН 2 Голиков». Затем выхватывал нож, надрезал себе руку, макал печать в кровь и припечатывал к тряпице. Впечатление производил неизгладимое, шоковое.
Где мой черный пистолет?
Нет причин не доверять Солоухину, когда он опирается на документы и свидетельства очевидцев. Однако, войдя в раж, он готов додумать там, где фактов нет, но очень хочется. Это касается, в частности, детства Гайдара. Загадочная запись в дневнике «Снились люди, убитые мной в детстве» приводит Солоухина к ничем не обоснованной догадке: еще до ухода в армию мальчишка кого-то убил.
Он даже знает - кого: «И возникает в мучительных снах, в кошмарах тема трех молодых прекрасных женщин, трех сестер-арзамасок. Если бы одна, было бы понятнее и проще. Мало ли? Ну влюбился подросток в русскую красавицу, если даже и старше его, и была недоступна, недосягаема и осталась светлой памятью на всю остальную жизнь. Но почему - три? И почему они приходили потом к взрослому чоновцу не светлой сказкой, а тяжелым кошмаром?.. Документировать… невозможно, но подсказывает интуиция: уж не хлопнул ли их (курсив ред.) юный р-революционер? Ведь, небось, сестры-то были дворянки или, во всяком случае, интеллигентки».
Пока читатель не разобрался, что было, а чего не было, последующий солоухинский домысел уже твердо базируется на только что выдуманных убийствах как на факте, не требующем доказательств: «Видимо, догадываясь о кровавых проделках отпрыска или даже зная о них, мать и упросила своего знакомого взять Аркашу поскорее в отряд (чоновский отряд). С чоновца, если даже что-нибудь и открылось бы - взятки гладки. И потом, было ясно, что отряд из Арзамаса скоро уйдет. Для Голикова было: чем скорее, тем лучше».
А вот это уже - откровенная ложь со стороны писателя Солоухина, противоречащая историческим фактам. Не было «кровавых проделок» и не было чоновских отрядов в 18-м - они начали создаваться лишь через год. Однако картина, которой не хватало Солоухину для полной законченности образа, создана. Так запускается сенсация.
Будем все же придерживаться известных фактов.
В детстве Аркадий Гайдар, как все мальчишки его времени, бредил подвигами и даже пытался сбежать на войну - ему было девять лет, когда началась Первая мировая. Он родился в семье, где наслышался горячих революционных речей. Отец Петр Исидорович был из крестьян, мать Наталья Аркадьевна - дворянского обедневшего рода, имела отдаленное отношение к потомкам Лермонтова. Оба были учителями, оба поверили в Февральскую революцию 1905 года и приняли участие в ее событиях в масштабах города Льгова Курской губернии. Потому, когда пошли аресты, им пришлось стронуться с места. Родным городом Гайдар всегда считал Арзамас - он жил там с восьми лет. Как все мальчишки, сбегал с уроков, чтобы провожать эшелоны на фронт. С одним из эшелонов уехал отец. Драпануть на войну первоклашке не удалось - его перехватили на одной из станций.
Октябрь 17-го года перевернул жизнь в Арзамасе, город стал одним из революционных центров. Тринадцатилетний Аркадий путался у взрослых под ногами, напрашивался в патруль, «стал у нас вроде связного и разведчика», рассказывала через много лет одна из старых революционерок. Тогда же втихаря он раздобыл маузер. «Оружие привозили и продавали солдаты, - свидетельствует исследователь жизни и творчества Гайдара Б. Камов. -«Нижегородский листок» печатал объявления: «Продается малодержаный револьвер с коробкой патронов». Он носил короткоствольный плоский маузер в кармане брюк». Иметь маузер, да не пострелять -слишком большое искушение для пацана. Стрелял с дружком по окнам собора - это было. И был неумышленный выстрел в классе, когда одноклассники пытались отобрать оружие, - через много лет Гайдар опишет этот эпизод в повести «Школа». Но даже при патрулировании ему не пришлось пускать маузер в дело.
