МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН

ГБПОУ Аургазинский многопрофильный колледж

Выполнила:

преподаватель

Г.Т. Газетдинова.

с. Красноусольский

2015

Тема: Урок-суд по повести М. Карима «Помилование»

Цель: Обобщить и систематизировать знания учащихся, раскрыть проблему гуманизма, поднятую в повести «Помилование», воспитать в учениках ненависть к равнодушию, жестокости, бесчеловечности, научить учащихся отстаивать свое мнение, подбирать аргументы, строить доказательство, логическую цепочку рассуждений, ведущую к формулированию умозаключения.

Оборудование:

Повесть Мустая Карима на башкирском и русском языках.

Иллюстрации с изображением военных эпизодов.

Портрет писателя.

Урок рассчитан на 2 часа. Учащиеся заранее читают повесть. Выбираем трех судей. Они должны сидеть лицом к учащимся.

Группу делим на две подгруппы. Учащиеся первой подгруппы - обвинители, второй подгруппы - защитники.

Ведущий (учитель). Сегодня мы проводим урок - суд по повести Мустая Карима «Помилование». Слово дается первому судье.

1-ый судья знакомит с кратким содержанием повести.

Ведущий . У меня есть вопрос к защитникам по образу Любомира Зуха.

Вы можете назвать Любомира хорошим человеком? Он ведь обманул ефрейтора Калтая Дусенбаева, сказав, что у его машины тормоза неисправные. Этим нарушил устав.

1-ый защитник. Нет, Зух не с корыстной целью обманул Дусенбаева. Он краса роты. В батальоне его ценят за смелость, жизнерадостность, старательность. Нельзя забывать и о его возрасте - ему всего лишь 20 лет!

2-ой защитник. Любовь иногда ослепляет человека, затуманивает его разум. Здесь нужно видеть разницу между глупостью и жестокостью, ошибкой и преступлением.

3-ий защитник. Вина Любомира Зуха - не преступление. Он покинул свой пост, чтобы встретиться с любимой. Ведь Зух живой человек. Мы не должны видеть в нем только солдата. Мы должны видеть в нем 20-летнего молодого влюбленного.

Ведущий. Есть вопрос по образу капитана Казарина. Казарин - честный человек. Он не боится никакого наказания за ЧП в батальоне. Для него важнее всего совесть командира и соблюдение военного устава.Поэтому судьбу Зуха капитан Казарин вручает Верховной военной прокуратуре. Казарин, в отличие от майора, душевный, мягкий человек. Он не может простить себе то, что в Подлипках до конца не выслушал просьбу Зуха. Казарин мог разрешить Марии Терезе стать санитаркой или телефонисткой в батальоне - ничего
страшного не произошло бы.Перед расстрелом Зуха у капитана Казарина разбушевалась совесть. Можно ли его назвать плохим человеком?

1-ый обвинитель . Казарин прекрасно знает, что сержант Зух не преступник. Он даже мог спасти его. Если бы Казарин выслушал Зуха, понял, все было бы иначе.

2-ой обвинитель . Казарину не хватает душевной чуткости. Он же мог решить проблему Зуха сам. Нет. Казарин решил обо всем сообщить наверх. Правда, он испытывает угрызения совести за некоторые свои ошибки. Но ничего не предпринимает.

3-ий обвинитель . Капитан Казарин два раза мог спасти Зуха. Но он не сделал этого.Свои проблемы для него важнее, чем чужие. Из-за черствости Казарина проблема Зуха превращается в трагедию.

Ведущий. У меня есть вопрос защитникам по образу Марии Терезы. В трагедии Зуха, по-моему, есть и ее вина. Если бы она не сорвала яблоко и не кинула Любомиру, они бы не узнали друг друга. Никакой беды бы с Зухом не случилось.

1-ый защитник. Мария Тереза Бережная - испанка, которая «пропустила через свое сердце боль, страдание, слезы двух стран.». Сколько огня любви, стойкости, редкой и какой-то мудрой красоты в этой удивительной девушке, перенесшей столько лишений и горя, трижды осиротевшей, но и не потерявшей веры в жизнь! У нее есть право любить -ей всего лишь семнадцать. Нельзя ее винить.

2-ой защитник. Мария Тереза порядочная, терпеливая, красивая девушка. Когда Любомир Зух уезжал из Подлипок, она, испугавшись от отчаяния и горя сделать опрометчивый шаг, спряталась в погребе. Вот какая сила духа есть в 17 летней девушке!

