В Эрмитаже открывается выставка бельгийского художника Яна Фабра «Рыцарь отчаяния - воин красоты ». Чучела животных и черепа, видео с живым рыцарем в Рыцарском зале и нарисованные ручкой Bic картины - «Бумага» рассказывает, что привезли в Зимний дворец и Главный штаб, что такое карнавал «в стиле Фабра», который пройдет в музее в декабре, и какими провокационными работами прославился бельгиец.

В Эрмитаже выставляют художника, знаменитого среди прочего спектаклем с «чемпионатом мира» по мужской и женской мастурбации

Фламандский художник 40 лет известен как режиссер театральных, оперных и танцевальных постановок, перформансист и писатель. Работы внука знаменитого энтомолога Жан-Анри Фабра (что важно для понимания творчества художника) часто вызывают у публики и критиков шок и споры.

В 1978 году на выставке «Мое тело, моя кровь, мой пейзаж» Фабр выставил картины, написанные кровью. Позднее прогремел на весь мир с проектом «Небо восхищения»: художник декорировал потолок и люстру в королевском дворце в Брюсселе полуторами миллионами таиландских жуков.

Фабр был и художественным руководителем международного фестиваля в Афинах, и ставил провокационные спектакли, такие как «Оргия толерантности », который даже как-то привозили в Москву. Постановка начинается с «чемпионата мира» по мужской и женской мастурбации. Там же есть сцена, в которой, сидя на тележках из супермаркетов, беременные женщины «рожают» ассортимент продуктового магазина, и еще многое другое, что неподготовленная публика может назвать непотребством.

Первая в России выставка Фабра, намного менее провокативная, которую проект «Эрмитаж 20/21» хотел провести чуть ли не с момента своего создания, обращена к другой стороне творчества художника. В эрмитажной экспозиции Фабр выступает как «воин красоты», а привезенные в Петербург работы перекликаются с шедеврами мировой живописи.

Сам художник утверждает, что интерес к искусству пробудился в нем после визита в дом Рубенса в Антверпене в 12 лет. Собственно, Питер Пауль Рубенс и Якоб Йорданс - главные источники его вдохновения. Именно в этом направлении и работал художник и куратор проекта Дмитрий Озерков в Эрмитаже.

Дмитрий Озерков , куратор выставки:

Эта выставка другая, это не вторжение. Фабр, современный художник, приходит в наш музей не для того, чтобы с ним соперничать, а чтобы преклонить колено перед старыми мастерами, перед красотой. Эта выставка не про Фабра, она про энергии Эрмитажа в его четырех контекстах: живопись старых мастеров, история зданий, колыбель революции и место, где жили цари.

«Рыцарь отчаяния - воин красоты» - самая масштабная персональная выставка современного художника в Эрмитаже

В Петербург привезли более 200 произведений Фабра. Часть из них сделана специально для Эрмитажа. Экспонаты выставлены сразу в Зимнем дворце, Новом Эрмитаже и Главном штабе; искать их придется среди экспонатов постоянной коллекции, например, в залах Снейдерса, Ван Дейка и Рубенса, в Рыцарском зале и Большом дворе. В Главном штабе работы представлены так, чтобы прослеживался диалог с выставленным здесь же «Красным вагоном» Ильи Кабакова: в трех дворах и залах-трансформерах между ними.

Объяснить такой размах можно, пожалуй, тем, что Ян Фабр наследует традиции классической фламандской живописи, что так важно для главного музея страны и особенно для проекта «Эрмитаж 20/21». Кроме того, в Эрмитаже , что художник, выставляющийся в музее, обязательно делает экспонат специально для них. Фабр как раз такие работы привез.

Работы Фабра выставляют как часть основной экспозиции музея

Свойственное художнику родство с мастерами фламандской живописи прошлого стало поводом для нестандартной развески работ Фабра. Картины, инсталляции и фильмы фламандца экспонируются на равных правах с постоянной коллекцией Эрмитажа и, как считают в музее, «вступают в диалог с признанными шедеврами мирового искусства». Такое экспонирование Фабр уже опробовал, когда делал выставку в Лувре. В парижском зале Рубенса разместили могильные плиты, а на них - даты жизни европейских ученых, переименованных в насекомых.

Кроме того, летом Фабр приезжал в Эрмитаж, чтобы в латах рыцаря, специально созданных для него в Бельгии, пройтись по залам музея для перформанса, запись которого выставлена теперь здесь же. В музее можно увидеть и доспехи Фабра, которые он надевал в совместном с Мариной Абрамович перформансе Virgin/Warrior , а также доспехи из жуков.

Несмотря на умеренный уровень провокации эрмитажной выставки, посетители уже негативно отозвались о работах Фабра

Под фотографией одной из работ Яна Фабра в залах Эрмитажа - чучело кролика в зубах у человеческого черепа - в официальном инстаграм-аккаунте музея разгорелся спор об уместности таких работ в музее.

elena0123450 Это что видят дети?!!!😳🙈 И после этого вы хотите нормальную детскую психику?!

zheniya_ya Бедное животное 😭 что за идиотизм? Автора засушить и на место зайчика 👊

ly_uda Фу, что за отврат????

mimo__prohodila Что это за жесть? 😱

babavera823 Мерзость!

К выставке в Главном штабе пройдет карнавал «в стиле Фабра» и 24-часовой марафон

К проекту «Рыцарь отчаяния - воин красоты» приурочена серьезная образовательная программа. Помимо встречи с художником , регистрация на которую уже, к сожалению, закрыта, в Главном штабе пройдут лекции, показы, дискуссии и круглые столы с участием критиков, искусствоведов, театральных деятелей, музыкантов. А молодые художники создадут театрализованный перформанс-интерпретацию по мотивам творчества Фабра.

