Белов, Кондратий Петрович: биография. Гражданская в ликах Кондратий белов картины

Кондратий Белов рисовал с детства. Отец, крестьянин, переехавший в Сибирь, в село Пача Томской губернии, «с пятью рублями в кармане и медным самоваром», регулярно лупил его за это «баловство», рвал рисунки, ломал карандаши. Но мальчик не спешил исправляться и все равно рисовал — по ночам, когда отец спал, убавив огонек в лампе. Цветные карандаши и бумагу ему привозили из Томска дети купца Просянкина, для которых он изображал «что попросят». И, конечно же, не мог и мечтать, что когда-нибудь его назовут «патриархом сибирской живописи», что ему предстоит стать художником - летописцем событий, кардинально изменивших жизнь нашей страны...

Самым счастливым временем для него была Пасхальная неделя, когда всех пускали на колокольню деревенской церкви: «Я каждый день уходил звонить и целую неделю смотрел вдаль с колокольни, как идет весна», - напишет он потом в воспоминаниях.

Вот откуда знаменитый беловский взгляд - на уровне птичьего полета. Не зря все свои картины народный художник России Кондратий Белов непременно начинал писать с неба. С ним у него явно сложились особые отношения - еще тогда, в детстве.

Он прославился как мастер редкого для русской живописи эпического пейзажа. Рисовал не красивые фрагменты ландшафта, а особый живой мир, который является частью чего-то большего. Без разделения на основной мотив и фон, без четко выраженного композиционного центра: все изображенное одинаково важно.

А еще ему было суждено стать летописцем финала главной русской трагедии ХХ века. «То, чему я оказался свидетелем, о чем слышал, прочитал, узнал, повернулось иной гранью - потребностью рассказать людям об исторических событиях Гражданской войны, о ее героях, о том, как революция расколола мир, определила его полюса», - объяснял художник в одном из своих интервью.

На своих полотнах он запечатлел и лидеров красного движения, и тех, кто был по другую сторону. Вот на Соборной площади принимает свой последний парад адмирал Колчак... Шагает по залитой дождем улице интернациональный красный отряд Лигети. Тухачевский допрашивает в губернаторском дворце усталого седовласого генерала Римского-Корсакова. С удивительным достоинством держится преданный сторонниками барон Унгерн...

Серию, в которую вошли около шестидесяти работ, Кондратий Петрович назвал по всем тогдашним канонам «Революционное прошлое Сибири». Но знаменитое «кондратовское небо» красноречиво свидетельствует о том, о чем в те времена нельзя было сказать прямо. Говорит правду о драме, разыгравшейся в нашей стране.


В центре выставки, открывшейся по случаю 115-летия Белова в его омском доме-музее, оказалась картина под названием «Крах колчаковской столицы». На ней запечатлено крушение отдельно взятого маленького мира. По берегу полузамерзшей реки несутся всадники с красными кокардами - войска красных вступили в Омск. Город застыл между снежным и облачным морем. В Серафимовской часовне на берегу светятся все окна...

Чаще других исторических деятелей на картинах Белова встречается адмирал Колчак. «Предварительный арест Колчака» надолго приковывает к себе взгляд. Фигура адмирала здесь самая яркая, она выделяется на фоне остальных персонажей. Символична и поза - так стоят не на заснеженном полустанке, а на капитанском мостике. А за спиной - бурное небо, не предвещающее ничего хорошего.

Кондратий Петрович не просто уважительно изображал врага революции, но еще и демонстрировал это на выставках.

В центр экспозиции он всегда помещал большое полотно с изображением Ленина, которому как-то довелось проезжать через Омск. Все партийные чиновники смотрели на вождя мирового пролетариата, а на остальные вещи уже не обращали особого внимания, - рассказывает директор музея, внук художника Владимир Белов.

Получилось так, что Колчак, сам того не зная, несколько раз сыграл в судьбе живописца решающую роль. Их судьбы странным образом переплелись.