Ведущий: Есть вопрос обвинителям по образу Янтимера Байназарова

Лейтенант-душевно богатая натура, слишком частный и прямолинейный. Именно он должен отдать приказ о расстреле Зуха. Той ночью онне может уснуть от тяжелых мыслей об участи. Любомира, Янтимер даже сходил к Любомиру, поговорил с ним. Вы видите что-нибудь плохое в его характере?

1-й обвинитель. Янтимер - хороший парень. Но он потерял ложку, которая ему досталась от отца. И мало того, зная, кто украл ее, не смог вернуть себе. Разум его бунтует, а сердце молчит. Разве такой человек смог бы защитить судьбу другого?

Ведущий.

1-й защитник. Не забывайте, Янтимеру тоже всего 20 лет. Будем к нему милосерднее. Он тоже погиб, погиб в последние часы войны.

Ведущий: Спасти Зуха от жестокого наказания пытается комиссар бригады Зубков. Он верит в невиновность Любомира и отправляет наверх шифровку с просьбой изменить приговор. Ответ пришел. Справедливость восторжествовала. Но слишком поздно. Ошибка в следствии стоит человеческой жизни.

Вопрос к обвинителям. Есть ли вина Буренкина Ефимия Лукича в трагедии Зуха?

1-й обвинитель . Ефимий Лукич - мелочный человек. Из-за развалившейся лачуги и подохшей козы поднимает большой скандал. Если бы он не усложнил ситуацию, не было бы и трагедии. Лукич - единоличник, живет только для себя.

Ведущий. Может защитники хотят высказаться?

1-й защитник. Ефимий Лукич просит помиловать Зуха: «Он жив - здоров будет, каменные дворцы построит, тысячные стада разведет». Но слишком поздно понял он свою ошибку.

Ведущий. Майор юстиции и лейтенант, которым поручено вести дело сержанта Зуха, формально смотрят на процесс следствия, не выяснив обстоятельства, обвиняют его в дезертирстве и выносят самое строгое решение. Может обвинители что-то скажут?

1-й обвинитель . Майор юстиции не умеет ни восхищаться, ни возмущаться. Он похож на машину.

2-й обвинитель . Такие люди больше заботятся о своем мундире, чем о человеке.

Ведущий: О войне написано много произведений. И вот еще одна книга -

«Помилование».

«Люди эти достойны, чтобы о них говорили и помнили их. А ведь никто, кроме меня, об

этих людях не знает. Долг за мной.

Один, не испытав бессчетных мук долгой войны, падает в первом же сражении. Другой, замерзая в морозы, промокая под ливнями, изнемогая в зной от жажды, семь раз обманув смерть, доходит до победы. И вот уже думал - все, уже ступил на ее вершину, -но маленький, годами искавший, выслеживавший солдата кусочек стали или свинца находит его сердце... Две самые горестные на войне смерти - вот эти две. Тот, первый, даже крохи своей мести исполнить не успел, не смог. И другой - в первый миг самим же завоеванной победы не бросился на траву, - наплакаться и нарадоваться вдосталь,» - так размышляет над судьбой солдата - воина М.Карим в эпилоге повести, подчеркивая жестокость и неумолимость войны по отношению к жизни человеческой.

вопросы о правах и обязанностях, о проблеме долга и чести, гражданственности и

гуманизме и о важности его проявления в критической ситуации, о том, что судьба

человеческая зависит от многих объективных и субъективных факторов, о необходимости

разумного, мудрого решения, когда речь дет о человеке.

За глобальными вопросами современности мы не должны упускать из виду самого, человека, его судьбу, его жизнь. Не упускать ни на йоту, чтобы не повторять прошлых

ошибок.

Использованная литература:

А.Разумихин. «Проза»- 1986 год

Серия «Литература» № 11 за 1987 год.

Карим Мустай

Помилование

Мустай Карим

"Помилование"

Перевод с башкирского Ильгиза Каримова

И что за мысль, ну об этом ли думать... В такой страшный час привязалась - страшнее часа ожидания смерти. И мысль-то не мысль, воспоминание одно. Там, над шалашом, лунная ночь - сердце теснит. С шорохом падают сухие листья - листья двадцатой осени Янтимера. Иной ударится о землю и прозвенит тягуче. Это, наверное, осиновый лист. Березовый так не прозвенит, он помягче. Или вместе с листьями, звеня, осыпается лунный свет? Луна полная, и тоже с этой ночи в осыпь пошла. А полная луна с детства вгоняла Янтимера в тоску и тревогу. Сейчас тоже. Впереди бесконечная ясная ночь. Будь она темная, с дождем и ветром, может, прошла бы легче и быстрей, а тут - замерла, словно тихое озеро, не течет и не всплеснет даже.

