сподвиг меня на реминисценцию о ролевых играх образовательных заведений Украины. Сейчас я имею счастье быть студенткой пятого курса филологического факультета института языков мира южноукраинского национального педагогического университета. Синие таблички с цветистым названием украшают парадные входы нескольких корпусов; ВУЗ считается флагманом образования в южной части Украины. В моем дипломе будет указана специальность «филолог, преподаватель украинского языка и литературы (с правом преподавания английского языка и зарубежной литературы)». На последнем курсе в перечне предметов оказался достаточно серьезный и обязательный - «Теория литературы». Традиционно читает его заведующий кафедрой литературы, профессор, доктор филологических наук семидесятилетний преподаватель. Стоит также упомянуть, что проф специализируется на писателях «потерянного поколения» (Ремарк, старик Хэм) в компаративном аспекте с отечественными украинскими (Олесь Гончар) и, кажется, всерьез зачитывается Бальзаком.

Первые три лекции мы выясняли, чем отличается теория родов литературы в интерпретации Аристотеля и Гегеля, затем почему-то много говорили о Стендале, Бальзаке и Лермонтове в рецепции «Современника», после этого перешли на детальное изучение трудов Белинского, Добролюбова, Чернышевского и Герцена. Время от времени обращались к критическому наследству Ивана Яковлевича Франка. Затем совершенно внезапно случилась контрольная работа: два открытых вопроса. Мне посчастливилось писать о материализме Белинского и способах фиксации в тексте авторского начала. Подвох выяснился позже.

Профессор литературы передового украинского университета отрицает существование постмодернизма и верит исключительно в сравнительно-исторический метод литературоведения. Косвенно выяснилось, что промышленная революция закончилась в 70-х гг. XVIII века, что спровоцировало возникновение сентиментализма. «Экзотизм» как черта несвойственен романтизму; можно и нужно отожествлять автора и рассказчика в романах Флобера, Стендаля и Бальзака. Дальше я лекций не писала. Кроме прочего, довелось узнать много интересного о детстве и юности профессора, что, безусловно, обогатило мой внутренний мир.

В затянувшейся прелюдии автор пыталась актуализировать тему блога. Методы литературоведения - методы анализа литературного произведения. Я их все не прошла, потому наверстаю и с вами поделюсь:) Дам краткий обзор по наиболее простым лекциям, выуженным в рунете.

В зависимости от того, какой аспект художественного произведения находится в центре внимания, выделяют такие литературоведческие концепции.

Методы, ориентированные на изучение автора :

1. Биографический метод исследует прямые связи между литературными текстами и биографиями писателей. Основа метода - представление о том, что автор произведения - живой человек с неповторимой биографией, события которой влияют на его творчество, с собственными мыслями, чувствами, страхами, болезнями, живущий в «свое» время, что, естественно, определяет выбор тем и сюжетов его произведений. Биоргафический метод явился своего рода «приготовительной школой», повлиявшей на возникновение психологического подхода и фрейдизма (психоаналитического метода). Очень часто биография автора становится ключом к понимаю текста. Оправдано ли это с точки зрения писателя? Осознает ли он, что написанное не читается без контекста событий жизни, - неясно. С другой стороны, обязан ли критик штудировать хронику-биографию автора, если просто взялся прочесть, скажем, его рассказ. А если речь идет не о Бальзаке или Марке Твене, а о пользователе интернет-портала, кто знает его биографию, кроме ближайших родственников. Вот и получается, что биографический метод «работает» только на примере маститых.

2. Психологический подход ориентируется на изучение психологии автора как творца и на исследовании восприятия художественного произведения читателем. Формулировка весьма туманная. Психологический метод исторически вычленился из биографического и апеллирует к глубинному «я» автора, которое, по уверениям Потебни, проявляется в поэтике литературного произведения. Согласно теории, сам литературный образ неповторим, ибо создан оригинальным авторским мышлениям, мухаха. Вот тут уже серьезная задача по созданию детектора, который отличит ворованное от аутентичного. Одним словом - нужно искать неповторимое в художественном тексте и интерпретировать это неповторимое в пользу автора.

3. Психоаналитический метод (либидо, сознательное/бессознательное, «эдипов комплекс», комплекс неполноценности, «оно», «сверх-Я», «Я», сгущение (сновидение), смещение («ошибочное» действие)) литературное произведение рассматривает как проявление психического склада автора, шире - вообще художественное творчество как сублимированное символическое выражение изначальных психических импульсов и влечений, отвергнутых реальностью и воплощенных в фантазии. Если фрейдистский психоанализ нацелен на выявление биографической подоплеки художественной деятельности, то психоанализ Юнга (архетипический метод ) исследует не индивидуальное, а национальное и общечеловеческое подсознание в его неизменных образных формулах - архетипах. В центре здесь не личность творца, а сверхличностная внесознательная символика: самые общие внеисторические феномены пространства и времени (открытое / замкнутое, внутреннее / внешнее), физическая и биологическая субстанция (мужское / женское, молодое / старое), стихии. Иными словами - поэтика сновидений, образов-символов, архетипов, всяческой неясной мути, и т. д. и т.п. Специалисты-фрейдисты могут «прочесть» любой текст и отыскать в нем весь спектр перверсий и прочих изысков. Злоупотребление приводит к уничижению первичного смысла в пользу кичливости громких и нелепых выводов.

4. Феноменологический подход предполагает выявление сознания автора через текст, описывает произведение вне контекста. Доминантная установка метода: любое произведение является отражением авторского сознания. Исследователь, чтобы понять автора как феномена , должен «вчувствоваться» в произведение. Скорее интуитивное, нежели литературное прочтение. Критик-читатель пытается в унисон автору осмысливать написанное. Феноменологический подход очень часто приводит к «обнаружению» третьих, пятых, десятых смыслов, неведомых автору.

Методы, ориентированные наизучение формальных особенностей текста :

1. Формальный метод (морфологический (Эйхенбаум)) сосредоточен на изучении особенностей художественной формы. Для него характерно понимание литературы как системы, внимание к ее внутренним имманентным законам, стремление «отсечь» «автора» и «читателя». Формалисты стремились освободиться от идеологии, от традиции культурно-исторической и социологической школы изучать произведение как отражение эпохи и общественного сознания. Формальный метод разрывает константное сочетание формы и смысла. Он акцентируется на форме, но зато проявляет определенную объективность при прочтении, потому что избегает предвзятости. На мой взгляд, метод работает, когда речь идет о первичном рабочем анализе. Также вполне оправдано с его помощью анализировать слабые тексты.

2. Структурный метод в анализе литературных произведений стремится выявить элементы их структуры, закономерности связи этих элементов, воссоздать общую модель. Его цель - найти повествовательную модель, описать «грамматику» произведения. Понятие «литературное произведение» сменяется понятием «текст». С точки зрения структурной поэтики, идея текста не содержится в удачно подобранных цитатах, а выражается во всей художественной структуре. «План здания не замурован в стены, а реализован в пропорциях здания. План - идея архитектора, структура - ее реализация». Художественный текст - это структура, все элементы которой на разных уровнях находятся в состоянии параллелизма и несут определенную смысловую нагрузку. Уровни текста - отдельные слои, каждый из которых представляет собой систему и элемент такой системы является в свою очередь системой элементов более низкого уровня (три языковых уровня: фонетический, морфологический, синтаксический; три стиховых уровня: фоника, метрика, строфика; два содержательных уровня: сюжетно-композиционный (сюжет, фабула, пространство, время) и мировоззренческий (располагается «над» текстом и предполагает подключение к анализу автора и контекста). Структурный метод тоже уделяет значительное внимание форме произведения, но кроме прочего он отслеживает связи между составными формы, что позволяет выявить авторские противоречия, повторы, ошибки композиции. Метод оправдывает себя при анализе эпических произведений

Методы, ориентированные на контекст литературный и культурно-исторический :

1. Культурно-исторический метод трактует литературу как запечатление духа народа в разные этапы его исторической жизни. Художественноепроизведение мыслится, в первую очередь, как документ эпохи. Превосходно работает для гражданской лирике и прочей патетики «на злобу дня». Оправдан как составная для анализа качественно выполненных произведений с отсылками на культурные или исторические события, факты, реалии.

2. Сравнительный метод (компаративистика, диалог, «свое и чужое», рецепция, генезис, типология, «встречное течение») имеет общенаучное моделирующее значение, заключая в себе один из важнейших аспектов человеческого мышления вообще. Работает, когда анализируемый текст написан в плоскости аналогичного. Важно, что речь идет не про хуже/лучше, а про особенности раскрытия авторами одних и тех же тем, мотивов, прочего. Также подходит для анализа художественных средств, когда пример-аналогия позволяет ярче иллюстрировать высказанную мысль.

3. Сравнительно-исторический метод (историческая поэтика, сопоставление, повторяемость, воздействие, ряд, психологический параллелизм, сюжет). Основа метода - принцип историзма, историко-типологическое сравнение, восприятие текста в рамках иноязычного культурного контекста. Тоже, что и сравнительный, но сюда же втягивается еще и исторический контекст. Если писать не очень уныло, то выйдет даже почти читаемо.