Кондратий Белов попал под последний колчаковский набор - весной 1919 года. Первое, что будущий художник увидел в Омске, где стоял их 43-й сибирский стрелковый полк, оказалось парадом, который принимал сам Верховный правитель.

«Еще не обученные, зеленые, как молодой лук, новобранцы выстроились на площади. Дул сильный ветер, столбы пыли кружили над городом. Нигде я не видел такой пыли. Мы не могли без смеха смотреть друг на друга: на серых от пыли лицах видны были только глаза и зубы... Стоя на помосте рядом с Колчаком, Матковский, улыбаясь, что-то шептал ему на ухо... Колчак тоже был в английской форме, на адмиральских погонах сияли двуглавые орлы. Он стоял, вытянувшись в струну, твердый рот крепко сжат, большой мясистый нос навис над расколотым на две половины подбородком...»


Этот образ полвека спустя Кондратий Петрович воспроизводил на своих картинах по памяти...

Однажды дежурный по роте Белов взялся рисовать Колчака с портрета, висевшего на стене, чтобы не уснуть и не прозевать начальника караула. Увлекся, не заметил дежурного, получил два наряда. И даже не догадывался, что этот эпизод потом фактически решит его судьбу.

В октябре 1919-го их 43-й полк отправили в поход против алтайских партизан. Хозяин хаты в Новичихе, к которому Белова с товарищами определили на постой, узнал, что они из Омска, и стал интересоваться, каков из себя адмирал.

«А вот у нас художник сидит, он его с карточки рисовал, - показал на меня пальцем мой товарищ... Принесли бумагу, и по просьбе хозяина я сделал по памяти рисунок.

Вот он какой, - удивился хозяин. - А я думал, он с бородой, как Макаров - адмиралы все с бородами были, только Нахимова Бог обидел...

Тут меня окружили ребятишки: для них особенно было в диковинку видеть, как рисует карандаш на бумаге. Самый младший начал давать заказы: то зайчика нарисуй, то волка, то шарика с конем. Я рисую, а хозяин смотрит и вздыхает: «Эх вы, армия!»...

Тот вечер стал судьбоносным. Хозяин, сочувствовавший красным, проникся симпатией к молодому художнику и буквально в последний момент вытащил его из готовившейся мясорубки - полк как раз готовился выступать против партизан, а затем был полностью разгромлен.

Историки отмечают, что работы Белова отличает особая степень достоверности. Он обладал феноменальной памятью на детали. Его изображениям зданий, одежды, формы военных можно доверять, как фотографии.


«Мои картины - это личная охрана памятников старины», - говорил Кондратий Петрович. На них Омск выглядит островом посреди бушующего моря неба и земли. И кажется, что главные герои здесь даже не люди, а храмы и дома с резьбой и башенками, которые потом ничтоже сумняшеся пустили под снос. Все персонажи прописаны тщательно. Наверное, где-то среди них есть и командир взвода по прозвищу Козья Папаха, который в Иркутске в 1920 году, когда Белов служил уже в Красной Армии, «накрыл» его за рисованием женской фигуры на стене казармы, пообещал посадить на губу, но неожиданно привел... к двери с вывеской «Художественная студия».

«Можете представить, что со мной было! Хочу шагнуть, а ноги не идут. Яркий электрический свет ослепил меня. Нет, не ослепил, а озарил светом грядущего, которое ждало меня за порогом этой комнаты...» - так перед ним внезапно раскрылась дверь в большое искусство. Потом, по ходатайству руководителя студии Георгия Мануйлова, Белов, единственный из его выпускников, был откомандирован в другую студию - годичную художественную, при политуправлении 5-й армии. Кстати, просуществовавшую лишь год и подготовившую единственный выпуск.

В общем, события Гражданской войны определили в судьбе Кондратия Белова очень многое. «Нам нельзя не помнить истории нашей... Если ты неравнодушен к прошлому, значит, неравнодушен к настоящему и будущему», - говорил Кондратий Петрович.

