Аркадий Ипполитов
В Париже открылась выставка года
Статьи в Коммерсанте, Сеансе
Номер 186 от 01-10-94
Самый актуальный художник Европы родился 400 лет назад
Сегодня в "Гран Пале", выставочном зале Лувра, открывается посвященная четырехсотлетию со дня рождения Никола Пуссена грандиозная выставка, которая в январе переедет в Лондонскую национальную галерею. Поразительны размеры этой экспозиции - сто картин и сто сорок рисунков собраны в Лувре с разных концов света. Ни один художник эпохи барокко пока не удостаивался столь гигантской монографической выставки. Выбор Пуссена, думается, связан не только с юбилейными обстоятельствами: его творчество, ставшее символом рационализма, уравновешенности и спокойствия, нынче особенно привлекательно для Запада, более всего ценящего стабильность. Пуссен в "Гран Пале" поистине стал событием года. Сегодня собрать вместе сто картин этого художника также трудно и дорого, как восстановить сады Семирамиды. О Пуссене пишет искусствовед АРКАДИЙ ИППОЛИТОВ.
Две международные монографические выставки, состоявшиеся в этом году - выставка Пикассо в Париже и Берлине и выставка Матисса в Нью-Йорке и Париже - свидетельствуют о том, что творчество этих классиков двадцатого века нынче для публики стало зрелищем, по привлекательности сопоставимым с чемпионатом мира по футболу. Громадные очереди, бесконечное продление срока выставок и увеличение рабочего времени экспозиций до глубокой ночи доказали, что западный зритель стал необычайно восприимчив к прекрасному. Они доказали также, что Пикассо и Матисс превратились в явления поп-культуры, вполне выдерживающие конкуренцию с Майклом Джексоном и Стивеном Спилбергом. Ситуация, в сущности, лестная и для западного зрителя, и и для Пикассо с Матиссом. Сможет ли Пуссен встать вровень с титанами XX века? Cудя по всему, устроители выставки в Лувре и Национальной галерее уверены, что сможет.
Репутация Пуссена на всегда была достаточно прочной, хотя никогда его живопись не вызывала того массового восхищения, какое выпало на долю Рафаэля или Брейгеля. Пуссен, как ни парадоксально прозвучит это утверждение, всегда был художником для тонких ценителей, а не для широкого зрителя. Такое положение сложилось еще при жизни художника. Пуссен довольно рано уехал в Рим, где добился известности не благодаря большим религиозным композициям или фресковым циклам, как большинство барочных мастеров, будь то Караваджо, Карраччи или Рубенс, а благодаря сравнительно небольшим произведениям, предназначенным для элитарного круга знатоков древнего и нового искусства. Слава Пуссена, созданная как раз такого рода заказчиками, обеспечила ему крупные комиссии, вроде алтарной картины для собора Святого Петра в Риме "Мучение Святого Эразма". Пуссен, однако, весьма неохотно брался за них, предпочитая свободу в выборе сюжета и формата своих произведений, невозможную в официальных заказах типа ватиканского. Римские успехи Пуссена побудили французского короля попытаться вернуть художника на родину. Однако Пуссен не смог стать придворным живописцем, в отличие, например, от Веласкеса.
У Пуссена никогда не было ни большой мастерской, ни множества учеников, как у Рембрандта. Его влияние на живопись XVII века оказалось очень большим, но преимущественно косвенным. Французская Академия, обожествившая Пуссена до того, что его искусство стало ассоциироваться с академизмом, была чужда художнику, как всякая официальная организация. Он никогда не искал почетных титулов, предпочитая находиться в том положении в обществе, которое в эпоху декаданса получило название "башня из слоновой кости". Лебрен, творец Большого стиля Версаля, восхищался Пуссеном и отдал ему место первого французского художника. Но сам Пуссен остался чужд Версалю, как и любому другому проявлению государственности.
Наиболее близок Пуссену из всех художников XVII века Ян Вермер Делфтский при той разнице, что космосом Вермера был его родной Делфт с расчерченными аккуратными квадратами двориков, а Пуссена - Рим с Форумом, превращенным в коровий рынок. Вермер был полностью забыт и воскрес только благодаря изысканному вкусу французских декадентов конца прошлого века, но с тех пор каждый эстет от Олдоса Хаксли до Питера Гринуэя считает своим долгом время от времени умирать около "Вида Делфта", подобно прустовскому Берготу. Пуссен, возвеличенный Академией и перенесший бремя славы во времена ампира, был скомпрометирован наполеоновскими амбициями, которые отныне стали отождествляться с его творчеством.
Для широкой публики искусство Пуссена слилось с академизмом, что надолго отвратило от него поклонников Вермера. Взаимоотношения Пуссена и просвещенной публики конца XIX века прекрасно изобразил Пруст. Когда при маркизе де Говожо произносили имя Пуссена, ее губы морщились в саркастической улыбке, но указание на то, что новый бог маркизы, художник Эльстир, находил вдохновение в живописи мастера, сбивало ее с толку, заставляя задуматься и изменить свое мнение. Еще более характерно замечание Пруста о том, что в живописи Пуссена "можно найти мазки Тернера" - своеобразный способ реабилитации. Хотя Пуссен вряд ли был бы польщен, если б в его картинах кто-нибудь обнаружил мазки Тернера, зато Тернер, судя по высказываниям, был бы счастлив обнаружить на своих холстах следы манеры Пуссена.
Несмотря на саркастические улыбки передовой публики, Пуссен был любимым художником Дега и Писсарро. Общим местом стала взаимосвязь искусства Пуссена и Сезанна. Недавно в Англии прошла интересная выставка, сопоставившая пейзажи обоих мастеров. Сера впрямую апеллировал к живописи Пуссена в своих больших фигурных композициях. Матисс копировал работы Пуссена. В 1944 году Пикассо создает в честь освобождения Парижа полотно "Вакханалия", являющееся переработкой "Вакханалии" Пуссена из коллекции Жамо. Так что художник, потеряв широкую популярность, на которую его обрекли академики, снова нашел прибежище в башне из слоновой кости, став художником для художников. Возможно, что выставка в "Гран Пале" откроет двери этой башни и что классик классицизма будет столь же популярен, как классики авангарда. В таком случае западный зритель окончательно докажет свой вкус. Впрочем, если выставка, как предсказывают пессимисты, не будет пользоваться успехом у массового зрителя, то знатоки смогут с мазохистским удовлетворением каламбурить, повторяя Et in Arcadia ego ("И я был в Аркадии"), имея в виду как самую знаменитую картину Пуссена, так и, разумеется, то, что наслаждение она приносит одним лишь избранным. Журнал «Власть» № 35(194) от 17.09.1996
Банковские коллекции / Принципы собирательства Русская духовность встретилась с голландской обстоятельностью Вновь Россия и Голландия
Через триста лет и опять в Петербурге сошлись две культуры: русская и голландская. По этому поводу можно бесконечно спекулировать на тему реформ: о том, что Россия второй раз обращается именно к Нидерландам во времена, когда… и т. д., и представить голландцев своего рода варягами, призываемыми Русью для того, чтобы придать ей европейский вид. Повторение такого рода опыта придает взаимоотношениям России и Голландии своего рода устойчивость.
