Посмотреть содержание сказки

Приветствие

Скажи-ка дружок, где начинается день? А? Если идти над землей вместе с солнышком, то как определить, где кончается вторник, а где начинается среда? Английский писатель Льюис Кэрролл считал, что это происходит, наверное, где-нибудь над океаном, а они такие большие моря и океаны и все так плохо знают, что там над ними происходит… Вот никто и не видел никогда, как вторник становится средой.

Много неясного в странной стране,
Можно запутаться и заблудиться,
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться.
Вдруг будет пропасть и нужен прыжок,
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
А? Э... Так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
Добро и зло в стране чудес - как и везде встречаются,
Но только здесь они живут на разных берегах.
Здесь по дорогам разные истории скитаются,
И бегают фантазии на тоненьких ногах.

Жил да был такой замечательный писатель Льюис Кэрролл. Стоп! Уже началась путаница. Ты привыкай дружок - путаницы здесь будет предостаточно. А какая же настоящая сказка, настоящая интересная игра бывает без путаницы? Так в чем здесь путаница? В жил был… Дело в том, что жить-то он жил, а быть-то его не было. А? Э…

Потому что на самом деле был совсем другой человек, которого звали Чарльзом Лютвиджем Доджсоном. Однажды для Алисы, одной своей знакомой маленькой девочке, он начал рассказывать сказку, тогда-то и родился писатель Льюис Кэрролл, потому что когда потом он её напечатал, То подписался этим вымышленным именем. И начал жить и живет до сих пор… Вот тебе и жил был. А? Э…

Так что же остается, когда съедена банка варенья? Что останется, когда спета песня? От Льюиса Кэрролла осталась его улыбка. Кто это улыбается? Сам Льюис Кэрролл, а может быть чеширский кот (персонаж его сказки)? Дослушай до конца и если ты будешь внимателен, а потом ещё чуточки подумаешь - обязательно поймешь!

Этот рассказ мы с загадки начнем,
Даже Алиса ответит едва ли,
Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?
Где, например, волшебный рожок?
Добрая фея куда улетела?
А? Э... Так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
Они не испаряются, они не растворяются,
Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне.
В Страну Чудес волшебную они переселяются,
Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране...

Глава I. Вниз по кроличьей норе

Алисе наскучило сидеть с сестрой без дела на берегу реки; разок-другой она заглянула в книжку, которую читала сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров.

Что толку в книжке, - подумала Алиса, - если в ней нет ни картинок, ни разговоров?

Она сидела и размышляла, не встать ли ей и не нарвать ли цветов для венка; мысли ее текли медленно и несвязно - от жары ее клонило в сон. Конечно, сплести венок было бы очень приятно, но стоит ли ради этого подыматься?

Вдруг мимо пробежал белый кролик с красными глазами.

Конечно, ничего удивительного в этом не было. Правда, Кролик на бегу говорил:

Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю.

Но и это не показалось Алисе особенно странным. (Вспоминая об этом позже, она подумала, что ей следовало бы удивиться, однако в тот миг все казалось ей вполне естественным.) Но, когда Кролик вдруг вынул часы из жилетного кармана и, взглянув на них, помчался дальше, Алиса вскочила на ноги. Ее тут осенило: ведь никогда раньше она не видела кролика с часами, да еще с жилетным карманом в придачу! Сгорая от любопытства, она побежала за ним по полю и только-только успела заметить, что он юркнул в нору под изгородью.

В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.

Нора сначала шла прямо, ровная, как туннель, а потом вдруг круто обрывалась вниз. Не успела Алиса и глазом моргнуть, как она начала падать, словно в глубокий колодец.

То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты. Пролетая мимо одной из полок, она прихватила с нее банку с вареньем. На банке было написано «АПЕЛЬСИНОВОЕ», но увы! она оказалась пустой. Алиса побоялась бросить банку вниз - как бы не убить кого-нибудь! На лету она умудрилась засунуть ее в какой-то шкаф.

Вот это упала, так упала! - подумала Алиса. - Упасть с лестницы теперь для меня пара пустяков. А наши решат, что я ужасно смелая. Да свались я хоть с крыши, я бы и то не пикнула.

Вполне возможно, что так оно и было бы.

А она все падала и падала. Неужели этому не будет конца?

Интересно, сколько миль я уже пролетела? - сказала Алиса вслух. - Я, верно, приближаюсь к центру земли. Дайте-ка вспомнить... Это, кажется, около четырех тысяч миль вниз...

Видишь ли, Алиса выучила кое-что в этом роде на уроках в классной, и, хоть сейчас был не самый подходящий момент демонстрировать свои познания - никто ведь ее не слышал, - она не могла удержаться.

Да так, верно, оно и есть, - продолжала Алиса. - Но интересно, на какой же я тогда широте и долготе?

Сказать по правде, она понятия не имела о том, что такое широта и долгота, но ей очень нравились эти слова. Они звучали так важно и внушительно!

Помолчав, она начала снова:

А не пролечу ли я всю землю насквозь? Вот будет смешно! Вылезаю - а люди вниз головой! Как их там зовут?.. Антипатии, кажется...

В глубине души она порадовалась, что в этот миг ее никто не слышит, потому что слово это звучало как-то не так.

Придется мне у них спросить, как называется их страна. «Простите, сударыня, где я? В Австралии или в Новой Зеландии?»

И она попробовала сделать реверанс. Можешь себе представить реверанс в воздухе во время падения? Как, по-твоему, тебе бы удалось его сделать?

А она, конечно, подумает, что я страшная, невежда! Нет, не буду никого спрашивать! Может, увижу где-нибудь надпись! А она все падала и падала. Делать нечего - помолчав, Алиса снова заговорила.

Дина будет меня сегодня весь вечер искать. Ей без меня так скучно!

Диной звали их кошку.

Надеюсь, они не забудут в полдник налить ей молочка... Ах, Дина, милая, как жаль, что тебя со мной нет. Правда, мышек в воздухе нет, но зато мошек хоть отбавляй! Интересно, едят ли кошки мошек?

Тут Алиса почувствовала, что глаза у нее слипаются. Она сонно бормотала:

Едят ли кошки мошек? Едят ли кошки мошек?

Иногда у нее получалось:

Едят ли мошки кошек?

Алиса не знала ответа ни на первый, ни на второй вопрос, и потому ей было все равно, как их ни задать. Она чувствовала, что засыпает. Ей уже снилось, что она идет об руку с Диной и озабоченно спрашивает ее:

Признайся, Дина, ты когда-нибудь ела мошек?

Тут раздался страшный треск. Алиса упала на кучу валежника и сухих листьев.

Она ничуть не ушиблась и быстро вскочила на ноги. Взглянула наверх - там было темно. Перед ней тянулся другой коридор, а в конце его мелькнул Белый Кролик. Нельзя было терять ни минуты, и Алиса помчалась за ним следом. Она слышала, как, исчезая за поворотом, Кролик произнес:

Ах, мои усики! Ах, мои ушки! Как я опаздываю!

Повернув за угол, Алиса ожидала тут же увидеть Кролика, но его нигде не было. А она очутилась в длинном низком зале, освещенном рядом ламп, свисавших с потолка.

Дверей в зале было множество, но все оказались заперты. Алиса попробовала открыть их - сначала с одной стороны, потом с другой, но, убедившись, что ни одна не поддается, она прошла по залу, с грустью соображая, как ей отсюда выбраться.

Вдруг она увидела стеклянный столик на трех ножках. На нем не было ничего, кроме крошечного золотого ключика. Алиса решила, что это ключ от одной из дверей, но увы! - то ли замочные скважины были слишком велики, то ли ключик слишком мал, только он не подошел ни к одной, как она ни старалась. Пройдясь но залу во второй раз, Алиса увидела занавеску, которую не заметила раньше, а за ней оказалась маленькая дверца дюймов в пятнадцать вышиной. Алиса вставила ключик в замочную скважину - и, к величайшей ее радости, он подошел!

Она открыла дверцу и увидела за ней нору, совсем узкую, не шире крысиной. Алиса встала на колени и заглянула в нее - в глубине виднелся сад удивительной красоты. Ах, как ей захотелось выбраться из темного зала и побродить между яркими цветочными клумбами и прохладными фонтанами! Но она не могла просунуть в нору даже голову.

Если б моя голова и прошла, - подумала бедная Алиса, - что толку! Кому нужна голова без плечей? Ах, почему я не складываюсь, как подзорная труба! Если б я только знала, с чего начать, я бы, наверно, сумела.

Видишь ли, в тот день столько было всяких удивительных происшествий, что ничто не казалось ей теперь совсем не возможным.

Сидеть у маленькой дверцы не было никакого смысла, и Алиса вернулась к стеклянному столику, смутно надеясь найти на нем другой ключ или на худой конец руководство к складыванию наподобие подзорной трубы. Однако на этот раз на столе оказался пузырек.

Я совершенно уверена, что раньше его здесь не было! - сказала про себя Алиса.

К горлышку пузырька была привязана бумажка, а на бумажке крупными красивыми буквами было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!»

Это, конечно, было очень мило, но умненькая Алиса совсем не торопилась следовать совету.

Прежде всего надо убедиться, что на этом пузырьке нигде нет пометки: « Яд! » - сказала она.

Видишь ли, она начиталась всяких прелестных историй о том, как дети сгорали живьем или попадали на съедение диким зверям, - и все эти неприятности происходили с ними потому, что они не желали соблюдать простейших правил, которым обучали их друзья: если слишком долго держать в руках раскаленную докрасна кочергу, в конце концов обожжешься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идет кровь; если разом осушить пузырек с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твердо.

Однако на этом пузырьке никаких пометок не было, и Алиса рискнула отпить из него немного. Напиток был очень приятен на вкус - он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом. Алиса выпила его до конца.

Какое странное ощущение! - воскликнула Алиса. - Я, верно, складываюсь, как подзорная труба.

И не ошиблась - в ней сейчас было всего десять дюймов росту. Она подумала, что теперь легко пройдет сквозь дверцу в чудесный сад, и очень обрадовалась. Но сначала на всякий случай она немножко подождала - ей хотелось убедиться, что больше она не уменьшается. Это ее слегка тревожило.

И она постаралась представить себе, как выглядит пламя свечи после того, как свеча потухнет. Насколько ей помнилось, такого она никогда не видала.

Подождав немного и убедившись, что больше ничего не происходит, она решила тотчас же выйти в сад. Бедняжка! Подойдя к дверце, она обнаружила, что забыла золотой ключик на столе, а вернувшись к столу, поняла, что ей теперь до него не дотянуться. Сквозь стекло она ясно видела снизу лежащий на столе ключик. Она попыталась взобраться на стол по стеклянной ножке, но ножка была очень скользкая. Устав от напрасных усилий, бедная Алиса села на пол и заплакала.

Ну, хватит! - строго приказала она себе немного спустя. - Слезами горю не поможешь. Советую тебе сию же минуту перестать!

Она всегда давала себе хорошие советы, хоть следовала им нечасто. Порой же ругала себя так беспощадно, что глаза ее наполнялись слезами. А однажды она даже попыталась отшлепать себя по щекам за то, что схитрила, играя в одиночку партию в крокет. Эта глупышка очень любила притворяться двумя разными девочками сразу.

Но сейчас это при всем желании невозможно! - подумала бедная Алиса. - Меня и на одну-то едва-едва хватает!

Тут она увидела под столом маленькую стеклянную коробочку. Алиса открыла ее - внутри был пирожок, на котором коринками было красиво написано: «СЪЕШЬ МЕНЯ!»

Что ж, - сказала Алиса, - я так и сделаю. Если при этом я вырасту, я достану ключик, а если уменьшусь - пролезу под дверь. Мне бы только попасть в сад, а как - все равно!

Она откусила от пирожка и с тревогой подумала:

Расту или уменьшаюсь? Расту или уменьшаюсь?

Руку Алиса при этом положила на макушку, чтобы чувствовать, что с ней происходит. Но, к величайшему ее удивлению, она не стала ни выше, ни ниже. Конечно, так всегда и бывает, когда ешь пирожки, но Алиса успела привыкнуть к тому, что вокруг происходит одно только удивительное; ей показалось скучно и глупо, что жизнь опять пошла по-обычному. Она откусила еще кусочек и вскоре съела весь пирожок

Глава II. Море слёз

Все страньше и страньше! - вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить. - Я теперь раздвигаюсь, словно подзорная труба. Прощайте, ноги!

(В эту минуту она как раз взглянула на ноги и увидела, как стремительно они уносятся вниз. Еще мгновение - и они скроются из виду.)

Бедные мои ножки! Кто же вас будет теперь обувать? Кто натянет на вас чулки и башмаки? Мне же до вас теперь, мои милые, не достать. Мы будем так далеки друг от друга, что мне будет совсем не до вас... Придется вам обходиться без меня.

Тут она призадумалась.

Все-таки надо быть с ними поласковее, - сказала она про себя. - А то еще возьмут и пойдут не в ту сторону. Ну, ладно! На рождество буду посылать им в подарок новые ботинки.

И она принялась строить планы.

Придется отправлять их с посыльным, - думала она. - Вот будет смешно! Подарки собственным ногам! И адрес какой странный!

«Каминный Коврик

(что возле Каминной Решетки)

Правой Ноге

С приветом от Алисы».

Ну что за вздор я несу!

В эту минуту она ударилась головой о потолок: ведь она вытянулась футов до девяти, не меньше. Тогда она схватила со стола золотой ключик и побежала к двери в сад.

Бедная Алиса! Разве могла она теперь пройти в дверцу? Ей удалось лишь заглянуть в сад одним глазком - и то для этого пришлось лечь на пол. Надежды на то, чтобы пройти в нору, не было никакой. Она уселась на пол и снова расплакалась.

Стыдись, - сказала себе Алиса немного спустя. - Такая большая девочка (тут она, конечно, была права) - и плачешь! Сейчас же перестань, слышишь?

Но слезы лились ручьями, и вскоре вокруг нее образовалась большая лужа дюйма в четыре глубиной. Вода разлилась по полу и уже дошла до середины зала. Немного спустя вдалеке послышался топот маленьких ног. Алиса торопливо вытерла глаза и стала ждать. Это возвращался Белый Кролик. Одет он был парадно, в одной руке держал пару лайковых перчаток, а в другой - большой веер. На бегу он тихо бормотал:

Ах, боже мой, что скажет Герцогиня! Она будет в ярости, если я опоздаю! Просто в ярости!

Алиса была в таком отчаянии, что готова была обратиться за помощью к кому угодно. Когда Кролик поравнялся с нею, она робко прошептала:

Простите, сэр...

Кролик подпрыгнул, уронил перчатки и веер, метнулся прочь и тут же исчез в темноте.

Алиса подняла веер и перчатки. В зале было жарко, и она стала обмахиваться веером.

Нет, вы только подумайте! - говорила она. - Какой сегодня день странный! А вчера все шло, как обычно! Может это я изменилась за ночь? Дайте-ка вспомнить: сегодня утром, когда я встала, я это была или не я? Кажется, уже не совсем я! Но если это так, то кто же я в таком случае? Это так сложно...

И она принялась перебирать в уме подружек, которые были с ней одного возраста. Может, она превратилась в одну из них?

Во всяком случае, я не Ада! - сказала она решительно. - У нее волосы вьются, а у меня нет! И уж, конечно, я не Мейбл. Я столько всего знаю, а она совсем ничего! И вообще она это она, а я это я! Как все непонятно! А ну-ка проверю, помню я то, что знала, или нет. Значит так: четырежды пять - двенадцать, четырежды шесть - тринадцать, четырежды семь... Так я до двадцати никогда не дойду! Ну, ладно, таблица умножения - это неважно! Попробую географию! Лондон - столица Парижа, а Париж - столица Рима, а Рим... Нет, все не так, все неверно! Должно быть, я превратилась в Мейбл... Попробую прочитать « Как дорожит...»

Она сложила руки на коленях, словно отвечала урок, и начала. Но голос ее зазвучал как-то странно, будто кто-то другой хрипло произносил за нее совсем другие слова:

Как дорожит своим хвостом

Малютка крокодил! -

Урчит и вьется над песком

Прилежно пенит Нил!

Как он умело шевелит

Опрятным коготком! -

Как рыбок он благодарит,

Глотая целиком!

Слова совсем не те! - сказала бедная Алиса, и глаза у нее снова наполнились слезами. - Значит, я все-таки Мейбл! Придется мне теперь жить в этом старом домишке. И игрушек у меня совсем не будет! Зато уроки надо будет учить без конца. Ну что ж, решено: если я Мейбл, останусь здесь навсегда. Пусть тогда попробуют, придут сюда за мной! Свесят, головы вниз, станут звать: «Подымайся, милочка, к нам». А я на них только посмотрю и отвечу: «Скажите мне сначала, кто я! Если мне это понравится, я поднимусь, а если нет - останусь здесь, пока не превращусь в кого-нибудь другого!»

Тут слезы брызнули у нее из глаз.

Почему за мной никто не приходит? Как мне надоело сидеть здесь одной!

С этими словами Алиса глянула вниз и, к своему удивлению, заметила, что, пока говорила, натянула на одну руку крошечную перчатку Кролика.

Как это мне удалось? - подумала она. - Видно, я опять уменьшаюсь.

Алиса встала и подошла к столику, чтобы выяснить, какого она теперь роста. Судя по всему, в ней было не больше двух футов, и она продолжала стремительно уменьшаться. Вскоре она поняла, что виной тому веер, который она держала в руках, и тут же швырнула его на пол. И хорошо сделала - а то могла бы и вовсе исчезнуть!

Уф! Едва спаслась! - сказала Алиса, испуганная столь внезапной переменой, но радуясь, что уцелела. - А теперь - в сад!

И она подбежала к дверце. Но увы! Дверца опять была заперта, а золотой ключик так и лежал на стеклянном столе.

Час от часу не легче! - подумала бедная Алиса. - Такой крошкой я еще не была ни разу! Плохо мое дело! Хуже некуда...

Тут она поскользнулась и - бух! - шлепнулась в воду. Вода была соленая на вкус и доходила ей до подбородка. Сначала она подумала, что каким-то образом упала в море.

В таком случае, - подумала она, - можно уехать по железной дороге.

Алиса всего раз в жизни была на взморье, и потому ей казалось, что все там одинаково: в море - кабинки для купания, на берегу - малыши с деревянными лопатками строят замки из песка; потом - пансионы, а за ними - железнодорожная станция.

Вскоре, однако, она поняла, что упала в лужу слез, которую сама же и наплакала, когда была ростом в девять футов.

Ах, зачем я так ревела! - подумала Алиса, плавая кругами и пытаясь понять, в какой стороне берег. - Вот глупо будет, если я утону в собственных слезах! И поделом мне! Конечно, это было бы очень странно! Впрочем, сегодня все странно!

Тут она услышала какой-то плеск неподалеку и поплыла туда, чтобы узнать, кто это там плещется. Сначала она решила, что это морж или гиппопотам, но потом вспомнила, какая она теперь крошка, и, вглядевшись, увидала всего лишь мышь, которая, видно, также упала в воду.

Заговорить с ней или нет? - подумала Алиса. - Сегодня все так удивительно, что, возможно, и она умеет говорить! Во всяком случае, попытаться стоит!

И она начала:

О Мышь! Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Мне так надоело здесь плавать, о Мышь!

Алиса считала, что именно так и следует обращаться к мышам. Опыта у нее никакого не было, но она вспомнила учебник латинской грамматики, принадлежащий ее брату.

«Именительный - Мышь,

Родительный - Мыши,

Дательный - Мыши,

Винительный - Мышь,

Звательный - О Мышь!»

Мышь взглянула на нее с недоумением и легонько ей подмигнула (так, во всяком случае, показалось Алисе), но не сказала в ответ ни слова.

Может, она по-английски не понимает? - подумала Алиса. - Вдруг она француженка родом? Приплыла сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем...

Хоть Алиса и гордилась своим знанием истории, она не очень ясно представляла себе, что когда происходило. И она опять начала:

Ou est ma chatte? {Где моя кошка? (франц.).}

В учебнике французского языка эта фраза стояла первой. Мышь рванулась из воды и вся затрепетала от ужаса.

Простите! - быстро сказала Алиса, видя, что обидела бедного зверька. - Я забыла, что вы не любите кошек.

Не люблю кошек? - вскричала пронзительно Мышь. - А ты бы их на моем месте любила?

Наверно, нет, - попробовала успокоить ее Алиса. - Прошу вас, не сердитесь! Жаль, что я не могу показать вам нашу Дину. Если б вы только ее увидели, вы бы, мне кажется, полюбили кошек. Она такая милая, такая спокойная, - задумчиво продолжала Алиса, лениво плавая в соленой воде. - Сидит себе у камина, мурлычет и умывается. И такая мягкая, так и хочется погладить! А как она ловит мышей!.. Ах, простите! Простите, пожалуйста!

Шерстка у Мыши стала дыбом. Алиса поняла, что оскорбила ее до глубины души.

Если вам неприятно, не будем больше об этом говорить, - сказала Алиса.

Не будем? - вскричала Мышь, трепеща от головы до самого кончика хвоста. - Можно подумать, что я завела этот разговор! У нас в семье всегда ненавидели кошек. Низкие, гадкие, вульгарные твари! Слышать о них не желаю!

Хорошо, хорошо! - сказала Алиса, торопясь перевести разговор. - А... собак... вы любите?

Мышь промолчала.

Рядом с нами живет такой милый песик! - радостно продолжала Алиса. - Мне бы очень хотелось вас с ним познакомить! Маленький терьер! Глаза у него блестящие, а шерстка коричневая, длинная и волнистая! Бросишь ему что-нибудь, он тотчас несет назад, а потом сядет на задние лапки и просит, чтобы ему дали косточку! Чего только он ни делает - всего не упомнишь! Хозяин у него фермер, он говорит: этому песику цены нет! Он всех крыс перебил в округе и всех мыш... Ах, боже мой! - грустно промолвила Алиса. - По-моему, я ее опять обидела!

Мышь изо всех сил плыла от нее прочь, по воде даже волны пошли.

Мышка, милая! - ласково закричала ей вслед Алиса. - Прошу вас, вернитесь. Если кошки и собаки вам не по душе, я о них больше ни слова не скажу!

Услышав это, Мышь повернула и медленно поплыла назад. Она страшно побледнела. («От гнева!» - подумала Алиса).

Вылезем на берег, - сказала Мышь тихим, дрожащим голосом, - и я расскажу тебе мою историю. Тогда ты поймешь, за что я ненавижу кошек и собак.

И в самом деле надо было вылезать. В луже становилось все теснее от всяких птиц и зверей, упавших в нее. Там были Робин Гусь, Птица Додо, Попугайчик Лори, Орленок Эд и всякие другие удивительные существа. Алиса поплыла вперед, и все потянулись за ней к берегу

Глава III. Бег по кругу и длинный рассказ

Общество, собравшееся на берегу, имело весьма неприглядный вид: перья у птиц взъерошены, шерстка у зверьков промокла насквозь. Вода текла с них ручьями, всем было холодно и неуютно.

Прежде всего, конечно, нужно было решить, как поскорее высохнуть. Стали держать совет. Не прошло и нескольких минут, как Алиса уже чувствовала себя так, словно знала их всех целый век. Она даже поспорила с Попугайчиком Лори, который надулся и только твердил:

Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!

Алиса потребовала, чтобы он сказал, сколько ему лет, но Попугайчик решительно отказался. На том спор и кончился.

Наконец Мышь, к которой все относились с почтением, закричала:

Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете!

Все послушно уселись в круг, а Мышь стала посредине. Алиса не отрывала от нее глаз - она знала, что если тут же не высохнет, ей грозит сильная простуда.

Гхе-гхе! - откашлялась с важным видом Мышь. - Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина! «Вильгельм Завоеватель с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии...»

Д-да! - сказал Попугайчик и содрогнулся.

Простите, - спросила, нахмурясь, Мышь с чрезмерной учтивостью, - вы, кажется, что-то сказали?

Нет-нет, - поспешно ответил Попугайчик.

Звучит, мне показалось, - заметила Мышь. - Итак, я продолжаю. «Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным...»

Что он нашел? - спросил Робин Гусь.

- «... нашел это », - отвечала Мышь. - Ты что, не знаешь, что такое «это»?

Еще бы мне не знать, - отвечал Робин Гусь. - Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?

Мышь не удостоила его ответом и торопливо продолжала:

- «...нашел это благоразумным и решил вместе с Эдгаром Зтелингом отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно, но наглость его воинов норманцев...» Ну как, милочка, подсыхаешь? - спросила она Алису.

С меня так и льет, - ответила Алиса печально. - Я и не думаю сохнуть!

В таком случае, - провозгласил Додо, - я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер для скорейшего...

Говорите по-человечески, - сказал Орленок Эд. - Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете.

И Орленок отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Птицы тихо захихикали.

Я хотел сказать, - обиженно проговорил Додо, - что нужно устроить Бег по кругу. Тогда мы вмиг высохнем!

А что это такое? - спросила Алиса.

Сказать по правде, ее это не очень интересовало, но Додо многозначительно молчал - видно, ждал вопроса. И, так как все тоже молчали, пришлось спрашивать Алисе.

Чем объяснять, - сказал Додо, - лучше показать!

(Может, и ты захочешь как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу тебе, что делал Додо.)

Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал:

Правильность формы несущественна!

А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды - все побежали, когда захотели. Трудно было понять, как и когда должно кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал:

Бег закончен!

Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать:

Кто же победил?

На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помнишь?), и погрузился в размышления. А все стояли вокруг и молча ждали. Наконец, Додо произнес:

Победили все! И каждый получит награды!

А кто же их будет раздавать? - спросили все хором.

Она, конечно, - ответил Додо, ткнув пальцем в Алису.

Все окружили Алису и наперебой закричали:

Награды! Награды! Раздавай награды!

Алиса растерялась. В замешательстве она сунула руку в карман - и вытащила оттуда пакетик цукатов.

(К счастью, слезы их не размочили.) Она раздала их собравшимся - каждому по цукату, только-только хватило.

Но она ведь тоже заслужила награду, - сказала Мышь.

Конечно, - подхватил важно Додо. И, повернувшись к Алисе, спросил:

У тебя осталось что-нибудь в кармане?

Нет, - отвечала Алиса грустно. - Только наперсток.

Давай его сюда! - приказал Додо.

Тут все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно подал ей наперсток и сказал:

Мы просим тебя принять в награду этот изящный наперсток!

Эта краткая речь была встречена общими рукоплесканиями.

Алисе вся эта церемония показалась очень смешной, но вид у всех был такой серьезный, что она не посмела засмеяться. Она хотела ответить на речь Додо, но не могла ничего придумать и только чинно поклонилась и взяла наперсток.

Все принялись за угощенье. Поднялся страшный шум и переполох. Большие птицы мигом проглотили свои цукаты и начали жаловаться, что и распробовать их не успели. А у птичек поменьше цукаты застряли в горле - пришлось хлопать их по спине. Наконец, все поели, уселись опять в круг и попросили Мышь рассказать им еще что-нибудь.

Вы обещали рассказать нам свою историю, - сказала Алиса. - И почему вы ненавидите... К и С.

Последнюю фразу она произнесла шепотом, боясь, как бы не обидеть Мышь снова.

Это очень длинная и грустная история, - начала Мышь со вздохом. Помолчав, она вдруг взвизгнула:

Прохвост!

Про хвост? - повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост. - Грустная история про хвост?

И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказала Мышь, выглядела в ее воображении вот так:

Цап царап сказал мышке:

Вот какие делишки,

мы пойдем с тобой в суд,

я тебя засужу.

И не смей отпираться,

мы должны расквитаться,

потому что все утро

я без дела сижу.

И на это нахалу

мышка так отвечала:

Без суда и без следствия,

сударь, дел не ведут. -

Я и суд, я и следствие, -

Цап-царап ей ответствует. -

Присужу тебя к смерти я.

Тут тебе и капут.

Ты не слушаешь! - строго сказала Алисе Мышь.

Нет, почему же, - ответила скромно Алиса. - Вы дошли уже до пятого завитка, не так ли?

Глупости! - рассердилась Мышь. - Вечно всякие глупости! Как я от них устала! Этого просто не вынести!

А что нужно вынести? - спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить.) - Разрешите, я помогу!

И не подумаю! - сказала обиженно Мышь, встала и пошла прочь. - Болтаешь какой-то вздор! Ты, верно, хочешь меня оскорбить!

Что вы! - возразила Алиса. - У меня этого и в мыслях не было! Просто вы все время обижаетесь.

Мышь в ответ только заворчала.

Прошу вас, не уходите! - крикнула ей вслед Алиса. - Доскажите нам вашу историю!

И все хором поддержали ее:

Да-да, не уходите!

Но Мышь только мотнула нетерпеливо головой и побежала быстрее.

Как жаль, что она не пожелала остаться! - вздохнул Попугайчик Лори, как только она скрылась из виду.

А старая Медуза сказала своей дочери:

Ах, дорогая, пусть это послужит тебе уроком! Нужно всегда держать себя в руках!

Попридержите-ка лучше язык, маменька, - отвечала юная Медуза с легким раздражением. - Не вам об этом говорить. Вы даже устрицу выведете из терпения!

Вот бы сюда нашу Дину! - сказала громко Алиса, не обращаясь ни к кому в отдельности. - Она бы вмиг притащила ее обратно!

Позвольте вас спросить: кто эта Дина? - поинтересовался Лори. Алиса всегда была рада поговорить о своей любимице.

Это наша кошка, - отвечала она с готовностью. - Вы даже представить себе не можете, как она ловит мышей! А птиц как хватает! Раз - и проглотила, даже косточек не оставила!

Речь эта произвела на собравшихся глубокое впечатление. Птицы заторопились по домам. Старая Сорока начала кутаться в шаль.

Пойду-ка я домой! - сказала она. - Ночной воздух вреден моему горлу.

Идемте-ка домой, мои дорогие! Вам давно пора в постель!

Вскоре под разными предлогами все разошлись по домам, и Алиса осталась одна.

И зачем это я заговорила о Дине! - грустно подумала Алиса. - Никому она здесь не нравится! А ведь лучше кошки не сыщешь! Ах, Дина, милочка! Увижу я тебя когда-нибудь или нет?

Тут бедная Алиса снова заплакала - ей было так грустно и одиноко.

Немного спустя снова послышался легкий звук шагов. Она оглянулась. Может, это Мышь перестала сердиться и пришла, чтобы закончить свой рассказ?

Глава IV. Билль вылетает в трубу

Но это был Белый Кролик. Он медленно трусил назад, с волнением глядя по сторонам, словно что-то искал. Алиса услышала, как он бормочет про себя:

Ах, Герцогиня! Герцогиня! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она же велит меня казнить! Как пить дать, велит! Где же я их потерял?

Алиса тут же догадалась, что он ищет веер и белые перчатки, и принялась их искать, желая по доброте сердечной ему помочь. Но веера и перчаток нигде не было. Все вокруг изменилось - большой зал со стеклянным столиком и дверцей куда-то исчез, словно его и не бывало.

Вскоре Кролик заметил Алису.

Эй, Мэри-Энн, - сердито крикнул он, - а ты что здесь делаешь? Беги-ка скорей домой и принеси мне пару перчаток и веер! Да поторопись!

Алиса так испугалась, что со всех ног бросилась исполнять поручение. Она даже не попыталась объяснить Кролику, что он ошибся.

Он, верно, принял меня за горничную, - думала она на бегу. - Вот удивится, когда узнает, кто я такая! Все равно, отнесу ему перчатки и веер, если только найду, конечно!

В эту минуту она увидела чистенький домик. На двери была прибита медная дощечка, начищенная до блеска, а на дощечке было написано: «Б. КРОЛИК».

Алиса без стука вошла и побежала по лестнице наверх. Она очень боялась встретить настоящую Мэри-Энн. Конечно, та просто выгнала бы ее из дому, и она не смогла бы тогда отнести Кролику веер и перчатки.

Как странно, что я у Кролика на побегушках! - думала Алиса. - Не хватает еще, чтобы Дина давала мне поручения!

И она принялась выдумывать, как бы это могло быть. - «Мисс Алиса! Идите скорее сюда! Пора на прогулку, а вы еще не одеты!» - «Сейчас, няня! Я должна последить за мышиной норкой, пока Дина не вернется. Она велела мне смотреть, чтобы мышка не убежала!» Впрочем, Дину, верно, выгонят, если она станет так распоряжаться!

Размышляя таким образом, она пробралась в маленькую комнатку, сверкающую чистотой. У окна стоял стол, а на нем, как она и надеялась, лежал веер и несколько пар крошечных перчаток. Алиса взяла веер и пару перчаток и совсем уже собралась выйти из комнатки, как вдруг увидала у зеркала маленький пузырек. На нем не было написано: «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», но Алиса открыла его и поднесла к губам.

Стоит мне что-нибудь проглотить, - подумала она, - как тут же происходит что-нибудь интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Мне бы очень хотелось опять подрасти. Надоело быть такой крошкой!

Так оно и случилось - и гораздо быстрее, чем предполагала Алиса. Не успела она отпить и половины, как уперлась головой в потолок. Пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать себе шеи. Она быстро поставила пузырек на стол.

Ну, хватит, - сказала она. - Надеюсь, на этом я остановлюсь. Я и так уже в дверь не пролезу. Зачем только я так много выпила!

Увы! было уже поздно; она все росла и росла. Пришлось ей встать на колени - а через минуту и этого оказалось мало. Она легла, согнув одну руку в локте (рука доходила до самой двери), а другой обхватив голову. Через минуту ей снова стало тесно - она продолжала расти. Пришлось ей выставить одну руку в окно, а одну ногу засунуть в дымоход.

Больше я ничего не могу сделать, что бы там ни случилось, - сказала она про себя. - Что-то со мной будет?

Но, к счастью, действие волшебного напитка на этом кончилось. Больше она не росла. Правда, легче от этого ей не стало. Особых надежд на спасение не было, и немудрено, что она загрустила.

Как хорошо было дома! - думала бедная Алиса. - Там я всегда была одного роста! И какие-то мыши и кролики мне были не указ. Зачем только я полезла в эту кроличью норку! И все же... все же... Такая жизнь мне по душе - все тут так необычно! Интересно, что же со мной произошло? Когда я читала сказки, я твердо знала, что такого на свете не бывает! А теперь я сама в них угодила! Обо мне надо написать книжку, большую, хорошую книжку. Вот вырасту и напишу...

Тут Алиса замолчала и грустно прибавила:

Да, но ведь я уже выросла... По крайней мере здесь мне расти больше некуда.

А вдруг я на этом и остановлюсь? - думала Алиса. - Пожалуй, это неплохо - я тогда не состарюсь! Правда, мне придется всю жизнь учить уроки. Нет, не хочу!

Ах, какая ты глупая, Алиса! - возразила она себе. - Как здесь учить уроки? Тебе самой-то места едва хватает... Куда же ты денешь учебники?

Так она разговаривала и спорила сама с собой, беря то одну сторону, то другую. Беседа получалась очень интересная, но тут под окнами послышался чей-то голос. Она замолчала и прислушалась.

Вслед за тем на лестнице послышался топот маленьких ног. Алиса поняла, что это Кролик ее ищет, и, забыв о том, что она теперь в тысячу раз его больше и бояться ей его нечего, так задрожала, что весь дом зашатался.

Кролик подошел к двери и толкнул в нее лапкой. Но дверь открывалась в комнату, а так как Алиса уперлась в нее локтем, она не поддавалась. Алиса услышала, как Кролик сказал:

Что ж, обойду дом кругом и залезу в окно...

Ну, нет! - подумала Алиса.

Подождав, пока он по ее расчетам должен был подойти к окну, она наугад высунула руку и попробовала его схватить. Послышался крик, что-то шлепнулось, зазвенело разбитое стекло. Видно, он упал в теплицы, в которых выращивали огурцы.

Потом раздался сердитый крик.

Пат! Пат! - кричал Кролик. - Да где же ты?

Я тут! Яблочки копаю, ваша честь!

Яблочки копаю! - рассердился кролик. - Нашел время! Лучше помоги мне выбраться отсюда!

Снова зазвенело разбитое стекло.

Скажи-ка, Пат, что это там в окне?

Рука, конечно, ваша честь!

(Последние два слова он произносил как одно - получалось что-то вроде «вашчсть!»)

Дубина, какая ж это рука? Ты когда-нибудь видел такую руку? Она же в окно едва влезла!

Оно, конечно, так, вашчсть! Только это рука!

Ей там во всяком случае не место! Иди и убери ее, Пат!

Наступило долгое молчание, лишь время от времени слышался шепот:

Вашчсть, не лежит у меня сердце... Не надо, вашчсть! Прошу вас...

Трус ты эдакий! Делай, что тебе говорят!

Тут Алиса снова пошевелила пальцами в воздухе. На этот раз послышалось два вопля. И снова посыпались стекла.

Какие большие там теплицы! - подумала Алиса. - Интересно, что они теперь будут делать! «Убери ее, Пат!» Я бы и сама была рада отсюда убраться! Вот бы они мне помогли!

Она еще немножко подождала, но все было тихо. Немного спустя послышался скрип колес и гул голосов. Их было много, и все говорили наперебой.

А где вторая лестница?

Я должен был привезти только одну. Вторую Билль привезет!

Эй, Билль! Тащи-ка ее сюда!

Ставьте их с этого угла!

Надо сначала их связать! Они и до середины не достают!

Достанут, не бойся!

Эй, Билль! Лови веревку!

А крыша выдержит?

Осторожно! Эта черепица шатается...

Сорвалась! Падает!

Головы береги!

Послышался громкий треск.

Ну вот, это кто же наделал?

Сдается мне, что Билль!

Кто полезет в трубу?

Я не полезу! Сам полезай!

Ну уж нет! Ни за какие коврижки!

Пусть лезет Билль!

Эй, Билль! Слышишь? Хозяин велит тебе лезть!

Ах, вот оно что! - сказала про себя Алиса. - Значит, лезть приходится Биллю? Все на него сваливают! Я бы ни за что не согласилась быть на его месте. Камин здесь, конечно, невелик, особенно не размахнешься, а все же лягнуть его я сумею!

А вот и Билль! - сказала она про себя и изо всех сил поддала ногой. - Интересно, что теперь будет!

Сначала она услышала, как все закричали:

Билль! Билль! Вон летит Билль!

Эй, там, у кустов! Ловите его!

Голову, голову держите!

Дайте ему бренди!

Не в то горло...

Ну как, старина?

Что это было, старина?

Расскажи, что случилось, старина!

Сам не знаю... Спасибо, больше не нужно. Мне уже лучше... Вот только с мыслями никак не соберусь. Чувствую, что-то меня снизу поддало - и р-раз в небо, как шутиха!

Вот уж точно, как шутиха! - подхватили остальные.

Нужно сжечь дом! - сказал вдруг Кролик.

Попробуйте только - я натравлю на вас Дину!