В рамках ежегодной новогодней программы Молодежного центра в Главном штабе пройдет карнавал «в стиле Фабра»: парад масок и дефиле костюмов, созданных студентами.

Ближе к окончанию выставки, в ночь с 31 марта на 1 апреля, в том же Главном штабе пройдет интеллектуальный марафон : показ спектакля-перформанса Яна Фабра Mount Olympus продлится 24 часа.

Выставка продлится до 9 апреля 2017 года. Вход в главное здание музея - 400 рублей, в Главный штаб - 300 рублей, комплексный билет - 600 рублей.

Выставка «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния - воин красоты», проходящая в Эрмитаже, в прошлый уикенд «проснулась знаменитой»: общественность снова дооскорблялась до мышей, причем в буквальном смысле. Зрители возмутились тем, что Фабр в своих объектах и инсталляциях использует чучела животных, и громогласно требует запретить выставку «этого живодера». Анна Матвеева сходила в Эрмитаж и составила краткий путеводитель по выставке Фабра, разочаровавшей ее отсутствием какого-либо живодерства.

Вид экспозиции выставки «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния - воин красоты» в Государственном Эрмитаже. Фото: Валерий Зубов

Выставка Фабра в Эрмитаже разнесена на два места: часть ее проходит в исторических залах Зимнего дворца и Малого Эрмитажа, где работы Фабра вступают в диалог с полотнами Рубенса, Снейдерса, Ван Дейка и других старых мастеров, а часть — в заточенном под показ современного искусства здании Главного штаба, куда, впрочем, перенесли несколько необходимых для рифмовки с работами Фабра старинных картин. Рифмовка здесь — ключевое понятие: как отмечают практически все критики (посоветуем, например, в «Коммерсантъ Weekend»), Фабр совсем не новатор. Его главная цель — диалог с великими художниками былых времен, и в прямом соседстве с полотнами Рубенса или Йорданса его работы на своем месте, а в одиночестве теряются. Иного места, чем Эрмитаж, для такой выставки и быть не могло: цель Фабра — поговорить с великими предшественниками в одной из лучших коллекций мира, а вовсе не эпатировать современную публику. Пройдемся же по музейным залам.

Фабр представляет в Эрмитаже не только объекты и скульптуры, но и видео, которые чаще всего являются документацией перформансов. К чести кураторской команды Эрмитажа, им удалось объединить непосредственно творчество и его документацию так, чтобы разрыв между ними почти не чувствовался. Мониторы с видео на выставках часто теряются в сравнении с «настоящими вещами», однако даже в помпезном, битком набитым суперзрелищными историческими экспонатами — чучелами лошадей, рыцарскими латами, — Рыцарском зале Эрмитажа экраны с совместным перформансом Фабра и Марины Абрамович «Дева / Воин» уверенно берут на себя груз нарратива: даже уверенней, чем выставленные там же объекты Фабра, представляющие собой как латы из стали (почти неотличимые от исторических), так и латы и оружие из переливчатых надкрылий жуков; по мнению Фабра, природный экзоскелет насекомых может служить метафорой той психологической брони, которую каждый из нас наращивает в ходе жизни, чтобы противостоять ударам судьбы.

Вид экспозиции выставки «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния — воин красоты» в Государственном Эрмитаже. Фото: Валерий Зубов

«Эй, какое приятное безумие!»

Безумием у Фабра заведуют его любимые птицы — совы. Он переворачивает символику совы как символа мудрости: совершенный мудрец может позволить себе вести себя как дурак, да еще и скажет, что ему это приятно. «Безумие» у Фабра — не сумасшествие, а именно что недостаток ума, малоумие, глупость. В этом смысле он прямо наследует традиции фламандской живописи с ее бесчисленными деревенскими дурачками, извлекаемыми «камнями глупости» и назиданиями, как не надо делать. Стеклянные совы сидят на фальшстенах в Рубенсовском зале, золотые совы пялят глаза из витрин в Аполлоновом зале, и в Южном павильоне Малого Эрмитажа «Обезглавленные вестники смерти» — семь сов, опять же сделанных из настоящих совиных перьев (хотя это не чучела, а рукодельные скульптуры размером много больше реальных совиных голов), — вперяют леденящий взгляд стеклянных глаз в зрителя и дальше. Дальше, кстати, прямо напротив павильона, находится эрмитажный зал с одним из самых популярных экспонатов музея — часами «Павлин», а павлины у Фабра тоже присутствуют в зале Рубенса как освященные веками символы тщеславия.

Ян Фабр. Карнавальный шатер. 2016. Хромолитография, карандаш, цветной карандаш, уголь. Фото: Пат Вербрюген, Angelos bvba / Jan Fabre

«Карнавал»

Очень симпатичная, уютная серия малоформатной графики раскидана по Петровской и Романовской галереям. Крошечные, буквально «шесть на девять» цветные рисунки Фабра напоминают винтажные открытки. Для увеличения очаровательности они взяты в паспарту из красного бархата в золоченых резных рамках и снабжены латунными табличками с подписями, такие в Эрмитаже сопровождают живопись, приобретенную в XVIII-ХIХ веке. Серия «Карнавал» представляет собой зарисовки карнавала — и прелестно рифмуется с выставленными здесь же Брейгелями, а симметричная серия, иллюстрирующая поговорки — «Заставь кота сметану сторожить», «Кот из дома — мыши в пляс», — и вовсе без швов продолжает цикл «Фламандских пословиц». Фабр не отказывает себе и в самоиронии: его «В поисках утопии» изображает самого художника в образе маленького мальчика, который оседлал черепаху и пытается подгонять ее кнутом. Фабр любит этот сюжет: в 2003 году он сделал такую же, только очень большую, скульптуру из полированной бронзы, которая выставлялась во многих городах мира, от Флоренции до Праги.