Сегодня, спустя триста лет, все те черты голландской культуры, что оказались столь привлекательны для Петра, одержимого идеей реформирования, видны даже с большей отчетливостью. Крошечная Голландия для огромной России представляла собой идеально возделанную и ухоженную часть Европы. Она была Европой в кубе, образцово-показательной Европой, Европой, где все европейские черты были столь отчетливо проявлены, что стали почти карикатурными. Для Руси, объятой азиатско-византийским сном о духовном величии и избранности, европейскость выражалась в первую очередь в практическом рационализме, то есть в разуме, направленном на то, чтобы достичь процветания не абстрактных "всех", а каждого отдельного человека. Именно это было абсолютно чуждо русским, и именно это привлекало их больше всего.
Небольшой народ, занятый осушением крохотных польдеров и искусной защитой своей территории от морских вод, и - народ великий, с великолепным безразличием относящийся к заболачиванию собственных гигантских земель и с садомазохистским удовольствием выжигающий и вырубающий лес, ту драгоценность, за которой голландцам приходилось плавать в Норвегию и покупать ее втридорога. Величественный контраст двух наций сохранился до сих пор. Кропотливые голландцы, в течение веков усердно культивирующие свою независимость и от природы и от других, a priori более сильных наций, и бездонное русское безразличие к какому-либо влиянию извне, покоящееся на уверенности, что глубины русского духа смогут справиться с любым явлением здешнего мира да и нездешнего тоже.
Биография
Преподаватель истории искусств в Европейском университете (Санкт-Петербург) . В 1990 е гг. - член Правления Института Pro Arte (Санкт-Петербург). Автор более 600 научных и критических публикаций.
С 1991 по 2009 гг. был связан общей научной работой с голландским учёным Яном ван дер Ваальс .
С 1993 года - куратор многочисленных выставок классического и современного искусства, проходивших в Нью-Йорке, Риме, Венеции, Удине, Осло, Будапеште, Бильбао, Таллине, Москве и Санкт- Петербурге.
В 2002 году А. В. Ипполитов стал координатором проекта «Эрмитаж-Гуггенхайм». Наиболее известный выставочный проект этого времени - «Роберт Мэпплторп и классическая традиция: фотографии и гравюры маньеризма».
В 2004-2005 гг. эта выставка прошла в Музее Гуггенхейма в Нью-Йорке и в Бильбао.
В 2008 году вышел документальный фильм «Список кораблей» (режиссёр Алексей Гусев , композитор картины Леонид Десятников) , вдохновлённый лекцией А. В. Ипполитова.
В 2014 г. стал куратором выставки в Музее Коррер в Венеции , посвящённой русскому палладианству .
В 2016-2018 гг. стал куратором Ватиканского проекта - первого в истории Ватикана совместного проекта с Россией. Проект осуществлённый с Ватиканским музеем , основан на раскрытии русской идеи и русской соборности .
Проект Ипполитова предполагал единую совместную выставку - «Рафаэль и Иванов». Идея куратора получила одобрение Ватикана. В сентябре 2015 года по техническим причинам (невозможность транспортировать картину Александра Иванова) было принято решение разделить выставку на две . Проект показывает духовную связь Москвы и Рима, оформившуюся еще в XVI веке, взаимодействие двух культур: «культуры Рима, как воплощения европейскости, и культуры Москвы, как воплощения русскости» Первая часть проекта - «ROMA AETERNA» - прошла в Третьяковской галерее в 2016 г. Вторая часть проекта - «Русский путь. От Дионисия до Малевича» - прошла в 2018 г. в Ватикане.
Кураторская деятельность
Куратор многочисленных выставочных проектов в России и за рубежом.
Избранные проекты (Эрмитаж):
Избранные проекты в других музеях:
- «Барокко конца века. Круг Рубенса - круг Гринуэя ». 1993. Музей Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица . Каталог: СПб, 1993
- Passiones Luci («Золотой осёл»). 1995.Государственный Русский музей . Каталог: СПб, 1995
- «Ballet Royal. Арифметика идеального». 2006. Музей театрального и музыкального искусства , СПб
- «Modigliani в Фонтанном доме». 2008. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. Каталог: СПб, 2008
- «Pro Domo mea»(«Бес попутал в укладке рыться…»). 2009. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, при участии Государственного Русского музея , Музея театрального и музыкального искусства,музея Александринского театра , музея Театра марионеток им. Е. Деммени . Буклет: СПб, 2009
- Юрий Юркун . 2010. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. Буклет: СПб, 2010.
- Russia Palladiana. «Палладио в России . От барокко до модернизма». Музей Коррер , Венеция. 2014. Каталог: М. , 2014
- «Палладио в России». Царицыно (музей-заповедник) , Москва. 2015. Каталог: М, 2015
- «Палладио в России. Часть 2. Двадцатый век». Музей архитектуры имени А. В. Щусева , Москва. 2015. Каталог: М. 2015
- «Тузы, дамы, валеты. Двор и театр в карикатурах И. А. Всеволожского из собрания В. П. Погожева». Царицыно (музей-заповедник) , Москва. 2016.Каталог: М. 2016
- «ROMA AETERNA. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо ». Государственная Третьяковская галерея , Москва. 2016. Каталог, М. 2016
- «В римском стиле. Маньеристическая графика из эстонских собраний». Кадриоргский художественный музей , Таллинн . 2017
- «Русский путь. От Дионисия до Малевича». Музеи Ватикана , Рим, 19. 11. 2018- 16. 2. 2019 . Каталог: М. 2018
Выставки
«Вечный Рим»
В название выставки 2016 года включено латинское выражение Roma Aeterna, «Вечный Рим». Подразумевалось под этим то культурное единство, каким стал Рим в истории человечества: «город в одно и то же время древний и современный, объединивший в единое целое столь различные эпохи, как Античность, Средние века, Возрождение и барокко. Рим - центр империи, центр религии и центр искусства: можно сказать, что понятие Roma Aeterna является одной из важнейших идей мировой культуры» .
Задачей куратора было представить дух Рима, великого города.
Выставка в Третьяковской галерее начиналась с образца римской школы XII века, образа «Христос Благословляющий», близкого к византийской живописи, показывающего единые корни итальянского и русского искусства. За этим образом, хранящим воспоминание о единстве христианства до схизмы, следовала работа Mаргаритоне д’Ареццо «Святой Франциск Ассизский » (XIII век): имя этого святого выбрал нынешний папа, ставший первым Франциском в истории Ватикана.