4. Социологический метод связан с пониманием литературы как одной из форм общественного сознания. В произведении выделяются, прежде всего, исторические тенденции, социально обусловленные моменты, изображение действия экономических и политических законов, характеры, тесно связанные с «общественной атмосферой». Социологический метод «интересуется» не индивидуальным, а социально-типическим в литературе. Как известно, этот принцип обобщения социальных моментов называется типизацией. Отмечу только, что не стоит типизацию воспринимать как негативную черту. Тип - обобщенный литературный опыт эпохи, кочующий из текста в текст некий архетип-символ-образ, который проявляется по-разному, но содержание его приблизительно одинаково.

5. Метод мифопоэтического анализа (миф, мифологема (мифологический мотив), мифопоэзия, мономиф, реконструкция мифа, текст-вариант, текст-продолжение). Основа мифокритической методологии -представление о мифекак решающем факторе всей художественной продукции человечества. В произведении отыскивается столько структурных и содержательных элементов мифа (мифем, мифологем ), что последние становятся определяющими для понимания и оценки данного произведения. Близок мифологической критике архетипический метод (коллективное бессознательное, архетип, архетипический мотив, инверсия), который основывается на теории глубинной психологии Юнга. Архетип - основной элемент коллективного бессознательного. Ученые этого направления выявляют в произведении основные мотивы человеческого сознания, которые для всех эпох и всех языков являются общими. Эти архетипы служат прообразами, прототипами человеческого бессознательного, которые не изменяются и постоянно перерабатываются в литературе и искусстве. Особенно хорош метод для экспериментальной лирики, когда автор сознательно выстраивает смысловую многоэтажку.

6. Метод мотивного анализа (мотив, мотивная структура/«сетка», мотивный «узел», структура и семантика мотива, система лейтмотивов). Суть мотивного анализа состоит в том, что за единицуанализаберутся нетрадиционныетермы-слова,предложения,-амотивы, основнымсвойствомкоторыхявляетсято,чтоони,будучи кросс-уровневымиединицами,повторяются,варьируясьи переплетаясьсдругимимотивами,втексте,создаваяего неповторимуюпоэтику. Там, где вструктурнойпоэтикепостулируетсяжесткаяиерархия уровнейструктуры текста, мотивный анализутверждает,чтоникакихуровнейвообщенет,мотивы пронизываюттекст насквозь и структура текста напоминает вовсе некристаллическую решетку (излюбленная метаформа лотмановского структурализма), но скорее запутанный клубок ниток. Достаточно сложно для понимания, но речь идет о том, что структура текста определенным обуславливает его содержание в восприятии читателя. Речь идет не столько о внешнем - графическом - оформлении, сколько о композиции в целом.

7. Метод интертекстуального анализа

Интертекстуальность как соприсутствие в одном тексте двух или более текстов(цитата, аллюзия, ссылка, плагиат)

Паратекстуальность как отношение текста к своему заглавию, послесловию, эпиграфу

Метатекстуальность как комментирующая и часто критическая ссылка на свой претекст

Гипертекстуальность как осмеяние или пародирование одним текстом другого

Архитекстуальность, понимаемая как жанровая связь текстов

Предметы исследования перечисленных типов интертекстов соотносятся между собой по принципу «матрешки» -первый шаг- анализ самых мелких единиц-маркеров интертекстуальности - цитат и аллюзий, их совокупность будет образовывать интертекстуальный подтекст, который, в свою очередь, соотносится с паратекстуальными элементами (заглавием, эпиграфом) и жанром, в котором написано произведение, и который, оно, наверное, пытается обновить. Анализ пародий предполагает сочетание элементов всех типов интертекстов. Это обусловлено вторичностью жанра пародии и соответственно ее принципиальной интертекстуальностью (иными словами, анализ пародии - всегда анализ интертекста). Ярчайшая черта поэтики литературы постмодерна, наиболее интересна, на мой взгляд, на уровне поэтики, где, собственно, и проявляется. Как правило, аллюзии и реминисценции тут же улавливаются критиками, потому что работают ключами к тексту.

Методы , ориентированные на читателя :

1. Метод литературной герменевтики (интерпретация (толкование), смысл, предпонимание, понимание, «вживание», герменевтический круг). Универсальный метод в области гуманитарных наук. Предметом литературной герменевтики является интерпретация, понимание. Суть интерпретации состоит в том, чтобы из знаковой системы текста создать нечто большее, чем его физическое бытие, создать его значение . Инструментом интерпретации считается сознание воспринимающей произведение личности. В герменевтической интерпретации важна не только историческая реконструкция литературного текста и последовательное согласование нашего исторического контекста с контекстом литературного произведения, но и расширение осведомленности читателя, помощь в его более глубоком понимании себя. Попытку конкретизации герменевтических принципов представляет рецептивная эстетика. Замечательный метод, без которого вряд ли можно обойтись при анализе текстов экспериментальной лирики и миниатюры. Позволю заметить, что читатель ленив, потому если критик хочет, дабы автор был понят, использование толкования текста вполне допустимо.

2. Рецептивная эстетика вводит в сферу исследования читателя и общество, представляя литературный текст как продукт исторической ситуации, зависящей от позиции интерпретирующего читателя. Отсюда - особый интерес рецептивной эстетики к явлениям массовой культуры. Это из серии «а был ли мальчик». Но не знаю, есть ли смысл вырывать текст из контекста времени и пытаться осовременить. В принципе это считается ошибкой, потому пробовать стоит разве эксперимента ради.

Основа бытия и мышления человека конца XX в. - диалог, полилог по самым главным, вечным проблемам бытия. Это всеобщий способ освоения духовно-ценностных основ жизни, форма поиска самого себя в мире общечеловеческих ценностей: истины, добра, красоты, любви, счастья. Это и способ познания мира, и способ "самовозделывания", самоосуществления, самоопределения. Человек должен научиться жить в условиях множества культур, типов сознаний, логик, точек зрения. Следуя современному пониманию диалога, можно утверждать, что осознанная жизнь есть участие в непрерывном диалоге бытия, предполагающее умение слушать и вопрошать, соглашаться и сомневаться, удивляться и восхищаться, спорить и убеждать.

В этой связи М. Бахтин писал: "Истина не рождается и не находится в голове отдельного человека, она рождается между людьми, совместно ищущими истину в процессе их диалогического общения" [Бахтин, 1979: 331]. В диалоге человек вкладывает в речь, в слово всего себя, и это слово "входит в диалогическую ткань человеческой жизни, мировой симпозиум" [Бахтин, 1979: 331]. Диалог всеобщ, он в самих средоточиях человеческого духа.

Диалогичность - это открытость сознания и поведения человека, его готовность к общению «на равных», это дар живого отклика на позиции, суждения, мнения других людей, а также способность вызывать живой отклик на собственные высказывания и действия.

В настоящее время в литературоведении понятие «диалога», введенное М.М.Бахтиным, тесно связывается с такими теоретическими терминами как поэтика, герменевтика, интерпретация, «диалог культур», «контекст понимания». Все обозначенные нами термины подразумевают функционирование литературы , когда словесно - художественные произведения рассматриваются в их отношении не только к автору, но и к читателю и читательской публике. «Диалог согласия» между ними возможен лишь при условии принципиального и продуктивного для интерпретации несовпадений позиций автора и читателя, когда при истолковании текста рождается новый смысл, преодолевается «чуждость чужого», одновременно появляется способность обогатиться опытом другого человека.

Понятие «диалога» тесно связано с теорией «диалога культур», разрабатываемой в настоящее время В. Библером в его концепции «школы диалога культур». Важно оговориться, что «диалог культур» понимается в двух значениях:

Во-первых, как способность оценивать факты культуры прошлого с позиций сегодняшнего дня . Бахтин утверждал, что ни сам Шекспир, ни его современники не знали того «великого Шекспира», которого мы теперь знаем, и что это не есть результат модернизации или искажения, а следствие того, что в его произведениях было и есть то, что ни сам он, ни его современники не могли осознанно воспринять и оценить в контексте культуры своей эпохи.

Литературное произведение живет во времени и диалог писателя с читателем-современником и с читателем, отделенным определенной временной дистанцией, бесспорно, отличается друг от друга, что дает возможность различных интерпретаций художественных произведений в разные исторические периоды, разного восприятия и истолкования отдельных культурных реалий. Такой подход не противоречит принятому в настоящее время в литературоведении единству историко-генетического и функционального изучения художественного произведения прошлого; он лишь предлагает акцентировать функциональный подход.