Мгновенно наступила мертвая тишина.

Интересно, что они теперь будут делать? - подумала Алиса. - Если бы они хоть что-нибудь соображали, они бы сняли крышу!

Минуты через две внизу опять началось движение. Алиса услышала, как Кролик сказал:

Для начала хватит одной тачки.

Тачки чего? - подумала Алиса.

Недоумевала она недолго. В следующую минуту в окно посыпался град мелких камешков. Некоторые попали ей прямо в лицо.

Сейчас я это прекращу, - подумала Алиса.

Снова наступила мертвая тишина.

Алиса меж тем с удивлением заметила, что камешки, упав на пол, тотчас превращаются в пирожки. Тут Алису осенило.

Если я съем пирожок, - подумала она, - со мной обязательно что-нибудь случится. Расти мне больше некуда, так что, скорее всего, я стану меньше!

Она проглотила один пирожок и с радостью заметила, что росту в ней поубавилось. Как только она настолько уменьшилась, что смогла пройти в дверь, она тотчас выбежала из дому и увидала под окнами целую толпу птиц и зверюшек. В середине лежал на земле бедный Ящерка Билль; две морские свинки поддерживали ему голову и чем-то поили из бутылки. Увидев Алису, все бросились к ней, но она пустилась наутек и вскоре оказалась в дремучем лесу.

Прежде всего нужно принять прежний вид, - сказала Алиса, пробираясь меж деревьев. - А потом - найти дорогу в тот чудесный сад. Так и поступлю - лучше плана не придумаешь!

И вправду, план был замечательный - такой простой и ясный. Одно только плохо: Алиса не имела ни малейшего представления о том, как все это осуществить. Она с тревогой вглядывалась в чащу, как вдруг прямо у нее над головой кто-то громко тявкнул. Она вздрогнула и подняла глаза.

Гигантский щенок смотрел на нее огромными круглыми глазами и тихонько протягивал лапу, стараясь коснуться ее.

Бе-е-дненький, ма-а-ленький! - сказала заискивающе Алиса и попробовала посвистать ему, но губы у нее дрожали, и свист не получился. А что, если щенок голоден? Чего доброго, еще съест, как перед ним ни заискивай!

Алиса нагнулась, подняла с земли палочку и, не отдавая себе отчета в том, что делает, протянула ее щенку. Щенок взвизгнул от счастья, подпрыгнул всеми лапами в воздух и ухватился за палку. Алиса увернулась и спряталась за куст чертополоха, испугавшись, как бы щенок на радостях ее не затоптал. Только она показалась из-за куста, как щенок снова бросился на палку, но не рассчитал силы и полетел кувырком. Играть с ним, подумала Алиса, все равно, что играть с ломовой лошадью - того и гляди, погибнешь под копытами! Алиса снова юркнула за чертополох. А щенок не мог оторваться от палки: отбегал подальше, с хриплым лаем бросался на нее, а потом снова отбегал. Наконец, он устал и, тяжело дыша, уселся поодаль, высунув язык и полуприкрыв свои огромные глаза.

Время улизнуть было самое подходящее. Алиса не стала терять ни минуты. Она бежала, пока совсем не задохнулась от усталости и лай щенка не затих в отдалении. Тогда она остановилась и, прислонясь к стеблю лютика, стала обмахиваться его листом.

А щенок-то какой чудесный! - сказала задумчиво Алиса. - Я бы могла его научить разным фокусам, если б... если б только я была нужного роста! Да, кстати, чуть не забыла - мне бы надо еще подрасти! Дайте-ка вспомнить, как это делается? Если не ошибаюсь, нужно что-то съесть или выпить. Только вот что?

И вправду, что? Алиса поглядела кругом на цветы и травы, но не увидела ничего подходящего. Неподалеку стоял гриб - большой, почти с нее ростом. Она заглянула за него, и под него, и по обе стороны от него. Тут ей пришло в голову, что, если уж на то пошло, можно посмотреть, нет ли у него чего-нибудь на шляпке?

Она поднялась на цыпочки, заглянула наверх - и встретилась глазами с огромной синей гусеницей. Та сидела, скрестив на груди руки, и томно курила кальян, не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг.

Глава V. Синяя Гусеница дает совет

Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:

Ты... кто... такая? - спросила Синяя Гусеница. Начало не очень-то располагало к беседе.

Сейчас, право, не знаю, сударыня, - отвечала Алиса робко. - Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.

Что это ты выдумываешь? - строго спросила Гусеница. - Да ты в своем уме?

Не знаю, - отвечала Алиса. - Должно быть, в чужом. Видите ли...

Не вижу, - сказала Гусеница.

Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, - учтиво промолвила Алиса. - Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку.

Не собьет, - сказала Гусеница.

Вы с этим, верно, еще не сталкивались, - пояснила Алиса. - Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.

Нисколько! - сказала Гусеница.

Что ж, возможно, - проговорила Алиса. - Я только знаю, что мне бы это было странно.

Тебе! - повторила Гусеница с презрением. - А кто ты такая?

Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась - уж очень неприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее:

По-моему, это вы должны мне сказать сначала, кто вы такая.

Почему? - спросила Гусеница.

Вопрос поставил Алису в тупик. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьма не в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.

Вернись! - закричала Гусеница ей вслед. - Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Это звучало заманчиво - Алиса вернулась.

Держи себя в руках! - сказала Гусеница.

Это все? - спросила Алиса, стараясь не сердиться.

Нет, - отвечала Гусеница.

Алиса решила подождать - все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала:

Значит, по-твоему, ты изменилась?

Да, сударыня, - отвечала Алиса, - и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню.

Чего не помнишь? - спросила Гусеница.

Читай «Папа Вильям», - предложила Гусеница.

Алиса сложила руки и начала:

Папа Вильям, - сказал любопытный малыш, -

Голова твоя белого цвета.

Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.

Как ты думаешь, правильно это?

В ранней юности, - старец промолвил в ответ, -

Я боялся раскинуть мозгами,

Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,

Я спокойно стою вверх ногами.

Ты старик, - продолжал любопытный юнец, -

Этот факт я отметил вначале.

Почему ж ты так ловко проделал, отец,

Троекратное сальто-мортале?

В ранней юности, - сыну ответил старик, -

Натирался я мазью особой.

На два шиллинга банка - один золотник,

Вот, не купишь ли банку на пробу?

Ты немолод, - сказал любознательный сын, -

Сотню лет ты без малого прожил.

Между тем двух гусей за обедом один

Ты от клюва до лап уничтожил.

В ранней юности мышцы своих челюстей

Я развил изучением права,

И так часто я спорил с женою своей,

Что жевать научился на славу!

Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря

На неловкость такого вопроса:

Как сумел удержать ты живого угря

В равновесье на кончике носа?

Нет, довольно! - сказал возмущенный отец. -

Есть границы любому терпенью.

Если пятый вопрос ты задашь, наконец,

Сосчитаешь ступень за ступенью!

Все неверно, - сказала Гусеница.

Да, не совсем верно, - робко согласилась Алиса. - Некоторые слова не те.

Все не так, от самого начала и до самого конца, - строго проговорила Гусеница.

Наступило молчание.

А какого роста ты хочешь быть? - спросила, наконец, Гусеница.

Ах, все равно, - быстро сказала Алиса. - Только, знаете, так неприятно все время меняться...

Не знаю, - отрезала Гусеница.

Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение.

А теперь ты довольна? - спросила Гусеница.

Если вы не возражаете, сударыня, - отвечала Алиса, - мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма - такой ужасный рост!

Это прекрасный рост! - сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.)

Но я к нему не привыкла! - жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: «До чего они тут все обидчивые!»

Со временем привыкнешь, - возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух.

Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула - раз, другой - и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье:

Откусишь с одной стороны - подрастешь, с другой - уменьшишься!

С одной стороны чего? - подумала Алиса. - С другой стороны чего?

Гриба, - ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.

С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где - другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.

Интересно, какой из них какой? - подумала она и откусила немножко от того, который держала в правой руке. В ту же минуту она почувствовала сильный удар снизу в подбородок: он стукнулся о ноги!

Столь внезапная перемена очень ее напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо она стремительно уменьшалась. Алиса взялась за другой кусок, но подбородок ее так прочно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот. Наконец, ей это удалось - и она откусила немного гриба из левой руки.

Ну вот, голова, наконец, освободилась! - радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы.

Что это за зелень? - промолвила Алиса. - И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу?

С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только по листве далеко внизу прошел шелест.

Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица,

Змея! - кричала Горлица.

Никакая я не змея! - возмутилась Алиса. - Оставьте меня в покое!

А я говорю, змея! - повторила Горлица несколько сдержаннее.

И, всхлипнув, прибавила:

Я все испробовала - и все без толку. Они не довольны ничем!

Понятия не имею, о чем вы говорите! - сказала Алиса.

Корни деревьев, речные берега, кусты, - продолжала Горлица, не слушая. - Ох, эти змеи! На них не угодишь!

Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.

Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку!

Мне очень жаль, что вас так тревожат, - сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.

И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, - продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик, - стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная!

Никакая я не змея! - сказала Алиса. - Я просто... просто...

Ну, скажи, скажи, кто ты такая? - подхватила Горлица. - Сразу видно, хочешь что-то выдумать.

Я... я... маленькая девочка, - сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день.

Ну уж, конечно, - ответила Горлица с величайшим презрением. - Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей - ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея - вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц.

Нет, почему же, пробовала, - отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду.) - Девочки, знаете, тоже едят яйца.

Не может быть, - сказала Горлица. - Но, если это так, тогда они тоже змеи! Больше мне нечего сказать.

Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила:

Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея - мне это безразлично.

Но мне это совсем не безразлично, - поспешила возразить Алиса. - И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!

Ну, тогда убирайся! - сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо.

Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спустя Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.

Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой.

Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг... Ну, ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать?

Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной.

Кто бы там ни жил, - подумала Алиса, - в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти!

Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

Глава VI. Поросенок и перец

С минуту она стояла и смотрела в раздумье на дом. Вдруг из лесу выбежал ливрейный лакей и забарабанил в дверь. (Что это лакей, она решила по ливрее; если же судить по его внешности, это был просто лещ.) Ему открыл другой ливрейный лакей с круглой физиономией и выпученными глазами, очень похожий на лягушонка. Алиса заметила, что у обоих на голове пудреные парики с длинными локонами. Ей захотелось узнать, что здесь происходит, - она спряталась за дерево и стала слушать.

Лакей-Лещ вынул из-под мышки огромное письмо (величиной с него самого, не меньше) и передал его Лягушонку.

Герцогине, - произнес он с необычайной важностью. - От Королевы. Приглашение на крокет.

Лягушонок принял письмо и так же важно повторил его слова, лишь слегка изменив их порядок:

От Королевы. Герцогине. Приглашение на крокет.

Затем они поклонились друг другу так низко, что кудри их смешались.

Алису такой смех разобрал, что ей пришлось убежать подальше в лес, чтобы они не услышали; когда она вернулась и выглянула из-за дерева, Лакея-Леща уже не было, а Лягушонок сидел возле двери на земле, бессмысленно уставившись в небо.

Алиса робко подошла к двери и постучала.

Не к чему стучать, - сказал Лакей. - По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.

И правда, в доме стоял страшный шум - кто-то визжал, кто-то чихал, а временами слышался оглушительный звон, будто там били посуду.

Скажите, пожалуйста, - спросила Алиса, - как мне попасть в дом?

Ты бы еще могла стучать, - продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, - если б между нами была дверь. Например, если б ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил.

Все это время он, не отрываясь, смотрел в небо. Это показалось Алисе чрезвычайно невежливым.

Возможно, он в этом не виноват, - подумала она. - Просто у него глаза почти что на макушке. Но на вопросы, конечно, он мог бы и отвечать.

Как мне попасть в дом? - повторила она громко.

Буду здесь сидеть, - сказал Лягушонок, - хоть до завтра...

В эту минуту дверь распахнулась, и в голову Лягушонка полетело огромное блюдо. Но Лягушонок и глазом не моргнул. Блюдо пролетело мимо, слегка задев его по носу, и разбилось о дерево у него за спиной. - или до послезавтра, - продолжал он, как ни в чем не бывало.

Как мне попасть в дом? - повторила Алиса громче.

А стоит ли туда попадать? - сказал Лягушонок. - Вот в чем вопрос.

Может быть, так оно и было, но Алисе это совсем не понравилось.

Как они любят спорить, эти зверюшки! - подумала она. - С ума сведут своими разговорами!

Лягушонок, видно, решил, что сейчас самое время повторить свои замечания с небольшими вариациями.

Так и буду здесь сидеть, - сказал он, - день за днем, месяц за месяцем...

Что же мне делать? - спросила Алиса.

Что хочешь, - ответил Лягушонок и засвистал.

Нечего с ним разговаривать, - с досадой подумала Алиса. - Он такой глупый!

Она толкнула дверь и вошла.

В просторной кухне дым стоял столбом; посредине на колченогом табурете сидела Герцогиня и качала младенца; кухарка у печи склонилась над огромным котлом, до краев наполненным супом.

В этом супе слишком много перцу! - подумала Алиса. Она расчихалась и никак не могла остановиться.

Во всяком случае в воздухе перцу было слишком много. Даже Герцогиня время от времени чихала, а младенец чихал и визжал без передышки. Только кухарка не чихала, да еще - огромный кот, что сидел у печи и улыбался до ушей.

Скажите, пожалуйста, почему ваш кот так улыбается? - спросила Алиса робко. Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться.

Потому, - сказала Герцогиня. - Это чеширский кот - вот почему! Ах ты поросенок!

Последние слова она произнесла с такой яростью, что Алиса прямо подпрыгнула. Но она тут же поняла, что это относится не к ней, а к младенцу, и с решимостью продолжала:

Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеют улыбаться.

Умеют, - отвечала Герцогиня. - И почти все улыбаются.

Я ни одного такого кота не видала, - учтиво заметила Алиса, очень довольная, что беседа идет так хорошо.

Ты многого не видала, - отрезала Герцогиня. - Это уж точно!

Алисе совсем не понравился ее тон, и она подумала, что лучше бы перевести разговор на что-нибудь другое. Пока она размышляла, о чем бы ей еще поговорить, кухарка сняла котел, с печи и, не тратя попусту слов, принялась швырять все, что попадало ей под руку, в Герцогиню и младенца: совок, кочерга, щипцы для угля полетели им в головы; за ними последовали чашки, тарелки и блюдца. Но Герцогиня и бровью не повела, хоть кое-что в нее и попало; а младенец и раньше так заливался, что невозможно было понять, больно ему или нет.

Осторожней, прошу вас, - закричала Алиса, подскочив от страха. -

Ой, прямо в нос! Бедный носик!

(В эту минуту прямо мимо младенца пролетело огромное блюдо и чуть не отхватило ему нос.)

Если бы кое-кто не совался в чужие дела, - хрипло проворчала Герцогиня, - земля бы вертелась быстрее!

Ничего хорошего из этого бы не вышло, - сказала Алиса, радуясь случаю показать свои знания. - Только представьте себе, что бы сталось с днем и ночью. Ведь земля совершает оборот за двадцать четыре часа...

Оборот? - повторила Герцогиня задумчиво. И, повернувшись к кухарке, прибавила:

Возьми-ка ее в оборот! Для начала оттяпай ей голову!

Алиса с тревогой взглянула на кухарку, но та не обратила на этот намек никакого внимания и продолжала мешать свой суп.

Кажется, за двадцать четыре, - продолжала задумчиво Алиса, - а может, за двенадцать?

Оставь меня в покое, - сказала Герцогиня. - С числами я никогда не ладила!

Она запела колыбельную и принялась качать младенца, яростно встряхивая его в конце каждого куплета.

Лупите своего сынка

За то, что он чихает.

Он дразнит вас наверняка,

Нарочно раздражает!

(Его подхватили младенец и кухарка)

Гав! Гав! Гав!

Герцогиня запела второй куплет. Она подбрасывала младенца к потолку и ловила его, а тот так визжал, что Алиса едва разбирала слова.

Сынка любая лупит мать

За то, что он чихает.

Он мог бы перец обожать,

Да только не желает!

Гав! Гав! Гав!

Держи! - крикнула вдруг Герцогиня и швырнула Алисе младенца.

Можешь покачать его немного, если это тебе так нравится. А мне надо пойти и переодеться к крокету у Королевы.

С этими словами она выбежала из кухни. Кухарка швырнула ей вдогонку кастрюлю, но промахнулась.

Алиса чуть-чуть не выронила младенца из рук. Вид у него был какой-то странный, а руки и ноги торчали в разные стороны, как у морской звезды. Бедняжка пыхтел, словно паровоз, и весь изгибался, так что Алиса с трудом удерживала его.

Наконец, она поняла, как надо с ним обращаться: взяла его одной рукой за правое ухо, а другой - за левую ногу, скрутила в узел и держала, не выпуская ни на минуту. Так ей удалось вынести его из дома.

Если я не возьму малыша с собой, - подумала Алиса, - они через денек-другой его прикончат. Оставить его здесь - просто преступление!

Последние слова она произнесла вслух, и младенец тихонько хрюкнул в знак согласия (чихать он уже перестал).

Не хрюкай, - сказала Алиса. - Выражай свои мысли как-нибудь по-другому!

Младенец снова хрюкнул. Алиса с тревогой взглянула ему в лицо. Оно показалось ей очень подозрительным: нос такой вздернутый, что походил скорее на пятачок, а глаза для младенца слишком маленькие. В целом вид его Алисе совсем не понравился.

Может, он просто всхлипнул, - подумала она и посмотрела ему в глаза, нет ли там слез.

Слез не было и в помине.

Вот что, мой милый, - сказала Алиса серьезно, - если ты собираешься превратиться в поросенка, я с тобой больше знаться не стану. Так что смотри!

Бедняжка снова всхлипнул (или всхрюкнул - трудно сказать!), и они продолжали свой путь в молчании.

Алиса уже начала подумывать о том, что с ним делать, когда она вернется домой, как вдруг он опять захрюкал, да так громко, что она перепугалась. Она вгляделась ему в лицо и ясно увидела: это был самый настоящий поросенок! Глупо было бы нести его дальше. Алиса пустила его на землю и очень обрадовалась, увидев, как весело он затрусил прочь.

Если бы он немного подрос, - подумала она, - из него бы вышел весьма неприятный ребенок. A как поросенок он очень мил!

И она принялась вспоминать других детей, из которых вышли бы отличные поросята.

Знать бы только, как их превращать, - подумала она и вздрогнула. В нескольких шагах от нее на ветке сидел Чеширский Кот.

Завидев Алису, Кот только улыбнулся. Вид у него был добродушный, но когти длинные, а зубов так много, что Алиса сразу поняла, что с ним шутки плохи.

Котик! Чешик! - робко начала Алиса. Она не знала, понравится ли ему это имя, но он только шире улыбнулся в ответ.

Ничего, - подумала Алиса, - кажется, доволен. Вслух же она спросила:

Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? А куда ты хочешь попасть? - ответил Кот.

Мне все равно... - сказала Алиса.

Тогда все равно, куда и идти, - заметил Кот.

Только бы попасть куда-нибудь, - пояснила Алиса.

Куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот. - Нужно только достаточно долго идти.

С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.

А что здесь за люди живут? - спросила она.

Вон там, - сказал Кот и махнул правой лапой, - живет Шляпник. А там, - и он махнул левой, - Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.

На что мне безумцы? - сказала Алиса.

Ничего не поделаешь, - возразил Кот. - Все мы здесь не в своем уме - и ты, и я.

Откуда вы знаете, что я не в своем уме? - спросила Алиса.

Конечно, не в своем, - ответил Кот. - Иначе как бы ты здесь оказалась?

Довод этот, показался Алисе совсем не убедительным, но она не стала спорить, а только спросила:

А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?

Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?

Допустим, - согласилась Алиса.

По-моему, вы не ворчите, а мурлыкаете, - возразила Алиса. - Во всяком случае, я это так называю.

Называй как хочешь, - ответил Кот. - Суть от этого не меняется. Ты играешь сегодня в крокет у Королевы?

Мне бы очень хотелось, - сказала Алиса, - но меня еще не пригласили.

Тогда до вечера, - сказал Кот и исчез.

Алиса не очень этому удивилась - она уже начала привыкать ко всяким странностям. Она стояла и смотрела на ветку, где только что сидел Кот, как вдруг он снова возник на том же месте.

Кстати, что сталось с ребенком? - сказал Кот. - Совсем забыл тебя спросить.

Он превратился в поросенка, - отвечала Алиса, и глазом не моргнув.

Я так и думал, - сказал Кот и снова исчез.

Алиса подождала немного, не появится ли он опять, но он не появлялся, и она пошла туда, где, по его словам, жил Мартовский Заяц.

Шляпных дел мастеров я уже видела, - говорила она про себя. - Мартовский Заяц, по-моему, куда интереснее. К тому же сейчас май - возможно, он уже немножко пришел в себя.

Тут она подняла глаза и снова увидела Кота.

Как ты сказала: в поросенка или в гусенка? - спросил Кот.

Я сказала: в поросенка, - ответила Алиса. - А вы можете исчезать и появляться не так внезапно? А то у меня голова идет кругом.

Хорошо, - сказал Кот и исчез - на этот раз очень медленно. Первым исчез кончик его хвоста, а последней - улыбка; она долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало.

Д-да! - подумала Алиса. - Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота! Такого я в жизни еще не встречала.

Пройдя немного дальше, она увидела домик Мартовского Зайца. Ошибиться было невозможно - на крыше из заячьего меха торчали две трубы, удивительно похожие на заячьи уши. Дом был такой большой, что Алиса решила сначала съесть немного гриба, который она держала в левой руке. Подождав, пока не вырастет до двух футов, она неуверенно двинулась к дому.

А вдруг он все-таки буйный? - думала она. - Пошла бы я лучше к Шляпнику!

Глава VII. Безумное чаепитие

Около дома под деревом стоял накрытый стол, а за столом пили чай Мартовский Заяц и Шляпник; между ними крепко спала Мышь-Соня. Шляпник и Заяц облокотились на нее, словно на подушку, и разговаривали через ее голову:

Бедная Соня, - подумала Алиса. - Как ей, наверно, неудобно! Впрочем, она спит - значит, ей все равно.

Стол был большой, но чаевники сидели с одного края, на уголке. Завидев Алису, они закричали:

Занято! Занято! Мест нет!

Места сколько угодно! - возмутилась Алиса и уселась в большое кресло во главе стола.

Выпей вина, - бодро предложил Мартовский Заяц.

Алиса посмотрела на стол, но не увидела ни бутылки, ни рюмок.

Я что-то его не вижу, - сказала она.

Еще бы! Его здесь и нет! - отвечал Мартовский Заяц.

Зачем же вы мне его предлагаете? - рассердилась Алиса. - Это не очень-то вежливо.

А зачем ты уселась без приглашения? - ответил Мартовский Заяц. - Это тоже невежливо!

Я не знала, что это стол только для вас, - сказала Алиса. - Приборов здесь гораздо больше.

Что-то ты слишком обросла! - заговорил вдруг Шляпник. До сих пор он молчал и только с любопытством разглядывал Алису.

Не мешало бы постричься.

Научитесь не переходить на личности, - отвечала Алиса не без строгости. - Это очень грубо.

Шляпник широко открыл глаза, но не нашелся, что ответить.

Чем ворон похож на конторку? - спросил он, наконец.

Так-то лучше, - подумала Алиса. - Загадки - это гораздо веселее...

По-моему, это я могу отгадать, - сказала она вслух.

Ты хочешь сказать, что думаешь, будто знаешь ответ на эту загадку? - спросил Мартовский Заяц.

Совершенно верно, - согласилась Алиса.

Так бы и сказала, - заметил Мартовский Заяц. - Нужно всегда говорить то, что думаешь.

Я так и делаю, - поспешила объяснить Алиса. - По крайней мере... По крайней мере я всегда думаю то, что говорю... а это одно и то же...

Совсем не одно и то же, - возразил Шляпник. - Так ты еще чего доброго скажешь, будто «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу», - одно и то же!

Так ты еще скажешь, будто «Что имею, то люблю» и «Что люблю, то имею», - одно и то же! - подхватил Мартовский Заяц.

Так ты еще скажешь, - проговорила, не открывая глаз, Соня, - будто «Я дышу, пока сплю» и «Я сплю, пока дышу», - одно и то же!

Для тебя-то это, во всяком случае, одно и то же! - сказал Шляпник, и на этом разговор оборвался.

С минуту все сидели молча. Алиса пыталась вспомнить то немногое, что она знала про воронов и конторки. Первым заговорил Шляпник.

Какое сегодня число? - спросил он, поворачиваясь к Алисе и вынимая из кармана часы. Он с тревогой поглядел на них, потряс и приложил к уху.

Алиса подумала и ответила:

Четвертое.

Отстают на два дня, - вздохнул Шляпник.

Я же говорил: нельзя их смазывать сливочным маслом! - прибавил он сердито, поворачиваясь к Мартовскому Зайцу.

Масло было самое свежее, - робко возразил Заяц.

Да, но туда, верно, попали крошки, - проворчал Шляпник. - Не надо было мазать хлебным ножом.

Мартовский Заяц взял часы и уныло посмотрел на них, потом окунул их в чашку с чаем и снова посмотрел.

Уверяю тебя, масло было самое свежее, - повторил он. Видно, больше ничего не мог придумать.

Алиса с любопытством выглядывала из-за его плеча.

Какие смешные часы! - заметила она. - Они показывают число, а не час!

А что тут такого? - пробормотал Шляпник. - Разве твои часы показывают год?

Конечно, нет, - отвечала с готовностью Алиса. - Ведь год тянется очень долго!

Ну и у меня то же самое! - сказал Шляпник.

Алиса растерялась. В словах Шляпника как будто не было смысла, хоть каждое слово в отдельности и было понятно.

Я не совсем вас понимаю, - сказала она учтиво.

Соня опять спит, - заметил Шляпник и плеснул ей на нос горячего чаю.

Соня с досадой помотала головой и, не открывая глаз, проговорила:

Конечно, конечно, я как раз собиралась сказать то же самое.

Отгадала загадку? - спросил Шляпник, снова поворачиваясь к Алисе.

Нет, - ответила Алиса. - Сдаюсь. Какой же ответ?

Понятия не имею, - сказал Шляпник.

И я тоже, - подхватил Мартовский Заяц.

Алиса вздохнула.

Если вам нечего делать, - сказала она с досадой, - придумали бы что-нибудь получше загадок без ответа. А так только попусту теряете время!

Если бы ты знала Время так же хорошо, как я, - сказал Шляпник, - ты бы этого не сказала. Его не потеряешь! Не на такого напали!

Не понимаю, - сказала Алиса.

Еще бы! - презрительно встряхнул головой Шляпник. - Ты с ним небось никогда и не разговаривала!

Может, и не разговаривала, - осторожно отвечала Алиса. - Зато не раз думала о том, как бы убить время!

А-а! тогда все понятно, - сказал Шляпник. - Убить Время! Разве такое ему может понравиться! Если 6 ты с ним не ссорилась, могла бы просить у него все, что хочешь. Допустим, сейчас девять часов утра - пора идти на занятия. А ты шепнула ему словечко и - р-раз! - стрелки побежали вперед! Половина второго - обед!

(- Вот бы хорошо! - тихонько вздохнул Мартовский Заяц.)

Конечно, это было бы прекрасно, - задумчиво сказала Алиса, - но ведь я не успею проголодаться.

Сначала, возможно, и нет, - ответил Шляпник. - Но ведь ты можешь сколько хочешь держать стрелки на половине второго.

Вы так и поступили, да? - спросила Алиса.

Шляпник мрачно покачал головой.

Нет, - ответил он. - Мы с ним поссорились в марте - как раз перед тем, как этот вот (он показал ложечкой на Мартовского Зайца) спятил. Королева давала большой концерт, и я должен был петь «Филина». Знаешь ты эту песню?

Ты мигаешь, филин мой!

Я не знаю, что с тобой!

Что-то такое я слышала, - сказала Алиса.

Высоко же ты над нами.

Как поднос над небесами!

Тут Соня встрепенулась и запела во сне: «Ты мигаешь, мигаешь, мигаешь...»

Она никак не могла остановиться. Пришлось Зайцу и Шляпнику ущипнуть ее с двух сторон, чтобы она замолчала.

Только я кончил первый куплет, как кто то сказал: «Конечно, лучше б он помолчал, но надо же как-то убить время»! Королева как закричит: «Убить Время! Он хочет убить Время! Рубите ему голову!»

Какая жестокость! - воскликнула Алиса.

С тех пор, - продолжал грустно Шляпник, - Время для меня палец о палец не ударит! И на часах все шесть...

Тут Алису осенило.

Поэтому здесь и накрыто к чаю? - спросила она.

Да, - отвечал Шляпник со вздохом. - Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть!

И просто пересаживаетесь, да? - догадалась Алиса.

Совершенно верно, - сказал Шляпник. - Выпьем чашку и пересядем к следующей.

А когда дойдете до конца, тогда что? - рискнула спросить Алиса.

А что если мы переменим тему? - спросил Мартовский Заяц и широко зевнул. - Надоели мне эти разговоры. Я предлагаю: пусть барышня расскажет нам сказку.

Боюсь, что я ничего не знаю, - испугалась Алиса.

Тогда пусть рассказывает Соня, - закричали Шляпник и Заяц. - Соня, проснись!

Соня медленно открыла глаза.

Я и не думала спать, - прошептала она хрипло. - Я слышала все, что вы говорили.

Рассказывай сказку! - потребовал Мартовский Заяц.

Да, пожалуйста, расскажите, - подхватила Алиса.

И поторапливайся, - прибавил Шляпник. - А то опять заснешь!

Жили-были три сестрички, - быстро начала Соня. - Звали их Элси, Лэси и Тилли, а жили они на дне колодца...

А что они ели? - спросила Алиса. Ее всегда интересовало, что люди едят и пьют.

Кисель, - отвечала, немного подумав, Соня.

Все время один кисель? Это невозможно, - мягко возразила Алиса. - Они бы тогда заболели.

Они и заболели, - сказала Соня. - И очень серьезно.

Алиса пыталась понять, как это можно всю жизнь есть один кисель, но это было так странно и удивительно, что она только спросила:

А почему они жили на дне колодца?

Выпей еще чаю, - сказал Мартовский Заяц, наклоняясь к Алисе.

Еще? - переспросила Алиса с обидой. - Я пока ничего не пила.

Больше чаю она не желает, - произнес Мартовский Заяц в пространство.

Ты, верно, хочешь сказать, что меньше чаю она не желает: гораздо легче выпить больше, а не меньше, чем ничего, - сказал Шляпник.

Вашего мнения никто не спрашивал, - сказала Алиса.

А теперь кто переходит на личности? - спросил Шляпник с торжеством.

Алиса не знала, что на это ответить. Она налила себе чаю и намазала хлеб маслом, а потом повернулась к Соне и повторила свой вопрос:

Так почему же они жили на дне колодца? Соня опять задумалась и, наконец, сказала:

Потому что в колодце был кисель.

Таких колодцев не бывает, - возмущенно закричала Алиса. Но Шляпник и Мартовский Заяц на нее зашикали, а Соня угрюмо пробормотала:

Если ты не умеешь себя вести, досказывай сама!

Простите, - покорно сказала Алиса. - Пожалуйста, продолжайте, я больше не буду перебивать. Может, где-нибудь и есть один такой колодец.

Тоже сказала - «один»! - фыркнула Соня.

Впрочем, она согласилась продолжать рассказ.

И надо вам сказать, что эти три сестрички жили припеваючи...

Припеваючи? - переспросила Алиса. - А что они пели?

Не пели, а пили, - ответила Соня. - Кисель, конечно.

Мне нужна чистая чашка, - перебил ее Шляпник. - Давайте подвинемся.

И он пересел на соседний стул. Соня села на его место, Мартовский Заяц - на место Сони, а Алиса, скрепя сердце, - на место Зайца. Выиграл при этом один Шляпник; Алиса, напротив, сильно проиграла, потому что Мартовский Заяц только что опрокинул себе в тарелку молочник.

Алисе не хотелось опять обижать Соню, и она осторожно спросила:

Я не понимаю... Как же они там жили?

Чего там не понимать, - сказал Шляпник. - Живут же рыбы в воде. А эти сестрички жили в киселе! Поняла, глупышка?

Но почему? - спросила Алиса Соню, сделав вид, что не слышала последнего замечания Шляпника.

Потому что они были кисельные барышни.

Этот ответ так смутил бедную Алису, что она замолчала.

Так они и жили, - продолжала Соня сонным голосом, зевая и протирая глаза, - как рыбы в киселе. А еще они рисовали... всякую всячину... все, что начинается на M.

Почему на M? - спросила Алиса.

А почему бы и нет? - спросил Мартовский Заяц.

Алиса промолчала.

Мне бы тоже хотелось порисовать, - сказала она, наконец. - У колодца.

Порисовать и уколоться? - переспросил Заяц.

Соня меж тем закрыла глаза и задремала. Но тут Шляпник ее ущипнул, она взвизгнула и проснулась.

Начинается на M, - продолжала она. - Они рисовали мышеловки, месяц, математику, множество... Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?

Множество чего? - спросила Алиса.

Ничего, - отвечала Соня. - Просто множество!

Не знаю, - начала Алиса, - может...

А не знаешь - молчи, - оборвал ее Шляпник.

Такой грубости Алиса стерпеть не могла: она молча встала и пошла прочь. Соня тут же заснула, а Заяц и Шляпник не обратили на Алисин уход никакого внимания, хоть она и обернулась раза два, надеясь, что они одумаются и позовут ее обратно.

Оглянувшись в последний раз, она увидела, что они засовывают Соню в чайник.

Больше я туда ни за что не пойду! - твердила про себя Алиса, пробираясь по лесу. - В жизни не видала такого глупого чаепития!

Тут она заметила в одном дереве дверцу.

Как странно! - подумала Алиса. - Впрочем, сегодня все странно. Войду-ка я в эту дверцу.

Так она и сделала.

И снова она оказалась в длинном зале возле стеклянного столика.

Ну теперь-то я буду умнее, - сказала она про себя, взяла ключик и прежде всего отперла дверцу, ведущую в сад. А потом вынула кусочки гриба, которые лежали у нее в кармане, и ела, пока не стала с фут ростом. Тогда она пробралась по узкому коридорчику и наконец - очутилась в чудесном саду среди ярких цветов и прохладных фонтанов.

Глава VIII. Королевский крокет

У входа в сад рос большой розовый куст - розы на нем были белые, но возле стояли три садовника и усердно красили их в красный цвет. Алиса удивилась и подошла поближе, чтобы узнать, что там происходит. Подходя, она услышала, как один из садовников сказал другому:

Поосторожней, Пятерка! Опять ты меня забрызгал!

Я не виноват, - отвечал Пятерка хмуро. - Это Семерка толкнул меня под локоть!

Семерка посмотрел на него и сказал:

Правильно, Пятерка! Всегда сваливай на другого!

Ты бы лучше помалкивал, - сказал Пятерка. - Вчера я своими ушами слышал, как Королева сказала, что тебе давно пора отрубить голову!

За что? - спросил первый садовник.

Тебя, Двойка, это не касается! - отрезал Семерка.

Нет, касается, - возразил Пятерка. - И я ему скажу, за что. За то, что он принес кухарке луковки тюльпанов вместо лука!

Семерка швырнул кисть.

Ну, знаете, такой несправедливости... - начал он, но тут взгляд его упал на Алису, и он умолк. Двое других оглянулись, и все трое склонились в низком поклоне.

Скажите, пожалуйста, - робко спросила Алиса, - зачем вы красите эти розы?

Пятерка с Семеркой ничего не сказали, но посмотрели на Двойку; тот оглянулся и тихо сказал:

Понимаете, барышня, нужно было посадить красные розы, а мы, дураки, посадили белые. Если Королева узнает, нам, знаете ли, отрубят головы. Так что, барышня, понимаете, мы тут стараемся, пока она не пришла...

В эту минуту Пятерка (он все это время вглядывался в сад) крикнул:

Королева!

Садовники пали ниц. Послышались шаги. Алиса обернулась - ей не терпелось увидеть Королеву.

Впереди выступали десять солдат с пиками в руках; они были очень похожи на садовников - такие же плоские и четырехугольные, с руками и ногами по углам. За ними шагали десять придворных; их одежды были расшиты крестами, а шли они по двое, как солдаты. За придворными бежали королевские дети, на одеждах которых красовались вышитые червонным золотом сердечки; их было тоже десять; милые крошки держались за руки и весело подпрыгивали на ходу. За ними шествовали гости, все больше Короли и Королевы. Был там и Белый Кролик; он что-то быстро и нервно говорил и всем улыбался. Он прошел мимо Алисы и не заметил ее. За гостями шел Червонный Валет, на алой подушке он нес корону. А замыкали это великолепное шествие ЧЕРВОННЫЕ КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА.

Алиса заколебалась: может, и ей надо пасть ниц при виде столь блистательного шествия? Однако никаких правил на этот счет она не помнила.

И вообще, к чему устраивать шествия, если все будут падать ниц? Никто тогда ничего не увидит...

И она осталась стоять.

Когда шествие поравнялось с Алисой, все остановились и уставились на нее, а Королева сурово спросила:

Это еще кто?

Она обращалась к Валету, но тот лишь улыбнулся и поклонился в ответ.

Глупец! - бросила Королева, раздраженно мотнув головой. Потом она обернулась к Алисе и спросила:

Как тебя зовут, дитя?

Меня зовут Алисой, с позволения Вашего Величества, - ответила Алиса учтиво.

Да это всего-навсего колода карт! Чего же мне их бояться?

А это кто такие? - спросила Королева, - указывая на повалившихся вокруг куста садовников. Они лежали лицом вниз, а так как рубашки у всех в колоде были одинаковые, она не могла разобрать, садовники это, или придворные, или, может, собственные ее дети.

Откуда мне знать, - ответила Алиса, удивляясь своей смелости. - Меня это не касается.

Королева побагровела от ярости и, сверкнув, словно дикий зверь, на нее глазами, завопила во весь голос:

Отрубить ей голову! Отрубить...

Чепуха! - сказала Алиса очень громко и решительно.

Королева умолкла.

А Король положил ей руку на плечо и робко произнес:

Одумайся, дружок! Она ведь совсем ребенок!

Королева сердито отвернулась от него и приказала Валету:

Переверни их!

Валет осторожно перевернул садовников носком сапога.

Встать! - крикнула Королева громким пронзительным голосом. Садовники вскочили и принялись кланяться Королеве, Королю, королевским детям и всем остальным.

Сию же минуту перестаньте! - завопила Королева. - У меня от ваших поклонов голова закружилась!

И, взглянув на куст роз, она прибавила:

А что это вы тут делали?

С позволения Вашего Величества, - смиренно начал Двойка, опускаясь на одно колено, - мы хотели...