Среди произведений готических мастеров, крайне немногочисленных в русских собраниях, «Иисус перед Пилатом» Пьетро Лоренцетти, своеобразно перекликающийся со знаменитой картиной Николая Ге, и две пределлы, рассказывающие истории из жития Николая Чудотворца , равно почитаемого православной и католической церковью, стоят на границе готики и Возрождения. Наибольшего могущества папский Рим достиг в XVII веке, в эпоху барокко; шедевр этого времени на выставке - «Положение во гроб» Караваджо. К эпохе барокко также относятся произведения караваджистов и художников болонской школы (Лодовико Карраччи, Гвидо Рени, Гверчино), прекрасно представленных в папских собраниях. Выставка заканчивается серией картин XVIII века, - последнего века, когда папство играло государственную роль, - посвященных астрономическим наблюдениям и логически завершающих историю Lo Stato Pontificio, Папской области, вскоре прекратившей свое существование и превратившейся в Ватикан, Lo Stato della Citta del Vaticano.
«Русский путь»
Выставка «Русский путь. От Дионисия до Малевича» была открыта в ноябре 2018 г. Выставка экспонировалась в колоннаде базилики Святого Петра . Галерея, спланированная Бернини естественно «образует некий путь», что, по замыслу куратора, можно было назвать паломничеством, своеобразным Via Crucis .
28 ноября 2018 г. выставку посетил Папа Римский Франциск .
Первоначально выставка называлась «У ней особенная стать». Для объяснения своего замысла Ипполитов приводит строки Фёдора Тютчева «с плакатной выразительностью обозначающие внутреннюю константу русского духа» :
Умом Россию не понять
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Выставка была посвящена своеобразию склада русского художественного менталитета. Связь с иконописью, осознанная и подсознательная, так или иначе ощутима во многих великих произведениях русского искусства «послепетровского времени», сообщая ему то своеобразие, которое Тютчев определяет как «особенная стать», modo suo.
По замыслу куратора, выставка заканчивалась не произведением современного искусства, но иконой «О Тебе радуется », воплощающей
Идея „главной картины“ чисто русская, она отличается от европейского capolavoro, „шедевр“. Это не просто главная работа живописца и веха в художественной жизни, но глобальная веха на духовном пути нации. Иванов поставил перед собой задачу создать великий шедевр, который, основываясь на опыте западной живописи в лучших её проявлениях, в то же время был бы национальным по своей сути.
…Всю тебя, земля родная,
В рабском виде царь небесный
Исходил, благословляя.
Смысл этих строчек Тютчева связан Ипполитовым с обращением русских художников к образу Христа, как человека , для них были важны "размышления о сочетании божественного и человеческого в Иисусе Христе. . Особенно наглядно демонстрируют это «Христос в пустыне» Ивана Крамского , скульптура «Христос в темнице (Сидящий Спаситель)» неизвестного мастера конца XVIII века, картины живописца Николая Ге , являющиеся образцами русской христологии . Развернувшаяся вокруг работ Николая Ге полемика тут же сделала их «главными картинами», а разговор об образе Христа перерос в обсуждение проблем современности: «путь Христа - путь человечества - путь России - путь каждого человека».
Проект Ипполитова отличается от предшествующих крупных международных ретроспектив русского искусства, таких, как «Святая Русь» (Париж, Лувр , 2010 и «Россия!» (Нью-Йорк, Музей Соломона Гуггенхейма , 2005). Экспозиция строится не как диалог авангарда с иконописью, но как диалог иконописи и живописи XIX века, в первую очередь представленного живописью передвижников, и как единство русского искусства.
Современное искусство
Многие выставочные проекты Ипполитова посвящены актуальному искусству. Среди них можно особо выделить некоторые проекты, связанные с творчеством петербургских фотографов - (Борис Смелов , Александр Китаев , Евгений Мохорев , Ольга Корсунова) и с кругом художников, объединённых «Новой Академией в Санкт-Петербурге»: Тимур Новиков , Георгий Гурьянов , «Строгий юноша» Константин Гончаров.
Избранные проекты:
- «Улицы-лица, годы-дома». 2003. Государственный музей истории Санкт-Петербурга , при участии Государственного центра фотографии МК РФ
- «Егор Остров. Фрагменты». 2002. Галерея Марины Гисич , Петербург
- «Кесарь и Галилеянин ». 2003. Ольга Тобрелутс . Henie Onstad Kunstsenter , Oslo (Норвегия)
- «Конец второго тома». Илья Пиганов . Музей архитектуры им. А. В. Щусев , Москва, 2005
- «Птичий грипп». Белла Матвеева. 2006. Галерея Anna Nova, Петербург
- Георгий Гурьянов . 2007. Музей прикладного искусства Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица.
- «Семнадцать снов Иосифа Сталина . Дворец советов. Конкурс проектов». 2007. Галерея Anna Nova, Петербург
- «Новая Академия. Санкт-Петербург». 2011. Фонд культуры «Екатерина», Москва. Каталог: М.: 2011
- «Серебряный город. Петербургская фотография 20-21 веков». 2012. Галерея имени братьев Люмьер , Москва
- «Новые мифологии». Ольга Тобрелутс. 2012. Antico Ospebale dei Battuti, San Vito al Tagliamento, Italia. Каталог: Udine: Lithostampa, 2012
- «Коронация Поппеи ». Белла Матвеева. 2013. Rizzordi Art Foundation
- «Ландшафты небес». Ольга Тобрелутс . NameGallery. Санкт-Петербург
- «Книга Понтормо». Егор Остров. Городская усадьба А. Л. Кнопа . Москва, 2016
- «Римское время.» ГрафикаМаксима Атаянца . 2016-2017. ГМИИ им. А. С. Пушкина , Москва
- « Люди должны быть разными». 28 июня - 1 октября 2017. Царицыно (музей-заповедник) . Москва
- «Бар закрыт». Никола Самонов. Август - сентябрь 2017. Галерея «Борей», Санкт-Петербург.
Литературное творчество
Лауреат Гран-при литературного конкурса «Мой Петербург», посвящённого 300-летию Санкт-Петербурга. Новелла «Город в фарфоровой табакерке» опубликована в сборнике «Мой Петербург». М.: Вагриус, 2003.
Книги (избранное) :
Награды
Премия Андрея Белого 2012 г. за книгу «Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI».
Семья
Первая жена (1982-1988 гг.) - итальянская писательница Карла Мускио (Carla Muschio),
Вторая жена (1989-1996 гг.) - Авдотья Смирнова . Сын от этого брака - Ипполитов, Данила Аркадьевич (род. 1990). Учился в футбольной школе «Зенит». Вратарь. Чемпион мира 2012 года по пляжному футболу в составе сборной России. . В 2015 году закончил спортивную карьеру . Окончил Государственный университет кино и телевидения (продюсерская мастерская Сергея Сельянова) . Работает продюсером компании « Среда».
Примечания
- Почему Италия? // Российская государственная библиотека, 7 сентября 2018 года
- Сфера научных интересов: итальянское искусство XV-XVII веков, античная и христианская иконография, зарубежное искусство XX века, история мирового кинематографа. Архивированная копия (неопр.) (недоступная ссылка) . Дата обращения 9 марта 2012. Архивировано 2 октября 2008 года.
- P. Fuhring. Jan van der Waals // Print Quarterly. 2006. Vol.26. no.3. P.300-302.