А память своим занята - она потери перебирает, крупные и мелкие. Отчего же не находки, не обретения, а утраты? На это Янтимер и сам бы ответить не смог. И правда, почему? Какие у него, у двадцатилетнего лейтенанта Янтимера Байна-зарова, потери, чтобы перед тем, как на рассвете совершить страшное дело, исполнить беспощадный долг, вот так перебирать их? Видно, есть. Время до войны в этот счет не входит. Там - другая жизнь, другой мир. Даже иная тогдашняя потеря теперь кажется находкой.

И странно - этот счет начался с ложки.

Первая напасть, случившаяся с ним на воинской стезе,- он ложку потерял. Широкая оловянная ложка, которую мать сунула ему в мешок, первой же ночью, как сели они в красный вагон, исчезла. Хотя, как это - исчезла? Не сама же, испугавшись фронта, из вагона выпрыгнула, назад подалась. Нет, его ложка была не из трусливых. Она с отцом Янтимера, Янбирде-солдатом, еще ту германскую прошла, в боях и походах закалилась, жизнь, с ее горечью и сладостью, вдоволь похлебала, набралась житейской мудрости. Каши-супа из котелка, горшка, чугунка, тарелки прямиком в рот, капли не обронив, бессчетно перетаскала, хорошо тянула, такая была ложка - хоть коренником ее запрягай! С правого краю, словно лезвие ножа, сточилась. Мать Янтимера, левша Гульгай-ша-енге, так обточила ее, что ни день - дно казана отскребывала. Это была не просто ложка - боевое оружие. Такие своей волей службы не бросают - разве только сгорят или сломаются. Надежный будет у моего сына спутник, - думала Гульгайша-енге. И вот как вышло...

Солдату остаться без ложки - все равно что без еды остаться. И на душу смута. Тем более в такой дороге: кажется, что пищу, тебе на этом свете назначенную, ты уже доел. Потеряйся нож, не так бы тревожно было.

В солдатском вагоне по обе стороны настелены нары в два яруса. Набилось человек тридцать. Все в одинаковой форме, все одинаково бритоголовые, и с лица сразу не отличишь. К тому же и света маловато только от приоткрытой двери. Одни с вечера, сразу как сели в вагон, перезнакомились, другие пока в стороне держатся, в компанию не входят, эти, видно, еще душой от дома не оторвутся. Возле двери стоит худощавый паренек, печальную песню поет. До тех, кто в вагоне, ему дела нет. Он свою песню сквозь открытую дверь туда, к оставшимся, с кем разлучен, посылает.

Я вышел в путь, а путь все длится, длится,

И я к Уфе дорогу потерял.

Боясь душою мягкой прослезиться,

Руки тебе, прощаясь, не подал.

По щекам паренька катятся слезы. И впрямь "душа мягкая". Влюблен, видать. Любовь, пока через тоску разлуки не пройдет, вот такой, малость слезливой, бывает. Певец вдруг замолчал. Маленькая голова, острый нос - он в этот миг стал похож на дятла. К тому же стянутая ремнем гимнастерка оттопырилась сзади, совсем как хвост. Вот-вот он в сердцах тюкнет клювом дверной косяк. Нет, не тюкнул.

А вон там, свесив ноги, сидит на верхней полке еще один - лет двадцати пяти, иссиня-черные волосы, впалые щеки, горбатый, чуть скривленный набок нос. Ростом далеко не ушел, но каждый кулак - с добрую кувалду. На глаз видно, какие они увесистые. Дня не прошло, а этот молотобоец стал в вагоне за атамана.

Я - Мардан Гарданов, прошу любить и жаловать, - сказал он вчера, как только эшелон тронулся. - Я такой: любишь меня - и я люблю, а не любишь... луплю! - И, довольный, что так складно сказал, так же ладно рассмеялся. - Я думаю, вы меня полюбите. Так что не бойтесь.

Сначала его выходка показалась странной, насторожила. Однако улыбчивое его нахальство, простодушная заносчивость, похвальба напропалую позабавили. А потом все это даже пришлось по душе. Речь у него только об одном, о лошадях. Говорит вдохновенно, все забыв, хмелея даже. Оказывается, в Зауралье, в совхозе он был "объездчиком-укротителем" - выезжал под седло полудиких лошадей, которые ходили в табуне, узды и седла не знали. И свои "люблю" и "луплю" он, наверное, сказал так, из ухарства.

Красиво сказано: «У войны не женское лицо». Так, конечно. Добавим: и не детское тоже. Да и едва ли мужское - у войны лицо безликое, слепое и равнодушное. Мертвое. Потому что на войне убивают. На войне люди убивают людей.