Кондратий Петрович Белов (23 марта 1900, деревня Верхние Усы Пермской губернии - 4 мая 1988, Омск) - сибирский художник, эпический пейзажист, Народный художник РСФСР (1976). Отец известного омского художника и педагога заслуженного деятеля искусств РСФСР Станислава Кондратьевича Белова.

Биография

Детство прошло в селе Пача на берегу Томи. Рисовать начал с 7 лет. Отец-крестьянин, подрабатывавший тем, что клал фигурные печи с орнаментом, жестоко пресекал пустое и вредное времяпрепровождение. Белова отдали прислужником и работником к местному священнику, который обратил внимание на баритон и музыкальные данные нового помощника и предложил отцу готовить его сына в иподиаконы. Отец решил женить его на племяннице местной купчихи.

В 17 лет с благословения матери убежал от женитьбы в Томск. Завербовался на строительство Мурманской железной дороги. На строительстве познал лишения пережил множество приключений и бедствий: чудом спасался от самосуда толпы, грабителей, тифа. Возвращается в Сибирь. В мае 1919 года - колчаковская мобилизация. Служба в Омске в 43-м строевом полку, муштра и казарменный режим. Участвовал в неудачном походе против алтайских партизан. Перешел в Красную Армию. Служба в Иркутске в 48-м стрелковом полку.

Солдат Белов рисует химическим карандашом на стене казармы обнаженную женщину, после чего его направляют в художественную студию полка, которой руководил Георгий Мануйлов. Руководитель студии, когда-то волостной писарь в Паче, сразу оценил художественные данные Белова и взял его к себе на 3-месячные курсы. Кондрат Белов достойно завершил занятия в студии и по ходатайству того же Г. Мануйлова, единственный из его выпускников, был откомандирован в годичную художественную студию при политуправлении 5-й Армии. Студия просуществовала только год и сделала единственный выпуск. Среди выпускников (их было 20, 9 военных, остальные - вольнослушатели) был и К. Белов.

1921 год в Иркутске было неспокойно, банды держали город в постоянном напряжении. Служба и обучение проходили параллельно. Педагогами были известные иркутские художники К. И. Померанцев и С. Н. Соколов, любимец студийцев будущий московский график С. Д. Бигос (он был старше Белова только на 5 лет), читинский скульптор Иннокентий Жуков. Первая живописная работа Белова «Широкая масленица» вызвала у преподавателей разноречивые мнения, но её активно защищал Бигос. В следующем, 1922, году она экспонируется вместе с несколькими новыми работами появилась на весенней выставке иркутских художников.

В 1924 г. он поступил в Омский художественно-промышленный техникум им. М. А. Врубеля. В техникум его приняли условно, без стипендии, поскольку здесь для поступления требовалось 7 классов школы, а он имел только церковно-приходскую школу. Не было проблем со специальными предметами, но трудно давались математика, физика. Приходилось подрабатывать истопником в бывшем Кадетском корпусе, работа требовала много времени и давала мало денег. В Худпроме пришлось заканчивать полиграфическое отделение, которое при тогдашней безработице давало большие возможности найти работу по профессии. В 1929 г., через год после окончания техникума, он устраивается литографом на геокартографическую фабрику при военно-топографическом отделе Сибирского военного округа.

В 1924 г. становится членом Омского филиала самой многочисленной тогда художественной группировки АХР (Ассоциация художников революции). В Омске был организован филиал москвичом Н. Г. Котовым. К этому времени ахровцы заняли ведущее положение в художественной жизни города в отличие от других сибирских городов, где доминировало объединение «Новая Сибирь». Под воздействием Декларации ассоциации все художники-ахровцы пытались дать народу понятное, идеологически активное искусство, не углубляясь в проблемы формообразования.

