Куда пропал михаил шац. «Если не Ургант, то кто? То кот»: Татьяна Лазарева рассказала, как ее с мужем увольняли с СТС

51-летняя телеведущая Татьяна Лазарева больше не живет с супругом, 53-летним юмористом и телеведущим Михаилом Шацем. Звезда рассказала о расставании в интервью каналу «А поговорить?» на YouTube.

Сейчас Татьяна живет в испанском городе Марбелья вместе с дочерью Соней. Лазарева объяснила, почему приняла такое решение: «Я сказала: „Все, я больше не могу“. У меня и там работы нет, и тут работы нет, ну я уж лучше тут буду».

Михаил принял решение остаться в Москве. «Так получилось, что мы с ним проживаем какую-то новую жизнь по отдельности», — призналась Татьяна.

Наперсточники оставили без денег

Татьяна: Иван впервые снял меня в кино: я сыграла в его фильме «Европа-Азия». Это авантюрная комедия о том, как «где-то на Урале», на трассе, устраивают «свадебный лохотрон»: банда разводит проезжающих мимо на денежные подарки. Моя героиня — бывшая актриса, предводительница аферистов. Кстати, давным-давно я стала жертвой таких людей. Я — человек абсолютно доверчивый, верящий всему и всем. Лет 20 назад (я тогда заочно училась в Кемеровском институте культуры) ехала в автобусе из Новосибирска в Кемерово. Когда мы остановились на полчаса, я вышла прогуляться и обратила внимание на толпу, откуда раздавались азартные выкрики. Двинула туда, оказалось, это играют наперсточники — они предлагали угадать, под каким стаканчиком находится шарик. Я стала наблюдать за ними, и вскоре мне почему-то показалось, что обнаружить шарик легко. Кто-то из стоящих рядом предложил мне попробовать. В общем, сама не заметила, как оказалась у столика. Проиграла все 40 рублей, что были с собой. Я вспомнила о той истории с наперсточниками, прочитав сценарий братьев Пресняковых.

«На всякий случай, это комедия!» — предупредил Иван Дыховичный наших первых зрителей, показав фильм на сочинском кинофестивале «Кинотавр» в июне прошлого года. Публика тепло отнеслась к картине. А вот кинокритики восприняли фильм в штыки. В рецензиях ругали и работу, и режиссера. Думаю, Дыховичного это окончательно сломило. Вернувшись из Сочи в Москву, он лег в больницу — и уже не вышел оттуда.

О том, что Иван тяжело болен, я узнала еще на съемках. Как-то в перерыве сказала ему: «Что-то ты, Ванечка, выглядишь усталым!» А он тихо, чтобы никто не слышал, признался: мол, так уж получилось, что жрет меня изнутри рак, сопротивляюсь изо всех сил, но чем все закончится, пока не знаю. Иван говорил об этом спокойно, даже чуть отстраненно, как будто речь шла не о нем. Я была потрясена: какой сильный человек! В таком состоянии работать, да еще и снимать комедию! Он попросил меня не рассказывать участникам съемочной группы о его недуге. Конечно, я молчала. А после того разговора стала относиться к нему с еще большим уважением. Дыховичный и вида не подавал, что испытывает боль, внешне был по-прежнему весел, бодр. В одном из интервью даже заявил: «Я смерти не боюсь». Теперь мне кажется, это была мальчишеская бравада. Он очень хотел жить.

Михаил Шац: Мы с Таней навещали Ивана по возможности. До самых последних дней он казался вполне адекватным, шутил. Только дикция из-за осложнений была неважной. В конце августа, когда мы пришли к нему в очередной раз, поделился: «Врачи говорят: если не буду ничего делать, то лежа под капельницей проживу до ста лет. Но я ведь так не могу — ничего не делать. Зачем тогда столько жить?!» Дыховичный готовил очередной фестиваль авторского кино «2Morrow» — «Завтра», который организовал еще в 2007 году. Искал деньги, вел переговоры из больницы. Разве он мог просто так лежать?!

Татьяна: Не случайно именно Ваня уговорил меня попробовать свои силы в большом кино. Мне и раньше предлагали роли, но это были какие-то комедийные эпизоды, которые отражали лишь мое медийное, узнаваемое лицо: мол, сейчас Танюська-симпампуська появится в кадре и всех рассмешит. Подобное предложение я получала даже от Владимира Меньшова. Я всегда отказывалась: все это уже было сыграно когда-то в нашей «О.С.П.-студии», повторяться неинтересно. И три года назад, когда Иван Дыховичный дал мне главную роль в фильме «Европа-Азия», я поначалу ответила: «Нет, Ваня, это не мое, не смогу». Тем более что был печальный опыт: в 1990-х режиссер Гриша Константинопольский пробовал меня в одном фильме.

Я стояла перед камерой, читала с листа монолог. Волновалась, зажималась. Конечно, ничего не получилось. Гриша расстроился, я — тоже, на том и расстались. Кстати, фильм тот так и не состоялся. Вот я и боялась, что на этот раз все закончится чем-то подобным. Но Ваня настолько уверовал в то, что это моя роль! Говорил: «Таня, не бойся. Будь собой. Все у тебя получится!»