Не менее интересно и другое значение «диалога культур»: Каждый из нас нередко слышал фразу, что для лучшего понимания чужой культуры надо как бы переселиться в неё и, забыв свою, глядеть на мир глазами этой чужой культуры. Практика показывает, что это не так. Смысл одной культуры раскрывает свои глубины, соприкоснувшись с чужим смыслом: между ними как бы начинается диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих культур. Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама не ставила, мы ищем в ней ответы на наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны. Важно, что при такой диалогической встрече двух культур они не смешиваются и не сливаются, сохраняют свое единство и открытую целостность, одновременно обогащаясь. Процесс «диалога культур» приложим к литературе. И сегодня данная проблема является наиболее актуальной и разрабатываемой. Литература - неотрывная часть культуры, её нельзя понять вне целостного контекста всей культуры данной эпохи. Её недопустимо отрывать от остальной культуры и, как это часто делается, непосредственно соотносить только с социально - экономическими факторами. Эти факторы воздействуют на культуру в её целом и только через неё и вместе с нею на литературу. На протяжении довольно длительного времени в литературоведении уделялось особое внимание вопросам специфики литературы (например, исследования А.А. Потебни и А.Н. Веселовского). При исследовании вопросов взаимосвязи и взаимозависимости различных областей культуры, часто забывали, что границы этих областей не абсолютны, что они в различные эпохи проводились по-разному, не учитывали, что наиболее напряженная и продуктивная жизнь культуры проходит на границах отдельных её областей, а не там и не тогда, когда эти области замыкаются в своей специфике.

В историко-культурных трудах обычно даются характеристики эпох, к которым относятся изучаемые литературные явления, но эти характеристики в большинстве случаев ничем не отличаются от тех, которые даются в общей истории, без дифференцированного анализа областей культуры и их взаимодействия с литературой. Литературный процесс эпохи, изучаемый в отрыве от глубокого анализа культуры, сводится к поверхностной борьбе литературных направлений. Могучие глубинные течения культуры (особенно низовые, народные), действительно определяющие творчество писателей, остаются нераскрытыми, а иногда и вовсе неизвестными исследователям. При таком подходе невозможно проникновение в глубину произведений и сама литература (особенно древнерусская литература и литература 18 века) начинает казаться каким - то мелким и несерьёзным процессом.

Литературоведческие работы М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана при всем различии их методологии одинаково не отрывают литературу от культуры, стремятся понять литературные явления в дифференцированном единстве всей культуры эпохи. Следует подчеркнуть, что литература - явление слишком сложное и многогранное, а литературоведение ещё слишком молодо, чтобы можно было говорить о каком-то одном «единоспасающем» методе в литературоведении.

Важно осознать, что «диалог культур» предполагает не оценку (лучше или хуже), а определение своеобразия каждой из них путем их сопоставления. При этом выявляются, с одной стороны, общечеловеческое содержание каждой национальной культуры, с другой - характерные для каждой культуры «национальные картины мира». В итоге происходит требуемое расширение духовного, нравственного, эстетического опыта носителя определенной национальной культуры с иной культурой. Взгляд на родную литературу со стороны и отношение к неродной литературе как другой , а не чужой - вот два основных положения, которые смогут заставить нас и наших учеников пережить «чужое» как своё.

Каким же образом, происходит эффект идентификации, возникающий при сопоставлении родной культуры с неродной?

На наш взгляд, возможны два варианта:

1 вариант , это когда в чужой культуре читатель узнаёт знакомое, близкое, но в ином национальном облике. Этот вариант наиболее простой. Он требует, прежде всего, тщательного комментирования фактов и реалий другой культуры.

2-й вариант более сложный, требует особенно тактичного переключения, т.к. возникает ситуация, когда «чужое» не осознаётся, как «своё», читатель знакомится с новыми, непривычными для него нравственными представлениями, моральными устоями, иными эстетическими вкусами и симпатиями. В этом случае «чужое» воспринимается на уровне рассудка, но не на уровне чувства, либо, невзирая на несоответствие национальному идеалу, становится эмоционально близким, «своим». Происходит требуемое расширение нравственно - эстетического опыта читателя.

Итак, проблема соприкосновения двух различных национальных миров, их отталкивания и притяжения очень не проста. Диалог литератур помогает воспитать не просто национальную терпимость, а уважение к другому народу через его культуру. Пожалуй, более всего бахтинская теория диалога приемлема к преподаванию и изучению литературы. Не случайно В.С. Библер, разрабатывая свою концепцию «школы диалога культур», отвел особое место в системе культуры словесности, в сущности, выстраивая школьные предметные курсы вслед за логикой движения исторического развития литературы. Поэтому одной из задач данного раздела и будет рассмотрение проблемы изучения литературы в свете библеровской концепции «школы диалога культур». Нет необходимости перечислять основные идеи этой школы: они широко освещены в ряде работ В.С. Библера и его сподвижников, но все же его концепция пока не вошла широко в массовую практику школ. И это объясняется не только консерватизмом образовательных учреждений, но и современными социокультурными обстоятельствами, а также многими моментами в самой концепции, которые необходимо конкретизировать, уточнить и даже оспорить. В.С. Библер, отталкиваясь от бахтинского тезиса о том, что культуры не имеют "своей собственной территории" [Бахтин, 1979: 332], что "культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже" [Бахтин, 1979: 332], рассматривает процесс обучения как организацию диалога культур, когда "высшие" достижения человеческого мышления, сознания, бытия вступают в диалогическое общение с предыдущими формами культуры (античности, средних веков, нового времени). При этом учебный процесс в «школе диалога культур» он выстраивает следующим образом: 1-2-е классы - исходный этап диалога, когда завязываются "узелки" понимания; 3-4-е классы - изучение античной культуры; 5-6-е классы - погружение в культуру Средневековья; 7-8-е классы - изучение культуры нового времени и диалог между нововременными классами и классами античными и средневековыми; 9-10-е классы - классы культуры современности; 11-й класс - класс специально диалогический. Здесь выпускники «школы диалога культур» организуют диалоги между классами, возрастами, культурами, намечают - вместе с преподавателями - основные темы и проблемы единых - для всей школы - дискуссий, придумывают темы и проблемы общения и совместной деятельности. Говоря о диалоге культур, В.С. Библер допускает диалог культур внутри каждой конкретной культуры, способность ее "смотреть на себя со стороны", быть, по словам М.М. Бахтина, "амбивалентной" [Бахтин, 1979: 333]. Это очень существенное дополнение к пониманию диалога культур, но оно также требует уточнения. Амбивалентность культуры является своего рода "внутренним двигателем" ее развития, но она ни в коем случае не сводится к каким-либо двум полюсам, а характеризуется множеством антиномий. В русской культуре и русском менталитете можно найти следующие антиномии - деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт. Другой пример - наша отечественная культура. В ней можно выделить несколько модификаций: языческая Русь, Киевская Русь, Русь татарского периода, Московская Русь, императорская Россия, Россия советского и постсоветского периодов. Каждая модификация, в свою очередь, состоит из фаз и включает в себя отдельные гнезда, своеобразные очаги культуры. В истории древнерусской литературы Д.С. Лихачев в соответствии с движением исторического процесса и культуры выделяет следующие периоды: период монументального историзма (XI в. - нач. XII в.); эпического стиля (период начавшейся феодальной раздробленности: XII в. - первая четверть XIII в.); лироэпического стиля (период первых десятилетий монголо-татарского ига: середина XIII в. - середина XIV в.), литература эпохи русского Предвозрождения (вторая половина XIV в. - XV в.; его также называют периодом русского исихазма); период "второго монументализма" (XVI в.); литература переходного века (демократическая литература первой половины XVII в.; "стиль барокко" - литература второй половины XVII в.). Важнейшие культурные гнезда древнерусского периода составляет искусство Киева и Чернигова, Новгорода, Пскова, юго-западных земель Руси, Владимиро-Суздальской Руси XII - начала XIII в., Московской Руси (здесь уместно будет выделить такие периоды: искусство Московского княжества XIV - первой половины XV в., Московской Руси второй половины XV - начала XVI в., Московской Руси XVI в., Московской Руси XVII в.). Выделение разных модификаций, фаз культуры, культурных гнезд в рамках определенной культуры позволяет организовать "внутрикультурный" диалог. Этот диалог, как и диалог культур (т.е. "межкультурный" диалог), происходит в "пограничной зоне". В центре его - дефиниции в представлении о модели мира и человека, системе ценностей, своеобразии художественного стиля.