Своей активностью пацан так намозолил всем глаза, что никто не удивился, когда он обзавелся поручителями и в 1918-м подал заявление: «В комитет партии коммунистов. Прошу принять меня в Арзамасскую организацию РКП(б)» (ячейки комсомола еще не было). Решение приняли положительное, но осторожное: «Принять А. Голикова в партию с правом совещательного голоса по молодости и впредь до законченности партийного воспитания». Однако воспитывать было некогда. Через три месяца четырнадцатилетний большевик, попрощавшись с зареванными матерью и тремя сестренками, ушел в Красную армию. Так, по сути, закончилось детство Аркадия Голикова. И как бы к этому ни относиться, стоит признать: никто не стал бы принимать в амбициозную большевистскую партию образца 18-го года мальчишку, запятнавшего себя в мирной жизни «кровавыми проделками».
Филаша, выпьем, дурак!
В какой момент заканчивается ослепленный «революционной необходимостью» яростный Аркадий Голиков и начинается писатель-романтик, добрый друг детей Аркадий Гайдар? Неужто это - один человек? Можно лишь строить предположения о том, как круто повернувшееся колесо судьбы заставило отставного комбата что-то в ней понять и ужаснуться. Иначе откуда сны «по схемам», и припадки, и запои… Может быть, он убегал от самого себя в свои книги, в выдуманную жизнь с чистым и светлым горизонтом, в которой разделение на своих и врагов было четким, и потому не было вопроса, на чьей стороне правда - разумеется, на стороне его отважных и сильных духом героев. В этом ясном мире он назывался уже Гайдаром.
Есть разные версии, откуда взялся псевдоним. На вопросы он отвечал уклончиво, посмеивался. Самой романтичной расхожей версией, но и самой надуманной была красивая легенда о том, что в монгольском языке это слово означает «всадник, скачущий впереди».
Свой, мрачный, вариант изложил Солоухин: Гайдар - от хакасского слова «хайдар», что переводится как вопрос «куда?». Вроде бы Голиков в общениях с жителями только и твердил: «хайдар?», допытываясь, куда ушел Соловьев. Так его будто бы и прозвали. Однако псевдоним - не прозвище. Трудно представить себе, чтобы по собственной воле писатель взял себе имя, напоминающее о собственном зверстве.
Самое правдоподобное - шифр. Еще в Арзамасе Аркадий со школьным другом придумали игру - изобретательно зашифровывали все что ни попадя. Он вернулся в детство, создав причудливую аббревиатуру из букв своего имени и города: Голиков Аркадий из Арзамаса, где «из» было заменено на французское «д’», как в имени д’Артаньян. Получилось: Г(оликов) А(ркади)ЙДАР(замас). Головоломно, но по духу - очень на него похоже.
Это имя первыми узнали читатели Перми. После больничных передряг и периода растерянности, когда его комиссовали подчистую (но не за действия в Хакасии - а по здоровью), ему только и осталось, что взяться за журналистику. Помотавшись по стране, в 1925 году он осел в Перми, обосновался в газете «Звезда». Работалось и жилось легко, прошлое забилось в темные закоулки памяти - его заслонила любовь. Он женился на семнадцатилетней журналистке Лии Соломянской, родился сын Тимур. За год с небольшим Гайдар опубликовал около трех десятков рассказов и очерков и четыре повести, самая известная из них -«Р.В.С».
Безоблачное житье-бытье прервал скандал. Надо же было Гайдару сделать героем фельетона судебного следователя Филатова. Тот поднял бучу и довел дело до суда. Факты, изложенные в публикации, опровергнуть было невозможно, и обвинение в клевете рассыпалось. Но суд все же признал Гайдара виновным в оскорблении - придуманный автором собеседник Филатова обращался к тому со словами: «судейская душа, Филаша, выпьем, дурак». С того дня осторожный редактор газеты стал придираться к каждому слову, завернул несколько фельетонов. Гайдар перебрался в Свердловск, а затем в Москву.
Не к добру перебрался. Там Лия нашла новую любовь. Гайдар затосковал, запил. Из дневника: «А, в общем, - сутолока, вечеринки. И оттого, что некуда мне девать себя, не к кому запросто зайти, негде даже ночевать… В сущности, у меня есть только три пары белья, вещевой мешок, полевая сумка, полушубок, папаха
— и больше ничего и никого… Ночевки
- где придется. Деньги, безденежье, опять деньги. Относятся ко мне очень хорошо, но некому обо мне позаботиться, а сам я не умею».