Михаил: Таня сопротивлялась еще и из-за детей. Старшему, Степе, было тогда 11 лет, Сонечке — 8, а вот младшей Тоне — всего полгодика. А жене надо было на 18 дней уехать под Выборг, где проходили съемки. Мы взвешивали: стоит игра свеч или нет. Я пообещал, что справлюсь с тремя детьми. Да и няня поможет. Но если бы не Иван Дыховичный, наш друг, талантливый человек, Таня все-таки отказалась бы.

Мы до последнего надеялись на чудо

Татьяна: Ваня был со мной крайне обходителен. Он знал, что я волнуюсь, а когда подходила к нему и спрашивала, получается ли у меня, отвечал: «Все у тебя хорошо, иди на площадку!» Это придавало мне уверенность.

В сентябре я по просьбе Вани отправилась во Владивосток представлять нашу работу на кинофестивале «Меридианы Тихого». Он сам из-за болезни полететь уже не смог. Я передала со сцены привет от Дыховичного, попросила помолиться за него. Из Владивостока полетела в родной Новосибирск — друзья попросили выступить там. А в самолете упала в обморок. Дело в том, что до Владивостока у меня было два дня плотных съемок в рекламе. Прилетев на фестиваль, сразу с самолета я отправилась на показ фильма. Полночи не спала из-за множества встреч. А утром — снова в самолет. И вот результат: давление 85 на 50. К счастью, среди пассажиров оказалась врач. Она дала мне таблетки, стало полегче.

О том, что Ваня умер, я узнала утром 27 сентября. В тот час я ехала в новосибирский аэропорт, чтобы улететь в Москву. И вдруг раздался звонок корреспондента одной из столичных газет. Меня спросили: «Как вы можете прокомментировать смерть Ивана Дыховичного?» То, что я тогда почувствовала, словами не передать. Как это можно «прокомментировать»?! Меня душили слезы. Я отключила телефон.

Все мы до последнего надеялись на чудо. Я представляла себе, как прилечу в Москву, приду к Ване и расскажу о том, как прекрасно приняли картину зрители. Я даже тетрадку завела, куда записывала мнения рядовых людей о нашем фильме. Ване было бы приятно… Я прилетела в Москву, заехала домой, а потом помчалась к Оле Дыховичной. Дом без Вани как будто опустел. Мы с Олей молчали. Только плакали и поминали его…

Мой муж элегантен, как три рояля

Татьяна: Прошлый год для нас с Мишей оказался годом потерь: Ваня Дыховичный, Володя Турчинский, Рома Трахтенберг… И еще несколько человек, не известных широкой публике, но близких нам. Пытаясь осознать очередной уход, невольно спрашиваю себя: успела ли сказать этому человеку, как дорожила им?! Андрей Вадимович Макаревич недавно рассудил так: нужно беречь каждую минуту, жить как в последний раз. Вроде бы не новая мысль. Но услышав ее от человека с опытом, чувствуешь правоту этих слов даже спинным мозгом. Я с ним целиком и полностью согласна. Действительно, надо контролировать каждое свое слово, каждый поступок и беречь близких. Не так давно я завела блог в Интернете и создала этакое виртуальное сообщество «Тебе». У каждого человека возникают ситуации, когда он хочет сказать другому что-то хорошее, объясниться в любви, но не всегда получается. Язык не поворачивается, что ли. А вот виртуальному журнальчику можно доверить то, что хочешь. Первой моей записью стали слова о любви к Мише.

Из блога Татьяны Лазаревой

«Я Михаила, ребята, очень люблю. И прусь с него почище его фанаток, правда. Я когда его вижу где-нибудь, когда он меня не замечает, — как он дорогу переходит, или из машины вылезает, — я всегда думаю, вот же повезло мне. Он же, собака, элегантен, как три рояля. Стиляга, весь такой холеный и жутко мужественный. Я обожаю на него смотреть, когда он курит сигару. Это что-то. А Лолка Милявская всегда с ума сходила по его рукам. Потому что это вам не какие-нибудь влажные податливые сосиски вместо пальцев. Это крепкая, твердая, настоящая мужская рука. Еще у него потрясающий рисунок губ, вам не всегда видно, а мне — да. У него, когда он молчит, уголки губ так немножко вверх загибаются, как будто он улыбается чуть-чуть. Еще у него очень стройные ноги… Потом меня почему-то ужасно вставляет, что он еврей. Я даже горжусь слегка, если честно, что он на мне женился, хотя и не должен бы был. Я обожаю, когда он бесится со мной, или с детьми. Он очень смешно орет и изображает ящера. Когда он пьяный — он совершенно дурной, добрый и абсолютно беззащитный, даже страшно за него. Мне всегда хочется его целовать и трогать. И я целую и трогаю. Он это не любит, и это мне тоже очень нравится…»

Татьяна: В моем телефоне есть фотография, где Миша с сигарой. Это так красиво! Иногда достаю мобильник только для того, чтобы полюбоваться этим кадром. Миша, кстати, там еще и лысый. Это я его побрила. Просто в тот день решила подстричь мужа машинкой. Все сделала аккуратно, но вдруг случайно нажала на кнопочку и выбрила на затылке лысый квадратик. Сначала промелькнула мысль не говорить ему об этом — может, не увидит? Но мы понимаем друг друга даже без слов. И он догадался о том, что случилось. Тогда я побрила его наголо, как новобранца.