Все ясно! - произнесла Королева, которая тем временем внимательно разглядывала розы. - Отрубить им головы!

Не бойтесь, - сказала Алиса. - Я вас в обиду не дам.

И она сунула их в цветочный горшок, который стоял поблизости. Солдаты походили вокруг, поискали и зашагали прочь.

Ну что, отрубили им головы? - крикнула Королева.

Пропали их головы, Ваше Величество, - гаркнули солдаты.

Отлично! - завопила Королева. - Сыграем в крокет?

Солдаты молча взглянули на Алису: видно, Королева обращалась к ней.

Сыграем! - крикнула Алиса.

Пошли! - взревела Королева.

И Алиса вошла в толпу гостей, с недоумением спрашивая себя, что же будет дальше.

Какая... какая прекрасная сегодня погода, не правда ли? - робко произнес кто-то. Она подняла глаза и увидела, что рядом идет Белый Кролик и беспокойно на нее поглядывает.

Да, погода чудесная, - согласилась Алиса. - А где же Герцогиня?

Ш-ш-ш, - зашипел Кролик, тревожно оглядываясь. Он поднялся на цыпочки и шепнул ей прямо в ухо:

Ее приговорили к казни.

За что? - спросила Алиса.

Ты, кажется, сказала: «Как жаль»? - спросил Кролик.

И не думала, - отвечала Алиса. - Совсем мне ее не жаль! Я сказала: «За что?».

Она надавала Королеве пощечин, - проговорил Кролик. Алиса радостно фыркнула.

Тише! - испугался Кролик. - Вдруг Королева услышит! Понимаешь, Герцогиня опоздала, а Королева говорит...

Все по местам! - закричала Королева громовым голосом.

И все побежали, натыкаясь друг на друга, падая и вскакивая. Однако через минуту все уже стояли на своих местах. Игра началась.

Алиса подумала, что в жизни не видала такой странной площадки для игры в крокет: сплошные рытвины и борозды. Шарами служили ежи, молотками - фламинго, а воротцами - солдаты. Они делали мостик - да так и стояли, пока шла игра.

Поначалу Алиса никак не могла справиться со своим фламинго: только сунет его вниз головой под мышку, отведет ему ноги назад, нацелится и соберется ударить им по ежу, как он изогнет шею и поглядит ей прямо в глаза, да так удивленно, что она начинает смеяться; а когда ей удастся снова опустить его вниз головой, глядь! - ежа уже нет, он развернулся и тихонько трусит себе прочь. К тому же все ежи у нее попадали в рытвины, а солдаты- воротца разгибались и уходили на другой конец площадки. Словом, Алиса скоро решила, что это очень трудная игра.

Игроки били все сразу, не дожидаясь своей очереди, и все время ссорились и дрались из-за ежей; в скором времени Королева пришла в бешенство, топала ногами и то и дело кричала:

Отрубить ей голову! Голову ему долой!

Алиса забеспокоилась; правда, у нее с Королевой пока еще не было ни из-за чего спора, но он мог возникнуть в любую минуту.

Что со мной тогда будет? - думала Алиса. - Здесь так любят рубить головы. Странно, что кто-то еще вообще уцелел!

Она огляделась и принялась думать о том, как бы незаметно улизнуть, как вдруг над головой у нее появилось что-то непонятное. Сначала Алиса никак не могла понять, что же это такое, но через минуту сообразила, что в воздухе одиноко парит улыбка.

Это Чеширский Кот, - сказала она про себя. - Вот хорошо! Будет с кем поговорить, по крайней мере!

Ну как дела? - спросил Кот, как только рот его обозначился в воздухе.

Алиса подождала, пока не появятся глаза, и кивнула.

Отвечать сейчас все равно бесполезно, - подумала она. - Подожду, пока появятся уши - или хотя бы одно!

Через минуту показалась уже вся голова; Алиса поставила фламинго на землю и начала свой рассказ, радуясь, что у нее есть собеседник. Кот, очевидно, решил, что головы вполне достаточно, и дальше возникать не стал.

По-моему, они играют совсем не так, - говорила Алиса. - Справедливости никакой, и все так кричат, что собственного голоса не слышно. Правил нет, а если есть, то никто их не соблюдает. Вы себе не представляете, как трудно играть, когда все живое. Например, воротца, через которые мне надо сейчас проходить, пошли гулять на ту сторону площадки! Я бы отогнала сейчас ежа Королевы - да только он убежал, едва завидел моего!

А как тебе нравится Королева? - спросил Кот тихо.

Совсем не нравится, - отвечала Алиса. - Она так...

В эту минуту она заметила, что Королева стоит у нее за спиной и подслушивает.

Так хорошо играет, - быстро сказала Алиса, - что хоть сразу сдавайся.

Королева улыбнулась и отошла.

С кем это ты разговариваешь? - спросил Король, подходя к Алисе и с любопытством глядя на парящую голову.

Это мой друг, Чеширский Кот, - отвечала Алиса. - Разрешите представить...

Он мне совсем не нравится, - заметил Король. - Впрочем, пусть поцелует мне руку, если хочет.

Особого желания не имею, - сказал Кот.

Не смей говорить дерзости, - пробормотал Король. - И не смотри так на меня.

И он спрятался у Алисы за спиной.

Котам на королей смотреть не возбраняется, - сказала Алиса. - Я это где-то читала, не помню только - где.

Нет, его надо убрать, - сказал Король решительно.

Увидев проходившую мимо Королеву, он крикнул:

Душенька, вели убрать этого кота!

У Королевы на все был один ответ.

Отрубить ему голову! - крикнула она, не глядя.

Я сам приведу палача! - сказал радостно Король и убежал.

Алиса услыхала, как Королева что-то громко кричит вдалеке, и пошла посмотреть, что там происходит. Она уже слышала, как Королева приказала отрубить головы трем игрокам за то, что они пропустили свою очередь. В целом происходящее очень не понравилось Алисе: вокруг царила такая путаница, что она никак не могла понять, кому играть. И она побрела обратно, высматривая в рытвинах своего ежа.

Она его тут же увидала - он дрался с другим ежом. Вот бы и ударить но ним, но Алисин фламинго забрел на другой конец сада; Алиса увидела, как он безуспешно пытается взлететь на дерево.

Когда Алиса, наконец, поймала его и принесла обратно, ежи уже перестали драться и разбежались.

Ну и пусть, - подумала Алиса. - Все равно воротца тоже ушли.

Она сунула фламинго под мышку, чтобы он снова не убежал, и вернулась к Коту; ей хотелось еще с ним поговорить.

Подойдя к тому месту, где в воздухе парила его голова, она с удивлением увидела, что вокруг образовалась большая толпа. Палач, Король и Королева Шумно спорили; каждый кричал свое, не слушая другого, а остальные молчали и только смущенно переминались с ноги на ногу.

Завидев Алису, все трое бросились к ней, чтобы она разрешила их спор. Они громко повторяли свои доводы, но, так как говорили все разом, она никак не могла понять, в чем дело.

Палач говорил, что нельзя отрубить голову, если, кроме головы, ничего больше нет; он такого никогда не делал и делать не собирается; стар он для этого, вот что!

Король говорил, что раз есть голова, то ее можно отрубить. И нечего нести вздор!

А Королева говорила, что, если сию же минуту они не перестанут болтать и не примутся за дело, она велит отрубить головы всем подряд!

(Эти-то слова и повергли общество в уныние.)

Алиса не нашла ничего лучшего, как сказать:

Кот принадлежит Герцогине. Лучше бы посоветоваться с ней.

Она в тюрьме, - сказала Королева и повернулась к палачу. - Веди ее сюда!

Палач со всех ног бросился исполнять приказ.

Как только он убежал, голова Кота начала медленно таять в воздухе, так что к тому времени, когда палач привел Герцогиню, головы уже не было видно. Король и палач заметались по крокетной площадке, а гости вернулись к игре.

Глава IX. Повесть черепахи Квази

Ах, милая, ты и представить себе не можешь, как я рада тебя видеть, - нежно сказала Герцогиня, взяла Алису под руку и повела в сторону.

Алиса приятно удивилась, увидев Герцогиню в столь отличном расположении духа, и подумала, что это, должно быть, от перца она была такой вспыльчивой.

Когда я буду Герцогиней, - сказала она про себя (без особой, правда, надежды), - у меня в кухне совсем не будет перца. Суп и без него вкусный! От перца, верно, и начинают всем перечить...

Алиса очень обрадовалась, что открыла новое правило.

От уксуса - куксятся, - продолжала она задумчиво, - от горчицы - огорчаются, от лука - лукавят, от вина - винятся, а от сдобы - добреют. Как жалко, что никто об этом не знает... Все было бы так просто. Ели бы сдобу - и добрели!

Она совсем забыла о Герцогине и вздрогнула, когда та сказала ей прямо в ухо:

Ты о чем-то задумалась, милочка, и не говоришь ни слова. А мораль отсюда такова... Нет, что-то не соображу! Ничего, потом вспомню...

А, может, здесь и нет никакой морали, - заметила Алиса.

Как это нет! - возразила Герцогиня. - Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти!

И с этими словами она прижалась к Алисе.

Алисе это совсем не понравилось: во-первых, Герцогиня была такая безобразная, а, во-вторых, подбородок ее приходился как раз на уровне Алисиного плеча, и подбородок этот был очень острый. Но делать было нечего - не могла же Алиса попросить Герцогиню отодвинуться!

Игра, кажется, пошла веселее, - заметила она, чтобы как-то поддержать разговор.

Я совершенно с тобой согласна, - сказала Герцогиня. - А мораль отсюда такова: «Любовь, любовь, ты движешь миром...»

А мне казалось, кто-то говорил, будто самое главное - не соваться в чужие дела, - шепнула Алиса.

Так это одно и то же, - промолвила Герцогиня, вонзая подбородок в Алисино плечо. - А мораль отсюда такова: думай о смысле, а слова придут сами!

Как она любит всюду находить мораль, - подумала Алиса.

Ты, конечно, удивляешься, - сказала Герцогиня, - почему я не обниму тебя за талию. Сказать по правде, я не совсем уверена в твоем фламинго. Или все же рискнуть?

Он может и укусить, - сказала благоразумная Алиса, которой совсем не хотелось, чтоб Герцогиня ее обнимала.

Совершенно верно, - согласилась Герцогиня. - Фламинго кусаются не хуже горчицы. А мораль отсюда такова: это птицы одного полета!

Только горчица совсем не птица, - заметила Алиса.

Ты, как всегда, совершенно права, - сказала Герцогиня. - Какая ясность мысли!

Кажется, горчица - минерал, - продолжала Алиса задумчиво.

Конечно, минерал, - подтвердила Герцогиня. Она готова была соглашаться со всем, что скажет Алиса. - Минерал огромной взрывчатой силы. Из нее делают мины и закладывают при подкопах... А мораль отсюда такова: хорошая мина при плохой игре - самое главное!

Вспомнила, - сказала вдруг Алиса, пропустившая мимо ушей последние слова Герцогини. - Горчица это овощ. Правда, на овощ она не похожа - и все-таки это овощ!

Я совершенно с тобой согласна, - сказала Герцогиня. - А мораль отсюда такова: всякому овощу свое время. Или, хочешь, я это сформулирую попроще: никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.

Мне кажется, я бы лучше поняла, - учтиво проговорила Алиса, - если б я могла это записать. А так я не очень разобралась.

Это все чепуха по сравнению с тем, что я могла бы сказать, если бы захотела, - ответила польщенная Герцогиня.

Пожалуйста, не беспокойтесь, - сказала Алиса.

Ну что ты, разве это беспокойство, - возразила Герцогиня. - Дарю тебе все, что успела сказать.

Пустяковый подарок, - подумала про себя Алиса. - Хорошо, что на дни рождения таких не дарят!

Однако вслух она этого сказать не рискнула.

Опять о чем-то думаешь? - спросила Герцогиня и снова вонзила свой подбородок в Алисино плечо.

А почему бы мне и не думать? - отвечала Алиса. Ей было как-то не по себе.

А почему бы свинье не летать? - сказала Герцогиня. - А мораль...

Тут, к великому удивлению Алисы, Герцогиня умолкла и задрожала. Алиса подняла глаза и увидала, что перед ними, скрестив на груди руки и грозно нахмурившись, стоит Королева.

Прекрасная погода, ваше величество, - слабо прошептала Герцогиня.

Я тебя честно предупреждаю, - закричала Королева и топнула ногой. - Либо мы лишимся твоего общества, либо ты лишишься головы. Решай сейчас же - нет, в два раза быстрее! Герцогиня решила и тотчас исчезла.

Вернемся к нашей игре, - сказала Алисе Королева.

Алиса так была напугана, что, не говоря ни слова, побрела за ней следом к площадке. Гости между тем воспользовались отсутствием Королевы и отдыхали в тени; однако, увидев, что Королева возвращается, они поспешили к своим местам. А Королева, подойдя, просто объявила, что минута промедления будет стоить им всем жизни.

Пока шла игра, Королева беспрестанно ссорилась с игроками и кричала:

Отрубить ему голову! Голову ей с плеч!

Солдаты вставали с земли и брали несчастных под стражу. Воротцев в результате становилось все меньше и меньше. Не прошло и получаса, как их и вовсе не осталось, а все игроки с трепетом ждали казни.

Наконец, Королева бросила игру и, переводя дыхание, спросила Алису:

А видела ты Черепаху Квази?

Нет, - сказала Алиса. - Я даже не знаю, кто это такой.

Как же, - сказала Королева. - Это то, из чего делают квази-черепаший суп.

Никогда не видала и не слыхала, - сказала Алиса.

Тогда пошли, - сказала Королева. - Он сам тебе все расскажет.

И они пошли. Уходя, Алиса услышала, как Король тихо сказал, обращаясь к гостям:

Мы всех вас прощаем.

Вот хорошо! - обрадовалась Алиса. (Она очень горевала, думая о назначенных казнях).

Вскоре они увидели Грифона, крепко спящего на солнцепеке.

Вставай, бездельник, - сказала Королева, - отведи эту барышню к Черепахе Квази. Пусть расскажет ей свою историю. А мне надо возвращаться: я там приказала кое-кого казнить, надо присмотреть, чтобы все было как следует.

И она ушла, оставив Алису с Грифоном. Алисе он не внушил особого доверия, но, подумав, что с ним, верно, все же спокойнее, чем с Королевой, она осталась.

Смех - да и только! - пробормотал он не то про себя, не то обращаясь к Алисе.

Смех? - переспросила Алиса растерянно.

Ну да, - ответил Грифон. - Все это выдумки. Казнить! Скажет тоже! У них такого отродясь не было. Ладно, пошли!

Все здесь только и говорят, что «пошли»! - подумала Алиса, покорно плетясь за Грифоном. - Никогда в жизни еще мною так не помыкали!

Пройдя совсем немного, они увидели вдалеке Черепаху Квази; он лежал на скалистом уступе и вздыхал с такой тоской, словно сердце у него разрывалось. Алиса от души пожалела его.

Почему он так грустит? - спросила она Грифона. И он ответил ей почти теми же словами:

Все это выдумки. Грустит! Скажешь тоже! Не о чем ему грустить. Ладно, пошли!

И они подошли к Черепахе Квази. Тот взглянул на них большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.

Эта барышня, - начал Грифон, - хочет послушать твою историю. Вынь да положь ей эту историю! Вот оно что!

Что ж, я расскажу, - проговорил Квази глухим голосом. - Садитесь и не открывайте рта, пока я не кончу.

Грифон и Алиса уселись. Наступило молчание.

Не знаю, как это он собирается кончить, если никак не может начать, - подумала про себя Алиса.

Но делать было нечего - она терпеливо ждала.

Однажды, - произнес, наконец, Черепаха Квази с глубоким вздохом, - я был настоящей Черепахой.

И снова воцарилось молчание. Только Грифон изредка откашливался, да неумолчно всхлипывал Квази. Алиса совсем уже собралась подняться и сказать: «Благодарю вас, сэр, за очень увлекательный рассказ». Но потом решила еще подождать.

Наконец, Черепаха Квази немного успокоился и, тяжело вздыхая, заговорил.

Когда мы были маленькие, мы ходили в школу на дне моря. Учителем у нас был старик-Черепаха. Мы звали его Спрутиком.

Зачем же вы звали его Спрутиком, - спросила Алиса, - если на самом деле он был Черепахой?

Мы его звали Спрутиком, потому что он всегда ходил с прутиком, - ответил сердито Черепаха Квази. - Ты не очень-то догадлива!

Стыдилась бы о таких простых вещах спрашивать, - подхватил Грифон.

Оба они замолчали и уставились на бедную Алису. Она готова была провалиться сквозь землю. Наконец, Грифон повернулся к Черепахе Квази и сказал:

Давай, старина, поторапливайся! Нельзя же весь день здесь сидеть...

И Квази продолжал.

Да, ходили мы в школу, а школа наша была на дне морском, хоть ты, может, этому и не поверишь...

Почему же? - возразила Алиса. - Я ни слова не сказала.

Нет, сказала, - настаивал Квази.

Не возражай! - прикрикнул Грифон. Но Алиса и не думала возражать.

Образование мы получили самое хорошее, - продолжал Черепаха Квази. - И немудрено - ведь мы ходили в школу каждый день...

Я тоже ходила в школу каждый день, - сказала Алиса. - Ничего особенного в этом нет.

А дополнительно тебя чему-нибудь учили? - спросил Квази с тревогой.

Да, - ответила Алиса. - Музыке и французскому.

А стирке? - быстро сказал Черепаха Квази.

Нет, конечно, - с негодованием отвечала Алиса.

Ну, значит, школа у тебя была неважная, - произнес с облегчением Квази. - А у нас в школе к счету всегда приписывали: «Плата за французский, музыку и стирку дополнительно».

Зачем вам стирка? - спросила Алиса. - Ведь вы жили на дне морском.

Все равно я не мог заниматься стиркой, - вздохнул Черепаха Квази. - Мне она была не по карману. Я изучал только обязательные предметы.

Какие? - спросила Алиса.

Сначала мы, как полагается, Чихали и Пищали, - отвечал Черепаха Квази. - А потом принялись за четыре действия Арифметики: Скольжение, Причитание, Умиление и Изнеможение.

Я о «Причитании» никогда не слыхала, - рискнула заметить Алиса.

Никогда не слыхала о «Причитании»! - воскликнул Грифон, воздевая лапы к небу. - Что такое «читать», надеюсь, ты знаешь?

Да, - отвечала Алиса неуверенно, - смотреть, что написано в книжке и... читать.

Ну да, - сказал Грифон, - и если ты при этом не знаешь, что такое «причитать», значит, ты совсем дурочка.

У Алисы пропала всякая охота выяснять, что такое «Причитание», она повернулась к Черепахе Квази и спросила:

А что еще вы учили?

Были у нас еще Рифы - Древней Греции и Древнего Рима, Грязнописание и Мать-и-мачеха. И еще Мимические опыты; мимиком у нас был старый угорь, он приходил раз в неделю. Он же учил нас Триконометрии, Физиономии...

Физиономии? - переспросила Алиса.

Я тебе этого показать не смогу, - отвечал Черепаха Квази. - Стар я уже для этого. А Грифон ею не занимался.

Времени у меня не было, - подтвердил Грифон. - Зато я получил классическое образование.

Как это? - спросила Алиса.

А вот как, - отвечал Грифон. - Мы с моим учителем, крабом-старичком, уходили на улицу и целый день играли в классики. Какой был учитель!

Настоящий классик! - со вздохом сказал Квази. - Но я к нему не попал... Говорят, он учил Латуни, Драматике и Мексике...

Это уж точно, - согласился Грифон. И оба повесили головы и вздохнули.

А долго у вас шли занятия? - спросила Алиса, торопясь перевести разговор.

Это зависело от нас, - отвечал Черепаха Квази. - Как все займем, так и кончим.

Займете? - удивилась Алиса.

Занятия почему так называются? - пояснил Грифон. - Потому что на занятиях мы у нашего учителя ум занимаем... А как все займем и ничего ему не оставим, тут же и кончим. В таких случаях говорят: «Ему ума не занимать»... Поняла?

Это было настолько ново для Алисы, что она невольно задумалась.

А что же тогда с учителем происходит? - спросила она немного спустя.

Может, хватит про уроки, - вмешался решительно Грифон. - Расскажи-ка ей про наши игры...

Глава X. Морская кадриль

Черепаха Квази глубоко вздохнул и вытер глаза. Он взглянул на Алису - видно, хотел что-то сказать, но его душили рыдания.

Ну, прямо словно кость у него в горле застряла, - сказал Грифон, подождав немного.

И принялся трясти Квази и бить его по спине. Наконец, Черепаха Квази обрел голос и, обливаясь слезами, заговорил:

Ты, верно, не живала подолгу на дне морском...

Не жила, - сказала Алиса.

И, должно быть, никогда не видала живого омара...

Зато я его пробова... - начала Алиса, но спохватилась и покачала головой. - Нет, не видала.

Значит, ты не имеешь понятия, как приятно танцевать морскую кадриль с омарами.

Нет, не имею, - вздохнула Алиса. - А что это за танец?

Прежде всего, - начал Грифон, - все выстраиваются в ряд на морском берегу...

В два ряда! - закричал Черепаха Квази. - Тюлени, лососи, морские; черепахи и все остальные. И как только очистишь берег от медуз...

А это не так-то просто, - вставил Грифон.

Делаешь сначала два шага вперед... - продолжал Черепаха Квази.

Взяв за ручку омара! - закричал Грифон.

Конечно, - подтвердил Черепаха Квази. - Делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров...

Меняешь омаров - и возвращаешься назад тем же порядком, - закончил Грифон.

А потом, - продолжал Черепаха Квази, - швыряешь...

Омаров! - крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.

Плывешь за ними! - радостно завопил Грифон.

Кувыркаешься разок в море! - воскликнул Черепаха Квази и прошелся колесом по песку.

И возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура, - сказал Квази внезапно упавшим голосом. И два друга, только что, как безумные, прыгавшие по песку, загрустили, сели и с тоской взглянули на Алису.

Это, должно быть, очень красивый танец, - робко заметила Алиса.

Хочешь посмотреть? - спросил Черепаха Квази.

Очень, - сказала Алиса.

Вставай, - приказал Грифону Квази. - Покажем ей первую фигуру. Ничего, что тут нет омаров... Мы и без них обойдемся. Кто будет петь?

Пой ты, - сказал Грифон. - Я не помню слов.

И они важно заплясали вокруг Алисы, размахивая в такт головами и не замечая, что то и дело наступают ей на ноги. Черепаха Квази затянул грустную песню.

Говорит треска улитке: «Побыстрей, дружок, иди!

Мне на хвост дельфин наступит - он плетется позади.

Видишь, крабы, черепахи мчатся к морю мимо нас.

Нынче бал у нас на взморье, ты пойдешь ли с нами в пляс?

Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты пуститься с нами в пляс?

Ты не знаешь, как приятно, как занятно быть треской.

Если нас забросят в море и умчит нас вал морской!»

«Ох! - улитка пропищала. - Далеко забросят нас!

Не хочу я, не могу я, не хочу я с вами в пляс.

Не могу я, не хочу я, не могу пуститься в пляс!»

«Ах, что такое далеко? - ответила треска. -

Где далеко от Англии, там Франция близка.

За много миль от берегов есть берега опять.

Не робей, моя улитка, и пойдем со мной плясать.

Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты со мной пойти плясать?

Можешь, хочешь, хочешь, можешь ты пойти со мной плясать?»

Большое спасибо, - сказала Алиса, радуясь, что танец, наконец, кончился. - Очень интересно было посмотреть. А песня про треску мне очень понравилась! Такая забавная...

Кстати, о треске, - начал Черепаха Квази. - Ты, конечно, ее видала?

Да - сказала Алиса. - Она иногда бывала у нас на обед.

Она испуганно замолчала, но Черепаха Квази не смутился.

Не знаю, что ты хочешь этим сказать, - заметил Черепаха Квази, - но раз вы так часто встречались, ты, конечно, знаешь, как она выглядит...

Да, кажется, знаю, - сказала задумчиво Алиса. - Хвост во рту, и вся в сухарях.

Насчет сухарей ты ошибаешься, - возразил Черепаха Квази, - сухари все равно смылись бы в море... Ну а хвост у нее, правда, во рту. Дело в том, что...

Тут Черепаха Квази широко зевнул и закрыл глаза.

Объясни ей про хвост, - сказал он Грифону.

Дело в том, - сказал Грифон, - что она очень любит танцевать с омарами. Вот они и швыряют ее в море. Вот она и летит далеко-далеко. Вот хвост у нее и застревает во рту - да так крепко, что не вытащишь. Все.

Спасибо, - сказала Алиса. - Это очень интересно. Я ничего этого о треске не знала.

Если хочешь, - сказал Грифон, - я тебе много еще могу про треску рассказать! Знаешь, почему ее называют треской?

Я никогда об этом не думала, - ответила Алиса. - Почему?

Треску много, - сказал значительно Грифон.

Алиса растерялась.

Много треску? - переспросила она с недоумением.

Ну да, - подтвердил Грифон. - Рыба она так себе, толку от нее мало, а треску много.

Алиса молчала и только смотрела на Грифона широко раскрытыми глазами.

Очень любит поговорить, - продолжал Грифон. - Как начнет трещать, хоть вон беги. И друзей себе таких же подобрала. Ходит к ней один старичок Судачок. С утра до ночи судачат! А еще Щука забегает - так она всех щучит. Бывает и Сом - этот во всем сомневается... А как соберутся все вместе, такой подымут шум, что голова кругом идет... Белугу знаешь?

Алиса кивнула.

Так это они ее довели. Никак, бедная, прийти в себя не может. Все ревет и ревет...

Поэтому и говорят: «Ревет, как белуга»? - робко спросила Алиса.

Ну да, - сказал Грифон. - Поэтому.

Тут Черепаха Квази открыл глаза.

Ну, хватит об этом, - проговорил он. - Расскажи теперь ты про свои приключения.

Я с удовольствием расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра, - сказала неуверенно Алиса. - А про вчера я рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая.

Объяснись, - сказал Черепаха Квази.

Нет, сначала приключения, - нетерпеливо перебил его Грифон. - Объяснять очень долго.

И Алиса начала рассказывать все, что с нею случилось с той минуты, как она увидела Белого Кролика. Сначала ей было немножко не по себе: Грифон и Черепаха Квази придвинулись к ней так близко и так широко раскрыли глаза и рты; но потом она осмелела. Грифон и Черепаха Квази молчали, пока она не дошла до встречи с Синей Гусеницей и попытки прочитать ей «Папу Вильяма». Тут Черепаха Квази глубоко вздохнул и сказал:

Очень странно!

Страннее некуда! - подхватил Грифон.

Все слова не те, - задумчиво произнес Черепаха Квази. - Хорошо бы она нам что-нибудь почитала. Вели ей начать.

И он посмотрел на Грифона, словно тот имел над Алисой власть.

Как все здесь любят распоряжаться, - подумала Алиса. - Только и делают, что заставляют читать. Можно подумать, что я в школе.

Вы меня разварили! Ах, где мой парик?

И поправивши носом жилетку и бант.

Он идет на носочках, как лондонский франт.

Если отмель пустынна и тихо кругом,

Он кричит, что акулы ему нипочем,

Но лишь только вдали заприметит акул,

Он забьется в песок и кричит караул!

Совсем непохоже на то, что читал я ребенком в школе, - заметил Грифон.

Я никогда этих стихов не слышал, - сказал Квази. - Но, по правде говоря, - это ужасный вздор!

Алиса ничего не сказала; она села на песок и закрыла лицо руками; ей уж в не верилось, что все еще может снова стать, как прежде.

Она ничего объяснить не может, - торопливо сказал Грифон.

И, повернувшись к Алисе, прибавил:

А почему он идет на носочках? - спросил Квази. - Объясни мне хоть это.

Это такая позиция в танцах, - сказала Алиса.

Но она и сама ничего не понимала; ей не хотелось больше об этом говорить.

Алиса не посмела ослушаться, хотя и была уверена, что все опять получится не так, и дрожащим голосом продолжала:

Шел я садом однажды и вдруг увидал,

Как делили коврижку Сова и Шакал.

И коврижку Шакал проглотил целиком,

А Сове только блюдечко дал с ободком.

А потом предложил ей: «Закончим дележ -

Ты возьми себе ложку, я - вилку и нож».

И, наевшись, улегся Шакал на траву,

Но сперва на десерт проглотил он...

Да, пожалуй, хватит, - сказал Грифон к великой радости Алисы.

Хочешь, мы еще станцуем? - продолжал Грифон. - Или пусть лучше Квази споет тебе песню?

Пожалуйста, песню, если можно, - отвечала Алиса с таким жаром, что Грифон только пожал плечами.

О вкусах не спорят, - заметил он обиженно. - Спой ей «Еду вечернюю», старина.

Черепаха Квази глубоко вздохнул и, всхлипывая, запел:

Еда вечерняя, любимый Суп морской!

Когда сияешь ты, зеленый и густой, -

Кто не вдохнет, кто не поймет тебя тогда,

Еда вечерняя, блаженная Еда!

Еда вечерняя, блаженная Еда!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блаженная Еда!

Еда вечерняя! Кто, сердцу вопреки,

Попросит семги и потребует трески?

Мы все забудем для тебя, почти зада-

ром данная блаженная Еда!

Задаром данная блаженная Еда!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Блаже-э-нная Е-да-а!

Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блажен-НАЯ ЕДА!

Повтори припев! - сказал Грифон.

Черепаха Квази открыл было рот, во в эту минуту вдалеке послышалось:

Суд идет!

Бежим! - сказал Грифон, схватив Алису за руку, и потащил за собой, так и не дослушав песню до конца.

А кого судят? - спросила, задыхаясь, Алиса.

Но Грифон только повторял:

Бежим! Бежим!

И прибавлял шагу.

А ветерок с моря доносил грустный напев:

Еда вече-е-рняя,

Блаженная, блаженная Еда!

Он звучал все тише и тише и, наконец, совсем смолк

Глава XI. Кто украл крендели?

Червонные Король и Королева сидели на троне, а вокруг толпились остальные карты и множество всяких птиц и зверюшек. Перед троном стоял между двумя солдатами Валет в цепях. Возле Короля вертелся Белый Кролик - в одной руке он держал трубу, а в другой - длинный пергаментный свиток. Посередине стоял стол, а на столе - большое блюдо с кренделями. Вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли.

Скорее бы кончили судить, - подумала она, - и подали угощение.

Особых надежд на это, однако, не было, и она начала смотреть по сторонам, чтобы как-то скоротать время.

Раньше Алиса никогда не бывала в суде, хотя и читала о нем в книжках. Ей было очень приятно, что все почти здесь ей знакомо.

Вон судья, - сказала она про себя. - Раз в парике, значит судья.

Судьей, кстати, был сам Король, а так как корону ему пришлось надеть на парик, он чувствовал себя не слишком уверенно. К тому же это было не очень красиво.

Это места для присяжных, - подумала Алиса. - А эти двенадцать существ (ей пришлось употребить это слово, потому что там были и зверюшки, и птицы), видно, и есть присяжные.

Последнее слово она повторила про себя раза два или три - она очень гордилась тем, что знает такое трудное слово; немного найдется девочек ее возраста, думала Алиса (и в этом она была права), понимающих, что оно значит. Впрочем, назвать их «присяжными заседателями» также было бы верно.

Присяжные меж тем что-то быстро строчили на грифельных досках.

Что это они пишут? - шепотом спросила Алиса у Грифона. - Ведь суд еще не начался...

Они записывают свои имена, - прошептал Грифон в ответ. - Боятся, как бы их не забыть до конца суда.

Вот глупые! - громко произнесла Алиса негодующим тоном, но в ту же минуту Белый Кролик закричал:

Не шуметь в зале суда!

А Король надел очки и с тревогой посмотрел в зал: видно, хотел узнать, кто шумит. Алиса замолчала.

Со своего места она видела - так ясно, как будто стояла у них за плечами, - что присяжные тут же стали писать: «Вот глупые!». Она даже заметила, что кто-то из них не знал, как пишется «глупые», и вынужден был справиться у соседа.

Воображаю, что они там понапишут до конца суда! - подумала Алиса.

У одного из присяжных грифель все время скрипел. Этого, конечно, Алиса не могла вынести: она подошла и стала у него за спиной; улучив удобный момент, она ловко выхватила грифель. Все это она проделала так быстро, что бедный присяжный (это был крошка Билль) не понял, что произошло; поискав грифель, он решил писать пальцем. Толку от этого было мало, так как палец не оставлял никакого следа на грифельной доске.

Глашатай, читай обвинение! - сказал Король.

Белый Кролик трижды протрубил в трубу, развернул пергаментный свиток и прочитал:

Дама Червей напекла кренделей

В летний погожий денек.

Валет Червей был всех умней

И семь кренделей уволок.

Обдумайте свое решение! - сказал Король присяжным.

Нет, нет, - торопливо прервал его Кролик. - Еще рано. Надо, чтобы все было по правилам.

Вызвать первого свидетеля, - приказал Король. Белый Кролик трижды протрубил в трубу и закричал: - Первый свидетель!

Первым свидетелем оказался Шляпник. Он подошел к трону, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой бутерброд.

Прошу прощения, Ваше Величество, - начал он, - что я сюда явился с чашкой. Но я как раз чай пил, когда за мной пришли. Не успел кончить...

Мог бы и успеть, - сказал Король. - Ты когда начал?

Шляпник взглянул на Мартовского Зайца, который шел за ним следом Рука об руку с Соней.

Четырнадцатого марта, кажется, - проговорил он.

Пятнадцатого, - сказал Мартовский Заяц.

Шестнадцатого, - пробормотала Соня.

Запишите, - велел Король присяжным, и они быстро записали все три даты на грифельных досках, а потом сложили их и перевели в шиллинги и пенсы.

Сними свою шляпу, - сказал Король Шляпнику.

Она не моя, - ответил Шляпник.

Украдена! - закричал Король с торжеством и повернулся к присяжным, которые тут же взялись за грифели.

Я их держу для продажи, - объяснил Шляпник. - У меня своих нет, ведь я Шляпных Дел Мастер.

Тут Королева надела очки и в упор посмотрела на Шляпника - тот побледнел и переступил с ноги на ногу.

Давай показания, - сказал Koроль, - и не нервничай, а не то я велю тебя казнить на месте.

Это не очень-то подбодрило Шляпника: он затоптался на месте, испуганно поглядывая на Королеву, и в смятении откусил вместо бутерброда кусок чашки.

В этот миг Алиса почувствовала себя как-то странно. Она никак не могла понять, что с ней происходит, но, наконец, ее осенило: она опять росла! Сначала она хотела встать и уйти из зала суда, но, поразмыслив, решила остаться и сидеть до тех нор, пока для нее хватит места.

А ты могла бы не так напирать? - спросила сидевшая рядом с ней Соня. - Я едва дышу.

Ничего не могу поделать, - виновато сказала Алиса. - Я расту.

Не имеешь права здесь расти, - заметила Соня.

Ерунда, - отвечала, осмелев, Алиса. - Вы же прекрасно знаете, что сами растете.

Да, но я расту с приличной скоростью, - возразила Соня, - не то, что некоторые... Это же просто смешно, так расти!

Она надулась, встала и перешла на другую сторону зала. А Королева меж тем все смотрела в упор на Шляпника, и не успела Соня усесться, как Королева нахмурилась и приказала:

Подать сюда список тех, кто пел на последнем концерте!

Тут бедный Шляпник так задрожал, что с обеих ног у него слетели башмаки.

Давай свои показания, - повторил Король гневно, - а не то я велю тебя казнить. Мне все равно, нервничаешь ты или нет!

Я человек маленький, - произнес Шляпник дрожащим голосом, - и не успел я напиться чаю... прошла всего неделя, как я начал... хлеба с маслом у меня уже почти не осталось... а я все думал про филина над нами, который, как поднос над небесами...

Про что? - спросил Король.

Поднос... над небесами...

Ну конечно, - сказал Король строго, - под нос - это одно, а над небесами - совсем другое! Ты что, меня за дурака принимаешь? Продолжай!

Я человек маленький, - продолжал Шляпник, - а только после этого у меня все перед глазами замигало... только вдруг Мартовский Заяц и говорит...

Ничего я не говорил, - торопливо прервал его Мартовский Заяц.

Нет, говорил, - возразил Шляпник.

И не думал, - сказал Мартовский Заяц. - Я все отрицаю!

Он все отрицает, - сказал Король. - Не вносите в протокол!

Ну, тогда, значит, Соня сказала, - продолжал Шляпник, с тревогой взглянув на Соню. Но Соня ничего не отрицала - она крепко спала.

Тогда я отрезал себе еще хлеба, - продолжал Шляпник, - и намазал его маслом...

Но что же сказала Соня? - спросил кто-то из присяжных.

Не помню, - сказал Шляпник.

Постарайся вспомнить, - заметил Король, - а не то я велю тебя казнить.

Несчастный Шляпник выронил из рук чашку и бутерброд и опустился на одно колено.

Я человек маленький, - повторил он. - И я все думал о филине...

Сам ты филин, - сказал Король.

Тут одна из морских свинок громко зааплодировала и была подавлена. (Так как это слово нелегкое, я объясню тебе, что оно значит. Служители взяли большой мешок, сунули туда свинку вниз головой, завязали мешок и сели на него.)

Я очень рада, что увидела, как это делается, - подумала Алиса. - А то я так часто читала в газетах: «Попытки к сопротивлению были подавлены...» Теперь-то я знаю, что это такое!

Ну, хватит, - сказал Король Шляпнику. - Закругляйся!

А я и так весь круглый, - радостно возразил Шляпник. - Шляпы у меня круглые, болванки тоже...

Круглый ты болван, вот ты кто! - сказал Король.

Тут другая свинка зааплодировала и была подавлена.

Ну вот, со свинками покончено, - подумала Алиса. - Теперь дело пойдет веселее.

Ты свободен, - сказал Король Шляпнику.

И Шляпник выбежал из зала суда, даже не позаботившись надеть башмаки.

И отрубите ему там на улице голову, - прибавила Королева, повернувшись к одному из служителей.

Но Шляпник был уже далеко.

Вызвать свидетельницу, - приказал Король.

Свидетельницей оказалась кухарка. В руках она держала перечницу. Она еще не вошла в зал суда, а те, кто сидел возле двери, все как один вдруг чихнули. Алиса сразу догадалась, кто сейчас войдет.

Давай сюда свои показания, - сказал Король.

И не подумаю, - отвечала кухарка.

Король озадаченно посмотрел на Белого Кролика.

Придется Вашему Величеству подвергнуть ее перекрестному допросу, - прошептал Кролик.

Что ж, перекрестному, так перекрестному, - вздохнул Король, скрестил на груди руки и, грозно нахмурив брови, так скосил глаза, что Алиса испугалась. Наконец, Король глухо спросил:

Крендели из чего делают?

