Гончаров Иван Александрович

Иван Александрович ГОНЧАРОВ (1812-1891) - выдающийся русский писатель XIX века. В труд­ную эпоху николаевского безвременья он своим творчеством способ­ствовал подъему духовных сил нации, вносил свой вклад в развитие русского реализма. Гончаров входил в литературу в плеяде таких пи­сателей, как Герцен, Тургенев, Достоевский, Некрасов, и занял среди них достойное место, создав своеобразный художественный мир.

Среди своих предшественников в литературе писатель особенно выделял Пушкина, подчеркивая его исключительное влияние на него: «Пушкин был наш учитель, и я воспитался, так сказать, его поэзиею. Гоголь на меня влиял гораздо позже и меньше» . Гончаров всегда стре­мился к объективности изображения. Н. Добролюбов отмечал его «уменье охватить полный образ предмета, отчеканить, изваять его...» . Писателя интересовала повседневная жизнь, которую он показывал в ее нравственно-бытовых противоречиях. Он тщательно отбирал достоверные подробности жизни, из которых складывалась доста­точно стройная картина, а ее основной смысл становился очевидным сам собой. Писатель старался избегать открытого выражения автор­ской позиции и уж тем более отказывался вершить суд над героями. Читатель его произведений почти не ощущает вмешательства автора: жизнь как бы говорит сама за себя, ее изображение лишено как са­тирического, так и приподнято-романтического пафоса. Отсюда и в манере повествования отсутствует эмоциональная окрашенность. Тон повествования эпически спокойный.

При верности жизни, «безакцентности» стиля Гончаров нико­гда не впадал в натурализм. Более того, натурализм он считал бес­крылым, лишенным подлинной художественности. Произведение писателя-натуралиста с фотографически точным воспроизведени­ем действительности, по его представлению, не могло заключать в себе подлинно художественного обобщения. Не случайно он писал Достоевскому: «Вы знаете, как большей частью действительности мало бывает для художественной правды - и как значение творче­ства именно тем и выражается, что ему приходится выделять из натуры те или другие черты и признаки, чтобы создавать правдопо­добие, т.е. добиться своей художественной истины» .

Особенности творческой манеры Гончарова, характер его реализма определяются его мировоззрением, личностным статусом, понимани­ем творчества, его природы и законов. Так же, как и Тургенев, он при­держивался либеральных убеждений, но в отличие от Тургенева, был гораздо дальше от социально-политических конфликтов современно­сти. Писатель рассматривал общественную жизнь и ее перспективы через эволюцию социально-бытового уклада. Другими словами, его вол­новали не столько социально-политические, сколько бытийные пробле­мы. Гончаров сам достаточно прозрачно определил свои мировоззрен­ческие ориентиры и своеобразно дистанцировался от революционно­сти, столь характерной для его времени: «Я разделял во многом образ мыслей относительно, например, свободы крестьян, лучших мер к про­свещению общества и народа, о вреде всякого рода стеснений и огра­ничений для развития и т.д. Но никогда не увлекался юношескими уто­пиями в социальном духе идеального равенства, братства и т.д., чем вол­новались молодые умы» .

При этом в творчестве Гончарова нашли отражение существен­ные стороны современной ему действительности. Писателю удалось показать сдвиги в сознании, в системе ценностей его эпохи; он ху­дожественно осмыслил новый тип русской жизни - тип буржуаз­ного предпринимателя.

Гончаров прожил долгую творческую жизнь, но написано им немного. Писатель долго вынашивал замыслы своих произведений, тщательно обдумывал детали, прежде чем начинал непосредствен­ную работу над текстом. У него была собственная концепция твор­чества. Писатель был убежден, что подлинное произведение искус­ства рождается только из лично пережитого художником. «То, что не выросло и не созрело во мне самом, чего я не видел, не наблю­дал, чем не жил - то недоступно моему перу... я писал только то, что пережил, что мыслил, чувствовал, что любил, что близко видел и знал », - признавался он.

Первые публикации Гончарова состоялись в рукописных жур­налах «Подснежник» и «Лунные ночи», выпускавшихся в доме ху­дожника Николая Майкова. С его сыновьями - будущим поэтом Аполлоном Майковым и критиком Валерианом - Гончаров дружил. Это были повести «Лихая болесть» (1838) и «Счастливая ошибка (1839). В каком-то смысле это были этюды к его первому роману «Обыкновенная история» (напечатан в журнале «Современник» в 1847 году). Роман стал событием и сделал Гончарова одной из важ­нейших фигур в отечественной литературе. Многие критики лест­но отозвались о молодом писателе.

В 1849 году Гончаров опубликовал «Сон Обломова» - отрывок из будущего романа. Сам роман «Обломов» появился лишь в 1859 году на страницах журнала «Отечественные записки». В это деся­тилетие писатель совершил на военном корабле путешествие во­круг Европы, Африки и Азии, результатом чего стали путевые очер­ки «Фрегат Паллада» (1855-1857). «Обломов» - главный роман Гончарова. По мнению многих критиков, он произвел настоящую сенсацию. А.В. Дружинин писал: «Без всякого преувеличения мож­но сказать, что в настоящую минуту по всей России нет ни одного малейшего, заштатнейшего города, где бы ни читали «Обломова», не хвалили «Обломова», не спорили об «Обломове» .

Следующий роман писателя был опубликован еще через десять лет, в 1869 году. В течение этого десятилетия он публиковал лишь неболь­шие отрывки из будущего романа. «Обрыв» не получил такой высо­кой оценки в критике, как «Обломов». Революционно настроенные критики отнесли его к антинигилистическим романам. Но читатели с интересом встретили роман, а тираж журнала «Вестник Европы», на страницах которого он был опубликован, резко вырос.

После «Обрыва» Гончаров практически отошел от широкой ли­тературной деятельности. Единственная критическая статья «Мильон терзаний», написанная им в 1872 году, напомнила читателю имя Гончарова. «Мильон терзаний» - талантливый и тонкий анализ комедии Грибоедова «Горе от ума»: Гончаров дал точную характе­ристику образов, показал актуальность комедии.

Итак, единственным жанром, в котором работал Гончаров, был роман. Писатель считал роман главным жанром, способным отра­зить закономерности жизни во всей их глубине. Не случайно герой гончаровского романа «Обрыв» Райский говорит: «Пишу жизнь - выходит роман, пишу роман - выходит жизнь».

привлек внимание критиков и читателей пре­жде всего своим центральным героем. Он вызывал противоречи­вые чувства и суждения. Добролюбов в статье «Что такое обломов­щина?» увидел за образом Обломова серьезное социальное явле­ние, оно и вынесено в название статьи.

Вслед за Добролюбовым очень многие стали видеть в гончаровском герое не просто реалистический характер, а общественный и литературный тип, имеющий генетическое родство с гоголевским Маниловым, с типом «лишнего человека» в русской литературе.

Несомненно, Илья Ильич Обломов - порождение своей среды, своеобразный итог социально-нравственного развития дворянства. Для дворянской интеллигенции не прошло бесследно время парази­тического существования за счет крепостных крестьян. Все это поро­дило леность, апатию, абсолютную неспособность к активной деятель­ности и типично сословные пороки. Штольц называет это «обломов­щиной». Добролюбов не только подхватывает это определение, но и находит истоки обломовщины в самой основе русской жизни. Он бес­пощадно и сурово судит русское дворянство, закрепляя за ним это сло­во «обломовщина», ставшее нарицательным понятием. По мнению критика, в Обломове автором показано стремительное падение«с высот печоринского байронизма, через рудинский пафос... в навоз­ную кучу обломовщины» героя-дворянина.