Мы боремся с желанием ничего не делать

Михаил: Вообще, я с любопытством читаю Танин дневник. Так, например, получил удовольствие от отчета о новогодних каникулах, которые мы провели во Вьетнаме.

Татьяна: Отдохнули мы потрясающе! Помню, в первый день нашего пребывания съездили на велосипедах с Соней на местный рынок. Вьетнамцы росточком маленькие, и крыши прилавков такие низкие, поэтому я ходила, согнувшись пополам.

Михаил: Соня в этой поездке не выказала особого восторга. А Степану понравилось. Ему вообще больше по душе экзотические страны — такие как Вьетнам или Шри-Ланка. Он видит там настоящую, неприкрытую жизнь. Походы по европейским магазинам и музеям ему надоели. Во Вьетнаме Степа радовался, бегал и кричал, показывая на ветхие жилища: «О, трущобки!» Наша младшая дочь Антонина, когда летели обратно в самолете, капризничала: «Не хочу в Москву, давайте вернемся!» Она обожает воду и как раз в эти каникулы в гостиничном бассейне научилась плавать. Помню, два года назад мы летали в Испанию, и Тоня впервые увидела море. Маленький полуторагодовалый человечек стоит на берегу, смотрит на что-то большое, непонятное, плещущееся. В глазах — изумление, криков и вздохов было много.

Михаил: Мы всей семьей успешно боремся с желанием ничего не делать в отпуске. Первые пару дней, может, и проваляемся на пляже. Но потом придумываем себе развлечения, экскурсии. Во Вьетнаме, например, плавали к одному из островов на дайвинг. Правда, понырять с аквалангом не получилось — волны поднялись. В другой день съездили в Сайгон, город оказался колоритный. Побывали в Ханое. Там, кстати, почувствовали некую московскость, столичность: мавзолей Хо Ши Мина, площадь для парадов, разные министерства — их много в Ханое, как и у нас.

Православное Рождество мы отметили в своем отеле под Данангом. Вечер получился такой милый, семейный. С утра я заказал торт местному повару-европейцу — со сливками и свежими ягодами. И надпись по-английски: «Merry Сhristmas!» — по-русски у повара не вышло. А еще мы играли в фанты: придумывали друг другу задания — рассказать стишок, станцевать — и за это дарили подарки. Потом весь оставшийся вечер играли в «Монополию». Таня впервые в жизни выиграла, что для меня было крайне удивительно.

У детей просим прощения за шутки

Михаил: Мы даже рады, что сейчас в работе образовалась пауза. Раньше носились, как загнанные: с утра до вечера съемки, концерты. Детям внимания уделяли мало. Они чаще бывали с няней, росли без нас.

Татьяна: Доходило до смешного: когда Степка был маленький, я подкладывала ему в кроватку свои вещи, чтобы он не отвыкал от запаха мамы. Будто я все равно была рядом. Сегодня мы поменяли уклад жизни, и это благотворно сказалось на нашей семье. Больше бываем с детьми, играем с ними, разговариваем. Самый главный философ у нас — Степан. Он часто задает такие вопросы, на которые сразу не ответишь. Недавно проснулся утром и выдал: «Поднимите руки, у кого из вас полностью разрушен внутренний мир!» Мы с подругой в это время сидели на кухне с легкого похмелья и были, прямо скажу, озадачены. Внутри у нас, конечно, тогда все было разрушено. Почему же Степка спросил об этом? Что случилось? Сын объяснил: «Вчера вечером мне не дали посмотреть MTV, и теперь у меня полностью разрушен внутренний мир!» Вот так размышляет наш 14-летний сын… Соня недавно заявила: «Мама, я решила, что, когда стану взрослой, денег тебе не дам!» Поначалу я потеряла дар речи, а когда пришла в себя, сказала, что в таком случае не дам ей денег сейчас. Дочь задумалась. Походила по квартире, видимо, все взвесила и заверила, что, так уж и быть, мою старость она обеспечит. Степа — тоже шутник. Он знает, что мне не очень нравится, когда узнают на улице. И если сын замечает человека, который тычет пальцем в мою сторону, говорит ему: «Да, да, вы не ошиблись, это та самая Татьяна Лазарева!» При этом наслаждается произведенным эффектом.

Мы с Мишей не остаемся в долгу и тоже частенько шутим над детьми. Я вспоминаю свое детство, когда родители, большие пересмешники, роняли какую-нибудь шутку в мой адрес. Я болезненно переживала это. Убегала в свою комнату, плакала. Мы с Мишей тоже иногда перегибаем палку. Сын цинично относится к нашим шуткам, а вот Соня, бывает, обижается. Когда сквозь смех мы вдруг замечаем серьезное лицо средней дочери (Тоня все-таки мала для шуток) — извиняемся. А если Сонька убегает к себе в комнату, отправляюсь за ней: «Мы пошутили неправильно. Прости нас!»

Михаил: Я часто прошу прощения у детей. Важно, чтобы я сам понял, что сказал нечто неправильное.

