Легендарный Начо Дуато представил своё творение на сцене Михайловского театра, где он уже год руководит балетной труппой. И, как было обещано, мастер пополняет репертуар театра своими работами, перенося свои балеты на сцену Михайловского театра, или же представляя мировые премьеры поставленные специально на Михайловскую труппа. Как ученик Иржи Киллиана, Начо Дуато отнюдь не бездарный последователь своего учителя, но и у великих, как известно, тоже бывают неудачи.

В один из субботних июльских вечеров, на сцене Михайловского театра были представлены одноактные балета Начо Дуато: "Дуэнде", "Nunc Dimittis" и мировая премьера балета, поставленная непосредственно на труппу - "Прелюдия".

Получасовой балет "Дуэнде" на музыку Дебюсси, явился своего рода парафразом Дягилевской "Весны священной": символические жесты ритуального характера, имеющие какое-то глубокое значение для постановщика, фигурные позировки сопровождающие танец, своеобразное развитие отношений пар через "фресковую живопись". Балет построен на двух-трёх движениях, которые разбавлены стилистическими дуэтами и акрабатическими поддержками, не всегда с лёгкостью исполненные.

Одноактный балет "Nunc Dimittis" в музыкальном оформлении Арво Пярт и Давида Азагра, стал размышлением балетмейстера на темы духовного обращения к зрителю: иконаническое всепрощение, всетрадание, с ненавящего перекликающейся темой Иисуса Христа распятого на кресте. Некоторые мизансцены откровенно возвращали нас к визуальной памяти иконаподобного распятия. Музыка монастырско-церковного характера, под пение, почти что, хорала из оркестровой ямы, со звонко-умеротворяющим сопрано, дополняли выбранную тематику балета. Крест заменяли юноши, а в финале - бордовое огромное полотно - свисающее с колосников, где и была распята героиня действа, Прима Михайловской труппы - Екатерина Борченко, которая, по словам самого Начо Дуато, стала для постановщика вдохновением в работе. На удивление для меня, бывшую солистку труппы Бориса Эйфмана и нынешнюю солистку Михайловской труппы - Веру Арбузову, Начо Дуато поставил, в этом балете, в кордебалет. Руководителя балетной труппы балерина не восхитила, в то время как у Эйфмана, Вера Арбузова известна блестящим исполнением ведущих партий. Своеобразное видение Начо Дуато не находит выдающихся дарований Арбузовой, которая будоражила своим исполнением в таких балетах Эйфмана, как "Русский Гамлет", "Красная Жизель", "Кто есть Кто", и поставить такую балерину в корду, всё равно, что поставить Ульяну Лопаткину во вставное "Па де де" в "Жизели".

Одноактный балет - мировая премьера "Прелюдия" - оказалась именно тем, что ждали от вечера все, пришедшие в этот вечер в зал, который был переполнен - на сцену вышел Леонид Сарафанов. Балет поставленный специально для премьера, оказался всего лишь очередным творение Начо Дуато, но совершенно не "поставленный специально ДЛЯ". Видимо Сарафанчика можно причислить к Вере Арбузовой, который тоже не "возбудил" своим творчеством, прочтением и исполнением хореографии балетмейстера, из-за которого он ушёл из Мариинки, и, почти что, бросился к ногам великого Начо. Занятость Леонида Сарафанова в балете минимальная: лишь небольшие сольные куски, которые представляют собой минутный хореографичексий монолог, двухминутное "валяние по полу", и двухминутное адажио с солисткой Ириной Перрен - всё! После опущенного занавеса, первое, что я спросил в риторической форме, своего знакомого, с которым я лицезрел балеты Начо Дуато: "Для чего Сарафанов ушёл из Мариинки? Чтобы поваляться на сцене и станцевать двухминутное адажио?"

Приехавшего из Европы современного хореографа не всегда встретят с распростёртыми объятиями, даже, если это Начо Дуато. Поначалу, именно так и было. Возглавление балетной труппы Михайловского театра Начо Дуато произвело фурор и невероятную положительную реакцию, на что и было рассчитано генеральным директором театра Владимиром Кехманом. "Выстрел" был более чем удачный. Сам Леонид Сарфанов ушёл из Мариинки к великому Начо Дуато, чем взбудоражил балетную общественность. В середине июля, когда состоялась вторая серия показов премьер одноактных балетов хореографа, я приехал в Питер посмотреть творение мастера, и талантливого танцовщика, по праву занимающего первую и главную нишу в нашей стране, который пошёл за Начо Дуато в поисках творческого роста и раскрытия новых граней своего таланта, возможно, даже ещё неведомых самому Сарафанову - Великий Начо "найдёт и вытащит".