Потом была работа в хабаровской газете «Тихоокеанская звезда», и снова Москва, и Клин, где он вновь женился и обзавелся приемной дочкой Женей. Выходили книги «Школа», «Дальние страны», «Военная тайна», «Голубая чашка»… Росла популярность. А его терзала раздвоенность, изводили сны, надвигались тени прошлого, и он все чаще проваливался в запои, резался бритвой, попадал в психушки и письма оттуда писал отчаянные.
Из письма Р. Фраерману: «Тревожит меня мысль - зачем я так изоврался. Казалось, нет никаких причин, оправдывающих это постоянное и мучительное вранье, с которым я разговариваю с людьми… образовалась привычка врать от начала до конца, и борьба с этой привычкой у меня идет упорная и тяжелая, но победить я ее не могу… Иногда хожу совсем близко от правды, иногда - вот-вот - и веселая, простая, она готова сорваться с языка, но как будто какой-то голос резко предостерегает меня - берегись! Не говори! А то пропадешь!»…
Что бы ни имел в виду Гайдар под этими «изоврался» и «берегись», поступки его свидетельствовали об открытой смелости, граничащей с безрассудством. В годы репрессий, когда он узнал, что арестовали его первую жену, он не раздумывая кинулся звонить всесильному Ежову: «За что ты мою Лийку арестовал!» Когда бессонными ночами люди с биением сердца прислушивались, по чью душу вновь грохочут сапоги на лестнице, он написал «Судьбу барабанщика», о мальчишке, отца которого арестовали. И взмокший от страха редактор переправлял повесть, чтобы получилось, что арестовали его за банальное воровство. Но оказалось - гайдаровский подтекст заштриховать невозможно.
Рикошетом с Гражданской
Никто никогда не видел Гайдара в штатской одежде. Гимнастерка, командирский ремень, сапоги, шинель, папаха. Военизированная одежда соответствовала внутреннему настрою.
Этот суровый настрой рефреном звучит в каждой его книге. Мир его героев-детей
- отражение мира взрослых без скидок на возраст - они погибают во имя светлых идеалов, разделяются на белых и красных
- один не выживет, если не убьет другого, борьба идеологий разделяет их мир. Даже самая поэтичная вещь Гайдара «Голубая чашка» не обходится без эпизодов, где
в очарование летнего умиротворенного пейзажа вторгаются военные учения или воспоминание о днях былых: «А того не знала глупая Маруся, что не ждет никогда Красная Армия, чтобы ее просили. А сама она мчится на помощь туда, где напали белые. И уже близко от Маруси продвигаются по степи наши красноармейские отряды. И каждая винтовка заряжена на пять патронов, а каждый пулемет - на двести пятьдесят»…
Аркадий Голиков, свято поверивший в коммунизм и ослепленно ринувшийся в борьбу за советскую власть, никуда не делся, он в этих книгах. И Аркадий Гайдар в своей полувоенной одежде никогда не покидал Гражданскую - его герои продолжили ее в своей детской, на поверку не такой уж мирной жизни. Впрочем, это отражало настрой всей страны.
И все же даже в этой черно-белой, без нюансов, жизни был момент - у Гайдара сработали тормоза. Его, такого непримиримого, замутило от аморального запашка, которым несло от истории с Павликом Морозовым. Была заказана повесть, в которой зарубленный топором 12-летний мальчишка должен был стать символом борьбы за колхозный строй. Гайдар вначале взялся, получил аванс и даже написал пару глав. Однако по мере углубления в материал понял, что занимается фальсификацией. Отказываться было поздно - первые главы напечатаны в журнале. Он ушел в спасительный запой. И больше никогда не возвращался к этой теме.