Татьяна: Бывает, мне приходится доказывать Михаилу, что он не прав. Муж спорит, упирается до последнего, но потом все-таки соглашается. В отношениях вообще очень важно уметь уступать и пытаться понять другого. Конечно, это приходит не сразу. Вначале вроде все интересно. А когда люди живут вместе долго, вдруг понимаешь, что уже все знаешь про человека и ничего тебя в нем не удивляет. Тогда может наступить кризис в отношениях. И в этом случае каждый должен решить для себя: либо надо жить по-другому, либо расставаться. У нас с Мишей тоже был такой период. Но мы прошли его. Если планируешь продолжать отношения, можешь подойти к человеку и напрямую спросить: «Ты хочешь сохранить семью?» — «Хочу!» — «И я тоже! Давай же для этого что-то делать!» Главное, чтобы желание остаться вместе сохранилось у обоих. Тогда не все потеряно… Однажды ранним утром я услышала сигнал мобильного телефона Миши — пришло СМС. Он взял телефон, прочитал и кинул его под подушку. Спит дальше. А мне мысль покоя не дает: почему он спрятал аппарат? Я украдкой телефон взяла и прочитала: «Дорогой, сегодня не смогу встретиться. Целую!» Ну, я устроила мужу истерику по всем правилам. Он злился на меня, отмахивался, мол, не глупи. Мне стало так страшно, что потеряю его! Выяснилось, что СМС написала его одноклассница, с которой он много лет не общался. Она гостила в Москве и хотела встретиться. Позже я с ней познакомилась. В общем, часто мы по пустякам ревнуем любимых. Кстати, лично я спокойно отнесусь, если кто-то захочет прочитать мои СМС — в них нет угрозы нашей семье. А вот у Михаила другое мнение на этот счет. Расскажите, Михаил, как вы поставили пароль на свой ноутбук — от меня.

Михаил: Мой компьютер открывает только отпечаток пальца хозяина. Но это не потому, что там есть нечто не для Таниных глаз. Просто купил ноутбук — и там оказалась такая функция.

Татьяна: А я уже придумала, как действовать. Ты будешь спать, а я поднесу ноутбук к твоему пальчику и обнаружу все твои коварные замыслы и тайны!

Меня правильно просчитали

Татьяна: Я человек необидчивый. Но шутка шутке рознь. Недавно, перед Новым годом, я попалась на удочку создателей телешоу «Розыгрыш». Все вроде бы получилось цивильно. Без наездов, без драк. Мой психотип был просчитан правильно: я ж борец за справедливость! Но неприятный осадок остался. Жду, когда мне представят сюжет. Если не понравится, не разрешу ставить в эфир. Не люблю, когда мной манипулируют, выставляют в смешном свете. Думаю, это и остальным не нравится. Но может быть, дело в том, что мне стало скучно развлекать публику.

Михаил: Сейчас мы, как говорится, «не в ящике». Но это ничего не значит. Мысли о том, что мы с Таней не нужны на телевидении, нас посещают редко. Мы продолжаем придумывать проекты. Кстати, Таня время от времени рассказывает о них в своем ЖЖ. Так что, думаю, уже в этом году мы вернемся на ТВ с очередным шоу.

Знак зодиака: Рак

Семья: муж — Михаил Шац, телеведущий; дети — Степан (14 лет), от первого брака, Софья (11 лет) и Антонина (3,5 года)

Образование: училась на факультете иностранных языков Новосибирского педагогического института и дирижерско-хоровом факультете Кемеровского института культуры

Карьера: с 1991 по 1993 год играла в КВН. Была ведущей программ: «О.С.П.-студия» (ТВ-6, СТС, 1996-2004), «Хорошие шутки» (СТС, 2004-2009), «Две звезды» (Первый канал, 2009), «Песня дня» (СТС, 2009) и др. В 2008 году участвовала в проекте «Танцы со звездами» (Россия)

Вкусы: еда — картофельное пюре; напиток — томатный сок

Михаил Шац

Знак зодиака: Близнецы

Образование: в 1989 году окончил Первый Ленинградский медицинский институт (специальность — «анастезиолог-реаниматолог»)

Карьера: с 1986 по 1994 год играл в КВН. Был ведущим передач: «Раз в неделю» (ТВ-6, 1995-1996), «О.С.П.-студия» (ТВ-6, СТС, 1996-2004), «Назло рекордам» (ТВ-6, 1996-1998), «Хорошие шутки» (СТС, 2004-2009), «Песня дня» (СТС, 2009), «Слава богу, ты пришел!» (СТС, 2006-2009) и др. Снялся в сериалах и фильмах: «33 квадратных метра» (1997-2000), «Сестра-3» (2000) и «Очень русский детектив» (2008)

Вкусы: еда — стейк; напиток — красное вино

13:12 29.11.2016

Четыре года назад, когда известных телеведущих Татьяну Лазареву и Михаила Шаца уволили с телеканала СТС , все понимали, почему так произошло, но как именно вещатель избавлялся от политически ненадежных персон, знали лишь избранные. В свежем интервью изданию «Сноб» Татьяна поделилась подробностями той истории:

Есть, например, Иван Ургант, остроумный, большого таланта человек. На «Первом канал»е работает, шутит дозволенные шутки. При этом делает много настоящих добрых дел: занимается благотворительностью, рассказывает многомиллионной аудитории, что такое синдром Дауна, помогает Центру лечебной педагогики. Как тебе такой путь?