Предвкушение нечто грандиозного, в ожидании которого я пребывал весь путь в Северную столицу, разрушилось в течении трёх часов, которые я провёл во втором ряду партера. Ни "великий" не взбудоражил своим творчеством, ни Сарафанчик не проявил своего развившегося роста и таланта, на который все пришли посмотреть в этот вечер. Он был таким же прекрасным и удивительным в своих движениях, прыжках и "па", как и был. Участие в этом балете ничуть не умолило достоинств танцовщика, и никакого небывалого роста зритель не увидел.

Всё, что осталось по впечатлениям от увиденного - это вопрос оставшийся без ответа: "Ради чего Сарафанов оставил великую императорскую сцену"?!. Мало того, что он у Начо не растёт - по увиденному это было очевидно, - есть опасение, что танцовщик, в отсутствия в труппе Михайловского театра тех, с кем мог бы соревноваться Леонид Сарафанов - он будет невольно "оставаться на месте". Высшей планки в этом театре для Сарафанова никто не поставит. И, как верно заметил мой знакомый: "Даже при исполнении Сарафановым тех или иных движений в "пол ноги" - он остаётся прекрасным, на фоне тех, кто его окружает. Ему и напрягаться ненужно."

Как показал вечер, даже при наличии самого Начо Дуато, средний уровень труппы в театре не поднялся, ведь ему приходится работать с тем кто есть. Даже проведя кастинг для своих балетов - труппа не может в полной мере воплотить задумки балетмейстера. Труппа танцует так - как она может. Одноактные балеты постановщика с мировым именем, лишь отечественная интерпретация, поскольку это всего лишь Михайловский театр, а не труппа самого Начо. И как бы "великий и ужасный" Кехман, не хотел переплюнуть труппу Мариинского театра, задача для которого №1, театр ещё далёк до несбыточной мечты "Главного", что показало в этот вечер увиденное.

Надо отдать должное артистам балета труппы - они, заставленные бросаться на амбразуру под именем "Начо Дуато", делают своё дело как могут. Конечно, работа мастера видна, ведь на постановочных и репетициях, с труппой работают не ассистенты Дуато, а сам. Но, каким бы не был великим постановщик, каким бы не был великим репетитор, который непосредственно работает с артистами, он СМОЖЕТ научить медведя крутить 32 фуэте, и медведь будет крутить это фуэте, только КАК он это будет делать. Балет Михайловского театра, конечно же, владеет техникой классического танца, и вот теперь, труппа танцует балеты Начо Дуато. Но я не могу сказать, что они ВЛАДЕЮТ техникой Начо Дуато.

Премьерой «Ромео и Джульетты» в Михайловском театре, намеченной на 13 декабря, выдающийся хореограф Начо Дуато продолжит свое движение в сторону классического танца. О меняющихся пристрастиях худрука Михайловского балета узнал обозреватель «Известий».

- В интервью «Известиям» вы говорили, что «Спящая красавица» станет вашим экзаменом по русскому балету. Как оцениваете итоги?

Я имел в виду, что по «Спящей» будут судить, понимаю ли я классику - ведь в прошлом мне приходилось работать только в сфере современного танца. Это важный поворотный пункт, в том числе и для меня самого, но не экзамен - ибо меня не заботит, что скажут люди. В Испании критики даже выставляют спектаклю звездочки, от одной до пяти, это очень забавно. У вас тоже?

- Пока нет.

Ты создаешь масштабный двухчасовой балет, а критик берет и ставит тебе две звезды. М-да.

- Каковы ваши классические планы на будущее?

Совсем скоро пройдет премьера «Ромео и Джульетты». В декабре 2013-го мы будем ставить «Щелкунчика». Еще я хочу переработать «Баядерку» к сентябрю. Вчера уже встречался с дизайнером: собираюсь сделать новые костюмы и «почистить» облик этого балета. Получится совершенно новая «Баядерка».

А дальше увидим. Театр - это же не фабрика или служба доставки пиццы, где вы знаете, что каждый день должны выдать 50 кг. Многое зависит от вдохновения, публики, моих коллег, генерального директора. Я не хочу знать, что я должен делать через три года, потому что без вдохновения ставить балеты нечестно. Но чем больше я занимаюсь классикой, тем сильнее я ее люблю. Думаю, в моей жизни ее будет все больше.

Лучшие дня

- Ваш контракт с Михайловским эксклюзивный? Если вдруг Большой попросит вас поставить спектакль, вы должны будете отказать?