Организация данного вида диалога позволит перевести преподавание на новый качественный уровень, более концептуально и системно выстроить программу школьных курсов, представить культуру (в том числе и литературу) в динамике, развитии, нюансах. В связи с этим при разработке программ по мировой художественной культуре и литературе необходимо выбрать те произведения, которые бы наиболее ярко представляли эти периоды, фазы и культурные гнезда. Существующая же ныне практика давать представление об определенной культуре на материале одного - двух произведений постепенно должна быть изжита. И это в первую очередь относится к литературе времен Античности, Средневековья, Возрождения, Классицизма. Кроме подбора литературных текстов для организации диалога как внутри культуры, так и между культурами необходимо обращение к произведениям других искусств: архитектуры и скульптуры, живописи и графики, музыки, садово-паркового искусства, театра, кино и т.д. Разные искусства, взаимодополняя друг друга, создают образ определенной культурной эпохи, передают ее дух, ее эстетические и этические ценности. Конечно, поскольку разговор идет об изучении литературы, в центре внимания находятся литературные тексты, произведения же других искусств создают культурный контекст. Основной способ рассмотрения произведений разных искусств - интеграция, которая в отличие от межпредметных связей предполагает более концептуальную, глубинную связь. Диалог в культуре и диалог культур осуществляется при помощи текстов, являющих собой своеобразные высказывания, представления, концепции мира и его образы. Сами по себе тексты не могут организовывать диалог. Это пока паутина, переплетение "мертвых следов" (Р. Барт), оставленных в знаковом материале живыми речевыми процессами, связанными со смыслополаганием. Чтобы тексты порождали диалог, необходимо "воскресить" их в речевом акте, сознании реципиента. Так, "преобразившись в контексте другого сознания, но оставаясь идентичным себе в своей коммуникативной событийности" текст образует дискурс как взаимоналожение языка и речи, текста и его версии, квазитекста, который создается в сознании реципиента. На основании рецепции текста выстраивается еще один текст - его интерпретация. Задача педагога заключается в том, чтобы подобрать эти тексты, выстроить их в необходимой последовательности, системе, организовать коммуникативное событие как взаимодействие сознаний учащихся, автора, учителя. При этом тексты определяют структуру и логику программ литературных курсов, а также внутреннюю организацию уроков литературы, содержание дискурсов. Следует заметить, что на каждом конкретном уроке тексты не могут быть строго запрограммированы. Необходимость обращения к тем или иным текстам может возникнуть неожиданно, спонтанно в связи с логикой развития урока, отражая круг ассоциаций и культурный потенциал участников диалога. Здесь нет, как при простой передаче житейского или профессионального опыта, четкого деления на учителя и учеников. Диалог предполагает равноправные свободные сознания, обогащающие и созидающие друг друга.

Эти два вида диалога нередко осуществляются и в конкретном тексте, такие состояния общественно-политической и культурной жизни, которые, используя символическое название тургеневского романа, можно обозначить как ситуацию "накануне". То есть это переломные периоды в жизни народа, страны, мира, когда "старое" еще не ушло, а "новое" еще не наступило, когда в настоящем диалогизируют, взаимодополняя и взаимоотвергая друг друга, прошлое и будущее. Через это "настоящее", представляющее собой своеобразную нулевую отметку в качании маятника культуры, писатель рассматривает изменения в развитии, динамике мира и человека. Такие произведения вызывают, как правило, бурные литературные и общественные дискуссии. Среди подобных произведений XIX в. следует назвать "Грозу" А.Н. Островского, "Отцы и дети" И.С. Тургенева, "Кто виноват?" А.И. Герцена, "Люди 40-х годов" А.Ф. Писемского, романы И.А. Гончарова, пьесу "Вишневый сад" А.П. Чехова и многие другие. Перечисленные произведения отражают те явления, которые можно обозначить как социодинамику культуры, т.е. исследование процессов и явлений движения культуры "в зависимости от изменения, развития общества". Создатели этих произведений не просто фиксируют или иллюстрируют те или иные общественно-культурные явления, а проникают, "вживаются" в них, стремясь понять их ведущие проблемы, движение общественного и индивидуального сознания. Авторская позиция в таких произведениях настолько неоднозначна, что вызывает яростную критику как справа, так и слева (что имело место при появлении "Отцов и детей"). Поэтому с позиции социодинамики культуры верным способом избавления от стереотипов интерпретаций и оценок литературного произведения является его прочтение как текста культуры, отразившего столкновение и динамику разных точек зрения: социальных, политических, этических, эстетических, философских. При этом среди сопоставлений можно различать: внутритекстовые (сопоставление разных оценок текста читателями и критиками); интерпретационные (сопоставление разных интерпретаций текста на основе авторского инварианта? историко-генетический и историко-функциональный подходы); межтекстовые (сопоставление разных произведений изучаемого автора или разных авторов, между которыми возможно установить типологические связи); надтекстовые (сопоставление произведений разных искусств). Ко всем этим видам сопоставлений мы будем обращаться в ходе нашего исследования. Говоря о диалоге внутри литературного текста, можно выделить четыре вида диалога: а) диалог реплик, голосов героев; б) диалог смыслов, сущностей; в) диалог личностей (героев, героев и автора); г) диалог внутри сознания действующего персонажа, рассказчика, автора. Первый вид диалога - речевое взаимодействие, вербальное общение героев. За их репликами часто отсутствуют какие-либо жизненно важные смыслы. Это диалог ситуационный, он возникает спонтанно и заканчивается в рамках речевой ситуации.Второй вид диалога часто составляет суть конфликта произведения, он отражает семейно-бытовые, общественно-политические, нравственно-эстетические и философские коллизии, затронутые в тексте.

Диалог личностей. В основе этого диалога - коммуникация двух или нескольких личностей, каждую из которых можно обозначить как свободный, индивидуально-неповторимый, восходящий к трансцендентным смыслам субъект. У каждой такой личности может быть своя логика, своя точка зрения на мир и человека, своя система ценностей.

Диалог личностей может быть конструктивным и полемическим. Конструктивный диалог предполагает, в конечном счете, консенсус, согласие; полемический диалог свидетельствует о несовпадении позиций участников диалога, нередко даже о непримиримости их взглядов, мнений, логик. Диалогическое усвоение культуры позволяет личности воспринимать мир как целое, переживая, осмысляя, осознавая свою связь с настоящим, прошлым и будущим, свою принадлежность к целостности духовной культуры. Декларируя эти важные смыслы, необходимо особо остановиться на педагогической технологии диалога в культуре. Поскольку этой цели в исследовании посвящается отдельный раздел, то сейчас мы ограничимся лишь несколькими важными, на наш взгляд, методологическими установками. Как уже оговаривалось, диалог в силовом поле культуры - это не просто общение двух или нескольких субъектов между собой в единой знаковой системе, а событие с другими, сосуществование с ними как в данной культуре, так и в силовом поле культур. Задача учителя литературы заключается в том, чтобы организовать этот диалог посредством художественных текстов и удерживать диалогическую ситуацию на протяжении всего акта диалога, а главное - перенести его во внутренний диалог учащегося. Внутренний диалог происходит в сознании воспринимающего субъекта, который заключает в себе одновременно несколько сознаний, актуализируя их поочередно. В ходе диалога ему необходимо перевоплощаться, входить в "роли" героев, людей разных эпох, культур, сопоставлять их с собой, своим временем. Чтобы эпоха, культура предстали в своей ценностной сущности, реципиенту необходимо "примерять" на себя разные социальные роли: ученого, политика, историка, архитектора, поэта, художника и т.д. Диалогическая ситуация создается (и в этом главное отличие урока-диалога от обычного урока-беседы, на котором учитель знает наперед ответы на поставленные вопросы), исходя из реакции учащихся на сообщаемые или приобретенные факты, смыслы, ценности. Она, естественно, прогнозируется, моделируется педагогом, но никогда не может быть запрограммированной заранее, так как в этом случае обессмысливается сам диалог как свободное общение двух равноправных сознаний в силовом поле культуры, где смыслы не могут представлять некие отвердевшие образования, а всегда рождаются из рецепции, взаимодействия сознаний. Мастерство учителя заключается в умении создавать ситуации удивления, парадокса, поиска, желания кого-то выслушать и задать вопросы. В.С. Библер эти ситуации, в которых "завязываются узлы или точки удивления", называет загадками слова, числа, природы, момента истории, сознания, предметного орудия. Учитывая специфику изучения литературы как искусства слова, этот перечень можно легко продолжить: загадка имени, портрета, пейзажа, интерьера, исторического персонажа, Человека, Лица, Дома, Космоса и т.д. Все в конечном счете может быть загадкой, все, что имеет философский или бытийный смысл. При этом следует уточнить, что загадки - это побуждение к работе не только мысли, но и воображения, эмоциональной сферы (т.е. той стороны деятельности, которую связывают с рецептивно-эстетической). Достаточно полемичным в культурологической концепции преподавания литературы является вопрос о выстраивании культурного пространства школьника в каждом из учебных классов на протяжении всего его пребывания в школе. На этот счет в ныне действующих программах и учебниках существует множество противоречивых мнений. Так, в программе по литературе для 5-11-го классов под редакцией Т.Ф. Курдюмовой курс русской литературы в каждом классе включает отдельные произведения мировой литературы, которые хотя и не образуют стройной системы, но задают некий контекст для изучения отечественной литературы. В программе под редакцией А.Г. Кутузова этот контекст значительно шире, ее авторы проводят идею необходимости изучения литературного процесса (пропедевтический курс), начиная с 8-го класса. Кроме того, в программе имеется установка на изучение литературы в контексте культуры, хотя эта цель и не совсем убедительно отражена в ее структуре. Пожалуй, ярче всего идея культурологического подхода заявлена и реализовывается в программах под редакцией В.Г. Маранцмана и в особенности в его учебнике для учащихся 9-го класса, в которых литературные тексты рассматриваются как составная часть определенного исторического типа культуры. В средних классах в программах В.Г. Маранцмана и его авторского коллектива уделяется много внимания взаимодействию литературы с другими искусствами, а с 9-го класса начинается ступенчатое (в соответствии с историческими этапами развития культуры) вхождение в разные культурные контексты. Пусть эти контексты из-за малого количества часов, отведенных программой на изучение мировой литературы, не обеспечивают глубокой рецепции культуры, но все же они позволяют выходить на модели определенных исторических типов культуры и при тесном сотрудничестве уроков словесности с уроками МХК смогут обеспечить условия для выстраивания культурно-образовательного пространства школьников. Во всех упоминаемых программах прослеживается идея поэтапного, в соответствии с историческим развитием культуры, от древности до современности, выстраивания системы литературных курсов, хотя глубокого, диалогического проникновения в культуру они не предусматривают. Свою систему построения школьных курсов, в том числе и литературных, предложили разработчики «школы диалога культур». Они ее связывают с логикой развития обучаемого, считая, что "определенные возрастные этапы развития ребенка близки определенным "возрастам" культуры". Этот "биогенетический" подход к изучению литературы в контексте культуры аргументирован материалами исследования И.Е. Берлянд. Вместе с тем автор психологической концепции «школы диалога культур» утверждает, что каждый возраст, связанный со своеобразной организацией психики, сознания, мышления, не снимается в ходе последующего развития, а дополняется новыми образованиями, голосами, сознаниями, вступающими между собой в диалогические отношения, поэтому в полноценном сознании взрослого на правах самостоятельных диалогических голосов присутствует и сознание дошкольника, и подростка, и юноши... Это свойство психики человека было учтено разработчиками «школы диалога культур» для организации как специального диалогического класса (11-й класс), в котором в диалог вступают разные культуры в качестве разных "возрастов" человечества и разных "возрастных" сознаний, так и для диалога между классами, т.е. по их концепции, диалога разумов - "эйдетического", "причащающегося", "нововременного". Нетрудно заметить, что в основе логики построения литературных курсов с 3-го по 10-й класс в ШДК лежит принцип последовательности: одна культура следует за другой, выстраивая цивилизационную (на основе развития западного типа культуры) лестницу. В 11-м (специально диалогическом) классе - другой принцип - параллельности, когда одновременно, синхронно изучаются тексты, относящиеся к разным типам культур.