В образе Обломова он увидел прежде всего социально-типическое содержание и поэтому ключом к этому образу считал главу «Сон Обломова». Действительно, образ Обломовки из сна героя дает бо­гатейший материал для понимания социальной и нравственно-пси­хологической сущности Обломова как типа. «Сон» героя не совсем похож на сновидение. Это достаточно стройная, логичная, с обили­ем подробностей картина жизни Обломовки. Скорее всего, это не собственно сон, с характерными для него алогичностью и эмоцио­нальной взволнованностью, а условный сон. Задача этой главы ро­мана, как отмечал В.И. Кулешов, дать «предварительную историю, важное сообщение о детстве героя... Читатель получает важные све­дения, благодаря какому воспитанию герой романа сделался леже­бокой... получает возможность осознать, где и в чем именно эта жизнь «обломилась». В картине детства заложено все. Жизнь для обломовцев - это «тишина и невозмутимое спокойствие», которые, к несча­стью, иногда нарушаются неприятностями. Особенно важно под­черкнуть, что среди неприятностей, в одном ряду с «болезнями, убыт­ками, ссорами» для них оказывается труд: «Они сносили труд как наказание, наложенное на праотцов наших, но любить не могли» .

С раннего детства сам образ жизни воспитывал в Илюше чувство барского превосходства. Для всяких нужд у него есть Захары, вну­шали ему. И очень скоро он «сам выучился покрикивать: - Эй, Вась­ка, Ванька! Подай то, подай другое! Не хочу того, хочу этого! Сбе­гай, принеси!» .

В недрах Обломовки сформировался и жизненный идеал Обломова - жизнь в усадьбе,«полнота удовлетворенных желаний, раз­думье наслаждения» . Хотя Илья готов внести в свою идиллию неко­торые изменения (он перестанет есть старозаветную лапшу, жена не станет бить девок по щекам, займется чтением и музыкой), осно­вы ее неизменны. Зарабатывать на жизнь для дворянина, по его мне­нию, недостойно:«Нет! Что из дворян делать мастеровых!» Он убе­жденно стоит на позиции барина-крепостника, решительно отвер­гая совет Штольца завести в деревне школу:«Грамотность вредна мужику, выучи его, так он, пожалуй, и пахать не станет» . Он не со­мневается в том, что крестьянин всегда должен работать на барина. Таким образом, инертность Обломова, ленивое прозябание в халате на диване его петербургской квартиры в гончаровском романе в пол­ной мере порождены и мотивированы социально-бытовым укладом патриархально-помещичьей жизни.

Но образ Обломова все-таки не исчерпывается этой трактовкой. Ведь Обломов наделен удивительным сердцем, «чистым», «как ко­лодезь глубоким». Светлое, доброе начало в Обломове так хорошо чувствует Штольц. Именно это «честное, верное сердце» полюбила в нем Ольга Ильинская. Он бескорыстен и искренен. А как глубоко он переживает прекрасное! Исполнение Ольгой арии Нормы из оперы Беллини переворачивает ему душу. У Обломова свое представ­ление об искусстве. Он ценит в нем красоту и человечность. Поэтому- то еще в начале романа он так горячо спорит с «прогрессивным» лите­ратором Пенкиным, требующим от искусства беспощадных обличе­ний и «голой физиологии общества». Обломов возражает ему:«Вы одной головой хотите писать... Вы думаете, что для мысли не надо серд­ца? Нет, она оплодотворяется любовью» .

Илья Ильич не просто лежит на диване, он постоянно думает о своей жизни. Автор, размышляя об образе Обломова, видел в нем не только социальный тип определенной эпохи, но и выражение черт национального характера: «Я инстинктивно чувствовал, что в эту фигуру вбираются мало-помалу элементарные свойства русско­го человека...» .

Двойственную природу Обломова подчеркивал в статье о романе критик Дружинин. Он считает, что в герое идет постоянная борьба начал Обломовки с «истинной деятельной жизнью сердца». Именно эта особенность образа Обломова определила своеобразие компо­зиции романа. Глава «Сон Обломова» играет в ней определяющую роль. Первые восемь глав романа показывают Обломова на столь любимом диване в квартире на Гороховой. Череда визитеров, сме­няющих друг друга, создает некий обобщенный и почти символиче­ский образ Петербурга, который отталкивает героя. Каждый из гос­тей Ильи Ильича живет в суете, постоянно спешит («В десять мест в один день - несчастный!» ), занят погоней за карьерой, сплетнями, светскими развлечениями. Возникает образ пустоты, видимости жизни. Обломов не может принять такую жизнь: он отвергает все приглашения, предпочитая одиночество. В этом проявляется не толь­ко его извечная лень, но и неприятие самой сути петербургской жиз­ни, этой безумной занятости без дела. Сон, остановивший «медлен­ный и ленивый поток его мыслей», проясняет нам его идеалы. Они прямо противоположны основам петербургской жизни.

Обломову снится детство, идиллическое детство в стране покоя, остановившегося времени, где человек остается самим собой. Как же может он принять этот натиск и суету Петербурга, где жизнь его «дос­тает!» Глава «Сон Обломова» отделяет визитеров от прихода Штоль­ца. Удастся ли ему одолеть власть Обломовки над другом?

Обломов по сути своей натуры и мировоззрению - идеалист, живущий своей так и не реализовавшейся мечтой об утраченных гармонии и покое. Гончаров, размышляя о своем романном герое, так прямо и определял его: «С той самой минуты, когда начал пи­сать... у меня был артистический идеал: это изображение честной, доброй, симпатичной натуры, в высшей степени идеалиста, всю жизнь борющегося, ищущего правды, встречающего ложь на каж­дом шагу, обманывающегося и, наконец, окончательно охлаждаю­щегося и впадающего в апатию и бессилие от сознания слабости своей и чужой, т.е. всеобщей человеческой натуры» .

Обломов не поддался энергии и сердечному участию в его судь­бе друга детства Андрея Штольца. Даже любовь к удивительной Оль­ге Ильинской только на время выводит его из спячки. Он сбежит от них, обретя покой в доме вдовы Пшеницыной на Васильевском ост­рове. Для него этот дом станет своего рода Обломовкой. Только не будет в этой Обломовке поэзии детства и природы и совсем исчез­нет из его жизни ожидание чуда. Как это было с обитателями Обло­мовки его детства, незаметно для Ильи Ильича наступить смерть - его сон перейдет в вечный сон.

Образ Обломова в романе является выражением уходящего ста­рого патриархально-родового уклада. Он привел его к бездействию и апатии, но он же сделал его благородным, мягким, добрым. Обло­мов - мечтатель, неспособный обратить силы души, ум, чувства на достижение практических целей. Гончаров, создав образ Штольца, показал, что в России появляется новый тип личности, человек, сво­бодный от идеализма и мечтательности. Человек дела, расчета, Ан­дрей Штольц хорошо знает свои цели. Еще в юности он четко опре­делил свою главную жизненную задачу - добиться успеха, прочно стоять на ногах. Практическая цель заменила ему идеал. Он без со­мнений и душевных бурь шёл к ее достижению и добился своего. Видимо, такие практические деятели, по Гончарову, должны пред­ставлять новую Россию, ее будущее. Но в романе только рядом с Обломовым Штольц интересен по-человечески. В своей деятельно­сти, данной, правда, лишь вскользь, Штольц однопланен и скучен. Их брак с Ольгой как будто вполне счастливый, однако умный Штольц видит, что Ольгу что-то тревожит и томит. Ольга, в отличие от мужа, не может променять «мятежные вопросы» бытия на прочное благо­получное существование. Что же показал в Штольце Гончаров? Принципиальную ущербность, духовную бескрылость буржуазно­го человека, а значит, и неспособность его стать подлинным героем времени, надеждой России? Или таким образом выражена авторская симпатия к герою старой России - Обломову (при том, что все отри­цательные черты его натуры и поведения нисколько не смягчают­ся?) Трудно дать однозначный и определенный ответ на эти вопро­сы. Скорее в этих героях романа проявились объективные противо­речия русской действительности того времени. Правда, реальный буржуазный делец России в большей мере был похож на пройдох Тарантьева и Мухоярова, чем на умного и благородного Штольца.