Я могу ставить балеты где угодно. Мистер Кехман имеет столь открытые взгляды, что не только позволяет мне работать в других местах, но и побуждает к этому. Потому что он понимает: чем больше я ставлю в разных театрах, тем шире простирается влияние Михайловского. Забавно, что по условиям моего испанского контракта руководство похищало все мои гонорары за постановки в других театрах.

У Михайловского эксклюзивные права на мои балеты на 2–3 года, а потом я могу продавать их куда угодно. В январе поставлю 10-минутное па-де-труа для балетной компании Марты Грэм в Нью-Йорке. Почти каждую неделю мне приходят приглашения от разных театров, но я не хочу ставить большие балеты там, ведь моя труппа - здесь.

- Будете ли вы продолжать выходить на сцену в амплуа танцовщика?

Нет. В последний раз я сделал это в балете «Многогранность», хотя вовсе не хотел - болело плечо. Меня уговорил Владимир Кехман, он сказал: «Было бы здорово, если бы публика вас увидела». Моя партия в «Многогранности» - партия хореографа, в ней нет претензий на настоящий танец. Вообще на сцене я чувствую себя некомфортно.

- Как изменилась балетная труппа Михайловского за время вашего правления?

Изменилась невероятно. Почему? Да потому что у них появился хореограф, который работает рядом с ними каждый день. Перед этим интервью я провел пять часов в зале, после - проведу еще два. Я наслаждаюсь, когда вижу, как с моей помощью ребята растут. Они стали более открытыми, начали лучше двигаться, лучше работать в коллективе. Я вывел на авансцену некоторых танцовщиков из кордебалета, которые благодаря новой хореографии получили шанс проявить себя.

- Какие у вас планы на Ивана Васильева и Наталью Осипову?

Сейчас они будут Ромео и Джульеттой в одноименном балете. Мы хорошие друзья, много общаемся. Если они будут доступны, я продолжу для них ставить. Вы понимаете, что это большие звезды и у них очень много планов. Пока я собираюсь поставить для Ивана и Натальи получасовой балет. Не могу раскрыть, какой именно.

- Скучают ли по вам в Национальном балете Испании?

Меня это не интересует. Со мной расстались весьма некрасивым образом. Теперь Испания интересует меня только как место проведения каникул и общения с семьей.

- Многие ваши соотечественники сейчас серьезно страдают от кризиса.

Да, так же как греки, ирландцы, португальцы. Невозможно бороться на одном ринге, когда вы весите 80 кг, а ваш партнер - 20. Именно это происходит в Евросоюзе. Перечисленные мною народы живут на периферии Европы. Периферия всегда беднее, чем центр.

- Вы хотите, чтобы Испания покинула ЕС?

Нет, ведь это всего лишь кризис! В Европе бывали и более тяжелые времена. Я думаю, что кризис в определенном смысле очень хорош, потому что он заставляет переосмыслить вещи. Мы жили нуворишами, тратили деньги, как сумасшедшие. Мы испортили наше Средиземноморское побережье, строя дома и продавая их немцам и шведам. Теперь всё встает на свои места.

Но даже сейчас, в разгар кризиса, стандарты жизни гораздо выше, чем во времена Франко. В Испании вообще всё не так страшно: все ходят на пляж, у всех есть возможность состряпать обед, у всех есть деньги на пиво.

- Молодым этого явно недостаточно.

Я сказал своим племянникам: может, давайте поменяемся эпохами? Я не мог учиться, потому что в Валенсии не было балетной школы. Не мог свободно говорить, что думаю. Я поехал в Лондон, где устроился на работу в «Макдоналдс». Чтобы добраться оттуда до Валенсии, я просиживал по 34 часа в автобусе.

Сейчас испанские ребята учатся в Майами и летают на отдых в Швейцарию. Само собой разумеется, что у 18-летнего мальчика должны быть машина, компьютер, мобильник, машина, сигареты, кроссовки Nike, одежда Armani. При том что родители многих из таких подростков - безработные! Предложите юноше поработать в «Макдоналдсе». «Это для латиноамериканцев или для африканцев», - ответит он. «Ох, у нас нет будущего!» - «Будьте сами своим будущим!»

- Насколько важна для вас национальная принадлежность?

Совершенно не важна. Я ненавижу националистов, ненавижу флаги. Артист не должен быть националистом, потому что он работает не для своего народа, а для всей вселенной. Особенно в танце, где не нужен язык.