В 1932 году он был принят в члены только что образовавшегося Союза художников СССР. В этом же году он заболел туберкулезом легких, врачи запретили ему работать в литографской мастерской. Устроился художником в Дом Красной Армии. Там он сначала оформлял спектакли, затем начал играть в них. Первые увлечения театром были ещё во время службы в Колчаковской армии. К. Белов серьёзно увлекся театром. В 1934 году устроился в клуб мелькомбината, где стал там актером, художником и режиссёром. В этом же году командировка на север Омского района для контроля за уборкой урожая, откуда художник привез 140 графических портретов ударников труда. Эти портреты, выставленные в драмтеатре, составили 1-ю персональную выставку художника.

П. П. Ершов. "Конек-горбунок".

Русская сказка в трех частях.

Омское книжное издательство. 1959.

Это самая большая по объему и, пожалуй, самая значительная по художественному результату работа К. П. Белова в области книжной графики. Им выполнены обложка, титульный лист, шмуцтитулы, заставки, концовки, инициалы (буквицы) и 20 страничных иллюстраций. На нижнем поле, под изображением, на каждом рисунке графитным карандашом рукой художника написана цитата из текста сказки. Эти фразы и приняты музеем как названия иллюстраций.

В марте 1991 года в старинном доме - памятнике деревянного зодчества, известном среди омичей как «дом с мезонином», открылся музей народного художника РСФСР Кондратия Петровича Белова(1900-1988)


Поначалу он считался филиалом Омского музея изобразительных искусств им. М.А.Врубеля, но с 1992 года получил полную самостоятельност ь. Основой для музейной коллекции стали произведения старого Мастера - живописные и графические - переданные городу семьёй художника: вдовой и детьми.

К. П. Белов. 1980-е годы.

В одной из комнат воссоздана мастерская художника: по стенам развешаны семейные фотографии, в шкафу - любимые книги, на вешалке - пальто, шляпа и трость Кондратия Петровича, на мольберте - оставшаяся незавершенной работа мастера.

В 1937 году по доносу он был исключен из рядов ВКП(б) как активный белогвардеец. Под предлогом сокращения штатов его уволили из клуба, сняли с воинского учета за невозможностью использовать в РККА. 1937 год в Омске был годом охоты на художников. Арестованы были и погибли в лагерях и тюрьмах Ян Янович Авотин, Илья Васильевич Волков, Михаил Михайлович Орешников, Самуил Яковлевич Фельдман - ядро омского отделения товарищества «Всекохудожник», которое возникло в 1932 году на базе местного отделения АХРа.

В годы войны художник постоянно работает. В 1945 г. награждён медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». В 1946 году Белову возвращают звание члена Союза художников России, восстанавливают в ВКП(б). К концу 1940-х годов омские художники весьма заметны в художественной жизни России. О работах омичей лестно отзывается центральная пресса, они отмечаются на республиканских и всесоюзных выставках. В 1949 году Комитет по делам искусства присудил дипломы за лучшие произведения К. П. Белову, В. Р. Волкову, А. Н. Либерову, П. С. Мухину, К. Н. Щекотову.

Работы «Лесосплав на Иртыше» (1948) и «Половодье на Иртыше» (1949) - начало пейзажной линии в живописи художника. Но ещё более свободным, эмоциональным, раскованным он становится в небольших картинах конца 1950-х годов. Конец 1950-х - начало 1960-х годов К. П. Белов совершает поездки по северу. Как результат осмысления увиденного в начале 1960-х годов появляется серия пейзажей, которые проявляют новые черты в творчестве живописца. Эпический масштаб восприятия здесь почти исчезает, но тема остается все та же - жизнь природы.

В послевоенный период К. П. Белов пишет не только пейзажи. Многие работы художника посвящены теме революции, гражданской войне в Сибири. В 1964 году он стал заслуженным деятелем искусств. 1976 - народным художником России. Признание к художнику пришло в 60-е годы. Выступал перед любой аудиторией, устраивал персональные выставки в самых разнообразных уголках России. Среди сибирских художников давно уже стали расхожими выражения - «беловский колорит», «кондратовское небо».