Это же путь, который, так или иначе, каждый выбирает. Какой у нас был выбор тогда? Я говорю сейчас о конкретном времени, о протестах 2012 года, о Координационном совете оппозиции, обо всей той эйфории. Раз уж мы сказали А, надо было говорить Б, но, к сожалению, Б уже не получилось. Это было веление совести и души, но не то чтобы у нас был выбор, не то чтобы нам говорили: «Ребята, не надо туда лезть, и тогда вы будете работать на Первом канале». Мы никогда не работали на Первом канале, вот в чем дело. Ксения — да, и она, конечно, в этом смысле потеряла даже больше, чем мы. Поэтому говорить, что мы «могли бы быть как Иван Ургант», не приходится. Хорошо, на канале СТС мы могли бы быть как Иван Ургант. Но я еще раз говорю, что тогда никто не предполагал, что это все так закончится. Более того, и Вячеслав Муругов (генеральный директор медиахолдинга «СТС Медиа». - Прим. ред. ) клятвенно нас заверял: «Я буду первым, кто об этом узнает. А вы будете первыми, кому я скажу, если вдруг что-то будет».

- Что-то - это что? Отмашка убрать Шаца и Лазареву с экрана?

Да. А потом просто потихоньку закрыли передачу «Это мой ребенок» под предлогом того, что она не рейтинговая. А Михаилу сказали: «Ну, извини, с тобой все в порядке, ты приходи на съемки, только... съемок не будет. А еще приходи на работу». А он приходит на работу, и ему говорят: «Вот здесь подпишите, пожалуйста». Это расторжение контракта. То есть абсолютно тихо и без эксцессов. Ну да, Иван Ургант прекрасен, он делает очень много. Но все забывают, что, вообще говоря, таких, как Ургант, должно было быть 25. И в неделю этих шоу должно было быть пять, примерно одинаковых. Тогда была бы конкуренция, и тогда бы никто не говорил: «Почему Иван Ургант один?» Это та же чистка поля, то же бетонирование асфальта. Если не Ургант, то кто? То кот.

Шоумен, продюсер, член Академии Российского телевидения, муж телеведущей Татьяны Лазаревой Михаил Шац в большом интервью Радио Свобода рассказывает о том, как складывается его жизнь после участия в протестном движении и ухода из большого федерального эфира.

– Мы все прекрасно знаем, кто такой Михаил Шац. Но тебя очень давно не видно в телевизоре и не слышно по радио. Думаю, многим интересно, чем ты сейчас занимаешься.

– У меня очень интересные занятия сейчас. Во-первых, я занимаюсь благотворительным фондом "Созидание" , с которым я лет пятнадцать уже сотрудничаю. Началось все с обычной корпоративной вечеринки, а закончилось все тем, что я, Таня (Лазарева) и Саша Пушной вошли в попечительский совет. А я, более того, с апреля возглавляю его. И занимаюсь этим довольно активно. Это интересная и очень предметная задача, что мне нравится.

– Во-вторых?

– Второй предмет моей деятельности – это ТСЖ. Это тоже очень интересно.

– Сережа Белоголовцев после существенного перерыва на телевидении, в котором он занимался театральной антрепризой, вернулся в эфир сразу в нескольких программах. На НТВ он есть в сатирическом "Салтыков-Щедрин шоу". О ЖКХ, кстати, в основном высказываются они. И еще он ведет викторину про кино на телеканале "Че". Есть еще загадочный Паша Кабанов , она же Клара Захаровна. Вот чем занимается Паша, я не знаю. Но он жив. Жив и самодостаточен. Он много путешествовал. Но чем конкретно он занимается, чем зарабатывает, я не знаю.

– Что происходит с юмористическим развлекательным телевидением в России? Следишь за этим?

– Я не то чтобы большой и пристальный телезритель. Если что-то попадает в поле зрения, то я смотрю. Я не Арина Бородина в этом смысле точно. Не отслеживаю. Но вообще, на мой взгляд, развлекательное телевидение процветает в разных формах. Есть, понятно, безусловные лидеры – Ваня Ургант. Ваня осуществил свою мечту. Он делает то самое late night show, о котором всегда мечтал. Делает профессионально, солидно.

– Вопрос про чувство юмора. За годы работы с этим самым чувством ты понял, что такое русское чувство юмора? Оно какое-то особенное? Оно отличается чем-то от английского, немецкого, американского?

– На мой взгляд, чувство юмора – это вещь безграничная. Можно посмеяться в любой компании, не важно, кто в ней: англичане, немцы, евреи или русские. Удачная фраза вызовет смех в любой компании. Главное в чувстве юмора, чтобы тебя поняли. Но я не вижу никаких национальных особенностей в этом смысле. Смешная и понятная для всех вещь вызовет смех. Юмор настолько разнообразен, в нем столько граней… Вот зачем нам говорить о радуге? Она просто есть и удовольствие доставляет. Я помню, как в "О.С.П.-студии" мы зачитывались учебниками Евгения Вагановича Петросяна: он раскладывал на графиках, как правильно подать шутку, когда надо добить ее на второй волне, третьей и, наконец, на четвертой уничтожить зал окончательно. Это все довольно забавно.