Конечно, для «нормального» человека с «нормальной» работой, живущего с семьей, дела обстоят иначе. Но для меня, непрерывно путешествующего с 16 лет, дом - это то место, где я сейчас нахожусь. В Петербурге я дома и по-настоящему счастлив. Когда возвращаюсь в свою страну, я не чувствую себя дома, ведь там у меня нет работы.

- Два года назад вы говорили, что хотите освоить русский язык. Есть ли прогресс?

Очень маленький. Я могу давать указания танцовщикам по-русски, понимаю русскую речь. Иногда в интернете прочитываю урок «русскаваязыка». Потихоньку выучу. Думаю, что русский - один из самых красивых языков мира. Я закачал записи моих любимых поэтов, читающих свои стихи, - Ахматовой, Пастернака, Бродского. Не понимаю смысл (подглядываю в английский перевод), зато наслаждаюсь звучанием. К тому же Россия и Италия - главные оперные державы. Ни во Франции, ни в Германии, ни тем более в Англии и Испании не создано столько великих опер.

- Кстати, какое впечатление произвела на вас премьера «Евгения Онегина» Андрия Жолдака в Михайловском?

Не могу судить, поскольку в день премьеры я был очень уставшим и должен был уйти после второго акта. Могу только сказать: чтобы ставить оперу, нужно не только быть меломаном, но и знать очень многое об этой опере.

- Где в Петербурге вы живете?

Конногвардейский бульвар, 13. Раньше я жил на улице Мира, на другой стороне реки. Было здорово обитать немного подальше от театра, пересекать реку, которая прекрасна летом и зимой, под дождем и под снегом. Но место было мрачноватое, а дом - старый. Я решил переехать в центр, и это изменило мою жизнь, потому что теперь вокруг меня - Исаакий, Эрмитаж, Новая Голландия.

- Вы бываете в петербургском метро?

Я спускался в метро два раза в жизни. Это было не в Петербурге и не в Мадриде. В Испании я не могу пользоваться метро, потому что люди останавливают меня и требуют автограф.

- Что вы как путешественник можете сказать о русских?

В сравнении с южанами они красивее. Высокие и элегантные женщины. Конечно, люди разные, и те, кто приезжает из деревни, чуть менее элегантны. Русские ведут себя тише, чем испанцы. Шумность испанцев понятна: хорошая погода, весь день они на улице. Но мне это всегда не очень нравилось - эта открытость, непосредственность, готовность дружить со всеми. В том, как выглядит абсолютно счастливый человек, всегда есть нечто неэстетичное. Я люблю сохранять дистанцию в общении - с танцовщиками, со случайными встречными, с портье. Мой портье в Испании знал всю подноготную моей жизни. А здесь - только «доброутро», «добрывечер». И это прекрасно.

я за классику
10.12.2012 01:39:51

А и правильно, надо и нам звездочки ставить в качестве оценки спектаклей. А то понаставят всякой мути и извратят до неузнаваемости классические постановки, как господин Черняков... А ведь кто-то это еще и смотрит! Люди ходят и деньги за это платят. Мне не понять.