Из перца в основном, - отвечала кухарка.

Из киселя, - проговорил у нее за спиной сонный голос.

Хватайте эту Соню! - завопила Королева. - Рубите ей голову! Гоните ее в шею! Подавите ее! Ущипните ее! Отрежьте ей усы!

Все кинулись ловить Соню. Поднялся переполох, а, когда, наконец, все снова уселись на свои места, кухарка исчезла.

Вот и хорошо, - сказал Король с облегчением. - Вызвать следующую свидетельницу!

Теперь, душечка, ты сама подвергай ее перекрестному допросу. А то у меня голова разболелась.

Белый Кролик зашуршал списком.

Интересно, кого они сейчас вызовут, - подумала Алиса. - Пока что улик у них нет никаких...

Представьте себе ее удивление, когда Белый Кролик пронзительно закричал своим тоненьким голоском:

Глава XII. Алиса даёт показания

Здесь! - крикнула Алиса, забыв в своем волнении, как она выросла за последние несколько минут, и так быстро вскочила со своего места, что задела краем юбки скамью, на которой сидели присяжные, - скамья опрокинулась и все присяжные посыпались вниз, на головы сидящей публики. Там они и лежали, напоминая Алисе рыбок, так же беспомощно лежавших на полу с неделю назад, когда она случайно опрокинула аквариум.

Простите, пожалуйста! - огорченно вскричала Алиса и принялась торопливо подбирать присяжных; случай с аквариумом не шел у нее из ума, и ей почему-то казалось, что, если не подобрать присяжных как можно скорее и не посадить их обратно на скамью, они непременно погибнут.

Суд продолжит работу только после того, как все присяжные вернутся на места, - сказал Король строго.

Я повторяю: все! Все до единого! - произнес он с расстановкой, не сводя глаз с Алисы.

Алиса взглянула на присяжных и обнаружила, что второпях она посадила Ящерку Билля на скамью вверх ногами; бедняга грустно махал хвостом, но перевернуться никак не мог. Она быстро взяла его и посадила, как полагается.

Про себя же она подумала:

Конечно, это совсем неважно. Что вверх головой, что вниз, пользы от него на суде никакой.

Как только присяжные немного пришли в себя и получили обратно потерянные при падении грифели и доски, они принялись усердно писать историю этого происшествия. Один только Билль сидел неподвижно, широко открыв рот и уставившись в небо: видно, никак не мог опомниться.

Что ты знаешь об этом деле? - спросил Король.

Ничего, - ответила Алиса.

Совсем ничего? - настойчиво допытывался Король.

Совсем ничего, - повторила Алиса.

Это очень важно, - произнес Король, поворачиваясь к присяжным. Они кинулись писать, но тут вмешался Белый Кролик.

Ваше Величество хочет, конечно, сказать: не важно, - произнес он почтительно. Однако при этом он хмурился и подавал Королю знаки.

Ну да, - поспешно сказал Король. - Я именно это и хотел сказать. Не важно! Конечно, неважно!

Важно - неважно... неважно - важно...

Некоторые присяжные записали: «Важно!», а другие - «Неважно!». Алиса стояла так близко, что ей все было отлично видно.

Это не имеет никакого значения, - подумала она.

В эту минуту Король, который что-то быстро писал у себя в записной книжке, крикнул:

Посмотрел в книжку и прочитал:

- «Правило 42. Всем, в ком больше мили росту, следует немедленно покинуть зал».

И все уставились на Алису.

Во мне нет мили, - сказала Алиса.

Нет, есть, - возразил Король.

В тебе мили две, не меньше, - прибавила Королева.

Никуда я не уйду, - сказала Алиса. - И вообще, это не настоящее правило. Вы его только что выдумали.

Это самое старое правило в книжке! - возразил Король.

Почему же оно тогда 42-е? - спросила Алиса. - Оно должно быть первым!

Король побледнел и торопливо закрыл книжку.

Обдумайте свое решение, - сказал он присяжным тихим, дрожащим голосом.

Белый Кролик поспешно вскочил со своего места.

С позволения Вашего Величества, - сказал он, - тут есть еще улики. Только что был найден один документ.

А что в нем? - спросила Королева.

Я его еще не читал, - ответил Белый Кролик, - но, по-моему, это письмо от обвиняемого... кому-то...

Конечно, кому-то, - сказал Король. - Вряд ли он писал письмо никому. Такое обычно не делается.

Кому оно адресовано? - спросил кто-то из присяжных.

Никому, - ответил Белый Кролик. - Во всяком случае, на обороте ничего не написано.

С этими словами он развернул письмо и прибавил:

Это даже и не письмо, а стихи.

Почерк обвиняемого? - спросил другой присяжный.

Нет, - отвечал Белый Кролик. - И это всего подозрительней.

(Присяжные растерялись.)

Значит, подделал почерк, - заметил Король.

(Присяжные просветлели.)

С позволения Вашего Величества, - сказал Валет, - я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.

Тем хуже, - сказал Король. - Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди.

Все зааплодировали: впервые за весь день Король сказал что-то действительно умное.

Вина доказана, - произнесла Королева. - Рубите ему...

Ничего подобного! - возразила Алиса. - Вы даже не знаете, о чем стихи.

Читай их! - сказал Король Кролику.

Кролик надел очки.

С чего начинать, Ваше Величество? - спросил он.

Начни с начала, - важно ответил Король, - и продолжай, пока не дойдешь до конца. Как дойдешь - кончай!

Воцарилось мертвое молчание. Вот что прочитал Белый Кролик.

Я знаю, с ней ты говорил

И с ним, конечно, тоже.

Она сказала: «Очень мил,

Но плавать он не может».

Там побывали та и тот

(Что знают все на свете),

Но, если б делу дали ход.

Вы были бы в ответе.

Я дал им три, они нам - пять,

Вы шесть им посулили.

Но все вернулись к вам опять,

Хотя моими были.

Ты с нею не был вовлечен

К такое злое дело,

Хотя сказал однажды он,

Что все им надоело.

Она, конечно, горяча

Не спорь со мной напрасно.

Да, видишь ли, рубить сплеча

Не так уж безопасно.

Но он не должен знать о том

(Не выболтай случайно).

Век остальные ни при чем,

И это наша тайна.

Это очень важная улика, - проговорил Король, потирая руки. - Все, что мы сегодня слышали, по сравнению с ней бледнеет. А теперь пусть присяжные обдумают свое...

Но Алиса не дала ему кончить.

Если кто-нибудь из них сумеет объяснить мне эти стихи, - сказала Алиса, - я дам ему шесть пенсов (За последние несколько минут она еще выросла, и теперь ей никто уже не был страшен.) - Я уверена, что в них нет никакого смысла!

Присяжные записали: « Она уверена, что в них нет никакого смысла», - но никто из них не сделал попытки объяснить стихи.

Если в них нет никакого смысла, - сказал Король, - тем лучше. Можно не пытаться их объяснить. Впрочем...

Тут он положил стихи себе на колени, взглянул на них одним глазом и произнес:

Впрочем, кое-что я, кажется, объяснить могу, «...но плавать он не может...»

И, повернувшись к Валету, Король спросил:

Ты ведь не можешь плавать?

Валет грустно покачал головой.

Куда мне! - сказал он.

(Это было верно - ведь он был бумажный.)

Так, - сказал Король и снова склонился над стихами. «...Знают все на свете» - это он, конечно, о присяжных. «Я дал им три, они нам - пять...» Так вот что он сделал с кренделями!

Но там сказано, что «все вернулись к вам опять», - заметила Алиса.

Конечно, вернулись, - закричал Король, с торжеством указывая на блюдо с кренделями, стоящее на столе. - Это очевидно. - «Она, конечно, горяча...» - пробормотал он и взглянул на Королеву. - Ты разве горяча, душечка?

Ну что ты, я необычайно сдержанна, - ответила Королева и швырнула чернильницу в Крошку Билля. (Бедняга было бросил писать но доске пальцем, обнаружив, что не оставляет на доске никакого следа, однако теперь поспешил начать писать снова, обмакнув палец в чернила, стекавшие у него с лица.)

- «Рубить сплеча...» - прочитал Король и снова взглянул на Королеву. - Разве ты когда-нибудь рубишь сплеча, душечка?

Никогда, - сказала Королева.

И, отвернувшись, закричала, указывая пальцем на бедного Билля:

Рубите ему голову! Голову с плеч!

А-а, понимаю, - произнес Король. - Ты у нас рубишь с плеч, я не сплеча!

И он с улыбкой огляделся. Все молчали.

Это каламбур! - закричал сердито Король.

И все засмеялись.

Пусть присяжные решают, виновен он или нет, - произнес Король в двадцатый раз за этот день.

Нет! - сказала Королева. - Пусть выносят приговор! А виновен он или нет - потом разберемся!

Чепуха! - сказала громко Алиса. - Как только такое в голову может прийти!

Молчать! - крикнула Королева, багровея.

И не подумаю, - отвечала Алиса.

Рубите ей голову! - крикнула Королева во весь голос.

Никто не двинулся с места.

Кому вы страшны? - сказала Алиса. (Она уже выросла до своего обычного роста.) - Вы ведь всего-навсего колода карт!

Тут все карты поднялись в воздух и полетели Алисе в лицо.

Она вскрикнула - полу испуганно, полу гневно, - принялась от них отбиваться... и обнаружила, что лежит на берегу, головой у сестры на коленях, а та тихо смахивает у нее с лица сухие листья, упавшие с дерева.

Алиса, милая, проснись! - сказала сестра. - Как ты долго спала!

Какой мне странный сон приснился! - сказала Алиса и рассказала сестре все, что запомнила о своих удивительных приключениях, про которые ты только что читал.

А когда она кончила, сестра поцеловала ее и сказала:

Правда, сон был очень странный! А теперь беги домой, не то опоздаешь к чаю.

Алиса вскочила на ноги и побежала. А пока бежала, все время думала, что за чудесный сон ей приснился.

А сестра ее осталась сидеть на берегу. Подпершись рукой, смотрела она на заходящее солнце и думала о маленькой Алисе и ее чудесных Приключениях, пока не погрузилась в полудрему. И вот что ей привиделось.

Сначала она увидела Алису - снова маленькие руки обвились вокруг ее колен, снова на нее снизу вверх смотрели большие блестящие глаза. Она слышала ее голос и видела, как Алиса встряхивает головой, чтобы откинуть со лба волосы, которые вечно лезут ей в глаза. Она прислушалась: все вокруг ожило, и странные существа, которые снились Алисе, казалось, окружили ее.

Длинная трава у ее ног зашуршала - это пробежал мимо Белый Кролик; в пруду неподалеку с плеском проплыла испуганная Мышь; послышался звон посуды - это Мартовский Заяц поил своих друзей бесконечным чаем; Королева пронзительно кричала: «Рубите ему голову!» Снова на коленях у Герцогини расчихался младенец, а вокруг так и свистели тарелки и блюдца; снова в воздухе послышался крик Грифона, скрип грифеля по доске, визг подавленной свинки и далекое рыданье несчастного Квази.

Так она и сидела, закрыв глаза, воображая, что и она попала в Страну Чудес, хотя знала, что стоит, ей открыть их, как все вокруг снова станет привычным и обыденным; это только ветер зашуршит травой, погонит по пруду рябь и зашатает камыши; звон посуды превратится в треньканье колокольчика на шее у овцы, пронзительный голос Королевы - в окрик пастуха, плач младенца и крик Грифона - в шум скотного двора, а стенанья Черепахи Квази (она это знала) сольются с отдаленным мычанием коров.

И, наконец, она представила себе, как ее маленькая сестра вырастет и, сохранив в свои зрелые годы простое и любящее детское сердце, станет собирать вокруг себя других детей, и как их глаза заблестят от дивных сказок. Быть может, она поведает им и о Стране Чудес и, разделив с ними их нехитрые горести и нехитрые радости, вспомнит свое детство и счастливые летние дни.

"Приключения Алисы в стране чудес" - эта сказочная повесть появилась в Англии больше ста лет тому назад. Написал ее преподаватель Оксфордского университета. По образованию математик, по имени Чарльз Лутвидж Доджсон, но для сказки придумал он себе особое имя, которое прославилось вместе с Алисой на весь свет, - Льюис Кэрролл (1832 - 1898).

Где же находится Страна чудес? Во сне. Все это маленькой Алисе приснилось. Но вообще говоря, Льюис Кэрролл обнаружил свою удивительную страну в уме. Это сказка об игре ума. Это приключения понятий и представлений, самых привычных, выражаемых обычными словами. "До свидания", - говорим мы, не задумываясь, а Льюис Кэрролл предложил измерить, сколько это получится до ближайшего свидания. А видали вы кошку без улыбки? Еще бы! В таком случае попробуйте представить себе одну улыбку, без кошки. Да как же такое возможно? Очень просто! Или вот еще, например, что общего между злой птицей и горчицей? Тоже не знаете? А ведь это совсем просто. И птица и горчица щиплются. "Какая-то чепуха! Что за бессмыслица!" - так нам с вами может показаться. Нет, говорит Льюис Кэрролл, это - логика, строгая логика, между тем люди привыкли пользоваться словами и понятиями без строгой логической последовательности, вот им при встрече с настоящим здравым смыслом и кажется, будто здравый смысл ошибается, а они - правы.

Страна чудес - край удивительных вопросов и еще более удивительных ответов. И живут в этом краю удивительные существа. Собственно, населяют они не какую-нибудь страну, а язык, речь нашу каждодневную. "Я тебе покажу, - говорит злой человек, - где раки зимуют!" Или: "Так далеко, куда и Макар телят не гонял". Хорошо, давайте представим себе бедного Макара, именем которого часто грозятся, но как-то не задумываются, а откуда он, этот Макар? Все-таки интересно увидеть, где это раки зимуют, и послушать, как врет сивый мерин. Надо только при этом учесть, что у англичан вместо "сивого мерина" - заяц, мартовский заяц, потому что английские зайцы именно в марте теряют рассудок и не могут отвечать за свои поступки и слова. Маленькая Алиса, как и все английские дети, множество раз слышала и про "мартовского зайца" и про "чеширского кота", но они не представляли себе, как эти странные существа выглядят, пока не рассказал им об этом Льюис Кэрролл.

"Думайте!" - вот что хотел сказать Льюис Кэрролл своими удивительными рассказами, обращаясь к маленьким читателям или, большей частью, слушателям. Но прислушались к нему не только дети. Сама наука, прежде всего математика и логика пошли тем путем, который привел Алису в страну чудес. Много интересного нашли для себя в повести Льюиса Кэрролла психологи, потому что никто прежде так точно не описывал эту самую игру ума, последовательную и прихотливую работу человеческого сознания. Одна из самых современных, "молодых" наук, кибернетика, управляющая "умными механизмами", считает Льюиса Кэрролла в числе своих основателей.

Некогда Льюис Кэрролл побывал в России. А вскоре, в 1879 году, сказка его появилась на русском языке. Это был не перевод, а пересказ "приключений Алисы", и даже не пересказ, а просто русский вариант той логической игры, которую с английскими детьми начал Льюис Кэрролл. В русской книжке, возможно, по совету самого автора (он давал такие же советы переводчикам немецким и французским), на русский лад переделаны были смешные стихи и все "бессмысленные" задачи. С тех пор наиболее удачные переводы-пересказы "Приключении Алисы" сделаны были по тому же принципу. Ведь это самое главное - заставить, как умел Льюис Кэрролл, задуматься над такими вещами, которые, кажется, размышлений совсем не требуют. Мы все время так говорим, то и дело так думаем, но обращается к нам Льюис Кэрролл: "Стоп!" - предлагает всего лишь слова поменять местами, и мы попадаем в страну чудес, где привычное становится удивительным.

И вот сказку Льюиса Кэрролла вы сейчас услышите еще раз в одном варианте. Актеры рассказывают ее по сценарию режиссера Олега Герасимова, хорошо известного своими пластинками "Рикки-Тикки-Тави" и "Барон Мюнхаузен". Сценарий был сделан в соответствии с основными советами Льюиса Кэрролла: "Думайте! Фантазируйте! Следите внимательно за мыслями и словами!" А то ведь как бывает. Маленькая Алиса думала, думала и вдруг оказалась не в своем уме, а - в чужом. Как же так? Куда пропали ее собственные мысли и слова? Послушайте ответ, какой дает эта пластинка. Такие вопросы ставил оксфордский математик Чарльз Лутвидж Доджсон, когда сам рассказывал свои удивительные истории. О приключениях слов и мыслей написал он книгу, которую напечатал под именем Льюиса Кэрролла. И по-своему, но в кэрролианском духе, по ходу занимательной и серьезной игры, ведут разговор со слушателями участники приключений Алисы, тех, что развертываются на этой пластинке.

В звуковом, "пластиночном" варианте такой необычной по стилю сказки, как "Алиса в стране чудес", роль музыки очень велика. Не будь музыки, сказка эта, лишь словесно "разыгранная" актерами, несомненно, многое утеряла бы в выражении своей сути, утеряла бы тонкую, загадочную поэтичность, составляющую ее особое очарование.

Музыкальное решение сказки многопланово. Мы находим здесь и чисто "фоновые" моменты звучания, когда основной текст проходит на музыке, и элементы изобразительные, воссоздающие в музыке тот или иной персонаж или сцену, и, наконец, эпизоды, в которых музыка выходит на первый план, обретает ведущее образно-смысловое значение в контексте всего повествования.

Важно отметить стилевое единство музыки. Она легка, прозрачна, ее мелодический рисунок прост и изящен. Слух "угадывает" в музыке и черты фольклорной традиции, и отголоски непритязательных мадригальных напевов более чем трехвековой давности. Но это - не пассивная стилизация, а органичное, образное решение, найденное композитором.

Интересен в колористическом плане камерный состав оркестра, выступающий в этой сказке: флейта, гобой, ударные (колокольчики, треугольник, малый барабан), арфа, клавесин и группа струнных инструментов, в которой следует особо выделить игру замечательного солиста - скрипача Григория Кемлина.

Начинает сказку нежное звучание колокольчика. Музыка, следуя за повествованием, ведет нас от встречи к встрече, от одних чудес к другим. Музыкальные образы не сталкиваются, не драматизируются - лишь контрастно оттеняют друг друга. Вот Алиса и Кэрролл ведут диалог; вот Кэрролл превращается в Чеширского кота, а потом просто в Улыбку этого кота; вот внезапные превращения Алисы: она то растет, то уменьшается (и мы слышим, почти "видим" все это в музыке!); вот шествуют в игрушечном марше король и королева со своей свитой из карт; вот чудаковатый поросенок; вот Синяя гусеница, тихо уползающая от нас...

Музыка метко живописует все эти сценки, подчеркивает смену состояний каждого персонажа сказки.

Песни (точнее слова и мелодии песен) сочинил известный актер Московского театра на Таганке Владимир Высоцкий. Их гармонизацию и обработку композитор Е.Геворгян выполнил в духе единого стилистического решения музыки всей постановки.

Но вот снова звенит колокольчик, музыка тихо истаивает, исчезает - и мы понимаем, что сказка кончилась, что Алиса неожиданно вышла из сказки.

Музыка "Алисы", несмотря на кажущуюся простоту и легкость, представляет немалые трудности для исполнителей. Но трудности эти слушателям не видны. В этом заслуга драматических актеров и оркестровых музыкантов (дирижер М.Нерсесян), представивших нам сказку с подлинной увлеченностью.

Евгений Геворгян (р.1936г.) - автор музыки к двенадцати фильмам, двух сюит для симфонического оркестра ("Осенние эскизы" и "Человек и пространство"), сюиты "Игорь Святославович" для джаз-оркестра, ряда камерных инструментальных пьес и эстрадных песен.

Предисловие

По речке ясным летним днем
Плыли мы в лодчонке.
С азартом налегли на весла
Детские ручонки.
Теченье пытались победить
Тщетно три сестренки.
В такую чудную погоду
Приятно помечтать,
И попросили те девчушки
Им сказку рассказать.
В три голоса защебетали,
Как мог я отказать?
"Начните сказку же скорее!"
- Старшая сказала.
"Пусть будет сказка необычной,"
- Вторая пожелала,
Тогда как младшая рассказ
Ежеминутно прерывала.
Когда угомонились сестры,
Я стал итоги подводить:
В страну прекрасных грез ребенка
Я должен проводить,
И чтобы в сказке звери, птицы
Могли бы говорить.
Решил я, пусть Алиса будет
Главный в ней герой.
И под деревьями уснет,
Сморенная жарой.
Во сне же приключения
Накатятся волной.
До самого заката сказку
Устал я сочинять.
Провел весь день на солнце,
Хотелось очень спать.
А сестры, с интересом слушая,
Просили продолжать.
Так страна Чудес появилась
Строка за строкой.
В ней чудеса, превращенья
Все придуманы мной.
И вся команда вечером
Направилась домой.

1 глава

Падение в кроличью нору.

Алиса уже несколько часов подряд сидела с сестрой на скамейке и не знала, чем бы ей заняться. Тепло ласкового июльского солнышка и легкий шелест листвы нагоняли на нее скуку и сонливость. Алиса раза два заглянула через плечо сестры в ее книжку, но там не было ни картинок, ни шуток. "Ну как можно читать несмешную книжку, да еще и без картинок? " - подумала Алиса.
Наконец, она придумала, чем бы заняться: нарвать себе ромашек и сплести из них венок. Однако Алиса почувствовала, что совершенно разомлела на солнце, и ей лень даже пошевелиться. Так она продолжала сидеть на скамейке, пытаясь побороть сонливость, как вдруг мимо нее вихрем пронесся кролик.
В этом не было ничего необычного. Самый обыкновенный белый кролик с розовым носом. Не привлекло внимания Алисы и то, что он не прыгал, а бежал на задних лапках ("В конце концов," - подумала она - "Все звери в цирке умеют так ходить"). Не удивилась Алиса и тому, что кролик все время причитал: "Боже мой, я опаздываю, опаздываю!" (когда Алиса потом вспоминала этот случай, то пришла к выводу, что это все-таки было удивительно, но сейчас ей почему-то все казалось вполне естественным). Однако, когда Кролик вынул из кармана жилета часы и озабоченно взглянул на них, Алиса встрепенулась и кинулась за ним. Ей никогда раньше не приходилось видеть у кроликов ни карманов, ни часов, доставаемых из них. Поэтому Алису охватило безграничное любопытство. Она пробежала за кроликом через весь сад и в его конце, под забором, увидела огромную нору. Алиса влетела в нее вслед за кроликом, совершенно не задумываясь, как будет выбираться обратно, о чем вскоре пожалела.
Кроличья нора была больше похожа на туннель, который уходил куда-то прямо, без поворотов. В скором времени, однако, туннель так резко оборвался вниз, что Алиса не сразу поняла, что с ней произошло. Было похоже, что она проваливается в колодец. Оправившись от неожиданности, Алиса подумала о том, что или колодец очень глубокий, или падает она очень медленно - уж больно затянулось ее падение. Алиса решила воспользоваться этой передышкой, чтобы немного осмотреться и поразмыслить о том, каких еще следует ожидать сюрпризов. Сперва она попыталась разглядеть внизу в кромешной темноте дно колодца, но безуспешно. Тогда Алиса принялась изучать стенки колодца, и с удивлением обнаружила, что они сплошь и рядом усыпаны полками с посудой и книгами. Среди этого изобилия она заметила там и сям развешенные на торчавших из стен огрызках корней старинные морские карты и какие-то портреты. И все это медленно проплывало мимо Алисы вверх. Она словно не падала, а погружалась в морскую бездну. Алиса взяла с одной из полок первую подвернувшуюся под руку банку. Судя по этикетке это было апельсиновое варенье, но к великому разочарованию Алисы банка оказалась пустой. Она не рискнула бросить банку вниз, боясь угодить кому-нибудь по голове, а потому поставила ее на очередную проплывшую мимо полку.
Алиса все падала, падала, падала... Казалось этому падению никогда не будет конца. "Ну и ну," - подумала Алиса, - "Люди высоты боятся, аж визжат от страха; восхищаются храбростью парашютистов. Видели б они меня, захлебнулись бы от восторга. После такого прыжка я и без парашюта прыгну, не раздумывая, и даже рта не раскрою ни до, ни после!" (В этом она была права полностью.)
"Кстати, интересно, с какой высоты я прыгнула и сколько уже пролетела? " - размышляла Алиса. Далее она продолжала уже вслух, причем довольно громко: "Должно быть я уже близко от центра Земли! Сейчас, сейчас вспомню... Ага, приблизительно я на глубине шести тысяч километров." - (Алиса, как вы наверное догадались, запомнила это и кое-что еще на занятиях в школе. Хотя случай представился не совсем удобный, поскольку блистать знаниями было не перед кем, однако повторение уроков всегда полезно.) "Да-а, прилично пролетела, но на какой же широте или долготе я нахожусь? (Алиса не имела ни малейшего представления, что такое широта или долгота, однако ей нравилось, как солидно звучат эти умные слова.)
Помолчав с минуту, Алиса принялась снова рассуждать: "Интересно, а если я провалюсь сквозь Землю? Забавно будет оказаться среди людей, которые ходят кверху ногами. Встреча, так сказать, с антиподами." - (Алиса подумала о том, как хорошо, что ее не слышит сейчас учительница, поскольку последние слова звучали как-то неуместно.) "Придется хотя бы узнать, куда я попаду. Представляю, как глупо я буду выглядеть. Тетенька, Вы не подскажете, это Новая Зеландия или Австралия? " (Алиса, подшучивая над собой, попыталась присесть в реверансе. Ага, и это-то паря в воздухе! Попробуйте-ка сами проделать такую фигуру высшего пилотажа.) "Ну уж нет! Никого ни о чем я спрашивать не буду, лучше попытаюсь прочесть это где-нибудь."
Алиса все падала, падала, падала... Чем еще можно было заниматься в такой ситуации, и Алиса опять стала разговаривать сама с собой: "Дина наверное без меня соскучилась." (Диной звали кошку в доме Алисы.) "Надеюсь, ей не забыли за ужином налить молока в блюдце. Дина, моя ты дорогая, как бы я хотела сейчас видеть тебя рядом с собой! Боюсь, здесь нет мышей, но ты смогла бы поймать себе летучую мышку. Они ведь почти ничем не отличаются. Кстати, интересно, едят ли кошки летучих мышек? " Алиса не заметила, как снова задремала и уже во сне продолжала бормотать: "Едят ли кошки летучих мышек? Едят ли кошки..." А иногда у нее получалось что-то вроде: "Едят ли мышки летучих кошек? " Алисе снилось, что она гуляет в саду в обнимку с Диной и настойчиво спрашивает ее: "Ну все-таки, Дина, признавайся, ты когда-нибудь пробовала летучих мышей? " В ответ Дина только хитро облизывалась, щекоча усами Алису. И вдруг... Бух!!! Алиса очнулась на ворохе сухих листьев вперемешку с соломой. Наконец падение завершилось, причем благополучно!
Алиса даже не поцарапалась, а потому легко соскочила с мягкой кучи. Первым делом она осмотрелась по сторонам. Над головой зияла темная дыра, а впереди ее ждал еще один мрачный коридор, в котором маячил Белый Кролик. Алисе больше не хотелось оставаться одной в этой темноте, и она стремглав помчалась за кроликом. Кролик скрылся за поворотом коридора. Алиса несильно от него отстала, поскольку отчетливо слышала его причитания: "Ох, мои ушки и усики, слишком, слишком поздно!" Миновав поворот, Алиса очутилась в огромном круглом зале, но Кролика нигде не было видно.
Зал тускло освещался лампами, свисавшими причудливыми гроздьями с низкого потолка. Здесь не было ни одного окна, зато вдоль всей стены тянулся целый ряд дверей. Алиса дважды обошла вокруг всего зала, пытаясь открыть хоть какую-нибудь из них, но все двери были плотно заперты.
В отчаянии Алиса направилась обратно к выходу, пытаясь хоть что-то придумать как ей отсюда выбраться. Внезапно посреди зала она наткнулась на небольшой хрустальный столик на трех ножках. На столике не было ничего кроме крохотного золотого ключика. Алиса радостно схватила его и стала пытаться открыть им каждую дверь по очереди. Но либо замочные скважины были слишком велики, либо ключик слишком мал, так или иначе все попытки завершились безуспешно. Алиса собралась было снова впасть в уныние, но тут нечаянно задела занавес, на который до этого просто не обращала внимание. За этим занавесом, свисающим до самого пола, она обнаружила дверцу высотой не более сорока сантиметров. Недолго думая, Алиса попробовала открыть ключиком и эту дверцу, и, к величайшему ее восторгу, ключ подошел!
За этой дверцей скрывался проход по размерам чуть больше крысиной норы. Алиса присела на корточки и увидела, что он ведет в сад неописуемой красоты. Как ей хотелось попасть в этот сад, выбраться из этого ужасного мрачного подземелья и побродить среди тех прекрасных цветов и прохладных фонтановОднако Алиса не могла просунуть туда даже голову. "А если голова и пролезет," - думала она, - "От головы без плеч проку мало. Как бы я хотела сжаться, как гармошка! Да я бы и сжалась, коль знала бы как это сделать." Как видите, с Алисой за столь короткое время приключилось довольно-таки много чудес, поэтому она практически начала верить, что на свете нет ничего неосуществимого.
Стоять возле дверцы и чего-то ждать не было смысла, и Алиса вернулась к столику. В ее душе теплилась слабая надежда найти на нем другой ключ или, на худой конец, книжку с правилами по складыванию человека в гармошку (на что надежды было еще меньше). Подойдя к столику, Алиса обнаружила на нем маленький пузырек. "До этого его здесь конечно же не было," - сказала Алиса с возмущением. К горлышку пузырька был привязан бумажный ярлычок, на котором золотистыми крупными буквами красовалась надпись: "ВЫПЕЙ МЕНЯ".
Алиса не спешила следовать этому предписанию. "Ну уж нет!" - думала она, - "Мало ли что там написано. Сперва надо посмотреть, нет ли где-нибудь на пузырьке пометки "ЯД"." Алиса в свое время достаточно наслушалась чудесненьких поучительных рассказиков о детишках, которые попадали в лапы Бармалея, Бабы Яги и прочей нечисти. А все потому, что они забывали простейшие истины: если будешь баловаться со спичками, то непременно обожжешься; если будешь играть с ножиком - порежешься; если выпить из бутылька с пометкой "ЯД", то рано или поздно тебе сделается плохо.
Поскольку на пузырьке больше никаких надписей не было, Алиса отважилась попробовать его содержимое. Она быстро опустошила пузырек, так как вкус жидкости был очень приятным: смесь вишневого пирога, мороженого, ананаса, жаркого из курицы, леденцов и свежевыпеченных булок.
"Поразительное чувство!" - воскликнула Алиса - "Я, похоже, сжимаюсь, как гармошка." И верно, теперь ее рост не превышал и двадцати сантиметров. Алиса обрадовалась, ведь она достигла как раз нужных размеров, чтобы пройти в дверцу. Алиса подождала еще с минуту и посмотрела, прекратила ли она уменьшаться. Сейчас ее очень волновал этот вопрос. Алиса думала: "Если я не прекращу сжиматься, то растаю как пламя свечи. На что тогда я буду похожа? " И она попыталась представить себе пламя сгоревшей свечки, но так и не смогла.
Убедившись, что с ней все в порядке, Алиса направилась к дверце. Но ужас! Она обнаружила, что забыла ключик на столике. Теперь же маленький столик превратился для нее в высоченную башню. Алиса попыталась взобраться на столик по одной из его ножек, но они были слишком гладкими и скользкими. Ей ничего не оставалось, как смотреть на ключик сквозь хрустальную поверхность столика и тихо плакать.
Немножко поплакав, Алиса твердо, даже немножко грубовато, сказала себе: "Довольно! Хватит попусту разводить сырость! Лучше тебе взять себя в руки и забыть эту оплошность." Она, однако, быстро нашла для себя действительно полезный совет (хотя Алиса редко следовала советам). Вообще Алисе нравилось поучать саму себя. Она давала себе советы каждый раз, как только ее глаза наполнялись слезами. Один раз Алиса даже попыталась надрать уши себе за то, что немножко смухлевала, играя сама с собой в крокет. Она часто разыгрывала по ролям двух человек. "Но сейчас," - думала она - "Что толку играть за двоих? Тут, с моими-то размерами, и на одного нормального человека не наберется!"
Так Алиса горевала, пока ее взгляд не упал на небольшую коробочку, блестевшую под столом. Она открыла ее и увидела внутри крохотный (но для нее весьма внушительных размеров) пирожок, на румяной корочке которого изюминками было выложено: "СЪЕШЬ МЕНЯ". Алиса подумала: "Ладно, чего уж терять. Так и быть, съем. Если я от этого увеличусь, то достану ключ. А если еще больше уменьшусь, то смогу пройти и в щелку под дверью. Все равно я попаду в сад!"
Откусив пирожок, Алиса с тревогой стала себя спрашивать: "Я становлюсь больше или меньше? Больше или меньше? " Чтобы узнать это, она все время держала руку прижатой к голове и с удивлением отметила, что ничего не меняется. Впрочем, это вполне естественно, когда ешь пироги. Но Алиса уже настолько привыкла к чудесам, что, когда все шло своим чередом, жизнь ей казалась глупой и бессмысленной. Поэтому она с удвоенной силой принялась за пирожок, и вскоре с ним было покончено.

2 глава

Море слез.

"Чем дальчее, тем хужее и хужее!" - воскликнула Алиса (очередной сюрприз ее так расстроил, что она на мгновение разучилась правильно говорить). - "Ну вот, теперь я растянулась как длиннейшая гармошка в мире! До свидания, ножки мои!" (Алиса угрюмо смотрела, как ее ноги постепенно исчезают внизу из виду). Ей в голову стали приходить одна за другой печальные мысли: "Бедные, бедные мои ножки! И кто же теперь будет натягивать на вас чулки и обувать, дорогие вы мои? ! Я буду слишком далеко, чтобы заботиться о вас. Надеюсь, вы как-нибудь уж там без меня справитесь. Нет, так дело не пойдет! Надо будет почаще уделять им хоть какое-то внимание, а то они совсем меня забудут и начнут ходить куда хотят без моего ведома. Например, можно каждый год на Рождество дарить им по новой паре туфелек."
Алиса стала думать, как же она будет доставлять подарки к ногам: "Иного выхода нет, придется отправлять по почте. Вот смеху-то будет! Это ж надо, отправлять посылки собственным ногам! А как будет выглядеть адрес, а? !

куда: г. Коврик, ул. Возле камина
кому: Правой Ноге Алисы.

Боже мой, какой кавардак у меня в голове!"
К этому времени Алиса вытянулась настолько, что больно стукнулась головой о потолок зала. Она схватила ключик со стола и поспешила к дверце. Бедная Алиса! Теперь с ее-то ростом в четыре метра она могла разве что лежа на полу смотреть одним глазом в дверцу. Попасть же в сад сейчас ей было ни сколько не проще, чем раньше. Алиса медленно села на пол и слезы ручьем полились из ее глаз.
"Как не стыдно плакать такой большой девочке!" - сказала себе Алиса (что большая-то это она верно сказала). - "Ну, будет! Слышишь, немедленно перестань!" На этот раз Алисе не удалось себя успокоить, и вскоре она залила слезами почти весь пол.
Спустя некоторое время Алиса услышала приближающийся мягкий топот чьих-то ног. Она наскоро протерла рукавом глаза, чтобы рассмотреть кто это. А это возвращался уже нарядно одетый Белый Кролик, неся в одной руке пару изящных белых перчаток, а в другой - большой веер. Он ужасно спешил, все время повторяя на ходу: " Ой-ей-ей! Герцогиня просто рассвирепеет, если я заставлю ее ждать. Ай-яй-яй!" Алиса находилась в таком отчаянном положении, что готова была попросить о помощи первого встречного. Поэтому, когда Кролик проходил мимо, она робко, потихонечку окликнула его: "Не будете ли Вы так любезны..." Кролик обернулся, и его глаза мгновенно наполнились таким ужасом, что он выронил перчатки и веер и побежал прочь со всех ног (а точнее со всех лап).
Алиса подняла перчатки и веер. Поскольку в зале стало душно, она стала обмахиваться веером, а тем самым завела разговор сама с собой: "Боже мойКакой сегодня ужасный день! А ведь еще вчера я жила нормальной, спокойной жизнью. Неужели все так сильно изменилось за ночь? Позвольте, но сегодня утром я-то проснулась прежней! Хотя нет, чувствовала я себя как-то уже не так. Ну, хорошо, если я- уже не я, тогда кто я? Как все запутанно!" И Алиса стала перебирать в уме всех своих сверстниц, в которых она могла превратиться.
"Я точно знаю, что я не Аня," - сказала Алиса. - "По крайней мере у меня, в отличии от нее, волосы не курчавые. И конечно же я не Яна. В отличии от нее в школе я учусь хорошо, а потому знаю много того, чего она не знает. А она... У-у-у! Да она почти ничего и не знает! Так что я - это я, а она - это она. А я... О, Боже! Как все сложно! Кстати, надо проверить знаю ли я то, что знаю, то есть то, что до этого знала, в смысле... В общем так: пятью пять - тридцать пять, шестью шесть- сорок шесть, семью семь - ...О, Господи! Так я и до ста не доберусь. Впрочем, таблицу умножения знают все. Лучше взять что-нибудь из географии. Вот, например: Москва - столица Лондона, Лондон - столица Рима, а Рим - ...нет, все совсем не так! Похоже я стала Яной. Может стишок какой вспомню? Ага, пожалуйста! "Ворона и Лиса"." Алиса скрестила руки на груди и стала бойко, прям как на уроке, читать наизусть. Однако голос ее звучал несколько хрипловато, да и слова выходили какие-то странные:

Уж сколько раз твердили миру,
Что нет прекрасней крокодила!
Ряды белых облаков,
Нил течет среди холмов.
На песчаном берегу
Ловит рыбку на уху.
Чешуя как лед блестит.
Воду хвостиком мутит.
У крокодила все на диво --
Лапки, брюшко так красивы!
Нырять он может глубоко
И улыбаться широко.