– Есть такие учебники? Азбука Петросяна?

– Были! Точно! Теория юмора. Если хочешь, почитай. Доставит тебе удовольствие, я уверен.

– Не хочу.

– Не читай.

– Ты все еще являешься членом Академии российского телевидения?

– Формально, видимо. Но я абсолютно сознательно не участвую ни в каких мероприятиях.

– Почему?

Свет от меня давно уже не исходит – мне нечего распространять, мне нечем делиться с молодыми телевизионщиками

– Потому что я не вижу в этом никакого смысла. Звание это? Должность? Не знаю, как назвать. Звание это обязывает людей, достигших определенных успехов в телевидении, нести какую-то общественную нагрузку, распространяя свет от себя на всю страну. Но так как свет от меня давно уже не исходит – мне нечего распространять, мне нечем делиться с молодыми телевизионщиками. К тому же реформа, которая произошла в Академии пару лет назад, отрезала кластер академиков от принятия конкретных решений. Я года три не получаю никаких приглашений ни на какие церемонии. Я не получаю приглашения на участие в комитетах, которые определяют номинантов. Формально меня никто не исключал, но фактически я не являюсь академиком.

– Все-таки суть членства в Академии заключается не в том, чтобы распространять свой свет, а в том, чтобы собирать кусочки света и выбирать, какой из этого света светлее.

– Это вообще довольно сложная система. Будучи активным членом этого сообщества, я плохо понимал, как это все функционирует. Были огромные проблемы, какие-то постоянные корпоративные обиды друг на друга. И вся деятельность Академии в последние годы была направлена на то, чтобы принять обратно в свое лоно ВГТРК, примириться с НТВ, дать возможность ТНТ выставить кого-то. Все это какими-то жесткими хирургическими методами произошло, но в результате этих хирургических мер мы были отрезаны и перестали являться частью того света.

– Как аппендицит.

– Или еще что похуже. Киста какая-нибудь.

– Ты хотел бы вернуться в большой телевизионный эфир? И если да, то что это был бы за эфир? Что это за программа была бы? Есть такие фантазии?

– Последние годы в связи со всем происходящим я четко понимаю, что заниматься развлекательным телевидением – простой ржакой – уже сложно. Когда мы делали такое телевидение, у нас был внутренний пофигизм, драйв. Это такая штука, когда тебя просто прет, и ты это делаешь, потому что тебе этого хочется. Это желание угасает. Если сейчас что-то и может произойти, то скорее в спорте. В общем-то, спорт – это нейтральная территория… хотя уже не совсем нейтральная. Последний год ее сильно трясет.

– Спорт в политическом авангарде находится сейчас.

– Да, но найти в спорте небольшой участочек, огороженный забором, можно. Футбол больше подходит для этого. Олимпийское движение очень сильно будоражит, туда лучше не соваться. А вот в футболе что-то сделать хотелось бы.

– Заниматься ржакой на злобу дня интересно было бы?

– Это очень крутой жанр. Года три назад я просто горел этим. Но сейчас это смех в заполненной молчащими людьми комнате. Довольно странное ощущение: ты один смеешься, а все сидят и просто смотрят на тебя. Это не очень приятно. Нет никакого смысла сейчас этим заниматься.

– Ты имеешь в виду, что сейчас нет запроса на политическую сатиру?

– Запрос, может быть, и есть. Но фидбека при этом у тебя не будет. Мы позанимались "Телевидением на коленке"…

– И почему перестали?

– Началось все с того, что был драйв после моего увольнения. Хотелось показать: подождите, мы еще ого-го! Собралась удивительная команда. В тот период как раз без работы гуляли талантливые люди, не понимая, что им делать. Мы вместе собрались на кухне, сидели и что-то обсуждали. Я никогда не мог подумать, что смогу делать передачу с Филиппом Бахтиным, например. Или с Андреем Лошаком. Почему я вдруг с Андреем Лошаком?.. Не понятно совершенно, но интересно дико. Были молодые ребята Арсений и Катя, известные по проекту "Перзидент Роиссии". Катька Гордеева какое-то время к нам ходила. Демьян Кудрявцев нас консультировал. В середине десятых никто бы никогда не поверил, что все эти люди могут вместе что-то делать. Коллектив мечты! И вот мы сляпали такую программку, которую выкинули в интернет. После выхода первого ролика я ехал в машине и слушал "Коммерсант FM": Михаил Шац с Татьяной Лазаревой выпустили новую программу, по оценкам экспертного сообщества это что-то вообще невообразимое, и мы просто не знаем, что с этим сделать. Я был в шоке, потому что просто не ожидал такой реакции.

– Вы-то просто на кухне выпивали.

– По сути – да. Это снималось на фотоаппарат. Мы платили за студию пять-шесть тысяч рублей. Еще тысячу платили монтажеру. Бюджет каждого выпуска был точно меньше десяти тысяч рублей. Потом совершенно случайно так совпало, что Путин развелся со своей женой Людмилой, а мы в эту минуту сидели и что-то пытались сочинять. Через два часа после этой новости мы сляпали выпуск и собрали порядка 800 000 просмотров. И мы поняли, что дело это серьезное. Это аудитория, сравнимая с федеральными каналами. И последствия были такие же, кстати.