Начо Дуато, надо полагать, показал в Петербурге предпоследнюю премьеру. Осенью будет "Щелкунчик", и последнее окно в Европу - вместе с последним глотком свежего воздуха в петербургском балете - закроется. Программа из трех балетов производит удивительно свежее впечатление - на фоне того "гроба с музыкой", который мы видим на прочих балетных представлениях.
Первым показали балет "В лесу" (Na floresta) - балет блестящий и немного знакомый петербуржцам: его исполнила на сцене Михайловского труппа московского театра Станиславского незадолго до назначения Дуато главным балетмейстером. Второй просмотр оставил еще более сильное впечатление. То ли артисты танцевали лучше, то ли я смотрел внимательнее. Раскованность и простота движений создают удивительное ощущение внутренней свободы. Плетение лиан из тел артистов и легкий фовистический колорит, начинающийся декорацией и продолжающийся в музыке Вилла-Лобоса, как бы погружают зрителя в джунгли и растворяют в них - и мы действительно можем испытать толстовско-экологическое растворение в природе. К этому надо добавить традиционное для Дуато следование музыке, наложение движения на музыкальный рисунок, благодаря чему его балеты получают внутренний объем и музыкальность жеста.
Во втором отделении была "Прелюдия" - балет, специально поставленный для Михайловского театра два года назад. Писать о нем уже приходилось (), но скажу вновь: великолепно стилизованный и музыкально аранжированный классический танец обретает в нем поэтику намеков и очень русских по духу указаний в беспредельное. К сожалению, "Прелюдия" так и остается прелюдией. Большого русского балета, который мы так ждали, испанский хореограф, вероятно, уже в Петербурге не создаст. Не исключаю, что "Прелюдия" так и останется лучшим балетом Дуато петербургского периода.
Третий балет - Invisible (Невидимое) на музыку Анджея Пануфника - третий русский балет Дуато, главное событие вечера - снова удивил публику: такого Дуато мы еще не видели. Можно полагать, что это реакция на столетие "Весны священной" и одновременно - погружение в сложную душу соотечественников Достоевского и Ленина (впрочем, сам Дуато говорил совершенно о другом). Главная героиня балета, если так можно выразиться, награждена совершенно чудовищной хореографией: местами это огромная мокрица (в соответствующего цвета костюме), местами в русской традиции так изображают Лихо Одноглазое, ведьм и кикимор. Рядом с героиней шесть танцующих пар, которые ее не замечают, но на которые она оказывает странное влияние. Вероятно, Дуато не слишком читал Достоевского, но что-то - феномен двойничества, например, или свидригайловско-ставрогинских призраков - почувствовал, живя в России и Петербурге. Это радует: значит, живет в наших жилах темная вода петербургской Леты-Невы, только мы давно перестали ее замечать. Концовка балета показалась затянутой, но это свойство хореографии Дуато: идя за музыкой, он не всегда готов резать музыку по живому.
Из исполнителей следует отметить Сабину Яппарову и "В лесу" и в "Прелюдии", Леонида Сарафанова, очень разного в "Прелюдии" и в "Невидимом", и Ирину Перрен, исполнившую главную партию в "Невидимом" так чудовищно, что показалась Екатериной Борченко.
Ностальгический колорит характеризовал всю эту весеннюю премьеру. Балетом "Невидимое" мы, возможно, хоронили недолговечный балет Михайловского театра: без знаменитого хореографа, без Осиповой-Васильева петербургский сезон превратится в нечто блекло-невидимое. А все-таки жаль, что в России все зависит от денежного мешка. Стоит ему прохудиться, в образовавшуюся дыру тут же утекает все самое лучшее - и ничего не поделаешь.

Нам удалось попасть за кулисы Михайловского театра, чтобы понаблюдать за подготовкой к премьере "Щелкунчика", которая состоится уже завтра

В Михайловском готовят праздничную премьеру. Хореограф Начо Дуато, уходящий с поста руководителя балетной труппы театра, прощается с Петербургом "Щелкунчиком". Билетов на балет почти не осталось — искушенная публика жаждет увидеть, как же признанный мастер модерна Дуато справился с классической постановкой.

Приобщаться к искусству в максимальном комфорте городу на Неве и его гостям помогают отели «Англетер» и «Астория». У первого есть отдельная ложа в Михайловском, куда могут попасть и гости «Астории». Для тех, кому мало и ложи, появилась возможность побывать на приватной экскурсии за кулисами театра. Справедливости ради, стоит отметить, что это не первый классический опыт знаменитого испанца. Он уже ставил в Михайловском "Спящую красавицу" и "Ромео и Джульетту" (правда, балет на музыку Прокофьева стал, по словам самого Дуато, "расширенной версией" спектакля, который он создал в Испании более 15 лет назад).

Но если к "Спящей красавице" публика изначально относилась несколько настороженно (такими воспоминаниями поделился с Buro 24/ 7 премьер Михайловского театра Леонид Сарафанов), то к "Щелкунчику" она, кажется, заранее более благосклонна. За считанные дни до выпуска спектакля в театре царит удивительная атмосфера. Часто это горячий период для всех, от худрука до монтировщиков, но в Михайловском сейчас все иначе — там будто готовятся не к важной премьере сезона, а к семейному торжеству.

Нет никакой суеты, лишь предвосхищение большого праздника. За кулисами говорят, что во многом это заслуга Дуато — даже перед премьерой он старается сохранять полное спокойствие. Во время репетиций худрук, управляющий процессом на сцене из зрительного зала, негромко делает сдержанные замечания артистам, вежливо и даже с некоторой нежностью в голосе называя каждого по имени. Однако волнение хореографа все же можно уловить: например, по тому, с какой страстью он пытается донести до дирижера Павла Бубельникова свои мысли по поводу того или иного музыкального куска. Или же по тому, как он тихонько подпевает оркестру; как не удерживается, встает из-за режиссерского пульта и начинает пританцовывать, будто повторяя вместе с солистом его партию; как горячо шепчется с художником Жеромом Капланом…

Каплан внимательно выслушивает все комментарии, кивает и, если нужно, отправляется за кулисы, а затем на сцену — проверять исправность огромного зонтика для "Китайского танца" или впечатляющего своими размерами восхитительного воздушного кекса, часть декорации для "Розового вальса". "Для меня "Щелкунчик" — это даже не сказка, а сон маленькой девочки. Пространство спектакля делится на две большие части — реальность (с которой мы сталкиваемся в самом начале — в доме родителей Маши) и сновидение главной героини", — рассказывает художник.