Что больше всего может мешать делу смерти, как не лю­бовь? Первая уничтожает людей, вторая их создает. Значит, и нет любви места на войне, точнее, не может, не должно быть?

Может быть, именно потому люди до сих пор не уничтожи­ли друг друга в бесчисленных войнах, что вопреки ненависти они не перестают оставаться людьми и продолжают любить. Даже на войне. Не потому ли рано или поздно войны все-таки кончаются: столетние, мировые - всякие?

Маленькая повесть башкирского писателя Мустая Карима «Помилование» о такой вот «незаконной» любви.

31 августа 1942 года. Недалеко от линии фронта в деревне Подлипки, небольшой деревушке в сорок пять домов и шестьде­сят труб (пятнадцать изб нынче зимой немец спалил) формиру­ется воинская часть: «И ничего бы... не случилось, ничего не случилось, если бы... в сожженном дотла саду с единственной чудом выскочившей из огня яблоньки семнадцать дней назад с мягким стуком не упало яблоко, и если бы это яблоко не подня­ла черноглазая, черноволосая, с тонким носом и пухлыми, будто для поцелуев сотворенными губами, с острыми коленями, ост­рыми локтями, с оленьими повадками семнадцатилетняя девуш­ка, и если бы она не бросила это яблоко через плетень механику-водителю, который лежа под бронетранспортером, крутил что-то большим ключом, и если бы это красное яблоко не упало солдату на грудь - наверное, ничего бы и не было. Конечно, ни­чего бы и не случилось... Но, когда, с треском рассыпая по саду искры, горели её подружки, одна из яблонь спаслась. А раз спас­лась, то и яблок народила. И одно из тех яблок вот к какой беде привело. Знать бы яблоне, в какую беду заведет её яблочко, то­гда или сама в огонь бросилась, или по весне содрала бы с себя свой цветочный наряд, каждый цвет по лепестку растерзала -осталась бы нынче бесплодной. У яблонь сердце жалостливое. Кто плод вынашивает - всегда мягкосердечен».

Сержант Любомир Зух (по-украински - хват, хваткий) и Мария Тереза (она испанка, одна из тех испанских детей, кого при везли в СССР, спасая от Франко) полюбили друг друга. А через семнадцать дней, когда батальон перебросили к линии фронта, чтобы через пару дней двинуть в наступление, Любомир ночью на бронетранспортере едет к Марии - проститься. Той же ночью возвращается в часть.

И все бы обошлось, и никто ничего не узнал бы, если б не одна досадная случайность, мелочь. На крутом повороте Любо­мир не разглядел глинобитного сарая и случайно задел за угол. Военной машине это, конечно, нипочем, а сарай здорово по­страдал. Хозяин - прижимистый старик Буренкин - видел в окошко и машину, и танкиста, который вышел из неё посмот­реть на случившееся. Поутру стены сарая рухнули, задавив ста­рую козу - кормилицу двух внуков-сирот Ефимия Лукича Буренкина.

«Без причины не то что сарай, а даже галочье гнездо разо­рять нельзя. Прежде чем разрушить, кто-то ведь строил его. Кто сломал, пусть и ответит. По всей строгости закона», - думает он и отправляется на поиски преступника. Ему повезло: сразу же он попадает к комбату Казарину, и через некоторое время нару­шитель найден, благо Зух и не отпирается, а во всем признается сразу. Что делать командиру? «Что это - глупость или преступ­ление? Хотя по нынешним временам одно от другого отличить не просто», - думает он.

Перед Казариным два пути: первый - тайный, короткий и бесхлопотный. Но скользкий. Сокрытие преступления, созна­тельного ли, бессознательного ли, не только уставу, но и совести претит... Или взять грех на душу? Война спишет. А спишет ли?.. Руслан Казарин, у которого воинский долг и честь коман­дира были превыше всего, избрать первый путь не смог.

Другой путь - опасный, страшный - доложить о преступле­нии Зуха начальству. Ведь по сути дела сержант - дезертир, и по законам военного времени наказание за этот проступок - рас­стрел. Комбат выбрал второй путь. Приехавшие следователи быстро провели дознание, опреде­лили вину, и трибунал выносит смертный приговор. Привести его в исполнение поручено молодому (ровесник преступника -20 лет всего!) командиру взвода разведки лейтенанту Янтимеру Байназарову. На следующее утро перед строем бригады Любо­мир, до последнего момента не веривший в эту возможность, был расстрелян. Бригада снимается с места, а через пару часов было получено помилование.