- «Роберт Мэпплторп и классическая традиция: фотографии и гравюры маньеризма». 2004-2005. Нью-Йорк, Петербург, Бильбао, Москва. Каталог: Нью-Йорк, 2004
- Аркадий Ипполитов: Russia palladiana. Палладио в России - Аркадий Ипполитов - #09 (74) сентябрь 2014 - Хроники (архив) - Сноб
- Русский путь. М. : Третьяковская галерея, 2018
- http://www.theartnewspaper.ru/posts/5796/
- http://www.museum.ru/N63990
- https://tvkultura.ru/article/show/article_id/158153/
Сто лет спустя Аркадий Ипполитов решился пойти по стопам Павла Муратова, написавшего «Образы Италии» — самый известный итальянский травелог, написанный по-русски. Новый цикл книг неслучайно носит подзаголовок «Образы Италии-XXI». Его первая книга «Особенно Ломбардия» издана пару лет назад. Теперь — «Только Венеция». Город дан без описания островов лагуны, и даже Лидо с Джудеккой обойдены вниманием. Поэтому — только Венеция, особенное место для автора, однажды уже написавшего для «Афиши» путеводитель по Светлейшей, так называли Венецианскую республику в прошлые века — La Serenissima. Нужно ли говорить, что Ипполитов знает этот город столь же хорошо, что и историю итальянской живописи, которой занимается всю жизнь? Разумеется, исключительное знаточество автора ставит «Только Венецию» в ряд первоклассных книг, написанных об Италии просвещёнными иностранцами, такими как Джон Рёскин, чьи «Камни Венеции» стали классикой, или Питер Акройд, чья «Венеция. Прекрасный город» вышла совсем недавно.
Аркадий Ипполитов //Фото: Александр Лепёшкин
В чём разница между вашей первой итальянской книгой и второй?
— Главное принципиальное различие между первой книгой и второй — это то, что одна про Ломбардию, другая про Венецию. Остальное не принципиально, но существенно — в Ломбардии было много городов, Венеция же одна. В Венеции насыщенности на квадратный метр больше, чем в Ломбардии, она столь же богата, как и целая провинция, но более едина. Поэтому и книга получилась, как я считаю, субъективнее и — сложнее. В Ломбардии было путешествие — здесь путь, очень чётко очерченный, от Святого Иова до Святой Елены. Как вы понимаете, это путь христианства, ну нечто вроде «Пути паломника» Джона Баньяна, также занудно. Писалась книга чуть ли не так же, как и Ломбардия — всю жизнь и девять месяцев. В Венеции я жил во все сезоны и во всех районах, но любимое время в Венеции для меня конец марта-апрель и октябрь — начало ноября, что, я думаю, и в книге чувствуется. Районы мне также нравятся все, хотя чаще всего я жил в Дорсодуро — так получилось. Об этом я тоже пишу.
Для жизни в Венеции вы выбираете Дорсодуро, но открываете книгу подробной экскурсией в Каннареджо. Почему вы решили начать венецианские путешествия именно с этого района?
— Я выбираю даже не столь Каннареджо, сколь Сан-Джоббе, Святого Иова. Моя Венеция уже давно начинается с этого места, причём это объясняется как всевозможными обобщениями: Иов — начало и конец всего, ибо «погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек », а также in my beginning is my end — так и тем весьма непритязательным обстоятельством, что Сан-Джоббе близко к вокзалу. В Дорсодуро я жил не потому, что чем-то особо его отмечаю, а как-то так получалось. Дорсодуро имеет репутацию района истинных знатоков Венеции, там тихо и центрально, нет толкучки Сан-Марко, он воспет де Виньи и иже с ним, в том числе и Бродским с его Набережной Неисцелимых. Меня уж даже и начало это раздражать, так что теперь сознательно Дорсодуро, несмотря на всю его завораживающую прелесть, бегу.
Мне показалось, что вы заходите в Венецию с севера, так как Каннареджо больше всего напоминает Петербург. Насколько важны для восприятия города своевольные ассоциации? В описании Каннареджо вы вспоминаете повесть Гоголя «Нос»…
— Нет более разных городов, чем Венеция и Петербург, и в городе Венеции о городе Петербурге мне ничего не напоминает. В Петербурге — кое-что напоминает Венецию. Но и Венеция, и Петербург — часть мирового культурного пространства, и там-то уж они пересекаются и переплетаются. Ассоциация на то и ассоциация, что она, происходя от латинского associare — соединять, возникает непроизвольно. Вся повесть о Носе крутится вокруг безносого Риобы, важнейшей реалии Каннареджо и Венеции, и «Нос», притом что Риоба — вылитый майор Ковалёв, к реалиям Венеции имеет прямое отношение.
В своё время вы написали один из первых венецианских путеводителей «нового времени». Насколько помогала вам в нынешней работе эта книга? Или мешала как уже однажды написанное, проговоренное? Вы можете что-то порекомендовать из книг о Венеции, доступных современному читателю?
— Путеводитель я благополучно из головы выкинул. К тому же «Афиша» мне на мозги капала, вмешивалась и денег, причитающихся по договору, не доплатила — с удовольствием обнародую эту информацию. Ничего мне не мешало, всё начинается с чистого листа, с образованного на компьютере файла — ни тебе палимпсеста, ни «я на твоём пишу черновике». Пользовался я не путеводителями, а чёрт ногу сломит чем — от редких сборников галантных историй до Библии и обратно. В том числе, конечно, и различными изданиями про Венецию. На вопрос, что порекомендовать — читайте «Смерть в Венеции», не ошибётесь, и достать легко. Я её, надо сказать, в одно из последних посещений Венеции прихватил вместе с книгой Акройда — весьма поучительной — и много чего нового нашёл.
Книга Акройда — свод «общих» представлений о Венеции и венецианских стереотипах, которую можно было написать, не выходя из дома. Насколько важно передать в книге ощущение личного присутствия — города, себя в городе, города в себе?
— Я не считаю книгу Акройда сводом общих представлений. Думаю, что даже если пишешь книгу, которая каталог-перечень зданий, то и в этом случае получается личное присутствие — отделаться от личного присутствия нельзя, но можно поставить задачу его минимизировать. В данном случае такая задача передо мной не стояла, я разошёлся.
Какова судьба книги Муратова на Западе?
— Муратова никогда не переводили, и он известен только русистам.
Повлиял ли на вас Рёскин?
— Нисколько. Рёскина я очень уважаю и ценю, но не люблю. Мне не нравится его викторианскость и вкусовая самоуверенность.
Какой смысл вы вкладываете в название? Почему Ломбардия «особенно», а Венеция «только»?
— «Особенно Ломбардия» мне придумало издательство, у него и спрашивайте, в чём смысл. А «Только Венеция» — это моё, потому что надо уже продолжать заданный издательством тон и потому что в книге только Венеция. Даже нет ни Мурано, ни Джудекки…
Можно ли представить Венецию без её живописи? Наполеон ограбил город и вывез большинство картин и скульптур во Францию. Какой была бы Венеция, если бы трофеи не вернули?