Лишь частью девичьей фантазии себя ощущает и сам Щелкунчик-Принц Леонид Сарафанов: "Я только часть сна. А все когда-нибудь заканчивается, все фантазии, все хорошее, плохое… И праздник тоже кончается. Люди порой плачут, когда день рождения проходит. В "Щелкунчике" тоже так — все резко обрывается на самом пике. Я помню, в детстве мне снилось, что получил желанную игрушку в подарок. Потом просыпался, а ее нет! Вот об этом наш спектакль. О снах". Основой для "реалистичной" части балета стал ар-нуво, популярный в России начала XX века. Месье Каплан замечает: "По-моему, этот стиль прекрасно сочетается с музыкой Чайковского". А рождественская фантазия Машеньки воплощена с помощью техники "папье декупе" — сделанных из бумаги предметов (и чудесный розовый кекс, и восточный змей напоминают огромные бумажные игрушки).

Каплан работал над "Щелкунчиком" около десяти месяцев, параллельно занимаясь и другими проектами. И за несколько дней до премьеры он лично, вместе с Начо Дуато, доводит спектакль до совершенства: "Начо абсолютно сумасшедший, но мне это нравится. По его мнению, все должно быть безупречно". Еще бы, даже во время интервью хореограф давал какие-то таинственные указания Каплану и повторял: "Ты не забыл? Не забыл?". "Это он про пуговицы к костюму Арлекина", — пояснил Каплан.

Вообще, Дуато, как говорят в театре, пытается контролировать все. Худрук даже лично проверял боеготовность огромного змея — он появляется на сцене во втором акте. Для того, чтобы привести конструкцию в движение, внутри должен быть человек — и первым ее опробовал именно Начо Дуато.

После "Щелкунчика" хореограф отправится в Берлин, где возглавит объединенную труппу государственного балета Staatsballett. Солисты Михайловского Леонид Сарафанов и Оксана Бондарева, которые исполняют в постановке партии Принца и Маши, рассказывают, какую роль в их профессиональной жизни сыграл без пяти минут бывший руководитель балетной части театра.

Сарафанов, который до прихода в Михайловский восемь лет был премьером Мариинки, признается: "Начо изменил мое отношение к профессии — теперь я смотрю на весь балет немножко иначе. Он научил задавать вопросы, в том числе самому себе. Я не знаю, кто он для меня больше — педагог, учитель или хореограф. Он меня раскрепостил, растормошил. Раньше мое тело было заточено только под классический танец, а теперь оно готово к любой хореографии. Иногда говорят: "Ой, станцуешь "Лебединое озеро" - станцуешь и все остальное!". Неправда! Классический балет закрепощает тело так, что ты потом можешь только партию Щелкунчика до превращения в Принца и танцевать…".

Для Оксаны Дуато — почти Дроссельмейер, крестный ее героини в "Щелкунчике". "Он же волшебник. Вот он сидит-сидит, а потом что-то происходит, он загорается и как будто превращается в мага. И все начинает двигаться, почти сказочно. Поэтому Начо и может создавать спектакли за столь короткий период". Про 26-летнюю Оксану в театре говорят, что она истинный трудоголик. Постоянно репетирует. В любом перерыве стоит взглянуть на сцену, и почти наверняка она будет там — повторять рисунок адажио, с наушниками и в толстовке поверх сценического костюма. Но все труды, по ее словам, не напрасны: "Иногда выходим на поклон, и я чувствую теплую волну из зала. Все, что ты отдаешь во время спектакля, возвращается обратно". Ощутить всю обещанную создателями сказочность и легкость нового балета можно совсем скоро — 12, 13, 15, 18, 20, 21, 25, 29 и 30-го декабря "Щелкунчик" предстанет перед зрителями во всей красе и масштабности.

Для современного танца я считаюсь слишком классическим, для классиков слишком современным Начо Дуато

Мастер бессюжетных коротких балетов Начо Дуато после трех лет работы в Петербурге признается, что вновь подружился с классикой, не любит, когда его называют "современным" хореографом и обещает до переезда в Берлин поставить в Михайловском театре нового "Щелкунчика".