Настоящим открытием Гончарова было создание нового женского типа в романе. Ольга Ильинская отличается от всех предшествующих женских персонажей в русской литературе. Она - натура деятельная, а не созерцательная и живет не только миром чувств, но ищет конкретно­го дела. Ее любовь к Обломову родилась из желания возродить, спасти опустившегося человека. Ольга отличается «красотой и естественной свободой взгляда, слова, поступка». Полюбив Обломова, она надеется излечить его от апатии, но, осознав безнадежность заболевания, расста­ется с ним. При всей любви к Ольге Обломов боится силы ее чувства, видит в любви «не покой» и готов к бегству. Весенний роман Обломова и Ольги Ильинской написан с такой поэтической силой, что образ Ольги оказывается необычайно привлекательным и заключает в себе типиче­ские черты нового женского характера.

Гончаров - художник-реалист. «Органическое» движение бытовой жизни интересует его гораздо больше, чем бурные страсти и политиче­ские события. В романе воссоздается повседневная жизнь людей. Пи­сатель уделяет большое внимание предыстории центральных героев, повествуя об их семейно-бытовом воспитании. Истоки характеров за­ключаются именно в нем. В создании характеров он всегда шел к рас­крытию внутреннего содержания через внешние детали, портрет. На­пример, важную роль в создании образа Пшеницыной играет портрет­ная деталь - «голые локти», В основном, портретные и предметные детали указывают на тот социальный уклад, в котором герой сформи­ровался и черты которого несет в себе. Выразительны в этом отноше­нии «маленькая перчатка» Ольги, забытая у Обломова; «обломовский халат». Детали портрета и предметный мир носят у Гончарова не столь­ко психологический, сколько эпический характер.

В романе «Обломов» проявилось мастерство индивидуализации речи персонажей. Выразительны диалоги. Роман Гончарова «Об­ломов» до сих пор привлекает читателей и исследователей, рождая новые трактовки образов персонажей и авторской позиции.

Джентльмен с душою чиновника, без идей и с глазами варёной рыбы,
которого Бог будто на смех одарил блестящим талантом.
Ф.М. Достоевский

В литературном процессе 19 века творчество Гончарова занимает особое место: произведения писателя – связующее звено двух эпох в истории русской литературы. Продолжатель традиций Гоголя, Гончаров окончательно закрепил позиции критического реализма как метода и романа как ведущего жанра второй половины 19 века.

За свою долгую жизнь Гончаров написал всего лишь три романа :
 «Обыкновенная история» (1847)
 «Обломов» (1859)
 «Обрыв» (1869)
Все три романа объединяет общий конфликт – противоречие между старой, патриархальной, и новой, капиталистической Россией . Болезненное переживание героями смены общественного уклада в России – сюжетообразующий фактор, определяющий становление центральных персонажей романов.

Сам писатель занимал консервативную позицию по отношению к назревавшим переменам и был противником ломки старых устоев и революционных настроений. Старая Россия, несмотря на экономическую и политическую отсталость, привлекала особой духовностью человеческих отношений, уважением к национальным традициям, а нарождающаяся буржуазная цивилизация могла привести к необратимым нравственным потерям. Гончаров утверждал, что «творчество может явиться только тогда, когда жизнь установится; с новою нарождающеюся жизнию оно не ладит». Поэтому свою писательскую задачу он видел в том, чтобы в переменчивом потоке открыть нечто устойчивое и «из долгих и многих повторений явлений и лиц» сложить устойчивые типы.

В творческой манере Гончарова необходимо особо выделить его авторскую объективность : он не склонен поучать читателя, не предлагает готовых выводов, Скрытая, явно не выраженная авторская позиция всегда вызывает споры, приглашает к дискуссии.

Гончаров склонен также к неторопливому, спокойному повествованию, к изображению явлений и характеров во всей их полноте и сложности, за что был назван критиком Н.А. Добролюбовым «объективным талантом».

И.А. Гончаров родился 6 (18) июня 1812 года в Симбирске (ныне Ульяновск) в купеческой семье Александра Ивановича и Авдотьи Матвеевны Гончаровых. Литературой увлёкся в детстве. Закончил Московское коммерческое училище (срок обучения в нём составлял 8 лет), затем – в 1834 году – словесное отделение Московского университета, где учился одновременно с критиком В.Г. Белинским и писателем А.И Герценом.

По окончании университета возвращается в Симбирск, где служит в канцелярии губернатора. При этом Симбирск, куда Гончаров приехал после долгого отсутствия, поразил его тем, что в нём ничего не изменилось: всё напоминало «сонную деревню». Поэтому весной 1835 писатель переезжает в Санкт-Петербург и работает в министерстве финансов. Одновременно входит в литературный кружок Николая Майкова, сыновьям которого – будущему критику Валериану и будущему поэту «чистого искусства» Аполлону – преподаёт литературу и выпускает вместе с ними рукописный альманах. Именно в этом альманахе Гончаров размещает свои первые произведения – несколько романтических стихотворений и повести «Лихая болесть» и «Счастливая ошибка». Пишет серию очерков, но не желает их публиковать, считая, что заявить о себе нужно по-настоящему значительным произведением.

В 1847 году к 35-летнему писателю приходит слава – одновременно с публикацией в журнале «Современник» романа «Обыкновенная история» . Журнал «Современник» в 1847 году выкупили И.И. Панаев и Н.А. Некрасов, сумевшие объединить под крышей редакции самых талантливых писателей и литературных критиков. В редакции журнала к Гончарову относились как к человеку «инородных» взглядов, и сам писатель указывал: «Разность в религиозных убеждениях и некоторых других понятиях и взглядах мешала мне сблизиться с ними вполне… Я никогда не увлекался юношескими утопиями в духе идеального равенства, братства и т.д. Я не давал веры материализму – и всему тому, что из него любили выводить».

Успех «Обыкновенной истории» вдохновил писателя на создание трилогии, однако смерть Белинского и приглашение совершить кругосветное плавание приостановили осуществление замысла.

Пройдя курс морских наук, Гончаров, к удивлению близких знакомых, знавших его как человека малоподвижного и неэнергичного, отправился в двухлетнюю кругосветную экспедицию в качестве секретаря адмирала Путятина. Результатом путешествия стала вышедшая в 1854 году книга очерков «Фрегат Паллада» .

По возвращении в Петербург Гончаров приступил к работе над романом «Обломов» , отрывок из которого был напечатан в «Современнике» ещё в 1849 году. Однако завершён был роман лишь в 1859 году, опубликован в журнале «Отечественные записки» и тут же вышел отдельной книгой.

С 1856 года Гончаров служит в министерстве народного просвещения цензором. В этой должности он проявил гибкость и либерализм, посодействовав разрешению издания произведений многих талантливых писателей, например, И.С. Тургенева и И.И. Лажечникова. С 1863 года Гончаров служит цензором уже в Совете по делам книгопечатания, но теперь его деятельность носила консервативный, антидемократический характер. Гончаров выступает против доктрин материализма и коммунизма. В качестве цензора он доставил немало неприятностей некрасовкому "Современнику", участвовал в закрытии литературного журнала Д.И. Писарева «Русское слово».