В своем исследовании мы предлагаем несколько иную структуру организации изучения литературы в рамках диалога культур: принцип линейности, последовательности и принцип концентризма, т.е. возвращения к раннее изученному на более высоком витке, что позволяет в целом сохранить структуру традиционного построения литературных курсов и вместе с тем организовать учебный процесс как восхождение от простого к сложному, от первоначальных сведений о художественном произведении как текстах культуры к проникновению, "вживанию" в культуру, постижению ее модели, ее ценностей и, следовательно, вечных ценностей бытия. Для характеристики сущности разных культур В.С. Библер использует понятие "тип разумения" и, как указывалось выше, дает свое обозначение разным историческим типам разумения. Однако в эстетике, культурологии и литературоведении (в работах М.М. Бахтина, В.М. Бернштейна, М.С. Кагана, Ю.М. Лотмана, Л.А. Закса) используется более интегральное и привычное понятие - художественное сознание. Оно, с одной стороны, понимается как полифункциональная деятельностная система, вырабатывающая и транслирующая универсальный и вместе с тем уникальный духовный опыт человечества, с другой стороны, как система, программирующая и регулирующая художественно-творческую и воспринимательскую деятельность в процессе художественного освоения мира и общения людей. В основе любого исторического типа культуры лежит определенный тип художественного сознания, отражающий сознание человека в единстве его интеллектуальных и чувственных сторон, а также и социальную психологию времени. Проникая в художественные тексты и постигая своеобразие художественного сознания культурной эпохи, воспринимающий искусство развивает свою художественно-эстетическую сферу, интериоризируя культуру. Эту художественно-эстетическую сферу можно представить в виде синтетической многоуровневой системы. Сформированность этих уровней характеризует в целом развитие "человека культуры", т.е. реципиента, живущего и созидающего в силовом поле культур. Первый уровень определяют общепсихические процессы и способности: эмоции, представления, воображение, мышление, память, внимание, воля и т.д.

Второй уровень составляют духовно-культурные и нравственно-эстетические процессы и способности: сопереживание, эмпатия, рефлексия, способность к перевоплощению и игре, имитации определенной деятельности, коммуникации. Этот уровень предполагает также сформированность у личности эстетического вкуса и эстетических потребностей, этических и эстетических идеалов. Третий уровень включает в себя сознательные и бессознательно-психоматические способности и процессы: "войти", "погрузиться" в художественный мир творца, "заразиться" его образами, ощутить всем своим существом (единством тела, души и духа) бытийность художественных явлений и свою связь с ним. Этот уровень отражает духовно-ценностное отношение человека к конкретному созданию искусства и его личностно-направленное интонирование, проявляющееся в художественном восприятии.

Четвертый уровень - уровень проникновения в художественную мироконцепцию исторического типа культуры или его отдельного явления. Это уровень сознания, содержащий универсальную "матрицу" читательского восприятия произведения искусства. Способность реципиента постичь художественную концепцию произведения характеризует интегративный уровень развития его личности. Его высшее проявление - постижение обобщенной образной модели мира и системы ценностей культуры и ее модификаций. Художественная модель мира - это своего рода прообраз, метасистема, через призму которой преломляется и по модели которой воссоздается художником (или реципиентом) культурный универсум. Художественная модель связана с языковой способностью, как творца, так и его сотворца (воспринимающего субъекта). Язык выступает своеобразным кодом культуры и проявляет себя в двух функциях. С одной стороны, он связан со способностью автора текста идеально моделировать художественную реальность, с другой, - со способностью воспринимающего раскодировать авторскую модель бытия и создать, как уже отмечалось выше, свой квазитекст о ней. Художественную концепцию мира уместно представить в виде трех интегративных структур: мироощущения (субъективно-ценностное, эмоциональное переживание мира), миропредставления (чувственное восприятие мира, способность воссоздавать его в воображении), миропонимания, установления причинно-следственных связей в мире, постижение его ценностей. Важнейшим свойством сознания на мироконцептуальном уровне является способность человека, воспринимающего произведение искусства, обнаруживать ассоциативную связь своей жизни с непрерывным рядом культурно-исторических обобщений. Реципиент замыкает на себя культуру, его мир соприкасается с бесконечностью мира культуры, в результате чего любое явление ощущается, переживается и осмысливается как частица Бытия, момент всеобщей жизни человечества. Человек культуры как бы живет в открытом, бесконечном мире. В нем появляется желание "примерить" на себя, "обжить" те или иные художественные миры или эпохи, мыслить их образами и картинами, "опрокидывать" свое повседневное бытие в Вечность, жить в веках и культурах. Потребность в духовно-ценностном осознании жизни проявляется в активном противостоянии субъекта культуры всему утилитарному, банальному, обыденному. Это бытие в культуре и отличается особой одухотворенностью, т.е. деятельностным отношением реципиента к миру, которое проявляется в потребности переживания, созерцания, осмысления, эстетической оценки, интерпретаций произведений искусства, в жажде высших ценностей, творческого освоения действительности.

Из потребителя разрозненных фактов "мозаичной" культуры учащийся в конечном счете, должен превратиться в живущего и созидающего в силовом поле культур. И его активное, творческое сознание будет формироваться в этом непрекращающемся диалоге в культуре и диалоге культур, являющемся сутью человеческой истории.

Таким образом, в области культуры вненаходимость - самый могучий рычаг понимания. Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже. «Диалог культур», по определению М.М.Бахтина, с одной стороны, исключает абсолютизацию национального момента, что ведет к изоляции национальной культуры, с другой - позволяет любой культуре сохранять своё национальное своеобразие. Он помогает подчеркнуть значимость каждой культуры в независимости от наличия или отсутствия государственности у народа - носителя данной культуры, от его компактного или дисперсного проживания. Он предполагает взгляд на родную литературу со стороны. «Диалог культур» не оценивает высоту сопоставляемых культур, а определяет своеобразие каждой из них путем их сопоставления. При этом выявляются, с одной стороны, наднациональное содержание каждой национальной культуры, с другой - характерные для каждой культуры «национальные картины мира». В итоге происходит требуемое расширение духовного, нравственного, эстетического опыта носителя определенной национальной культуре при знакомстве с иной культурой.

Понимание связей, существующих между художествен­ной литературой и жизнью народов, позволяет литерату­роведению решать главную из его задач - задачу объ­яснения существенных особенностей и исторического развития Художественной литературы.

Объяснять явления - значит находить их причины, устанавливать, почему такие явления возникают, чем именно они вызываются, обусловливаются, в чем их сущ­ность, значение. Как жизнь природы, так и жизнь общест­ва подчиняется определенным законам, имеет свои объ­ективные закономерности возникновения и развития. Яв­ления общественной жизни всегда вызываются теми или

иными причинами, определяющими их свойства, их осо­бенности. Это относится ко всем сторонам жизни общест­ва, в частности ко всем видам искусства, в том числе и к художественной литературе.

Поэтому перед литературоведением встают два основ­ных вопроса. Во-первых, почему у каждого народа, в каж­дую эпоху наряду с другими видами общественного созна­ния существует также художественная словесность (ли­тература), в чем ее значение для жизни этого народа и всего человечества, в чем ее сущность, ее особенности, причина ее возникновения? Во-вторых, почему художест­венная словесность (литература) каждого народа бывает различна в каждую эпоху, а также в пределах самой эпо­хи, в чем суть этих различий, почему она исторически изменяется и развивается, в чем причина такого, а не иного ее развития?