Ян Фабр. Преданный экстаз смерти. 2016. Дерево, надкрылья жуков. Фото: Ливен Герреман, Angelos bvba / Jan Fabre

Мозаики

Мозаики в зале Йорданса висят выше собственно Йорданса, а также двух картин его современников, выбранных Фабром специально для этой выставки: «Адама и Евы» Гендрика Гольциуса и «Кефала и Прокриды» Теодора ван Ромбоутса. От Йорданса здесь «Бобовый король» и «Пир Клеопатры». На всех картинах — грешные излишества, сексуальные и желудочные. Им Фабр противопоставляет свои мозаики — очень красивые, поскольку сделаны они из переливчато-зеленых надкрылий жуков-златок. В большинстве картин, от которых Фабр отталкивается, фигурируют собаки, но в мозаиках Фабра они становятся главными героями: наравне с часами и черепами, обязательными участниками vanitas, собаки у него повсеместны. Они, как и в классической живописи, символизируют верность и преданность, но на мозаиках они одиноки, так что возникает вопрос: преданность — кому? Где хозяин? Он мог умереть, мог просто бросить пса — и пес из олицетворения любви и верности превращается в олицетворение одиночества.

Здесь же, в центре зала две симметричных скульптуры Фабра: скелеты собак, опять-таки выложенные зелено-перламутровыми панцирями жуков, сжимают в зубах чучела попугаев ара: попугаи символизируют тщеславие, за внешней яркостью которого ничего не стоит.

Ян Фабр. Джоанна Гентская. Из серии «Мои королевы». 2016. Белый каррарский мрамор. Фото: Пат Вербрюген, Angelos bvba / Jan Fabre

«Мои королевы»

Эрмитажный зал Ван Дейка задумывался как входной зал Нового Эрмитажа: зрители должны были с лестницы попадать прямо туда. Так что зал служил еще и залом русской славы: он украшен по всему периметру профилями выдающихся фигур культуры — здесь и Брюллов, и Угрюмов, и Лео фон Кленце. Фабр вдохновился этим оммажем культурным деятелям и сделал свой собственный пантеон культурных деятелей: его большие рельефы драгоценного каррарского мрамора — профили его собственных кумиров. Ассистентов, точнее ассистенток, самого художника. Обычные женщины, почти все немолодые, морщинки, очки, — одна у него отвечает за скульптуру, другая — за перформанс, третья — за видео, и без их безымянных и невидимых зрителю усилий Фабр бы не состоялся. Чтобы снизить пафос, Фабр наряжает их в карнавальные колпаки. А посередине зала стоит статуя девочки-подростка в джинсах — это и правда королева (правда, будущая) Бельгии: принцесса Елизавета Тереза Мария Елена Бельгийская, сейчас ей пятнадцать лет. Фабр возносит своих незаметных ассистенток, а принцессу крови изображает обычной девочкой, уравнивая их в почтении: даже каррарский мрамор у него начинает выглядеть как демократичный гипс.

Вид экспозиции выставки «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния — воин красоты» в Государственном Эрмитаже. Фото: Валерий Зубов

«Я позволяю себе истекать»

Скульптура, которая встречает зрителя в начале выставки (если идти по ее официальному маршруту) в Аполлоновом зале Эрмитажа — человек в джинсах и пальто, уткнувшийся носом в репродукцию картины Рогира ван дер Вейдена «Портрет турнирного судьи». Это, надо полагать, и есть сам Фабр. В ван дер Вейдена он не просто уткнулся носом, а этот нос себе реально расквасил: на полу под ногами искусственного человека натекла лужица крови. Пожалуй, трудно придумать более прямую метафору того, «что хотел сказать художник» всем своим творчеством: его не столько интересует реакция современников, сколько возможность «влезть» в историю искусства, выяснить отношения с классиками, может, даже как-то слиться с ними. И это не всегда проходит безоблачно — бывают у художников и травмы на этом пути. Фабру травмы не в новинку: многие его рисунки, в том числе и в этом зале, выполнены бурым пигментом — это собственная кровь художника.

Другие его работы тоже представляют собой напряженный диалог: объект Фабра Salvator Mundi («Спаситель мира») — сфера, выложенная его любимыми золотисто-зелеными надкрыльями жуков, с торчащим из нее чьим-то позвоночным столбом, — рифмуется с выставленным здесь же холстом «Христос благословляющий» неизвестного автора XVI-XVII века, где Спаситель тоже держит в руке увенчанную крестом сферу, только отражающую весь мир. А три золотых жука-скарабея, выставленные на высоких, под потолок, подиумах в трех углах зала, несут на себе символы поклонения: крест, оливковое дерево и епископский жезл.

Вид экспозиции выставки «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния — воин красоты» в Государственном Эрмитаже. Фото: Валерий Зубов

«Череп с зайцем»

Зал Снейдерса в Эрмитаже увешан натюрмортами. Снейдерс писал продуктовые лавки, его современник и соотечественник Паульвель де Вос — сцены охоты. Именно к одной из «лавок» Снейдерса, где в ожидании покупателя великолепно лежит кишками наружу убитая дичь, Фабр прицепил инкрустированный все теми же его любимыми надкрыльями жуков череп, в зубах у которого болтается чучело зайца. Этот объект, наряду с выставленными в здании Главного штаба чучелами собак и кошек, вызвал возмущение публики: как можно, невинно убиенный зайка в музее?! То, что здесь же на картинах классиков-натюрмортистов невинно убиенные зайки и другие животные представлены гораздо более натуралистично, почему-то никого не волнует. Между тем, зайка и держащий его в зубах череп — лишь часть инсталляции из 17 черепов в этом зале, и у каждого в зубах тоже кто-нибудь дохлый (мышь, курица, но их же не так жалко, как зайку) или клок шерсти — той самой шерсти белок, колонков, свиной щетины, из которой испокон века делаются художественные кисти. В центре зала, усугубляя vanitas, стоят два объекта, тоже сделанные из чучел: на инкрустированных надкрыльями жуков фрагментах человеческого скелета уселись павлин (символ тщеславия) и лебедь (символ глупости). Они так и называются: «Глупость опирается на смертность» и «Тщеславие опирается на смертность».