Творчество

Пейзаж «Лесосплав на Иртыше» (1948) стал этапной и программной работой. В 1949 году пейзаж включен в состав выставки советского искусства экспонировавшейся в ряде зарубежных стран. Искусствоведы называли его первым полным и выразительным портретом Сибири. Этой работой живописец открывает новый жанр, который станет для него любимым. К. П. Белов проявляется как эпический пейзажист, во многом противопоставляясь традиционным русским пейзажам лирическому (левитано-саврасовская линия) и декоративно-синтетическому (Куинджи). Сама природа Сибири требовала иных выразительных средств, иных акцентов. В этой работе появляются высокая точка зрения, которая станет потом традиционной, подчеркнутые композицией бесконечные просторы; находится излюбленный мотив - небо и река, отражения облаков в воде, холодный ветер, приводящий все в движение. Для него природа - не красивые куски ландшафта, а одушевленный живой мир, и человек только часть его. Художник видит полноту природы её темперамент, буквально температуру, но и это только часть чего-то большего - космоса. По мироощущению Белов - пантеист.

После поездок 1960-х годов появляются новые черты в беловском пейзаже. В этой серии работ художник отошел от панорамности и масштабности, повествовательную организация динамики сменила внутренняя динамика натуры, выраженная формальными художественными приемами: ритмикой и подвижностью мазка, экспрессией. Природа ещё в большей степени становится соавтором художника. Хотя большинство работ названы по местам, которым они посвящены («Тевриз», 1960, «Усть-Ишим», 1960, «У Тобольска», 1960, «Березовский мыс», 1960, «У Салехарда», 1960, «Салехард», 1961, «Ханты-Мансийск», 1961, «Тобольский центр», 1961) живописец не создает масштабных образов старинных сибирских городов, экскурсионный подход отсутствует напрочь. Казалось бы уголок подобный написанному в одном месте мог бы оказаться в другом, но эта предельная подлинность природы. Индивидуальность облика городов и поселков представляет для живописца частный случай, хотя эту индивидуальность он легко улавливает, но не делает на ней акцент, а подчиняет индивидуальному состоянию природы. В картинах К. П. Белова не только маленькие поселки, но и большие города превращаются в детали пейзажа, в тихие, иногда несколько шумные островки человеческой жизни среди величавой природы.

Иллюстрации belovmuseum.ru

«С таким дедушкой, как Кондратий Белов, Дед Мороз был не нужен».

Во вторник, 29 марта, свой двадцатипятилетний юбилей отметило одно из самых самобытных учреждений культуры Омского региона - музей народного художника России Кондратия Белова. В канун праздничной для музея и его завсегдатаев даты в знакомом, наверное, всем омичам и многим людям за пределами города деревянном особняке на улице Валиханова побывал корреспондент «Домашней газеты». И пообщался с директором музея, внуком патриарха сибирской живописи Владимиром Беловым о традициях музея, его повседневной жизни и, конечно же, о великом деде.

- Владимир Дмитриевич, музей Кондратия Белова создавался на вашей памяти. С чего все начиналось?

С того, что сын Кондратия Петровича, Станислав Кондратьевич, профессор живописи и замечательный художник, выступил с инициативой о передаче под мастерские художников Алексея Либерова и Кондратия Белова двух особняков в центре города. С тем, чтобы впоследствии там появились их музеи. Власти поддержали эту идею и предложили на выбор несколько зданий. Кондратий Петрович выбрал бывший особняк Филиппа Штумпфа на улице Валиханова. Надо сказать, что дом к тому времени сильно обветшал, в нем были коммунальные квартиры, где проживало пятнадцать семей. Стани-слав Кондратьевич отговаривал отца от этого варианта, но тот сказал: «Если я откажусь, дом погибнет». Людей расселили в отдельные квартиры, а особняк долго и тщательно реставрировали. В итоге двадцать пять лет назад музей открыл свои двери для посетителей.