Зато знаменитый Тимур с его командой шагнул в повесть из реального события. Заболел сын приятеля Гайдара, срочно потребовалось лекарство, но времени объезжать аптеки одну за другой не было. Гайдар собрал мальчишек двора, выдал по бумажке с названием препарата и разослал в разные концы города. Лекарство было редким, все же один из пацанов нашел его. Азарт, с которым ребята кинулись на помощь, подал Гайдару идею повести. Вначале она называлась «Дункан и его команда», но против нерусского имени стеной встал идеологический отдел ЦК. После долгого перебора имен («Вася и его команда»? «Степа и его команда»? - злился автор, они сами не понимают, что это - не звучит?!) Гайдар остановился на имени сына. И не его была вина, что стихийно возникшая среди ребятни игра в Тимура была введена идеологическими чиновниками в ранг принудительного «тимуровского движения».
В 41-м, с началом войны, Гайдар стал рваться на фронт. С его букетом болезней и психических отклонений получил отказ. Он добился командировки в район боев, в Киев, в качестве корреспондента «Комсомольской правды». Первый же очерк «У переправы» был вынесен им из атаки, в которую он ринулся вслед за ротой. В том бою он добыл трофейный автомат и очень этим гордился. Последний из переданных им очерков рассказывал о ночном поиске, в который он ходил вместе с разведчиками. Во время беспорядочного отступления армии Гайдар пропал и лишь позже обнаружился в партизанском отряде.
Дальнейшие сведения отрывочны. Известно, что был он в отряде пулеметчиком и в стычках с немцами отважно отражал их натиск. И еще - он много писал, вел дневник отряда и всегда носил записи при себе.
Гайдар погиб в том же 41-м, 26 октября. Он и еще четыре партизана отправились к схрону с продуктами, чтобы пополнить запасы. У домика путевого обходчика их ждала засада. Первым это заметил Гайдар. Предупредить товарищей он мог единственным образом, и он это сделал - поднялся и крикнул: «Ребята! Немцы!» Тут же его скосила пулеметная очередь.
Остальные спаслись, но не смогли спасти записи Гайдара - они попали в руки врагов. Не немцев - полицаев. На этом участке леса, рассказывали впоследствии деревенские жители, немцев не было, он находился под контролем полицаев. А поскольку те были из местных, то и имя убийцы Гайдара местные охотно назвали - Яков Воропай. Говорят, он потом повесился.
Известно, что к немецким захватчикам переходили, как правило, люди, пострадавшие при раскулачивнии и расказачивании. Выходит, по большому счету, Голиков-Гайдар погиб от рук тех, кого сам беспощадно истреблял в Гражданскую. Судьба завершила мистический круг. Как будто это о нем строки окуджавской песни: «Я все равно паду на той, на той единственной, гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной».
Готовится к выпуску отдельное издание написанной в начале 90-х годов повести Владимира Солоухина «Солёное озеро», которое планируют дополнить уникальными архивными документами. «Друг детей с добрыми глазами» и родоначальник известного семейства Аркадий Гайдар предстаёт со страниц солоухинской книги как один из самых страшных палачей времён «красного террора».
Персона Аркадия Гайдара (Голикова) до сих пор является для большинства россиян одним из самых загадочных мифов советского периода. Не только для людей старшего поколения, но и для современной молодёжи он остается замечательным детским писателем, создателем сочинений большой воспитательной ценности. А деятельность Голикова-Гайдара в годы Гражданской войны для многих окрашена в романтические тона – дескать, вступил по зову сердца в Красную Армию в 14 лет и боролся за известную идею пламенно и бескорыстно.
О том, что у Аркадия Гайдара было не всё в порядке с головой, первым широко и открыто написал историк и литературовед Михаил Золотоносов в газете «Московские новости» (23.01.2004). Он сообщил, что Гайдар закончил свою бурную «революционную деятельность», командуя 58-ым отдельным полком, прославившимся неслыханной жестокостью при подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии, а затем борясь во главе частей особого назначения с отрядом «белого партизана» Ивана Соловьева в Хакасии. «Здесь у него проявляется травматический невроз, и в итоге в декабре 1924 года Голиков увольняется из армии и переключается на литературу», - отмечает Золотоносов.
Анализируя «странно смотрящуюся прозу» Гайдара, литературовед отмечает, что родоначальник известного семейства «откликался на все идеологические запросы эпохи», а в его сочинениях «идеологическое зомбирование разбавлено не только пафосом, но и густым слоем сентиментализма». При этом Гайдар не брезговал плагиатом. Золотоносов справедливо обращает внимание на то, что смерть мальчика Альки, убитого камнем, брошенным пьяным бандитом («Военная тайна»), практически списана со сцены смерти Илюши Снегирёва из «Братьев Карамазовых».