В это время на место казни приходит только что ставшая женой Мария Тереза... Полковник Казарин закончил войну в предгорьях Альп. Майор Байназаров погиб при тушении пожара в венской опере... Вот такая история.

Она проста и одновременно неразрешима. Вроде бы все пра­вы: и Казарин, и старик Буренкин, и майор, проводивший след­ствие, и командир бригады, перед расстрелом назидательным тоном произносящий длинную и логичную речь: чтобы побе­дить врага, надо быть беспощадным к врагу, но, чтобы быть беспощадным к врагу, нужно быть безжалостными к себе.

Расстрел Зуха - показательный, в его могиле комбриг при­зывает похоронить беспечность, расхлябанность - все дурное, что есть в каждом из нас. Казнь приобретает характер древнего очистительного ритуала, когда на жертвенное животное возла­гались все грехи, совершенные людьми племени, после чего его изгоняли или убивали.

Правы ли осудившие Любомира на смерть? По-своему, да. И все же, думается, правота из ряда тех маленьких правд, о ко­торых размышляет, направляясь к Казарину в первый раз, Бу­ренкин: Он ущерб понес... за ним правда. Вот только бы потом в этой правде каяться не пришлось. Бывает, так свою маленькую правду тягаем, что до большой беды и дотягаемся.

Осознавший это старик, взяв с собой маленьких внуков, идет к капитану вторично, на коленях умоляя простить Зуха. Но... в силу вступил закон войны. Закон жестокости, закон, придуманный людьми и поставленный ими выше самих себя - выше лю­дей, а значит, закон бесчеловечности.

«Милосердие нужно! Прощение! Ошибка - не преступле­ние», - пытается растолковать суть дела Буренкин. - Дело еще не закончено. - И хорошо, что не закончено... Пусть так и оста­нется. Закончится - поздно будет. - Судьбу Любомира Зуха те­перь не я решаю, а там... - капитан показал большим пальцем в потолок. Где там? То ли военные власти, то ли небо само.

Нет, не небо! Судьбу Зуха решают люди и - как это непро­стительно часто случается! - люди вроде бы и сильные, с харак­тером, а на самом деле слабые, если не сказать - безвольные. Майор-следователь не испытывает ни восхищения, ни ненавис­ти. Работу свою делает спокойно, тщательно, беспристрастно. Над ним - Закон, Статья, Параграф военного времени.

Для Казарина, с его жестким характером, твердой волей, с его привычкой различать, что хорошо, что плохо, вопрос чести был дороже собственной головы. Янтимер (по-башкирски - же­лезный духом) отдает приказ стрелять, хотя до последней мину­ты не верит в справедливость приговора и всю ночь накануне казни не спит.

Если не брать в расчет любовь - поразительное головотяп­ство. А кому какое дело до твоей любви? Ни свидетелем защиты её не зовут. Ни заступницей она быть не может. Саму судят, -думает Любомир. В этом-то все и дело. Любовь нельзя не брать в расчет. Или только её и надо брать в расчет. По одной простой причине. Любовь - величайшая из ошибок, совершенных и со­вершаемых человечеством (недаром Эрота изображали с завя­занными глазами!). Потому что без любви жить проще и спо­койнее. Не полюби Казарин свою Розалину, не страдал бы так, что она его бросила. Не полюби Любомир (обратим внимание на его «говорящее» имя, как, впрочем, и имя героини) Марию Те­резу, жив был бы, воевал бы, героем стал!.. Все так, но недаром рассказывается о Пантелеймоне Зухе - пращуре Любомира, могучем казаке, бегущем из турецкого плена с возлюбленной: «И два попавших в плен любви невольника все скачут и скачут широкой вольной степью, все скачут и скачут. Месяцы, годы, столетия остаются позади. Сквозь даль времен несут они потом­кам свой завет. От дробного перестука копыт и сейчас нет-нет да и вздрогнет земля. Чует ли он, что по жилам бежит огонь, ко­торый перешел к нему из крови тех двоих?

Недаром сцена знакомства Марии Терезы и Любомира об­ставлена деталями, прозрачно намекающими на связь с одним из древнейших любовных сюжетов - библейской историей Адама и Евы. И единственная яблоня, выжившая в пламени пожара, -как древо жизни. И как древо познания добра и зла...

Бог наказал первых - и всех последующих - людей жизнью, лишив их личного бессмертия, но подарив бессмертие в детях и внуках. Бог наказал людей способностью любить. Поэтому, рас­сказывая о Любомире и Марии Терезе (кажется, писатель специ­ально на русской земле столкнул испанку и украинца, как бы подчеркивая - не существует каких бы то ни было границ для любящих сердец и их судеб), постоянно соотносит их с косми­ческим - вечным: «Два чуда было в мире: в небе - только что народившийся месяц, на земле - только что народившаяся любовь.