– Какие?

– Многие стали отказываться от этого проекта. Отказался Филипп Бахтин, который сказал, что у него другие планы. Он хочет растить детей, воспитывать их, собирать их в лагеря. Рядом оставалось мало людей, а мы понимали, что это не какая-то залипуха, которая просто доставляет драйв и кайф.

– А это уже ответственность, которую с вами никто не разделил.

– Это ответственность. Надо нанимать людей, искать деньги, авторов, все это ставить на поток… и выльется это все опять в какую-то скучную рутинную телевизионную картину, только другого масштаба. И все в итоге потихонечку сошло на нет. Такая история у "Телевидения на коленке". Но вообще проект приятный. Очень много хороших воспоминаний о нем.

– Как ты думаешь, случится ли в России глобальный реюнион всех этих прекрасных людей, о которых ты сказал выше, но не в масштабе твоей кухни, а в масштабе большого телеэфира?

– Я уверен, что это произойдет. У меня нет ни малейших сомнений в этом.

– Когда?

– Когда эти люди соединятся. Не спрашивай меня, пожалуйста, год и число – не надо.

– Не год и не число. Я спрашиваю про событие. Что должно произойти, чтобы случился реюнион?

– Я верю в то, что талантливые люди востребованы все равно. И когда-то это станет понятно на каком-то другом уровне. Будет другая комбинация чувств, эмоций и обстоятельств, которая позволит этим людям собраться. Я в этом не сомневаюсь. Для всех этих людей Россия, все происходящее в России – это важно. Это осталось важным. Не имеет значения, где они сейчас находятся. Все равно они мысленно здесь. И стремление попасть сюда и работать здесь останется. Для этого должно произойти что-то. Или даже что-то не одно.

– Расскажи чуть подробнее о благотворительности, которой вы с женой занимаетесь. У этого какие-то личные мотивы? Вы таким образом заполняли образовавшуюся пустоту, образовавшееся свободное время? Что вас к этому толкнуло?

– Что касается Тани, то она этому уделяла всегда много внимания. Мы с Пушным были вагончиками у этого локомотива, а Таня всегда очень много времени давала фонду и стремлению сделать что-то хорошее. Обстоятельства, изменившиеся в последнее время, таковы, что времени свободного действительно стало много. Обстоятельства эти таковы, что ты можешь вообще делать все что угодно. Благотворительность – это то, чем сейчас точно стоит заниматься. Это очень хорошее оправдание своей жизни. Я действительно могу что-то изменить: не в больших масштабах, но в масштабах конкретной жизни. Не воспользоваться такой возможностью, наверное, глупо. Если не преступно. Это очень очищает, дает смысл жизни, я всем рекомендую.

– Ты все еще интересуешься политикой? Следишь за ней?

– Я слежу. Политика бегает по стене, как слайды. Я читаю, краем глаза вижу что-то. Но политика для меня никогда не была амбицией. Я не хотел быть политиком. Вакцинация, которая у меня произошла, окончательно отбила желание туда попасть. Вообще не мое.

– А на выборы осенью пойдешь?

– Нет, на выборы я не пойду. Хотя я и был членом участковой избирательной комиссии. Съездил два года назад на выборы в Питер. Это был простой участок в средней школе в центре города. Председателем комиссии был директор школы. Это была физически тяжелая работа. Ты заходишь в семь утра и до трех часов ночи сидишь. Все, о чем пишут в СМИ, происходит на твоих глазах…

– Карусели?

Приносили пачки уже подписанных бюллетеней с внесенными данными. Это было существенное количество голосов, которое меняло результат

– Не карусели даже. Технологии все время меняются. В тот год, когда я был, происходили фантастические вещи. Приносили пачки уже подписанных бюллетеней с внесенными данными. Это было существенное количество голосов, которое меняло результат. За саму идею справедливых выборов я начинал бороться, кричать, грозить (хотя как я могу испортить жизнь члену избирательной комиссии?). И вот сейчас выборы в сентябре… Я не понимаю, ради кого я поеду на выборы? Ради того, чтобы три справоросса вошли в следующую Госдуму? Или коммунисты какие-то? Все это настолько скучно, что сейчас вообще не имеет никакого смысла. Я понимаю, что вызову какую-то негативную реакцию, но это мое мнение. Не хочу участвовать в этом.

– Перемены в России возможны не благодаря выборам?

– Ну не благодаря этим точно. Сто процентов.

– Росстат опубликовал свежую статистику, согласно которой Россия переживает существенную волну эмиграции за последние двадцать лет. Только в прошлом году из России эмигрировали 350 000 человек. Как ты считаешь, это тревожный сигнал для страны и для государства? Или не стоит эту ситуацию драматизировать: как уехали, так и обратно вернутся?

– Любой уезжающий человек из страны по каким-то причинам – это всегда тревожный сигнал. Я знаю довольно большое количество людей из моего окружения, которые уехали, я понимаю их мотивы. Это очень тревожно. Потому что уезжают ребята, которые могут изменить мир и хотят это сделать.