Ответить на эти вопросы литературоведение сможет только при условии, если оно установит какие-то связи между литературой отдельных народов и их жизнью в целом. Только тогда оно овладеет каким-то пониманием этих связей, сможет верно осмыслить значение литературы в жизни людей, в жизни общества. А отсюда может стать ясным, почему и как литература исторически развивается, изменяется из эпохи в эпоху и различается в пределах каждой эпохи.

Поэтому большую ценность для современного литера­туроведения представляют работы тех теоретиков и исто­риков литературы и искусства, которые в свое время стре­мились как-то понять их связь и зависимость от нацио­нально-исторической жизни в ее целом. Такова, например, «Эстетика» Гегеля, немецкого философа-идеалиста, со­зданная в первой трети XIX в. Гегель видел в искусстве законченное, совершенное, образное выражение положи­тельной, исторически прогрессивной сущности жизни че­ловечества на различных ступенях ее развития, в том или ином ее национальном своеобразии. По его мнению, вся­кое действительно художественное произведение - это рас­крытие содержания жизни, ее «истины» в образном вопло­щении, в образной форме.

Но, связывая искусство с национально-исторической жизнью человечества, Гегель понимал эту жизнь идеалис­тически. Саму историческую действительность он считал проявлением и порождением какой-то духовной сущности. Он называл эту воображаемую сущность «мировым духом» или «абсолютной идеей». По его учению, «мировой дух»

сначала развивается в природе, затем в человеческом обществе и через духовную жизнь человечества - через ис­кусство, религию, философию - достигает, наконец, своего собственного «самопознания».

Идеализм помешал Гегелю понять, что искусство мо­жет служить познанию не только положительной, исто­рически прогрессивной сущности жизни, но и отрицатель­ной, исторически реакционной ее сущности. Гегель довел свое осмысление развития искусства до ее «романтиче­ской» степени. Он не смог осмыслить и объяснить зако­номерности возникновения следующей ступени - эпохи расцвета критического реализма. Реальные связи искусства с жизнью он намечал очень отвлеченно, схематично и в основном неверно их понимал.

Во второй половине XIX в. возникло такое направление в литературоведении, которое, в отличие от философско-идеалистической эстетики, почти не занималось общей те­орией искусства, а всецело сосредоточилось на изучении реальной зависимости литературы от условий и обстоя­тельств национально-исторической жизни. Это направле­ние получило название «историко-культурной школы». Ее предшественник - выдающийся немецкий историк куль­туры Гердер, живший во второй половине XVIII в. Ее вид­нейшим представителем в России был А. Н. Пыпин, автор многочисленных работ по истории русской, в частности древнерусской, литературы и фольклора; во Франции - И. Тэн, автор работ по истории западноевропейских лите­ратур и живописи.

Представители этого направления были искренне убеж­дены в том, что литература, как и другие виды искусства, возникает и развивается под воздействием различных ус­ловий, отношений, обстоятельств, которые существуют в жизни того или другого народа, в ту или иную истори­ческую эпоху. Они называли эти условия и обстоятельства «факторами» литературного развития, стремились тщатель­нее изучать их, старались найти их возможно больше, что­бы полнее и конкретнее объяснить особенности какого-то жанра в устном народном творчестве или в безымянной рукописной древней литературе, а также особенности твор­чества отдельных писателей, а иногда и целых литератур­ных направлений в новое время. Литературные явления, писал Пыпин, всегда бывают настолько сложными, что чем более мы находим действующих факторов, тем ближе- к истине. И. Тэн «читаТгвозможным объяснять особенности искусства тремя основными «факторами»: «расой», т. е. на-

циональным своеобразием жизни того или иного общества, «средой», т. е. условиями и обстоятельствами его социаль­ной жизни, и «моментом», т. е. отношениями и событиями отдельного периода национального развития.

Стремление объяснить развитие литературы изменя­ющимися условиями социально-исторической жизни было как будто вполне правильным исходным положением пред­ставителей «историко-культурной школы». В самом деле, чем можно иначе объяснить эту историю? Ведь сознающий себя в литературе «мировой дух» - это философская ил­люзия. Объяснить развитие литературного содержания по­явлением писателей с разными талантами тоже, конечно, невозможно. Таланты даются писателям от рождения, но они получают ту или иную направленность и по-разному проявляются в создании таких, а не других произведений вследствие определенных условий национально-историче­ской жизни. Если бы драматург с талантом Шекспира жил в эпоху Диккенса, он писал бы, конечно, совсем иначе. Если бы поэт с талантом Пушкина прожил жизнь, подоб­ную жизни Горького, его творчество имело бы совершенно иное содержание и форму.

Однако для стройного и последовательного объяснения литературного развития условиями национально-истори-. ческой жизни необходимо овладеть столь же стройной и последовательной теорией исторической жизни общества в ее целом. Такой теории не было у представителей «истоpико-культурной школы». Они объясняли особенности и развитие литературы множеством различных «факторов». Но откуда возникают сами эти «факторы», как они связаны между собой, какие из них оказываются основными, а какие производными, - все это Тэн, Пыпин и их единомышленники не могли бы, да и не хотели, выяснять. По особенностям своих общественных взглядов они вообще не были склонны к широким синтетическим философско-ис-торическим обобщениям. Именно поэтому сторонники этой школы и интересовались влиянием на литературу главным образом различных культурных «факторов», а более глубокие социально-исторические связи и отношения они упускали из виду.

В различных странах эпохи упадка буржуазного об­щества было и есть немало литературоведов, которые по особенностям своих взглядов вовсе не учитывают в изуче­нии литературы ее связей с жизнью народов. Они не толь­ко не осмысливают эти связи в своем исследовании, но даже в принципе отрицают необходимость изучения их.

Такие ученые ничего не могут сказать о закономерностях исторического возникновения, существования и развития художественной литературы народов мира. Они, естествен­но, обрекают себя только на собирание, выявление текстов литературных произведений, описание их особенностей, внешнюю классификацию, частные обобщения. Они могут «объяснять» развитие литературы лишь путем внешнего сопоставления произведений, не идущего вглубь, к понима­нию причин и следствий.

Таковы, например, литературоведы, создавшие научное направление «компаративизм» (лат. comparare - сравни­вать). Его зачинателем был в середине XIX в. немецкий ученый Т. Бенфей; к нему принадлежал отчасти один из. крупнейших русских ученых дореволюционного периода Ал-р. Н. Веселовский.

Компаративисты считают, что только они изучают лите­ратуру с помощью сравнения. На самом деле так изучают ее (и не могут не изучать) все литературоведы. Суть ком­паративизма заключается не в сравнительном изучении, а в особом понимании развития литературы - в теории заимствования.

Согласно этой теории историческое развитие литера­туры (словесности) разных народов сводится в основном к тому, что народные певцы и сказители, а позднее писа­тели разных стран заимствуют друг у друга в процессе своего творчества те отдельные «мотивы» (отношения, действия, переживания героев или мысли и чувства ав­тора), из которых складываются их произведения. Вслед­ствие этого вновь созданные произведения всегда оказыва­ются - с точки зрения компаративистов - лишь новыми сочетаниями старых, давно возникших «мотивов», взятых из произведений прошлого, очень часто из произведений литературы других народов, которые сами их откуда-то заимствовали. При таком объяснении все новое сводится к перестройке старого, а все национально-самобытное, все эпохальное, идейно и творчески оригинальное теряет свое решающее значение.

История литературы народов мира выглядит в истолко­вании компаративистов как непрерывный переход («мигра­ция») одних и тех же некогда возникших «мотивов» из произведений в произведения, из одной национальной ли­тературы в другую. Таким способом легко унизить литера­туру любого народа, утверждая и доказывая, что она об­ладает лишь мнимой самостоятельностью и самобытностью, что она вся состоит из «мотивов», заимствованных у дру-

гих народов, будто бы более самобытных, культурных и творчески активных.

Еще более решительный отказ от осмысления связей, существующих между литературой и социально-истори­ческой жизнью народов мира, проявляют литературоведы, вставшие на позиции формализма. Это направление сложилось в литературоведении и искусствознании гораздо позднее, в начале XX в.

Для компаративистов «мотивы», повторяющиеся в миро­вой литературе, все же были какими-то элементами содер­жания произведений, хотя и понятыми очень абстрактно и схематично. Формалисты же совсем отбросили само по­нятие «содержание произведений». Они утверждали, что литература состоит только из формы, что только форму и надо изучать. Для них жизнь, отразившаяся в произведе­нии, - это «материал», необходимый писателю для его формальных построений - композиционных и словесных. С их точки зрения, художественное произведение пред­ставляет собой «систему» творческих «приемов», имеющую только эстетическое значение. А вся история той или иной национальной литературы заключается в том, что произве­дения, созданные посредством какой-то одной «системы приемов», сменяются произведениями, созданными с по­мощью какой-нибудь другой «системы», а затем с по­мощью какой-нибудь третьей и т. д. Причина же такой смены заключается будто бы только в том, что каждая эстетическая «система приемов» сначала очень нравится читателям, а потом постепенно им надоедает и поэтому должна быть заменена другой «системой».