Вид экспозиции выставки «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния — воин красоты» в Государственном Эрмитаже. Фото: Валерий Зубов

«Карнавал мертвых дворняг» и «Протест мертвых бездомных котов»

Те самые работы Фабра с чучелами домашних животных, что вызвали волну истеричного протеста. Родина Фабра, Бельгия, подписала Конвенцию по обращению с домашними животными (которую, кстати, не подписала Россия), гарантирующую домашним питомцам право на достойную жизнь и достойную смерть. В частности в Бельгии владелец не может просто закопать своего умершего питомца где-нибудь под деревом: он обязан утилизировать труп через специальную службу, что довольно дорого стоит. Последствия оказались неприятны: некоторые бельгийцы, чтобы не платить денег, стали просто выносить своих только что умерших, а иногда и даже еще живых больных животных на дороги, чтобы их переехали машины и животное проходило бы по документам как бездомное, погибшее в ДТП. Вот где жестокость-то, а не у Фабра.

Фабр собирал эти трупы и «возрождал» их путем таксидермии. Неизвестно, сколько из этих погибших на шоссе собак и кошек действительно были бездомными, а скольких выкинули «хозяева». Фабр показывает и жестокость смерти, и человеческую жестокость во всей неприглядности: звери у него застыли в смертных позах. Фабр извиняется перед ними за все непутевое человечество: перед чучелами кошек он ставит мисочки с молоком, перед собаками — со сливочным маслом, пытаясь хоть после смерти дать человеческим спутникам ту заботу, которой они не получили при жизни. Животные, как и модели в «Моих королевах», тоже наряжены в карнавальные колпаки, вокруг них вьются разноцветные ленты серпантина: Фабр подчеркивает, что жизнь и смерть каждого из нас, будь то человек или бездомный кот, так же быстротечна, как карнавал. А дальше ждет смерть.

Ян Фабр, Илья Кабаков. Встреча. 1997. Кадр из видео. Фото: LIMA

«Встреча»

В 1997 году Ян Фабр встретился с Ильей Кабаковым. Два знатных любителя насекомых решили поговорить о них. Художник и модель, так сказать. Фабр нарядился в костюм жука — того самого жука, чьи переливчатые надкрылья стали его излюбленным материалом, а Кабаков, конечно же, в костюм мухи. И вот они готовы были часами разговаривать о жуках и мухах, о том, что строение тела жука совершеннее анатомии человека, о том, что мухи боятся жуков, о том, что муха — олицетворение коммунального быта, а жук — сверхчеловек, экзоскелет которого намного надежнее защищает жучьи внутренности, чем наше несовершенное тело защищает нашу ранимую душу... Диалог, начинавшийся как душевный разговор на так любимой Кабаковым кухне, сам собой перешел в перформанс, перформанс повлек за собой серию рисунков, и все это можно увидеть в здании Главного штаба, где, кстати, в постоянной экспозиции имеется «Красный вагон» Кабакова, так что всё к месту.

В оформлении материала использован фрагмент фотографии Валерия Зубова, сделанной на выставке «Ян Фабр. Рыцарь отчаяния — воин красоты» в Государственном Эрмитаже.

21 октября в Эрмитаже открылась выставка «Ян Фабр: Рыцарь отчаяния - воин красоты», подготовленная Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа в рамках проекта «Эрмитаж 20/21». Один из крупнейших мастеров современного европейского искусства бельгийский художник Ян Фабр представил в Эрмитаже двести тридцать работ: графику, скульптуру, инсталляции, фильмы. Выставка вызвала неоднозначную реакцию у посетителей музея, что говорит о безусловном интересе петербургской аудитории к творческим высказываниям автора. В Эрмитаж поступают письма от посетителей музея с критикой произведений Фабра и просьбой убрать некоторые работы художника из экспозиции. Мы подготовили ответы на наиболее часто задаваемые нам вопросы.

– Почему Фабр экспонируется не только в Главном штабе, который зрители уже привыкли ассоциировать с современным искусством, но также и в Главном музейном комплексе?

Действительно, работы Фабра . Идея представить Фабра в Эрмитаже – в диалоге с фламандскими мастерами XVII века, возникла семь лет назад, когда директор музея, Михаил Борисович Пиотровский, и Дмитрий Озерков, заведующий Отделом Современного искусства, побывали на выставке Яна Фабра в Лувре, где инсталляция художника соседствовала с шедеврами Рубенса. По словам куратора проекта Д. Озеркова, «это не вторжение. Фабр, современный художник, приходит в наш музей не для того, чтобы с ним соперничать, а чтобы преклонить колено перед старыми мастерами, перед красотой. Эта выставка не про Фабра, она про энергии Эрмитажа в его четырех контекстах: живопись старых мастеров, история зданий, колыбель революции и место, где жили цари» (The Art Newspaper Russia).

Фотография Александра Лаврентьева

Мерцающие зеленые композиции бельгийца, созданные в жанре vanitas vanitatum (суета сует) на мотив memento mori (помни о смерти), внедряются в стены Нового Эрмитажа (Зал фламандской и голландской живописи). Ян Фабр – тонкий колорист. В Двенадцатиколонном зале он работает в цветах серого мрамора и декоративной позолоты. Его драгоценные изумрудные панно напоминают зрителю об эрмитажных малахитовых чашах и столешницах, о декоре Малахитовой гостиной Зимнего дворца.