"Опять не то!" - всхлипнула Алиса, и слезы опять заблестели у нее в глазах, - "Неужели я и в самом деле превратилась в Яну и мне придется жить в ее убогой лачуге, без игрушек...? А сколько теперь мне придется учить заново! Если я Яна, то уж лучше останусь здесь, под землей. Пусть тогда приходят за мной и зовут оттуда, сверху: "Дорогая, мы ждем тебя, поднимайся скорее к нам!" А я даже не взгляну на них и скажу: "Не-е-етСперва назовите, кто я теперь такая." И если мне понравится моя новая личность, тогда поднимусь, а если нет, то буду ждать здесь, внизу, пока не превращусь в кого-нибудь получше. Но..."
"Боже ты мой!" - Алиса не выдержала и расплакалась. - "Какая разница кто я, лишь бы хоть кто-нибудь пришел за мнойЯ так устала сидеть одна-одинешенька в этой дурацкой норе!"
Алиса со вздохом понурила голову, и вдруг увидела, что ее рука была в одной из перчаток, оброненных Кроликом. "Как же так получилось? Должно быть я опять уменьшаюсь" - подумала она. Алиса подбежала к столику, чтобы померить по нему свой рост, и обнаружила, что уже вдвое ниже него и продолжает быстро уменьшаться. Внезапно она поняла, что все дело в веере, которым она непрерывно обмахивалась. Алиса поспешно отбросила его подальше от себя.
"Уф-ф! Чудом спаслась! Еще бы чуть-чуть и от меня бы даже тени не осталось," - облегченно вздохнула Алиса, радуясь, что все еще существует на белом свете. Она все-таки здорово перепугалась. "А теперь в сад!" - весело сказала Алиса и бодро зашагала к дверце. Но вот незадача - дверца вновь оказалась запертой, а золотой ключик по-прежнему лежал на хрустальном столике. "Час от часу не легче! Чем меньше я становлюсь, тем меньше мне везет. Все так плохо, что хуже уже и некуда!" - подумала бедная Алиса.
Только она произнесла эти слова, как поскользнулась и - бу-ултых! - с головой ушла в соленую воду. Сперва она подумала, что каким-то чудом очутилась в море. "Неужели хоть в этом повезло? " - сказала Алиса, отфыркиваясь. - "Если так, то домой я вернусь поездом." Алиса только однажды побывала на пляже и теперь думала, что на любом побережье можно увидеть одно и то же - сплошной муравейник: лодки, сбившиеся в стадо на воде; песок, который виден только возле воды, где копошатся кучки малышей, а дальше загорает народ, даже ступить негде; и все это отгорожено от города частоколом гостиниц и железной дорогой. Но поскольку ни людей, ни лодок не было видно, то она поняла, что просто угодила в лужу слез, которую наплакала, когда выросла до громадных размеров.
"Говорила я тебе, меньше нюни распускать надо!" - ругала себя Алиса, плавая кругами в надежде увидеть где-нибудь сушу. - "Не послушалась, вот и наплакала на свою голову, утонешь в собственных слезах! Скверно... впрочем сегодня все скверно."
В этот момент Алиса услышала, как что-то шлепнулось неподалеку за спиной, обдав ее градом брызг. Она развернулась и подплыла поближе, чтобы рассмотреть, что там плещется в воде. Сначала Алиса не могла понять, что это за чудовище - или кит с ушами, или длиннохвостый бегемот. Но вспомнив о своих крошечных размерах, она сразу же признала в этом чудище обычную мышь, которая также поскользнувшись, угодила в море слез.
"Может, попробовать заговорить с этой мышью? А что толку? Хотя, учитывая, сколько чудес сегодня я повидала, вполне вероятно, что она умеет говорить. В конце концов, попытка - не пытка!" - подумала Алиса. Поразмыслив немного, как бы завязать разговор, она начала: "О, Мыши, приветствую вас! Не обладаете ли вы познаниями о том, как выбраться на сушу? А то я очень устала плавать кругами, о, Мыши!" (Алисе никогда раньше не приходилось разговаривать с мышами, а у брата в учебнике русского языка она видела столбец слов: мышь, мыши, мыши, мышь, мышью, о мыши. Этим и объясняется столь странное обращение к мыши, хотя Алисе оно казалось самым верным в подобной ситуации). Мышь посмотрела на нее с откровенным любопытством и даже как будто подмигнула своим глазом, но так ничего и не ответила.
"Может она по-русски не понимает?" - подумала Алиса. - "Тогда, скорее всего, она англичанка, наверное приплыла вместе с Колумбом." В добавок ко всем своим "обширным" познаниям в области истории, Алиса еще и, мягко говоря, не совсем хорошо ориентировалась в давности событий. Поэтому она ляпнула первое, что ей пришло на ум из ее учебника по английскому языку: "I am a cat!" При этих словах Мышь аж выскочила из воды и, казалось, вся задрожала от ужаса. "Ой! Простите." - поспешно сказала Алиса, поняв, что задела за живое бедного зверька. - "Я совсем забыла, как вы не любите кошек."
"Не люблю кошек?!!" - пронзительно завопила Мышь. - "А ты бы на моем месте любила их?!"
"Ну, конечно нет," - успокаивающе ответила Алиса. - "Не сердитесь на меня." Далее она продолжала говорить как бы сама себе, плывя медленно, с ленцой: "Все таки я как-нибудь покажу вам мою Дину. Уверена, вы сразу же измените свое отношение к кошкам. Вы даже не представляете, какое она милое, безобидное существо. Сядет возле камина вечером и начнет облизывать лапки и умывать мордочку - так забавно! А как приятно она мурчит, когда с ней нянчишься! А как прекрасно она ловит мышей!.."
"Ой, простите!" - взмолилась Алиса, пытаясь придумать, как ей исправить свою очередную ошибку. На этот раз Мышь вся ощетинилась, и она поняла, что та не на шутку рассердилась. Поэтому Алиса поспешила добавить: "Если вы против, мы больше не будем говорить о ней."
"Мы не будем?!" - возмутилась Мышь, дрожа от негодования от носа до кончика хвоста. - "Стала бы я говорить о кошках! Наша семья из поколения в поколение ненавидела их: гадкие, подлые, невоспитанные существа! Даже не упоминай о них при мне!"
"Не буду," - залепетала Алиса, спеша сменить тему разговора, - "А вы... как вы относитесь... м-м-м... к собакам?" Мышь не ответила, поэтому Алиса с воодушевлением продолжила: "У соседей живет очаровательный маленький песик. Я обязательно вас познакомлю с ним! Этакий, знаете ли, маленький коричневый кучерявый пуделек с блестящими черными глазками! Он может приносить брошенную вами палочку, может стоять на задних лапках и просить лакомый кусочек, и еще он знает много-много других команд, я и то всех из не помню. Его хозяин, фермер, говорит, что этому песику цены нет, потому что ко всему к этому он еще и в погребе всех крыс переловил, и... О, Боже!"
"Боюсь, я снова ее рассердила," - подумала Алиса. Мышь уплывала от нее что есть мочи развивая скорость; от нее, как от катера, на воде оставался бурный след.
Алиса стала как можно ласковее звать мышь: "Мышь, дорогая! Вернитесь, пожалуйста! Мы не будем говорить ни о кошках, ни о собаках, раз уж вы так их не любите!" Услышав призывы Алисы, Мышь развернулась и медленно поплыла назад. Ее мордочка была очень бледной ("От возмущения," - подумала Алиса). Подплыв, Мышь предложила с дрожью в голосе: "Давай выберемся на сушу, и я расскажу свою историю. Тогда ты поймешь, почему я так ненавижу собак и кошек."
Выбираться действительно было пора, к этому времени вокруг все просто кишело разными зверьми и птицами. Здесь были Утка, Попугай, Орленок, даже древняя птица Дронт и несколько других странных существ. Алиса наугад выбрала направление, а вся эта разношерстная компания поплыла вслед за ней.

3 глава

Гонка за лидером и рассказ про подлый хвост.

Вид у собравшейся на берегу толпы был скверный - у птиц волочились растрепанные перья, у зверей сосульками слиплась шерсть. С каждого ручьями стекала вода, все продрогли и чувствовали себя как не в своей тарелке.
Перво-наперво стали совещаться, как бы побыстрее пообсохнуть. Несколько минут бурных обсуждений - и, естественно, Алиса стала так свободно общаться с ними, как будто знала их всю жизнь. Так, например, она довольно-таки долго спорила с Попугаем, пока тот не надулся и не положил конец спору одной фразой: "Я старше тебя, а потому знаю лучше." Хотя Алиса и сильно в этом сомневалась, но, поскольку Попугай наотрез отказался сказать, сколько ему лет, спорить дальше было невозможно.
В конце концов Мышь, которая, судя по всему, имела некоторое влияние в этом обществе, выкрикнула: "Сядьте все и послушайте меня! Сейчас я мигом вас высушу!" Все мигом уселись в огромный круг с Мышью в центре и замерли. Алиса не спускала с нее глаз, боясь пропустить слово, так как чувствовала, что простудится, если в скором времени не высушится.
"Кхы-кхы!" - прокашлялась Мышь для солидности. - "Готовы? Это самая сухая, иссушающе-высушивающая вещь, которую когда-либо знала. Потише, пожалуйста!
Колумб (по-латыни - Колумбус, по-итальянски - Коломбо, по-испански - Колон) Христофор (тысяча четыреста пятьдесят первый год, Генуя, - двадцатое мая тысяча пятьсот шестого года, Вальядолид), мореплаватель, по происхождению генуэзец. В тысяча четыреста семьдесят шестом - восемьдесят четвертом годах жил в Лиссабоне и на португальских островах Мадейра и Порту-Санту. Опираясь на античное учение о шарообразности Земли и на неверные расчеты ученых пятнадцатого века, Колумб составил проект западного, по его мнению кратчайшего, морского пути из Европы в Индию. В тысяча четыреста восемьдесят пятом, после того как португальский король отверг его проект, Колумб перебрался в Кастилию, где при поддержке главным образом андалусских купцов и банкиров добился организации под своим руководством правительственной океанской экспедиции..."
"У-ух, ты!" - произнес Попугай, весь дрожа.
"Простите!" - сказала Мышь, нахмурившись, но весьма вежливо - "Вы что-то сказали?"
"Я? Не-е, не я!" - поспешно ответил Попугай.
"Думаю, все-таки Вы," - сердито буркнула Мышь - "Итак, продолжим.
Третья экспедиция (тысяча четыреста девяносто восьмой - тысяча пятисотый годы) состояла из шести судов, три из которых сам Колумб повел через Атлантический океан. Тридцать первого июля тысяча четыреста девяносто восьмого года он открыл остров Тринидад, вошел с юга в залив Пария, обнаружил устье западного рукава дельты реки Ориноко и полуостров Пария, положив начало открытию Южной Америки. Выйдя затем в Карибское море, Колумб подходил к полуострову Арая, открыл пятнадцатого августа остров Маргарита и тридцать первого августа прибыл в город Санто-Доминго (на острове Гаити). В тысяча пятисотом году был по доносу арестован и..."
"По доносу чего?" - спросила Утка.
"Как чего?! Этого, конечно!" - ответила Мышь раздраженно. - "Уж кому-кому, а вам ли не знать, что доносят в таких случаях!"
"Я-то знаю, что если поймала, то уж обязательно донесу до дому, детишкам, червячка или лягушечку какую. Вопрос в том, что донесли до Колумба?" - задумчиво произнесла Утка.
Мышь сделала вид, что не расслышала вопрос и поспешила продолжить: "Был по доносу арестован и отправлен в Кастилию, где был освобожден..." Она внезапно оборвала рассказ и, повернувшись к Алисе, поинтересовалась: "Как ты себя чувствуешь, дорогая?"
"Как и прежде, промокшей насквозь. Эта сухая вещь похоже иссушающе-высушивающе действует на мозги, но не на одежду." - уныло ответила Алиса.
"В таком случае," - произнес каким-то официально-торжественным голосом Дронт, встав во весь рост, - "Объявляю перерыв в первом чтении, вплоть до незамедлительного принятия более энергетических мер для экстренного..."
"Говорите по-русски!" - прервал его речь Орленок. - "Я не понял и половины этих заумных слов. Более того, мне кажется, вы и сами их не понимаете!" Орленок сунул голову под крыло, пряча улыбку, другие же птицы открыто захихикали.
"Все, что я хотел сказать, так это то, что лучший способ высохнуть - Гонка за лидером," - обиженно промолвил Дронт.
"И что же это такое?" - спросила Алиса, но не потому, что ей уж очень хотелось это знать, а потому что Дронт замолчал, как будто выжидая, когда кто-нибудь спросит об этом, но, по-видимому, никто не собирался спрашивать.
"Что ж," - деловито ответил Дронт, - "Лучший способ объяснить, что такое Гонки за лидером - это устроить их." (Думается, что вам может пригодиться эта игра в студеную зимнюю пору, а поэтому расскажу, как это сделал Дронт.)
Сперва он наметил беговую дорожку, отдаленно напоминающую круг ("Форма не имеет значения," - пояснил Дронт). Затем он расставил всех вразброс на дорожке. Никто не отсчитывал: "На старт! Внимание! Марш!" Каждый мог стартовать когда хотел и где хотел. Точно так же каждый устраивал себе финиш. Таким образом это были гонки без конца и без начала. Побегав с полчасика, все довольно-таки хорошо обсохли, и Дронт объявил: "Гонки окончены!" Все мгновенно обступили его и стали наперебой спрашивать, тяжело дыша: "Так кто же лидер?"
Чтобы ответить на этот вопрос Дронту пришлось хорошенечко поразмыслить. Он долго стоял, прижав палец ко лбу (как Менделеев на картинке в учебнике), остальные молча терпеливо ждали. Наконец Дронт огласил свое решение: "Все лидировали и каждый должен получить приз."
"А кто же будет вручать призы?" - спросил его целый хор голосов. "Как кто?! Она, конечно!" - ответил Дронт, указывая пальцем на Алису. Теперь все столпились вокруг Алисы, бесперебойно выкрикивая: "Призы! Призы!"
Алиса растерялась и в отчаянии сунула руку в карман. Там оказалась коробка конфет (к счастью она не успела промокнуть), их-то Алиса и раздала в качестве призов. Каждому досталось как раз по конфетке.
"Знаете, а ведь ей тоже причитается приз," - спохватилась Мышь.
"Конечно!" - ответил Дронт очень серьезно и, повернувшись к Алисе, спросил: "Что еще есть у тебя в кармане?"
"Только наперсток," - грустно промолвила Алиса.
"Давай сюда," - сказал Дронт. Все снова окружили Алису, а Дронт торжественно наградил ее, произнеся короткую речь: "Просим принять от всех нас этот изящный наперсток." По окончании речи раздались бурные аплодисменты.
Алиса подумала о том, как все это нелепо и смешно, но поскольку вид у всех был самый серьезный, она не осмелилась засмеяться. Быстро придумать ответную речь Алиса не смогла, а поэтому просто поклонилась и взяла наперсток, стараясь выглядеть при этом как можно торжественней.
После церемонии награждения стали есть конфеты. Это вызвало много шума и замешательство. Большие птицы недовольно галдели, так как не распробовали вкуса конфет, а те, кто был поменьше, поперхнулись и их хлопали по спинам. В конце концов все завершилось и они снова уселись вокруг Мыши и стали просить ее рассказать что-нибудь еще.
"Помните, вы обещали рассказать мне, почему так ненавидите К и С," - последние слова Алиса произнесла как можно тише, боясь что Мышь опять обидится. Мышь повернулась к Алисе и сказала с дрожью в голосе, грустно и тяжело вздыхая: "Мой длинный рассказ про то, ...что...он, прохвост подлый, однажды... В общем, дело было так."
"Рассказ про хвост длинный - это понятно, но как может быть хвост подлым?" - размышляла Алиса вслух, глядя на хвост Мыши и пытаясь вообразить подлый хвост. Поэтому рассказ мыши представлялся ей примерно так:

Однажды от жары Мышонок
В погребе прохладном захотел укрыться,
И надобно ж беде случиться,
Что там голодный старый рыскал Кот.
Мышонок - ну и пусть.
Хоть чем-то поживиться,
Но делу дать хотя законный вид и толк,
Мурчит: "Как смел пробраться ты в мое жилище
И воровать мое богатство?!"
И сцапал Кот его в свои когтищи.
- Но я...
- Молчи! Знавал твое я братство.
- Но я ни в чем не виноват!
- Судить тебя за кражу буду.
- Но где свидетели, где адвокат?
- Вот здесь тебе я помогу,
И адвоката, и судью - всех заменить смогу.
- И так, статья...
- Но я...
- Короче, приговорен ты к "вышке"!
Таков был суд для бедной серой
мышки.

"Ты совсем не слушаешь! О чем ты только думаешь?" - строго сказала Мышь Алисе.
"Извините," - робко ответила Алиса - "если не ошибаюсь, вы остановились на третьем изгибе хвоста."
"Какой еще изгиб? Зачем ты разговор о каком-то хвосте завязала?!" - спросила Мышь очень сердито, даже несколько грубовато.
"Я хвост завязала? Ох! Простите! Позвольте, я помогу развязать!" - сказала Алиса, всегда готовая кому-нибудь и чем-нибудь помочь, и попыталась отыскать глазами узел на хвосте Мыши.
"Никто, ничего и нигде не завязывал!" - сказала Мышь, вставая и собираясь уходить. - "Для меня эта тарабарщина просто оскорбительна!"
"Я не хотела вас обидеть," - отчаянно защищалась Алиса - "но, знаете, вы такая обидчивая!"
Мышь только зарычала в ответ.
"Вернитесь, пожалуйста, и доскажите свой рассказ!" - крикнула ей вслед Алиса. Остальные подхватили все хором: "Ну, пожалуйста!"
Но Мышь только отрицательно махнула головой и прибавила шагу.
"Как жаль, что она не осталась," - грустно вздохнул Попугай, когда Мышь скрылась из виду. А старая Крабиха, воспользовавшись случаем, сказала своему сыну: "Вот, милый мой! Учись на чужих ошибках, никогда не теряй самообладания!" "Прикуси язык, мать!" - грубо ответил молодой крабик. - "Ты и устрицу доведешь до белого каления!"
"Эх, была бы здесь Дина! Она бы быстро притащила ее обратно," - громко произнесла Алиса, конкретно ни к кому не обращаясь.
"Можно поинтересоваться, кто такая Дина?" - спросил Попугай.
Алиса, всегда готовая рассказать о своей любимице, с радостью ответила: "Это - моя кошка. Вы даже не представляете, как она прекрасно ловит мышейА птичек! Если бы вы только видели, как ловко их она ловит! Только птичка сядет - глядь! - а ее уж нет, одни перышки!" Этот рассказ просто сразил всех наповал. Первыми, одна за другой стали поспешно куда-то собираться птицы. Старая Сорока начала поеживаться и причитать: "Ой, уже пора домойСтановится так поздно, а ночной воздух очень вреден для здоровья!" А Канарейка защебетала с дрожью в голосе: "Дети, домой! Все, хватит! Пора спать!" Так, под разными предлогами, вскоре все до одного разбежались, и Алиса осталась в одиночестве.
"Уж лучше бы я не упоминала о Дине! Похоже, никто ее здесь не любит. А я-то думала, что она самая лучшая кошка в мире. Ох! Дина, моя ты дорогаяУвижу ли я тебя когда-нибудь снова?" - грустно сказала про себя Алиса. Она чувствовала себя такой несчастной и одинокой, что не удержалась и заплакала. Однако вскоре Алиса снова услышала мягкий топот чьих-то шагов. Она мгновенно устремила свой взгляд по направлению звука, все еще надеясь, что это Мышь решила все-таки вернуться и досказать свой рассказ.

4 глава

Взлет ли, падение ли...

Это возвращался Белый Кролик, неторопливо семеня и озабоченно осматриваясь по сторонам, будто потерял что-то. До Алисы доносилось его бормотание: "Ох, Герцогиня! Ах, Герцогиня! Ой, мои бедные лапки! Ай, мои ушки и усикиОна отрубит мне голову, это и ежику понятно! Ну где, где я мог их обронить? !" Алиса сразу поняла, что он ищет те самые белые перчатки и веер. Искренне желая помочь, она стала искать их вокруг себя. Однако ни перчаток, ни веера нигде не было видно. И вообще все как-то изменилось с тех пор, как она переплыла море слез: огромный зал, стеклянный столик и маленькая дверца - все исчезло без следа.
Вскоре Кролик заметил бродившую неподалеку Алису, которая увлеклась поиском, и сердито окликнул ее: "Ася! Что, что ты здесь делаешь? А ну, марш домой и принеси мне перчатки и веер! Мигом!" Алису так испугало столь неожиданное обращение, что она немедленно побежала по направлению, в котором Кролик гневно потрясал лапой. Алиса даже не попыталась объяснить ему произошедшее недоразумение.
"Он принял меня за свою служанку," - думала она, продолжая бежать - "Как же он удивится, когда обнаружит, кто я на самом деле. А пока уж лучше я принесу ему его перчатки и веер, конечно, если найду их." Только Алиса так подумала, как увидела перед собой небольшой аккуратный домик. На двери красовалась медная табличка с надписью "Б. КРОЛИК". Алиса вихрем влетела в домик, даже не постучавшись, и бросилась стремглав по лестнице. Она очень боялась, что прежде чем найдет перчатки и веер, встретит настоящую Асю, и та выставит ее за дверь.
"Как это странно," - рассуждала Алиса - "Я на побегушках у КроликаТак, глядишь, и Дина начнет понукать мною!" И она стала представлять себе дальнейшие события: "Али-иса! Быстренько собирайся на прогулку! - Одну секундочку, няня! Я должна дождаться Дину. Она приказала мне покараулить эту норку, чтобы мышка не убежала." "Только не думаю, что Дине позволят оставаться у нас дома, если она начнет нами командовать," - добавила про себя Алиса.
Тем временем лестница окончилась, и Алиса очутилась в маленькой опрятной комнатке. Ее надежды оправдались - возле окна на столике лежал веер и две или три пары перчаток. Алиса взяла веер, пару перчаток и собралась было уходить, как вдруг ее взгляд упал на крошечную бутылочку, стоящую подле зеркала. На этот раз не было никакой этикетки с надписью "ВЫПЕЙ МЕНЯ". Тем не менее она откупорила ее и пригубила содержимое. "Знаю, уж что-нибудь да произойдет непременно, что бы я ни съела или ни выпила," - подумала Алиса - "Вот и посмотрим, на что этот пузырек способен. Надеюсь, он поможет мне снова вырасти, а то я по-настоящему устала все время быть крошкой!"
Так и случилось, причем намного быстрее, чем она полагала. Не успела Алиса выпить и половины, а уже почувствовала, как голова так сильно уперлась в потолок, что пришлось пригнуться, дабы не свернуть себе шею. Она отбросила бутылочку, сказав про себя: "Это уж через чур, достаточно. Надеюсь больше расти не буду, а то я и без того в дверь не пролезу. Ох, если б я не выпила так много!"
Кошмар! Как же поздно Алиса спохватилась! Она все росла и росла, так что вскоре ей пришлось встать на колени. Через минуту уже и для этого комната стала мала. Теперь Алиса попыталась лечь, уперевшись локтем левой руки в дверь и обвив правой рукой голову. Она продолжала расти. Тогда она использовала последнюю возможность - просунула руку в окно и разместила одну ногу в дымоходе камина. "Теперь я уже ничего не смогу поделать, чтобы ни случилось. Что же со мною будет? " - с ужасом думала она.
К счастью волшебство бутылочки иссякло, рост прекратился. Алисе было очень неудобно, а поскольку возможности выбраться из комнаты не было, она чувствовала себя несчастной. "Как же хорошо было дома!" - думала бедняжка Алиса - "Там ты то и дело не растешь и не уменьшаешься, тобой не командуют всякие там мыши и кролики. Я уже начинаю жалеть, что полезла в эту кроличью нору, к тому же... к тому же все-таки довольно забавно, знаете ли, вести такой образ жизни! Интересно, что же могло произойти со мною? ! Читая сказки, я была убеждена, что в жизни чудес не бывает. И вот, пожалуйста, сейчас я в самой гуще чудес какой-то сказки. Пора уже книжку обо мне писать, давно пора! Вот вырасту и напишу обязательно..."
"Однако, я уже выросла," - добавила Алиса печально - "По крайней мере здесь, в этой комнате, расти больше некуда. Что же это получается, значит я не стану старше? С одной стороны это хорошо - не стану старухой, но с другой - что ж мне всю жизнь зубрить уроки? ! Ох, я ведь этого не вынесу!" "Ну и дурочка же ты, Алиса!" - ответила она сама себе - "Как же ты собралась здесь уроками заниматься? Комнаты едва для тебя-то самой хватает, об учебниках и всем прочем и говорить не приходится!"
Так она продолжала этот диалог, то ругая себя, то оправдывая, пока спустя несколько минут не услышала чей-то голос снаружи: "Ася! Ася!" Алиса умолкла и прислушалась. По лестнице мягко затарабанили шаги - кто-то поднимался, выкрикивая: "Сейчас же неси мне перчатки!" Алиса сообразила, что это Кролик ищет ее, и вся задрожала, сотрясая дом. Она совсем забыла, что теперь в тысячу раз больше Кролика, а потому нет смысла бояться его.
Кролик подошел к двери и налег на нее, силясь открыть. Поскольку дверь открывалась вовнутрь, а локоть Алисы был крепко прижат к ней, у Кролика ничего не вышло. Алиса услышала, как, попыхтев за дверью, он буркнул себе под нос: "Что ж, придется лезть в окно."
"Ах, вот чего ты захотел!" - подумала Алиса. Она подождала, пока Кролик спустится и обойдет дом. Когда, как казалось Алисе, Кролик был под окном, она резко высунула руку, пытаясь схватить его. Поймать кого-либо ей не удалось, зато послышался короткий визг, звук падения и звон разбитого стекла. Из всего этого Алиса сделала вывод, что скорее всего Кролик угодил в теплицу или что-то в этом роде. Затем последовал сердитый крик Кролика: "Пак! Пак! Где ты? " После этого зазвучал голос, который Алиса раньше никогда не слышала: "Конесно тут! Яблоки выкапываю, хосяин!" "Яблоки, значит! Ага, конечно!" - рявкнул Кролик. - "Хватит мне лапшу вешать! Иди и помоги мне выбраться из этой дряни!" (Продолжительное позвякивание и хруст разбитого стекла.)
- Ладно, теперь может ты скажешь мне, Пак, что это там в окне такое?
- Конесно, хосяин! Там рука! (Он произнес это как "люка".)
- Рука? ! Болван! Когда и где ты еще такое видел? Она ж все окно занимает!
- Конесно, хосяин! Но все-таки это рука, как ни крути.
- Да какая разница? ! Все равно нечего ей там делать. Иди и вытащи ее оттуда!
Воцарилось долгое молчание. Теперь Алиса улавливала лишь отдельные фразы, произносимые шепотом: "Конесно, хосяин. Только что-то не нравится она мне, совсем не нравится! Ох, не нравится!.." - "Делай, как я тебе сказал, трус несчастный!"
В конце концов Алиса вновь высунула руку в окно и хватанула по воздуху. На этот раз одновременно раздались два визга и более громкий звон разбитого стекла. "Это сколько ж там теплиц? !" - подумала она - "Интересно, что на этот раз они придумали! Если хотят вытащить меня из окна, то мне остается только желать им удачи! Я не хочу задерживаться здесь ни на минуту дольше!"
После недолго длившейся тишины послышался приближающийся скрип тележных колес и нестройный хор голосов. До Алисы то и дело доносилось:
- Где другая лестница?
- А я чаво? Сказали эту взять. Вон, у Ли какая-то.
- Ли, браток, тащи ее сюда скорее!
- Сюда, сюда! Ага, ставь на угол.
- Да нет! Свяжите их сначала! Во-от!
- Чаво вот-то? ! И до половины не достают даже!
- Ничего, пойде-ет! Хватит с ними сюсюкаться.
- Ли, сюда! Лови веревку!
- Крыша выдержит?
- Осторожнее, шифер хрупкий!
- Ой, шифер ползет!
- Побереги-ись!!! (Оглушительный грохот.)
- Ну, и кто это сделал?
- Ли, конечно!
- Кто по трубе в камин спустится?
- Не-е, я- ни за что! Сам лезь!
- Еще чего!!
- Тогда Ли.
- Эй, Ли! Хозяин сказал, чтобы ты в трубу лез!
"Ага! Так, Ли собрался лезть в камин, вот значит как! Что ж, похоже Ли у них всегда крайний. Я бы не хотела оказаться на его месте. Для моих размеров камин конечно узок, но думаю слегка пнуть-то я смогу!" - подумала Алиса. Она поглубже, насколько смогла, просунула ногу в дымоход камина и затаилась. Долго ждать не пришлось. Вскоре из камина раздался шорох и царапанье- вниз по трубе карабкался какой-то маленький зверек (Алиса не смогла угадать какого вида). Когда он ткнулся в ногу и озабоченно завозился, Алиса сказала себе: "Это Ли," - и, дав резкий пинок, прислушалась, выжидая, что будет дальше.
Первое, что она услышала- как снаружи дружно грянули: "Ли летит!!Летит Ли!!!" Затем раздался крик одного лишь Кролика: "Ловите! Эй, вы там у плетня, ловите же!" Небольшое затишье и снова суетливые выкрики:
- Приподымите ему голову. Вот так, вот так!
- Воды! Воды-ы несите!
- Осторожнее! Смотрите, чтоб не захлебнулся.
- Ну, как это было, дурень старый? Что случилось, а?
- Расскажи-ка нам все как было!
Когда все немного угомонились, раздался слабый писклявый голос ("Это Ли," - подумала Алиса): "Ох, я только знаю... Не так много и знаю-то... Спасибо, у-ух! Мне уже лучше. Однако мне трудно говорить, я слишком перенервничал. Все что я знаю - это то, что я как будто не в трубу, а в дуло пушки залез: что-то как даст в меня, и я как снаряд полетел!" "Это уж точно, лопух ты старый!" - поддакнули остальные. "Мы должны спалить дотла этот дом!" - сказал вдруг Кролик. Услышав такое, Алиса крикнула, что есть сил: "Только попробуйте, я на вас как натравлю Дину!" Сразу воцарилось гробовое молчание.
"Интересно, что же сейчас они делать будут? ! Если бы у них ума хватило, давно бы крышу сняли". Спустя пару минут движение снаружи возобновилось. Было слышно, как Кролик сказал кому-то: "Для начала и тачки хватит." "Тачки чего? " - с тревогой думала Алиса. Но недолго ей пришлось теряться в догадках, в следующую секунду целый град мелких булыжников с грохотом ворвался в окно, некоторые попадали в лицо. "Я подожу конец этому!" - решительно сказала себе Алиса и выкрикнула: "Перестаньте, по-хорошему прошу!" - что породило в очередной раз гробовую тишину. Она с некоторым удивлением заметила, что булыжнички, разбросанные по полу прям на глазах превращались в крохотные пирожки. Алису осенило: "Что если я съем один из них. Наверняка это как-то повлияет на мой рост. А поскольку расти мне здесь уже просто невозможно, то, вероятнее всего, я уменьшусь." Придя к такому выводу, она проглотила пирожок и почувствовала, как в тот же миг стала уменьшаться, что ее ужасно обрадовало.
Как только Алиса уменьшилась достаточно, чтобы пройти в дверь, она поспешила выбраться из дома. Прежде всего она увидела огромную толпу зверей и птиц, собравшуюся у дома. Посреди стояли две морские свинки и поддерживали маленького лисенка Ли, чем-то отпаивая его из бутылочки. Заметив Алису, толпа ринулась на нее, но она побежала прочь изо всех сил и вскоре скрылась в лесной чаще.
"Первое, что я должна сделать - это обрести свой нормальный рост," - размышляла Алиса, бредя по лесу - "Во-вторых, нужно найти дорогу в тот чудный сад. Думаю, на сегодня это лучший план."
Несомненно, план был великолепен, сработан четко и со вкусом. Единственной проблемой было то, что она не имела ни малейшего представления, как его исполнить. Так Алиса шла, погрузившись в раздумья и время от времени озабоченно вглядываясь в просветы между деревьями, пока какое-то отрывистое тявканье прямо над головой не заставило посмотреть ее вверх.
Увиденное повергло Алису в ужас. Сверху на нее смотрел чудовищных размеров щенок, хлопая огромными глазами-тарелками. Он осторожно протягивал к Алисе лапу, пытаясь дотронуться. "Ах, бедняжка, мой ты маленький!" - выдавила из себя она как можно ласковее, силясь при этом посвистеть. Однако вместо свиста получился хрип, поскольку Алиса была страшно перепугана. К тому же ей не давала покоя одна кошмарная мысль о том, что щенок должно быть голоден, и в таком случае с удовольствием съест ее, не смотря на все эти нежности.
Не осознавая толком что делает, Алиса подобрала с земли палочку и протянула ее щенку. Это очень его обрадовало, и он с радостным визгом подпрыгнул, взмыв в воздух всеми четырьмя лапами. Затем щенок кинулся, пытаясь схватить палочку, чем в очередной раз напугал Алису. Она увернулась и спряталась за пышным кустом чертополоха, дабы не быть растоптанной. Но стоило ей показаться с другого края куста, как он опять стремительно бросился на палочку. Но на этот раз щенок переусердствовал, а потому полетел кубарем через куст. "Боже, это очень похоже на игру с бешеным слоном," - подумала Алиса и, рискуя угодить под лапу, снова обежала куст чертополоха. На этот раз щенок стал нападать сериями коротких атак, сопровождаемых хриплым полаиванием. Каждый раз он не столько стремился схватить палочку, сколько пятился назад.
В конце концов щенок выдохся и сел поодаль с высунутым языком, тяжело дыша и прищурив огромные глаза. Алисе это показалось прекрасной возможностью для побега. Не медля ни секунды, она вихрем сорвалась с места. Хотя лай щенка и замер вдали довольно скоро, Алиса бежала, пока совершенно не выбилась из сил.
"А все-таки, какой же милый щеночек попался!" - пробормотала она, прислоняясь к лютику, чтобы отдышаться, и обмахиваясь его листиком- "Я бы с удовольствием подрессировала его, если б... Если б рост мой соответствовал этому! ОхБог ты мой! Я совершенно забыла, что мне необходимо срочно вырасти! Так, так, так! Как же это делается? Ага, думаю мне нужно чего-нибудь такого поесть или попить. Только чего такого - вот в чем вопрос."
Конечно, найти это самое чего-то такое было проблемой. Алиса осмотрелась, но вокруг не было вообще ничего съедобного, одни цветочки да кусточки, кроме... кроме огромного гриба, растущего неподалеку. Алиса подошла к грибу, и оказалось, что она ростом чуть ниже его. Алиса осмотрела его со всех сторон: и снизу, и под ним, и вокруг него- ничего особенного, обычный гриб. Тогда ей пришла в голову идея, как следует осмотреть верх шляпы. Алиса привстала на носочках и посмотрела поверх шляпы и тотчас встретилась взглядом с большой голубой сороконожкой. Она сидела на самой макушке гриба, скрестив все свои сорок рук (или ног), и преспокойно курила длиннющую сигару, не обращая ни малейшего внимания ни на Алису, ни на что другое.

5 глава

Совет сороконожки.

Сороконожка и Алиса некоторое время молча смотрели друг на друга, пока, вынув, наконец, изо рта сигару, Сороконожка не обратилась к Алисе. "Ты кто?" - произнесла она как-то вяло и сонно.
Такое обращение не очень-то располагало к началу разговора. Поэтому Алиса ответила довольно-таки робко: "Я... Я с трудом понимаю, Мадам, кто я сейчас. Точно знаю лишь, кем была сегодня утром, однако, полагаю, с тех пор я изменилась много раз".
Сороконожка в миг оживилась и сурово спросила: "Что ты хочешь этим сказать? Объяснись!"
"Боюсь, я не смогу объясниться", - стала разъяснять Алиса по-прежнему осторожно, поскольку беседа складывалась как-то недружелюбно, - "Со мною произошло столько всего необъяснимого, что я уже не поддаюсь объяснению, поскольку я - уже не я, видите ли..."
"Не вижу", - оборвала Сороконожка.
"Что ж, боюсь, яснее выразиться я не могу", - продолжила Алиса как можно вежливее, - "Начать надо бы с того, что я и сама не могу в этом разобраться. Я нахожу такое обилие перемен в росте за день сильно сбивающим с толку".
"А я нет", - буркнула Сороконожка, продолжая все также не мигая смотреть на Алису.
"Ну, может пока и не находите", - сказала Алиса, - "Но когда вам придется превращаться в куколку - а вы знаете, придется в один прекрасный день - а затем и в бабочку, вот тогда-то, надо полагать вы и почувствуете себя слегка странно. Ведь так?"
"Ничуть", - только и ответила Сороконожка.
"Да-а, наверно у вас чувствительность другая", - предположила Алиса. - "Все, что я знаю так это то, что я бы точно чувствовала себя весьма странно".
"Ты бы! Да кто ты?" - презрительно воскликнула Сороконожка, вернувшись тем самым к началу разговора.
Алиса почувствовала легкое раздражение от этих очень коротких реплик Сороконожки, а потому выпрямилась и весьма жестко заметила ей: "Думаю, сперва вы должны сказать мне, кто вы!"
"Почему?" - преспокойно спросила Сороконожка, в очередной раз обескуражив Алису своим вопросом. И поскольку она не смогла придумать в ответ веской причины, да к тому же Сороконожка, похоже, была совсем не в духе, Алиса решила уйти.
"Вернись!" - окликнула ее Сороконожка. - "У меня есть кое-что важное для тебя!"
Звучало заманчиво, поэтому Алиса повернулась и поспешила обратно.
"Сдерживайся!" - выпалила Сороконожка и смолкла.
"И это все?" - воскликнула Алиса, едва сдерживаясь.
"Нет", - опять-таки коротко ответила Сороконожка и, уставившись в никуда, словно заснула.
Алиса решила, что можно и подождать, спешить-то все равно некуда, может она и скажет что-нибудь стоящее. Сороконожка пару минут шумно попыхтела своей сигарой, затем расплела все свои руки-ноги, вынула ее изо рта и осведомилась: "Так ты думаешь, что изменилась, да?"
"Боюсь, да", - произнесла со вздохом Алиса. - "Я позабыла все, что раньше знала, и рост свой я не могу сохранить и пять минут".
"Не можешь вспомнить что?" - снова спросила Сороконожка.
"Ну, я попыталась рассказать "Ворону и Лису", а вышло что-то несуразное!" - уточнила Алиса с грустью в голосе.
"Расскажи "Бородино"", - задумчиво пробормотала Сороконожка.
Алиса сложила руки за спину и начала:

Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Ты, лысину намазав салом,
Стоишь на голове?
Редки власа твои седые,
Но возникают и в года младые
От этого болезни головные.
А каково ж тебе?!

Сынок, здесь логика простая:
Болеть не будет голова пустая.
Со мною не тягайся тут.
Стоять коль будешь на макушке,
Перед глазами замелькают мушки,
И мозги сквозь твои ушки
Сразу потекут!

Но ты ведь, дядя, очень старый,
Имеешь ты живот немалый.
Как удается, но не ври,
Тебе запрыгивать в окошки,
Куда с трудом залазят кошки,
Когда передвигают еле ножки
Старики к двери?
И молвил он, сверкнув очами:
"Сынок, пусть будет это между нами.
Я гибким остаюсь,
Поскольку по рублю за пачку
У лавочника покупаю жвачку.
Сжевал ее, наверно, тачку!
А хочешь, поделюсь?"

