Для новой потехи в Преображенском выстроили специальную комедийную хоромину, огороженную крепким забором с огромными воротами, к которым вел дощатый настил от самой реки. Комедийная хоромина срублена была из сосновых бревен и оказывалась внутри достаточно просторной, так что в ней могла уместиться многочисленная царская свита, а иногда и гости – чужестранные послы. Стены ее обили алым сукном, а пол устлали войлоком, поверх которого положили зеленое сукно. На «строение неба» (то есть потолка) в комедийной хоромине употребили лазоревую крашенину. Несколько десятков свечей в подсвечниках, прикрепленных к стенам, освещали яркое убранство: часть палаты отделена была завесой – это и служило сценой.

В театре, как и при всех важнейших государственных церемониях, строго соблюдался чин. Сам царь сидел в центре перед сценой в кресле, установленном на куске красного сукна, именитые бояре располагались на двух скамьях, поставленных позади царского места вдоль стен, остальные разместились по сторонам, а некоторые даже «стояли на самой сцене». При этом все бояре должны были стать так, чтобы не только царю не мешать смотреть, но чтобы все происходящее было видно из клети, находящейся в конце палаты. «Сквозь решетку или, вернее сказать, сквозь щели особого, досками отгороженного помещения» на сцену смотрела женская половина царской семьи: царица и царевны.

Заиграла музыка, завесу отодвинули, и перед застывшими зрителями появился «Мамурза – оратор царя Артаксеркса, которому предисловие и скончание говорить». Эту ответственную роль поручили сыну государева лейб-медика Лаврентия Блюментроста. Предисловие было достаточно пространное и обращалось, конечно же, к государю:

«О, великий царю, пред ним же христианство припадает, Великий же и княже, иже выю гордого варвара попирает! От силы бо твоего скифетра все страны севера, востока и запада Трепещут и смиренно твоему державству себя повинуют. Ты самодержец, государь, и обладатель россов, Еликих солнце весть, великих, малых и белых. Повелитель и государь Алексей Михайлович!»

«Предисловие и скончание» исполнитель затвердил по-русски – это потребовало от новоявленного актера известного мужества. Что же касается всего действия комедии, то рядом с царем стоял толмач, переводивший ему непонятные речи, так как комедию разыгрывали немцы. Рассказывалось в ней о том, «как Артаксеркс велел повесить Амана по царицьшу челобитью и Мардохеину наученью», и показывала она, «како гордость сокрушается и смирение венец приемлет, Астинь бо отвергается, Есфирь же приемлет корону».

Сцена представляла дворец, изображенный рамами «перспективного письма», и в центре ее «на престоле» восседал Артаксеркс, облаченный в настоящую горностаевую мантию. На этого ряженого царя затаив дыхание смотрел царь настоящий: «все – и новые невиданные одежды, незнакомый вид сцены и стройные переливы музыки – без труда возбуждало удивление», хотя сюжет разыгрываемой комедии всем присутствующим был очень хорошо знаком по Библии.

Широко раскрытыми черными глазами взирала на это молодая царица. Сердце ее, вероятно, сильно билось оттого, что она должна была смутно чувствовать связь всего происходящего на сцене со своею судьбой: это ее, девицу из небогатого и незнатного рода, предпочел Алексей Михайлович многим знатнейшим боярским дочерям, как Артаксеркс предпочел бедную Эсфирь гордой Астини. Рядом с Натальей Кирилловной сидели дочери царя от первого брака и его сестры, среди которых любимая им Татьяна Михайловна занимала ближнее к царице место. Все они сейчас тоже замерли от напряжения, желая ничего не пропустить и все понять в этом диковинном действии. Среди них выделялась пятнадцатилетняя царевна Софья – ее тучноватое тело застыло в какой-то настороженной позе, а глаза с расширившимися зрачками неотрывно следили за всеми перипетиями этой библейской истории, ожившей в выдуманных подробностях на сцене. Она, пожалуй, лучше всех присутствующих понимала смысл совершавшегося здесь.

Драматическое искусство создавалось для народного увеселения. До этого лишь немногие москвичи были знакомы с профессиональным театром: спектакли с участием иностранных актеров давались в Кремле для царя и его ближайшего окружения, а также в домах некоторых состоятельных бояр.

«Комедийная храмина» была довольно большим зданием. Зрительный зал вмещал до 500 человек. Строительство здания началось, по-видимому, 21 октября 1702 года. 18 сентября 1703 года дьяки доложили ведавшему Посольским приказом Ф.А. Головину:
«Комедийная, государь, храмина совершена… А про готовности всего театрума он, комедиант, нам сказал, что поспеет у него все на готово в две недели… ».