Впрочем, разрыв с "Современником" произошёл у Гончарова гораздо раньше и совсем по другим причинам. 1860 году Гончаров передал в редакцию "Современника" два отрывка из будущего романа «Обрыв». Первый отрывок был опубликован, а второй подвергнут критике со сторны Н.А. Добролюбова, что и привело к уходу Гончарова из редакции журнала Некрасова. Поэтому второй отрывок из романа «Обрыв» в 1861 году был опубликован в «Отечественных записках» под редакцией А.А. Краевского. Работа над романом шла долго, сложно, и у писателя неоднократно возникала мысль оставить роман недописанным. Дело осложнилось ещё и возникшим конфликтом с И.С. Тургеневым , который, по мнению Гончарова, использовал идеи и образы будущего романа в своих произведениях "Дворянское гнездо" и "Накануне". Ещё в середине 1850-х годов Гончаров поделился с Тургеневым детальным планом будущего романа. Тургенев, по его словам, "слушал, будто замер, не шевелясь". После первого публичного чтения Тургеневым рукописи "Дворянского гнезда" Гончаров заявил, что это - слепок с его собственного пока не написанного романа. По делу о возможном плагиате состоялся суд, в котором приняли участие критики Павео Анненков, Александр Дружинин и цензор Александр Никитенко. Совпадение идей и положений было признано случайным, так как романы о современности написаны на одной и той же общественно-исторической основе. Тем не менее, Тургенев согласился на компромисс и изъял из текста "Дворянского гнезда" эпизоды, явно напоминавшие сюжетный ход романа "Обрыв"

Через восемь лет третий роман Гончарова был завершён и опубликован полностью в журнале «Вестник Европы» (1869). Первоначально роман мыслился как продолжение «Обломова», однако в итоге концепция романа претерпела значительные изменения. Главный герой романа Райский первоначально трактовался как вернувшийся к жизни Обломов, а демократ Волохов – как герой, страдающий за свои убеждения. Однако в ходе наблюдения за общественными процессами в России Гончаров изменил трактовку центральных образов.

В 1870-е и 1880-е гг. Гончаров пишет ряд мемуарных очерков: «Заметки о личности Белинского», «Необыкновенная история», «В университете», «На родине», а также критические этюды: "Мильон терзаний" (о комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»), "Лучше поздно, чем никогда", "Литературный вечер", "Заметка по поводу юбилея Карамзина", "Слуги старого века".

В одном из критических этюдов Гончаров написал: «Никто не увидел теснейшей связи между всеми тремя книгами: «Обыкновенной историей», «Обломовым» и «Обрывом»… вижу не три романа, а один. Все они связаны одною общею нитью, одною последовательною идеей » (выделено – М.В.О). Действительно, центральные персонажи трёх романов – Александр Адуев, Обломов, Райский – родственны друг другу. Во всех романах присутствует сильная героиня, и именно требовательностью женщины определяется общественная и духовная ценность Адуевых, Обломова со Штольцем, Райского с Волоховым.

Гончаров скончался 15 (27) сентября 1891 года от воспаления лёгких. Похоронен в Александро-Невской лавре, откуда его прах был перенесён на Волково кладбище.

Биографии писателей- классиков не менее интересны, чем их книги. Сколько интересных фактов, непридуманных событий стоят за строками о жизни того или иного писателя. Писатель предстает прежде всего как обычный человек со своими проблемами, горестями или радостями.

Изучая жизнь И. А. Гончарова, я вдруг столкнулась с одним крайне интересным фактом – обвинением им в плагиате И. С. Тургенева. История, едва не закончившаяся дуэлью. Согласитесь, неприятное событие, задевающее писательскую честь. По словам И. А. Гончарова, некоторые образы его романа «Обрыв» продолжают жить в романах тургеневских, где характеры их раскрываются более подробно, где ими совершаются поступки, которые в «Обрыве» они не совершали, но могли бы совершить.

Цель моей работы -попытка осмысления сути конфликта двух известных писателей путем сравнения спорных моментов текстов произведений.

Материалом для исследования стали романы И. А. Гончарова «Обрыв», И. С. Тургенева «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети».

Литературное недоразумение

Эпизод из жизни И. С. Тургенева и И. А. Гончарова- литературное недоразумение- не заслуживал бы особого внимания, если бы не авторитетные имена обоих участников этого конфликта. Ещё нужно отметить, что история этого конфликта запечатлена в воспоминаниях И. А. Гончарова, а у И. С. Тургенева в его воспоминаниях такого эпизода нет, так как он предпочёл о нем не вспоминать, а И. А. Гончаров как «пострадавшая сторона» забыть о нём не смог.

Об этой необыкновенной истории рассказывает сам И. А. Гончаров.

«Ещё с 1855 года я стал замечать какое-то усиленное внимание ко мне со стороны Тургенева. Он часто искал бесед со мной, казалось, дорожил моими мнениями, прислушивался внимательно к моему разговору. Мне это было, конечно, не неприятно, и я не скупился на откровенность во всём, особенно в своих литературных замыслах. Я взял – да ни с того ни с сего вдруг и открыл ему не только весь план будущего своего романа («Обрыв»), но и пересказал все подробности, все готовые у меня на клочках программы сцены, детали, решительно всё, всё.

Всё это я рассказывал, как рассказывают сны, с увлечением, едва поспевая говорить, то рисуя картины Волги, обрывов, свиданий Веры в лунные ночи на дне обрыва и в саду, сцены её с Волоховым, с Райским и т. д. , и т. д. , сам наслаждаясь и гордясь своим богатством и спеша отдать на поверку тонкого, критического ума.

Тургенев слушал, будто замер, не шевелясь. Но я заметил громадное впечатление, сделанное на него рассказом.

Однажды осенью, кажется, в тот же год, как я готовился печатать «Обломова», Тургенев приехал из деревни, или из-за границы – не помню, и привёз новую повесть: «Дворянское гнездо», для «Современника».

Все готовились слушать эту повесть, но он сказывался больным (бронхит) и говорил, что читать сам не может. Взялся читать её П. В. Анненков. Назначили день. Я слышал, что Тургенев приглашает к себе обедать человек восемь или девять и потом послушать повесть. Мне он ни слова не сказал, ни об обеде, ни о чтении: я обедать не пошёл, а после обеда отправился, так как мы все, без церемонии, ходили друг к другу, то я нисколько не счёл нескромным прийти вечером к чтению.

Что же я услышал? То, что за три года я пересказал Тургеневу – именно сжатый, но довольно полный очерк «Обрыва».

Основанием повести взята была глава о предках Райского, – и по этой канве выбраны и набросаны были лучшие места, но сжато, вкратце; извлечён был весь сок романа, дистиллирован и предложен в сделанном, обработанном, очищенном виде.

Я остался и сказал Тургеневу прямо, что прослушанная мною повесть есть не что иное, как слепок с моего романа. Как он побелел мгновенно, как заметался: «Как, что, что вы говорите: неправда, нет! Я брошу в печку!».

Отношения с Тургеневым стали у нас натянуты.

Мы сухо продолжали видеться. «Дворянское гнездо» вышло в свет и сделало огромный эффект, разом поставив автора на высокий пьедестал. «Вот и я – лев! Вот и обо мне заговорили!» - вырывались у него самодовольные фразы даже при мне!

Мы продолжали, говорю я, видеться с Тургеневым, но более или менее холодно. Однако посещали друг друга, и вот однажды он сказал мне, что он намерен написать повесть, и рассказал содержание Это было продолжение той же темы из «Обрыва»: именно дальнейшая судьба, драма Веры. Я заметил ему, конечно, что понимаю его замысел – мало-помалу вытаскать всё содержание из «Райского», разбить на эпизоды, поступив как в «Дворянском гнезде», т. е. изменив обстановку, перенеся в другое место действие, назвав иначе лица, несколько перепутав их, но оставив тот же сюжет, те же характеры, те же психологические мотивы, и шаг за шагом идти по моим следам! Оно и то, да не то!

А между тем цель достигнута – вот какая: когда-то я ещё соберусь заканчивать роман, а он уже опередил меня, и тогда выйдет так, что не он, а я, так сказать, иду по его следам, подражаю ему!