"Я классик, когда делаю классический балет, как, например, "Спящая красавица", или более современный хореограф, когда ставлю одноактные балеты. Хотя да, это правда, мне ближе абстрактные балеты и меньший формат. Можно поставить "Жизель" свежо и по-новому, а можно поставить что-то "современное", но из него будет песок сыпаться", - объясняет Дуато.

Начо Дуато показывает в Лондоне "новое лицо" Санкт-Петербургского Михайловского театра. Лондонская национальная опера видит Дуато в последний раз в качестве руководителя петербурской балетной труппы: в следующем году маэстро уходит из Михайловского и переезжает в Берлин, где возглавит объединенную труппу государственного балета Staatsballett.

Для него приезд в Лондон примечателен еще и тем, что именно в Лондоне он начал танцевать - в 18 лет в Rambert School.

"У меня совершенно не было денег, приходилось подрабатывать в "Макдоналдсе", потом официантом в баре Food and Wine, спать в ночлежках, вспоминает Начо. - Спустя несколько лет я вернулся в Лондон танцором Cullberg Ballet и позднее приезжал в качестве руководителя Испанской балетной труппы. Жизнь абсолютно непредсказуемая штука".

"Я очень горжусь тем, что приехал сюда с Михайловским балетом. Лондонская публика знает и любит наших танцоров, приглашенных танцоров. Наталья Осипова, Иван Васильев, Олеся Новикова, Леонид Сарафанов, Полина Семионова, Денис Матвиенко - она ждет и любит их. Но, мне кажется, именно сейчас, они увидели не только отдельных танцоров, а весь театр, как нечто целое. Весь театр - сейчас звезда".

Первый иностранец за 100 лет

Два с половиной года назад балетный мир взорвала новость о назначении испанского хореографа на пост главного художественного руководителя одного из старейших театров Петербурга.

Перед Дуато, танцевавшим в труппе Иржи Килиана в Нидерландах, которого Начо до сих пор считает самым лучшим современным хореографом, стояла задача осовременить и вдохнуть новую жизнь в петербургский театр и вывести его из тени всемирно известной Мариинки.

Михайловский открыл дверь, ведущую в новое. И мне кажется, это очень хорошо. Мы немного взбудоражили культурную жизнь, хотя бы тем фактом, что театром впервые за 103 года руководил иностранец

Пригласил известного испанца Владимир Кехман, возглавивший Михайловский театр в 2007 году в качестве гендиректора. Кехман также был совладельцем крупнейшего импортера бананов в Россию - группы JFC, которая недавно была признана банкротом.

Согласившись в январе 2011 года возглавить Михайловский, Дуато не ждал быстрых перемен и не стремился к ним. Как он признает сейчас, у него "не было цели взять и перевернуть все с ног на голову. Нужно двигаться постепенно".

Он не стал увольнять танцоров и не стал ничего кардинально менять.

"Первые три года ты принюхиваешься, присматриваешься, - говорит Дуато, признавая, что можно судить о переменах в театре лишь через несколько лет. - Я увидел перемены в испанском театре после 10 лет работы. Когда я пришел в Михайловский, я сказал Кехману: может быть с этим театром перемены будут видны и раньше, лет через пять-шесть".

"Это же не фабрика, ты работаешь с живыми людьми и их чувствами, с публикой".

Так или иначе, Начо Дуато - первый после француза Мариуса Петипа иностранный хореограф, руководивший российской балетной труппой.

"Мы показали им новое лицо Михайловского театра. Михайловский открыл дверь, ведущую в новое. И мне кажется, это очень хорошо. Мы немного взбудоражили культурную жизнь, хотя бы даже тем фактом, что театром впервые за 103 года руководил иностранец. И публика отнеслась к тому, что мы делали, очень хорошо".

Он пришел к выводу, что подобная совместная работа возможна. Надо только захотеть меняться. А публика, по его словам, уже готова.

Правообладатель иллюстрации The Mikhailovsky Theatre Image caption Михайловский театр на гастролях в Лондоне до воскресенья, 7 апреля. www.eno.org

"Балет не стоит на месте, он развивается и меняется. Не нужно думать, что публика хочет видеть только древнюю классику. Никто не держит балетов столетней давности".

"Танцоры молодые, они хотят пробовать нечто новое, разное, другое. Им понравились мои движения, моя работа, подход, отношение к публике и они хотят продолжать в этом духе. И если они не найдут это в данном театре, они будут пробовать в других местах".