Театральная труппа «царского величества дворового комедианта » Ягана Куншта с 18 учениками, набранными из подьячих и купцов, с музыкантами, живописцами, столярами, в это время репетировала в доме Ф. Лефорта в Немецкой слободе. Для этого там был устроен «комедийный театрус с хоралом ».

В «Комедийную храмину» на Красной площади было разрешено смотрящим всяких чинов людям российского народа и иноземцам ходить «повольно и свободно без всякого опасения ».

Театральное представление в начале XVIII века

Спектакли начались уже в декабре и давались 2 раза в неделю – по понедельникам и четвергам.

Чтобы смотрящие того действия ездили в комедию охотно, Петр приказал не брать пошлины с проезжающих после спектаклей и запирать ворота в Кремле, Китай-городе и Белом городе позже обычного.

Сохранились любопытные сведения о расценке мест в «Комедийной храмине». Они были четырех типов: первые стоили гривну, вторые – 2 алтына (6 копеек), третьи – 5 копеек и последние – 3.

Вначале билетов на спектакли не продавали. Только 15 мая 1704 года в бумагах Посольского приказа появилась запись: «Сделаны четыре железные печати с рукоятками деревянными, которые ярлыки для раздачи в комедии смотрящим, печатать, гривенные, двуалтынные, пятикопеешные и алтынные ». Так началось печатание «ярлыков » – театральных билетов.

Посещение театра стоило по тем временам достаточно дорого. Тем не менее, вначале театр был полон зрителями.

Сохранилось описание пьес, ставившихся на русском языке в первое десятилетие XVIII века:

- «О Фракталпее Ипирском и о Мирандоне сыне его»

- «О честном изменнике, в ней первая персона Арцух Фридрих фон Поплей»

Комедийная хоромина – первое театральное здание в России, предназначенное для театральных представлений. Оно было построено в 1672 году в летней резиденции царя Алексея Михайловича в селе Преображенском близ Москвы (теперь это Москва).

Полковнику фон Стадену, уезжавшему за границу весной 1672 года, было поручено (среди прочих поручений) привезти для государя в службу всяких людей, «которые б умели всякие комедии строить». Но полковнику это поручение выполнить не удалось, так как иностранные актеры, имеющие самое приблизительное представление о Московии, да к тому же изрядно напуганные различными разговорами, ехать в Россию отказались. Это обстоятельство, однако, не изменило намерение создать театр. Заняться организацией театра было поручено пастору из Немецкой слободы в Москве Иоганну Грегори. По приказу царя Грегори должен был «Учинити комедию», а «на комедии действовать из Библии книгу «Есфирь». В это время и был построен театр Комедийная хоромина. Труппу театра набрали из детей иноземцев, живших в Москве. Она состояла из шестидесяти четырех человек. Сам Грегори и переводчик посольского приказа Юрий Гивнер репетировали пьесу, написанную на библейский сюжет. Пьеса была первоначально написана по-немецки, а потом переведена на русский язык. Репетиции проводились на двух языках.

17 октября 1672 года состоялось первое представление придворного театра. Спектакль «Есфирь», или «Артаксерксово действо», имел большой успех. Зрители были поражены тем, как на сцене события прошлого оживают перед ними и переносятся во время настоящее. Спектакль длился десять часов подряд без антракта, что объяснялось огромным размером пьесы.

И. Грегори

В 1672–1676 годах театр регулярно играл при царском дворе. Представления «комедий» прочно вошли в придворную жизнь. «Комедиями» в это время назывались любые спектакли – жанрового деления не было. Кроме «Комедийной хоромины» в Преображенском, было выстроено еще одно театральное помещение в Кремле – над придворной аптекой. В 1673 году была организована русская труппа из двадцати шести подьяческих и мещанских детей. Оповещалась придворная публика о начале спектакля «нарочными сокольниками» и «стремянными конюхами». «Комедийная хоромина» существовала до 1676 года и была закрыта после смерти царя Алексея Михайловича.