Такое поверхностное и наивное «объяснение» истори­ческого развития литературы хорошо показывает ложность всей формалистической теории в целом. Устраняя из лите­ратуры ее содержание, лишая ее всякого познавательного и идейно-эмоционального значения и воздействия, делая ее эстетическое значение самодовлеющим, формалисты низводят этим литературу на уровень бытовых украшений и безделушек. Формалисты не хотят и не могут ответить, почему в литературе того или иного народа, в ту или иную эпоху возникает именно такая, а не иная «система при­емов», почему она сменяется в дальнейшем именно такой «системой», а не какой-нибудь другой. Для литературо­ведения как исторической науки формализм оказывается совершенно бесплодной теорией.

В последние два десятилетия формалистическое изуче­ние литературы вступило в новый этап своего развития.

Опираясь на достижения кибернетики (создания и приме­нения счетно-вычислительных машин), а также связанной с ней семиотики (науки о знаковых системах) и теории информации, применяя их новую, внешне очень сложную терминологию, оно выступает под именем структура­лизма. Структуралисты рассматривают художественное произведение уже не как формальную «систему приемов», но как целостную «структуру», включающую в себя будто бы не только его форму, но и содержание. Многие из них" считают возможным изучать структуру произведения с по­мощью математических методов, видят в этом признак высокой научности своих работ.

Такой подход к произведениям искусства нельзя счи­тать верным. Структурна в произведениях только форма. Структура - это устойчивое сочетание и взаимодействие материальных элементов. Структурны, например, машины и аппараты, организм человека, в частности его мозг. Но сознание человека, его «внутренний мир», взаимопроник­новение мыслей, чувств, стремлений личности, порождае­мое все новыми, изменчивыми воздействиями реальной жизни, обладает не структурностью, а системно­стью - особенной внутренней последовательностью и за­кономерностью. Не структурно, но по-своему системно и сознательно поведение людей, зависящее от осмысления и оценки все новых воздействий жизни. Не структурно, но по-своему системно и идейное содержание произведений искусства - выраженные в них идеологически обобщающее осмысление и оценка социальной ха­рактерности жизни. Поэтому содержание произведений искусства не поддается структурному (формальному) ана­лизу.

Надежды многих структуралистов на точность мате­матических приемов изучения явлений искусства также не могут быть оправданы. Эти приемы могут помочь только в изучении художественной формы, да и то лишь в неко­торых внешних ее аспектах. Форма произведения - это его образы. Образ же - это всегда единство общего и воплощающего его индивидуального. И первое нельзя понять без выяснения свойств второго, а свойства индивидуального в искусстве можно выяснить только с по­мощью эстетического созерцания и вытекающего из него обобщающего наблюдения, а не с помощью отвлеченного мышления, особенно - мышления вычисляющего, вы­раженного в цифрах и буквенных знаках. Поэтому содер­жательное значение элементов художественной формы не-

возможно постичь с помощью математических приемов анализа.

Компаративисты, формалисты, структуралисты, изучая литературу, не исходят при этом из закономерностей раз­вития национально-исторической жизни. Они предвзято и тенденциозно отрицают даже наличие таких законо­мерностей и признают только самостоятельное развитие литературы, вытекающее из каких-то внутренних, только ей самой присущих «имманентных» (лат. immanens - свойственных) возможностей. Эта боязнь истории, стрем­ление уйти от ее общественных закономерностей отвечает идейным настроениям буржуазного общества.

Однако из этого не следует, что работы компарати­вистов, формалистов и структуралистов лишены всякого значения. При всей своей ложности теории их заключают в себе постановку очень важных вопросов. Различные на­циональные литературы действительно обнаруживают мно­го общего в своих «мотивах» и «сюжетах». Но эта общ­ность в основном возникает не в результате заимствова­ния, а потому, что общественная жизнь разных народов, а отсюда и их общественное, в частности художественное, сознание проходят при всех национальных различиях одинаковые ступени своего исторического раз­вития. Кроме того, художественные произведения пред­ставляют собой в своей форме очень сложные построения, «приемы» которых литературоведы должны уметь оценить и с эстетической точки зрения. Но такая оценка возможна только тогда, когда литературоведы осознают значение тех или иных «приемов» создания художественной формы, ту роль, которую они выполняют в выражении идейного содержания произведения. Совершенно неправильно ре­шая эти важные вопросы, компаративисты и формалисты все же давали в своих исследованиях немало интересных наблюдений, сопоставлений, а иногда и частных обобще­ний, которые в какой-то мере обогащали науку.

«Мотивы» и «сюжеты», «приемы» и целые их «системы» или «структуры» всегда возникают в литературе по твор­ческой воле писателей. Именно писатель проявляет себя с более или менее значительной умственной и нравственной силой, активно прокладывающей собственную дорогу в сложном переплете всяких общекультурных художествен­ных влияний. Это он поддерживает тесные связи с той или иной идейно-культурной средой или же сторонится ее и порывает с ней. Это он участвует в тех, а не других лите­ратурных объединениях или обходится без такого участия.

Это он выбирает, с сочувствием читает и усваийает одни книги, находится «под влиянием» одних произведений, но с неодобрением относится к другим и отвращается от них. И все это происходит не по прихоти, не по произволу, но в соответствии с идейными, точнее - идеологи­ческими, взглядами, настроениями, стремлениями.

Говорят, например, о влиянии произведений Байрона на творчество Пушкина. На первый взгляд произведения английского поэта были активным действующим «фак­тором». Но именно Пушкин заинтересовался поэмами Бай­рона. Читая их, он заимствовал из них все то, что соответ­ствовало его творческим замыслам, выражающим его соб­ственное идейное осмысление жизни, исключая из этих поэм то, что для него было неинтересным и ненужным. И, конечно, он использовал все заимствованное по-своему, в своих целях.

Иначе не бывает. Хорошим писателем может быть только человек, отличающийся идеологическими убежде­ниями, имеющий свою точку зрения на жизнь, позволя­ющую ему выбирать для художественного воспроизведе­ния такие-то, а не иные человеческие характеры, отноше­ния, переживания и так, а не иначе осмысливать и эмоци­онально оценивать их. Человеку, идеологически бесприн­ципному и неустойчивому, не имеющему ясных критериев в понимании и оценке жизни, лучше не браться за перо.

Изсказанного следует, что литературоведение нужда­ется именно в такой методологии, которая помогла бы литературоведам понять закономерности истори­ческого развития художественной литературы разных на­родов мира.

Любая исследовательская работа требует во вступлении обозначения темы , проблемы ,предмета исследования, использованных материалов , целей и задач , обоснованияновизны и актуальности выбранной темы, а также обозначение методов иметодологической базы .

Описательный метод – последовательно описывает выбранный материал, систематизируя его в соответствии с поставленной исследовательской задачей. Является наиболее широко применяющимся в естественных и гуманитарных науках.

Структурно-описательный метод – описание с учетом структуры объекта.

Описательно-функциональный – описание с учетом функций объекта.

Биографический метод – устанавливает взаимосвязи между биографией писателя и особенностями созданного им литературного произведения. Биография и личность писателя рассматриваются как определяющий момент творчества. Впервые применен французом Ш. Сент-Бёвом в первой пол. XIX в.

Широко используется в литературоведении, психологии и социологии.

Культурно-исторический метод – в рамках данного метода литература трактуется как продукт общественной жизни и конкретных культурно-исторических условий. Явления искусства объясняются через крупные исторические факты.

Впервые был реализован Ипполитом Тэном во второй трети XIX в. как концепция влияния на искусство «расы, среды и момента».

Сравнительно-исторический метод (компаративизм) – выявление общих элементов в различных национальных литературах на протяжении длительного промежутка времени.

По сути – поиск универсальных мотивов во всех анализируемых литературах и анализ их исторических модификаций. Толчок развитию метода дан И. Г. Гердером и И.-В. Гете. В России существенный вклад внесен А. Н. Веселовским.

Сравнительно-сопоставительный метод – выявление природы разнородных объектов при помощи сопоставления по определенным параметрам.

Историко-типологический метод – выявляется общность явлений, которые типологически сходны, но не родственны, и их сходство возникло в результате совпадения условий развития.

Историко-генетический метод – общность сопоставляемых явлений объясняется общностью происхождения.

Мифологический/мифо-поэтический метод – исходит из того, что все литературные произведения либо представляют собой мифы в чистом виде, либо в этих произведениях присутствует большое количество элементов мифа.

Связан с работами Дж. Фрэзера и К. Г. Юнга (учение об архетипах).

Социологический метод/социологизм – определяющими для искусства являются социальные аспекты биографии писателя/бытия литературы.

Вульгарный социологизм – предельное упрощение причинно-следственных связей между социальными и литературными явлениями.

Психологический метод – рассмотрение искусства как результата неких психических процессов, протекающих внутри человека. Эстетические явления соотносятся с психическими процессами у автора и читателя.

В России начало развития метода связано с работами А. Потебни и Д. Овсянико-Куликовского.