— Представил себе Венецию без картин: печально... Но, наверное, вы не хотели меня заставлять проделывать столь трудную для воображения работу, а хотели спросить нечто попроще: не является ли живописность определяющей венецианской консистенции. Да, является, как ни в одном другом городе мира, — поэтому и Пастернак, описывая свой приезд в город, пишет, что, как только он шагнул с вокзала, в ночи вода в канале напомнила ему о венецианской живописи. Так что, отмени Наполеон поход в Россию, дабы занять всех своих солдат задачей вычистить Венецию от картин и лишить её живописи, живописность в городе всё равно бы осталась.
Мне представляется очень важной ваша мысль, что в Венецию следует ехать не за прошлым, но за будущим. Каким же оно открывается оттуда?
— Будущее мира из Венеции представляется таким, каким предстаёт настоящее в стихах Баратынского:
Но прихотям судьбы я боле не служу:
Счастливый отдыхом, на счастие похожим,
Отныне с рубежа на поприще гляжу
И скромно кланяюсь прохожим.
То есть неагрессивным и несколько анемичным, но мне, безусловно, симпатичным. Будет ли оно таким или нет — не от Венеции, увы, зависит.
В книге вы цитируете многие стихи, оперные либретто, церковные песнопения и киносюжеты. Какие виды искусства самые венецианскоёмкие?
— Ни один из видов искусства для Венеции недостаточен, и, увы, из-за трудоёмкости я отказался от именного списка, что многие ставят мне в упрёк. Именной список моей книги был бы её третью.
Какой венецианский музей вы находите самым интересным?
— Музей Академии — Gallerie dell"Accademia, конечно же. Без него никуда, шедевр на шедевре.
Ассоциация «Хорус» объединяет 16 церквей, самых интересных в художественном плане. Стоит ли придерживаться их рекомендаций?
— Хорус — не рекомендация, а полезнейшая вещь, помогающая вам сэкономить деньги. Все венецианские церкви интересны, отсылаю к пресловутому моему путеводителю, в котором они все перечислены и отмечены звёздочками по важности, в интервью это делать не место. В данную книгу вошли не все, и перед оставшимися, например, перед Chiesa di San Giovanni Grisostomo с потрясающим Себастьяно дель Пьомбо я испытываю глубочайшую вину.
Себастьяно дель Пьомбо. Св. Иоанн Златоуст между святыми Екатериной, Марией Магдалиной, Лючией и святыми Иоанном Евангелистом, Иоанном Крестителем и Феодором. 1509-1511. Церковь Сан Джованни Хризостомо
Картины в церквах расположены неудобно, а потолки высоко. Что делать? Носить с собой бинокль?
— В церквях действительно живопись рассматривать ещё менее удобно, чем в музеях, зато она на своём месте. С биноклем или с чем — проблема вашего зрения, мне очков хватает.
Источники уверяют, что «хватит» и трёх дней для туристического визита. Сколько времени нужно на Венецию «нормальному» туристу?
— Вопрос «о времени на Венецию» некорректен. У кого сколько есть. Достаточно никогда не будет, но Венеция вполне может осточертеть. Если источник вам говорит, что «достаточно» трёх и т.д. дней, — плюньте в этот источник, лучше из него не пить.
Приедалась ли вам Венеция? Или вы находите этот город лучшим на свете?
— Венеция мне не приедалась никогда, но я больше двух недель никогда в ней не жил — и не хотел бы. Каждый раз я к концу второй недели чувствую такую усталость, что и рад уехать. Если Венеция осточертела, то и уезжайте. Наверное, если бы мне пришлось в ней жить долго, она бы мне осточертела. Осточертеть Венеция может, приесться — нет. Вот некоторым — я их знаю — Венеция осточертела, а они в ней живут. Ну, и уезжают время от времени. Лучший город — над небом голубым, а на земле нет города, который следовало бы назвать лучшим, и быть не может.
См. также
От Грозного до Татлина. Фрагмент новой книги Аркадия Ипполитова
О приключениях эфира и о том, как приятно восхищаться мастерством и находить в нем странности, также о том, что жить нужно долго
Каким обещает стать современное искусство в ближайшие десять лет
Вечный город глазами Николая Гоголя, Павла Муратова и Виктора Сонькина. Сегодня Муратов
О том, как польский поэт ХХ века встречает ренессансного художника Пьеро делла Франческа и проникается к нему величайшей любовью
Все материалы Культпросвета Долгоиграющее
Несколько взглядов на собор Парижской Богоматери
В красках и судьбах, а также в химерах, гаргантюа и пантагрюэлях
Тихон Пашков , 17 апреля 2019Из фотоальбома "Бутафорское счастье"
О неизбежных поворотах судьбы и о счастье быть дикарем
Наталья Львова 16 апреля 2019Десять картин с бородатыми мужчинами и женщиной
О знакомых незнакомцах
Людмила Бредихина 27 марта 2019Марлен Хуциев. Пейзаж с героем
Из книги "Живые и мертвое"
Евгений Марголит 19 марта 2019Николай Носов, писатель без бормотографа. 110 лет
Лидия Маслова 23 ноября 2018Десять картин с собаками
Охотники Брейгеля, часовой Фабрициуса, мопс Хогарта, вериги из Переславля-Залесского
Аркадий Ипполитов. Только Венеция. Образы Италии XXI May 17th, 2016
Книгу Ипполитова я случайно увидел в питерском доме книги как только она вышла . Стоила она как-то круто, была толстенной, а у меня уже и так к тому времени накопилось наверно кило под десять купленных, в ту поездку книг. В общем, наступил на горло собственной песне и не купил. О чем сейчас, после прочтения, жалею. На сегодняшний день это лучшее, что я прочел о Венеции.
Причем сам Ипполитов, как человек, производит довольно отталкивающее впечатление. Позже, когда я немного посмотрел его биографию, стало понятно почему. Да-да, это та самая «интеллигенция»:
На фото: Леонид Десятников, Борис Мессерер, Белла Ахмадуллина, Аркадий Ипполитов, Полина Осетинская, Дуня Смирнова
, Александр Тимофеевский, Ирина Любарская, Сергей Дубровский, Владимир Напарин, Ирена Пастухова, Андрей Самадуга. 1991 г.
Но вначале я этого ничего не знал, и потому с удивлением прочел о встрече автора с Венецией:
«Я первый раз был в Италии и первый раз за границей и оказался в ней по приглашению моих друзей Данило Паризио и Марики Морелли, с которыми познакомился в Петербурге, где Данило оформлял как дизайнер и архитектор выставку современного итальянского искусства. Они пригласили меня вместе с Дуней Смирновой , на которой я тогда был женат , из личной симпатии, а также в знак уважения моих исключительных - так им казалось - знаний итальянского искусства.»
«Теперь, когда я вспоминаю об этом моём первом физическом контакте с Венецией, то чувствую странное раздвоение: это, конечно, я сижу на корме катера, таращусь на Венецию, как на новые ворота, и реву бараньими слезами, крупными и молчаливыми , но и всё тот же я, как будто со стороны, вижу здорового тридцатилетнего бугая, сидящего на корме катера и ревущего как баран .»