Девять «комедий» было поставлено на сцене этого театра за время его существования: «Артаксерксово действо» (1672), «Комедия о Товии-младшем» (1763), «Олоферново действо» (1674), «Темир-Аксаково действо» (1675), «Егорьева комедия» (1675), «Комедия об Адаме и Еве» (1675), «Комедия об Иосифе» (1675), «Комедия о Давыде с Галиадом» (1676), «Комедия о Бахусе с Венусом» (1676). Из всех пьес, что составляли репертуар театра, сохранились только «Артаксерксово действо» и «Олоферново действо». Первая из них представляла такую историю в лицах: царь Артаксеркс женится на прекрасной и добродетельной Есфири. Мудрый Мардохей, дядя Есфири, становится близким царю человеком. Но высокомерный и хитрый придворный Аман завидует ему и хочет его погубить. Козни властолюбивого злодея становятся известны царю, который велит его казнить. Пьеса восхваляла мудрость и справедливость царя, а перед спектаклем «оратор царев» непосредственно обращался в зрительный зал с разъяснением того, что будет видеть публика. Основная часть пьес, поставленных на сцене «Комедийной хоромины», была связана с библейскими сюжетами и проникнута религиозной (христианской) моралью. Могущественные люди и царства, забывающие Бога и охваченные гордыней, неминуемо погибают, а чтущие Бога – непобедимы. В других спектаклях рассказывалось о подвиге девушки, которая спасла свой народ от нашествия врагов. И этот спектакль начинался с обращения к царю как главному зрителю. Царь прославлялся как «мощнейший во всей вселенной», Бог хранит его царство, которое есть «ограда всему христианству», а посему люди, находящиеся под покровительством Бога, непобедимы. И далее шло прямое обращение: «Зри, великий царь… изъяснится в комедии сие». Мысль о том, что православный царь является защитником всех христианских народов от их врагов, развивалась в постановке пьесы «Темир-Аксаково действо». В основу пьесы был положен сюжет трагедии Марло «Тамерлан Великий». Тамерлан, или Темир-Аксак, изображен в «действе» как христианский государь, вступающийся за своих единоверцев из государства «кесаря Палеолога», которых хочет придать огню и мечу объятый властолюбием, хищный турецкий кесарь Баязет. Тамерлан побеждает турецкие войска и заключает Баязета в железную клетку, где он – «великий варвар и кровопивец» разбивает себе голову о железные прутья. Пьеса была поставлена накануне обострения отношений между Россией и Турцией. В этой ситуации особое значение приобретала сцена, в которой православный государь обращался к своим воинам: «Могут ли они турецкое государство одолеть?» И получал утвердительный ответ. Это была первая постановка на светский сюжет, тогда как три следующие были религиозного содержания.

Для регулярной работы театра требовались актеры, а потому была открыта русская театральная школа. Она была одним из первых театральных учебных заведений Европы. Грегори обучал и русских детей, к 1675 году их было семьдесят человек. Ученики школы (русские и иноземные) были в то же время исполнителями в спектаклях придворного театра. Однако иноземцы содержались гораздо лучше, нежели русские актеры – оплата их труда была более высокой. Вероятнее всего, что учителя-иноземцы обучали актерскому мастерству так, как сами его понимали, то есть опираясь на манеру исполнения, принятую в немецком театре XVII века. Актер должен был «представлять» аффектированно и театрально все признаки страстей и чувств, коими наделен был его герой.

О размерах театрального помещения («Комедийной хоромины») в Преображенском можно сказать, что театр был не велик – общей площадью 90 кв. саженей. Зрительный зал обит красным и зеленым сукном. На деревянных скамьях, расположенных амфитеатром, и на сцене размещались зрители. Царское место находилось впереди всех других и было обито красным сукном. Для царицы и царевен устроены особые места-»клети», то есть нечто наподобие лож, отделенных от зрительного зала решеткой. Они могли видеть спектакль, но в то же время не нарушать принятого этикета. Сцену и зал разделяли перила. Сцена занимала около 55 кв. саженей, то есть больше половины всей площади здания. Такое соотношение определялось необходимостью давать постановочно эффектные спектакли, требующие большой пышности и, соответственно, сценического места. Для изготовления костюмов и бутафории применялись ценные материалы: горностаевые меха, дорогие сукна, атлас, шелка, кружево. В спектакле применялись звуковые и световые эффекты. В «Темир-Аксакове действе» изображалось «стреляние», «ракеты», «огненная молния». Использовалась в ряде спектаклей и достаточно сложная бутафория – в ряде из них появлялись «человечьи головы», то есть бутафорские отрубленные головы. Уровень сценической техники был достаточно высок, поелику известно, что на сцене появлялось движущееся чудовище – Змей. Спектакли оформлялись живописными декорациями, которые располагались по кулисной системе, с применением перспективных задников.

Сегодня трудно представить все то потрясение, что испытали зрители на первом спектакле «Комедийной хоромины». Театр был безусловной новостью и чудом. И поскольку он был признан государственной властью, то, значит, и получал возможность дальнейшего развития – развития именно русского национального театра.

• 73.

Для «комедийной храмины», так недолго существовавшей на Красной площади, в 1701 году отправлен был за границу поступивший к царю на службу комедиант Иван Сплавский, в город Гданьск (Данциг) для вербования в Москву театральной труппы.