– Они и будут это делать. Просто в другой стране.

– Наверное. Да. Но нам-то важно, чтобы они это здесь делали. Это было бы гораздо эффективнее для нас. Эти люди меняют вокруг себя очень многое. Я не буду называть фамилии ребят, которые сейчас в Силиконовой долине творят совершенно фантастические вещи. Катя Романовская приехала в США и поучаствовала в стартапе про тревожную кнопку: как красиво и точно она это сделала! Тот же Филипп Бахтин делает свои детские лагеря не здесь, а в соседней стране: это обидно, потому что это очень важные вещи, которые закладывают характер человека, формируют взгляды на мир.

– А вот скажи, ты, как отец своих многочисленных детей, хотел бы растить их в России или за ее пределами? Как отец. Не как гражданин.

– Как отец. Я вообще поступаю чаще как отец, а не как гражданин России, если честно. Мы с Татьяной приняли достаточно простой постулат: дети должны делать то, что им хочется. Дети должны взрослеть, учиться, получать то, что они хотят – там, где они хотят. Что принципиально изменилось за последние 30 лет, так это представление о прозрачности мира, о его глобальности. Наши дети абсолютно свободные в передвижениях. Степан (старший), Софья (средняя) уже поучились и в Москве, и в Англии. И будут еще учиться. Степан уже определился, он занимается CG, это компьютерная графика. К миру телевидения и кино он будет иметь отношение. Я надеюсь. Софья пока еще не определилась. Мы пока можем обеспечить их, поэтому они учатся там, где хотят. Если они захотят вернуться в Россию, они вернутся в Россию и будут использовать свои знания здесь. Мне кажется, все отцы и матери так думают.

– Как с годами у тебя меняется ощущение времени? Оно стало пробегать быстрее? Ты чувствуешь, что оно бежит быстрее тебя, что не успеваешь сделать что-то ужасно важное под давлением самых разных обстоятельств?

– Скорость времени – штука не постоянная. Она меняется. На скорость времени влияет твое ощущение счастья. Обычно, когда ты счастлив, время очень быстро бежит. Ты не успеваешь его заметить: бац, и пять лет прошло, господи, а вот уже и десять.

– Бац! И дом престарелых.

– К тому идет, это правда. Я был в разных ситуациях: и когда время ужасно долго тянулось, и когда время бежало. Я уверен, что это зависит от того, какой кайф ты получаешь от жизни.

– Как у тебя сейчас со временем? Бежит оно? Или затормозилось?

– Честно говоря, сейчас оно притормозилось. Хотелось бы разогнать скорость.

– Ты планируешь свою жизнь? Представляешь, что будет с тобой через пять лет?

– Раньше я занимался такой фигней. А сейчас точно понимаю, что наибольший промежуток времени, в который я могу заглядывать, – это максимум год. Я бы даже сказал, что еще меньше. Месяцев девять-десять. Потому что много всего меняется: быстро и непредсказуемо. Дальние горизонты для меня недоступны.

– А вообще, жизнь в России предполагает планирование?

Меня сразу настораживает, когда люди говорят о каком-то русском духе, русском сознании, русском менталитете

– А почему нет? Я вообще не склонен жизни в России придавать этот уникальный оттенок. Меня сразу настораживает, когда люди говорят о каком-то русском духе, русском сознании, русском менталитете. Все это, конечно, есть. Но все мы люди с приблизительно одинаковыми достоинствами и приблизительно одинаковыми недостатками. Мы можем жить в России приблизительно точно так, как и в остальном мире. Во всяком случае в той России, которая кажется нам лучше.

– Почему нельзя планировать в России? Отвечу тебе мыслью Сергея Шнурова . Он как-то сказал, что в России все очень стремительно и кардинально меняется каждые 10 лет. Но за 200 лет в России не меняется при этом ничего.

– Ну я, кстати, со Шнуровым в этом не очень согласен. За 200 лет в России меняется многое на самом деле. Тут и за 60 лет изменилось многое. Уже людей не убивают пачками. Пандусы строят. Больше доброты стало. Больше сострадания. Больше толерантности. Об этом говорят. Это шаги, которые мы не видим, потому что находимся в течении. Но если выйти на берег и посмотреть со стороны, мы многое заметим. Многое изменилось. Еще больше изменится в ближайшие годы. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Все это произойдет. Мы просто внутри потока, нам кажется, что ничего не движется. Но это ощущение – иллюзия. Все движется. Просто надо, как говорится, сесть на берегу, и обязательно мимо тебя проплывет тело врага. Со стороны виднее будет, но об этом нам дети расскажут.

– Какую перемену ты ждешь больше всего?

– Хороший вопрос…

– Что должно измениться, чтобы ты на своем берегу сбросил с себя одежду, прыгнул в эту реку и поплыл дальше с совершенно другим настроением?

– Мне нужна востребованность. Я должен понимать, что я нужен людям, что я могу принести им в ответ что-то. Мне бы хотелось, чтобы это соотношение как-то изменилось в моей жизни. А в остальном – пусть все будут здоровы, не более того.

– И тогда ты ко всему прочему еще и ласты наденешь.

– Ласты, костюм, возьму с собой запас кислорода и вперед.