«Ревел же я на корме катера так, как никогда больше в жизни . «Ревел» - неправильное слово, так как оно предполагает некий звук, я же делал это беззвучно. Не потому что окружающих стеснялся, хотя и поэтому тоже, а потому что слёзы, не являясь выражением некоего душевного переживания, были просто следствием конденсации набившегося в мой череп тумана, то есть, подобно бараньим слезам, проявлением чистой физиологии, - и текли они обильно и непроизвольно . »
«Дуня, например, не рыдала, а только смотрела на меня с сочувственным удивлением, слезам моим вполне сопереживая и принимая их к сведению без всякого осуждения, но не пытаясь их, так сказать, разделить, что было бы смешно и ложно : предположим, она бы уселась рядом, взяла бы меня за руку и тоже принялась беззвучно слезами течь, как луком намазанная, - то-то была бы картинка!»
Вообще, я думаю, две трети или три четверти книги не о Венеции, а авторские эссе «о себе на фоне мира». Но, примерно к середине книги это уже перестало раздражать. Временами Ипполитов этим напоминал мне Бродского в «Набережной Неисцелимых». Но есть и существенное отличие. Если Бродский уж совсем о себе и о своем, где Венеция лишь фон, то для Ипполитова рассказ о городе - все же основная цель, просто делает это он вместе с рассказом о себе. Ведь:
«А впрочем: о чем может говорить порядочный человек с наибольшим удовольствием?
Ответ: о себе.
Ну так и я буду говорить о себе.
Ф.М.Достоевский. Записки из подполья»
Но как бы там ни было то, что Ипполитов рассказывает о Венеции - лучшее, что я читал об этом городе. В том-то, как мне думается, и трагедия России, что, с одной стороны, «интеллигенция» — словно сошедшая со страниц «Записок из подполья», а с другой, никто, кроме нее, о «Венеции» рассказать не может.
1. О чем книга
Немного своеобразный, но прекрасный путеводитель по Венеции. Достаточно логично построенный. Места описываются так, что я их узнаю по тексту, читаю, а перед глазами встают картины. Причем, о многом из того, что меня интересовало, но было непонятно, где искать информацию, Ипполитов рассказывает, да не просто так, а в контексте истории, литературы, музыки и живописи. Возникает целостная картина, благодаря чему, возможно, и происходит узнавание города.
Венеция 2016. Дом с верблюдом, глядя на который я сказал, что вот бы здорово узнать историю его и верблюда.
Sigma SD1 Sigma SA AF 17-50mm f/2.8 EX DC OS HSM
Хотя, конечно, в тексте есть и подвохи, и закладки, и подмены смыслов, весь интеллигентский набор нелюбви к «этой стране». Альтернативы вот только подобным книгам нет, и это грустно.
Аркадий Викторович Ипполитов - родился в 1958 г. в Ленинграде. В 1989 г. окончил исторический факультет ЛГУ (кафедра истории искусств). С этого же года работает в Государственном Эрмитаже хранителем итальянских гравюр. Куратор выставок в Эрмитаже: «Шедевры западноевропейской гравюры XV-XVIII вв.» (1998), «Младенец Иисус» (2000), «Роберт Мэпплторп и классическая традиция. Искусство фотографии и гравюры маньеризма» (2004-2005) и др. Печатается в изданиях: «КоммерсантЪ», «Русский телеграф», «Пинакотека», «Сеанс» и др. Преподает историю искусств в Европейском университете (Санкт-Петербург) и в СПбГУКиТе.
Автор книг: «Барокко конца века. Круг Рубенса — круг Гринуэя» (1992), «Золотой осел» (1995), «Венеция» (2001), «Вчера. Сегодня. Никогда» (2008) и «Особенно Ломбардия. Образы Италии-21» (2012). Член экспертного совета петербургского института PRO ARTE. Эксперт, руководитель раздела «Изобразительное искусство», автор ряда статей издания «Новейшая история отечественного кино. 1986-2000». Член редколлегии издательства «Сеанс». ()
3. Чем и кому полезна
Всем, кто был или собирается в Венецию, стоит прочесть эту книгу. Ничего лучше я пока не встречал. Да, отпечаток личности автора затрудняет чтение, но его эрудиция, образность и связанность, на мой взгляд, это компенсируют.
4. Недостатки
Поначалу, пока не привык, и автор сильно раздражал, все поля исчерканы пометками, но позже, как-то смирился, или научился фильтровать и черкать поля перестал. Поэтому, недостатки с примерами будут лишь из самого начала книги.
1. Как уже писал, многословно местами и особенно там, где автор о себе рассказывает.
Временами это становится цветасто, пошло и пусто. Вот, например, фрагмент про Набережную Неисцелимых:
«Нет никакой Набережной Неисцелимых и в помине, она ни в одном путеводителе не упоминается, но Бродский называет своё эссе «Фондамента дельи Инкурабили», «Неисцелимые» для него важны, и текст его «Дзаттере», «Плотами», никак не может быть обозначен, что за глупость. Конечно, эссе Бродского и есть Фондамента дельи Инкурабили, то есть cosa in sè, рождённая лишь субъективными свойствами самого Иосифа, поэтому в гидах её может и не быть, однако если вы пороетесь в архивах и антикварных лавках, то на очень старых венецианских картах, пылящихся там, выцветших, как смытые ветрами и дождями фрески с фасадов старых дворцов, вы сможете найти надпись Fondamenta degli Incurabili.
Набережная Неисцелимых является как привидение: картами уже давно никто не пользуется, они бесполезны, как искусство, но карты доказывают, что Фондамента дельи Инкурабили есть, она на какой-то грани действительности и воображаемого, как и всё в Венеции. Но она существует, совершенно точно, это именно то место, где я поскользнулся, и расположено оно как раз около Понте деи Инкурабили и напротив Оспедале деи Инкурабили. Теперь и я могу это подтвердить, так как камни набережной врезались в меня во всей апдайсковской кристаллической полноте и Неисцелимые обступили меня со всех сторон. Столь внятный ушиб я получил, конечно, на Фондамента делле Дзаттере, но упал-то я в метафизичность Фондамента дельи Инкурабили, то есть в бродскую Набережную Неисцелимых, и именно там и растянулся, а не посреди какой-то Набережной Плотов, чётко отмеченной на визитных карточках реальности, которыми пользуются «хронические туристы». В Венеции с объективностью всё не просто»
Ну а вот табличка с наименованием набережной:
Венеция 2016. iPhone
А вот памятная доска:
Венеция 2016. iPhone
2. Лукавство двойных стандартов.