Фотография Кирилла Иконникова

Его рисунки ручкой "Bic" близки к лазуриту ваз Больших просветов Нового Эрмитажа.

Лаконичные и строгие рельефы Фабра с «королевами» соседствуют с парадными портретами английской знати и придворных дам кисти Антониса ван Дейка.

Удачно соседство Фабра с «Лавками» Снейдерса, современный художник не цитирует фламандского мастера, а лишь осторожно добавляет мотив черепа – очевидный для историка искусства смысл: тему тщеты и суеты бытия.

Фотография Валерия Зубарова

Сам Фабр на встрече с петербуржцами в Атриуме Главного штаба рассказал о том, что его работы в залах искусства Фландрии призваны заставить зрителей «остановиться, уделить время искусству». «Посетители проходят мимо Рубенса, как мимо витрин большого магазина, они не смотрят на детали», – говорит художник.

– Обращаюсь ко всем службам Государственного Эрмитажа! Как зоозащитник и волонтер я считаю недопустимым для выставления напоказ всем возрастным категориям и губительным для детской психики чучело собаки на крюках! Выставка Яна Фабра – это бескультурье. Особенно это безнравственно в свете огромного отклика на случаи живодерства в Хабаровске. Пожалуйста, уберите из экспозиции чучела животных!

Ян Фабр не раз рассказывал журналистам о том, что собаки и кошки, которые появляются в его инсталляциях – это бездомные животные, погибшие на дорогах. Фабр пытается дать им новую жизнь в искусстве и, таким образом, победить смерть. «Многие мои работы посвящены жизни после смерти. Смерть – это часть жизни, я уважаю смерть», – говорит знаменитый бельгиец. Мертвый пес в инсталляции Фабра – это метафора, своеобразный автопортрет художника. Фабр утверждает: «Художник – это бродячая собака».

Фабр призывает к бережному отношению к животным, которые многие столетия сопровождали человечество, войдя в историю и мифологию. Сегодня отношение человека к животным потребительское. Кошек оставляют на дачах. Старых собак выгоняют из дома. Акцентируя кошек и собак в старом искусстве, Фабр показывает, что по всем своим качествам они подобны людям, а потому их любовь и радость, их болезнь и смерть подло вытеснять из нашего сознания.

Представляя чучела домашних животных, Фабр вместе с зоозащитниками всего мира выступает против потребительского отношения к ним.

Зачастую мы любим не животных, а свою любовь к ним. Называя их нашими меньшими братьями, мы часто не понимаем, насколько жестоко относимся к ним. Мы готовы избавиться от них при первой возможности, стоит животному заболеть или состариться. Против этого выступает Ян Фабр. Найденные им вдоль автострад тела сбитых машинами животных он превращает из отходов потребительского общества – в укор человеческой жестокости.

– Почему Фабр не мог использовать искусственные материалы вместо чучел животных? Современные технологии позволяют делать их совершенно неотличимыми от настоящих.

«Почему мрамор, а не пластик?», – спрашивает Фабр, отвечая на этот вопрос на встрече в Главном штабе. «Мрамор – это традиция, Микеланджело, это тактильно другой материал. Материал – это и есть содержание». Этот тезис Фабра можно сопоставить с мыслью русских формалистов о единстве формы и содержания.

Для Яна Фабра очень важны «эротические отношения с материалом», чувственная составляющая. Он вспоминает о том, что фламандские художники были алхимиками, для изготовления красок они использовали кровь и измельченные человеческие кости. Художник рассматривает тело как «удивительную лабораторию и поле битвы». Для него тело – это «нечто прекрасное и очень мощное, но при этом уязвимое». Создавая своих монахов для инсталляции «Умбракулум», Фабр использует кости – полые, «духовные тела» его персонажей имеют «внешний скелет», их нельзя ранить, они находятся под защитой.

Фотография Валерия Зубарова

– Чучелам не место в Эрмитаже, они должны находиться в Зоологическом музее.

В Рыцарском зале Нового Эрмитажа представлены кони из Царскосельского Арсенала Николая I (это конские шкуры, натянутые на деревянную основу). В Зимнем дворце Петра I (Конторке Петра Великого) экспонируется чучело собаки, это левретка, одна из любимиц императора. Их нахождение в Эрмитаже не кажется посетителям странным или провокационным, не вызывает страха и возмущения.

Фотография Валерия Зубарова

Художник использует те или иные средства, исходя из принципа внутренней необходимости и собственной сверхзадачи. Для восприятия современного искусства недостаточно беглого взгляда, оно требует (от каждого из нас) внутренней работы и духовного усилия. Это усилие бывает связано с преодолением стереотипов, предубеждений, страха, идеологических и психологических клише, религиозных установок. Оно требует отваги и терпения, заставляет нас расширять границы нашего восприятия. Современное искусство – это то, к чему нельзя быть полностью готовым. Сам Фабр говорит, что его работы «связаны с поиском примирения и любовью. Любовь – это поиск интенсивного диалога и вежливости».

Фотография Валерия Зубарова

Текст: Цибуля Александра, Дмитрий Озерков

Предлагаем Вам также познакомиться со следующими материалами:

«Наша цель достигнута, люди говорят о защите животных»: Дмитрий Озерков - о скандале вокруг чучел на выставке в Эрмитаже (Бумага)

Уже довольно давно в Эрмитаже проходит выставка Яна Фабра . То, как эта выставка организована для меня в новинку: помимо залов, где представлены только работы автора, произведения Фабра интегрированы в постоянные экспозиции главного музея Петербурга. Причем сделано это так, что постоянная экспозиция и экспонаты выставки перекликаются, дополняя друг друга, а часть работ художник создал исключительно для Эрмитажа.