В ночи, где гудят самолеты, рвутся снаряды, свистят пули, два сердца не затерялись, по стуку нашли друг друга. В корот­кую эту ночь сквозь душу Любомира Зуха прошли и весенние ливни, и летние грозы, и осенние бури, прошли, омыв, очистив, осветлив. Он стал мужем, её сделал женой. Познал мир, имя ко­торому женщина. Любомир и сам теперь целый мир. И утром, вероятно, заря из его сердца забрезжит, солнце из его груди взойдет.

Ни умереть, ни побежденным быть Любомир теперь не мо­жет. Права нет... в венце её волос замерцало слабое сияние, за­тем свет, золотясь, медленно сошел на лоб, на глаза, на шею, обтек плечи, груди, пояс, бедра, по икрам спустился к ступням. Потом она уже вся стояла в желтом сиянии, словно преврати­лась в богиню любви, золотую Афродиту. Значит, солнце еще не погасло - ни там, в небе, ни здесь, в её груди... Солнце, когда оно прямо над головой, всегда ощущается близким, своим. По­тому что стоишь ты посреди земли, а оно, войдя с востока, вы­ходит на западе... Вот и сейчас в середине земли - Мария Тере­за, в середине неба - солнце».

Так о чем же повесть? О том, кому принадлежит высшее право на Земле: войне или любви.

Стой! Кто идет?

Я иду! Мария Тереза.

Аmог. Любовь.

Нет такого пароля. Отменили. Здесь война.

Если так, я сама себе пароль, мне война не указ, не хозяйка.

О трагической судьбе - несправедливом осуждении, а затем забвении - героя-подводника А. Маринеско рассказывает повесть А.Л. Крона «Капитан дальнего плавания»; книга В.В. Карпова «Пол­ководец» повествует о судьбе талантливого военачальника Великой Отечественной войны генерала И. Петрова, попавшего в немилость к Сталину.

Литература, посвященная теме Великой Отечественной войны, представляет собой полную драматизма историю поисков истины о войне - во имя павших и живых. В своих благородных исканиях она опиралась на традиции Л.Н. Толстого, высказавшего свое кредо в «Севастопольских рассказах»: «Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, - правда».

Введение

Есть личности, которые навсегда оставляют добрый след в истории, творческое наследие которых неподвластно времени.

Для людей всех поколений Мустай Карим стал культурным символом, патриархом духовности, эпохой в литературе Башкирии.

В золотой фонд литературы вошли повести Мустая Карима “Долгое-долгое детство”, “Помилование” и другие произведения писателя. Мустай Карим ведёт дискуссию с жизнью, а точнее - жаркий спор с темными, неправедными ее сторонами.

«Помилование» - небольшое по объёму произведение - поистине монумент гуманизму. Война актуальна уже потому, что она была. С каждым днем становится все труднее сказать свое, неповторимое слово о войне, о которой созданы великие произведения. Но настоящий художник потому и настоящий, что видит мир по-своему. В «Помиловании» мы постоянно чувствуем присутствие автора. Он страдает, сомневается, радуется вместе с нами, читателями.

Обратившись к повести М. Карима «Помилование», мы заинтересовались вопросом, благодаря чему в ней ощущается лирическое начало и то, что башкиры называют непереводимым словом “мон”, - это и душевность, и напевность, что создает особую красоту языка произведения, приближает переживания героев к сердцу читателя.

Цель нашей работы - исследовать роль фольклорно - мифологической основы в художественной структуре произведения для решения идейного замысла повести.

Исходя из данной цели, мы ставим перед собой следующие задачи:

Определить идейный замысел повести.

2. Провести сопоставительный анализ повести М. Карима «Помилование» с творчеством С.А. Есенина. Выявить назначение фольклорных элементов.

Раскрыть связь фольклора и мифологии с идейным содержанием произведения.

Объект исследования: текст повести с фольклорно - мифологической точки зрения.

Для решения поставленных задач использовались следующие методы:

аналитический;

сопоставительный;

сравнительный.

В исследовательском проекте мы опирались на работу М. Ломуновой «Мустай Карим». По мнению литературоведа, неповторимая образность произведения создается с помощью фольклорных и мифологических образов, которые связывают прошлое и настоящее. Поэтому повесть приобретает особый философский смысл.