Психоаналитический метод – рассмотрение литературных произведений в свете концепции Зигмунда Фрейда, как отражения бессознательного и подсознательного, психологических комплексов, сформировавшихся у автора в результате детских травм.

Формальный метод – нацелен на рассмотрение исключительно формальной стороны произведения, игнорируя содержательную. Литература воспринимается как сумма художественных приемов. В России формальный метод сложился в 1920-е гг. благодаря В. Шкловскому, В. Жирмунскому и Б. Томашевскому.

Структурализм/метод структурализма (семиотическая школа) – подход, который рассматривает взаимодействие «структур» (различных уровней и элементов текста, а также «внешних» по отношению к тексту элементов). Произведение рассматривается в аспекте структурности, знаковости (семиотика), коммуникативности и цельности.

Метод представлен в работах Ю.М. Лотмана, Е. М. Мелетинского, Б. А. Успенского.

Первым из таких методов может быть признан биографический метод, созданный Ш. О. Сент-Бёвом, который трактовал литературное произведение в свете биографии его автора.

Культурно-исторический метод, разработанный И. Тэном в 1860-х годах («История английской литературы» в 5 т., 1863- 1865), заключался в анализе не отдельных произведений, а целых массивов литературной продукции на основе выявления детерминации литературы - жесткого действия трех законов («расы», «среды», «момента»), формирующих культуру.

К концу XIX в. утвердился сравнительно-исторический метод (в настоящее время компаративистика, основанная на этом методе, переживает новый взлет). Опираясь на положения сравнительно-исторического метода, А. Н. Веселовский разработал идеи исторической поэтики.

В первые десятилетия XX в. огромное влияние на науку о литературе оказал социологический метод, в соответствии с которым литературные явления рассматривались как производные от социальных процессов. Вульгаризация этого метода («вульгарный социологизм») стала заметным тормозом в развитии литературоведения.

Так называемый формальный метод, предложенный отечественными литературоведами (Ю. Н.Тынянов, В. Б.Шкловский и др.), выделил в качестве главной проблемы изучение формы произведения. На этой базе сложились и англо-американская «новая критика» 1930- 1940-х годов, а позднее - структурализм, в котором были широко использованы количественные показатели исследования.

В работах отечественных исследователей (Ю. М.Лотман и др.) сформировался родственный структурализму системно-структурный метод. Крупнейшие структуралисты (Р. Барт, Ю. Кристева и др.) в своих поздних работах перешли на позиции постструктурализма (деконструктивизма), провозгласив принципы деконструкции и интертекстуальности1.

Во второй половине XX в. плодотворно развивался типологический метод. В отличие от компаративистики, исследующей контактные литературные взаимодействия, представители типологического метода рассматривают сходство и различие в литературных явлениях не на основе прямых контактов, а путем выяснения степени сходства условий культурной жизни.

К этому же периоду относится развитие историко-функционалъного метода (в центре - изучение особенностей функционирования литературных произведений в жизни общества), историко-генетического метода (в центре - обнаружение источников литературных явлений)1.

В 1980-х годах сложился историко-теоретический метод, который имеет два аспекта: с одной стороны, историко-литературное исследование приобретает ярко выраженное теоретическое звучание; с другой стороны, в науке утверждается представление о необходимости внесения исторического момента в теорию. В свете историко-теоретического метода искусство рассматривается как отражение действительности исторически сложившимся сознанием в исторически сложившихся художественных этих и других методах и сформировавшихся на их основе школьных формах. Сторонники этого метода стремятся изучать не только вершинные явления, «золотой фонд» литературы, но все литературные факты без изъятия. Историко-теоретический метод приводит к признанию того факта, что на разных этапах и в различных исторических условиях одни и те же понятия, характеризующие литературный процесс,

1) осознать специфику научного знания как достоверного и

Проверяемого (сделано в философии и точных науках в XVII - XVIII вв.);

2) разработать и освоить принцип историзма (сделано романтиками в начале XIX в.);

3) соединить в анализе данные о писателе и о его произведении (сделано французским критиком Сент-Бёвом в 1820- 1830-е годы);

4) выработать представление о литературном процессе как за-

Кономерно развивающемся явлении культуры (сделано литературоведами

К началу XXI в. история литературы обладает основными признаками науки:

Определен предмет изучения - мировой литературный процесс;

Сформировались научные методы исследования - сравнительно-исторический, типологический, системно-структурный, мифологический, психоаналитический, историко-функциональный, историко-теоретический и др.;

Вершиной реализации возможностей истории литературы как науки в конце XX в. можно считать «Историю всемирной литературы», подготовленную коллективом российских ученых (М.: Наука, 1983- 1994). Среди авторов - крупнейшие отечественные литературоведы: С. С.Аверинцев, Н. И.Балашов, Ю. Б. Виппер, М. Л.Гаспаров, Н. И.Конрад, Д. С.Лихачев, Ю. М.Лотман, Е. М. Мелетинский, Б. И. Пуришев и др. Вышло 8 томов, издание не завершено.

Первым из таких методов может быть признан биографический метод, созданный Ш. О. Сент-Бёвом, который трактовал литературное произведение в свете биографии его автора.

Культурно-исторический метод, разработанный И. Тэном в 1860-х годах («История английской литературы» в 5 т., 1863- 1865), заключался в анализе не отдельных произведений, а целых массивов литературной продукции на основе выявления детерминации литературы - жесткого действия трех законов («расы», «среды», «момента»), формирующих культуру.

К концу XIX в. утвердился сравнительно-исторический метод (в настоящее время компаративистика, основанная на этом методе, переживает новый взлет). Опираясь на положения сравнительно-исторического метода, А. Н. Веселовский разработал идеи исторической поэтики.

В первые десятилетия XX в. огромное влияние на науку о литературе оказал социологический метод, в соответствии с которым литературные явления рассматривались как производные от социальных процессов. Вульгаризация этого метода («вульгарный социологизм») стала заметным тормозом в развитии литературоведения.

Так называемый формальный метод, предложенный отечественными литературоведами (Ю. Н.Тынянов, В. Б.Шкловский и др.), выделил в качестве главной проблемы изучение формы произведения. На этой базе сложились и англо-американская «новая критика» 1930- 1940-х годов, а позднее - структурализм, в котором были широко использованы количественные показатели исследования.

В работах отечественных исследователей (Ю. М.Лотман и др.) сформировался родственный структурализму системно-структурный метод. Крупнейшие структуралисты (Р. Барт, Ю. Кристева и др.) в своих поздних работах перешли на позиции постструктурализма (деконструктивизма), провозгласив принципы деконструкции и интертекстуальности1.

Во второй половине XX в. плодотворно развивался типологический метод. В отличие от компаративистики, исследующей контактные литературные взаимодействия, представители типологического метода рассматривают сходство и различие в литературных явлениях не на основе прямых контактов, а путем выяснения степени сходства условий культурной жизни.

К этому же периоду относится развитие историко-функционалъного метода (в центре - изучение особенностей функционирования литературных произведений в жизни общества), историко-генетического метода (в центре - обнаружение источников литературных явлений)1.

В 1980-х годах сложился историко-теоретический метод, который имеет два аспекта: с одной стороны, историко-литературное исследование приобретает ярко выраженное теоретическое звучание; с другой стороны, в науке утверждается представление о необходимости внесения исторического момента в теорию. В свете историко-теоретического метода искусство рассматривается как отражение действительности исторически сложившимся сознанием в исторически сложившихся художественных этих и других методах и сформировавшихся на их основе школьных формах. Сторонники этого метода стремятся изучать не только вершинные явления, «золотой фонд» литературы, но все литературные факты без изъятия. Историко-теоретический метод приводит к признанию того факта, что на разных этапах и в различных исторических условиях одни и те же понятия, характеризующие литературный процесс,

1) осознать специфику научного знания как достоверного и

Проверяемого (сделано в философии и точных науках в XVII - XVIII вв.);

2) разработать и освоить принцип историзма (сделано романтиками в начале XIX в.);

3) соединить в анализе данные о писателе и о его произведении (сделано французским критиком Сент-Бёвом в 1820- 1830-е годы);

4) выработать представление о литературном процессе как за-

Кономерно развивающемся явлении культуры (сделано литературоведами

К началу XXI в. история литературы обладает основными признаками науки:

Определен предмет изучения - мировой литературный процесс;

Сформировались научные методы исследования - сравнительно-исторический, типологический, системно-структурный, мифологический, психоаналитический, историко-функциональный, историко-теоретический и др.;

Вершиной реализации возможностей истории литературы как науки в конце XX в. можно считать «Историю всемирной литературы», подготовленную коллективом российских ученых (М.: Наука, 1983- 1994). Среди авторов - крупнейшие отечественные литературоведы: С. С.Аверинцев, Н. И.Балашов, Ю. Б. Виппер, М. Л.Гаспаров, Н. И.Конрад, Д. С.Лихачев, Ю. М.Лотман, Е. М. Мелетинский, Б. И. Пуришев и др. Вышло 8 томов, издание не завершено.

Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Основные литературоведческие методы изучения литературного процесса . И в закладках появилось готовое сочинение.