Есть прекрасные эльфы и для них нормально:
«Кампо Санто Стефано, например, вы изучили досконально, до мельчайших подробностей, уже пообедать там успели и в многочисленных её кафе посидели не раз »
А есть орки, страдающие потреблятством:
«Набери теперь в интернете «карпаччо», так выскочит:
— карпаччо из говядины
—
карпаччо из лосося
—
карпаччо из свеклы
—
карпаччо из курицы
и только где-то на последнем месте проблеснёт «карпаччо витторе», ибо наша эпоха потреблятства - «потреблятство» очень удачный перевод термина affluenza , являющегося миксом из affluence, «изобилие», и influenza, «грипп», изобретенного де Графом, Ванном и Нейлором и поставленного в заглавие их нашумевшей книги Affluenza: The All-Consuming Epidemic 2001 года, по-русски звучащее как «Потреблятство. Болезнь, угрожающая миру» - совсем уж всё в жральню превратило. Блюдо «карпаччо» стало гораздо известнее, чем художник, своё имя блюду отдавший, - о да, это всё так, и, дорогой читатель «со вкусом», меня от глупого восхищения Венецией воротит так же, как и тебя, но мой трёхкопеечный Карпаччо выскакивает из эпохи, потреблятства начисто лишённой.»
3. Вольное использование смысла слов , например, в авторском понимании суггестия - это:
« воздействие на разум и воображение человека посредством ассоциаций, укоренённых в подсознании, и слово это я лично не слишком люблю, так как с юности помню защиту одной диссертации, на которой рецензент сказал о диссертанте, что «суггестивность» прилипла к кончику его пера»
Но вообще-то суггестия это:
«Внушение (лат. suggestio — сугге́стия) — психологическое воздействие на сознание человека, при котором происходит некритическое восприятие им убеждений и установок. Представляет собой особо сформированные словесные (но иногда и эмоциональные) конструкции, часто также называемые внушением»
И такого в тексте довольно много. Вот, например, как используется термин фашизм:
«В конце XV века, после принятия Гранадского эдикта 1492 года, предписавшего насильственное изгнание под страхом смертной казни всех иудеев из Испании, подписанного королём Фердинандом Арагонским, а инспирированного королевой, Изабеллой Кастильской, получившими за свои богоугодные дела подобного рода прозвище Католических и бывших самыми настоящими фашистами , то есть после исторического начала европейского Холокоста в Венецию хлынула масса испанских евреев, образованных, способных и богатых»
Интересно, а кем тогда автор считает Иисуса Навина , приказавшего вырезать Иерихон полностью. Ну и так далее. Как говорил Козьма Прутков:
«Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя »
Вот и Ипполитов, стоит ему чуть-чуть отойти от зоны компетенции начинает напоминать журнал Сноб в плане содержательности.
5. Вердикт
И тем не менее, еще раз повторю: прекрасная книга о Венеции. Лучшая из того, что я прочел. Ларс фон Триер говорил о таком: «Умереть-как-мифологично сделано»
.
| Аркадий Викторович Ипполитов | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Аркадий в 2006 году |
|
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Полное имя |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата рождения: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место рождения: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Гражданство (подданство): |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Род деятельности: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Годы творчества: |
с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Направление: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Жанр: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Язык произведений: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дебют: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Подпись: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
Арка́дий Ви́кторович Ипполи́тов (род. 26 марта , Ленинград) - российский искусствовед, куратор, писатель.
Окончил исторический факультет Ленинградского университета по кафедре истории искусств. С 1978 года работает в Государственном Эрмитаже . Старший научный сотрудник Отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа, хранитель итальянской гравюры. Член Правления Института Pro Arte (Санкт-Петербург). Автор более 400 научных и критических публикаций. Преподаватель истории искусств в Европейском университете (Санкт-Петербург) .
Кураторская деятельность
В 2002 г. А. В. Ипполитов стал координатором проекта « Эрмитаж-Гуггенхайм».
Куратор многочисленных выставочных проектов в России и за рубежом.
Избранные проекты (Эрмитаж):
- «Ирвин Пенн . Фотографии из Института искусств Чикаго». 1998. Каталог: СПб,1998
- «Младенец Иисус в западноевропейской гравюре». 2000
- «Пармиджанино в веках и искусствах». 2004. Каталог: СПб, 2004
- «Илья и Эмилия Кабаковы . „Случай в музее“ и другие инсталляции». 2004. Каталог: СПб, Нью- Йорк, 2004
- «Роберт Мэпплторп и классическая традиция: фотографии и гравюры маньеризма». 2004-2005. Нью-Йорк, Петербург, Бильбао, Москва. Каталог: Нью-Йорк, 2004.
- «Хогарт, Хокни и Стравинский . „Похождения повесы “». 2006. Каталог: СПб, 2006
- «Пространство Тимура ». 2008. Каталог: СПб, 2008
- «Венеция и венецианская жизнь в гравюре 18 века». 2008. Каталог: СПб, 2008
- «Борис Смелов . Ретроспектива». 2009. Каталог: СПб, 2009
- «Дворцы, руины и темницы. Джованни Баттиста Пиранези и итальянские архитектурные фантазии 18 века». 2011. Каталог: СПб,2011
Избранные проекты в других музеях:
- «Барокко конца века. Круг Рубенса - круг Гринуэя » . 1993. Музей Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академия имени А. Л. Штиглица. Каталог: СПб, 2003
- «Улицы-лица, годы-дома». 2003. Государственный музей истории Санкт-Петербурга, при участии Государственного центра фотографии МК РФ
- «Ballet Royal. Арифметика идеального». 2006. Музей театрального и музыкального искусства, СПб.
- «Modigliani в Фонтанном доме». 2008. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. Каталог: СПб, 2008.
- «Pro Domo mea»("Бес попутал в укладке рыться.."). 2009. Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, при участии Государственного Русского музея, Музея театрального и музыкального искусства, музея Александринского театра, музея Театра марионеток им. Е.Деммени . Буклет: СПб, 2009
- Russia Palladiana. Палладио в России . От барокко до модернизма. Музей Коррер , Венеция. 2014.
Избранные проекты (современное искусство):
Литературное творчество
Лауреат Гран-при литературного конкурса, посвящённого 300-летию Санкт-Петербурга. Новелла «Город в фарфоровой табакерке» опубликована в сборнике «Мой Петербург». М.:Вагриус, 2003.
Публиковал рассказы и эссе, в частности, в журналах «Вещь», «Русская жизнь» , «Сноб». Автор популярного путеводителя по Венеции ().
- Вчера. Сегодня. Никогда . СПб.: Амфора ()
- Особенно Ломбардия . Образы Италии XXI. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2012
- Тюрьмы" и власть. Миф Джованни Батиста Пиранези. СПб. : «Арка», 2013
- Только Венеция. Образы Италии XXI. - М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2014
Семья
В 1982-88 гг. был женат на итальянской писательнице Карле Мускио (Carla Muschio), в 1989-1996 гг. на Дуне Смирновой .
Награды
Премия Андрея Белого, 2012 г. - за книгу «Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI»
Напишите отзыв о статье "Ипполитов, Аркадий Викторович"
Примечания
Ссылки
- в «Журнальном зале »
- http://russlife.ru/authors/ippolitov/
|
||||||||||||||||||
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Ипполитов, Аркадий Викторович
– Скажите, Ваше святейшество, известна ли Вам правда о Иисусе и Магдалине?– Вы имеете в виду то, что они жили в Мэтэоре? – я кивнула. – Ну, конечно же! Это было первое, о чём я у них спросил!