Новое осмысление темы войны в повести М. Карима «Помилование»

Проблематика повести

«Меня - как и всякого человека, - говорил Мустай Карим, - беспокоит опасность войны. Я не раз думал об Архимеде, которого убил солдат. Философия солдата однозначна. Ведь у него, наверное, и угрызений совести не было. Он - оружие, орудие. Заданная сила часто сильнее добра. Архимеда убивать нельзя. Это опасно для жизни человечества. Я не хочу, чтобы люди потеряли веру в будущее, чтобы вошли в их души безысходность, безразличие. Литература призвана оберегать человека от этих опасностей. Архимед не должен быть убит».

Этим чувством и вызвана к жизни повесть Мустая Карима «Помилование».

Критика сразу же отметила новое слово о войне, сказанное автором повести. Не героическое в центре внимания автора, война, как таковая, вроде бы и не показана в повести. Но горькое, страшное событие рождено ею и только ею. Она не считается с чувствами людей, даже самыми чистыми, самыми возвышенными. У неё нет права на милосердие. Это - непреложный факт. Это - грозная реальность. И это - страшно: сердце готово оправдать, а разум велит карать.

Замысел этой повести преследовал писателя долгие годы. Вначале это был даже не замысел, а факт. Факт фронтовой жизни, накрепко врезавшийся в память.

Подобный случай действительно произошёл в части, где служил писатель. Расстрелять парня, который по-человечески и не был дезертиром - сам вернулся в часть - приказано было взводу, которым командовал Мустай Карим. И были… бессонная ночь, мучительные раздумья … Комиссар понял молодого поэта, приказ был отдан другому взводу, но разве могло забыться всё, что связано с этим событием?

Сам сюжет в повести претерпел изменение. Солдат Любомир Зух, нарушив воинскую дисциплину, едет ночью на бронетранспортёре в соседнюю деревушку, чтобы проститься с любимой девушкой, Марией-Терезой.

Но писателя привлекает не столько сам факт, сколько вопрос: кто виновен? Кто виновен в смерти Зуха? Любомир Зух не дезертир. Скорее - просто беспечен. Любовь толкнула его на этот шаг. Безоглядная, всепоглощающая. Она и вступает в конфликт с установлением военного времени.

Многие знакомые и незнакомые с Зухом понимают - сердцем - несоответствие наказания поступку. Здесь уже совесть голос подаёт: ведь совершиться должно страшное, непоправимое. О жизни речь …

Но приговор не справедлив лишь по человеческим законам. А разве могут быть иные? Да. И это - законы войны. Особые. По ним Любомир Зух - преступник.

Вся повесть - дискуссия с жизнью. Спор. «И большой, - говорил М. Карим. - Есть необходимость и закон, и незыблемое право человека на жизнь и счастье, на любовь. Но все эти права вступают в противоречие в повести с суровой реальностью войны». Эта мысль и вела пером писателя.

В центе «Помилования» - не Любомир Зух, не его переживания, но тот, кому поручено командовать расстрелом. А это - Янтимер Байназаров, двадцатилетний лейтенант из Башкирии. Мустай Карим признавался, что ему дорог Янтимер. Это - его герой. Человек сложной духовной жизни. Ему нелегко живётся. Всё пропускает через сердце.

Настроение, созданное писателем, таково, что тревога, напряжение, растут с каждой страницей.

… Ночь перед расстрелом. Ею и начинается повесть. Начинается с душевных терзаний Янтимера Байназарова, чей взвод на рассвете расстреляет Любомира Зуха. Своего расстреляют. Янтимер ещё не сделал и единого выстрела по врагу, и первый приказ его открыть огонь будет дан по своему же парню.

Война свой счёт ведёт всему. Время для неё в этот счёт не входит. Там иная жизнь, иной мир.

Янтимер до последнего своего часа не сможет забыть и ночь ту, и рассвет, как не смогут забыть ни капитан Казарин, ни комиссар Зубков, ни Ефимий Лукич.

Да, эта ночь тяжка для многих, особенно же для капитана Казарина. Ему совесть не даёт покоя. Вот он, высший суд для каждого… Если Янтимер мучается несправедливостью приговора - по высоким человеческим понятиям, Казарина терзают угрызения совести. Он собой занят. Можно ли его упрекнуть в смерти Зуха, в том, что он преступил дозволенное? По законам войны - ни в коей мере. Но что-то мешает нам полностью согласиться с этим. Казарин в роковые для Зуха минуты не захотел войти в его положение. Волю настроению дал. Да и позднее Казарин мог не давать ход делу, и опять-таки не сделал этого. Дважды имел возможность уберечь Любомира от страшной смерти - пули от своих. Будет мучиться страшным исходом и Ефимий Лукич Бурёнкин, чей сарай развалила ненароком машина Любомира Зуха, - подавший Казарину жалобу на водителя, заваривший всё это дело. И в голову ему не приходит, что ныне по другим законам жизнь идёт - законам войны. А страшный закон войны - расстрел.