- А его первым директором стала ваша мама Вера Кондратьевна…

У мамы не было таких планов. Она работала инженером в проектном институте и не имела музейного образования. Но сначала умер Кондратий Петрович, а потом буквально через год ушел из жизни Станислав Кондратьевич. Дело нужно было доводить до конца. К тому же она помнила, как давным-давно дед, рассуждая о том, кем станут его дети, предсказал: «Ты будешь директором моего музея». Его пророчество сбылось, и именно маме во многом принадлежит концепция музея как дома Белова, куда могут прийти художники, где в гостиной Штумпфа можно выпить чаю из самовара, попробовать знаменитый беловский пирог с капустой и яблоками, который выпекается по секретному рецепту, созданному еще матерью Кондратия Петровича Агафьей Карповной.

- Кто, кроме художников, относится к частым гостям вашего музея?

Сложно выделить какую--то одну категорию посетителей. На экскурсиях у нас часто бывают школьники. На ставшие традиционными рисовальные понедельники помимо прочих годами ходят пожилые и одинокие люди. Музей поддерживает отношения с социальными центрами, и денег с этой категории граждан не берем. Здесь они изучают основы рисунка, участвуют в выставках, но главное - находят общение и отдых для души. Заглядывают к нам и гости города, иностранцы. Однажды, еще в девяностые, почти случайно забрел итальянский бизнесмен. Долго ходил, восхищался картинами и интерьером, угостился пирогом и пообещал приехать еще раз с женой. Мы подумали - шутит. И каково было наше удивление, когда через год он действительно посетил нас с супругой. Чуть ли не на собственном самолете прилетел.

- Реконструкция улицы Валиханова, наверное, тоже привлекла к музею дополнительную публику?

Пожалуй, да. Люди гуляют по «омскому Арбату» и заходят к нам. Не так давно, например, пришел мужчина с внуком, посмотрел на портрет Кондратия Петровича и говорит: «О, а этого деда я знаю!» Начинаем расспрашивать, как и откуда. Оказалось, наш гость в свое время работал на поливальной машине. И как--то проезжая рано утром по Красному Пути, увидел, что к нему наперерез бежит старик с густыми белыми усами и размахивает тростью. Водитель думает, что--то случилось, и выскакивает навстречу. А тот кричит: «Ты только посмотри, какой красивый рассвет!».

- Это было похоже на Кондратия Петровича?

Да, очень! К сожалению, я общался с дедом только в последние десять лет его жизни. Это был очень веселый и добрый человек. Он обожал детей и души не чаял во внуках. Он играл с нами, пел песни под гармошку, на ходу импровизировал увлекательнейшие сказки. До сих пор помню ощущение, когда этот великан с белоснежными усищами сгребал нас своими большими, теплыми руками и прижимал к себе. С таким дедушкой никакой Дед Мороз был не нужен.

- А ведь его творческая судьба складывалась порой непросто…

По большому счету, признание пришло к нему только в 48 лет, после картины «Лесосплав на Иртыше». Это могло случиться и раньше, но в свое время деду припомнили службу в армии Колчака. Он там и выстрелить--то ни разу не успел, а потом служил и в красных отрядах Тухачевского. Тем не менее, его исключили из Союза художников, практически отстранили от любой работы. На помощь пришли московские живописцы, которые приехали в Омск в эвакуацию во время войны. Они стали приглашать его на свои выставки, и постепенно он смог вернуться, что называется, в обойму.

- Почему же он не переехал в Москву, как это многие сделали тогда, а сейчас бы сделал почти каждый?

Может быть, это фамильная черта. Ведь его сын Станислав Кондратьевич, который окончил ВГИК и даже встретил в столице девушку из семьи очень высокопоставленных людей, тоже вместе с ней потом вернулся в родные места. Кондратий Петрович очень любил свою натуру: Сибирь, Прииртышье. На моей памяти и за границей-то он был всего однажды - в Венгрии, когда Омск и Пешт стали городами--побратимами, и между ними начали налаживать культурные связи. Зато почти каждое лето отправлялся на теплоходе по Иртышу и Оби. Пароходство предоставляло ему бесплатную каюту, и они вместе с бабушкой Софьей Васильевной могли путешествовать неделями.