Дуато подарил танцорам Михайловского новые движения и постарался научить их своему хореографическому языку, а взамен вновь "подружился" с классическим балетом.

"До Михайловского я никогда не ставил классические балеты. Я взялся за "Спящую красавицу", потому что меня попросил об этом Кехман. Но я хотел сделать ее по-моему, моим хореографическим языком. Я не хотел копировать ни Петипа, ни кого-то другого. И мне очень понравилось работать над классическим балетом, говорить на классическом танцевальном языке. Балерины танцуют на пуантах, это балет, где есть сюжет. Я следую за музыкой".

Сам Начо Дуато не любит, когда его называют "современным хореографом". "Нельзя точно сказать, когда кончается классика, начинается неоклассика или модерн. Есть три этапа, ты волен делать, что хочешь", - говорит хореограф.

Хореографическое НКО

Прививать новое отношение к современности нужно с младых ногтей, уверен Дуато. В России молодые хореографы, желающие работать в этой сфере, пока не получают должной поддержки, признает он.

Мне повезло работать с выдающимися танцорами современности. Я никогда не забуду этого ощущения, когда я первый раз репетировал со Светланой Захаровой. Такое чувство, как будто перед тобой Дева Мария. Это незабываемо

"Поэтому я считаю очень важным работу с детьми, юными танцорами. И я надеюсь мое сотрудничество с балетной школой Вагановой продолжится. Я преподаю и в других балетных школах, Австралии, Мадриде, Париже, Новой Зеландии, во многих странах".

Он называет это в шутку своей "некоммерческой организацией "Хореографы без границ"". "Я репетирую с ними, если получается поехать, я отправляю моих ассистентов и бесплатно предлагаю им мои балеты".

Когда Дуато подписывал контракт с Михайловским, то, по собственному признанию, думал, что это на всю жизнь. "Но вот мне предложили нечто новое, и я согласился".

"Сейчас после 20 лет работы в Испании, трех лет в Петербурге, я готов к Берлину. Я готов быть в центре Европы и руководить там балетной труппой. Я думал, что в моем возрасте мне больше никто не прдложит руководить балетной труппой. Но только за время моей работы в Михайловском мне поступило пять предложений. А Берлин зовет меня уже в третий раз. Я просто не мог не согласиться", - говорит 56-летний Дуато, которого называют одним из самых востребованных хореографов.

В Берлине у Дуато почти готово расписание постановок до 2016 года из расчета пять премьер в год. "У меня уже есть даты, время и в каком именно театре будет поставлен балет".

Впереди еще несколько месяцев работы в Петербурге, где хореограф планирует новые премьеры в апреле и мае. Завершить работу в театре Дуато планирует новой постановкой "Щелкунчика", а в будущем обещает приезжать время от времени в качестве хореографа.

Россия постепенно открывается

Одиночка и интроверт Дуато говорит, что сохранит в памяти огромный город с пустыми улицами. "Я люблю проводить время один, я не очень общительный человек. В Петербурге я был еще более одинок. Но это полезно".

Правообладатель иллюстрации The Mikhailovsky Theatre Image caption По словам Дуато, танцорам Михайловского театра понравился его хореографический язык

"Мне повезло работать с выдающимися танцорами современности. Я никогда не забуду ощущения, когда я первый раз репетировал со Светланой Захаровой. Такое чувство, как будто перед тобой (а я не католик) Дева Мария. Это незабываемо. Это же ощущение возникает, когда работаешь с Натальей Осиповой, Леонидом Сарафановым, - одними из лучших танцоров современности".

Конечно, говорит Дуато, он понимает, что "театру, который хочет ставить классические произведения, необходимы громкие имена - никто не сможет смотреть длинные балеты, если у тебя нет в запасе красивых солистов и прим".

"Российские танцовщики более закрытые, относятся к тебе немного отстраненно. Это похоже и на саму страну. Россия все еще закрытая страна, ей немного нужно открыться. Медленно, но это постепенно происходит".

Недавний скандал с нападением на худрука Большого Сергея Филина не должен отпугнуть зарубежных хореографов, уверен Дуато. Это единичный случай, который никак не отражает того, что происходит в балетном мире, говорит он.

"Мы знаем о худших вещах, которые происходят в политике, в бизнесе, где люди просто исчезают. Этот случай [в Большом театре] не часть мира балета. Балетный мир - совершенно не тот, который показан в глупом фильме "Черный лебедь", который я даже не хочу смотреть. Большой - это очень красивый и чудесный театр. А тот, кто совершил этот поступок - просто сумасшедший, и место ему в сумасшедшем доме".