Дядя, тебе только жвачку жевать,
Но как ты смог гуся умять?
Вот в чем вопрос!
Хрустя, разгрыз ты клюв и кости,
Как хищники в голодной злости,
И рты пораскрывали гости,
Когда ты съел поднос.

Я грыз гранит наук пять лет,
Грызусь с женою, встав чуть свет.
Тебе я расскажу,
Как от тренировки упорной такой
Челюсти силой налились большой.
Готов поспорить я с тобой
Кирпич перекушу!

А как же, дядя, верность глаза
Ты отточил, как грань алмаза?
Я не могу понять.
Червяка на нос ты ставишь,
И на носочки чуть привстанешь,
Его подкинешь и поймаешь
Носом раз так пять!

Ну, хватит, парень. Надоело!
Ты думаешь, что нет другого дела,
Как мне тут слушать
Вопросы глупые весь день,
Сидеть с тобою здесь как пень.
Уж надвигается ночная тень,
Пора б покушать!

"Неправильно", - фыркнула Сороконожка. "Боюсь, не совсем правильно", - робко поправила Алиса, - "некоторые слова чуточку изменены". "Неправильно от начала до конца", - решительно провозгласила Сороконожка, после чего на некоторое время повисло молчание.
Первой заговорила опять-таки Сороконожка: "Какого бы роста ты хотела быть?"
"Да мне уже все равно, лишь бы он не менялся так часто, знаете ли", - поспешно ответила Алиса.
"Я не знаю", - буркнула Сороконожка.
Алиса промолчала, до сих пор никто с ней так не пререкался, и она почувствовала, что теряет терпение.
"Сейчас ты довольна?" - поинтересовалась Сороконожка, не заставив себя долго ждать.
"Да, но хотелось бы стать чуть выше", - сказала Алиса - "Восемь сантиметров - такой жалкий ростик".
"Это весьма солидный рост!" - возмущалась Сороконожка, одновременно вставая на дыбы во всю свою длину (она как раз была длиной восемь сантиметров).
"Но я не привыкла к нему", - жалобно оправдывалась бедная Алиса, подумав про себя: "Если б эти существа не были так обидчивы!"
"Со временем привыкнешь", - проворчала Сороконожка, всунула в рот сигару и снова закурила.
На этот раз Алиса терпеливо ждала, когда она опять заговорит. Через минуту-другую Сороконожка выплюнула сигару, зевнула пару раз и потянулась. Затем она слезла с гриба и поползла в траву, обронив на ходу: "Один край сделает тебя выше, другой край сделает ниже".
"Один край чего? Другой край чего?" - подумала Алиса.
"Грибной шляпы", - добавила Сороконожка, так, как если бы Алиса спросила вслух, и тут же скрылась в траве.
Алиса с минуту тщательно осматривала гриб, пытаясь понять, где у него эти самые два края. Задача оказалась не из легких, так как шляпа у гриба была идеально круглой. В конце концов она обхватила грибную шляпу так широко, насколько это было возможно, и отломила каждой рукой по куску.
"Так, а теперь какой из них какой?" - спросила себя Алиса и отгрызла немножко от кусочка в правой руке. В тот же миг она почувствовала мощный удар в подбородок - он столкнулся с ее собственными ногами! Алису здорово перепугали столь неожиданные изменения. Нельзя было терять ни минуты, так как она быстро уменьшалась. Алиса с трудом приоткрыла рот, поскольку подбородок был плотно прижат к туфлям, и принялась за другой кусок гриба из левой руки.

"Ну вот, наконец-то голова свободна!" - воскликнула Алиса с радостью, которая через миг переросла в тревогу, так как она заметила, что плечей нет на месте. Все, что она увидела, глянув вниз, - длиннющую шею, возвышавшуюся, словно скала из моря зелени, которое раскинулось где-то далеко внизу.
"Интересно, чем может оказаться вся эта зеленая масса?" - заговорила сама с собой Алиса - "И куда запропастились мои плечи? И..., о, мои бедные ручки, что ж я вас не вижу-то?" Она пошевеливала руками, пока говорила, но безрезультатно, возникало лишь слабое шевеление там, внизу, среди зелени.
Поскольку, судя по всему, поднять руки к голове не представлялось возможным, Алиса попыталась опустить к ним голову. Она сильно удивилась, когда обнаружила, что шея легко изгибается в любом направлении, точно как змея. Алиса согнула шею в изящную извилину, и спикировала вниз, собираясь нырнуть в зеленое море, которое оказалось ничем иным, как верхушками деревьев, под которыми она бродила до этого. Однако, резкий свист остановил Алису и заставил отпрянуть в тревоге: на нее налетела крупная горлица и стала хлестать ее крыльями по щекам.
"Змея! Змея!" - пронзительно кричала Горлица.
"Я не змея!" - возмутилась Алиса - "отстаньте от меня!"
"А я говорю - змея!" - повторила Горлица, но более мягко, и продолжила как бы навзрыд, - "Я все испробовала, но им, похоже, ничем не угодишь!"
"Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите!" - недоумевала Алиса.
"Я пробовала и корни деревьев, и обрывы вдоль рек, и колючие заросли", - щебетала без умолка Горлица, - "Но эти змеи! Нет для них преград!"
Алису это все больше и больше озадачивало, но она решила, что не стоит перебивать Горлицу, пока она не выговорится.
"И без того нелегко высиживать яйца, а тут еще и змей караулить днем и ночью!" - жаловалась Горлица - "Я ведь за три недели и глаз не сомкнула!"
"Я весьма сожалею, что вам так докучали", - посочувствовала Алиса, начиная понимать, что к чему.
"И вот, только я выбрала самое высокое в лесу дерево", - продолжала Горлица, повышая голос до пронзительного крика, - "Только я подумала, что наконец-то отделалась от них, и, вот, пожалуйста, они уже ползут, извиваясь, с неба! У-у, змея!"
"Но я не змея, говорю же вам!" - сказала Алиса - "Я..., я..."
"Ну, ну! Кто же ты?" - подхватила Горлица - "Вижу, как ты пытаешься что-нибудь выдумать!"
"Я... Я маленькая девочка", - пробормотала Алиса довольно-таки неуверенно, поскольку помнила, сколько уже изменялась за этот день.
"Правдоподобно, что и сказать!" - воскликнула Горлица, выражая полное презрение. - "Уж я-то столько перевидала маленьких девочек на своем веку, но ни одной не видела с такой шеей! Нет, нет, нет! Ты змея, и нечего это отрицать. Сейчас ты еще скажешь, что яиц даже не пробовала!"
"Конечно, я пробовала яйца", - простодушно ответила Алиса, так как была честным ребенком. - "Но, знаете ли, маленькие девочки едят яйца так же, как и змеи".
"Не верю!" - отрезала Горлица. - "Но если это так, то они - разновидность змей, вот и все, что я тебе скажу".
Эта мысль так огорошила Алису, что она некоторое время не могла сказать ни слова. Это позволило Горлице добавить: "Ты ищешь яйца. Я это прекрасно знаю. А потому, какая мне разница, кто ты, маленькая девочка, или змея".
"Зато мне есть разница", - поспешила вставить Алиса - "Не ищу я яйца, вот в чем все дело. А если бы и искала, то ваши были бы мне не нужны: я не люблю их сырыми".
"Что ж, тогда уходи" - мрачно буркнула Горлица, усаживаясь в гнездо.
Алиса поспешила восвояси. Ей приходилось изгибаться к низу, старательно, по возможности, обруливая деревья, так как шея запутывалась в ветвях, и приходилось, то и дело, останавливаться, чтобы распутать ее. Вспомнив, что в руках еще остались куски гриба, Алиса принялась за них, осторожно откусывая то от одного, то от другого. Так она то росла, то уменьшалась, пока ей не удалось установить свой привычный рост.
Сначала Алиса чувствовала себя немного странно, ведь уже столько времени прошло, прежде чем она смогла вернуться к своему росту. Но Алиса вскоре обвыклась и стала, как обычно, разговаривать сама с собой: "Так, полплана выполнено! Ой, сколько ж было хлопот от всех этих перемен! Никогда не знаешь, что с тобой произойдет с минуты на минуту! Но как бы там ни было, теперь я вернула свой рост. Следующая задача - попасть в тот чудный сад. Да, но как? Вот что интересно!"
Только она закончила рассуждать, как тут же вышла на окраину леса. Дальше простиралась обширная поляна, посреди которой стоял маленький домик высотой чуть больше метра. "Кто бы там не жил, я не могу им показаться с таким-то ростом. Они с ума сойдут от страха, увидев меня ", - подумала Алиса и откусила немного гриба из правой руки. И только когда она уменьшилась до двадцати сантиметров, рискнула выйти на поляну и направилась к дому.

6 глава

Поросенок и перец.

Алиса остановилась и постояла минуту-другую, осматривая издали домик и соображая, как ей быть дальше. Вдруг из лесу выбежал лакей в ливрее (только благодаря ливрее она признала в нем лакея, судя же только по его плоской вытянутой физиономии, можно было смело назвать его лососем) и громко затарабанил в дверь костяшками пальцев. В дверях показалась пучеглазая округлая (совсем как у лягушки) физиономия другого лакея, наряженного также в ливрею.
Алиса заметила, что у обоих лакеев головы были просто усыпаны густо напудренными завитушками. Ее разобрало любопытство, что бы все это значило, и она осторожно выбралась на окраину леса, поближе к дому, и прислушалась.
Лосось-Лакей начал с того, что вынул из-под мышки конверт величиной чуть ли не с него самого, и передав из рук в руки другому лакею, торжественно провозгласил: "Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет". Лягушка-Лакей повторил также торжественно, слегка изменив порядок слов: "От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет". Затем они откланялись друг другу, спутавшись при этом своими завитушками.
Алису это так рассмешило, что ей пришлось опять скрыться в лесу, дабы ее не услышали. Когда она снова выглянула из лесу, Лосось-Лакей уже убежал, а другой сидел прямо на земле у входа, тупо уставившись в небо. Алиса робко подошла и постучала в дверь.
"Стучать совершенно бесполезно", - произнес Лягушка-Лакей - "И тому есть два объяснения. Во-первых, потому что я по ту же сторону двери, что и ты. Во-вторых, потому что они там так шумят, что вряд ли тебя услышат".
И действительно, в доме стоял невообразимый гам: непрерывный вопль и чиханье, к тому же время от времени раздавался сильный грохот, будто разбивалось вдребезги блюдо или чайник.
"Да, пожалуй. Тогда как же мне войти?" - спросила Алиса.
"Стучать тогда б имело смысл", - продолжил Лакей, не обращая на нее внимания, - "Если бы нас разделяла дверь. Например, была бы ты внутри, скажем, могла бы постучать, а я бы мог выпустить тебя..."
Разглагольствуя, он при этом все время смотрел в небо, и Алиса подумала, что это крайне невежливо с его стороны. "Однако возможно иначе он и не может", - рассуждала про себя Алиса. - "Ведь у него глаза чуть ли не на самой макушке. Но по крайней мере он мог бы и ответить на мой вопрос".
"Так как же мне войти?" - громко повторила она.
"Я буду сидеть здесь до утра..." - заметил ни с того ни с сего Лакей.
В этот момент дверь распахнулась, и в голову Лакею полетело огромное блюдо, но, лишь чиркнув по носу, разбилось вдребезги о дерево напротив него.
"...Или может даже до послезавтра", - добавил Лакей так спокойно, будто ничего и не произошло.
"Как мне войти?!" - в очередной раз спросила Алиса, но еще громче.
"Войдешь ли ты вообще?" - ответил наконец Лакей - "Вот, знаешь ли, в чем весь вопрос!"
Так-то оно так, конечно, но Алисе не понравилась манера его разговора. "Это просто отвратительно", - пробормотала она себе под нос, - "С ума сойти можно, как все эти созданья умничают-то!" Лакей счел эту паузу в разговоре хорошей возможностью, чтобы еще раз заметить, но уже несколько иначе: "Я буду сидеть здесь бесконечно, день за днем".
"А что же мне делать?" - спросила Алиса.
"Да что угодно", - ответил Лакей и стал что-то насвистывать.
"Ох, с ним бесполезно разговаривать. Он полный дурак!" - в сердцах воскликнула Алиса, открыла дверь и вошла.
За дверью простиралась огромная кухня полная смрада от пола до потолка. Посредине на трехногом табурете сидела Герцогиня и нянчила ребенка. Над очагом сгорбилась кухарка и помешивала суп в огромном котле (похоже, наполненном до самых краев).
"Да-а, прям перечный суп!" - подумала Алиса, когда зачесался нос и страшно захотелось чихать.
Да и воздух был перечный. Даже Герцогиня изредка покашливала, дитя же ревело и чихало не передыхая. И только два существа на кухне не чихали - кухарка и огромный кот, гревшийся у очага с застывшей на морде улыбкой до ушей.
"Будьте так любезны, скажите", - произнесла Алиса немного робея, так как сомневалась, прилично ли начинать разговор первой, еще и с вопроса - "Почему ваш кот так улыбается?"
"Это Чеширский Кот", - ответила Герцогиня, - "Вот почему. Свинья!!!"
Последнее слово она так яростно рявкнула, что Алиса аж подпрыгнула. Но увидев, что оно обращено не к ней, а к ребенку, она набралась смелости и продолжила разговор: "Я и не знала, что Чеширские коты постоянно улыбаются. Я даже и не подозревала, что коты вообще могут улыбаться".
"Все они могут", - отрывисто сказала Герцогиня, - "И многие из них так и делают".
"Странно, почему же я ничего об этом не знаю", - очень мягко произнесла Алиса, радуясь, что удалось завязать разговор.
"Да ты вообще ничего не знаешь", - внезапно отрезала Герцогиня, - "И это факт!"
Алисе совсем не понравился тон этого замечания, и она подумала, что хорошо бы сменить тему разговора. Тем временем, пока она думала над этим, кухарка сняла котел с огня и принялась кидаться в Герцогиню и ребенка всем, что попадало под руку. Первой полетела кочерга, затем на них обрушился град кастрюль, подносов и блюдец. Герцогиня не обращала никакого внимания, даже когда они попадали в нее. Дитя же продолжало безудержно реветь, а потому невозможно было определить, попадала в него посуда или нет.
"Прекратите! Пожалуйста, подумайте, что вы делаете?!" - взмолилась Алиса, мечась из стороны в сторону от страха. "Ой-ей-ей!!! Осторожно, здесь же его драгоценный носик!!!" - завизжала она, когда необычайно огромное блюдо просвистело у лица ребенка, чуть не снеся ему нос.
"Если б каждый думал прежде чем лезть не в свое корыто", - хрипло прорычала Герцогиня, - "Корабли не тонули б!"
"И не в корытах дело", - подхватила Алиса, радуясь возможности блеснуть немного знаниями, - "Например, на "Титанике" их и не было, были шлюпки, но и не в них причина. Отсеки матросы от верхней палубы вовремя второй и третий отсеки и..."
"Отсеки отсеки, значит", - перебила Герцогиня, - "Отсеки ей голову!"
Алиса опешила и не на шутку встревожилась. Она украдкой посмотрела на кухарку, как та воспримет эти неожиданные слова. Но, похоже, кухарка была слишком поглощена помешиванием супа, чтобы вникать в разговор. Успокоившись, Алиса продолжила: "...Я думаю второй и третий, хотя может и четвертый, я..."
"Ай, не приставай ко мне! Цифры меня только расстраивают", - проворчала Герцогиня и принялась убаюкивать ребенка. При этом она напевала нечто вроде колыбельной, резко встряхивая дитя в такт:

Баю-баюшки-баю
Рот разинешь - отлуплю.
Слезы, слюни - надоело!
Досаждаешь больно смело.

Хор:
(в составе кухарки и ребенка)
Агу! Агу-Агу!

Принявшись за второй куплет, Герцогиня стала резко подкидывать дитя под потолок, от чего бедный малыш так завопил, что Алиса еле разбирала слова:

Баю-баюшки-баю
Красным перцем накормлю.
Все ты делаешь назло!
Наказать пора давно.

Хор:
Агу-Агу! Агу!

"Эй! Можешь понянчить его, если хочешь!" - сказала Алисе по завершению своего песнопения Герцогиня и кинула ей ребенка. "Пойду приготовлюсь на игру в крокет с Королевой", - добавила Герцогиня, стоя уже на пороге, и поспешила выйти. Кухарка же послала ей вслед на прощанье сковороду, но чуточку промазала.
Алиса кое-как поймала на лету это, как оказалось, странное дитя, так как ручки и ножки торчали у него в разные стороны (Алиса еще подумала: "Ну прям как у морской звезды"). Удержать же его было еще труднее, поскольку бедняжка стал вертеться и извиваться, очутившись в ее руках, и сопел при этом как паровоз.
Как только Алиса приноровилась (приловчилась) нянчить дитя (простым, но верным способом: спеленала в некий пучок и, держа его за правое ушко и левую ножку, не давала ему вылезти из пеленок), сразу же вышла с ним на свежий воздух. "Не забери я его с собой, они бы точно угробили дитя за пару дней", - подумала Алиса, - "Его там бросить было б преступлением!" она и не заметила, как последнюю мысль произнесла вслух. Малыш в знак согласия хрюкнул (он уже перестал чихать к этому времени)."Не хрюкай!" - сделала замечание Алиса, - "В конце концов, нехорошо так выражаться".
Ребенок снова хрюкнул, чем весьма обеспокоил Алису. Она заботливо заглянула ему в лицо, дабы понять, не случилось ли чего. То, что Алиса увидела, ей совсем не понравилось: из пеленок торчал слишком вздернутый нос, скорее даже хрюшкин пятачок, чем детский носик, и уж совсем не детские, крохотные глазки. "А может он так всхлипывает?" - подумала она и внимательно посмотрела ему в глаза, не блестят ли там слезы. Однако слез не было.
"Ну, так вот, дорогой мой, если ты собираешься превратиться в свинью, то я с тобой возиться не буду. Так что смотри!" - строго сказала Алиса. На что дитя снова всхлипнуло (или хрюкнуло, разобрать было невозможно), после чего некоторое время они шли молча.
Алиса стала уже беспокоиться о том, что ей делать с этим созданьем, когда она придет с ним домой, как вдруг оно хрюкнуло так звонко, что она с испугу заглянула ему в лицо. На этот раз сомнений не могло быть: в руках барахтался ни кто иной, как поросенок, и она поняла, что дальше нянчиться с ним довольно глупо.
Алиса опустила поросенка на землю и, с облегчением наблюдая, как он улепетывает в лес, подумала: "Ребенок с него вырос бы ужасно уродливый, а вот свинья - пожалуй, даже симпатичная". Затем Алиса стала вспоминать других знакомых ей детей, которые растут натуральными свиньями. "Кто бы знал, как изменить их..." - сказала она про себя с сожалением, как вдруг, слегка испугавшись, заметила Чеширского Кота, который притаился в ветвях дерева, стоявшего в двух шагах от нее. Увидев Алису, Кот лишь широко улыбнулся. "Выглядит вполне добродушным, хотя когти у него длиннющие и зубов как у акулы!" - пронеслось у нее в голове, поэтому Алиса прониклась к нему уважением.
"Чеширский Котик", - обратилась она к Коту очень осторожно, поскольку не знала, как он отнесется к ее словам. Кот же только еще шире улыбнулся. "Уф-ф! Пока доволен", - подумала Алиса и продолжила уже увереннее, - "Вы не подскажете, как мне выбраться отсюда?"
"Это смотря куда ты хочешь добраться", - с улыбкой ответил Кот.
"Да мне уж все равно", - вздохнула Алиса.
"Тогда все равно, куда идти", - промурчал Кот.
"Ну, лишь бы прийти куда-нибудь", - добавила Алиса, пытаясь как-то уточнить.
"Куда-нибудь прийти можно, только идти нужно", - объяснил Кот.
Алиса поняла, что с этим нельзя не согласиться, а потому попыталась задать другой вопрос: "А что за люди живут в округе?"
"Вон там живет Сапожник", - ответил Кот, помахав правой лапой и, помахивая левой, продолжил, - "А там - Мартовский Заяц. Наведайся к каждому, они оба ненормальные".
"Но я не хочу общаться с ненормальными", - заметила ему Алиса.
"Ну, уж ничего не поделаешь - мы все здесь ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная", - усмехнулся Кот.
"С чего вы взяли, что я ненормальная?" - удивилась Алиса.
"Должно быть, раз уж ты здесь", - объяснил Кот довольно просто.
Однако Алису такое объяснение вовсе не убедило. Тем не менее она не стала спорить, а задала очередной вопрос: "А с чего вы взяли, что сами-то ненормальные?"
"Начнем с того, например, что собака вполне нормальна. Согласна с этим?" - спросил Кот.
"Пожалуй, да", - согласилась Алиса.
"В таком случае", - продолжил Кот, - "как ты знаешь, собака рычит от злости и виляет хвостом от удовольствия. Я же рычу от удовольствия и виляю хвостом от злости. Значит, я ненормальный".
"Вообще-то я называю это не рычанием, а мурчанием", - поправила Алиса.
"Да называй чем хочешь", - сказал Кот и вдруг спросил, - "Идешь сегодня к Королеве на крокет?"
"Я б с удовольствием пошла, но меня не пригласили еще", - неуверенно ответила Алиса.
"Увидимся там", - муркнул Кот и исчез.
Алису это не очень-то и удивило (она уже привыкла ко всяким странностям), однако она продолжала стоять и смотреть туда, где он только что был. Внезапно Кот снова появился на том же месте и поинтересовался: "Чуть не забыл, а что ж все-таки произошло с ребенком?"
"Превратился в поросенка", - ответила Алиса так спокойно, будто в его возвращении вовсе ничего странного и не было.
"Так и знал!" - пробормотал Кот и в очередной раз исчез.
Алиса подождала с пару минут на всякий случай, если он опять появится и, поскольку этого не произошло, зашагала в направлении, где по словам Кота жил Мартовский Заяц.
"Что я сапожников не видела?" - рассуждала про себя Алиса, - "Мартовский Заяц куда интересней. Кстати, сейчас май, поэтому надеюсь, он не буйный. Ох, лишь бы не такой буйный, не такой как в марте..." Тут она возвела в своих мольбах глаза к небу и... встретилась взглядом с Котом, сидящим в ветвях.
"Как ты сказала "в поросенка" иль "котенка"?" - спросил он, улыбнувшись до ушей.
"Я же сказала "в поросенка"", - ответила Алиса, - "И вообще, прекратите так резко исчезать и появляться, - голова уже кружится!"
"Хорошо", - согласился Кот и стал исчезать, начиная с кончика хвоста так медленно, что улыбка долго еще одиноко парила в воздухе.
"Ну и ну!" - подумала Алиса - "Кот без улыбки - это понятно, но улыбка без кота! Такое чудо я впервые в жизни вижу!"
Алисе не пришлось долго идти, вскоре из-за деревьев показался дом, который, судя по внешнему виду, мог принадлежать только Мартовскому Зайцу: печные трубы в виде заячьих ушей, кровля, крытая серым мехом.
Дом был так велик, что Алиса не рискнула подойти к нему ближе, пока не откусила грибной шляпы из левой руки. Но и тогда она подошла с опаской, тревожно бормоча при этом: "А вдруг он еще буйный?! Ох, хотела ж пойти к Сапожнику!"

7 глава

Безумное чаепитие.

Зря Алиса так переживала. Мартовский Заяц вместе с Сапожником сидели за столом, накрытым прям перед домом в тени огромного дуба. Они пили чай и беседовали, облокотясь как на подушку на Сурка, который втиснулся между ними и сочно храпел, уткнувшись лицом в тарелку. "Сурку наверно очень неудобно", - подумала Алиса, - "Хотя он спит и ничего не чувствует".
Стол был длиннющий, однако все трое скучковались с угла и заголосили (кроме Сурка - он спал), завидев Алису: "Мест нет! Нет мест!"
"Да здесь полно мест!" - возмутилась Алиса и плюхнулась в огромное кресло во главе стола.
"Вина?" - живо предложил Мартовский Заяц.
Алиса окинула взглядом стол и, не увидев ничего кроме чая, заметила: "Что-то не видно никакого вина".
"А никакого и нет", - подхватил Мартовский Заяц.
"В таком случае не очень-то и вежливо с вашей стороны предлагать его мне", - рассердилась Алиса. На что Мартовский Заяц тут же ответил: "В любом случае не очень-то и вежливо с вашей стороны подсаживаться к столу без приглашения".
"Не знала, что это только ваш стол", - растерялась Алиса, - "Ведь он накрыт больше чем на трех".
"Тебе б подстричься", - ляпнул невпопад Сапожник. Он долго перед этим удивленно смотрел на нее, и вот, наконец-то заговорил.
"Научитесь сначала не делать личных замечаний", - сурово отрезала Алиса, - "Это просто хамство".
От этих слов у Сапожника глаза стали по пятаку, и все что он смог вымолвить - это: "Что общего между вороной и диваном?"
"Вот, совсем другое дело, повеселимся немного! Загадки я обожаю!" - подумала Алиса и уже вслух добавила, - "Думаю я смогу ответить".
"Ты говоришь, что знаешь ответ?" - спросил Мартовский Заяц.
"Ну да", - подтвердила Алиса.
"А знаешь ли ты, что говоришь?" - продолжал допытываться Заяц.
"Конечно знаю", - поспешно ответила Алиса, - "В конце концов...В конце концов я говорю, что знаю. Да какая разница? Это одно и то же."
"Ни одно и то же, нисколечко!" - возразил Сапожник, - "Разве нет разницы, как сказать: "Я вижу, что ем" или "Я ем, что вижу"".
"Разве нет разницы, как сказать: "Я дышу пока сплю" или "Я сплю пока дышу"", - пробормотал, скорее всего сквозь сон, Сурок.
"Для тебя никакой разницы", - заметил Сапожник.
На этом разговор оборвался, и с минуту вся компания сидела молча. Тем временем Алиса пыталась вспомнить все, что знала о воронах и диванах. А знала она, как оказалось, немного. Первым прервал молчание сапожник. Он вынул вдруг из кармана часы и, повернувшись к Алисе, спросил: "Какое сегодня число?" при этом Сапожник не переставал тревожно поглядывать на них и, то и дело встряхивая, прикладывать к уху.
Алиса немного подумала и ответила: "Четвертое".
"Отстают на два дня!" - вздохнул Сапожник и пробурчал, сердито взглянув на Мартовского Зайца, - "Говорил же тебе, не пойдет в часы сливочное масло!"
"Это было лучшее масло", - мягко возразил мартовский Заяц.
"Ну да, только с крошками", - проворчал Сапожник, - "тебе не следовало намазывать его хлебным ножом".
Взяв из рук Сапожника часы, Мартовский Заяц уныло посмотрел на них. Затем он помешал часами чай в своей чашке и снова взглянул на них. Не найдя ничего лучше сказать, Мартовский Заяц грустно повторил: "Это было лучшее масло".
Алиса все это время с любопытством смотрела через его плечо и наконец заметила: "Какие смешные часы! Показывают число, но не показывают время!"
"Чего смешного?" - пробормотал сапожник, - "Можно подумать, твои часы показывают год?!"
"Конечно нет", - охотно ответила Алиса, - "Но мне такие часы и не нужны, ведь один и тот же год длится так долго".
"Ну вот, поэтому и мне такие не нужны", - пояснил Сапожник, чем ужасно озадачил Алису. Хотя Сапожник изъяснялся русским языком, в его словах Алис а не нашла ни капли смысла. А потому она как можно вежливее сказала: "Я не совсем вас понимаю". На что Сапожник лишь заметил: "Сурок опять спит", - и вылил ему на нос немножко горячего чая.
Сурок встревожено помотал головой и, не открывая глаз, протараторил: "Конечно, конечно, я только хотел сказать тоже самое".
"Отгадала загадку?" - спросил Сапожник, снова повернувшись к Алисе.
"Нет, сдаюсь", - ответила она, - "Какой же ответ?"
"Понятия не имею", - провозгласил Сапожник.
"И я", - вставил Заяц.
Алиса устало зевнула и заметила: "Думаю лучше заняться чем-нибудь другим, чем просто терять время на загадки, у которых нет ответа".
"Если б ты знала Время так, как я", - возмутился Сапожник с ужасом в глазах, - "то так просто б не говорила о его потере. Потерять ЕГО?!!"
"Не понимаю, что вы имеете в виду?" - недоумевала Алиса.
"Конечно нет!" - воскликнул Сапожник, презрительно вскидывая голову, - "Скажу больше, у тебя непременно возникнут проблемы со Временем, если так к нему относиться!"
"Возможно и возникнут со временем", - осторожно согласилась Алиса, не понимая до конца, о чем речь, - "Хотя у меня уже были проблемы со временем, поэтому-то я и бросила на время уроки музыки".
"Ага! В этом-то и дело", - самозабвенно продолжил Сапожник, - "С ним нельзя наживать проблем. Подружись ты с ним, и оно ради тебя бы все что хочешь с часами сделало. Поэтому не надо на Время бросать что попало, в том числе и уроки. Достаточно лишь намекнуть ему в девять утра, например, когда начинаются уроки. И все! В миг бы завертелись стрелки - не успеешь оглянуться, а уже полвторого, обед!" (При этих словах Мартовский Заяц грустно шепнул себе под нос: "Об этом только и мечтаю!")
"Конечно было бы неплохо", - задумчиво произнесла Алиса, - "Да только, знаете ли, мне есть совсем бы не хотелось".
"Сперва возможно-то и нет", - сказал Сапожник, - "Но ты б могла держать стрелки на пол второго сколько угодно долго".
"А-а, значит вы вот так и делаете?" - спросила Алиса, начиная понимать, что к чему.
"Не, не я", - ответил Сапожник, печально покачав головой. "Мы поссорились со Временем еще в марте прошлого года, знаешь, как раз прежде чем этот совсем одурел", - пояснил он, тыча чайной ложкой в Мартовского Зайца, и стал рассказывать, как это было, - "Королева устроила грандиозный концерт, в котором и я среди прочих должен был выступать. Ну я и решил спеть свою любимую:

"Тили-дили, трали-вали,
Все ватрушки поделили,
Чай по кружкам разливали..."

Да наверное ты знаешь эту песню?"
"Ну, что-то такое я слышала", - ответила Алиса, пораженная этим песнопением.
"Тогда ты в курсе, дальше так идет", - радостно продолжил Сапожник и стал горлопанить, хрипя и визжа от усердия на все лады, --

"Все с ума тут посходили,
Целый месяц пировали.
Тили-дили, трали-вали..."

Тут неожиданно Сурок вздрогнул и запел во сне: "Тили-дили, трали-вали..." Это сонное мычание длилось так долго, что дабы это прекратить Сапожнику и Зайцу пришлось щипать его.
"Ну так вот", - возобновил рассказ сапожник, как только уняли Сурка, - "Едва я допел первый куплет, вдруг Королева как заревет: "Да он просто убивает время!!! Отрубить ему голову!!!""
"Жуть как жестоко!" - воскликнула Алиса.
"И с тех пор время отвернулось от меня!" - уже печально продолжил сапожник, - "Теперь всегда шесть часов".
"Так вот почему на столе так много чайной посуды?" - догадалась Алиса.
"Да, именно потому", - тяжело вздохнул Сапожник, - "У нас нет времени мыть посуду, ведь всегда время пить чай".
"Значит вы постоянно пересаживаетесь, двигаясь вокруг стола, так?" - спросила Алиса.
"Конечно так", - ответил Сапожник, - "По мере загрязнения посуды".
"А когда возвращаетесь к началу, что тогда?" - допытывалась Алиса.
"Переменим-ка, пожалуй, тему", перебил Мартовский Заяц, зевая, - "А то мне уж начинает надоедать это. Пусть лучше, вот, девушка что-нибудь расскажет".
"Боюсь, я ничего такого и не знаю", - пролепетала Алиса, довольно-таки растерявшись от этого предложения.
"Тогда пускай Сурок расскажет! Сурок, проснись!" - воскликнули Сапожник и Заяц и одновременно ущипнули его с обоих боков.
Сурок медленно открыл глаза и произнес хриплым голосом: "Я и не спал и, между прочим, слышал каждое ваше слово, болваны".
"А ну, расскажи-ка нам историю!" - воскликнул Заяц, прыгая от нетерпения.
"Да, пожалуйста!" - попросила Алиса.
"И побыстрее, а то уснешь, не дорассказав", - добавил Сапожник.
"Жили были три сестрички, и звали их Аля, Валя, Галя", - начал Сурок, страшно тараторя, - "А жили они на дне колодца..."
"Чем же они питались?" - спросила Алиса, поскольку ее всегда страсть как интересовали вопросы кухни.
"Они питались медом", - ответил Сурок после некоторого раздумья.
"Ну, знаете, так не бывает", - мягко возразила Алиса, - "иначе они были бы больны".
"Правильно", - согласился Сурок, - "Они и были тяжело больны".
Алиса попыталась хоть слегка представить себе такую невероятную жизнь. Однако в связи с этим у нее возникла куча вопросов, поэтому она и задала еще один: "А почему они вообще жили на дне колодца?"
"Еще чаю?" - предложил Алисе Мартовский Заяц, причем очень настойчиво.
"А я еще и не пила", - обиженно заметила ему Алиса.
"Если ты не пила еще чаю", - вмешался Сапожник, - "то спокойно можешь выпить и еще чаю".
"Ваше мнение никого не интересует", - огрызнулась Алиса.
"Ага, кто же теперь делает личные замечания?!" - возликовал Сапожник.
Алиса не нашла, что сказать, а поэтому молча налила себе чаю и сделала бутерброд с маслом. Затем она повернулась к Сурку и повторила свой вопрос: "Так почему ж они жили на дне колодца?"
Сурок как и в первый раз немного подумал и ответил: "Это был медовый колодец".
"Таких колодцев нет в природе!" - Алиса начала не на шутку сердиться. Однако Сапожник и Заяц зацыкали на нее: "Цыц! Цыц, кому говорят!" Сурок же надулся и проворчал: "Не можешь быть вежливой, сама рассказывай".
"Нет, нет, продолжайте!" - весьма смиренно попросила Алиса, - "Я больше не буду перебивать вас. Согласна, один может и есть где-то".
"Один, вот еще!" - все еще возмущался Сурок. Тем не менее, поворчав, он согласился продолжить: "И так, эти три малютки учились отливать, знаете ли..."
"И что же они отливали?" - спросила Алиса, мгновенно забыв свое обещание.
"Мед", - ляпнул Сурок, на этот раз совсем уж не подумав.
"Я хочу чистую чашку. Давайте передвинемся", - перебил Сапожник и пересел на соседний стул.
Его примеру последовал Сурок. На стул Сурка пересел Мартовский Заяц. Алиса же нехотя заняла место Зайца. Ей теперь было гораздо неудобнее, поскольку он только что опрокинул кувшин с молоком в свое блюдце. И только Сапожник получил выгоду от этого пересаживания.
Алисе не хотелось снова обидеть Сурка, поэтому очень осторожно поинтересовалась: "Не могу, однако, понять, из чего же они отливали мед?"
"Из переполненного водой колодца можно отлить воду? Так почему же нельзя отлить мед из медового колодца? Эх ты, дурочка!" - объяснил Сапожник.
"Но ведь все было на дне в колодце", - напомнила Алиса Сурку, не принимая во внимание последнее объяснение.
"Конечно, в колодце был день на все", - согласился Сурок, но запутался в словах и так запутал бедняжку Алису, что та еще долго не перебивала его.
"Они учились отливать..." - продолжил Сурок, зевая и потерев глаза, так как сильно захотел спать, - "И отливали медальоны в виде всякой всячины... всего, что начинается с буквы "М"..."
"Почему с "М"?" - удивилась Алиса.
"А почему бы и нет?" - заметил Мартовский Заяц.
Алиса промолчала.
Тем временем Сурок закрыл глаза и уже было задремал, но тут же подскочил от щипка Сапожника и, коротко взвизгнув, затараторил дальше: "...с буквы "М", как то: мышеловки, месяц, мысли, множество... Ты видела когда-нибудь медальон в виде множества множеств. Кстати, надеюсь, ты знаешь, что такое множество множеств?"
"Ну, если уж вы спрашиваете", - ответила Алиса, сильно смутившись, - "то сказать по правде - не знаю".
"Не знаешь, так и не говори!" - буркнул Сапожник.
Эту грубость Алиса уже не смогла вынести. Возмущению ее не было предела, а потому он встала из-за стола и направилась обратно в лес. Сурок мгновенно уснул. Остальные же не обратили на ее уход никакого внимания, даже не смотря на то, что Алиса нарочно раза два оборачивалась в надежде, что они ее окликнут. Когда Алиса обернулась в последний раз, то увидела, как Сапожник и Заяц пытались запихнуть Сурка в чайник.
"Чтоб я еще когда-нибудь сюда вернулась!" - в сердцах воскликнула Алиса, пробираясь среди деревьев, - "Я еще не видела более сумасшедшего чаепития!"
Выговорившись, она вдруг заметила в одном из деревьев дверь и подумала: "Очень странно! Хотя о чем это я, сегодня все странно. Так почему бы и не войти?" Алиса вошла вовнутрь и снова очутилась в том самом огромном круглом зале, возле того же хрустального столика. "Ага, ну на этот раз я сделаю все по умному", - сказала она себе, взяла золотой ключик с хрустального столика и отперла дверцу, ведущую в чудный сад. Затем Алиса принялась грызть кусочек гриба (она на всякий случай хранила его в кармашке) пока не уменьшилась сантиметров до тридцати. После чего она быстренько шмыгнула в дверцу и, миновав небольшой коридорчик, наконец-то очутилась среди тех чудесных цветов и прохладных фонтанов.

8 глава

Королевский крокет.