В статье в «Московских новостях» говорится и о повести Солоухина «Солёное озеро» (первая публикация – «Наш современник», 4, 1994), которая, по мнению Золотоносова, посвящена не только деятельности Гайдара-Голикова в Хакасии, но и личности Аркадия Гайдара в целом.
Автор сообщает, что в книге Солоухина «приводится много свидетельств о зверствах чоновцев вообще и Голикова-Гайдара в частности». И что своей фамилией автор антигуманных и по сути преступных «либеральных реформ» Егор Гайдар обязан хакасскому слову «Хайдар», что в переводе означает «Куда ехать?». Дико крича это слово, дедушка Егора и прадедушка Марии Гайдаров носился по всей маленькой Хакасии, преследуя партизан Соловьёва. А хакасы, слыша эти крики, разбегались в разные стороны, вопя от ужаса: «Спасайся! Хайдар-Голик едет! Наша смерть едет!»
14 июня 2004 года к 80-летию Владимира Солоухина «Комсомольская правда», где в своё время числился и Аркадий Гайдар, опубликовала большое интервью из архива писателя. В нём Солоухин проводит интересную параллель между Егором Гайдаром и его дедом: «Сталин у них (интернационалистов – А.Щ.) отобрал власть, Россию вырвал из рук. И этого они ему простить не могут никогда. Их самих нет.
Но поднялись новые поколения. И они постараются взять реванш, вернуть позиции, которые занимали отцы, деды. Вот конкретный пример. Аркадий Гайдар был каратель, чоновец, расстреливавший крестьян в Хакасии. (я об этом написал повесть «Солёное озеро».) А внук чуть в премьеры не пролез. Занимал бы пост Столыпина. От Столыпина до Гайдара?! Представляете?»
Автору этих строк довелось делать последнее интервью с Солоухиным, которое было опубликовано в «Российской газете» в феврале 1997 года. Во время нашей встречи с писателем в Переделкино он, поразив меня убеждённостью, что после войны Сталин постепенно готовился к тому, чтобы провозгласить себя российским императором, затронул и тему своей повести «Солёное озеро».
Солоухин жаловался, что весьма влиятельные силы из окружения Гайдара и Чубайса всеми силами препятствуют выходу «Солёного озера» в виде отдельной книги и приличным тиражом. По мнению писателя, это связано с тем, что ему удалось показать Аркадия Гайдара не только как кровавого палача, но и как психически нездорового человека, чья патологическая жестокость могла быть унаследована потомками.
Действительно, факты, приведённые в «Солёном озере», поражают. Работая над книгой, Солоухин ознакомился с уникальными документами, чудом сохранившимися в архивах Абакана и Ачинска, а также встречался со старожилами Хакасии. Поскольку апологеты Аркадия Гайдара требовали от Солоухина «документированности поступков Голикова-чоновца» в «Солёном озере» есть немало сведений, почерпнутых из хакасских СМИ. Так, приводятся фрагменты перевода радиопередачи «Ачбан Салтачы», вышедшей в эфир в Абакане 20 октября 1993 года. В ней старожилы республики рассказывают страшные вещи об Аркадии Гайдаре. Так, Е.Г. Саможиков свидетельствовал, как его родственника, 12-летнего мальчика, дед Егора Гайдара, приняв за связного отряда Соловьева, в истерическом припадке зарубил шашкой.
Известный хакасский писатель и уважаемый в республике ветеран Георгий Фёдорович Топанов тогда заявил: «Он не только маленьких, но и стариков не любил, убивал. Рубил и в воду приказывал кидать, кровь всегда в озере красная была. А А.Н. Мохов из улуса Мохов на Уйбате рассказывал: «Ночевал у них русский солдат. Утром Голиков зашёл, увидел его, сказал «предатель». И мать и солдата застрелил из нагана».