Конечно, самые скандальные экспонаты, наиболее обсуждаемые в прессе и в обществе - «Карнавал мертвых дворняг» и «Протест мертвых котов» - зал, где среди ярких гирлянд и мишуры на крюках висят чучела собак и кошек. Честно говоря, выглядит немного пугающе, особенно собаки.И ведь действительно интересно, что в пространствах зоологического музея сотни чучел не выглядят отторгающе, не вызывают ни у кого возмущения. А вот в качестве арт-объекта (?) уже нервируют.

Некоторые произведения удивляют, например, работы, выполненные синей ручкой BIC. Поражает масштаб, но смысл остался для меня загадкой.

Но знаете почему я очень хотела сходить на эту выставку? Из-за нескольких работ, выполненных в необычной технике. Пару лет назад я рассказывала про , о котором мы узнали в Таиланде. В Эрмитаже выставлялись несколько "картин" Фабра из этих же материалов. А уж когда я узнала, что автор зелёного потолка из надкрылий в одном из залов брюссельского королевского дворца всё тот же Фабр, мне непременно стало нужно увидеть его работы.

Осмотр мы с doktor_watson начали с Главного Штаба.
Текст, выделенный курсивом с сопроводительных табличек выставки.

В 1997 году Яном Фабром и Ильёй Кабаковым был устроен перфоманс «Встреча». Фабр создал для себя костюм жука, а для Кабакова – мухи. Эти насекомые предстали в качестве творческих альтер-эго мастеров. Выбор был не случаен. Для Кабакова муха была важным героем, назойливой обитательницей его коммунальных пространств. Фабр же интересовался насекомыми с юности (...). Художника впечатлило, что жуки-скарабеи имеют более совершенную структуру тела нежели люди. Человеческий скелет облачен в мягкую и уязвимую плоть, а у жуков она спрятана под жестким панцирем. Фабр делает костюмы-панцири для совершения метаморфозы - создания сверхсущества, совмещающего тело насекомого и разум человека. Облачившись в костюмы, художники беседуют об искусстве и истории.

Инсталляции «Карнавал мертвых дворняг» (2006) и «Протест мертвых котов» (2007) можно соотнести с картиной фламандских мастеров XVII века Пауля де Воса и Якоба Йорданса "Повар у стола с дичью". Персонажи инсталляций - умершие уличные животные. Фабр "возвращает" их к жизни путем включения в макабрический карнавал в традициях средневековой алхимии, целью которой всегда было осуществление перерождения одушевленного или неодушевленного объекта.

В следующем зале собраны ранние скульптуры Фабра.
Художник отдаёт дань своему деду-энтомологу Жану-Анри Фабру, показав фигуру, работающую за микроскопом. В этом произведении он вновь говорит об одиночестве, замкнутости и отрешенности как о необходимых состояниях для художника. Вся поверхность скульптуры покрыта гвоздями. Этот приём, широко распространенный в скульптурной и инсталляционной практике 1970-х годов, создаёт удивительный эффект - размытости, неясности очертаний и формы. Тот же герой с поникшей головой и в котелке безвольно завис над землёй в работе "Повешенный II" (1979-2003). Завороженность смертью пронизывает всё творчество Фабра.

Шёлковый занавес под названием "Дорога от Земли до звёзд не вымощена" (1987), расписанный шариковой ручкой словно отделяет реальный мир от мистического мира ночных видений.

Умбракулум - жёлто-красный шелковый зонт, в католичестве символизирующий Базилику Минор, но понимаемый шире, как место, где человек может укрыться от материального мира, думать и работать вдали от повседневности. Ян Фабр наполняет этот образ множеством смыслов, представляя его и как место вне времени, где прекращается цикличность жизни и смерти, и как мир таинственной духовности, заставляющий задуматься об уязвимости человеческого существования. Это и дань современной философии, согласно которой, человек - лишь образ, созданный познанием, неустойчивый и недолговечный. Мишель Фуко предсказывал, что культура будет освобождена от этого образа в результате сдвига в пространстве знания, и тогда “человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке”.
Детали инсталляции созданные из костей, - лишь сквозные оболочки, не скрывающие своей пустоты. Новый костяной “скелет”, вынесенный вовне - аналог панциря жука, скрывающего бескостное тело. Вновь Фабр говорит о том, что человек нуждается в некотором прочном “укрытии”. Образ музея в некотором роде тоже можно трактовать как умбракулум. Эрмитаж, созданный Екатериной, тоже “укрыл” коллекцию художественных произведений и стал в наши дни подлинным пристанищем искусства.

Надкрылья покрупнее. Все эти костыли и коляски - по сути ведь экзоскелет, как твёрдые оболочки жуков.

Теперь переберёмся в главное здание Эрмитажа. Во дворе вознёс руки к небу "Человек, который измеряет облака". Что ж, в Петербурге всегда найдётся для него работа.

Залы Эрмитажа красивы и без экспонатов:)

Самое популярное произведение на выставке – это человек, разбивший нос о картину. Манекен стоит в луже фальшивой крови, упершись в написанную Фабром копию прекраснейшего, совершенного мужского портрета Рогира ван дер Вейдена. Если вдруг найдется зритель, сомневающийся в смысле произведения, название развеет его сомнение: «Я позволяю себе истекать (карлик)». Смысл искусства в самом искусстве, тайна его непостижима, как ни бейся.

Держава.

Залы, где постоянная экспозиция перемешана с работами Фабра. Работы миниарюрны, ярки, относятся к нескольким сериям. Красный фон позволяет легко выхватывать взглядом "чужеродные" работы и одновременно фокусирует внимание на изображении.

Есть и странные работы. "Человек с палочкой, намазанной птичьим клеем" (1990г), шариковая ручка BIC. Разглядывавший изображение мужчина задумчиво изрёк: "А где же палочка?.."