Между тем до того времени вышли его повести «Отцы и дети» и «Дым». Потом уже, долго спустя, прочёл я их обе и увидел, что и содержание, и мотивы, и характеры первой почерпнуты всё из того же колодезя, из «Обрыва».

Его претензия: помешать мне и моей репутации, и сделать из себя первенствующую фигуру в русской литературе и распространить себя за границей.

Та же какая-нибудь Вера или Марфенька, тот же Райский или Волохов послужат ему раз десять, благодаря его таланту и изворотливости. Недаром Белинский сказал однажды при нём про меня: «Другому его романа («Обыкновенная история») стало на десять повестей, а он всё в одну рамку уместил!».

И Тургенев буквально исполнил это, наделав из «Обрыва» «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Накануне» - возвращаясь не только к содержанию, к повторению характеров, но даже к плану его!»

Особенность творческой манеры И. А. Гончарова

Под влиянием каких же обстоятельств возник конфликт Гончарова с Тургеневым? Чтобы понять это, надо вдумчиво вглядеться во внутреннюю жизнь Гончарова.

Особенностью, свойственной творчеству Гончарова, была выношенность его произведений, благодаря которой «Обломов» и «Обрыв» - в особенности второй - писались долгие годы и появлялись сначала в виде отдельных, имевших целостный характер отрывков. Так, «Обломову» за несколько лет предшествовал «Сон Обломова», а «Обрыву» - тоже за много лет - «Софья Николаевна Беловодова». Гончаров точно следовал рецепту замечательного художника-живописца Федотова: «В деле искусства надо дать себе настояться; художник-наблюдатель - то же, что бутыль с наливкой: вино есть, ягоды есть - нужно только уметь разлить вовремя». Медлительному, но творческому духу Гончарова была несвойственна лихорадочная потребность высказаться по возможности немедленно, и этим в значительной степени объясняется гораздо меньший успех романа «Обрыв» сравнительно с двумя первыми его романами: русская жизнь опередила медлительную отзывчивость художника. Ему было свойственно страдальчески переживать тяжелые муки рождения своих произведений. Он часто сомневался в себе, падал духом, бросал написанное и принимался за то же произведение снова, то не доверяя своим силам, то пугаясь разгара своей фантазии.

К условиям творчества Гончарова, кроме его медлительности, относилась и тяжесть самого труда как орудия творчества. Сомнения автора касались не только существа его произведений, но и самой формы в ее мельчайших подробностях. Это доказывают его авторские корректуры. В них вставлялись и исключались обширные места, по нескольку раз переделывалось какое-либо выражение, переставлялись слова, поэтому рабочая сторона творчества доставалась ему тяжело. «Я служу искусству, как запряженный вол»,- писал он Тургеневу

Поэтому Гончаров и был поистине сокрушен, когда увидел, что Тургенев, которого он считал замечательным художником -миниатюристом, мастером только небольших повестей и рассказов, вдруг стал создавать с невероятной быстротой романы, в которых как бы опередил Гончарова и в разработке определенных тем и образов русской дореформенной жизни.

В январском номере «Русского вестника» 1860 года был опубликован новый роман Тургенева «Накануне». Взглянув на него уже предубежденными глазами, Гончаров вновь нашел несколько схожих положений и лиц, что-то общее в идее художника Шубина и его Райского, несколько мотивов, совпадающих с программой своего романа. Потрясенный открытием, он на этот раз выступил с гласными обвинениями Тургенева в плагиате. Тургенев вынужден был дать делу официальный ход, потребовал третейского суда, в противном случае угрожая дуэлью.

«Третейский суд»

Третейский суд в составе П. В. Анненкова, А. В. Дружинина и С. С. Дудышкина, состоявшийся 29 марта 1860 года в квартире Гончарова, решил, что «произведения Тургенева и Гончарова, как возникшие на одной и той же русской почве, должны были тем самым иметь несколько схожих положений, случайно совпадать в некоторых мыслях и выражениях». Это, конечно, была примирительная формулировка.

Гончаров удовлетворился ею, но Тургенев не признал ее справедливой. Выслушав постановление третейского суда, он заявил, что после всего случившегося находит нужным навсегда прекратить всякие дружеские отношения с Гончаровым.

Все же Тургенев согласился уничтожить две главы в романе «Накануне».

Внешнее примирение И. С. Тургенева и И. А. Гончарова состоялось спустя четыре года, возобновилась переписка, но утратилась доверительность, хотя писатели продолжали внимательно следить за творчеством друг друга.

После смерти Тургенева Гончаров в отзывах стал отдавать ему справедливость: «Тургенев. воспел, т. е. описал русскую природу и деревенский быт в небольших картинах и очерках («Записки охотника»), как никто!», а в 1887 году, говоря о «безбрежном, неисчерпаемом океане поэзии», писал, что в него надо «чутко всматриваться, вслушиваться с замирающим сердцем. заключать точные приметы поэзии в стих или прозу (это все равно: стоит вспомнить тургеневские стихотворения в прозе)».

«Необыкновенная история»: романы как предмет спора

После знакомства с историей взаимоотношений И. С. Тургенева и И. А. Гончарова, которые характеризуются как «литературное недоразумение», я решила сравнить романы этих писателей, чтобы проверить обоснованность претензий и обид И. А. Гончарова. Для этого я прочитала романы И. А. Гончарова «Обрыв», И. С. Тургенева «Отцы и дети», «Накануне», повесть «Дворянское гнездо».

Место действия всех перечисленных произведений происходит в провинции: в «Обрыве»- городок К. на берегу Волги, в «Дворянском гнезде»- городок О. тоже на берегу Волги, «Накануне»- Кунцево под Москвой, в романе «Отцы и дети» действие разворачивается в далеких от столицы дворянских имениях.

Главный герой Борис Павлович Райский Фёдор Иванович Лаврецкий Павел Яковлевич Шубин, друг главного героя

Внешность героя Чрезвычайно живое лицо. Большой Чисто русское, краснощёкое лицо. Большой Белокурый молодой человек белый лоб, изменчивые глаза (то белый лоб, немного толстый нос, правильной задумчивые, то весёлые), гладкие формы губы, задумчивые, усталые голубые чёрные волосы глаза, белокурые вьющиеся волосы

Характер героя Изменчивая натура. Страсть для него Получил воспитание чересчур строгой, Вспыльчивый, ранимый, тонко

– это бич, которым подгоняется ненавистной тётки, затем своеобразное чувствующий природу, жаждущий жизнь воспитание отца, который обучил его счастья занятиям, достойным мужчины. Жизнь принесла ему немало горя, но он не был рождён страдальцем

Профессия героя Художник; не пробивает себе никакогоБогатый помещик, получивший своё имение от Художник-скульптор. Трудился пути трудом, в квартале прописан деда усердно, но урывками, не признавая отставным коллежским секретарём ни одного профессора. Его начали знать в Москве.

Схожесть в действиях Свидания с Верой у обрыва Свидания с Лизой в саду Ночные разговоры с другом Берсеневым

Беседы со старым другом Леонтием Жаркий спор с университетским другом

Козловым по ночам Михалевичем ночью

Как видно из приведенной выше таблицы, внешнее сходство действительно наблюдается.

И Гончаров, и Тургенев обратили свое внимание на однородные явления жизни. Возможно, что, услышав от Гончарова рассказ о художнике Райском, Тургенев заинтересовался психологией художника и ввел в свой роман «Накануне» фигуру художника Шубина. Существо же этих образов весьма различно, различна и их художественная трактовка.