В контракте он обязывался, по прибытии с труппою в Москву, «царскому величеству всеми вымыслами, потехами угодить и к тому всегда доброму, готовому и должному быти», и за все это ему назначено ежегодно получать по 5 000 ефимков. Современники в то время смотрели на зарождающийся «светский театр», как на дело дьявольское и богопротивное и глядели, приговаривая: «С нами крестная сила!» Но не так думало тогда только наше духовенство, составлявшее в то время самый образованный класс, наиболее знакомый с литературою Запада.

Студенты духовного училища при московском Заиконоспасском монастыре переводили на славянский язык французские и немецкие мистерии, заимствованные из библейской истории, и разыгрывали их в трапезах и рекреационных залах. Лучшими из этих пьес были: «Эсфирь и Агасфер», «Рождество Христово», «Кающийся грешник» и «Христово Воскресение», с весьма аллегорическими посторонними действиями. Первая из этих пьес впоследствии, по повелению Елизаветы Петровны, игралась Великим постом на придворном театре.

Публичные представления на Красной площади в конце 1704 года на время прекратились. В этом году Иоганн Кунст, этот предтеча и тип нынешних антрепренеров, бежал из Москвы, не заплатив жалованья никому из своих служащих. Несчастные его комедианты принуждены были просить, чтобы для уплаты им Куистова долга взяли в казну принадлежащие его театру гардероб и другие вещи. Казна согласилась, и тогда появилось следующее объявление об аукционе: «Продаются театральные украшения, принадлежащие директору немецких комедиантов Ягану Кунсту, убоявшемуся нашего градского начальства наказания за сочиняемые им и играемые на публичном театре пасквильные комедии, уехал из России инкогнито, не заплатя никому жалованья, по сему резонту и объявляем, что продажа сия делается на уплату долгов комедиантов» . В числе вещей продавались: дворец с великолепными садами, крепостями, лесами, рощами, лугами, наполненными людьми, зверями, птицами, мухами и комарами; море, состоящее из 12 валов, из которых самый огромный, 9-й вал, немного поврежден. Полторы дюжины облаков, снег в больших хлопьях из белой овернской бумаги и т. д.

После Кунста театр на Красной площади перешел в руки Отто Фюрста. Представления у Фюрста чередовались с русскими представлениями: русские давались по воскресеньям и вторникам, а немцы играли по понедельникам и четвергам. Немецкая труппа давала по большей части так называемые пьесы на случай. Так, например, ей поручалось поставить драматическое представление на случай взятия русскими Нотебурга, или Орешка. На русском языке были играны следующие пьесы: «О Франталисс Эпирском и Мирандоне, сыне его», «О честном изменнике», «Тюрьмовый заключенник, или Принц Пикельгяринг», «Постоянный папиньянус» и «Доктор принужденный». Пьесы эти имели все театральные эффекты и ужасы: сражения, убийства, отравления и проч. По обыкновению, в пьесах были и смешные сцены, где шут Пикельгяринг сыплет грязные площадные шутки, поет куплеты вроде:

Братья, да возвеселимся,

Сим вином да утвердимся!

Бог убо весть - сколь нам жити.

Ныне идем купно в поле.

Убитыми быть или вздраве.

Афиши о представлениях на театрах разносили к знатным людям сами актеры. Берхгольц говорит, что один из актеров придумал было даже извлекать из этого выгоды, выпрашивая вознаграждение, за что и был наказан батогами. Афиши были печатные и так называемые перечневые. Последние печатались для лучшего объяснения публике содержания и хода представления.

Новому антрепренеру Отто Фюрсту было отдано несколько русских учеников в науку.

Об этих русских актерах сохранился интересный документ, относящийся к 1705 году, рисующий как ту эпоху, так и состояние тогдашнего драматического искусства у нас.

Вот этот доклад начальству:

«Ученики комедианты русские без указу ходят всегда со шпагами, и многие нс в шпажных поясах, но в руках носят, и непрестанно по гостям в нощные времена ходя пьют. И в рядах у торговых людей товары емлют в долги, а денег не платят. И всякие задоры с теми торговыми и иных чинов людьми чинят, придираясь к бесчестию, чтоб с них что взять нахально. И для тех взяток ищут бесчестий своих и тех людей волочат и убыточат в разных приказах, мимо государственного посольского приказу, где они ведомы. И взяв с тех людей взятки, мирятся, не дожидаясь по тем делам указу, а иным торговым людям бороды режут для таких же взяток».

В таких злокозненных деяниях особенно обличался актер Василий Теленков, он же Шмага-пьяный. По посланному на него доносу к боярину графу Ф. А. Головину, второму директору русского театра, вышла следующая резолюция: «Комедианта пьяного Шмагу, взяв в приказ, высеките батоги».