Возле самого входа в сад рос огромный куст белых роз. Вокруг него суетились три садовника и старательно перекрашивали розы в красный цвет. Алисе показалось это весьма странным, и она подошла поближе, дабы получше рассмотреть, что происходит. Приблизившись, она услышала, как один из садовников возмущался: "Смотри что делаешь, Пятерка! Перестань меня забрызгивать краской!"
"Я тут ни причем", - угрюмо оправдывался Пятерка, - "Семерка толкнул меня в локоть". На что Семерка пробурчал, вскинув голову: "Ну-у, конечно, Пятерка! У тебя всегда другие виноваты".
"Кто бы говорил!" - съехидничал Пятерка, - "Я тут слышал, как Королева еще вчера сказала, что по тебе топор плачет".
"А почему?" - поинтересовался садовник, который затеял всю эту перебранку.
"А это уж тебя не касается, Двойка!" - огрызнулся Семерка.
"Это почему ж не касается?! Не хочешь сам говорить, так я ему расскажу, - потому что этот балбес на кухню вместо лука притащил луковицы тюльпана".
Семерка отшвырнул кисть и полез было на рожон: "Ах так, да среди всей этой несправедливости..!" - но тут его взгляд упал на стоявшую рядом и любопытно смотревшую на них Алису, и он резко осекся. Остальные также обернулись, смолкли, и все трое низко поклонились.
"Скажите, пожалуйста, зачем вы красите эти розы?" - обратилась к ним с вопросом Алиса, слегка стесняясь.
Пятерка и Семерка молча посмотрели на Двойку. Двойка тихо ответил за всех: "Видите ли, госпожа, дело в том, что здесь должен был быть красный куст роз, мы же по ошибке посадили белый. Если, не дай бог, Королева заметит это, не сносить нам головы. Так что, как видите, госпожа, мы изо всех сил стараемся до ее прихода пере..." В этот момент его прервал испуганный крик Пятерки, который все это время с тревогой смотрел вглубь сада: "КоролеваКоролева!" И все трое бухнулись на землю вниз лицом. Послышался топот множества ног. Алиса завертелась по сторонам, страстно желая посмотреть на Королеву.
Первым показался грозный отряд из десяти крестоносцев, но вооруженных почему-то дубинами. Все солдаты сильно походили на садовников: такие же плоские и прямоугольные, с торчащими по углам руками и ногами. Вслед за охраной также в две колонны маршировали десять придворных шутов с бубнами. На почтительном расстоянии от них, держась за руки, парами резво двигались в припрыжку королевские дети. Их также было десять. Все были одинаково наряжены в одежды, вышитые сердечками. Затем следовали гости, в основном короли с королевами, среди которых Алиса заметила белого Кролика. Он прошел мимо, не заметив Алису, поскольку взволнованно лопотал с гостями, постоянно улыбаясь на каждое их слово. После показался Червонный Валет, который с важным видом нес на пурпурной бархатной подушке королевскую корону. Замыкали шествие КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА ВСЕЯ ЧЕРВЕЙ.
Алису мучили сомнения, должна ли она распластаться подобно садовникам или нет. Но она никак не могла вспомнить, что слышала когда-либо такое правило церемоний. "К тому же, что толку в этих шествиях", - думала Алиса, - "если все уткнутся лицом в землю и ничего не увидят". Поэтому она осталась стоять, как стояла и ждала с замиранием сердца.
Когда эта процессия целиком выстроилась напротив Алисы, все дружно остановились и уставились на нее. А Королева сурово спросила у Валета: "Кто это?" На что тот лишь с улыбкой поклонился.
"Болван!" - рявкнула Королева, гневно потрясая головой, и обратилась к Алисе, - "Как тебя зовут, дитя?"
"Меня зовут Алиса, ваше величество", - очень вежливо ответила она, добавив про себя, - "Чего мне бояться?! В конце концов они его лишь колода карт".
"А эти кто?" - спросила Королева, тыча пальцем в садовников, распластавшихся вокруг куста роз. Она не могла сама определить, садовники ли они либо солдаты, придворные или собственные дети, поскольку со спины у всех карт рубашки одинаковы.
"Откуда мне знать? Мое не дело!" - бойко ответила Алиса, сама удивившись своей смелости.
Королева побагровела от злости, с минуту испепеляла ее звериным взглядом и стала орать во всю глотку: "Отрубить ей голову! Отрубить...!!"
"Чушь!" громко и решительно воскликнула Алиса, и Королева осеклась.
Король взял ее под руку и мягко промолвил: "Одумайся, дорогая, ведь она еще дитя!"
Королева сердито отдернула руку и буркнула валету: "Переверни этих!"
Валет исполнил приказание очень осторожно, носком сапога.
"Встать!!!" - оглушительно заверещала Королева. Садовники дружно вскочили и принялись кланяться налево и направо: Королю, Королеве, их детям и всем кому ни попадя.
"Прекратить!" - взвыла Королева, - "От вас уже голова кружится!" Затем, подойдя к кусту роз, продолжила: "Ну, и что вы тут делали?"
"Ваше величество", - стал покорно признаваться Двойка, опускаясь на одно колено, - "Мы пытались..."
"Вижу!" - оборвала его Королева, разглядывая розы, - "Отрубить им головы!" Шествие двинулось далее. И только три солдата остались позади, чтобы привести приговор в исполнение. Несчастные же садовники бросились к Алисе просить защиты.
"Никто вас не тронет!" - утешила их Алиса и спрятала садовников в стоящий поблизости огромный цветочный горшок. Солдаты порыскали вокруг с минуту-другую, разыскивая их, а затем преспокойно замаршировали прочь догонять остальных.
"Головы отрублены?" - гаркнула Королева.
"Голов нет, ваше величество" - звонко отрапортовали солдаты.
"Прекрасно!" - крикнула Королева, - "Играть в крокет умеешь?"
Солдаты молча смотрели на Алису, поскольку вопрос, по всей видимости, задан был ей.
"Да!" - также по-военному отчеканила Алиса.
"Тогда пошли!" - рыкнула Королева, и Алиса примкнула к шествию, размышляя на ходу, чего ей теперь ожидать.
"Денек хороший... хороший очень выдался", - раздался рядом робкий голос. Оказалось, Алиса шла в паре с Белым Кроликом, который все это время тревожно заглядывал ей в лицо.
"Очень", - согласилась Алиса, - "А где Герцогиня?"
"Тише! Тише!" - чуть дыша, залепетал Кролик. Оглянувшись испуганно через плечо, он привстал на цыпочки и шепнул ей на ухо: "Она приговорена к смерти".
"Какие она совершила преступления?" - поинтересовалась Алиса.
"Говоришь, она заслужила сожаления?" - переспросил Кролик.
"Да что вы", - ответила Алиса, - "Я вовсе не сожалею. Я спросила: за что?"
"А-а! Она выдрала за уши Королеву..." - только начал Кролик рассказывать, как Алиса просто покатилась со смеху. "Ох, тише!" - испуганно зашептал он, - "А то Королева услышит. Видишь ли, она сильно опоздала, и Королева сказала..."
"По местам!" - скомандовала Королева громовым голосом, и народ стал разбегаться во все стороны, постоянно сталкиваясь друг с другом. Тем не менее через пару минут все заняли свои места и игра началась.
Алиса никогда раньше не видела такого поля для крокета: повсюду то ямы, то канавы, вместо крокетных шаров живые ежи, а вместо молотков - фламинго, дугами же служили те самые солдаты-крестоносцы, которые встали на четвереньки и выгнули спины.
Первой трудностью для Алисы стало использование фламинго в качестве молотка. Она довольно-таки удобно ухватила фламинго, зажав его туловище под мышкой так, что лапы свисали позади. Однако стоило Алисе выпрямить ему шею, чтобы как следует ударить клювом по ежу, фламинго тут же сгибал ее и заглядывал в лицо с таким недоумением, что нельзя было не рассмеяться. Как только она обратно откидывала ему голову и собиралась начать все с начала, то к своему великому разочарованию обнаруживала, что еж уже развернулся и уползает в траву. В добавок ко всему, куда бы еж ни покатился, везде на его пути попадалась то яма, то канава. Да и солдаты то и дело распрямлялись и бродили по полю с места на место.
Так, помучавшись, Алиса вскоре пришла к выводу, что эта игра весьма трудная.
Все играли одновременно, не дожидаясь свой очереди, то и дело ссорясь и устраивая драки из-за ежей. Тем самым вскоре вывели из себя Королеву, и она заметалась по полю, ежесекундно выкрикивая направо и налево: "Отрубить ему голову! Отрубить ей голову!"
Алисе становилось не по себе. Конечно, она еще не попалась под руку Королеве, но ведь это могло произойти в любую минуту. И Алиса это прекрасно понимала. "Что же тогда со мною будет?" - думала она со страхом, - "Ведь их здесь хлебом не корми, лишь бы обезглавить кого-нибудь. Просто поразительно, что кто-то еще остался в живых!"
Алиса озиралась по сторонам, ища спасения и размышляя о том, получится ли уйти незаметно. Вдруг она заметила странное явление в воздухе. Сперва Алиса сильно удивилась, но, присмотревшись, признала в нем знакомую зубастую улыбку. "Да это ж Чеширский Кот. Теперь хоть будет с кем поболтать".
"Как дела?" - поинтересовался Кот, как только пасть его приобрела достаточные для этого очертания.
Алиса подождала, пока наметятся глаза, и тогда кивнула. "С ним бесполезно говорить", - подумала она, - "пока уши не появятся или одно из них по крайней мере". Но уже через минуту обозначилась вся голова целиком. Алиса отпустила своего фламинго и стала описывать ход игры, сильно радуясь, что обзавелась слушателем. А Кот, похоже, решил, что его и так хорошо видно, и кроме головы ничего больше не появилось.
"Я думаю, они играют крайне нечестно", - начала жаловаться Алиса, - "Все так сильно скандалят, что сами себя не слышат. И правил в игре, видимо, вообще никаких нет, а если и есть, то их никто не соблюдает. Вы даже не представляете, какой кавардак создается за счет того, что абсолютно все здесь живое. Видите, например, вон ту дугу? Так вот, через нее согласно очередности я должна прокатить шар, а она прогуливается совершенно на другом конце поля. Только что мне нужно было крокировать ежа Королевы, а он убежал, увидев, что мой к нему подкатывается!"
"Кстати, как тебе нравится Королева!" - тихо спросил Кот.
"Совсем не нравится. Она так ужасно..." - отвечала Алиса и вдруг заметила, что сзади стоит Королева и подслушивает их. Поэтому Алиса продолжила уже в другом духе: "...здорово играет в крокет, что финал игры очевиден".
Королева разулыбалась и прошла мимо.
Затем подошел Король и, с большим любопытством рассматривая голову Кота, спросил: "С кем ты тут разговариваешь?"
"Вот, позвольте представить вам моего приятеля, Чеширского Кота", - сказала Алиса.
"Что-то не нравится мне его морда", - надменно промолвил Король, - "Тем не менее он может поцеловать мне руку, если ему так хочется". На что Кот заметил ему: "Совсем не хочется!"
"Не дерзи! И нечего так на меня коситься!" - возмутился Король, прячась за Алису.
"Лишь кот косится на монарха", - заступилась за него Алиса, - "Я где-то читала об этом, только не помню где".
"В таком случае нужно его убрать!" - очень твердо решил Король и позвал проходившую мимо Королеву, - "Дорогая, я хочу, чтобы ты убрала этого кота!"
У Королевы был только один метод разрешения любых проблем, даже самых малых. "Отрубить ему голову!" - рявкнула она, даже не обернувшись.
"Я сам схожу за палачом", - с радостью вызвался Король, что и поспешил сделать.
Алиса решила пока вернуться и посмотреть, как идет игра, тем более что с поля снова доносился голос Королевы, вопившей в истерике от ярости. Уже трех игроков, проворонивших свою очередь, она приговорила к смерти. Алисе все это совсем не понравилось: стояла такая неразбериха, что невозможно было понять, где ее очередь. Так что она поспешила отправиться на поиски своего ежа.
Еж был занят дракой с другим ежиком, что показалось Алисе прекрасной возможностью сбить одного другим. Все бы хорошо, да только оказалось, что фламинго забрел в другой конец сада, где, как она видела, тщетно пытался взлететь на дерево.
Пока Алиса поймала и принесла фламинго, драка закончилась, и оба ежа скрылись. "Хотя, это уж не так и важно", - подумала Алиса, - "Все равно отсюда все дуги ушли". Так что она запихнула фламинго под мышку, дабы он опять не убежал, и пошла обратно еще немного поболтать со своим приятелем. Когда Алиса вернулась к Чеширскому Коту, то с удивлением обнаружила, что вокруг его головы собралась огромная толпа. Здесь шел жаркий спор между палачом, Королем и Королевой. Они одновременно орали друг на друга. А остальные же с угрюмым видом молчали.
Стоило Алисе приблизиться, как все трое обратились к ней за помощью в решении спора. Поскольку свои доводы они повторяли ей также хором, то Алиса не скоро поняла их.
Палач заявил, что нельзя отрубить голову, если нет тела, от которого ее отрубить, и что он никогда ничем подобным не занимался и не собирается в свои-то годы.
Король упорно доказывал, что все, что имеет голову, может быть обезглавлено, и нечего разводить демагогию.
Королева решительно заявила, что если сей же миг не будет сделано хоть что-то с этой головой, то полетят головы всех присутствующих (поэтому-то все и выглядели так хмуро и озабоченно).
Алиса не нашла ничего лучшего посоветовать, как: "Это кот Герцогини. Было бы лучше ее спросить об этом".
"Она в тюрьме. Тащи ее сюда", - сказала Королева палачу, и тот пулей умчался.
Тем временем голова кота стала потихоньку испаряться, и когда палач вернулся с Герцогиней, совсем исчезла. Король с палачом принялись рыскать взад и вперед, разыскивая Кота, остальные же вернулись к игре.

9 глава

История Минтакраба.

"Голубушка, ты не представляешь, как я рада снова тебя видеть!" - пролепетала нараспев Герцогиня, нежно взяв Алису под руку, и они пошли вместе.
Алиса очень обрадовалась тому, что Герцогиня находилась в таком славном расположении духа. Она подумала, что возможно только перец был причиной ее свирепости тогда, на кухне.
"Когда я буду герцогиней", - сказала себе Алиса (правда, несильно-то и надеясь на это), - "Я хочу, чтобы на моей кухне совсем не было перца. Суп без него и так хорош".
"Да, да, вероятнее всего это только перец заставляет людей так горячиться," - продолжала рассуждать она, радуясь своему открытию, - "от уксуса становятся кислыми, а от касторки человек наполняется горечью, а... а от доброй порции мороженого и всего такого дети добреют. Если б взрослые знали это, то не скупились бы на сладкое..."
Алиса так увлеклась, что совершенно забыла о Герцогине. Поэтому она слегка вздрогнула, когда у самого уха раздался ее голос: "Ты о чем-то задумалась, дорогая, что и заставило тебя умолкнуть. Я пока затрудняюсь сказать тебе, что есть мораль сего, но обязательно вспомню через минутку".
"А может, и нет никакой морали", - осмелилась предположить Алиса.
"Что ты, что ты, деточка! Мораль имеет все, стоит только ее найти!" - поучительно сказала Герцогиня Алисе, плотнее прижимаясь к ее боку.
Алисе весьма не нравилась эта близость. Во-первых, потому что Герцогиня была очень уродлива. Во-вторых, потому что ее подбородок приходился как раз в плечо Алисе, а это был острый, неудобный, подбородок. Тем не менее, поскольку Алисе не хотелось быть невежливой, она терпела, насколько это было возможно.
"Теперь игра идет намного лучше", - сказала Алиса, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
"Именно так", - согласилась Герцогиня, - "И мораль сего: Любовь, ты зла! Из-за тебя тонули даже корабли!"
"А кто-то говорил, что это из-за необдуманных поступков!" - намекнула ей Алиса.
"Ах, да!.. Хотя это тоже самое", - ответила Герцогиня, сильнее вдавливая свой маленький острый подбородок Алисе в плечо, - "И мораль сего: Смысл слово бережет".
"Как же она любит находить во всем мораль!" - подумала Алиса.
"Полагаю, тебе интересно, почему я не беру тебя за талию", - произнесла Герцогиня, спустя некоторое время, - "Все дело в том, что мне неизвестны повадки твоего фламинго. Установить мне их опытным путем?"
"Он может укусить", - предупредила Алиса, поскольку ей вовсе не хотелось участвовать в этом опыте.
"Сущая правда", - воскликнула Герцогиня, - "Фламинго и горчица - оба кусаются. И мораль сего: От жизни собачей птица бывает кусачей".
"Но ведь горчица - не птица!" - заметила Алиса.
"Как всегда ты права", - согласилась Герцогиня, - "Как ясно ты изъясняешься!"
"Это полезное ископаемое, по-моему", - сказала Алиса задумчиво.
"Ну конечно же! Как раз здесь поблизости ведутся обширные разработки горчичных залежей. И мораль сего: Работа - не волк, в лесу не лежит", - подхватила Герцогиня, которая, похоже, готова была согласиться со всем, чтобы Алиса ни сказала.
"А, вспомнила!" - воскликнула Алиса, пропустив мимо ушей сказанное, - "Это овощ. Она не похожа на овощ, но это так".
"Полностью с тобой согласна", - снова поддакнула Герцогиня, - "И мораль сего: Будь сама собой - или, проще говоря, - Не будь такой, какой ты не кажешься другим, кому ты показалась бы такой, какой была бы, если б не казалась другим такой, какая ты есть тогда, когда ты покажешься другим такой, какой ты была".
"По-моему я бы лучше поняла, если бы записала это", - очень вежливо сказала Алиса, - "А так я не успеваю следить за вашими словами".
"О! Это еще ничего, по сравнению с тем, как я могу сказать при желании!" - ответила Герцогиня тоном глубокого удовлетворения.
"Пожалуйста, не утруждайте себя, пытаясь сказать длиннее", - поспешила попросить Алиса.
"Ну что ты, о труде не может быть и речи!" - обрадовалась Герцогиня, - "Дарю тебе все, что я до этого сказала",
"Ничего себе подарочек! Хорошо хоть на дни рождения таких пока не дарят!" - подумала Алиса, но не решилась сказать это вслух.
"Опять задумалась?" - спросила Герцогиня, еще сильнее ткнувшись подбородком в плечо Алисе.
"В конце концов вправе я подумать?!" - резко отозвалась Алиса, поскольку ее это начинало раздражать.
"Ровно столько, сколько свиньи вправе летать. И мор..." - произнесла Герцогиня.
Алиса сильно удивилась тому, что голос Герцогини оборвался прям посреди ее любимого слова "мораль", и рука ее задрожала в руке Алисы. Подняв голову, Алиса увидела Королеву. Она стояла, преграждая им путь, скрестив руки на груди и хмуря брови, словно тучи.
"Добрый день, ваше величество", - начала было Герцогиня дрожащим тихим голосом.
"Так, я тебе делаю последнее предупреждение", - заорала на нее Королева, топнув ногой, - "Сейчас должна исчезнуть либо ты, либо твоя голова! Причем немедленно! Выбирай!!!"
Герцогиня сделала свой выбор и вмиг скрылась из виду.
"Пошли играть", - сказала Королева уже Алисе.
Алиса так испугалась, что ни слова не могла произнести в ответ, лишь медленно последовала за ней на крокетное поле.
Гости, воспользовавшись отсутствием Королевы, отдыхали в теньке. Но стоило им завидеть ее, тут же поспешили вернуться к игре. Королева только буркнула, что еще одна секунда промедления стоила бы им жизни.
Во время игры Королева не переставала ругаться с гостями и орать: "Отрубить ему голову!!! Отрубить ей голову!!!" Тех, кого она приговаривала, арестовывали солдаты, переставая, конечно же, при этом быть дугами. Таким образом, примерно через полчаса не осталось ни одной дуги, и все игроки за исключением Короля, Королевы и Алисы были приговорены к смерти и арестованы.
Королева совершенно выбилась из сил и, остановившись, чтобы перевести дух, спросила у Алисы: "Ты еще не повидалась с Минтакрабом?"
"Нет", - ответила Алиса, - "Я даже не знаю кто это".
"Да это тот, из кого делают крабовые палочки и варят суп", - пояснила Королева.
"Я никогда не видела ни его... ни его головы", - добавила Алиса.
"Тогда пошли, и он расскажет тебе свою историю", - сказала Королева.
Когда они уходили, Алиса услышала, как Король потихонечку сказал толпе арестантов: "Вы все помилованы". "А вот это уже хорошо!" - подумала Алиса, ее страшно угнетало количество намеченных Королевой казней.
Вскоре они наткнулись на Грифона (для тех, кто не знает, объясняю - крылатого льва с орлиной головой), дремавшего на солнышке. "Вставай, лежебокаПроводи эту девочку к Минтакрабу, пусть послушает его историю. А мне нужно вернуться посмотреть ряд казней, назначенных мною на сегодня", - сказала Королева и удалилась, оставив Алису один на один с Грифоном. Внешность этого создания Алисе конечно не нравилась, однако с ним было куда безопаснее, чем со свирепой Королевой. Поэтому Алиса покорно ждала.
Грифон встал, протер глаза и, проводив взглядом Королеву, пока та не скрылась из виду, хихикнул. "Смехота!" - сказал он то ли себе, то ли Алисе.
"Что смехота?" - спросила Алиса.
"Да вон она", - ответил Грифон, - "Это все ее фантазия. Знаешь, ведь она никого и не казнит. Пошли!"
"Все тут только и говорят "пошли"," - думала Алиса, не спеша следуя за ним, - "За всю мою жизнь, никогда раньше мною так не понукали! Никогда!"
Долго идти не пришлось. Вскоре они увидели Минтакраба, одиноко сидящего на небольшом обломке скалы. Подойдя ближе, Алиса услышала душераздирающие вздохи, и ей стало очень жаль его. "О чем он горюет?" - поинтересовалась Алиса у Грифона. На что тот ответил в том же духе, что и прежде: "Это все его фантазия. Знаешь, ведь ему и горя нет. Пошли!"
Когда они пришли, Минтакраб лишь молча взглянул на них большими рыбьими глазами, полными слез.
"Со мною девочка. Она хочет узнать твою историю, действительно хочет", - обратился к нему Грифон.
"Я расскажу ей", - отозвался Минтакраб таинственно и приглушенно, - "Садитесь оба, и ни слова, пока я не закончу!"
Алиса и Грифон уселись, после чего несколько минут длилось гробовое молчание. "И когда же он закончит, если и не начинает?" - подумала Алиса, но терпеливо ждала.
"Когда-то я был настоящим крабом", - произнес наконец Минтакраб, после чего снова повисла тишина, нарушаемая лишь постоянными тяжкими всхлипами Минтакраба да периодическим урчанием Грифона: "Хр-р-р!"
Алисе так и хотелось встать и сказать: "Спасибо за столь увлекательную историю", - но продолжала молча сидеть, поскольку ей почему-то казалось, что должно ведь быть продолжение.
"Когда мы были маленькими", - в конце концов продолжил Минтакраб уже спокойнее, продолжая тем не менее время от времени всхлипывать, - "Мы ходили в морской лицей. Классным руководителем у нас была старая Черепаха. Мы предпочитали звать ее Сомом..."
"Почему сомом, если он был черепахой?" - спросила Алиса.
"Потому что Георг Симон Ом лучший в области акустики. Вот мы и звали Черепаху с Омом проводить у нас занятия совместно", - сердито ответил Минтакраб, - "Какая ты, право, глупая!"
"Тебе должно быть стыдно задавать такие наивные вопросы", - добавил Грифон. После этого оба молча уставились на Алису, которая и без того готова была сквозь землю провалиться. В конце концов, Грифон обратился к Минтакрабу: "Продолжай, старина! Не тяни резину!"
Минтакраб возобновил рассказ со слов: "Да, мы ходили в морской лицей, хотя, возможно, ты и не веришь этому..."
"Я такого не говорила!" - перебила Алиса.
"Говорила!" - буркнул Минтакраб.
"Прикуси язык!" - вставил Грифон, прежде чем Алиса снова раскрыла рот.
"Мы получили лучшее образование, ведь фактически днем мы всегда ходили учиться..." - продолжил Минтакраб.
"Я тоже ходила не в вечернюю школу", - заметила ему Алиса, "Так что не стоит так гордиться этим".
"И платные курсы проходили?" - спросил Минтакраб с легкой тревогой в голосе.
"Да", - ответила Алиса, - "Мы брали дополнительно уроки французского, музыки..."
"И стирки?!" - вставил Минтакраб.
"Конечно нет!" - ответила Алиса пренебрежительно.
"Уф-ф! Значит эта ваша школа была не так хороша", - с великим облегчением вздохнул Минтакраб, - "Вот в нашем лицее у нас в договорах писалось: "Французский, музыка и стирка - платно"."
"Живя-то на дне моря, могли бы это и не изучать", - заметила Алиса.
"А я и не мог это изучать", - ответил со вздохом Минтакраб, - "Я проходил лишь обычную программу".
"И что в нее входило?" - полюбопытствовала Алиса.
"Ну, литра и правокачание, прежде всего", - стал вспоминать Минтакраб, - "Затем различные отрасли арифметики: соление, выбивание, дурение и ужижение..."
"Я никогда не слышала об ужижении. Что это такое?" - рискнула спросить Алиса.
"Никогда не слышала об ужижении?!" - воскликнул Грифон, удивленно всплеснув лапами, - "Надеюсь, ты хоть знаешь, что такое утверждение?"
"Да", - неуверенно ответила Алиса, - "Это значит... твердо... увериться... или утвердить что-нибудь, или..."
"Вот именно", - подхватил Грифон, не дав ей закончить, - "И если ты после этого говоришь, что не знаешь ужижения, то ты полная простофиля".
Алиса не решилась продолжать расспрос на эту тему, а потому обратилась к Минтакрабу: "Что еще вы изучали?"
"Ну, у нас была ужасория", - стал перечислять по пальцам (точнее по клешням) Минтакраб, - "Древняя и новейшая ужасория, затем водография, затем выливание - преподавателем выливания был старый морской угорь, который раз в неделю учил нас чертению, скальптуре и демонстративно-раскладному искусству".
"И на что это было похоже?" - поинтересовалась Алиса.
"Ну, сам-то я не смогу тебе это показать", - ответил Минтакраб, - "Тут нужен кто-то очень гибкий, не то что я. А Грифон это никогда не учил".
"Времени не было", - оправдывался Грифон, - "Потому что я ходил к языковеду. Он был старый краб, действительно был".
"А я никогда к нему не ходил", - сказал со вздохом Минтакраб, - "Говорят, он учил конскому и тарабарскому".
"Да, да, да", - подтвердил Грифон, вздохнув в свою очередь, и оба создания закрыли мордочки лапами.
"А сколько занятий в день было у вас?" - поспешила Алиса переменить разговор.
"Десять пар в первый день, девять - следующий и так далее", - ответил Минтакраб.
"Какое странное расписание!" - воскликнула Алиса.
"На то они и пары, чтоб постепенно испаряться изо дня в день", - заметил ей Грифон.
Эта мысль оказалась настолько новой для Алисы, что она изрядно обдумала ее, прежде чем продолжить разговор: "Значит, одиннадцатый день - выходной?"
"Конечно", - ответил Минтакраб.
"И что же потом, на двенадцатый день?" - продолжала любопытствовать Алиса.
"Ну, хватит об уроках", - перебил Грифон весьма решительным тоном, - "Давай теперь о развлечениях. Расскажи-ка что-нибудь".

10 глава

Омаровая кадриль.

На берегу пустынных волн
Плясал народ веселья полн.
То вынырнет на брег, то занырнет глубоко.
Улитка и Лещ
Смотрелись как-то одиноко,
Лишь на песке топталась та пара.
"Ну же! Давай, поддай-ка ты жару!" --
Лещ Улитку подгоняет --
"Сзади Баклан мне на хвост наступает.
Смотри, как Черепаха и Омар
Ловко гарцуют!
Пот с них ручьем, как из чайника пар.
Только так кадриль и танцуют!"

Я уверен, ты хочешь, конечно же хочешь
кадриль со мною плясать!
Я уверен, ты можешь, неужели не можешь
энергичнее их танцевать?

"Омары и крабы на камнях нас ждут.
Закружат все вместе, в волну окунут!" --
Звал в синее море напрасно
Улитку чешуйчатый друг --
"Ты только представь как же это прекрасно!"
Улитка Лещу, косясь, отвечала:
"Уж больно это далеко!"
Дрожа от страха продолжала:
"К тому же море глубоко!"
Не понял Лещ в чем все тут дело --
Улитка плавать не умела.

Неужель ты не хочешь, конечно же хочешь
нырнуть на минуточку!
Ну хотя бы ты можешь, неужто не можешь
поплавать хоть чуточку?

"Пойдем окунемся в пучину морскую
на суше по влаге соленой тоскую" --
Упрямый Лещ не хотел отставать
От бедной Улитки --
"На расстояния любые мне наплевать!
Подумай сама, ну чего тут бояться
Подальше отплыть должна ты стараться
От этой линии береговой
Тогда станет ближе берег другой.
Ну поплыли ж, Улитка моя дорогая,
Там ждет нас с тобою пляска другая!"

Я знаю, ты можешь, конечно же можешь
до брега другого доплыть!
Я знаю, ты хочешь, неужто не хочешь
там хороводы водить?

"Спасибо, мне очень понравился танец и особенно эта забавная песенка про леща", - сказала Алиса, сильно радуясь тому, что наконец-то эта свистопляска закончилась.
"Ах да, к стати о леще", - пробормотал Минтакраб, - "Ты конечно же видела его?"
"Да, очень часто, садясь обеда..." - стала отвечать Алиса, но резко осеклась, не желая напоминать Минтакрабу о еде.
"Хм-м, где находится Аддис-Абеба город, я-то знаю. А вот Садясь-Абеда..." - сказал задумчиво Минтакраб, - "Впрочем, это неважно. Раз уж ты часто виделась там с лещом, то прекрасно должна знать, как он выглядит".
"Кажется да", - стала вспоминать Алиса, - "Он держит свой хвост в зубах и весь в сухарных крошках".
"Ну, насчет крошек, это тебе показалось", - продолжил Минтакраб, - "Все крошки волной бы смыло. А вот хвост у него действительно в зубах. И все потому..." Тут Минтакраб зевнул, закрыл глаза и обратился к Грифону: "Расскажи ей почему и все такое".
"Все потому", - стал рассказывать Грифон, - "что пойдет бывало лещ с омарами потанцевать. Ну, они и кинули леща в море. Ну, ему и пришлось лететь далеко. Ну, он и прикусил мигом свой хвост. Ну, он и не смог зубы разжать. Ну и все".
"Большое вам спасибо", - поблагодарила Алиса, - "Было очень интересно. Сегодня я столько узнала о леще, как никогда раньше!"
"Пустяки, если хочешь, я могу рассказать тебе еще больше", - обрадовался Грифон, - "Например, знаешь ли ты, почему его называют лещом?"
"Я никогда не задумывалась над этим", - ответила Алиса, - "И почему же?"
"Он участвует в изготовлении туфлей и сапог", - очень важно провозгласил Грифон, чем окончательно озадачил Алису.
"В изготовлении туфлей и сапог?!" - удивленно повторила она.
"Вот у твоих туфлей какой блеск?" - спросил Грифон, - "Ну-у, то есть чем их натирают?"
Алиса посмотрела себе на ноги и слегка задумалась, прежде чем дать ответ: "Их натирают гуталином, кажется".
"Во-о-от! Значит, блеск гуталиновый", - произнес Грифон загадочным тоном и стал объяснять дальше, - "А у нашей обуви блеск лещиновый, так как натираем ее лещом. Так и знай!"
"А из чего же ее тогда делают?" - весьма удивленно спросила Алиса.
"Чтобы можно было ходить по воде, из чего делают сапоги? - Из резины. А чтобы можно было ходить под водой, их делают, конечно же, из лещины и тины", - довольно-таки раздраженно ответил Грифон, - "Это даже килька знает!"
"На месте леща я бы сказала этому баклану: "Держись-ка от меня подальше, пожалуйста! Оставь в покое меня и мой хвост!"" - задумчиво пробормотала Алиса, которая все еще находилась под впечатлением от кадрили.
"Что ты. Что ты!" - воскликнул Минтакраб, - "Ни то что лещ, вся рыба с ума сходит по бакланам, жить без них не может!"
"Что, серьезно?" - сильно удивилась Алиса.
"Куда уж серьезней", - ответил Минтакраб, - "С какой бы рыбешкой я ни повстречался, только и слышишь: "Ой, знаешь, я тут собираюсь поехать отдохнуть на бакланах". А я им и говорю, что, конечно же, отдыхать лучше всего на бакланах. Ведь там лучшие пляжи в мире!"
"Вы хотите сказать, что лучшие пляжи на Балканах?" - уточнила Алиса.
"Я хочу сказать то, что говорю", - ответил Минтакраб, обидевшись. А Грифон поспешил вставить: "Ну, хватит. Расскажи лучше о своих приключениях".
"Я могла бы рассказать вам о своих приключениях... начиная с утра", - робко предложила Алиса, - "О вчерашнем рассказывать нет смысла, поскольку тогда я была совсем другой".
"Объясни-ка все с самого начала", - попросил Минтакраб. Но Грифон нетерпеливо воскликнул: "Нет! Нет! Сперва приключения! Объяснения слишком много времени отнимают." Поэтому Алиса стала описывать свои приключения с того момента, когда она впервые увидела Белого Кролика. Сначала Алиса слегка обеспокоилась, так как эти создания очень близко придвинулись к ней с обоих боков, вытаращили свои глазищи и широко разинули пасти. Однако она постепенно набралась смелости, ведь ее слушатели совершенно притихли. И только когда Алиса дошла до того, как она читала Сороконожке "Бородино", и у нее вышло все не так, Минтакраб прервал молчание.
Он глубоко вздохнул и сказал: "Это очень странно!"
"Да, все это необычайно странно!" - добавил Грифон.
"Все не так", - задумчиво пробормотал Минтакраб и обратился к Грифону, - "Я хотел бы, чтобы она и сейчас чего-нибудь почитала наизусть. Скажи ей, а?!" При этом он умоляюще посмотрел на Грифона так, как будто тот обладал некой властью над Алисой.
"Встань и прочти "Лягушка и Вол"!" - сказал Грифон повелительным тоном.
"Как же все эти создания любят приказывать и спрашивать уроки!" - подумала Алиса, - "Все равно, что в школе!" Тем не менее, она встала и начала читать. Однако Омаровая кадриль так затуманила ей голову, что Алиса с трудом осознавала, что говорит. А слова, и правда, выходили весьма странные:

Омар, издалека увидевши Кита,
Затеял в смелости с ним поравняться.
Отлив. Акула уплыла.
И ну для храбрости принаряжаться,
Начистил пуговки, потуже ремень затянул,
Подобно панку дыбом чуб поставил.
В коралловое зеркало он заглянул
И на нос пудры сахарной добавил.
Перед ракушками Омар хвалился:
"Акула - слабая медуза,
Вчера я с нею бился.
Избил ее от головы до пуза.
Теперь боится нас с Китом!
Да я ее одним хвостом!.."
И от усилий покраснел,
До вечера он распинался.
Прилив. Акулу проглядел,
И от Омара хвост остался.

"Это несколько отличается от того, что я учил в детстве", - заметил Грифон.
"А я вообще никогда такого не слышал", - возмутился Минтакраб, - "Просто бессмыслица какая-то!"
Алиса промолчала. Присев, она закрыла ладонями лицо и думала с горечью о том, вернется ли когда-нибудь все на свои места.
"Нет, ну пусть все-таки объяснит мне, как это..." - недоумевал Минтакраб.
"Да не может она объяснить это!" - оборвал его Грифон, - "ПродолжайСледующая строка..."
"И все же, как мог Омар в прилив медуз добавить и на нос хвост поставить?" - настаивал Минтакраб, - "Что это вообще такое?!"
"Это первая фигура в танце", - ляпнула в ответ Алиса первое, что взбрело в голову. А в голове ее все окончательно до ужаса перемешалось, и она страсть как хотела переменить разговор.
Но Грифон не уступал упорством Минтакрабу и повторил: "Продолжай! Следующая строка начинается так: "Пример такой на свете не один...""
Алиса не решилась ослушаться, даже будучи уверенной, что все снова будет не так. А потому она продолжила с дрожью в голосе:

Пример такой на свете не один.
Однажды знатный гражданин
Видел, как в летний теплый денек
Сова и Пантера делили пирог.
Пантера рычала, пирог доедая,
Сове же досталась тарелка пустая.
Расщедрившись ложку Сове отдала,
Сама же и ножик, и вилку взяла.
Час для последнего блюда настал.
Уж сам догадайся, десертом кто стал...

"Ну и что толку продолжать нести всю эту чушь?" - перебил Минтакраб, - "Не объяснив одного, приниматься за другое?! Такой путаницы я еще не слышал!"
"Да уж, тебе лучше перестать", - согласился Грифон, чему Алиса была только рада.
"Может нам попробовать другую фигуру Омаровой кадрили?" - предложил Минтакраб, - "Или может ты хочешь, чтоб Минтакраб спел другую песню?"
Ох, песню, пожалуй! Если, конечно, Минтакраб не против", - ответила Алиса с таким пылом, что Грифон даже обиделся. "Что ж, о вкусах не спорят!" - пробурчал он, - "Ладно, дружище, спой ей "Крабовый суп"!"
Минтакраб глубоко вздохнул и стал петь, захлебываясь слезами:

Минтакрабовый суп наварист и густ
Ждет тебя он в горячей тарелке.
С ним не будет желудок твой пуст,
Это ясно и плюшевой белке!
Минтакрабовый суп, чудеснейший суп
Ты поймешь это сразу, если не глуп.

Минта-а-акрабовый суп!
Суп, суп Минта-а-краба!
Минтакрабовый суп!
Минтакрабовый суп наварист, душист,
Даже если не бросишь лавровый ты лист.
Пиццей травись и выжжет дуп-
ло в животе перец красный.
Шоколада вкусней Минтакрабовый суп
Из всей еды самый он безопасный!

Минта-а-акрабовый суп!
Суп, суп Минта-а-акраба!
Минта-а-крабовый суп!

"Снова припев!" - взвыл Грифон. Только Минтакраб опять запел, как вдруг вдалеке послышался клич: "Суд начинается!!!"
"Пошли!" - вскрикнул Грифон и, схватив за руку Алису, помчался, не дожидаясь конца песни. "Что за суд хоть?" - задыхаясь от бега, спросила Алиса. Грифон только обронил на ходу: "Пошли!" - и ускорил бег. А попутный ветерок все реже и реже доносил до них с моря обрывки тоскливого припева:

Суп, суп Минта-а-краба!
Минта-а-акрабовый суп!

11 глава

Кто украл пироги.