"Появление и исчезновение Антверпена I". Всё та же шариковая ручка + глянцевая фотобумага. Чтобы рассмотреть изображение, нужно приближаться к нему под острым углом, тогда из синей темноты появляются очертания.

Совы - герои инсталляции "Обезглавленные вестники смерти" (2006), обустроенной наподобие алтаря, - устремили свой холодный взгляд на зрителя, своим молчаливым и торжественным присутствием напоминая о пограничном существовании в стадии посмертного бытия, о переходе от жизни к смерти. Это послание усиливается зимними пейзажами Гейсбрехта Лейтенса (1586-1656), из собрания Эрмитажа, которые размещены по сторонам композиции.

Вот он, тот самый холодный взгляд!

И, наконец, изображения, ради которых я сюда пришла.
Собака - символ верности, искренности и послушания - присутствует на многих полотнах постоянной экспозиции зала. Представленные здесь работы Фабра обращены к этому образу. Восемь зелёных мозаик с изображениями собак, окруженных предметами vanitas (черепа, кости, часы), помещены среди четырёх выбранных Фабром картин из коллекции музея: “Адам и Ева” Хендрика Гольциуса, “Бобовый король” и “Пир Клеопатры” Якоба Йорденса, “Кефал и Прокрида” Теодора Ромаутса.
По мнению Фабра в них нарушается внутреннее психологическое равновесие, приводящее к трансгрессии, которую художник понимает как некий акт излишества, ведущий за собой опыт греха, предательства и обмана. Соотнесенная с ним тема vanitas отражает не только несовершенство мира и его скоротечность, но и идею наказания, связанную с чувством вины. Две скульптуры Фабра, созданные специально для выставки, представляют собой украшенные надкрылья златок и скелеты собак с попугаями в пастях - символ "укуса смерти", который неизбежно прерывает полноту жизни. (...) Зелёный цвет, по мысли Фабра, сочетается с зелёными тонами пейзажей в картинах зала и символизирует верность, присущую собаке.

"Преданные сфинксы метаморфоз и непостоянства" (2016)

"Преданность стережёт Время и Смерть" (2016) из серии "Суета сует, всё суета"

Зал задумывался Николаем I как аванзал Нового Эрмитажа. Он был призван знакомить посетителей с историей русского искусства. Напоминанием об этом служат рельефные профильные портреты известных отечественных деятелей искусства, которые стали источником вдохновения Фабра для создания новой серии "Мои королевы". Героини серии - женщины XXI века, подруги и покровительницы мастерской Фабра, которых художник воспринимает как муз. Величественность погрудных портретов из каррарского мрамора нивелируется ироничной выходкой Фабра - он надевает на своих моделей шутовские колпачки.

Зал фламандских мастеров, где, на мой взгляд, произведения Фабра вписались наиболее органично. Я бы даже оставила эту экспозицию постоянной. Инсталляция ярко показывает, что восприятие изображенной мертвой натуры и непосредственно мёртвой натуры значительно различается.

По дороге к Рыцарскому залу выставка продолжается. Как вам такое платье?

У меня оно вызывает некоторое отторжение: тут уже нет аккуратной упорядоченности, тела жуков представляют собой мешанину.

В рыцарском зале снова возникает ювелирная точность.

Интересно, что панцири, созданные для защиты, здесь украшают оружие нападения. Хотя, может, в этом и есть смысл: использовать оружие только для защиты?

По обеим сторонам от рыцарей появились новые обитатели зала:

В этих доспехах Фабр вместе с Мариной Абрамович устраивал перфоманс под названием "Дева/Воин", в котором два рыцаря, закованные в латы как жуки в панцири, вели нескончаемые ритуальные бои внутри стеклянной витрины. "Для меня быть рыцарем - это самое романтичное, из всего что я могу себе представить, - говорит Фабр. - В творчестве есть надежда. Это всегда вера в надежду, что художник создаёт лучший мир. Когда я не смогу улучшать мир вокруг себя или кого-нибудь, я перестану быть художником"

В Эрмитаже очередь, люди идут смотреть на Яна Фабра.

Только ленивый в эти дни не сходил в Эрмитаж, который подготовил столько выставок к культурному форуму в декабре 2016, что хватило бы и на год. Но большинство идет на скандальную выставку бельгийского художника Яна Фабра "Рыцарь отчаяния - воин красоты".

Я "зацепила" несколько работ художника, когда ходила смотреть на "Географа" Вермеера Делфтского. Поскольку фотоаппарат был в руках, а работы Яна Фабра разрешено фотографировать, в отличие от других временных выставок, появились фотографии, которыми я и делюсь.
В Интернете, в периодике, и даже по радио об этой нашумевшей и раздражающей акции Эрмитажа сказано достаточно. Эрмитаж подготовил цикл лекций, просвещающих население относительно ценности современного искусства в лице Яна Фабра.

О самом художнике написано много лестного в СМИ: он и самый известный, и знаменитый, и выставки в самых крупных музеях мира. Его дедушка был знаменитым энтомологом, наверняка отсюда идет любовь художника к натуральным материалам естественного происхождения: а это чучела животных, их шерсть и перья, крылья насекомых и т.д. Все это он использует как материал для своего творчества.

А мы смотрим фотографии. Их немного, так как работы художника находятся в разных залах, и мне попалось на глаза всего лишь несколько.

В залах с, так и хочется сказать "традиционным" искусством, работы Яна Фабра замечаешь сразу, они намеренно выставлены так, чтобы бросаются в глаза, не аккомпанируя старым мастерам, а "перекрикивая" их визгливым цветом.

Вот такие сине-зеленые переливающиеся картины выполнены из крыльев жуков-златок. Их много.

Тут же стоят скульптурные группы, наверное так это надо назвать. Если бы такая работа была представлена в зоологическом музее, никому бы не пришло в голову считать это искусством.