Любомир не преступник, конечно. Не предатель. Наш парень. Мечтает до Берлина дойти, а теперь уже, полюбив Марию-Терезу, и Мадрид от фашистов освободить. В части - общий любимец. Оттого ещё больней.

Нельзя не обратить внимание на такой удивительный факт: ужаса, случившегося с ним, Любомир Зух так и не осознал, по сути, до самого расстрела. Даже в ночь перед исполнением приговора он спокойно спит на гауптвахте, чем немало потрясены караульные. За жизнь парящего в небесах Зуха переживают все окружающие. Клянёт себя за скоропалительную жалобу Бурёнкин, раскаивается в принятии должностного решения капитан Казарин, мучается, не спит полковой комиссар Зубков, ругается от бессилия что-либо изменить старшина Хомичук, в невыносимой тревоге и неизвестности страдает Мария-Тереза.

Образ Марии несколько абстрактен, условен. Она словно растворяется, уходит в незнаемое к концу повести. Читатель не встретится с ней больше после той страшной сцены на безмолвной поляне, у свежей могилы расстрелянного Зуха. Мария уходит в незнаемое, чтобы вернуться к людям в любую пору, ибо вечна, жива Любовь.

Повесть «Помилование», несмотря на лаконизм, весьма непроста по конструкции и неоднозначна, несмотря на свою органичность, по стилистике.

издаваемый Президентом Российской Федерации правовой акт (Указ), который освобождает от наказания и иных уголовно-правовых последствий осуждения лицо, совершившее преступление, а также смягчает назначенное ему наказание (ст. 85 УК РФ).

Отличное определение

Неполное определение ↓

ПОМИЛОВАНИЕ

акт высшего должностного лица Российской Федерации, полностью или частично освобождающий конкретное лицо от наказания либо заменяющий его более мягким.

Право на П. имеет каждый осужденный (Конституция РФ, ст. 50). Ст. 85 УК РФ, воспроизводя положение Конституции РФ об осуществлении помилования Президентом Российской Федерации, содержит также указание на то, что помилование применяется в отношении индивидуально определенного лица. По сложившейся практике ходатайство о П. может подаваться по отбытии не менее? назначенного срока наказания. Такое ходатайство может исходить от самого осужденного, его родных и близких, общественной организации или администрации соответствующего исправительного учреждения.

Актом П. соответствующее лицо может быть: а) освобождено от дальнейшего отбывания оставшейся части наказания; б) оставшаяся неотбытая часть наказания может быть сокращена; в) оставшаяся неотбытая часть наказания может быть заменена более мягким видом наказания; г) с лица может быть снята судимость.

ПОМИЛОВАНИЕ

снисхождение, ослабление или отмена наказания. Право П. - одно из конституционных полномочий главы государства во всех странах мира. В Российской Федерации право П. отнесено, к компетенции Президента РФ. Правовая база вынесения акта П. содержится в Конституции РФ (п. "в" ст. 89) и в Уголовном кодексе Российской Федерации (ст. 85). Акт П. не является уголовным законом. Акт П. выносится в отношении индивидуально определенного лица (лиц), это акт индивидуального милосердия. По акту П. лицо, осужденное за преступление, может быть освобождено от дальнейшего отбывания наказания либо назначенное ему наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания, с лица, отбывшего наказание, актом помилования может быть снята судимость. Указом Президента РФ от 12 января 1992 г. образована Комиссия по вопросам помилования при Президенте РФ, в компетенцию которой входит подготовка материалов для решения вопросов о П. (см. Ведомости РСФСР. 1992. 4. Ст. 154). С ходатайством о П. вправе обращаться как сами осужденные, так и их родственники, общественные организации, трудовые коллективы, а равно администрация исправительного учреждения или иной орган, ведающий исполнением наказания. П. может быть применено к любому осужденному, в том числе к лицу, осужденному за тяжкое или особо тяжкое преступление к любой мере наказания. Согласно ч. 3 ст. 59 УК РФ смертная казнь в порядке П. может быть заменена пожизненным лишением свободы или лишением свободы, на срок двадцать пять лет. Правоохранительные органы непосредственно реализуют предписания, содержащиеся в акте П., не конкретизируя их.

Отличное определение

Неполное определение ↓