«Бабушка, по воспитанию, была старого века, держала себя прямо, с «Она слыла чудачкой, нрав имела независимый, говорила всем правду свободной простотой, со сдержанным приличием в манерах в глаза

Высокая, не полная и не сухощавая, но живая старушка, с чёрными живыми Черноволосая и быстроглазая даже в старости, маленькая, глазами и доброй, грациозной улыбкой. востроносая, ходила живо, держалась прямо и говорила скоро и

До полудня она ходила в широкой белой блузе, с поясом и большими внятно, тонким и звучным голоском.

карманами, а после полудня надевала платье, а на плечи накидывала старую Она постоянно носила белый чепец и белую кофту»

На поясе и в карманах висело и лежало множество ключей, слышно её было издали.

Просить бабушка не могла своих подчиненных: это было не в её феодальной натуре. Она была в меру строга, в меру снисходительна, человеколюбива, но всё в размерах барских понятий»

Замечательные образы бабушек передают богатый национальный характер. Уклад их жизни- душевный прежде всего- если не предотвращают беды, но спасает от окончательного разочарования героев.

Отношение главного «Новый род красоты Нет в ней строгости Лаврецкий не был молодым человеком; он Инсаров говорит о ней:

героя к героине линий, белизны лба, блеска красок Но есть окончательно убедился в том, что полюбил«золотое сердце; мой ангел; ты какая-то тайна, невысказывающаяся сразу её. – свет после тьмы Я люблю тебя прелесть, в луче взгляда, в сдержанной «Она не чета той; она бы не потребоваластрастно»

грации движений» от меня постыдных жертв; она не отвлекала бы меня от моих занятий; она бы сама воодушевила меня на честный, строгий труд »

Внешность героини Глаза тёмные, точно бархатные, взгляд «Она была серьёзной; глаза её светилисьБольшие серые глаза, бездонный. Белизна лица матовая, с мягкими тихим вниманием и добротой тёмно-русая коса, тихий голос.

тенями. Волосы тёмные, с каштановым отливом Она была очень мила, сама того не зная. Выражение лица внимательное и

В каждом её движении высказывалась пугливое невольная грация; голос её звучал серебром нетронутой юности, малейшее ощущение удовольствия вызывало привлекательную улыбку на её губы»

Характер героини «В разговоре она не увлекалась, на шутку Очень сильное влияние на неё оказала Ложь не прощала «во веки отвечала лёгкой усмешкой. От смеха он няня Агафья Власьевна. «Агафья веков», слабость и глупость её

переходила к небрежному молчанию или просто рассказывает ей не сказки: мерным и сердили. Впечатления резко задумывалась. Она не любила, чтобы к ней ровным голосом рассказывает она житие ложились на её душу. Жаждала приходили в старый дом Привязанностей у пречистой девы. , говорит она Лизе, как деятельного добра. Подруг не ней, по-видимому, не было никаких, жили святые в пустынях, как спасали, имела проникать в душу к себе она не допускала Христа исповедовали. Лиза её слушала –

Занятий у неё постоянных не было. Читала и образ вездесущего, всезнающего Бога с мимоходом, на фортепиано не играла. Но какой-то сладкой силой втеснялся в её

бывали случаи, когда вдруг Вера охватываласьдушу Агафья и молиться её выучила какой-то лихорадочной деятельностью, и Училась Лиза хорошо, усидчиво. Она делала всё с изумительной быстротой. Веры нехорошо играла на фортепьяно. Читала ставало на целый вечер, иногда на целый немного; у ней не было «своих слов», но день, а завтра, точно оборвётся: опять уйдётбыли свои мысли, и шла она своей в себя – и никто не знает, что у ней на уме дорогой»

или на сердце»

Отношение главной «Райский заметил, что бабушка, щедро «Вся проникнутая чувством долга, боязньюМать никогда не мешала ей. Отец героини к другим наделяя Марфеньку замечаниями, обходила Веруоскорбить кого бы то ни было, с сердцем негодовал за «пошлое с какой-то осторожностью. добрым и кротким, она любила всех и нежничанье»

Вера о бабушке и о Марфеньке говорила никого в особенности; она любила одного покойно, почти равнодушно. Бога восторженно, робко, нежно»

Бабушка иногда жалуется, ропщет на Веру за дикость»

В читательских кругах 19 века было популярно такое понятие – «тургеневская девушка». Это героиня, отмеченная особыми душевными качествами, чаще всего единственная или самая любимая дочь в семье. Она, наделенная богатой душой, мечтающая о большой любви, ждущая своего единственного героя, чаще всего терпит разочарование, потому что ее избранник слабее духовно. К этому определению подходят самые светлые женские образы, созданные Тургеневым: Ася, Лиза Калитина, Елена Стахова, Наталья Ласунская.

Вера из гончаровского «Обрыва» продолжает ряд «тургеневских девушек», и это показывает, что не Тургенев позаимствовал у Гончарова идеи создания женских образов, а скорее Гончаров, создавая образ Веры, дополнил образы «тургеневской девушки».

Сближая мотив красоты одухотворенного женского характера с темой человеческого идеала, поручая своим героиням «разгадку» главного героя, и Тургенев, и Гончаров делали психологическим зеркалом духовные процессы развития героя.

У романов «Обрыв» Гончарова и «Отцы и дети» Тургенева есть одна общая тема – изображение героя-нигилиста, столкновение старого и нового. Романы объединяют и общие внешние события – герои приезжают в провинцию и здесь переживают изменения в своей духовной жизни.

Марк Волохов Евгений Васильевич Базаров

Вольнодумец, высланный под надзор полиции (в 40-х годах, когда роман был Нигилист задуман, нигилизм ещё не проявился). Базаров везде и во всём поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодно. Ни над собой, ни вне себя он не признаёт никакого нравственного закона.

Он не верит в чувства, в настоящую, вечную любовь. Базаров признаёт только то, что можно ощупать руками, увидать глазами, положить на язык все остальные человеческие чувства он сводит на деятельность нервной системы то, что восторженные юноши называют идеалом, Базаров все это называет «романтизм», «вздор».

Испытывает любовь к Вере Любовь к Одинцовой

Герой идёт по жизни один Герой одинок

Здесь Гончаров признаёт мастерство Тургенева, его тонкий и наблюдательный ум: «Заслуга Тургенева – это очерк Базарова в «Отцах и детях». Когда писал он эту повесть, нигилизм обнаружился только в теории, нарезался, как молодой месяц – но тонкое чутьё автора угадало это явление и изобразило в законченном и полном очерке нового героя. Мне после, в 60-х годах, легче было писать фигуру Волохова с появившихся массой типов нигилизма в Петербурге и в провинции». Кстати, после выхода в свет романа «Обрыв» образ Волохова вызвал всеобщее неодобрение критики, так как задуманный в 40-х годах и воплощенный лишь в 70-х, образ не был современным.

Элементы, присутствующие в романах Тургенева Элементы, которые вычеркнул из своего романа «Обрыв» Гончаров

Родословная Лаврецкого («Дворянское гнездо») История предков Райского

Эпилог («Дворянское гнездо») «Всход новой жизни на развалинах старой»

Елена с Инсаровым уезжают вместе в Болгарию («Накануне») Вера и Волохов уезжают вдвоём в Сибирь

Одними из последних доводов И. А. Гончарова в конфликте было то, что после напечатанных романов И. С. Тургенева ему пришлось избавиться от задуманных (заметьте: не написанных, а только задуманных!) эпизодов своего романа.

Заключение

Безусловно, подобия образов, сходства в действиях героев, различные другие совпадения в романах встречаются. Но был ли плагиат на самом деле? Ведь, по сути, тургеневские романы были написаны куда раньше «Обрыва», и получается, что это Гончаров снял слепок с идей романов Тургенева.

Внимательно прочитав романы, я сделала вывод, что, безусловно, сходство в произведениях Тургенева и Гончарова присутствует. Но это лишь внешнее, поверхностное сходство.