- Супруга оказала влияние на его творчество?

Думаю, что дед стал по--настоящему большим художником во многом благодаря ей. Но в отличие от мужа Софья Васильевна была довольно строгой женщиной. Ее отец до революции был директором Камского пароходства, а потом бежал с семьей в колчаковский Омск. Здесь Софья Васильевна и Кондратий Петрович познакомились и прожили вместе 62 года. Бабушка всю жизнь поддерживала и опекала деда. Иногда довольно курьезным образом. Зная, как много художников сгубил алкоголь, она приводила его в мастерскую и запирала на ключ снаружи. Чтобы никто не приходил, не отвлекал от дела, не угощал. Дед при этом выпивохой никогда не был, хотя и мог, придя в гости, выпить сразу стакан водки. После чего просто общался, не притрагиваясь к спиртному.

- Правда ли, что о нем ходило множество легенд и анекдотов?

Это так. И сейчас уже сложно отличить быль от вымысла. Рассказывали, например, такой случай. Однажды Кондратия Петровича вызвали в отделение Союза художников на партсобрание, потому что какие--то его ученики выпили лишнего и где--то валялись. А он явился на заседание в забрызганном краской халате, с палитрой и кистью, и сам начал распекать партком за то, что его отвлекают от работы. «Кондратий Петрович! Но ведь молодые художники злоупотребляют! Вы должны на них повлиять!» «А я влияю, - сказал дед, - я им всегда говорю - закусывать надо!»

Кондратий Петрович сочетал в себе обаяние личности и мощный творческий дар. Какие его работы производят наибольшее впечатление на вас, его внука?

Их очень много. Среди прочего мне очень дорог колчаковский цикл. Удивительно, что в советские годы Кондратий Петрович создал работы, где очень правдиво и даже, пожалуй, сочувственно изображен старый Омск, разрушенные впоследствии омские соборы, сам адмирал и люди той эпохи. Когда в девяностые годы наш музей в ходе поездки по России посетил Александр Солженицын, он был поражен мастерством и мужеством художника. Это изумление отразилось даже в позе, в которой писатель замер перед картинами на фотографии.

Очень люблю я и последнюю работу деда «Село моей юности». Это большой панорамный вид малой родины Кондратия Петровича - села Пача Кемеровской области. Он писал его часто. Кстати, кемеровский губернатор Аман Тулеев - большой поклонник творчества Белова и друг нашего музея.

- Что, по--вашему, нужно еще сделать для пропаганды искусства патриарха сибирской живописи?

Дом Белова живет интересной жизнью. Кроме выставок, экскурсий, рисовальных понедельников, чаепитий, о которых я уже говорил, мы проводим традиционные пленэры. Наши гости, художники, дарят нам свои работы, которые мы тоже продолжаем выставлять. Государство даже в нынешней непростой экономической ситуации финансирует музей, дает омичам возможность познакомиться с творчеством классика сибирской живописи и современных авторов, и это здорово.

Но, конечно, всегда хочется думать о большем. У нас есть проект подземного выставочного зала, ведь нынешние экспозиционные возможности невелики. Не хватает и площадей под хранилища. За 25 лет число единиц хранения выросло со ста до девятисот, и сегодня мы даже не можем принимать картины в дар. У меня, как у директора, уже давно нет кабинета, а хранителю приходится ютиться на лестнице. В свое время у особняка была кирпичная пристройка квадратов на сорок, но при реставрации ее снесли, и сейчас мы задумываемся о возможности ее восстановления. Есть идея издания музейного каталога и второй книги мемуаров Кондратия Петровича. Будем надеяться и, конечно, стараться, чтобы эти планы воплотились в будущем. Например, к 125--летнему юбилею мастера.

Беседовал Алексей Никишин