А вот что рассказал И.В. Аргудаев из улуса От Коль: «У Голикова приказ был, я знаю от матери, если в семье даже один сочувствовал белому партизану Соловьёву, то Гайдар-Голиков всю его семью вырезал. Например, озеро Большое… Каждый день в те времена люди Гайдара-Голикова живых в прорубь пихали. У нас хакасы до сих пор в озере рыбу не ловят. Говорят, на человеческом мясе жир нагуляла. Голиков хакасов Шарыповского района, Ужурского района всех перерезал, даже сейчас они там больше не живут».
Большой резонанс в Хакасии имела статья «Жизненные дороги. Гайдар-Хайдар? (два лица одного человека), опубликованная в газете «Ленин чолы» 12 февраля 1991 года и практически неизвестная русскоязычному читателю. Когда по просьбе Солоухина её перевели, то писатель не узнал ничего принципиально нового после того, что ему рассказал местный старожил Михаил Кильчичаков о судьбе 16 заложников, всю ночь продержанных чоновцами Голикова в холодной бане по подозрению в поддержке партизан Соловьёва: «Утром Голиков выпускал их по одному и стрелял в затылок. Или как он объявил одному аилу: «Если не скажете, где скрывается Соловьёв, расстреляю весь аил». И действительно, выстроил всех, и женщин, и стариков, и детей в одну линейку и всех перекосил из пулемёта. По одной версии 86 человек, по другой – 134».
Понимая, что в силу объективных причин юридически задокументировать злодеяния Аркадия Гайдара в те смутные годы не удалось, Солоухин приводит поразительные свидетельства о психических проблемах советской легенды, проявившихся уже в мирной, литературно-журналистской, жизни. В частности, Солоухин ссылается на работы Бориса Камова, изучавшего дневники Аркадия Гайдара. В них тот отмечал сны, мучавшие его в 30-е годы, как «Сны по схеме № 1» или «Сны по схеме № 2». И вот в этих записях есть фраза: «Снились люди, убитые мною в детстве». Если вспомнить, что «революционной деятельностью» Голиков-Гайдар занимался с 14 лет, это признание более чем примечательно.
В 1988 году в изданном парижским издательством «Атениум» пятом выпуске альманаха «Минувшее» были опубликованы воспоминания писателя и журналиста Бориса Закса, долгое время бывшим близким другом Аркадия Гайдара. Закс комментирует известное письмо Гайдара писателю Р.Фраерману, которое апологеты творца «Тимура и его команды» любят изображать как некий протест против атмосферы лжи и страха периода сталинских репрессий. В нём Гайдар оповещает приятеля: «Зачем я так изоврался? Образовалась привычка врать от начала до конца и борьба с этой привычкой у меня идёт упорная и тяжёлая».
Так вот, Закс указывает, что публикаторы гайдаровского письма не упоминают, что Аркадий писал его из психиатрической клиники. По свидетельству Н.Стахова Гайдар страдал тяжёлым нервным расстройством ещё с гражданской войны. «Но что за этим стоит, Стахов не раскрывает, - отмечает Борис Закс, - А речь идёт о самом настоящем психическом заболевании, регулярно приводившем Гайдара в лечебные заведения. Не так-то долго он пробыл на Дальнем Востоке (работал в хабаровской газете- А.Щ.), но за это время дважды побывал в психиатричке».
«Мне пришлось за мою долгую жизнь иметь дело со многими алкоголиками – запойными, хроническими и прочими, - пишет дальше Закс. – Гайдар был иным, он зачастую бывал «готов» ещё до первой рюмки. Он рассказывал мне, что детально обследовавшие его врачи вывели такое заключение: алкоголь – только ключ, открывающий дверь уже разбушевавшимся внутри силам».
Тот же Закс в «Записках очевидца» сообщил, что Аркадий Гайдар не раз наносил себе серьёзные, но умышленно не смертельные ранения безопасной бритвой: «Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, а он уже резался другим…Позже, уже в Москве, мне случалось видеть его в одних трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь покрыты огромными шрамами».
Закс уверен, что Аркадий Гайдар не стремился покончить с собой. По мнению друга Голикова-Гайдара, создателя «Чука и Гека» возбуждал запах крови, и в мирной жизни ему приходилось довольствоваться собственной.