Этикетка к работе: "Верность и повторение смерти". Бельгия, 2016. Пластиковый скелет собаки, панцири златки, чучело попугая, металлическая проволока, металлический каркас.

Пояснительный текст к экспонату:
"Собака - символ верности, искренности и послушания - присутствует на многих полотнах постоянной экспозиции зала. Представленные здесь работы Фабра обращены к этому образу. Восемь зеленых мозаик с изображениями собак, окруженных предметами vanitas (черепа, кости, часы), помещены среди четырех выбранных Фабром картин из коллекции музея: "Адам и Ева" Хендрика Гольциуса, "Бобовый король" и "Пир Клеопатры" Якоба Йорданса, "Кефал и Прокрида" Теодора Ромбаутса.

По мнению Фабра, в них нарушается внутреннее психологическое равновесие, приводящее к трансгрессии, которую художник понимает как некий акт излишества, влекущий за собой опыт греха, предательства и обмана. Соотнесенная с ним тема vanitas отражает здесь не только несовершенство мира и его скоротечность, но и идею наказания, связанную с чувством вины. Две скульптуры Фабра, созданные специально для выставки, представляют собой украшенные надкрылья златок и скелеты собак с попугаями в пастях - символ "укуса смерти", который неизбежно прерывает полноту жизни. Переливчатый блеск златок уже в XIX веке привлекал ювелиров и костюмеров Европы, куда мода пришла из Индии. Там крылья златок на протяжении многих веков используют как для украшения церемониальной одежды и тюрбанов, так и при создании картин. Зеленый цвет, по мысли Фабра, сочетается с зелеными тонами пейзажей в картинах зала и символизирует верность, присущую собаке."

В узком коридоре висят другие шедевры художника: надписи, сделанные шариковой ручкой на ткани. Табличка поясняет: "Из серии 29 рисунков "Ткань-BIC". 1978-2006. Ткань, чернила BIC.
Любуемся, осознаем, проникаемся, идем дальше.

""Человек с пером и птенцами орла". Бельгия, 1986. Бумага, шариковая ручка BIC. Частная коллекция.

Это фрагмент большой работы художника, созданной той же шариковой ручкой BIC. Ее уже, кстати, назвали "нетрадиционным" инструментом для искусства, как же, сам Ян Фабр ею рисует! А до этого он рисовал собственной кровью. Так, глядишь, и карандаш станет экзотикой, если его возьмет в руки знаменитость.

Но, конечно, это все были "цветочки", а от произведения, созданные с использованием перьев и чучел животных - это действительно шокирует.

Название этой инсталляции (а какое слово тут еще применишь? Выставка фрагментов чучел сов со стеклянными человеческими глазами?) - "Обезглавленные вестники смерти". Бельгия, 2006. Гипс, стеклянные глаза, перья, льняная скатерть. Коллекция КУКО.

Настоящие перья совы и стеклянные глаза человека - да еще и полный эффект отрубленной головы. Бррр. Чтобы там ни говорили именитые искусствоведы о ценности диалога между современным искусством и искусством прошлого, а выглядит это жутковато. Детям лучше не показывать.

Текст поясняет замысел художника, а то ведь не ясно, что он имел ввиду! И это - не ирония, правда не ясно. Кто все понял без подсказки? А кто не понял и с подсказкой в виде текста?
Вот он, читаем: "Совы - герои инсталляции "Обезглавленные вестники смерти" (2006), обустроенной наподобие алтаря, - устремили свой холодный взгляд на зрителя, своим молчаливым и торжественным присутствием напоминая о пограничном существовании в стадии посмертного бытия, о переходе от жизни к смерти. Это послание усиливается зимними пейзажами Гейсбрехта Лейтенса (1586-1656) из собрания Эрмитажа, которые размещены по сторонам композиции.

В средневековой Фландрии сова считалась вестником смерти и несчастья. Ее связывали с рядом смертных грехов: ленью, обжорством, похотью. В то же время сова, беспомощная днем, пробуждаясь в ночи, прозревает невидимое, а ее одиночество отвечает меланхолическом характеру - признаку тонкого интеллекта. Но это и символ скромности: ее неподвижность и молчание свидетельствуют об отсутствии гордыни.

Экспозиция, состоящая из изображений пернатых, напоминает некую птичью клетку. По задумке Ффабра, эта параллель отсылает нас к истории Висячего сада, где по сей день сохранились голубятни Екатерины II, и к истории самого музея: ведь именно картинные галереи вдоль сада положили начало эрмитажному собранию. Особый синий цвет рисунков апеллирует к "синему часу" - моменту в природе, когда ночные существа уже засыпают, а дневные ще не успели пробудиться: это мистическое время, когда на границах жизни и смерти сливаются различные энергии.

В предыдущем сюжете , я цитировала слова Юрия Нагибина о том, что каждый открывает в общем-то любое произведение искусства своим ключом. Мне это суждение кажется верным. Я думаю, что художники, вероятно, стремятся не только бездумно "выделиться" и прославиться, но еще и быть понятыми. И для того, чтобы быть понятым, собственно и творят. Произведение искусства - это всегда послание к зрителю и его надо сделать так, чтобы люди восприняли это послание само по себе, без сопровождающих текстов, лекций, радиопередач и кинопоказов. Искусство Яна Фабра непонятно. Возможно, оно обращено к людям будущего, возможно, художник опередил свое время. Я рискну прослыть несовременным человеком и даже показать свою профнепригодность, но выскажу свое мнение: работы Яна Фабра вызывают у меня недоумение, смешанное с отвращением.

На днях я снова собираюсь в Эрмитаж, на этот раз в здание Главного Штаба. Боюсь случайно встретить за поворотом шедевры Яна Фабра.