Когда Алиса с Грифоном прибежали, вокруг Короля с Королевой всея Червей, восседавших на троне, собралась огромная толпа. Здесь были птицы и звери всех мастей. Кстати и вся колода карт была в сборе. Среди карт охраняемый двумя солдатами стоял и Валет, закованный в цепи. Возле Короля стоял Белый Кролик, держа в руках пергаментный свиток и тонкий рожок. В самом центре зала суда на стол взгромоздили огромный поднос с пирогами. У пирожков был такой аппетитный вид, что от одного только взгляда на них у Алисы заурчало в животе. "Поскорее бы суд закончился", - подумала она, - "да раздали бы эти вкусности, чтоб подкрепиться". Однако, судя по всему, надеяться на это не приходилось. Поэтому Алиса принялась рассматривать все вокруг, дабы скоротать время.
Она никогда раньше не присутствовала на уголовном процессе, зато читала об этом в книжках. И теперь Алиса с огромным удовольствием обнаружила, что может назвать всех участников процесса. "Вон судья, так как он в пышном парике", - сказала она про себя.
Между прочим, судьей был Король. Корону он нелепо напялил поверх парика, что, видимо, причиняло ему значительные неудобства, да и смотрелось это как-то неподобающе.
"Это вот скамья присяжных", - продолжала проверять себя Алиса, - "А те двенадцать животных на ней (она назвала их животными, поскольку тут были и звери, и птицы), скорее всего и есть присяжные". Последнее слово она повторила про себя раза три с великой гордостью. Гордиться этим конечно можно было. Как она справедливо полагала. Многие в ее возрасте не только не знают значения этого слова, но даже правильно произнести его не могут. Но как бы там ни было, правильнее всего было бы сказать "присяжные заседатели".
Все двенадцать присяжных что-то старательно писали в своих планшетах. "Что они делают?" - шепотом спросила Алиса у Грифона, - "Что можно записывать, если процесс еще не начался?!"
"Они записывают свои имена", - также шепотом ответил Грифон, - "Боятся забыть их к концу процесса".
"Балбесы!" - начала было громко возмущаться Алиса, но осеклась, как только Белый Кролик вскричал: "Тишина в суде!!!" Король же надел очки и стал заботливо искать взглядом, кто говорит.
Алиса, сидя за скамьей присяжных, видела, как присяжные также старательно записывали в планшетах "Балбесы!". Она даже услышала, как кто-то из них испуганно спрашивал у соседа, как правильно писать: "балбесы" или "болбесы". "Да, хорошенькая же неразбериха будет в их планшетах к концу процесса!" - подумала Алиса.
У одного из присяжных скрипел карандаш. Алиса, конечно же, не смогла этого вынести. Она пересела позади него и, улучшив момент, выдернула карандаш из его рук. Алиса сделала это так ловко и быстро, что бедный маленький присяжный (а это был лисенок Ли) так и не смог понять, куда он задевался. Поискав карандаш около себя, он в конце концов был вынужден писать пальцем, хотя толку от этого было мало, ведь никакого следа не оставалось.
"Глашатай, зачитай обвинительное заключение!" - сказал Король.
Белый Кролик трижды протрубил в рожок, развернул пергаментный свиток и провозгласил:

"В один летний день случилась беда!
Королева Червей напекла пирогов.
Украл их Валет, не имея стыда,
И был с ними таков".

"Выносите вердикт", - обратился Король к присяжным.
"Нет еще! Еще нет!" - поспешил вмешаться Кролик, - "До этого нужно еще многое сделать!"
"Тогда вызови первого свидетеля", - буркнул Король.
Кролик снова протрубил три раза и выкрикнул: "Первый свидетель!!!"
Первым свидетелем оказался Сапожник. Он вошел с чашкой чая в одной руке и куском бутерброда в другой. "Простите, ваше величество, что я явился с этим", - начал Сапожник, - "Но я не успел закончить пить чай, когда за мной пришли".
"Должен был закончить", - заметил ему Король и спросил, - "А когда ты начал?"
Сапожник взглянул на Мартовского Зайца, который явился вслед за ним, ведя за руку Сурка, и ответил: "Четырнадцатого марта, по-моему".
"Пятнадцатого", - буркнул Мартовский Заяц.
"Шестнадцатого", - пробормотал сурок.
"Запишите это", - обратился Король к присяжным. Те старательно записали все три даты, затем сложили их и привели свидетельские показания к среднему показателю - двадцать два рубля пятьдесят копеек.
"Что ты нацепил на голову?! Сними же ты, наконец, этот дурацкий свой сапог!!" - приказал Король Сапожнику.
"Это не мой", - испуганно сказал Сапожник.
"Украл!!!" - воскликнул Король, оборачиваясь к присяжным, которые мигом отметили в своих планшетах этот факт.
"Я держу сапоги для продажи", - стал объяснять Сапожник, - "Поэтому у меня нет своих. Я - сапожник". При этих словах Королева напялила очки и пристально уставилась на него. Сапожник побледнел и заерзал.
"Давай свои показания. И прекрати дрожать, или я прикажу казнить тебя здесь же, и сейчас же", - сказал Король, чем, похоже, вовсе не ободрил его. Сапожник продолжал переминаться с ноги на ногу, тревожно поглядывая на Королеву. Он так разволновался, что вместо бутерброда откусил край чашки.
В тот же миг Алиса почувствовала себя очень странно. Это весьма беспокоило ее, пока она не поняла, что просто снова стала расти. Сперва Алиса подумала, что ей следовало бы покинуть зал суда. Но затем она решила остаться, пока хватит места.
"Не дави на меня так", - проворчал Сурок, который сидел рядом с ней, - "Я уже еле дышу".
"Ничем не могу помочь", - весьма робко ответила Алиса, - "Я расту".
"Здесь расти ты не имеешь права", - буркнул Сурок.
"Не говорите ерунду", - уже смелее сказала Алиса, - "Вы ведь, знаете ли, тоже растете".
"Да, но с разумной же скоростью, а не таким безумным образом", - проворчал в ответ Сурок, встал и пересел в другой конец зала.
В этот момент Королева, все это время непрерывно сверлившая взглядом Сапожника, приказала одному из охранников принести список певцов с последнего концерта. Услышав это, Сапожник от страха аж так подпрыгнул, что выскочил из своих сапог.
"Давай свои показания!" - сердито повторил Король, - "А то я тебя казню, не зависимо от того, дрожишь ты или нет".
"Я бедный человек, ваше величество", - начал сапожник дрожащим голосом, - "И не успел я присесть попить чаю... не прошло и недели... а хлеб с ватрушками так утончился... а тут еще это "тили-дили, трали-вали"..."
"Что еще за "трали-вали, тили-дили"?" - недоумевал Король.
"Ну, когда мы разливали... ватрушки в кружки... и все с ума тут посходили..." - отвечал что-то несуразное, заикаясь от страха, Сапожник.
"Кто тут с ума посходил?!! Ты что, меня дураком считаешь?!" - "А ну, давай по существу!!!"
"Я бедный человек", - лепетал Сапожник, - "А тут еще после всего случившегося такое "дили-вили" началось.., что Мартовский Заяц сказал..."
"Не говорил!" - торопливо перебил Заяц.
"Говорил!" - настаивал Сапожник.
"Я это отрицаю!" - закричал Мартовский Заяц.
"Он это отрицает", - согласился Король, - "Пропусти эту часть".
"Что ж, так или иначе, но Сурок сказал..." - продолжил было Сапожник, но боязливо оглянулся, не станет ли и он отрицать. Однако Сурок ничего не отрицал, поскольку спал мертвецким сном.
"...После этого", - возобновил рассказ Сапожник, - "Я намазал маслом еще хлеба..."
"А что же Сурок сказал-то?" - спросил один из присяжных.
"Я это не могу вспомнить", - ответил Сапожник.
"Ты должен вспомнить", - заметил ему Король, - "Или тебя казнят!"
Несчастный Сапожник выронил свою чашку с бутербродом, опустился на одно колено и взмолился навзрыд: "Я бедный человек, ваше величество..."
"Твоя речь бедна очень", - перебил его Король.
Тут какая-то морская свинка зааплодировала от восторга, за что и была незамедлительно подавлена. (Поскольку слово это довольно-таки непонятное, объясняю, как это делалось. Охранники держали наготове большие холщовые мешки, горловины которых стягивались шнурком. В один такой мешок они-то и запихали вниз головой морскую свинку и сели сверху на мешок.)
"Хорошо, что удалось посмотреть на это", - подумала Алиса, - "В газетах часто читаешь в конце судебной хроники: "...Было несколько попыток нарушения процессуального порядка, однако охрана незамедлительно подавила их...", - а я до сих пор не знала, что это значит".
"Если тебе нечего больше добавить", - сказал Король, - "возьми себя в руки и встань на ноги".
"Я на ногах и стою. А взять себя в руки не могу, так как они заняты", - пробормотал Сапожник.
"Тогда возьми себя в ноги и встань на руки", - буркнул Король.
Тут восторженно зааплодировала другая свинка и была подавлена.
"Ну вот, со свинками покончено! Так-то будет лучше", - подумала Алиса.
"Я все же должен допить свой чай", - пролепетал Сапожник, с тревогой глядя на Королеву, которая внимательно изучала список певцов.
"Можешь идти", - разрешил Король. Сапожник с такой поспешностью покинул зал суда, что забыл свои сапоги.
"И отруби ему голову на выходе", - добавила Королева, обращаясь к одному из охранников. Но прежде чем он добрался до двери. Сапожник исчез бесследно.
"Вызвать следующего свидетеля!" - приказал король.
Следующим свидетелем была кухарка Герцогини, которая даже в суд явилась с увесистой перечницей в руке. Между прочим, Алиса догадалась об этом еще до ее появления, поскольку те, кто стоял у двери, разом зачихали.
"Давай свои показания", - сказал ей Король.
"Не дам!" - отрезала кухарка.
Король растеряно посмотрел на Кролика, который тут же тихо сказал ему: "Ваше величество должно произвести перекрестный допрос этого свидетеля". "Ну, должен, так должен", - угрюмо пробурчал Король. Затем он скрестил на груди руки, уставился на кухарку, так скосив глаза к переносице, что тех стало почти невидно, и спросил басом: "С чем были пироги?"
"Большинство с перцем",- ответила кухарка, а из-за ее спины послышался сонный голос, - "С медом".
"Взашей этого Сурка!!! Обезглавить этого Сурка!!! Вышвырнуть прочь этого Сурка!!!" - взревела Королева,- "Подавить его! Защипать! ЗапинатьУсы ему выщипать!"
На несколько минут все в суде были взбудоражены выдворением Сурка. Когда же все успокоились и расселись по местам, оказалось, что кухарка исчезла.
"Ничего страшного!" - произнес Король с великим облегчением, - "Вызывай следующего свидетеля". И уже в полтона добавил, обратившись к Королеве: "Дорогая, перекрестный допрос этого свидетеля должна будешь ты произвести. У меня от этого уже голова болит".
Алиса с любопытством следила, как Кролик теребит в руках свиток. Ей не терпелось увидеть, кто же будет следующим свидетелем. "Маловато показаний они добыли пока что", - подумала Алиса. Каково же было ее удивление, когда Кролик прочитал тонким пронзительным голосом, на какой только был способен: "Алиса!!!"

12 глава

Показания Алисы.

Они сказали мне о том,
Что обсуждали мы вдвоем,
Как я хорош, с тобой и с нею,
Вот только плавать не умею.

Они у него были с собою
(Это, похоже, чистая правда).
Что же тогда будет со мною,
Если прочтет письмо она завтра?

Что никогда ему не говорил,
Они расскажут нам точней.
Два ему я подарил,
Один отдал он ей.

Когда в дело вмешаются он и она,
Они им все вернут сполна,
Что было ранее моим,
А три иль более - твоим.

Вот, если б это не мешало
(Когда ей злиться время подошло),
Все на места свои бы стало,
Тогда и это бы прошло.

Но вы ему не говорите,
То что всем он рассказал,
В секрете от него держите,
Чтоб никто не знал.

"Это самая важная часть показаний, которые мы слышали!" - воскликнул Король, радостно потирая руки, - "Так что пусть присяжные..."
"Миллион тому, кто объяснит эти стихи", - вмешалась Алиса (к этому времени она уж так выросла, что ничуть не боялась перебить Короля), - "Не думаю, что в них есть хоть капля смысла".
Все присяжные как один записали в своих планшетах: "Она не думает, что в них есть хоть капля смысла", - но никто даже не попытался что-либо объяснить.
"Если в них нет смысла, то это, знаете ли, даже лучше, ведь тогда и смысла искать не надо. Хотя. Как знать", - сказал Король. Затем он разгладил лист на колене и стал читать, заглядывая в него одним глазом: "Мне кажется, что некий смысл все же есть. "...Вот только плавать не умею..."..." Тут Король обратился к Валету: "Ты ведь не умеешь плавать, не так ли?"
Валет печально мотнул головой и ответил: "Что я похож на того, кто умеет плавать?" (Конечно же он не был похож, поскольку картон, из которого он сделан, раскис бы в воде.)
"Все верно, пока что", - сказал Король и продолжил бормотать себе под нос, - ""...Что же тогда будет со мною..." - Хм! Действительно, что? - "...Если прочтет письмо она завтра..." - это должно быть Королева - "...Что никогда ему не говорил, Они расскажут нам точней..." - это присяжные, конечно же - "...Два ему я подарил, Один отдал он ей..." - вот, теперь мы знаем, что он сделал с пирогами..."
"Но дальше говорится, что "...Они им все вернут сполна..."", - заметила Алиса.
"Ну да, вот они!" - согласился Король и с торжествующим видом указал на стол, где стоял поднос с пирогами, - "Все ясно, как божий день!" "Так, далее - "...Когда ей злиться время подошло..."", - прочитал он и обратился к Королеве, - "Думаю, тебе еще не подошло время злиться, дорогая?"
"Нет еще!!!" - рявкнула Королева, запустив чернильницей в Лисенка. (Бедный малыш Ли, видя, что следа не остается, давно прекратил писать пальцем. Теперь же он поспешно возобновил запись, используя чернила, стекавшие струйками у него по мордочке, пока те не вытекли окончательно.)
"Вот, и слова не подошли!" - подхватил Король, с улыбкой обводя взглядом присутствующих. В зале стояла полная тишина. "Это каламбур!" - рассержено пояснил он, и тогда все заулыбались.
"Пусть присяжные выносят вердикт", - сказал Король уже в сотый раз за этот день.
"Нет, нет и нет!!!" - вскричала Королева, - "Сперва приговор, потом уже вердикт!!!"
"Полная ерунда!" - громко заявила Алиса, - "Сперва приговор - да где это видано?!"
"Прикуси язык!" - рявкнула Королева.
"И не подумаю!" - огрызнулась Алиса.
"Отрубить ей голову!!!" - что было сил заорала Королева, но никто даже и не пошевелился.
"Да кто боится вас?" - спокойно сказала Алиса, достигнув к этому времени своего нормального роста, - "Вы лишь колода карт!"
И в тот же миг все карты взвились в воздух и дождем посыпались на нее. Алиса слегка вскрикнула, отчасти от испуга, а отчасти от негодования. Она попыталась отмахнуться от них и... очнулась на той самой скамейке. Голова Алисы лежала на коленях у сестры, и та аккуратно смахивала с ее лица сухие листья, сорвавшиеся с деревьев.
"Просыпайся, Алиса!" - сказала ей сестра, - "Ты и так уже долго спишь!"
"О-о! Я видела такой странный сон!" - пробормотала Алиса. Она подробно описала сестре все те чудесные приключения, о которых вы только что прочитали. Когда Алиса закончила свой рассказ. Сестра ласково поцеловала ее и сказала: "Действительно, милая, чудесный сон был. А теперь беги домой, ни то чай твой остынет. Смеркается уже".
Алиса встала и отправилась домой, думая на бегу, какой же все-таки замечательный сон она видела. Сестра же осталась сидеть на скамейке. Подперев голову рукой, она любовалась закатом и думала о младшей сестре и ее прекрасных приключениях, пока сама незаметно не задремала.
Сперва приснилась ей сама Алиса: ее ручонки, обхватившие колено, веселые лучистые глаза, смотрящие на нее. Сестре виделось, как Алиса забавно мотнула головой, откидывая волосы, постоянно сбивающиеся ей на глаза. Ей казалось, что она слышит привычные оттенки голоса Алисы. И чем больше она прислушивалась, тем сильнее все вокруг нее оживало, наполнялось странными существами из сна Алисы.
Вот зашуршала густая трава, - это торопливо семенит Белый Кролик. А в соседний пруд бултыхнулась испуганная Мышь и теперь переплывает его. Мартовский Заяц с приятелями пьет свой бесконечный чай, и перезвон их чашек смешивается с визгом Королевы, отправляющей на казнь своих незадачливых гостей. Снова под грохот разбиваемой посуды зачихал ребенок-поросенок на коленях Герцогини. Где-то вскрикнул Грифон. Тоскливо заскрипел карандаш в руках Лисенка Ли. В последнюю очередь воздух наполнил хрип подавляемых морских свинок, вперемешку с отдаленными всхлипами опечаленного Минтакраба.
Так сестра Алисы и сидела с закрытыми глазами и уже почти поверила в Страну Чудес, хотя прекрасно знала, что стоит снова открыть глаза, и все окажется скучной реальностью. Трава шелестит от ветра, рябь в пруду создают камыши. Перезвон чашек - звяканье колокольчиков на шеях овец, а вопли королевы - выкрики пастуха. Чиханье ребенка, визги Грифона и все остальные странные звуки - всего лишь взбалмошный гам на скотном дворе, и тяжелые всхлипы Минтакраба - отдаленное мычание заблудившейся коровы.
Наконец она представила себе, как Алиса станет взрослой женщиной, как сохранит и пронесет через года в своем сердце детскую простоту и любовь. Она представила, как Алиса соберет вокруг себя своих детей и зажжет в их глазах огонек, рассказав им таинственную историю, возможно даже о Стране Чудес, приснившуюся когда-то давным-давно; как будет делить с ними их маленькие радости и переживания, вспоминая свое детство и веселые летние деньки.

Сказка "Алиса в стране чудес (Перевод А.Кононенко)", читать текст онлайн на нашем сайте бесплатно.

• — Что толку в книжке, — подумала Алиса, — если в ней нет ни картинок, ни разговоров?
• Нора сначала шла прямо, ровная, как туннель, а потом вдруг круто обрывалась вниз. Не успела Алиса и глазом моргнуть, как она начала падать, словно в глубокий колодец.
  То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она принялась смотреть по сторонам. Стены колодца были уставлены шкафами и книжными полками; кое-где висели на гвоздиках картины и карты. Пролетая мимо одной из полок, она прихватила с нее банку с вареньем. На банке написано «АПЕЛЬСИНОВОЕ», но увы! она оказалась пустой. Алиса побоялась бросить банку вниз — как бы не убить кого-нибудь! На лету она умудрилась засунуть ее в какой-то шкаф.
• — Ах, мои усики! Ах, мои ушки! Как я опаздываю!
• Напиток был очень приятен на вкус — он чем-то напоминал вишневый пирог с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом.
• «СЪЕШЬ МЕНЯ!»
• — Все страньше и страньше!
• — Нет, вы только подумайте! — говорила она. — Какой сегодня день странный! А вчера все шло, как обычно! Может это я изменилась за ночь? Дайте-ка вспомнить: сегодня утром, когда я встала, я это была или не я? Кажется, уже не совсем я! Но если это так, то кто же я в таком случае? Это так сложно …
• Попробую географию! Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим…
• — Почему за мной никто не приходит? Как мне надоело сидеть здесь одной!
• — Ты … кто… такая? — спросила Синяя Гусеница.
  Начало не очень-то располагало к беседе.
  — Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
  — Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
  — Не знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом. Видите ли…
• — Если вы не возражаете, сударыня, — отвечала Алиса, — мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма — такой ужасный рост!
  — Это прекрасный рост! — сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.)
• — Откусишь с одной стороны — подрастешь, с другой — уменьшишься!
  — С одной стороны чего? — подумала Алиса. — С другой стороны чего?
  — Гриба, — ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.
  С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где — другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.
• — Не к чему стучать, — сказал Лакей. — По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.
• — Скажите, пожалуйста, почему ваш кот так улыбается? — спросила Алиса робко. Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться.
  — Потому, — сказала Герцогиня. — Это чеширский кот — вот почему!..
  — Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеютулыбаться.
  — Умеют, — отвечала Герцогиня. — И почти все улыбаются.
  — Я ни одного такого кота не видала, — учтиво заметила Алиса, очень довольная, что беседа идет так хорошо.
  — Ты многого не видала, — отрезала Герцогиня. — Это уж точно!
• — Если бы он немного подрос, — подумала она, — из него бы вышел весьма неприятный ребенок. A как поросенок он очень мил!
  И она принялась вспоминать других детей, из которых вышли бы отличные поросята.
• В нескольких шагах от нее на ветке сидел Чеширский Кот.
  Завидев Алису, Кот только улыбнулся. Вид у него был добродушный, но когти длинные, а зубов так много, что Алиса сразу поняла, что с ним шутки плохи.
  — Котик! Чешик! — робко начала Алиса. Она не знала, понравится ли ему это имя, но он только шире улыбнулся в ответ.
  — Ничего, — подумала Алиса, — кажется, доволен.
  Вслух же она спросила:
  — Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
  — А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.
  — Мне все равно… — сказала Алиса.
  — Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.
  — … только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса.
  — Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти.
  С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.
  — А что здесь за люди живут? — спросила она.
  — Вон там, — сказал Кот и махнул правой лапой, — живет Болванщик. А там, — и он махнул левой, — Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
  — На что мне безумцы? — сказала Алиса.
  — Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я.
  — Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
  — Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
  Довод этот, показался Алисе совсем не убедительным, но она не стала спорить, а только спросила:
  — А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?
  — Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?
  — Допустим, — согласилась Алиса.
  — Дальше, — сказал Кот. — Пес ворчит, когда сердится, а когда доволен, виляет хвостом. Ну, а я ворчу, когда я доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я не в своем уме.
  — По-моему, вы не ворчите, а мурлыкаете, — возразила Алиса. — Во всяком случае, я это так называю.
  — Называй как хочешь, — ответил Кот. — Суть от этого не меняется.
• — Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота!
• — Чем ворон похож на конторку?
• — Нужно всегда говорить то, что думаешь.
  — Я так и делаю, — поспешила объяснить Алиса. — По крайней мере… По крайней мере я всегда думаю то, что говорю… а это одно и то же…
  — Совсем не одно и то же, — возразил Болванщик. — Так ты еще чего доброго скажешь, будто «Я вижу то, что ем» и «Я ем то, что вижу», — одно и то же!
  — Так ты еще скажешь, будто «Что имею, то люблю» и «Что люблю, то имею», — одно и то же! — подхватил Мартовский Заяц.
  — Так ты еще скажешь, — проговорила, не открывая глаз, Соня, — будто «Я дышу, пока сплю» и «Я сплю, пока дышу», — одно и то же!
  — Для тебя-то это, во всяком случае, одно и то же! — сказал Болванщик, и на этом разговор оборвался.
• — Масло было самое свежее, — робко возразил Заяц.
• — А еще они рисовали… всякую всячину… все, что начинается на М, — продолжала она. — Они рисовали мышеловки, месяц, математику, множество… Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
  — Множество чего? — спросила Алиса.
  — Ничего, — отвечала Соня. — Просто множество!
• — И вообще, к чему устраивать шествия, если все будут падать ниц? Никто тогда ничего не увидит…
• — Котам на королей смотреть не возбраняется, — сказала Алиса. — Я это где-то читала, не помню только — где.
• — От уксуса — куксятся, — продолжала она задумчиво, — от горчицы — огорчаются, от лука — лукавят, от вина — винятся, а от сдобы — добреют. Как жалко, что никто об этом не знает… Все было бы так просто. Ели бы сдобу — и добрели!
• никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.
• Тут одна из морских свинок громко зааплодировала и была подавлена. (Так как это слово нелегкое, я объясню тебе, что оно значит. Служители взяли большой мешок, сунули туда свинку вниз головой, завязали мешок и сели на него.)
  — Я очень рада, что увидела, как это делается, — подумала Алиса. — А то я так часто читала в газетах: «Попытки к сопротивлению были подавлены…» Теперь-то я знаю, что это такое!
• — И отрубите ему там на улице голову
• — Что ты знаешь об этом деле? — спросил Король.
  — Ничего, — ответила Алиса.
  — Совсем ничего? — настойчиво допытывался Король.
  — Совсем ничего, — повторила Алиса.
  — Это очень важно, — произнес Король, поворачиваясь к присяжным.
  Они кинулись писать, но тут вмешался Белый Кролик.
  — Ваше Величество хочет, конечно, сказать: не важно, — произнес он почтительно. Однако при этом он хмурился и подавал Королю знаки.
  — Ну да, — поспешно сказал Король. — Я именно это и хотел сказать. Неважно! Конечно, неважно!
  И забормотал вполголоса, словно примериваясь, что лучше звучит:
  — Важно — неважно… неважно — важно…
  Некоторые присяжные записали: «Важно!», а другие — «Неважно!». Алиса стояла так близко, что ей все было отлично видно.
  — Это не имеет никакого значения, — подумала она.
• Белый Кролик поспешно вскочил со своего места.
  — С позволения Вашего Величества, — сказал он, — тут есть еще улики. Только что был найден один документ.
  — А что в нем? — спросила Королева.
  — Я его еще не читал, — ответил Белый Кролик, — но, по-моему, это письмо от обвиняемого… кому-то…
  — Конечно, кому-то, — сказал Король. — Вряд ли он писал письмо никому. Такое обычно не делается.
  — Кому оно адресовано? — спросил кто-то из присяжных.
  — Никому, — ответил Белый Кролик. — Во всяком случае, на обороте ничего не написано.
  С этими словами он развернул письмо и прибавил:
  — Это даже и не письмо, а стихи.
  — Почерк обвиняемого? — спросил другой присяжный.
  — Нет, — отвечал Белый Кролик. — И это всего подозрительней.
  (Присяжные растерялись.)
  — Значит, подделал почерк, — заметил Король.
  (Присяжные просветлели.)
  — С позволения Вашего Величества, — сказал Валет, — я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.
  — Тем хуже, — сказал Король. — Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди.
  Все зааплодировали: впервые за весь день Король сказал что-то действительно умное.
  — Вина доказана, — произнесла Королева. — Рубите ему…
  — Ничего подобного! — возразила Алиса. — Вы даже не знаете, о чем стихи.
• — «Рубить сплеча…» — прочитал Король и снова взглянул на Королеву. — Разве ты когда-нибудь рубишь сплеча, душечка?
  — Никогда, — сказала Королева.
  И, отвернувшись, закричала, указывая пальцем на бедного Билля:
  — Рубите ему голову! Голову с плеч!
  — А-а, понимаю, — произнес Король. — Ты у нас рубишь с плеч, я не сплеча!

• And what is the use of abook without pictures or conversations?
• Either the well was very deep, or she fell very slowly, for she had plenty of time as she went down to look about her and to wonder what was going to happen next. First, she tried to look down and make out what she was coming to, but it was too dark to see anything; then she looked at the sides of the well, and noticed that they were filled with cupboards and book-shelves; here and there she saw maps and pictures hung upon pegs. She took down a jar from one of the shelves as she passed; it was labelled “ORANGE MARMALADE”, but to her great disappointment it way empty: she did not like to drop the jar for fear of killing somebody, so managed to put it into one of the cupboards as she fell past it.
• Dinah my dear! I wish you were down here with me! There are no mice in the air, I’m afraid, but you might catch a bat, and that’s very like a mouse, you know. But do cats eat bats, I wonder?” And here Alice began to get rather sleepy, and went on saying to herself, in a dreamy sort of way, “Do cats eat bats? Do cats eat bats?” and sometimes, “Do bats eat cats?” for, you see, as she couldn’t answer either question, it didn’t much matter which way she put it.
• Alice ventured to taste it, and, finding it very nice (it had, in fact, a sort of mixed flavor of cherrytart, custard, pine apple, roast turkey, toffee, and hot buttered toast), she very soon finished it off.
• Curiouser and curiouser!
• “Who are YOU?” said the Caterpillar.
  This was not an encouraging opening for a conversation. Alice replied, rather shyly, “I—I hardly know, sir, just at present— at least I know who I WAS when I got up this morning, but I think I must have been changed several times since then.”
  “What do you mean by that?” said the Caterpillar sternly. “Explain yourself!”
  “I can’t explain MYSELF, I’m afraid, sir” said Alice, “because I’m not myself, you see.”
• One side will make you grow taller, and other side will make you grow shorter.
• “There’s no sort of use in knocking,” said the Footman, “and that for two reasons. First, because I’m on the same side of the door as you are; secondly, because they’re making such a noise inside, no one could possibly hear you.”
• “Please would you tell me,” said Alice, a little timidly, for she was not quite sure whether it was good manners for her to speak first, “why your cat grins like that?”
  “It’s a Cheshire cat,” said the Duchess, “and that’s why. Pig!”
  She said the last word with such sudden violence that Alice quite jumped; but she saw in another moment that it was addressed to the baby, and not to her, so she took courage, and went on again:—
  I didn’t know that Cheshire cats always grinned; in fact, I didn’t know that cats COULD grin.”
  “They all can,” said the Duchess; “and most of ’em do.”
  “I don’t know of any that do,” Alice said very politely, feeling quite pleased to have got into a conversation.
• “If it had grown up,” she said to herself, “it would have made a dreadfully ugly child: but it makes rather a handsome pig, I think.” And she began thinking over other children she knew, who might do very well as pigs, and was just saying to herself, “if one only knew the right way to change them”
• The Cat only grinned then it saw Alice. It looked good-natured, she thought: still it had very long claw and a great many teeth, so she fet that it ought to be treated with respect.
• “Cheshire Puss,” she began, rather timidly, as she did not at all know whether it would like the name: however, it only grinned a little wider. “Come, it’s pleased so far,” thought Alice, and she went on. “Would you tell me, please, which way I ought to go from here?”
  “That depends a good deal on where you want to get to,” said the Cat.
  “I don’t much care where—” said Alice.
  “Then it doesn’t matter which way you go,” said the Cat.
  “—so long as I get SOMEWHERE,” Alice added as an explanation.
  “Oh, you’re sure to do that,” said the Cat, “if you only walk long enough.”
• “But I don’t want to go among mad people,” Alice remarked. “Oh, you can’t help that,” said the Cat: “we’re all mad here. I’m mad. You’re mad.”
  “How do you know I’m mad?” said Alice.
  “You must be,” said the Cat, “or you wouldn’t have come here.”
  Alice didn’t think that proved it at all; however, she went on “And how do you know that you’re mad?”
  “To begin with,” said the Cat, “a dog’s not mad. You grant that?”
  “I suppose so,” said Alice.
  “Well, then,” the Cat went on, “you see, a dog growls when it’s angry, and wags its tail when it’s pleased. Now I growl when I’m pleased, and wag my tail when I’m angry. Therefore I’m mad.”
  “I call it purring, not growling,” said Alice.
  “Call it what you like,” said the Cat.
• “Well! I”ve often seen a cat without a grin,” thought Alice; “but a grin without a cat! It’s the most curious thing I ever saw in all my life!”
• “Then you should say what you mean,” the March Hare went on.
  “I do," Alice hastily replied; “at least — at least I mean what I say — that’s the same thing, you know.”
  “Not the same thing a bit!” said the Hatter. “Why, you might just as ‘I eat what I see’!”
  “You might just as well say,” added the Dormouse, which seemed to be talling in its sleep, “that ‘I breathe when I sleep’ is the same thing as ‘I sleep when I breathe’!”
  “It is the same thing with you.”
• “They were learning to draw,” the Dormouse went on, yawning and rubbing its eyes, for it was getting very sleepy; “and they drew all manner of things—everything that begins with an M—”
  “Why with an M?” said Alice.
  “Why not?” said the March Hare.
  Alice was silent.
  The Dormouse had closed its eyes by this time, and was going off into a doze; but, on being pinched by the Hatter, it woke up again with a little shriek, and went on: “—that begins with an M, such as mouse-traps, and the moon, and memory, and muchness— you know you say things are “much of a muchness”—did you ever see such a thing as a drawing of a muchness?”
• Maybe it’s always pepper that makes people hot-tempered and vinegar that makes them sour — and camomile that makes them bitter — and — and barleysugar and such things that make children sweet-tempered. I only wish people knew that .
• Everything’s got a moral, if only you can find it.
• Never imagine yourself not to be otherwise than what it might apper to other that what you were or might have been was not otherwise than what you had been would have appeared to them to be otherwise.
• “What do you know about this business?” the King said to Alice.
  “Nothing,” said Alice.
  “Nothing WHATEVER?” persisted the King.
  “Nothing whatever,” said Alice.
  “That’s very important,” the King said, turning to the jury. They were just beginning to write this down on their slates, when the White Rabbit interrupted: “UNimportant, your Majesty means, of course,” he said in a very respectful tone, but frowning and making faces at him as he spoke.
  “UNimportant, of course, I meant,” the King hastily said, and went on to himself in an undertone, “important—unimportant— unimportant—important—” as if he were trying which word sounded best.
  Some of the jury wrote it down “important,” and some “unimportant.” Alice could see this, as she was near enough to look over their slates; “but it doesn’t matter a bit,” she thought to herself.

Льюис Кэрролл

Алиса в Стране Чудес. Алиса в Зазеркалье

Алиса в Стране чудес

По речке, солнцем залитой,

На лёгкой лодке мы скользим.

Мерцает полдень золотой

Дрожащим маревом сквозным.

И, отражённый глубиной,

Застыл холмов зелёный дым.

Речной покой, и тишь, и зной,

И ветерка дыханье,

И берег в тени вырезной

Полны очарованья.

А рядом спутницы со мной -

Три юные созданья.

Все трое просят поскорей

Рассказывать им сказку.

Одной – смешней,

другой – страшней,

А третья скорчила гримаску -

Ей нужно сказку постранней.

Какую выбрать краску?

И начинается рассказ,

Где ждут нас превращенья.

Не обойдётся без прикрас

Рассказ мой, без сомненья.

Страна Чудес встречает нас,

Страна Воображенья.

Живут там чудо-существа,

Картонные солдаты.

Сама собою голова

Летает там куда-то,

И кувыркаются слова,

Как в цирке акробаты.

Но сказка близится к концу,

И солнце движется к закату,

И тень скользнула по лицу

Бесшумно и крылато,

И бликов солнечных пыльцу

Дробят речные перекаты.

Алиса, милая Алиса,

Запомни этот светлый день.

Как театральная кулиса,

С годами он уходит в тень,

Но он всегда нам будет близок,

Ведя нас в сказочную сень.

Кувырком за кроликом

Алиса скучала, сидя на берегу реки безо всякого дела. А тут ещё и сестра уткнулась в скучную книжку. «Ну и скукота эти книжки без картинок! – лениво думала Алиса. От жары мысли путались, веки слипались. – Сплести, что ли, венок? Но для этого надо подняться. Пойти. Нарвать. Одуванчиков».

Вдруг!.. У неё перед глазами! (Или в глазах?) Промелькнул белый кролик. С розовыми глазками.

Ну и пусть… Сонная Алиса ничуть не удивилась. Она не шевельнулась даже тогда, когда услышала голос кролика:

– Ай-я-яй! Припоздал!

Потом-то Алиса удивлялась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день ещё только начинался, и нет ничего удивительного, что Алиса ещё не начала удивляться.

Но тут Кролик – это же надо! – вынул из жилетного карманчика карманные часы. Алиса насторожилась. А когда Кролик, взглянув на жилетные карманные часы, припустил вовсю через поляну, Алиса сорвалась с места и махнула за ним.

Кролик юркнул в круглую кроличью нору под кустами. Алиса, не задумываясь, нырнула следом.

Поначалу кроличья нора шла прямо, как тоннель. И вдруг круто оборвалась! Алиса, не успев ахнуть, ухнула вниз, в колодец. Да ещё вниз головой!

То ли колодец был бесконечно глубоким, то ли Алиса падала слишком медленно. Но она наконец начала удивляться, и самое удивительное, что она успевала не только удивиться, но ещё и оглядеться. Первым делом она поглядела вниз, пытаясь разглядеть, что там её ждет, но слишком уж темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Тогда Алиса стала глазеть по сторонам, вернее, по стенкам колодца. И заметила, что все они увешаны посудными и книжными полками, картами и картинками.

С одной полки Алиса ухитрилась на лету ухватить большую банку. Называлась банка «АПЕЛЬСИНОВОЕ ВАРЕНЬЕ». Но варенья-то в ней и не было. С досады Алиса чуть было не швырнула банку вниз. Но вовремя спохватилась: так и прихлопнуть можно кого-нибудь там, внизу. И она исхитрилась, пролетая мимо очередной полки, ткнуть на неё пустую банку.

– Вот наловчилась так наловчилась! – обрадовалась Алиса. – Приведись мне теперь скатиться с лестницы или ещё того лучше – грохнуться с крыши, уж я не задержусь!

По правде говоря, мудрено задержаться, когда уже падаешь.

Так она падала,

и падала,

и падала…

И долго так будет продолжаться?

– Хотела бы я знать, докуда долетела. В какой я точке? Неужто в самом центре Земли? Сколько до него? Каких-нибудь сколько-то тысяч километров. По-моему, в самую точку. Теперь только определить эту точку, на какой она широте и долготе.

По правде сказать, Алиса понятия не имела, что такое ШИРОТА, а тем более ДОЛГОТА. Но то, что кроличья нора достаточно широкая, а путь у неё долгий, она поняла.

И она полетела дальше. Сначала без всяких мыслей, а потом подумала: «Вот будет штука, если я пролечу всю Землю насквозь! Забавно будет встретиться с людьми, которые живут под нами. Они, наверное, так и называются – АНТИ-ПОД-НАМИ».

Впрочем, в этом Алиса не совсем была уверена и потому вслух такого странного слова не произнесла, а продолжала думать про себя: «А как же называется тогда страна, где они живут? Придётся спросить? Простите, уважаемая антиподнам… нет, антимадам, куда я попала? В Австралию или Новую Зеландию?»

И Алиса попыталась вежливо раскланяться, приседая. Попробуйте присесть на лету, и вы поймёте, что у неё получилось.

«Нет, пожалуй, спрашивать не стоит, – продолжала думать Алиса, – ещё, чего доброго, обидятся. Лучше я сама догадаюсь. По вывескам».

И она продолжала падать,

и падать,

и падать…

И ей ничего не оставалось делать, как думать,

и думать,

и думать.

«Дина, кошечка моя, представляю, как ты по мне соскучишься к вечеру. Кто тебе нальет молочка в блюдечко? Моя единственная Дина! Как мне тебя здесь не хватает. Мы бы летели вместе. А как бы она ловила на лету мышей? Здесь наверняка водятся летучие мыши. Летящая кошка вполне могла бы ловить и летучих мышей. Какая ей разница? Или кошки смотрят на это по-другому?»

Алиса так долго летела, что её уже укачало и начало клонить ко сну. И уже в полудреме она бормотала: «Мыши летучие. Мыши ли, тучи ли…» И сама себя спрашивала: «Летят ли тучи кошек? Едят ли коши тучек?»

Какая разница, что спрашивать, если спрашивать некого?

Она летела и засыпала,

засыпала,

засыпала…

И уже видела сон, будто идёт она с кошкой под мышкой. Или с мышкой под кошкой? И разговаривает: «Скажи-ка мне, Дина, ты едала когда-нибудь мышучих летей?..»

Как вдруг – трах-тарарах! – Алиса зарылась с головой в сухие листья и хворост. Прилетела! Но она ничуточки не ушиблась. В мгновение ока вскочила и стала вглядываться в непроглядную тьму. Прямо перед ней начинался длинный тоннель. И там вдали мелькал Белый Кролик!