– Как же такое возможно?!.. – ошеломлённо спросила я. – А о том, что они не иудеи, Вы тоже знали? – Караффа опять кивнул. – Но Вы ведь не говорите нигде об этом?.. Никто ведь об этом не знает! А как же ИСТИНА, Ваше святейшество?!..
– Не смешите меня, Изидора!.. – искренне рассмеялся Караффа. – Вы настоящий ребёнок! Кому нужна Ваша «истина»?.. Толпе, которая её никогда не искала?!.. Нет, моя дорогая, Истина нужна лишь горстке мыслящих, а толпа должна просто «верить», ну, а во что – это уже не имеет большого значения. Главное, чтобы люди подчинялись. А что им при этом преподносится – это уже является второстепенным. ИСТИНА опасна, Изидора. Там, где открывается Истина – появляются сомнения, ну, а там где возникают сомнения – начинается война... Я веду СВОЮ войну, Изидора, и пока она доставляет мне истинное удовольствие! Мир всегда держался на лжи, видите ли... Главное, чтобы эта ложь была достаточно интересной, чтобы смогла за собой вести «недалёкие» умы... И поверьте мне, Изидора, если при этом Вы начнёте доказывать толпе настоящую Истину, опровергающую их «веру» неизвестно во что, Вас же и разорвёт на части, эта же самая толпа...
– Неужели же столь умного человека, как Ваше святейшество, может устраивать такое самопредательство?.. Вы ведь сжигаете невинных, прикрываясь именем этого же оболганного, и такого же невинного Бога? Как же Вы можете так бессовестно лгать, Ваше святейшество?!..
– О, не волнуйтесь, милая Изидора!.. – улыбнулся Караффа. – Моя совесть совершенно спокойна! Не я возвёл этого Бога, не я и буду его свергать. Но зато я буду тем, кто очистит Землю от ереси и блудодейства! И поверьте мне, Изидора, в день, когда я «уйду» – на этой греховной Земле некого будет больше сжигать!
Мне стало плохо... Сердце выскакивало наружу, не в состоянии слушать подобный бред! Поэтому, поскорее собравшись, я попыталась уйти от понравившейся ему темы.
– Ну, а как же то, что Вы являетесь главою святейшей христианской церкви? Разве не кажется Вам, что ваша обязанность была бы открыть людям правду об Иисусе Христе?..
– Именно потому, что я являюсь его «наместником на Земле», я и буду дальше молчать, Изидора! Именно потому...
Я смотрела на него, широко распахнув глаза, и не могла поверить, что по-настоящему всё это слышу... Опять же – Караффа был чрезвычайно опасен в своём безумии, и вряд ли где-то существовало лекарство, которое было в силах ему помочь.
– Хватит пустых разговоров! – вдруг, довольно потирая руки, воскликнул «святой отец». – Пройдёмте со мной, моя дорогая, я думаю, на этот раз мне всё же удастся Вас ошеломить!..
Если бы он только знал, как хорошо это ему постоянно удавалось!.. Моё сердце заныло, предчувствуя недоброе. Но выбора не было – приходилось идти...
Довольно улыбаясь, Караффа буквально «тащил» меня за руку по длинному коридору, пока мы наконец-то не остановились у тяжёлой, украшенной узорчатой позолотой, двери. Он повернул ручку и... О, боги!!!.. Я оказалась в своей любимой венецианской комнате, в нашем родном фамильном палаццо...
Потрясённо озираясь вокруг, не в состоянии придти в себя от так неожиданно обрушившегося «сюрприза», я успокаивала своё выскакивающее сердце, будучи не в состоянии вздохнуть!.. Всё вокруг кружилось тысячами воспоминаний, безжалостно окуная меня в давно прожитые, и уже частично забытые, чудесные годы, тогда ещё не загубленные злостью жестокого человека... воссоздавшего для чего-то здесь(!) сегодня мой родной, но давно утерянный, счастливый мир... В этой, чудом «воскресшей», комнате присутствовала каждая дорогая мне моя личная вещь, каждая любимая мною мелочь!.. Не в состоянии отвести глаз от всей этой милой и такой привычной для меня обстановки, я боялась пошевелиться, чтобы нечаянно не спугнуть дивное видение...
– Нравится ли вам мой сюрприз, мадонна? – довольный произведённым эффектом, спросил Караффа.
Самое невероятное было то, что этот странный человек совершенно искренне не понимал, какую глубокую душевную боль он причинил мне своим «сюрпризом»!.. Видя ЗДЕСЬ (!!!) то, что когда-то было настоящим «очагом» моего семейного счастья и покоя, мне хотелось лишь одного – кинуться на этого жуткого «святого» Папу и душить его в смертельном объятии, пока из него не улетит навсегда его ужасающая чёрная душа... Но вместо того, чтобы осуществить так сильно мною желаемое, я лишь попыталась собраться, чтобы Караффа не услышал, как дрожит мой голос, и как можно спокойнее произнесла:
– Простите, ваше святейшество, могу ли я на какое-то время остаться здесь одна?
– Ну, конечно же, Изидора! Это теперь ваши покои! Надеюсь, они вам нравятся.
Неужели же он и в правду не понимал, что творил?!.. Или наоборот – прекрасно знал?.. И это всего лишь «веселилось» его неугомонное зверство, которое всё ещё не находило покоя, выдумывая для меня какие-то новые пытки?!.. Вдруг меня полоснула жгучая мысль – а что же, в таком случае, стало со всем остальным?.. Что стало с нашим чудесным домом, который мы все так сильно любили? Что стало со слугами и челядью, со всеми людьми, которые там жили?!.
– Могу ли я спросить ваше святейшество, что стало с нашим родовым дворцом в Венеции?– севшим от волнения голосом прошептала я. – Что стало с теми, кто там жил?.. Вы ведь не выбросили людей на улицу, я надеюсь? У них ведь нет другого дома, святейшество!..
Караффа недовольно поморщился.
– Помилуйте, Изидора! О них ли вам стоит сейчас заботиться?.. Ваш дом, как вы, конечно же, понимаете, теперь стал собственностью нашей святейшей церкви. И всё, что с ним было связано – более уже не является Вашей заботой!
– Мой дом, как и всё то, что находится внутри него, Ваше святейшество, после смерти моего горячо любимого мужа, Джироламо, принадлежит моей дочери Анне, пока она жива! – возмущённо воскликнула я. – Или «святая» церковь уже не считает её жильцом на этом свете?!
Внутри у меня всё кипело, хотя я прекрасно понимала, что, злясь, я только усложняла своё и так уже безнадёжное, положение. Но бесцеремонность и наглость Караффы, я уверена, не могла бы оставить спокойным ни одного нормального человека! Даже тогда, когда речь шла всего лишь о поруганных, дорогих его сердцу воспоминаниях...