Таким образом, из книги-исследования Владимира Солоухина и воспоминаний Бориса Закса встаёт совершенно иной образ Аркадия Гайдара нежели тот, к которому привыкли многие – образ человека, с детства, испытывавшего неукротимую жажду к убийствам и издевательствам над людьми, страдавшего хроническим алкоголизмом и тяжёлыми нервными расстройствами. И получившим в силу исторических обстоятельств возможность удовлетворять свои патологические и жуткие желания.
В этой связи невольно вспоминается известное направление в криминальной психологии, связанное с именем знаменитого итальянского психолога конца Х I Х века Цезаря Ломброзо. Его представители считают, что криминальная патология в психике может передаваться по наследству, причём проявлять себя не столько в первом, сколько во втором и последующих поколениях.
Так не влиянием ли вышеописанных «странностей» Аркадия Гайдара объясняется тот факт, что его внук Егор Гайдар проводил свои «реформы», совершенно не обращая внимания на горе и слёзы миллионов обездоленных его антигуманной политикой людей? И что правнучка создателя «Голубой чашки» Мария Гайдар не раз публично говорила, что ей совершенно не стыдно ни за один поступок своего «прославленного» прадеда? Думается, тут есть о чём подискутировать, причём не только специалистам в области культурологи и трансперсональной психологии.
Каким на самом деле был Аркадий Гайдар
Аркадия Гайдара помнят в первую очередь как известного советского писателя, работающего в жанре детской литературы. Те, кто родился еще во времена СССР, наверняка помнят его популярные произведения, такие как «Чук и Гек», «Голубая Чашка», «Тимур и его команда» и многие другие. Они входили во многие собрания сочинений и детские книжки, изданные в Советском Союзе. Эти рассказы читали детям их родители, а некоторые из них в свое время проходились и по школьной программе.
Но далеко не каждый знает о том, что один из любимых писателей советских детей был еще и кровавым убийцей, психопатом, а также палачом, деятельность которого по праву может заполнить несколько страниц в том разделе истории СССР, которая касается времен так называемого красного террора.
Малоизвестные факты о жизни Аркадия Гайдара
Аркадий Петрович Гайдар (настоящая фамилия Голиков) родился в самом начале двадцатого века на территории Курской губернии. Известно, что его родители участвовали в революционных выступлениях, произошедших еще в 1905 году, и поэтому они были вынуждены покинуть свое место жительства.
После Октябрьской революции, когда Аркадию было всего около четырнадцати лет, он вступил в коммунистическую партию. В тот же год он был зачислен в красную армию. Будущий писатель участвовал в боевых действиях на полях сражений Гражданской войны, где он получил ранение и контузию. После этого он был отправлен на учебу, где проходил подготовку на курсах командного состава. В результате уже 1921 году он стал командиром 58-го отдельного полка красной армии.
Аркадий Гайдар на Гражданской войне
В том же 1921 году 58-й отдельный полк, находящийся под управлением Гайдара, участвовал в подавлении Кронштадтского восстания. Затем Аркадий продолжил службу в так называемых частях особого назначения (или просто ЧОН), которые выполняли функции карательных отрядов. По некоторым данным, с ними он принимал участие в кровавых и жестоких событиях, произошедших в Башкирии и Хакасии.
Там якобы Аркадий Гайдар получил приказ найти и уничтожить отряд Соловьева, который состоял из офицеров, выступавших под руководством Колчака, а также местных селян. Не сумев поймать легендарного Белого партизана, он обрушил свой гнев на простых людей, которые проживали в небольших селениях. По словам очевидцев, огромное количество жителей Хакасии было убито или замучено до смерти. Людей расстреливали, им отрубали конечности, сбрасывали в колодцы и проруби. В одном из эпизодов, описанных очевидцами тех страшных событий, говориться о том, что Аркадий Гайдар лично убил около сотни простых селян выстрелами в затылок.Гайдару был поставлен диагноз травматический невроз. А еще позже врачи обнаружили у него маниакально-депрессивный психоз на фоне хронического алкоголизма. Аркадий много времени провел в психиатрических клиниках, где в его поведении неоднократно отмечались склонности к самоубийству (он несколько раз резал себя бритвой). Кроме того, он страдал от запущенной формы алкоголизма, которая так и не дала ему нормально устроить личную жизнь.