По всему своему существу художественный талант Тургенева, его стиль и манера письма, языковые средства иные, чем у Гончарова. Тургенев и Гончаров совершенно различно изображали взятый из действительности материал, а сюжетные совпадения обусловлены сходством тех жизненных фактов, которые наблюдали романисты.

Долгое время конфликт двух замечательных романистов объяснялся даже психологическими особенностями писателей, а, точнее, личности Гончарова. Указывали на его обострённое авторское самолюбие и свойственную ему мнительность. Возникновение конфликта возлагается и на негативные нравственные качества Тургенева, который конфликтовал не только с Гончаровым, но и с Н. А. Некрасовым, с Н. А. Добролюбовым, с Л. Н. Толстым, с А. А. Фетом.

В этом ли всё дело? На мой взгляд, нет. Я думаю, что конфликт хотя и был, но основывался он не на личностных качествах двух писателей, а в их творческой задаче, поставленной перед ними развитием русской литературы. Задача эта – создание романа, отражающего всю русскую действительность 50-60-х годов. В своем творчестве великие художники, по образному замечанию общего друга писателей Льховского, пользовались по-своему одним и тем же куском мрамора.

Иван Александрович Гончаров (1812-1891 гг.), русский писатель XIX в., родился в состоятельной купеческой семье. Помимо него в семье Гончаровых было еще трое детей. После смерти отца воспитанием детей занялись мать и их крестный отец Н.Н. Трегубов, образованный человек передовых взглядов, знакомый со многими декабристами. В годы обучения в частном пансионе Гончаров приобщился к чтению книг западноевропейских и русских авторов и хорошо изучил французский и русский языки. В 1822 г. он успешно сдал экзамены в Московское коммерческое училище, но, не окончив его, поступил в Московский университет на филологическое отделение.

В годы учебы в университете Гончаров обратился к литературному творчеству. Из изучаемых предметов его больше всего привлекали теория и история литературы, изобразительное искусство, архитектура. Окончив университет, Иван Александрович поступил на службу в канцелярию симбирского губернатора, затем переехал в Петербург и занял должность переводчика в министерстве финансов. Однако служба не мешала ему заниматься литературой и поддерживать дружеские отношения с поэтами, писателями и живописцами.

Первые творческие опыты Гончарова - стихи, затем антиромантическая повесть «Лихая болесть» и повесть «Счастливая ошибка» - были опубликованы в рукописном журнале. В 1842 г. он написал очерк «Иван Савич Поджабрин», напечатанный лишь шесть лет спустя после его создания. В 1847 г. в журнале «Современник» был опубликован роман «Обыкновенная история», который вызвал восторженную оценку критики и принес автору большой успех. В основе романа столкновение двух центральных героев - Адуева-дяди и Адуева-племянника, олицетворяющих трезвый практицизм и восторженный идеализм. Каждый из героев психологически близок писателю и представляет разные проекции его душевного мира.

В романе «Обыкновенная история» писатель отрицает абстрактные обращения главного героя, Александра Адуева, к некоему «божественному духу», осуждает пустую романтику и царящую в чиновничьей среде ничтожную коммерческую деловитость, то есть то, что не обеспечено высокими идеями, необходимыми человеку. Столкновение главных героев воспринималось современниками как «страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму» (В.Г. Белинский). Однако десятилетия спустя антиромантическая тема утратила свою актуальность, и следующие поколения читателей воспринимали роман как самую «обыкновенную историю» охлаждения и отрезвления человека, как вечную тему жизни.

Вершиной творчества писателя стал роман «Обломов», к созданию которого Гончаров приступил еще в 40-е гг. Прежде чем роман вышел в свет, в альманахе «Литературный сборник с иллюстрациями» появился «Сон Обломова» - отрывок из будущего произведения. «Сон Обломова» получил высокую оценку критиков, но в их суждениях прослеживались идейные разногласия. Одни считали, что отрывок обладает большой художественной ценностью, но отвергали авторскую иронию по отношению к патриархальному помещичьему укладу. Другие признавали несомненное мастерство писателя в описании сцен усадебной жизни и видели в отрывке будущего романа Гончарова творческий шаг вперед по сравнению с его предыдущими работами.

В 1852 г. Гончаров в качестве секретаря адмирала Е.В. Путятина отправился в кругосветное плавание на фрегате «Паллада». Одновременно с выполнением своих служебных обязанностей Иван Александрович собирал материал для своих новых произведений. Результатом этой работы стали путевые заметки, которые в 1855-57 гг. печатались в периодических изданиях, а в 1858 г. вышли отдельным двухтомным изданием под названием «Фрегат “Паллада”». В путевых заметках переданы впечатления автора от знакомства с британской и японской культурами, отражено мнение автора об увиденном и пережитом во время путешествия. Созданные автором картины содержат необычные ассоциации и сопоставления с жизнью России, наполнены лирическим чувством. Путевые очерки пользовались большой популярностью у русских читателей.

Вернувшись из путешествия, Гончаров поступил на службу в Петербургский цензурный комитет и принял приглашение преподавать русскую литературу наследнику престола. С этого времени отношения писателя с кругом Белинского заметно охладились. Выполняя обязанности цензора, Гончаров оказал помощь в публикации ряда лучших произведений русской литературы: «Записки охотника» И.С. Тургенева, «Тысяча душ» А.Ф. Писемского и других. С осени 1862 г. по лето 1863 г. Гончаров редактировал газету «Северная почта». Примерно с этого же времени началось его удаление от литературного мира. Идеал писателя, по его собственному признанию, составили «кусок независимого хлеба, перо и тесный кружок самых близких приятелей».

В 1859 г. был опубликован роман «Обломов», замысел которого сложился еще в 1847 г. С момента опубликования главы «Сон Обломова» читателю пришлось почти десять лет ждать появления полного текста произведения, которое сразу же завоевало огромный успех. Роман вызвал бурные споры читателей и критиков, что свидетельствовало о глубине авторского замысла. Сразу же после выхода романа в свет Добролюбов написал статью «Что такое обломовщина?», которая представляла собой беспощадный суд над главным героем, «совершенно инертным» и «апатичным» барином, ставшего символом косности крепостнической России. Некоторые критики, напротив, увидели в главном герое «самостоятельную и чистую», «нежную и любящую натуру», сознательно устранившуюся от модных веяний и сохранившую верность истинным ценностям бытия. Споры о главном герое романа продолжались вплоть до начала XX в.

Последний роман Гончарова «Обрыв», опубликованный в 1869 г., представляет новый вариант обломовщины в образе главного героя - Бориса Райского. Это произведение было задумано еще 1849 г. как роман о сложных отношениях художника и общества. Однако к началу написания писатель несколько изменил свой замысел, что было продиктовано новыми общественными проблемами. В центре романа оказалась трагическая судьба революционно настроенной молодежи, представленной в образе «нигилиста» Марка Волохова. Роман «Обрыв» вызвал неоднозначную оценку критики. Многие поставили под сомнение талант автора и отказали ему в праве суда над современной молодежью.

После выхода в свет романа «Обрыв» имя Гончарова редко появлялось в печати. В 1872 г. была написана литературно-критическая статья «Мильон терзаний», посвященная постановке на сцене комедии Грибоедова «Горе от ума». Вплоть до наших дней эта статья остается классической работой о комедии Грибоедова. Дальнейшая литературная деятельность Гончарова представлена «Записками о личности Белинского», театральными и публицистическими заметками, статьей «Гамлет», очерком «Литературный вечер» и газетными фельетонами. Итогом творческой деятельности Гончарова в 70-е гг. считается крупная критическая работа о его собственном творчестве под названием «Лучше поздно, чем никогда». В 80-е гг. вышло в свет первое собрание сочинений Гончарова. В последние годы жизни писатель, наделенный талантом тонкого наблюдателя, жил одиноко и замкнуто, сознательно сторонясь жизни и вместе с тем тяжело переживая свое положение. Он по-прежнему писал статьи и заметки, но, к сожалению, перед смертью сжег все написанное в последние годы.

Во всех своих произведениях Гончаров стремился раскрыть внутренний динамизм личности вне сюжетных событий и передать внутреннюю напряженность обыденной жизни. Писатель выступал за независимость личности, призывал к активной деятельности, одушевленной нравственными идеями: духовностью и гуманностью, свободой от социальной и моральной зависимости.

По складу своего характера Иван Александрович Гончаров далеко не похож на людей, которых рождали энергичные и деятельные 60-е годы XIX века. В его биографии много необычного для этой эпохи, в условиях 60-х годов она – сплошной парадокс. Гончарова как будто не коснулась борьба партий, не затронули различные течения бурной общественной жизни. Он родился 6(18) июня 1812 года в Симбирске, в купеческой семье.

Закончив Московское коммерческое училище, а затем словесное отделение философского факультета Московского университета, он вскоре определился на чиновничью службу в Петербурге и служил честно и беспристрастно фактически всю свою жизнь. Человек медлительный и флегматичный, Гончаров и литературную известность обрел не скоро. Первый его роман Обыкновенная история увидел свет, когда автору было уже 35 лет.

У Гончарова-художника был необычный для того времени дар – спокойствие и уравновешенность. Это отличает его от писателей середины и второй половины XIX века, одержимых (*18) духовными порывами, захваченных общественными страстями. Достоевский увлечен человеческими страданиями и поиском мировой гармонии, Толстой – жаждой истины и созданием нового вероучения, Тургенев опьянен прекрасными мгновениями быстротекущей жизни. Напряженность, сосредоточенность, импульсивность – типичные свойства писательских дарований второй половины XIX века.

А у Гончарова на первом плане – трезвость, уравновешенность, простота. Лишь один раз Гончаров удивил современников.

В 1852 году по Петербургу разнесся слух, что этот человек де-Лень – ироническое прозвище, данное ему приятелями,- собрался в кругосветное плавание. Никто не поверил, но вскоре слух подтвердился.

Гончаров действительно стал участником кругосветного путешествия на парусном военном фрегате Паллада в качестве секретаря начальника экспедиции вице-адмирала Е. В.

Путятина. Но и во время путешествия он сохранял привычки домоседа. В Индийском океане, близ мыса Доброй Надежды, фрегат попал в шторм: Шторм был классический, во всей форме. В течение вечера приходили раза два за мной сверху, звать посмотреть его. Рассказывали, как с одной стороны вырывающаяся из-за туч луна озаряет море и корабль, а с другой – нестерпимым блеском играет молния.

Они думали, что я буду описывать эту картину. Но как на мое покойное и сухое место давно уж было три или четыре кандидата, то я и хотел досидеть тут до ночи, но не удалось… Я посмотрел минут пять на молнию, на темноту и на волны, которые все силились перелезть к нам через борт. – Какова картина? – спросил меня капитан, ожидая восторгов и похвал.

– Безобразие, беспорядок! – отвечал я, уходя весь мокрый в каюту переменить обувь и белье. Да и зачем оно, это дикое грандиозное? Море, например?

Бог с ним! Оно наводит только грусть на человека: глядя на него, хочется плакать. Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод… Горы и пропасти созданы тоже не для увеселения человека. Они грозны и страшны…

они слишком живо напоминают нам бренный состав наш и держат в страхе и тоске за жизнь… Гончарову дорога милая его сердцу равнина, благословленная им на вечную жизнь Обломовка. Небо там, кажется, напротив, ближе жмется к земле, но не с тем, чтобы метать сильнее стрелы, а разве только чтоб обнять ее покрепче, с любовью: оно распростерлось так невысоко над головой, (*19) как родительская надежная кровля, чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяких невзгод.

В гончаровском недоверии к бурным переменам и стремительным порывам заявляла о себе определенная писательская позиция. Не без основательного подозрения относился Гончаров к начавшейся в 50-60-е годы ломке всех старых устоев патриархальной России.

В столкновении патриархального уклада с нарождающимся буржуазным Гончаров усматривал не только исторический прогресс, но и утрату многих вечных ценностей. Острое чувство нравственных потерь, подстерегавших человечество на путях машинной цивилизации, заставляло его с любовью вглядываться в то прошлое, что Россия теряла. Многое в этом прошлом Гончаров не принимал: косность и застой, страх перемен, вялость и бездействие. Но одновременно старая Россия привлекала его теплотой и сердечностью отношений между людьми, уважением к национальным традициям, гармонией ума и сердца, чувства и воли, духовным союзом человека с природой. Неужели все это обречено на слом?

И нельзя ли найти более гармоничный путь прогресса, свободный от эгоизма и самодовольства, от рационализма и расчетливости? Как сделать, чтобы новое в своем развитии не отрицало старое с порога, а органически продолжало и развивало то ценное и доброе, что старое несло в себе? Эти вопросы волновали Гончарова на протяжении всей жизни и определяли существо его художественного таланта. Художника должны интересовать в жизни устойчивые формы, не подверженные веяниям капризных общественных ветров. Дело истинного писателя – создание устойчивых типов, которые слагаются из долгих и многих повторений или наслоений явлений и лиц.

Эти наслоения учащаются в течение времени и, наконец, устанавливаются, застывают и делаются знакомыми наблюдателю. Не в этом ли секрет загадочной, на первый взгляд, медлительности Гончарова-художника?

За всю свою жизнь он написал всего лишь три романа, в которых развивал и углублял один и тот же конфликт между двумя укладами русской жизни, патриархальным и буржуазным, между героями, выращенными двумя этими укладами. Причем работа над каждым из романов занимала у Гончарова не менее десяти лет. Обыкновенную историю он опубликовал в 1847 году, роман Обломов в 1859, а Обрыв в 1869 году. Верный своему идеалу, он вынужден долго и пристально всматриваться в жизнь, в ее текущие, быстро меняющиеся формы; вынужден исписать горы бумаги, заготовить массу (*20) черновиков, прежде чем в переменчивом потоке русской жизни ему не откроется нечто устойчивое, знакомое и повторяющееся.

Творчество,- утверждал Гончаров,- может являться только тогда, когда жизнь установится; с новою, нарождающеюся жизнию оно не ладит, потому что едва народившиеся явления туманны и неустойчивы. Они еще не типы, а молодые месяцы, из которых неизвестно, что будет, во что они преобразятся и в каких чертах застынут на более или менее продолжительное время, чтобы художник мог относиться к ним как к определенным и ясным, следовательно, и доступным творчеству образам. Уже Белинский в отклике на роман Обыкновенная история отметил, что в таланте Гончарова главную роль играет изящность и тонкость кисти, верность рисунка, преобладание художественного изображения над прямой авторской мыслью и приговором. Но классическую характеристику особенностям таланта Гончарова дал Добролюбов в статье Что такое обломовщина?.

Он подметил три характерных признака писательской манеры Гончарова. Есть писатели, которые сами берут на себя труд объяснения с читателем и на протяжении всего рассказа поучают и направляют его. Гончаров, напротив, доверяет читателю и не дает от себя никаких готовых выводов: он изображает жизнь такою, какой ее видит как художник, и не пускается в отвлеченную философию и нравоучения.

Вторая особенность Гончарова заключается в умении создавать полный образ предмета. Писатель не увлекается какой-либо одной стороной его, забывая об остальных. Он вертит предмет со всех сторон, выжидает совершения всех моментов явления. Наконец, своеобразие Гончарова-писателя Добролюбов видит в спокойном, неторопливом повествовании, стремящемся к максимально возможной объективности, к полноте непосредственного изображения жизни.

Эти три особенности в совокупности позволяют Добролюбову назвать талант Гончарова объективным талантом.